Текст книги "Вульф (ЛП)"
Автор книги: Пейсли Хоуп
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)
Перевод: Julia Ju
Редактура: Ленчик Кулажко
Вычитка: Ленчик Кулажко, Julia Ju
Обложка: Ленчик Кулажко
Оформление: Ленчик Кулажко, Julia Ju
Словарь терминов
МК – байкерский клуб
Клубный бизнес – законная или незаконная деятельность, приносящая клубу доход
Байкерский жилет (косуха) – кожаная жилетка или куртка с эмблемой клуба
Сладкая попка – клубная шлюха, девушка, которая околачивается в клубе, предлагая секс или помощь в надежде стать постоянной девушкой члена клуба
Старуха (старушка) – жена или постоянная девушка члена клуба
Захват – событие, когда один МС поглощает другой
Фея – хорошая девочка, принцесса
Кальмар1: – гонщик-позёр, на которого клуб смотрит свысока, тот, кому не хватает здравого смысла
Кодекс – правила, по которым живут члены клуба
Церковь – комната, в которой клуб проводит свои ежедневные/еженедельные собрания
Служба – собрание для обсуждения клубных дел
Президент – высший уровень власти. Босс клуба. Руководитель бизнеса.
Вице-президент (ВП) – вице-президент
Инфорсер – следит за соблюдением клубных законов, защищает владельцев нашивок, защищает репутацию клуба, помогает в разрешении конфликтов
Силовик – старший по оружию, защитник президента, отвечает за безопасность
Проспект – кандидат в члены клуба. Обычно носит нашивку «Проспект» в течение одного года, чтобы доказать свою преданность службой, лояльностью и серией действительно дерьмовых заданий, которые никто другой не хочет выполнять
Ралли – тусовка байкеров, обычно для развлечения, но, как правило, там решаются и какие-то вопросы бизнеса клуба
Всем моим хорошим девочкам, которые знают, что влюбиться в короля преступного байкерского клуба не означает, что теперь миссией твоей жизни станет изменить его. Вместо этого, ты должна принять тьму, которая есть в тебе, и стать его крутой гребаной королевой.
ПРОЛОГ
Габриэль
ИСКУССТВО ПРЕЗИДЕНТСКОЙ ВОЙНЫ
Через два поколения ты будешь полностью забыт.
Иллюзия того, что с тобой будет все иначе, заставляет двигаться вперед.
Иллюзия, что ты другой.
Иллюзии не служат никакой цели.
Иллюзии, которые мы питаем в отношении себя, помогают нам справляться с тем, что мы делаем каждый день.
Взрослеем, женимся, работаем, рожаем детей, растим их, умираем.
Для чего? Для большинства людей – чтобы просто вернуться в землю и быть забытыми.
Итак, все это не имеет значения.
Когда я стою над изувеченным телом мужчины средних лет, который изнасиловал младшую сестру одного из моих людей, я не испытываю печали по поводу его приближающейся гибели. Никакого раскаяния.
Вместо этого я чувствую все то, чего, как говорят, человек не должен испытывать, когда лишает кого-то жизни.
Радость.
Удовлетворение.
Наслаждение.
Его окровавленное, изуродованное тело дарит мне покой.
Иллюзия, что его убийство должно мучить меня, нереальна.
Я видел достаточно, чтобы понять – есть только здесь и сейчас, нет никакого «потом». И то, хороший я или нет, никак не влияет на мою судьбу.
– Я не хочу умирать… пожалуйста, я не знал, что ей шестнадцать, – скулит он. Слюна и кровь, капающие у него изо рта, собираются в лужу под ним, а большая часть его зубов теперь лежит на брезенте.
– Прости, это было не мое решение… У меня не было выбора.
– Нет… не оправдывайся. Всегда есть выбор. Это, блядь, полное дерьмо – уйти вот так, мудак, – выплевывает Мейсон, мой казначей и старший брат девушки, которую этот больной урод накачал наркотиками, изнасиловал и записал на видео, чтобы сохранить доказательства своих гребаных похождений, и бьет по затылку парня, которого называют Гатором2. Надо было догадаться, что с таким прозвищем парень окажется подонком.
Мейсон кивает Каю, моему инфорсеру. Кай не произносит ни слова, он как кирпичная стена, не проявляет никаких сомнений. Он идет вперед и занимает позицию за спиной Гатора, фиксируя его лоб одной рукой, а другой удерживая рот открытым.
Мейсон на минуту задумывается, глядя в рот Гатора и изучая, что там осталось. Выбор невелик, но он выбирает задний коренной зуб. Он зажимает его плоскогубцами и вырывает, а затем бросает осколки на землю под умиротворяющие бессвязные вопли, которые отзываются песней в моей душе.
Моя очередь.
Я снова зажигаю бутановую горелку, чтобы сжечь еще немного чернил с шеи и левой руки Гатора, где у него нанесена эмблема «Адептов Греха».
Их клуб был постоянным врагом нашего клуба на протяжении многих лет, с тех пор как мой дед, Айра Вульф, основал в шестидесятых наше наследие – «Гончих Ада».
Я ухмыляюсь, замечая ужас на лице Гатора, пока иду к нему, кровь, – темная и тягучая, – течет из его рта, теперь она гуще слюны.
Я провожу двумя первыми пальцами по пламени, разглядывая Гатора – или то, что от него осталось. Я даже не знаю, как он до сих пор остается в сознании.
Все, что нам нужно, – это имя, а он продержался гораздо дольше, чем я думал.
– Пора лишиться еще пары татуировок, если ты не готов к разговору, – говорю я. По правде говоря, мы останавливаемся, когда вонь горящей плоти становится слишком сильной в этом маленьком помещении.
– Это твой последний шанс поступить правильно, – говорю я, используя человеческий инстинкт, что спасение возможно.
Он едва в сознании, когда мое пламя касается его кожи. В этот момент он резко приходит в себя, его налитые кровью глаза расширяются, и он начинает кричать. На самом деле это жалкий крик, чуть громче шепота.
– Остановись… пожалуйста. Это был Фокс. Он сказал, что хочет, чтобы я ударил вас по самому больному месту. Я просто делал свою работу, чувак, – шепчет он.
– Наконец-то, блядь, – говорит Кай, прикуривая сигарету.
Мы так и предполагали, но нам нужно было подтверждение, прежде чем планировать убийство президента их клуба.
Я оцениваю Гатора. Мужчины обычно говорят правду в последние секунды своей жизни, поэтому я уверен, что он честен.
– А наши клиники? – спрашиваю я. – Кто заказал кражу наших лекарств?
– Фокс, – отвечает он, снова называя имя президента клуба, который скоро умрет, и смотрит на меня одним едва приоткрытым глазом, а другой, опухший, закрыт.
– Пожалуйста, Вульф. Я хочу умереть. – Его голос звучит как стон. – Пожалуйста… убей меня, – умоляет Гатор.
Я гашу пламя и откладываю горелку. Снова подхожу к нему, рукой в перчатке хватаю за волосы и поднимаю его жалкое лицо вверх, чтобы он увидел последнюю душу в своей жизни.
– Это чертовски трогательно, что ты сейчас молишь меня о смерти, – выдавливаю я из себя.
– Я уже достаточно наслушался, – говорит Мейсон с другого конца комнаты.
Я обещал ему. Это его сестра, так что решать ему.
Гатор вздыхает, он смирился со своей судьбой.
– Пожалуйста, – шепчет он.
Я достаю пистолет и целюсь ему в лоб. Как раз в тот момент, когда я собираюсь выстрелить, Кай произносит мое имя и кивает в другой конец хижины.
Я смотрю туда, куда он указывает, и сталкиваюсь с глазами, полными ужаса. Ее идеальное лицо искажено от страха. Океанский бриз развевает ее длинные волосы цвета оникса, рассыпанные по плечам, залитым лунным светом.
Может, я и убийца, но не дикарь. Я точно не хотел, чтобы она видела это, если бы у меня был выбор, но теперь его не осталось.
Я понятия не имею, как и почему она здесь, но пути назад нет. Я смотрю на нее, и невинность исчезает из этих прекрасных голубых глаз, такого же цвета, как ее платье. Она стоит на коленях перед дверью хижины.
Все надежды, которые она возлагала на меня, на мой клуб, разбиваются вдребезги и падают на землю.
Я никогда не лгал о том, кто я такой. Надежды, которые она питала, были ее собственными.
Я не притворялся.
Сейчас она видит во мне злодея, но это не все, кто я есть.
Она научится понимать. У нее нет другого выбора.
Я снова нахожу ее глаза, одними губами говорю ей о единственном шансе на спасение, который могу дать, а затем прижимаю пистолет к месту между глаз моего пленника и нажимаю на чертов курок.
Глава 1
Бринли
– Банкрот? – спрашиваю я, опускаясь в кресло позади себя. Обычно я стараюсь не задерживаться у своего босса надолго, но в данный момент у меня нет выбора.
Раскаты грома, непрекращающийся дождь, барабанящий по стеклу этим утром, и то, что я в сандалиях наступила прямо в лужу, когда переходила Брайарвуд-авеню по пути в офис, должны были стать первыми признаками того, что сегодняшний день будет отстойным.
– Ага. Одиннадцатая глава появилась непонятно откуда, – ворчит мой босс Пол, откинувшись в кресле, чтобы сделать перерыв в уборке своего кабинета. Именно за этим занятием я застала его, когда меня вызвали, чтобы сообщить эту новость.
Я закидываю ногу на ногу и одергиваю юбку, чтобы он не пытался заглянуть под нее. Я ловлю на себе заинтересованные мужские взгляды с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать лет. Именно поэтому моя мама сделала мне короткую стрижку, когда я пошла в среднюю школу. Она сказала, что длина и естественный черный цвет привлекают взгляды не тех мужчин. Я ненавидела эту прическу и всегда задавалась вопросом, почему я должна меняться, чтобы мужчина не смотрел на меня. С тех пор я редко стриглась, к ее огорчению. Даже когда я сказала ей, что мне нравятся длинные волосы, она не согласилась. Моя подруга Лейла сказала, что мужчины смотрят не на мои волосы, а на мое тело, и я ничего не могу с этим поделать. Мой босс всегда пялится. Я ловлю его на этом почти каждый день.
Три года я терпела задержки до позднего вечера, отсутствие социальной жизни, ранние приходы, неуместные взгляды и комментарии этого мужчины, а также работу, которая большую часть времени была невыносимо однообразной. А все потому, что возможность стать директором по дизайну в конце года, когда мой начальник должен был уйти на пенсию, маячила передо мной как морковка. Я ждала этого момента, чтобы почувствовать себя уверенно, показать своему парню Эвану и его семье, что это серьезная карьера и я могу чего-то добиться.
– Я не знаю, что тебе сказать, куколка. Вчера поздно вечером пришли новости из корпоративного центра. Люди больше не покупают журналы по оформлению интерьера, потому что теперь все можно найти в Интернете, даже приложения для оформления пространства.
Мой взгляд возвращается к моему омерзительному начальнику. Его зачёс, прикрывающий лысину, сегодня выглядит особенно жалко, а рубашка из полиэстера, покрытая кошачьей шерстью, помята больше обычного. Меня всегда учили не судить о ком-то по внешнему виду, но в данном случае, его вид соответствует содержанию. Он работает так же, как и одевается, – неряшливо и неорганизованно.
– Бринли, – говорю я, напоминая Полу, что куколка – это не мое имя.
Замолчи и будь вежливой – вот что сказала бы моя мама. Она бы посоветовала мне не сжигать мосты, но сейчас это не имеет значения. Какая разница, дам ли я ему понять, каким отвратительным я его считаю? Я официально безработная, с сегодняшнего полудня.
– Точно, прости, я забыл, какая ты обидчивая, – поднимает он руки в знак капитуляции.
Я не обидчивая, придурок. Просто мне не нравится, что ты каждый чертов день смотришь на меня как на десерт.
– Ты получишь выходное пособие, полную зарплату за шесть недель от корпорации и четыре недели отпуска, которые ты не отгуляла. – Он поправляет очки на носу. – Послушай, ты мне всегда нравилась, Бринли.
Я не упускаю из виду, что он делает акцент на моем имени, просто чтобы доказать, что считает меня обидчивой. Я встречаюсь с ним взглядом и чувствую, что меня сейчас стошнит. Интуиция подсказывает мне, что он думает обо мне совершенно неподобающим образом.
– Я буду рад написать тебе хорошую рекомендацию. Мы могли бы пойти выпить и обсудить, что бы ты хотела, чтобы я написал в письме? – Он продолжает вскрывать оставшуюся почту, как будто то, как он со мной разговаривает, не является в высшей степени непрофессиональным.
За мою должность помощника директора по дизайну мне платили сущие копейки. Значит, сейчас он говорит мне, что если я правильно разыграю свои карты и позволю ему открыто пялиться на мою грудь, а потом разделю с ним счет за ужин в какой-нибудь дерьмовой забегаловке, то получу рекомендацию, которую и так заслужила?
Я мило улыбаюсь и складываю руки на коленях, борясь с желанием пырнуть его ножом для писем, а не оставаться вежливой, как меня всегда учили.
– О, Пол, я не собираюсь никуда с тобой ходить, но я все равно получу рекомендацию, потому что ты просто обязан ее дать после того, как я три года терпела твои липкие взгляды. Я знаю, Бренда не будет рада услышать, как часто я ловлю тебя на этом. – Я упоминаю его жену, когда замираю и надеюсь, что он не заметит, что я дрожу как лист.
– Спасибо за предоставленную возможность, но не могу сказать, что это было приятно, – я сдерживаю желание сказать ему, какая он отвратительная свинья. Я наклоняю голову и улыбаюсь шире – улыбка моей матери Венди Бомонт, которая убеждает, что ты особенный. – Я буду ждать рекомендательное письмо до своего ухода, иначе завтра утром я первым делом отправлюсь в отдел кадров.
Мой бывший босс молчит, только наклоняется вперед, словно пытаясь понять, не блефую ли я. Пуговицы на его рубашке натягиваются под давлением его пивного живота.
– Удачи тебе, Бринли. Я подготовлю письмо к полудню, – кротко отвечает он.
Надо же, вести себя как моя мать действительно помогает.
Я киваю и встаю, гордясь собой за то, что смогла противостоять Полу, затем поворачиваю за угол к своему крошечному кабинету в конце коридора. Обычно я даже не прошу исправить заказ в «Starbucks», если он неправильный, а просто улыбаюсь и говорю «спасибо», прежде чем выбросить его в мусорное ведро. Побочный эффект от того, что мне годами внушали, что нужно быть на виду, а не на слуху.
Мой телефон жужжит в кармане, когда я закрываю за собой дверь.
ЭР: Заскочил подстричься после работы, жду тебя дома к шести. Не могу дождаться сегодняшнего вечера. Будь готова, детка, у меня заказан столик.
Эван планировал этот ужин целую неделю, но все держал в тайне. Это наводит меня на мысль, что он, возможно, наконец-то сделает мне предложение. После двух лет совместной жизни я чувствую, что это следующий шаг, и я намекала, что уже пора, в течение шести месяцев. Я старалась не давить на него, но с тех пор как умерла моя мать, я чувствую себя немного одиноко, как будто я ничему и никому не принадлежу. Если у меня будет такой муж, как Эван, с которым я смогу создать семью – именно то, чего всегда хотела моя мама, – то наконец почувствую, что я на правильном пути, которым гордились бы и она, и мой отец.
Дело в том, что я знаю, что ему тяжело дается последний год обучения в юридической школе, и все, чего он хочет, – это закончить ее и порадовать своих родителей.
Я вздыхаю, желая быть честной и сказать ему, что только что осталась без работы, но вместо этого принимаю мгновенное решение сделать это позже. После пережитого в кабинете начальника мне очень нужно, чтобы сегодняшний день принес мне что-то хорошее.
Я: Я буду готова. Ты скажешь мне, куда мы едем?
ЭР: Нет. Но будь готова к вечеру, который изменит твою жизнь. 😉
Я прислоняюсь спиной к двери своего кабинета и смотрю в окно на кирпичную стену соседнего здания. Глубоко вздохнув, я стараюсь сохранить спокойствие.
Это утро – отстой, но это только утро.
Может быть, сегодняшний вечер все исправит.
Глава 2
Бринли
Эван сжимает мою руку на заднем сидении лимузина, и меня охватывает то знакомое чувство комфорта, которое он всегда дарит.
– Ты выглядишь мило, – говорит он, любуясь моими длинными черными волосами, собранными в высокую прическу. Я выпустила несколько локонов, уложив их свободными волнами, как он любит, и на мне его любимое темно-синее платье. Это не мое, но ему нравится его лаконичный силуэт, который открывает плечи и подчеркивает мою бледную кожу. Он говорит, что оно красивое, но оставляет простор для воображения.
Я улыбаюсь ему, всегда желая большего. Больше слов, больше прикосновений, больше страсти. Я сжимаю его руку в ответ, заставляя себя оставаться позитивной. Нам нужен этот вечер. Последний год он был так занят учебой, что держался еще более отстраненно, чем обычно. Хотелось бы мне, чтобы он обнял меня или поцеловал, когда вошел в дверь сегодня вечером? Конечно. Прижал меня к стене и занялся со мной любовью с каким-то подобием желания или потребности во мне еще до того, как снял обувь? Безусловно. Но это не в стиле Эвана. Сколько я себя помню, я всегда мечтала о мужчине, который хочет меня так сильно, что не может удержать свои руки при себе. Когда мои подруги мечтали о хорошем парне из фильмов, которые мы смотрели в детстве, я втайне всегда мечтала о злодее, сжимающем горло главной героини. Я хочу, чтобы мужчина смотрел на меня так, будто ему не терпится прикоснуться ко мне в любое время суток.
Когда я была маленькой, мне говорили, что секс – это грех, если только он не с мужчиной, за которым ты замужем, поэтому я знала, что мои желания никогда не будут удовлетворены, поэтому не было ничего плохого в том, чтобы фантазировать о таком мужчине.
Жизнь показала мне, что таких мужчин в реальном мире не существует. По крайней мере, в моем.
Мило – это настолько близко к комплименту, насколько это вообще возможно в исполнении Эвана. Спустя два года наших отношений любезностей стало меньше, но Эван всегда добр. Я должна быть благодарна за то, что в моей жизни есть такой мужчина, как он. Он стабильный и надежный, и мы очень хорошо ладим. Так было всегда.
Одна мысль о том, что он хочет меня, заставляет сжимать бедра. Я пытаюсь вспомнить, как давно мы виделись в последний раз, и с грустью отмечаю, что прошло пару месяцев с его дня рождения.
– Ты в порядке? – спрашивает он, когда я вздыхаю.
Я смотрю на него в темноте.
– Идеально, – вру я, прежде чем снова перевести взгляд на центр Атланты, проплывающий мимо моего окна.
Когда я расстраиваюсь из-за недостатка времени, которое мы проводим вместе, он напоминает мне, что просто пытается обеспечить наше будущее. Я втайне надеюсь, что помолвка – это именно то, что нам нужно, чтобы вновь зажечь искру между нами. В моей голове проносятся образы белого платья и всех наших друзей, окружающих нас, а затем видения, как он зарывается в меня лицом, забравшись под него.
Боже, я должна быть уверена, что сегодня у нас будет секс.
Может, сейчас у нас с Эваном и нет особой страсти, но мы собираемся построить прекрасную совместную жизнь, и это все, чего я хочу. Я уже вижу все это – белый забор, его юридическую практику, и себя, возможно, владелицей магазина или консультантом в дизайнерской фирме. Надеюсь, у нас будет двое или трое детей, потому что я уверена, что после того, как Эван преодолеет стресс от сдачи экзамена, он изменит свое мнение и по этому поводу.
– Ты какая-то тихая, – говорит он.
Я смотрю на него.
– Просто любопытно, что за сюрприз ты приготовил. – Я улыбаюсь, но чувствую себя немного виноватой за то, что не рассказала ему о потере работы. Я быстро отгоняю эту мысль и прощаю себя. Я хочу, чтобы этот вечер был незабываемым. Я не хочу заставлять его волноваться, портить впечатление или подвергать стрессу, заставляя передумать.
Я скажу ему завтра.
Я весь день уговаривала себя не опускать руки. У меня за плечами трехлетний опыт работы и диплом дизайнера, а также удивительно блестящее рекомендательное письмо от моего мерзкого бывшего начальника. Я уверена, что смогу быстро найти что-то другое, даже если это будет не по моей специальности.
Я протягиваю руку в темноте, прикидывая, сколько нам еще ехать. Я скольжу рукой от колена Эвана, обтянутого костюмными брюками, вверх по внутренней стороне его сильного бедра, может быть, мы сможем немного развлечься в лимузине…
– Детка, – Эван хватает мою руку прежде, чем я успеваю добраться до его члена. – Мы почти приехали.
Он кладет мою руку обратно мне на колени, и мое сердце замирает.
– Конечно, – говорю я. – Я просто скучаю по тебе. – Ненавижу, как жалко это звучит.
– О, Бринли. Я тоже по тебе скучаю.
Он не говорит – я не мог дождаться, когда сожму тебя в объятиях, или хотя бы прикоснется. Будь благодарна, напоминаю я себе.
Шестнадцать минут спустя – более чем достаточно времени, чтобы заняться сексом в лимузине, особенно после столь долгого перерыва, – мы подъезжаем к любимому ресторану Эвана. Я должна была догадаться, что мы приедем именно сюда. Эван был воспитан так, чтобы швыряться деньгами, а это место дорогое. Его семья всегда была обеспеченной, а когда ему исполнилось двадцать пять лет в прошлом году, он получил солидный трастовый фонд. С другой стороны, мое любимое место – маленькое бистро на Вирджиния-авеню, гораздо более доступное по цене, тихое и домашнее. Там готовят настоящую итальянскую еду, и она просто невероятная.
– Пойдем, детка, я заказал для нас специальный столик. – Он улыбается мне со всем своим мальчишеским обаянием, и я не могу не улыбнуться в ответ. Он наклоняется и целует меня в щеку. Я вспоминаю, сколько усилий он приложил для этого вечера: аренда лимузина, цветы, которые он мне принес, костюм, который он надел.
На нас оборачиваются, когда входим. Мне часто говорят, что Эван похож на молодого Брэда Питта. Он – квинтэссенция мужчины, о котором мечтает каждая женщина, – богатый, добрый, красивый, устремленный в будущее.
Нас усаживают за самый красивый столик в «Le Cadran Solaire». С верхнего этажа открывается панорамный вид на Атланту, вид просто потрясающий, я признаю это.
Мы непринужденно болтаем, попивая вино, и заказываем закуски. Время проходит приятно, но я не могу отделаться от ощущения, что Эван, похоже, нервничает не совсем уместно для человека, который собирается сделать предложение. Он рассказывает обо всех изменениях, происходящих в его офисе, о наших друзьях, пересказывает какие-то случайные сплетни. То, как все происходит, заставляет меня сомневаться.
К концу нашего ужина Эван заказывает десерт с самой милой улыбкой на лице. Чизкейк – мой любимый – и шампанское.
– Бринли, ты знаешь, как важна для меня, – начинает он, хватая меня за руки через стол.
Мое сердцебиение ускоряется. Вот оно. Как он это сделает? Фужер с бриллиантовым кольцом? Черт, мне было бы все равно, даже если бы он подарил мне кольцо из бечевки.
Я собираюсь обручиться с мужчиной, которого всегда хотели для меня родители. Жаль только, что они не смогут этого увидеть.
– Прости, что в последнее время я отдалился. На меня так давит предстоящий экзамен.
Я кладу свою руку поверх его и улыбаюсь.
– Я знаю, и это нормально.
– Нет, не нормально. Я обещаю, что, когда я его сдам и покончу с этим, мы будем больше времени проводить вместе. Мне нужно знать, хочешь ли ты сделать следующий шаг вместе со мной, и если да, то это потребует от нас открытости, честности и готовности немного пожертвовать собой.
Я улыбаюсь.
– Я всегда мечтала двигаться вперед вместе с тобой, – говорю я, слегка смущенная его словами.
– Это будет нелегко, но если мы справимся, то сможем поговорить о следующем шаге после этого. Если к тому времени, когда я все улажу, ты разберешься со своей карьерой и получишь повышение, или, возможно, даже уйдешь из этого журнала и займешься чем-то более значимым.
Я вздрагиваю, но продолжаю улыбаться. Эван всегда считал мой выбор профессии больше соответствующим хобби. Это были его слова. Ненавижу, когда он смотрит на мою работу как на нечто менее важное, потому что она творческая. Не желая портить вечер, я решаю оставить его слова без внимания.
Он широко улыбается, выглядя при этом просто великолепно.
– Ладно, милая, вот в чем дело. – Он делает глубокий вдох. – Мне предложили работу в компании «Foster Grant and Spire» в Нью-Йорке. Это годовой контракт и может быть продлен после окончания, – говорит он, сияя от волнения при упоминании этой очень известной фирмы.
Подожди, что?
– Прости? – шокировано спрашиваю я, когда нам приносят десерт и шампанское, а бриллианта нет и в помине.
Он улыбается еще шире, не обращая внимания на то, что тысячи воображаемых сердец только что разбились вдребезги у моих ног.
– Да, я же говорил тебе, что это изменит нашу жизнь. Это огромная возможность для меня, – говорит он.
Не для нас, для него.
Я отдергиваю руку и делаю глоток – ладно, отпиваю – половину бокала шампанского, слушая, как он рассказывает мне о том, как это престижно и как только истечет его годовой контракт, он сможет вернуться сюда и получить любую работу в Атланте, какую захочет.
– Ты уже согласился? – спрашиваю я срывающимся голосом.
Его улыбка гаснет.
– Конечно, я думал, ты будешь рада за меня, это большой шаг. Как я уже сказал, меняющий жизнь.
– Эван, ты не подумал посоветоваться со мной, прежде чем решиться на переезд через всю страну?
Эван начинает качать головой, на его лице появляется нечто, напоминающее шок.
– Я думал… детка, я думал, что ты просто останешься здесь, я знаю, что ты претендуешь на повышение, а я смогу летать к тебе каждые выходные.
ЧТО?
– Эван… Я… – У меня нет слов. Как глупо с моей стороны было предполагать, что эта ночь будет посвящена нам, предложению. Нашему будущему. Тому, чего стоит ждать с нетерпением. Эван – именно тот мужчина, за которого, как всегда надеялись мои родители, я выйду замуж. Услышать, что он даже не думает об этом, было… ну, просто оглушающе.
– К тому же, Бринли, мне нужно будет сосредоточиться, когда я буду там. Если для тебя это не принципиально, я бы предпочел, чтобы ты осталась здесь. Мы оба взрослые люди, мы сможем пережить небольшое расставание, – добавляет он.
Я отшатываюсь, откидываясь на спинку стула.
Мои глаза наполняются слезами, и как бы я ни старалась сдержать рвущиеся наружу слова, они все равно слетают с моих губ.
– Я думала, ты собираешься сделать мне предложение сегодня вечером. – Я как сумасшедшая смеюсь сквозь выступившие слезы, понимая, насколько жалкой и беспомощной я выгляжу, а также зная, как сильно Эван ненавидит, когда я плачу. Он называет такие эмоции драматическими.
Эван пристально смотрит на меня, и я чувствую, как расстояние увеличивается между нами, словно кто-то только что опустил на стол тысячефунтовый груз. Мы словно на двух совершенно разных планетах, и я понятия не имею, как не замечала этого раньше.
– Бринли, ты красивая и милая, но брак просто… сейчас это не входит в мои планы. Моя карьера должна быть на первом месте, а тебе придется… достичь большего, чтобы моя семья согласилась… на это.
Ой.
– Под этим ты подразумеваешь меня, – тихо говорю я, вытирая слезы салфеткой. – Я недостаточно хороша для тебя, ты имеешь в виду, – смеюсь я, допиваю остатки шампанского в бокале и снова наполняю его до краев.
– Детка, ты устраиваешь настоящий спектакль перед всем рестораном, – тихо говорит он, наклонившись ко мне. Я едва замечаю это, потому что начинаю заводиться.
Что я делаю с этим мужчиной? Как я могла не заметить этого? Осознание внезапно обрушивается на меня. У нас нет отношений. Мы… соседи по комнате. Очень хорошие соседи.
Я допиваю второй бокал, и тут меня осеняет. Меня тошнит от всего этого. Надоели начальники, которые думают, что могут помыкать мной три года, эгоистичный бойфренд, который думает, что я буду просто ждать, пока он реализует свою мечту, а я стану «более подходящей» для него. Потому что та, кем является Бринли Роуз Бомонт, очевидно, недостаточно хороша для Эвана Рэдклиффа Второго.
Я встаю и смотрю на него сверху вниз, и каждая клеточка моего существа говорит мне быть сильной и что это не абсолютное безумие. Впервые в жизни я не трачу время на раздумья. Я следую своей интуиции.
– Я не собираюсь ждать, пока ты будешь решать, достаточно ли я хороша для тебя или нет. – Я пожимаю плечами, произнося слова почти шепотом. – Так что, наверное, я хочу сказать, что… удачи тебе в Нью-Йорке… – Одна крупная слеза скатывается по моей щеке, и я смотрю, как исчезают годы, проведенные вместе.
– Брось, Бринли, детка, – говорит Эван, откидываясь на стуле, но он не борется. Он даже не встает.
Я поворачиваюсь, используя всю уверенность, которая у меня есть, чтобы уйти. Я надеюсь, что он догонит меня, надеюсь, что он скажет мне, что готов подарить мне будущее, но к тому времени, как я выхожу из вестибюля на улицы Атланты, становится очевидно, что это не так. Я достаю телефон, чтобы вызвать такси.
Пока я жду, борясь со слезами, я понимаю четыре вещи. У меня нет работы, мне скоро негде будет жить, я потратила впустую отличный кусок чизкейка, и весь этот день официально отстойный.
Глава 3
Бринли
Две недели спустя
Я опускаю в свой напиток крошечный зонтик, чтобы размешать сладкую жидкость медленными кругами, и одновременно сдерживаю слезы. Я проплакала всю дорогу сюда. Теперь я – опухшая развалина в углу, хотя атмосфера в этом месте радостная. Моя мать была бы потрясена тем, что я на публике выгляжу так, будто только что встала с постели. В Саванне даже ночью кипит жизнь. Сейчас всего полдесятого вечера, и мне нужно передохнуть, к тому же я очень хотела в туалет. Именно тогда я поняла, что никуда не спешу, никому ничего не должна, и выпить впервые за последние две недели, было бы здорово.
В четверг вечером на открытой террасе, расположенной на крыше отеля «Crystal Cave», царит оживление – играет музыка, и мерцающие огоньки, обвивающие зелень, пляшут на фоне деревянной перголы3 в деревенском стиле. Фонари и искусственные свечи придают открытой террасе причудливую атмосферу, мерцая по всему пространству. Уже стемнело, и ритм песни отдается в моей груди, пока я обдумываю свои дальнейшие действия.
Мне еще предстоит тридцать минут езды до моего родного города Хармони, штат Джорджия, маленького южного городка, в котором я выросла. До сегодняшнего дня в нем проживало 9 000 человек. Теперь будет 9 001.
Пустующий дом моих родителей – единственное место на Земле, куда мне оставалось поехать после того, как я провела последние две недели, упаковывая свою жизнь и вещи, которые находились в квартире Эвана в Атланте. Почти все принадлежало ему. Я была лишь дополнением. Наша жизнь не была неприятной, так что, наверное, я оставалась, потому что от меня ожидали… легкости. Сейчас я понимаю, что легко – это не всегда правильно, и это поразило меня, когда я обняла его на прощание и мы пообещали остаться друзьями. Я даже не расстроилась, просто немного разозлилась, что не заметила этого раньше.
Я допиваю свою пина-коладу. Хотелось бы выпить еще, но если я сделаю это, то буду слишком пьяна, чтобы сесть за руль, потому что, по правде говоря, я никогда не пью больше одной.
Я захожу в свое банковское приложение, чтобы оценить свои удручающе скромные сбережения и выходное пособие, и прикидываю, на сколько их хватит. Мне нужно срочно найти работу. А если работы по специальности не будет, я всегда смогу взять несколько смен в закусочной, если миссис Палмер все еще владеет ею…
