Текст книги "Обратный отсчет"
Автор книги: Петр Заборцев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 42 страниц)
Она, молниеносно разогнавшись, подпрыгнула, выставив ногу вперед – как учила Маша! – целясь в более резвого боевика. Пятка девушки ударила того в грудь и он начал заваливаться назад, одновременно нажав на гашетку – пули ушли вверх, несколько попали в потолок, рикошетя с противным звуком и наполняя помещение пылью, перемешанной с дымом от сгоревшего пороха. Второй террорист на какие-то секунды замешкался.
По инерции Ариэль и сокрушённый ею боевик пробили тоненькую перемычку в проеме и вылетели, упав друг на друга, уже за порогом. Какие-то секунды они бестолково копошились, пытаясь подмять под себя друг друга, пока Ариэль не извернулась и с размаха не оглушила бандита по голове металлической частью своих пневмонаручников.
Тот на какое-то время затих. Этого девушки хватило, чтобы неуклюже – всё-таки наручники страшно мешали! – но всё-таки вскочить на ноги. Ариэль успела обернуться назад. Всё оказалось напрасным. Ариэль прекрасно видела, как из глубины помещения в неё целится один из боевиков. Ей даже показалось, что она увидела вылетевшую из ствола пулю. Но в этот же момент, в проёме показался чей-то силуэт. Кто-то перекрыл траекторию полёта пули своим телом. Арина видела, как пули впиваются в человеческое тело. И всё, что она успела, это до боли закусить губу. Потому что она увидела отца, который прикрыл её своим телом от выстрелов.
Ариэль рванулась в сторону, намереваясь бежать через плац. Она не хотела, чтобы смерть отца была напрасной. Неконтролируемые слезы катились из её глаз и засыхали на щеках, размазанные зимним ветром.
Со всех сторон, как показалось Арине, затрещали пулеметы, там и тут раздались взрывы, оглушая и закладывая уши.
Она продолжала бежать через плац, вытянув вперёд согнутые руки, закованные в наручники и ей казалось, что в неё стреляют со всех сторон. И ей было бесконечно жаль себя, такую одинокую, беспомощную и абсолютно несчастную, только что, из-за своей глупости, потерявшую родного человека.
* * *
Наблюдать за пустым плацем пришлось недолго. Из помещения КПП донеслись знакомые звуки выстрелов. Данила без труда определил, что «заговорил» штурмовой короткоствол, коим были вооружены не только рекруты, но и некоторые наёмники.
Потом к нему присоединился ещё один. Что-то там происходило, было не разобрать, какая-то суета. Пара фигур «вывалилась» наружу и принялась барахтаться на снегу. Расстояние не позволяло разглядеть детали.
А дальше определить виды оружия стало невозможным, потому что огонь открыли сразу с нескольких точек. Пули прошивали стены КПП, оттуда без промедления открыли ответный огонь.
Стена, у которой стоял Данила дрогнула, сверху посыпалась штукатурка. Осташевскому пришлось привычно приоткрыть рот, чтобы не оглохнуть от грохота. У него возникло ощущение, что во входной тамбур комнаты свиданий саданули из лёгкой пушки. Из покосившихся переборок пахнуло дымом и запахом тротила. У Осташевского сразу же запершило в горле.
Данила среагировал скорее автоматически. Подскочил к тамбуру и с удивлением понял, что снаряд (если это был он) разворотил входную рамку и пробил двойные переборки. За переломанными конструкциями светился зимний хмурый день. Осташевский пересёк завал, перепрыгивая через вздыбленные бетонные плиты, и оказался снаружи.
Бой вокруг плаца продолжался, обе стороны самозабвенно палили друг в друга. Недалеко от входа в здание, в выемке, прикрытой двумя мешками, как небольшой баррикадой, лежал раненый юстиционовец. Видимо, его сильно контузило взрывом, он лежал на спине и слабо «сучил» ногами.
Уткнувшись стволом в мешок, остывал станковый среднекалиберный пулемёт. Это была хорошо знакомая Осташевскому машинка. Данила, пригнувшись, спрыгнул в импровизированный окопчик, взялся за приклад и установил пулемёт на боевое крепление. А потом припал к прицелу.
Через плац кто-то бежал, вытянув вперед обе руки. Приглядевшись, Осташевский понял, что запястья бегущего скованы пневмонаручниками.
Но эту деталь его разум отметил вскользь, машинально, потому что его сознание не хотело верить увиденному. По плацу под шквальным огнем бежала… Шаманка! Его Шаманка!
Сколько она ещё успеет сделать шагов, пока её не «срежут»? Три? Пять? Десять?
«Не больше», – решил Данила. Некогда было изумляться, догадываться, анализировать. Надо было немедленно действовать.
Осташевский повел стволом, определяя огневые точки противника. И почти сразу же нашел одну. Ему даже показалось, что боевик целится именно в Арину. Данила нажал на спуск, и пулемет разразился длинной мощной очередью. Место, где укрывался автоматчик, окуталось бело-серым дымом. Боевик пропал. Осташевский тут же повернул сттвол правее и снова нажал на спуск.
Так, прикрывая отход беглянки, он расстрелял всю ленту с патронами, пока девушка, пригибаясь и петляя, не скрылась за спасительным для себя углом административного здания.
Глава 6
29–31.01.2075
– Сынок, что происходит?
– Ты о чём, па? – вызов Николая Петровича застал Влада в не самое удобное время, инспектор как раз прибыл на военный аэродром, откуда должен был отправиться аэротранспортником в Новочеркасск.
– Производство в экстренном порядке перевозят в Омскую область в какой-то маленький городок, – пояснил отец. – Мы рассчитывали, что вспомогательные службы и логистику не тронут. Но нам даже не позволили собрать вещи!
– Тебя переводят? – Исаев-младший пытался сообразить, как ему выкроить хотя бы несколько минут для разговора. Влад запаздывал, его давно ждал начальник военного аэродрома, а на лётном поле, гудя турбинами, уже выруливал приземистый армейский аэроэкспресс – быть может, тот самый!
– Не только меня! – пояснил Николай Петрович. – Передислоцируют всё производство и службы Карьера! У нас началась война?
– Не говори глупостей… – Влад юркнул в неприметный уголок, образованный двумя соприкасающимися ангарами и прикрыл проекцию от шума: двигатели на лётной площадке ревели очень громко. – Что за нелепые слухи? Твой перевод – наверняка, часть утверждённого плана обороны. Время неспокойное, а цикл производства не должен прерываться. Экономика всего лишь задействует дублирующие, более безопасные контуры.
– Говорят, что заводы, куда мы едем, военные и страшно секретные.
– В самом факте использования военной законсервированной инфраструктуры нет ничего удивительного, пап, повторяю тебе ещё раз. Такие ресурсы быстрее других адаптируются к текущим нуждам. Мера, в любом случае, временная. Тебя действительно даже не отпустили домой собраться?
– О чём я и толкую. Ребята обеспокоены. Тем более, они же видят, что творится вокруг. У одного парнишки сестра работает в госпитале, она ему рассказывала, что резервируются койки в стационарах, и прошёл приказ об обязательной вакцинации. Люди разумные в состоянии сложить два и два. К тому же нам ограничивают новостной эфир и блокируют некоторые Сообщества в локальных сетях. Не припомню такого ажиотажа со времен Второй Холодной.
– Пап, послушай, всё под контролем. Ты же должен понимать, что принимаемые меры – способ защитить общество от негативных факторов. Это упреждающие действия, позволяющие сохранить баланс системы. Предупреждены – значит, вооружены. Подготовлены – значит, способны к маневру!
Николай Петрович некоторое время помолчал.
– Ты куда-то летишь? – поинтересовался он. – Шум знакомый.
– На юга, – Влад постарался придать своему голосу безмятежность. – Там сейчас тепло.
Но отец не принял несерьезного тона и продолжал смотреть с проекции озабоченно.
– В Ростове беспорядки в научном центре, – понимая, что Николая Петровича так просто не провести, признался Влад. – Буду координировать по линии Юстициона.
– Будь осторожен, – попросил отец. – Говорю не просто так тебе. У тебя Леська.
– Конечно!
– Вижу, что тебе уже совсем некогда, – Николай Петрович вздохнул. – Нас предупредили, что на марше могут быть проблемы со связью, так что не теряй. Мы все вместе тут, вся Операторская, так что справимся.
– Не сомневаюсь, па. И не переживайте вы так, не накручивайте того, чего нет. Происходит плановый, управляемый процесс. Уж мне-то ты должен верить.
– Кому, если не тебе? – воскликнул Николай Петрович и отключился.
И тут же замигала соседняя линия, у начальника аэродрома, видимо, начинало иссякать терпение.
Влад мельком глянул на смарт и, подхватив рукой шапку, чтобы та не слетела, со всех ног бросился в авиадиспетчерскую.
* * *
Славик, привет!
Я знаю, что нельзя из соображений безопасности. Хотя Маркелова (из редакции Верхотурских Новостей) утверждает, что шифрование протоколов при передаче данных снова вышло на полную конфиденциальность. Но кто такая для меня Маркелова?! Ты гораздо больший авторитет. И раз мой муж опасается, что есть даже крохотный шанс, что переписку могут отследить, и, как следствие, как-то на тебя воздействовать через меня, то мы должны с этим считаться. Хотя ты не представляешь, как мне не хватает простого с тобой общения!
Я придумала, конечно, очень странный компромисс. Решила написать письмо (традиционно!), но тебе его не отправлять. Представляю, какое у тебя сейчас будет выражение лица смешное (ну, не сейчас, а когда ты это прочитаешь!), но и в таком дурацком действии есть некий смысл.
Во-первых, это успокаивает. Потому что я вся на взводе. И это не только на меня так мое состояние действует (кстати, с ребёночком всё хорошо, я обследуюсь периодически, а он пинается). Ты же знаешь, что усидеть на месте я так и не смогла, меня взяли внештатным в местную инфоплатформу. Казалось бы, глубинка из глубинок, но и сюда добрались общее напряжение и нервозность. И я тоже заразилась этим, Слава. Я нервничаю, потому что от новостей не скрыться, и даже к нам, на заштатную инфоплатформу приходят ужасные и пугающие истории. Как там будет, неизвестно, поэтому мне и показалось не лишённым смысла записать сейчас свои чувства, чтобы потом пережить всё ещё раз, но вместе. Почему-то, когда я пересказываю письменно то, что происходит, я немного успокаиваюсь.
Во-вторых, какая ни какая, а творческая реализация и выход энергии. Да, я пишу заметки и в редакцию, но там я ограничена определёнными правилами, а в письме могу позволить себе всё, что угодно.
Ситуация вокруг меняется. Это происходит неуловимо, но всё же неотвратимо. Мама говорит, что идет подготовка к чему-то страшному. Их периодически командируют на Гурьевские Склады. Раньше это был областной распределительный центр, но потом построили более современный и поближе к Екатеринбургу. А огромные площади почти не использовали. Так вот. Сейчас там всё забито. Мама своими глазами видела разгружаемые конвои с продовольствием. Вода, еда, предметы первой необходимости. Работа кипит, как в муравейнике! Да и я сама постоянно сталкиваюсь с людьми в форме.
Раньше на пыльных улицах Верхотурья и патруль порядка было днём с огнём не сыскать, а сейчас юстиционовцы и армейцы и там и тут. Сопоставляя факты с тем, что к нам приходит в редакцию, мне становится очень тревожно.
Все эти перестрелки, похищения на «большой земле». Какие-то дикие слухи о «закручивании гаек». Голова идёт кругом.
На днях всю нашу редакцию переполошило сообщение о диверсии на аэротерминале в Серове (городок такой тут неподалёку). Хотя об этом не говорят вслух, но все знают, что это не только транспортный, но и стратегический терминал, где базируется особое военное подразделение (какие-то секретные ракеты). Так вот, представляешь, приходит вдруг сообщение о начавшемся там боестолкновении. Все службы на ушах, туда сразу же наших корреспондентов отправили. В результате оказалось, что раздули из мухи слона, и никакого захвата не было (несознательные личности не придумали ничего лучшего, чем устроить рядом с периметром игровой раунд пейнт-понга). Ситуация, конечно, комичная, если уместно так говорить, но осадочек остался.
Представляю как тебе сейчас трудно. Может быть, даже лучше, что я тебя не отвлекаю со своими глупостями. Вот когда закончится всё (только вот что «всё»?), я тебя обниму, а ты зароешься с головой в мои кудри, да?
Всё меняется. Лица у людей становятся другие. Ещё несколько месяцев назад Верхотурье лениво дремало под снежным одеялом, нежась на зимнем солнышке, а сейчас вокруг тревога и суета.
В больницах, а я туда хожу чаще, чем на работу, введен усиленный режим. Я сама видела очереди на вакцинацию! Очереди, Славик, представляешь?! Отправляют всех, кто ещё не вакцинирован, строго по спискам.
А в редакции у нас дошло до того, что прикрывают некоторые отделы и блокируют Сообщества в местной общественной сети. Только тут собирались заняться местечковым расследованием, как выяснилось, что группы подозрительных личностей уже не функционируют. Раз сверху приходят такие директивы, значит дело серьёзное, ведь так? Я не припомню на своем веку (на своем веку – сказала как старушка, хи-хи!) таких антипропагандистских мер.
Представляю, что сейчас творится в Екатеринбурге и других больших городах. Что творится там у тебя, в Новосибирске! Хотя, быть может, ты в очередной командировке. Как же давно мы не виделись!
Пожалуй, на этом всё. Я выговорилась, стало немного полегче. А когда представлю, как мы будем это читать, так и вовсе радость на душе.
Если ещё случится, что-то выходящее из ряда вон, я обязательно тебе расскажу. В следующем письме.
Какая же я все-таки дурная и странная женщина. Как ты умудрился в меня влюбиться?
Целую миллион раз.
Твоя Исаева-Колокольникова
* * *
В этот раз перелёт на транспортнике Влад перенёс относительно легко, хотя пилотам пришлось облетать грозу сверху, что сопровождалась приличной болтанкой. Но, то ли инспектор уже стал адаптироваться к воздушным полётам в спартанских условиях, то ли организм мобилизовался в преддверии новых волнений.
Из Новочеркасска Исаева и ещё нескольких военных специалистов незамедлительно переправили спецкаром собственно в Ростов-на-Дону.
Ситуация с Южным Сигма-центром оставалась в плане деталей захвата неопределённой. Террористы до сих пор не выставили никаких требований, но то, что они контролируют все сегменты подземного городка, где и располагались помещения научного экспериментального Объединения «ДОН-4», было очевидно. Из руководства комплекса на связи находился лишь начальник НВЦ Сергей Колесников, который по счастливому стечению обстоятельств оказался во время захвата вне подземного городка. А вот судьба директора Объединения Ивана Михайловича Сидорова, управляющего группой научных лабораторий Армена Геворкяна, и силовика, отвечающего за безопасность Сигма-центра оставалась неизвестной.
Влад знал этих руководителей лично, потому что посещал Центр и общался в своё время с каждым в рамках расследования «Дела обновленцев». Впрочем, такой же неизвестной была судьба и остальных сотрудников, оказавшихся в комплексе во время нападения. В лучшем случае их удерживали внутри, как заложников.
Признаться, Влад воспринял захват именно Южного центра с некоторым недоумением. Он бы не удивился, если бы ОСГРовцы посягнули на Екатеринбургскую Сигму, Казанскую, даже Канторович, к чему, кстати, дело и шло. Но напасть на Ростов? И не просто напасть, а суметь претворить свой план в жизнь? Во время прошлогоднего визита у инспектора возникло стойкое ощущение, что Южная Сигма – настоящая крепость, проникнуть внутрь которой без разрешения абсолютно невозможно. Таких мер безопасности, что предпринимались внутри подземного городка, Влад не встречал больше нигде. Пожалуй, даже в его родном Новосибирске у Ядра не было столько степеней физической защиты. И, тем не менее, действительность оказалась неожиданной – под землей сейчас хозяйничали диверсанты.
Оперативный штаб располагался в некотором отдалении от расположения Сигма-Центра. Периметр снаружи, разумеется, был оцеплен силовыми подразделениями, но попыток штурма пока не предпринималось из-за отсутствия необходимой информации. Над полем сверху барражировали дроны, передающие картинку на несколько проекций. Влад мог видеть посеревшие, неактивные, вращающиеся над поверхностью голографические иконки, раньше, своей яркой расцветкой, служившие индикаторами находящихся под ними научных корпусов.
Все входы в подземный городок заблокировались. Теоретически, чтобы перехватить управление, террористы должны были переподчинить себе кодовый интерпретатор, что менял шифры каждые восемь часов. Либо склонить на свою сторону представителей персонала из тех, кто имел самую высокую степень доступа. Но факт оставался фактом. Проникнуть несиловым методом внутрь пока не представлялось возможным. Но осуществлять штурм до этого момента пока воздерживались. Влад в чём-то понимал местные службы. Применять «Варягов» в узких подземных коридорах было бы крайне неэффективно, а если задаться целью, и начать разрушать входные шлюзы направленными взрывами, то с большой долей вероятности, можно было повредить внутреннее оборудование, что, по сути, вывело бы Ростовское Сигма-ядро из контура, перечеркнув надежды на подключение к СУПЕР, если систему удастся восстановить.
Ситуация по многим параметрам выглядела патовой.
Влад, по прибытии, провёл короткое совещание, откуда и узнал подробности захвата. А сейчас в задумчивости разглядывал объемную схему внутренних помещений городка и подведённых к ним коммуникаций, которая мерцала на одной из проекций.
От выжидательной тактики решено было отказаться сразу. В стране была не та ситуация, чтобы ждать у моря погоды. Любой из семи Сигма-Центров становился важнейшим звеном, если в ближайшее время ядро окажется скомпилированным. А перехват управления одной из Сигм боевиками мог повлечь за собой катастрофические последствия, вплоть до вывода из строя всей системы ИИ.
– А вот это что? – Исаев ткнул в подсвеченные на схеме тёмно-зелёные линии.
– Магистрали рециркуляции воздуха, – охотно пояснил прикомандированный к нему, по просьбе инспектора, один из строительных инженеров.
– Что, если запустить туда газ?
– Мы думали над этим, – отозвался стоящий рядом заместитель начальника местного отделения ЧС Георгий Гурадзе, по виду – ровесник Влада. – Во внутренние решётки вмонтированы фильтры-анализаторы. Они сразу распознают состав и закроют заслонки.
– Ну да, ну да, – задумчиво протянул Исаев. – А какие-то защитные экстренные механизмы для внутренних помещений предусмотрены? На случай пожара, например.
– Разумеется, – кивнул Гурадзе. – На случай возгорания – противопожарная система, но есть ещё и антирадиационная защита, система сейсмоустойчивости, антизатопление. Всё, что предусмотрено инструкциями для такого класса зданий.
– Подземных зданий… – уточнил Влад.
– Точно так.
– А контуры этих систем ведь автономные? Они же не зависят от внутреннего управления.
– Разумеется. Они срабатывают независимо, получая вводные от датчиков и анализаторов.
– Вот и я так думаю, – Влад посмотрел на инженера, который в свою очередь переглянулся с Георгием.
– Вы хотите сказать… – начал Гурадзе.
– Мне потребуются специалисты по системам защиты и внутренним коммуникациям Центра, – твёрдо сказал Исаев. – Немедленно! Все эксперты, какие есть в наличии.
– Мы никогда не делали ничего подобного, – сказал руководитель научного центра геофизического Объединения «Стрела» Илья Семёнович Пирогов. Учреждение, которое он возглавлял, занималось изучением, в том числе, и природных катаклизмов. Произнёс он свою фразу, как показалось Владу, даже с некоторым испугом.
– Многое в жизни происходит впервые, – философски заметил инспектор.
– Да, но это может оказаться опасным…
– Давайте вначале решим вопрос в теоретической плоскости, – предложил Влад. – Есть ли у вас оборудование такой мощности и возможно ли его оперативно транспортировать на Александровский Полигон? Теоретически.
– Теоретически да, – Пирогов облизнул губы. – Мы как раз недавно подключили линейный геогенератор колебаний, способный имитировать различные процессы и…
– Может ли он спровоцировать локальное землетрясение? – перебил его Исаев.
– Да… – Илья Семенович в задумчивости почесал щеку. – Хотя мы проводили эксперименты с мизерной выходной мощностью.
– А сейчас потребуется максимальная, – сказал Влад. – От Полигона до Южной Сигмы около двадцати пяти километров. Сейсмоволна должна распространяться под землей. Для этого мы поместим генерирующее оборудование в шахту – такая на Полигоне имеется. Требуемые параметры должны обеспечить срабатывание сейсмодатчиков в главном контуре Сигма-центра. Вам необходимо всё рассчитать. Эта задача выполнима?
– Д-да, – с некоторой запинкой отозвался Пирогов. – Полагаю, что да. Но…
– Никаких но, – отрезал инспектор – Да или нет?
– Не пострадают ли гражданские? – с сомнением, словно рассуждая сам с собой, поинтересовался Гурадзе. – Остальной город? И населённые пункты в ближайшем радиусе? Если я все правильно понимаю, волна будет распространяться от эпицентра вкруговую?
Влад вопросительно посмотрел на руководителя «Стрелы», а тот, в свою очередь, перевел взгляд на своего ведущего инженера, который тоже присутствовал на совещании.
– Давайте прикинем в первом приближении, – отозвался последний. – Колебания будут затухающими, а грунты, в котором они распространятся, достаточно быстро погасят пиковую амплитуду. К тому же, я так понимаю, нам не нужны разрушения. Нам нужно преодолеть порог срабатывания датчиков Центра, а он намного ниже обычных гражданских зданий. Я сам принимал участие в проектировании сейсмоконтура этого подземного Центра. Все крупные здания ведь тоже сейсмоустойчивы, так что, если не разрушится Сигма, то остальные сооружения тем более. А чем дальше волна станет распространяться, тем быстрее она затухнет. Уже соседние кварталы, ближе к центру города, скорее всего, даже не тряхнет. Для небольших и невысоких наземных зданий в, так называемой, провинции вокруг Полигона, такая волна, очевидно, не несёт серьёзной опасности.
– Тогда решено, – Влад сделал отсекающее движение рукой. – Илья Семёнович, распорядитесь немедленно демонтировать необходимое оборудование, а я решу вопрос с армейцами. Они обеспечат транспорт и подготовят шахту.
– Владислав Николаевич, есть некоторая озабоченность, – обратился к инспектору Георгий, пока они в штабе ждали командиров остальных подразделений, участвующих в операции. – Вам не кажется, что план слегка… ммм… авантюрный, что ли… Слишком уж много должно совпасть вводных.
– Давай уже на «ты», – Влад поднял взгляд на собеседника. – Авантюра – это действие, результат которого непредсказуем. У нас же все этапы плана основаны на точных расчётах. Если каждое подразделение сработает чётко, результат будет закономерным. Поэтому я с тобой не согласен в корне.
– Да, но ведь нельзя списывать со счетов какую-нибудь случайность, которую невозможно учесть. Или пресловутый человеческий фактор.
– Если так рассуждать, то можно, и вовсе, не браться ни за какое серьёзное дело. Риск в таких операциях, несомненно, присутствует всегда. Но это риск оправданный. Других вариантов у нас пока нет. А время идёт. Приходится действовать. Давай вместе подумаем, что мы могли не учесть. Генератор испустит сейсмическую волну, имитируя эпицентр землетрясения. Датчики Центра на неё сработают, это просчитано специалистами. Автономный контур защиты автоматически разблокирует запасные выходы. Это предусмотрено для возможной эвакуации. В этот момент несколько опергрупп проникают внутрь в определённых нами точках. Не думаю, что в месте проникновения стоят посты. Никто не станет распыляться на какие-то там запасные входы, когда всё контролируется из Рубки. Так?
– Пока вроде бы всё правильно.
– Террористы, заметив тревогу, снова блокируют выходы с пульта вручную. Наши группы захвата изнутри активируют следующий контур – пожарный, воздействуя на датчики открытым пламенем. Данный защитный контур – приоритетный. Во-первых, он подавляет остальные параметры защиты, во-вторых, чтобы его отключить вручную, простой команды с пульта недостаточно. Такое прерывание тревоги потребует времени, как минимум, минут семь – десять. Мы подаем в систему рециркуляции газ, анализаторы его пропустят, так как воздуховоды превращаются в аварийные магистрали, теперь участвующие в отводе продуктов горения. Заслонки не включатся. Пока террористы сообразят, что происходит, они окажутся под химическим воздействием усыпляющего газа.
– А возможные заложники? Газ в больших концентрациях может ведь привести и к летальному исходу.
– Мы не забыли про это, – кивнул Влад. – Газ будет подаваться не в центральную магистраль, а точечно – в Рубку, например, где, наверняка, собраны основные части боевиков. Согласись, при захвате контроля логично находиться у пульта управления. Для содержания заложников, исходя из их числа, пригодно всего несколько помещений внутри Центра. Они достаточно далеко от Рубки и воздействие газа на них будет минимальным или вообще сведется к нулю.
– Но ведь они могут заниматься какими-то работами. Террористы могли их заставить.
– А какими? Основное оборудование Сигмы пока деактивировано. Да и его подключение не даст ОСГРовцам практически ничего на данном этапе. Другое дело, если бы заработала СУПЕР. Но этого пока не произошло… Да, конечно, кто-то из террористов окажется вне Рубки и газ на него не подействует. Но для этого существуют наши штурмовые группы, которые уже будут внутри.
– Извините… ммм… Извини, Владислав, но я считаю, что слишком уж много «если» имеется в этом плане! И если что-то пойдёт не так… – Гурадзе поцокал языком и покачал кудрявой головой с иссиня – черными волосами.
– Гоша, – Влад перешёл на доверительный тон, – скажи мне лучше, а где тут у вас можно облачиться в военные доспехи? Так, чтобы по полному разряду?
– В каком смысле? – Григорий удивлённо округлил глаза.
– В том, что я пойду с одной из групп внутрь.
* * *
Тот камень, который Мария предполагала сдвинуть с превеликим трудом, неожиданно резво покатился под горку от одного лёгкого прикосновения.
– Готовься к новому подключению, – сообщил ей Борька, как только она вошла в его новый кабинет в спецлаборатории. Часть персонала, включая Белоручкина и Марвина, перевели из Института сюда, в военную часть на окраине Новосибирска. Именно здесь физически находился АНГ, и именно тут проходили эксперименты. На время объявленного в стране режима ЧС, самые важные сотрудники, работающие над восстановлением СУПЕР, перешли на казарменное положение. Боря с Геной ночевали возле научного корпуса; им выделил для этого специальную бытовку с удобствами.
– Готовься, – повторил Борис и углубился в какие-то расчёты, выведенные на проекцию.
Маша подготовила целую речь, сформулировала убойные, как ей казалось, аргументы в пользу продолжения экспериментов с её погружением в виртуальную реальность. Настроилась убеждать, доказывать, даже приготовилась подписать документ, который полностью снимает всю ответственность с других за то, что с ней будет происходить в ментальном поле. А, оказалось, что всё это излишне.
– А… – она даже растерялась.
– У тебя какие-то проблемы? – нахмурился Борис. – Не ожидал от тебя такой реакции…
– Нет-нет, – поспешила успокоить его Маша. – Просто немного неожиданно!
Белоручкин посмотрел на неё строго и внимательно, как иногда смотрят на своих учениц умудрённые годами профессора. Марии даже стало неловко, и она отвела взгляд.
– Как ты себя ощущаешь после первого контакта? – спросил Борис. – По-хорошему, надо бы тебе сделать полное медицинское освидетельствование. Не очень-то приятно получать потом еще раз от Владика по ушам.
– По каким ещё ушам? – вскинулась Мария. – Я себя вполне хорошо чувствую. К чему эти бесконечные проверки?
– Одно дело – чувствуешь, а другое – что говорит диагностика, – покачал головой Белоручкин. – Сама знаешь, на что способен человеческий организм на адреналине. Показатели самописцев мне не нравятся, знаешь ли. В том числе электроэнцефалограмма мозга! А ведь стресс во время повторного подключения только возрастёт.
– Да ладно тебе, – Маша притворно махнула рукой. – Я же не робот, чтобы исключить все волнения. Вполне нормальная реакция. К тому же я сама себе самописец, если ты забыл.
– Не знаю, не знаю, – Боря покачал головой.
– А я знаю, – отрезала Маша. – А где самый большой начальник-то наш? Улетел?
– Да. К Южной Сигме. Кто бы сомневался. Если где-то горячей, чем тут, значит, Владик летит туда.
– У него работа такая, – постаралась защитить друга Мария. – Мы ведь тоже, если разобраться, такие.
– Нет, я не такой, – строптиво заверил Белоручкин. – Я учёный. И хочу заниматься наукой, а не в авральном режиме спасать мир!
– Ну, мир, это ты, пожалуй, преувеличил.
– Хорошо, отдельно взятую систему мира. Сути это не меняет.
Последнее время, Борис, то и дело, ловил себя на мысли, что он дико скучает по Буле. Простые истины лучше всего познаются на собственном примере. Боря привык к постоянной поддержке супруги, даже когда она общалась с ним удалённо. Пусть ему приходило несколько обычных слов, но появляющиеся на смарте буквы, словно произносились Ингой вслух. И становилось легче, внутри разливалось тепло и появлялись новые силы.
После атак ОСГР на научные центры и похищений ученых, общение самых важных персон с родными ограничили из соображений обоюдной безопасности. Белоручкин в этот список попал одним из первых. Все понимали, что мера необходимая и временная, но Боре от этого было не легче.
Иногда ему на словах передавал привет от дочери Игорь Берский, который занимался организацией безопасности в Новосибирском филиале Юстициона. Но такое случилось всего пару раз, когда они пересекались лично. Всё остальное время Боре приходилось обходиться без поддержки супруги, а тревога по ней постоянно давила на психику.
От окончательной хандры спасало лишь то, что времени на рефлексии практически не оставалось. Когда большинство персонала института перевели на казарменное положение, работа над доводкой оболочки велась круглосуточно, не прекращаясь ни на секунду. Борис спал урывками, только лишь для того, чтобы поддерживать работоспособность. Приходилось себя заставлять. Серое вещество без отдыха отказывалось генерировать идеи.
Временами, Боря снова ощущал себя тем человеком, на которого взвалили самую тяжёлую ношу. Да, последние годы не прошли даром. Если когда-то он сторонился любой ответственности и, можно сказать, страшился её, то теперь старался принимать достойно. Его страшило лишь то, что он может подвести огромное число людей, которые верят в него, но с этим ничего нельзя было поделать, а только принять и смириться.
Он хорошо запомнил одну мысль Марии, которую она как-то донесла до него:
