Текст книги "Обратный отсчет"
Автор книги: Петр Заборцев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 42 страниц)
– Вот именно, большая, – подтвердил Игорь. – Поэтому и ответственность немаленькая. Ответственность за всех.
* * *
Маша на ходу рассматривала фасады зданий, встречающиеся ей на пути. В этот ранний час улицы были еще малолюдны, хотя уже начинали сновать туда-сюда обслуживающие автокары и кое-где попадались автоматические роботы-уборщики. Настроенные на автономные программы они часто попадали впросак: иногда, возмущенно жужжа, утыкались в препятствие и долго не могли его объехать или зачем-то комично выстраивались в очередь друг за другом. Да, без централизованного управления, что обеспечивала раньше СУПЕР, было трудно всем.
Мария вышла на центральную площадь. Информационное панно «Иллюзиона» давным-давно не обновлялось, и в рассветном мареве смотрелось блеклым и неярким. Индустрия досуговых развлечений тоже переживала нелёгкие времена. Большие представления и стеллс-шоу не исчезли совсем, но проводились существенно реже. Большая часть молодежи, основных участников такого активного отдыха, была занята другими насущными проблемами, и на беззаботное веселье у молодых людей не всегда хватало запала. То же случилось и с интерактивными симуляционными играми. Если раньше всегда можно было купить входной билет на какой-нибудь зубодробительный боевик, натянуть гиперкостюм, залезть в игровую ячейку, и хорошенько размяться, приведя в тонус мускулы и хорошенько поколошматив врагов, то теперь такие тренировки сошли на нет – новые релизы почти не выходили. Публика, привыкшая к постоянным новинкам и высокореалистичным технологиям сверхновой виртуальной реальности, разработанной, опять же, при непосредственном участии СУПЕР, к старым играм без такой поддержки быстро охладела. Но в целом индустрия развлечений начинала переформатироваться. Стали более востребованными авторские панорамы, народ с удовольствием посещал конференц-баталии, где известные люди, при активной поддержке болельщиков, дискутировали на разные острые темы. Диапазон споров был никогда широк: обсуждалось все, от спорта до политики. Маша и сама подумывала организовать что-то вроде серии творческих встреч с читателями, где можно было бы обсудить последние публикации современной литературы.
Миновав площадь, девушка, не спеша, двинулась по проспекту. Как ни странно, ей сейчас очень нравилось гулять по городу именно пешком.
«Мы так привыкли к автоматике, – думала она, – что стали воспринимать это как должное; чтобы переместиться из одной точки в другую, мы, не задумываясь, вызывали автотакси или сами прыгали в автокар. Сокращая время, мы, тем самым, сжимали его и для себя. Странным образом не понимая очень простую вещь – облегчая наше существование в этом мире, система оставляет нам возможность оставаться обычным человеком. Принимая высокотехнологичную сущность окружающего мира совсем не обязательно было полностью в нём растворяться, это не предписывали никакие законы развития общества. Наша жизнь соткана из выбора. Мы встаём перед ним постоянно. И все мы стремимся к лучшему. Когда-то мы хотели переделать существующий мир, чтобы сделать его справедливее и лучше, потом поняли – чтобы создать новое, не обязательно разрушать старое. Всё, что связано с разрушением – деструктивно.
Будущее в созидании. Не зря мы выбрали для себя – мы и еще миллионы и миллионы людей – среду технократии, во главу угла которой поставлено созидание. Это крайне важно. Чистое созидание, будь это новая строчка поэта, возведение ретрансляционной башни или производство высокоинтеллектуального робота. Почему тогда эти идеи не захватили весь мир? А потому что эти теории не требуют агрессивного продвижения. Их невозможно внедрить в человеческое сознание насильно. К этому надо прийти изнутри. Только вот, чтобы об этом задуматься, надо полностью исключить из себя систему. Такова уж парадоксальная человеческая природа. Когда от выбора зависит не что-то абстрактное, а твоя собственная жизнь, это, как никогда, мобилизует. Чем сильнее экстремальная ситуация, тем быстрее приходит осознание истины».
Уж про что, про что, а про экстремальные ситуации. Мария знала не понаслышке. Она, как любой Творец, пыталась разобраться в себе, в своих порывах, в том, что заставляет её совершать те или иные поступки. Научное объяснение – то, что человеческими действиями движут лишь химические реакции в больших полушариях мозга, её не удовлетворяло. У героев её книг всё было не так просто. И ей хотелось верить, что и у неё тоже. Потому что… Отправиться в одиночку для захвата секретной подземной базы, напичканной охранниками-головорезами или согласиться на трансморфическое изменение внешности и потом едва не переместить свое сознание в кибернетическую оболочку – причиной такого поведения не могут быть какие-то тривиальные химические соединения. Это… Это целый космос взаимодействий. Это… душа! Это порыв, это безумие, в миг принятия решения. Но сколько же неповторимых ощущений даёт такое сумасшествие!
Маша была очень благодарна судьбе, что та подарила ей дар умения описывать всё это. Эмоции и воспоминания живут не так долго, но положенные в ровные ряды строчек они, совершенно точно, остаются в вечности. Остаётся сущий пустяк – выразить их так, чтобы людям хотелось бы снова и снова к ним возвращаться.
Карина была красивее. Глупо было себя обманывать. Поначалу испытывая стойкое удивление, вглядываясь по утрам в своё зеркальное отражение, Мария рассматривала новое лицо и с каждым разом всё более привыкала к нему. Эта еле заметная мушка над губой. Бровь дугой, словно удивленно загнутая. Красивые серые глаза.
Она до последнего сомневалась. Ведь с собой-то можно было быть честной. Тем более Арина дала ей полный карт-бланш. Лукавила? Маша не знала до конца, но была очень ей благодарна за такое деликатное отношение. Советы тут были, определенно, лишними. Решение Маша должна была принять сама.
Мария вспомнила последнюю ночь перед выбором. Она не спала. И некому было ее поддержать в эту минуту. Аватар стоял обесточенный в углу, Арина была далеко, а ребята, Влад и Громила, ну чем они могли ей помочь сейчас? Родители? Но она давно, уже очень давно, не ребенок. Завтра ей следовало с утра отправиться в клинику транспластики. И… либо остаться на всю оставшуюся жизнь Кариной, либо пройти достаточно долгую и не очень приятную процедуру рекаверной терапии или, если простыми словами, – процедуру возвращения к своей прежней внешности.
Она не знала, какой выбрать для себя путь, вплоть до того момента, пока не открыла дверь клиники. И только в этот самый миг поняла, как надо поступить. А приняв решение, она почувствовала себя настолько легко, как чувствовала себя, быть может, только в счастливом детстве, когда голова кружится от еще не совсем осязаемых мечтаний.
Мария свернула в переулок, в конце которого виднелся вход в Луговой парк. Перед вычурными стилизованными воротами, по обе стороны от створок, стояли две одинаковые беседки. Контактёрша поджидала её в правой. Мария приближалась, придирчиво рассматривая девушку. Совсем молоденькая, лет восемнадцати. Наивный взгляд широко распахнутых глаз. Выбритый правый висок и трехцветная прическа. В ушах – феррум-клипсы по последней моде.
Это был её авантюрный эксперимент. Реализация ее психологической, а может и физической потребности. Узнав о такой услуге почти случайно, через какое-то время ей непреодолимо захотелось попробовать. Для… Для чего? Она пока не знала.
– Учти, я буду звать тебя Ариэль, – сказала Маша вместо приветствия. – И только так.
– Хорошо, – тихо отозвалась контактёрша.
Маша ещё некоторое время оценивающе смотрела на неё, потом развернулась и сделав приглашающий жест, не оглядываясь, пошла прочь от Парка. Девушка, на секунду замешкалась, но тут же спохватилась, и засеменила за Марией следом.
* * *
– Борик, а я красивая? – Инга прищурившись требовательно смотрела на супруга.
– Ээээ… естественно, ты… – несколько растерялся от такого прямого вопроса Белоручкин. – Конечно, ещё бы…
– Врёшь ты всё. Женщину не проведёшь.
– Почему это? – запротестовал Боря.
– Почему не проведёшь?
– Не, – торопливо уточнил Громила. – Почему вру? И такие вопросы давно уже лежат в субъективной плоскости. Это провокационный вопрос из разряда «А я толстая?».
– Ха-ха. А вот и нет. Критерии «толстости» вполне очевидны. И задавать такой вопрос глупо, потому что я сама прекрасно знаю на него ответ – я не толстая.
– Женская логика типичная. Зря я тебя назвал Булей. Ты нисколько не оправдываешь знаменитое логическое выражение.
– Ты всё время занят своим Фениксом, – Инга без всякого перехода сменила тему. – Не обращаешь на меня внимания.
– Да что за ерунда? – искренне возмутился Белоручкин. – Что с тобой сегодня? Неприятности на работе? И не «Феникс», а «Лазарь», если что.
– Ты пропадаешь днём и ночью в своём институте, – не обращая внимания на ремарку мужа, продолжала Инга. – А если ты не сможешь восстановить СУПЕР, что тогда?
– Буль, ты же тоже работаешь. Сейчас все мобилизованы на то, чтобы наладить утраченное. И твоя биология, и моя кибернетика, и Влад со своим Юстиционом, и Ариэль с белыми медведями, и даже Машка роман новый пишет.
– Борик, а если всё зря? Если мы не выплывем из этой катастрофы? Я не паникёрша ни разу, ты же меня знаешь, но ведь это действительно очень трудная задача, заменить все информационные связи или вновь изобрести искусственный интеллект. На это уйдут десятилетия.
– Девочка моя, – Белоручкин присел рядом на диван и обнял супругу, положив руку ей на плечо. Прижал к себе. – Нам не должно быть страшно, потому что, в любом случае, у нас есть мы. Я – у тебя, а ты – у меня. И потом. Ты вспомни, сколько раз мы оказывались в ситуациях гораздо более опасных, чем сейчас. Опасных, я имею в виду, для нас лично. И как ты меня всегда поддерживала! Разница в том, что если раньше это была только наша отдельная ответственность, то сейчас мы все должны быть ответственными за одно общее дело.
– Знаешь, почему мне страшно, Борик? – Инга сильнее прижалась к мужу. – Потому что я стала страшиться потерять то, что у нас есть. Раньше мы редко задумывались об этом, потому что шли вперед. Нас манили высокие цели и мы ощущали в каждом своем шаге поддержку. А сейчас, такое впечатление, что мы теперь сами по себе. И стали гораздо более уязвимы, а, значит, беззащитны, понимаешь?
– Ну я…
– И ещё. Ты прав в том, что мы многое пережили. Что выбирались из самых серьезных переделок. Вернее, не мы, а ты с друзьями. Только одна история, когда тебя держали заложником и едва не взорвали целый город, чего стоит! Да и когда ты вместе с этим роботом ездил в самое логово заговорщиков, ведь тебя могли, как и его… – у Инги предательски задрожал подбородок.
– Буля!
– Ты же сам не только кибернетик, но еще и вероятностный математик!
– И что?
– Не догадываешься разве? Нам или тебе одному, не может постоянно везти. И я с каждым твоим вызовом сейчас подпрыгиваю. Потому что мне кажется, что это Влад тебя вызывает. А это значит, что тебе опять нужно что-то делать, куда-то ехать, предотвращать очередной катаклизм. Я не могу так больше, Борик. У меня нет сил.
– Вот ты глупышка какая, – Громила развернул супругу к себе. – Куда же я уеду из института, если как раз туда приходят данные со всей страны? И это, наоборот, к нам все приезжают делиться опытом. Вот недавно Конструктор из питерской «Ладьи» приезжал, помнишь, я рассказывал тебе про него, кстати, отличную идею подал про радиоуглеродный анализ. Да и работа сейчас у меня исключительно научная.
– У тебя всегда научная, Борик. И тем не менее.
– Так. Необоснованную панику прекращаем. Кукситься перестаём. На выходных едем на речку. Спасение цивилизации дело благородное, но поддержание духа любимой супруги дело не менее ответственное. Договорились? – Белоручкин легонько встряхнул Ингу за плечи. – Буля?
– Что?
– Договорились или нет?
– Договорились, – тихо отозвалась девушка.
– Вот и хорошо. И никаких больше девчачьих переживаний.
На столе замигал зуммер вызова, после всеобщего отключения смарт-браслетов, Борис вмонтировал устройство связи в свой компьютер.
– Кто там? – спросила Инга, снова моментально напрягаясь.
– Не знаю, – пожал плечами Громила, встал с дивана и, переместившись к столу, включил проекцию.
С экрана на него смотрело знакомое лицо.
– Ты один? – поинтересовался Влад, вглядываясь в пространство за спиной Бори.
– Н-не совсем…
– А, привет, Инга, – Исаев и сам уже увидел девушку. – Нам надо парой слов с Громилой перекинуться, если ты не…
Боря обернулся, виновато глядя на жену, и беспомощно развёл руки.
Инга закрыла глаза.
* * *
Данила выдохнул, устраивая тюк поудобнее, а потом сел на него сверху. Пока дотащили груз от пакгауза на краю аэродрома до рулёжной дорожки, пришлось слегка вспотеть. Тюк был здоровенный, перетянутый вдоль и попёрек толстой канатной верёвкой. Что находится внутри Данила не знал и, честно говоря, даже не хотел об этом думать. Снаружи груз был мягковат, сидеть было удобно, но, скорее всего, это была лишь защитная оболочка.
Напарник, какой-то серб, что ли, стоял поодаль, выпуская изо рта струйки ароматного дыма. Через золочённый мундштук он курил что-то терпкое.
Данила проследил за его взглядом – на другом конце вертолётной площадки тоже царила суета, там был разбит целый импровизированный военный лагерь. На краю лётного поля была развёрнута длинная шестнадцатиместная палатка класса «Харриер»; Данила навидался таких в позапрошлом году в Сахаре, куда завербовался сдуру, и её вид разбудил в нём не самые приятные воспоминания.
С запада показалась пара геликоптеров, они, натужно гудя, неумолимо приближались, превращаясь из темных размытых точек в хорошо узнаваемые соосные десантные «Москиты».
– Хайде, рус, дальше, док наредник не налетел, – сказал этот самый то ли серб, то ли хорват. Изъяснялся он по-русски с сильным акцентом, но понять его можно было вполне. Серб был выше Данилы и худее, но руки у парня были сильные и жилистые.
Данила незаметно вздохнул, поднялся с тюка и взялся за верёвку.
– Один, два, взяли, – сказал Серб и добавил что-то по своему, быть может, просто ругнулся.
Данила Осташевский никак не мог в своей жизни прийти к какому-то поворотному этапу. Еще чуть-чуть, казалось ему, ещё одна командировка, ещё одна военная операция и он успокоится и переквалифицируется в какие-нибудь клерки. Найдёт женщину, с которой будет делить комнату и кровать, может, даже женится, наконец. Но раз за разом цикл повторялся. Без сожаления прогуляв всё заработанное в последнем вояже, хорошенько отдохнув телом и душой, он с суеверным ужасом представлял бесконечные одинаковые будни в офисе или каком-нибудь ОЛЛ-маркете, где ему поручат пересчитывать коробки. Он даже начинал себя физически хуже чувствовать, стоило ему только представить эту унылую картину. На его счастье в мире никак не наступало всеобщее благоденствие. Несмотря на проповеди различных современных волхвов, человечество никак не могло договориться, кто будет сверху, а кто окажется снизу. И чаще всего решать эту дилемму приходилось старым дедовским способом, с оружием в руках.
Причем сподручнее было это делать чужими руками, такими, как у Данилы, которым он никак не мог найти достойное применение. Ситуация повторялась до смешного. Очутившись в очередном военном лагере, Данила, проглядывая глаза в карауле или сидя по нужде под пронизывающим ветром где-нибудь на краю мира, твёрдо и безаппеляционно обещал себе, что больше никуда не поедет. Вот эта командировка, определённо, будет для него крайней. Повоюем ещё в самый последний раз за наших желтолицых, чернозадых, узколобых (выбирай по вкусу) друзей и потом устроимся в Париже в какой-нибудь, чёрт его задери, офис или отдел ОЛЛ-маркета.
Но вечно продолжаться так не могло.
Последняя девочка, с русским именем Наташа, но с французским гражданством, так запала Осташевскому в душу, что и сейчас, стоило ему закрыть глаза, как в его сознании возникал её образ. Длинные чёрные, смоляные волосы, великолепная фигура, особенно впечатляющая, стоило ей только слегка наклониться, да и достаточно весёлый нрав, – другому бы это показалось слегка вульгарным, но для Данилы было в самый раз. Ему нравились такие проявления «на грани». Нарочито развратное поведение девушки разжигало страсть и будоражило чресла.
Возможно, ради такого он бы даже отказался и от этого задания, но… Слишком уж были привлекательными условия. Во-первых, земля по рождению, каких-то двадцать семь лет назад он появился на свет именно там, в России, а, во-вторых, сумма контракта, за которую при обычных предложениях ему бы пришлось горбатиться пару лет. Бирюлевич, его агент, то и дело расплывался в хищной улыбке, рекламируя предприятие; он, несомненно, мысленно уже потирал руки из-за размера комиссионных. Да уж, теперь можно будет арендовать на первое время с Наташкой квартирку где-нибудь на Монмартре. А почему бы нет?
По большому счету, до этого момента, Данилу всё устраивало в привычной жизни. Он никогда не думал официально возвращаться на Родину, тем более, что международные связи с Россией постепенно сводились на нет, эта страна, выбрав для себя не совсем понятный Осташевскому технократический путь развития, становилась чуждой ему почти во всём.
В развитом капиталистическом обществе он, как эмигрант, постоянно ощущал какую-то поддержку со стороны соответствующих служб, у него была возможность заниматься делом, которое приносило, хоть и не стабильный, но достаточно высокий доход. Да и с бытовым обустройством никогда особых проблем не было. Он не представлял другой непонятной системы, где, как ему представлялось, надо было иметь какую-то эфемерную цель и постоянно ей следовать. В его жизни было все справедливо, он реализовывал свои умения, получал за это вознаграждение и мог распоряжаться им по своему разумению. Ему не мешали жить и от него не требовали никаких великих достижений.
Как бы то ни было, Данила поддался на уговоры усатого субчика с маслянистыми глазками и в последний раз в свой жизни, как он теперь уже твердо решил, заключил контракт на участие в миссии «Овердрафт», как она значилась в официальных документах.
Данила отпустил веревку, и тюк, едва не отдавив ему ногу, с глухим стуком лег рядом с целой пирамидой похожих, только разных по размеру, ящиков.
– Спешите как улитки! – гаркнул на них сержант, недовольно скривив свою свирепую физиономию.
Осташевский благоразумно решил не отвечать, а Серб что-то беззвучно зашептал, шевеля губами.
Данила осмотрелся. Судя по всему, вся группа была в сборе. Насколько ему удалось определить по обрывкам разговоров, большинство в подразделении было русскими, видимо, такими же эмигрантами, как и он сам. Но встречались и представители других национальностей, довольно далеких от проживания на российских просторах. Данила насчитал таких семь человек. Итальянца, двух поляков, венгра, как ни странно, американца, которого он вначале принял за англичанина, этнического азиата из неизвестной страны и того самого его напарника – серба или хорвата. Их непосредственный командир, сержант, был определенно соотечественником по происхождению и фамилию имел соответствующую – Лопата. Правда, с ударением на первый слог.
Тем временем неидентифицированный пока серб подошел к Даниле, заговорщицки толкнул его в бок и протянул съёмный мундштук, недвусмысленно призывая присоединиться к вдыханию запретной ароматики.
Осташевский отрицательно покачал головой.
– Драган, – представился Серб, по-дружески ухмыляясь.
– Данила, – сказал Осташевский. – Данила Ташев, – полную фамилию иностранцы никогда не выговаривали.
– Совцем хорошо, – кивнул Драган. – Пусть вместе будьем. Вместе веселее. И нека нам Бог помогне.
* * *
Если перегнуться через ажурные перила заграждения, можно было увидеть, как двигается платформа. На основной её части, в ходовой «стекляшке» или в коммуникативном центре, движения почти не ощущалось. Лишь изредка, основание вибрировало, скрадывая неровности побережья, но к этому можно было быстро привыкнуть.
А тут, на восточном мостике, можно было наглядно увидеть, как серая, промерзшая почва, изрезанная ледяными торосами, исчезает под передним козырьком ведущей воздушной подушки, чтобы после прохода платформы и обработки, явиться на свет обновленной и очищенной. Но многофункциональная платформа «Ковчег-2» восстанавливала природные параметры не только самого прибрежного шельфа. Задачи «экологического комбайна», как иногда обзывали движущийся поселок, были намного обширнее. Это были разнообразные исследования геологического и метеорологического толка, оборудование «зон комфорта» для различных видов животных, координация работы роботизированных егерей (которых после «Июньского Откровения» пришлось существенно сократить, заменив их человеческими специалистами).
Иногда платформа останавливалась в прибрежных бухтах, бросая якорь и обеззараживая гидрологический слой от промышленных отходов. За десятилетия использования природных ресурсов, пока не были внедрены альтернативные технологии, отходов, накопилось предостаточно. Это влияло и на местную фауну, серьезно уменьшая царившее тут еще каких-то пятьдесят лет назад природное разнообразие. Обширная программа по восстановлению природы и придания этим местам статуса заповедника была разработана уже давно, ещё при деятельном участии СУПЕР. При помощи искусственного интеллекта были спрогнозированы условия, при которых, пусть не так скоро, но за десять-двадцать лет, многие виды животных могли вернуться в свою бывшую среду обитания и снова заселить оставленные ими когда-то участки Приполярья.
СУПЕР всегда уделяла особое внимание сохранению и восстановлению естественного экологического равновесия, полагая это одним из основных условий комфортного пребывания человека на таких территориях. Сейчас осуществлялся первый этап этого грандиозного плана. На участке, который контролировала Арина, две платформы – «Ковчег-1» и «Ковчег-2» двигались навстречу, производя подготовительную очистку прибрежной полосы шириной до десяти километров.
Ариэль украдкой глянула по сторонам: надстройка, примыкающая к мостику, была пустынна. Сейчас она чувствовала себя маленькой озорницей, украдкой от взрослых задумавшей очередную каверзу. Решившись, девушка ещё сильнее перегнулась вперёд, рискуя свалиться в технологический желоб. Бурая, каменистая земля проплывала под ней, завораживая и гипнотизируя. От такого созерцания чуть-чуть кружилась голова. Как в детстве, когда крошечная Аришка ложилась на брёвна деревянного мостка через ручей, просовывала голову под нижнюю перекладину и долго смотрела на текущую внизу воду, на водоросли, которые трепало неспешное течение, на серебряные стайки мальков, едва покачивающих плавниками, чтобы стоять неподвижно в потоке.
На этом участке почти не было снега и льда, плато хорошо продувалось ветрами с моря, и поэтому поверхность земли частично обнажилась, оставаясь лишь в некоторых местах покрытой прозрачной, мутно-стеклянной коркой.
После вынужденного ночлега на 16-й отметке, остальной путь до базы Арина проделала довольно быстро. Она уже успела отдохнуть, провести совещание с коллегами и связаться с передвижным егерь-пунктом.
Еще некоторое время понаблюдав за исчезающей под основанием платформы землей, Арина распрямилась и, выдыхая клубы морозного воздуха, откинула свалившийся на голову во время созерцания, капюшон. Она погладила М-табличку на рукаве комбинезона, вызывая таймер. До сеанса переговоров с Большой землей оставалось шестнадцать минут. Такие сеансы устраивались раз в пять-десять дней, настройки наспех переделанного оборудования пока не позволяли делать это чаще. Отсутствие СУПЕР сильнее всего сказывалось на коммуникациях с самыми отдаленными районами.
Ариэль прибавила шаг, надо было поторапливаться, каюта дальней связи располагалась отдельно, на другой стороне поселка.
После того, как Арина отстучала четыре рабочих донесения в Центр и отправила запрос на оборудование для автоматических кормушек, что передали ей Егеря второй зоны, наступило самое приятное время в таких сеансах. Личные контакты. Возможность пообщаться с близкими. Видео-коннект, несмотря на высокую мощность передатчика «Ковчега», удавалось установить считанные разы, чаще всего поселенцы довольствовались обычной радиосвязью, хотя и она, бывало, шла с сильными помехами.
– Я никак не могу удержать её за хвост, – говорила Маша, пробиваясь сквозь слабый треск атмосферных помех. Ариэль непроизвольно улыбалась, слушая её голос. – Хватаю обеими руками, сжимаю, да вот же она, моя кратковременная удача, мой маленький творческий триумф! Держу, держу, держу и…. Она выскальзывает. Как будто я стараюсь удержать песок, а он предательски утекает сквозь пальцы.
– Маня, это же… Обычно всё, всегда так. Ты и прежние свои романы так писала.
– Ничего подобного! Я стала графоманом. Вернее, графоманкой! Там мы были живыми, в «Новом мире», а тут… Картонные герои. Вот если бы взять, нарисовать человечка с палочками вместо рук и ног и сообщить всем, что это новый арт-шедевр, хотя на самом деле бездарная мазня…
Арина засмеялась.
– Учти, – сообщила она. – Если ты и следующий раз будешь в таком уничижительном настроении, то я буду читать тебе свои стихи, а такую пытку никто не в силах выдержать!.. Что-что?.. Давай прекращай эти глупости, все знают, что ты талант и Творец. Да ты и сама знаешь. И новый твой роман, пусть рожденный в творческих муках – а как ты хотела?! – будет не хуже предыдущих. Может быть, не лучше, но он будет другой. А этого как раз и ждут твои поклонники и почитатели. И я жду тоже. Так что прекращай кокетничать, а скажи мне что-нибудь тёпленькое.
– …Ты там мерзнешь, бедная?
– Только внутренне. И только иногда.
– Я вот размышляю. Быть может, мне тоже куда-то уехать? Так сказать, в экзистенциальное затворничество. Буду сидеть на айсберге и разговаривать с Солнцем. Раньше, в периоды твоего отсутствия, я разговаривала хотя бы с аватаром, а сейчас…
– Маш. Ты так не сможешь. На айсберге. Не потому что это как-то очень трудно. Но для этого нужен особый склад души. Тут, в изоляции… по-другому всё.
– Что?.. Ты пропадаешь иногда… Где?
– Не важно… Подожди… Что?.. Маш… Ты говоришь или нет?
– …уешь… от…. нать, если такого никогда не случалось…
– Пропадаешь!.. Связь опять. Стоп. Что это?
– Что? Сейчас слышно?
– Слышно. Какой-то голос. Ты не одна?
– …
– Маша!
– Что?
– Как это понимать?! Ты могла бы рассказать! У нас ведь нет секретов друг от друга!
– Какие секреты? О чём рассказать? О том, что это ничего не значит? Мне необходимо вдохновение, понимаешь? Я не могу висеть в безвоздушном пространстве. И этот голос, что ты услышала, это просто эрзац. Привидение. О чём я должна рассказать тебе, о своих снах?
Арина почувствовала, как у неё начинают непроизвольно розоветь щёки. Жар прилил к голове, вызывая слабую тошноту. Она сама не ожидала такой реакции.
– Ариш, давай не будет делать поспешных выводов! – слышно было, как Маша нервничает, её голос был слаб и ломок. – Какая идиотская ситуация! Просто дальше некуда, насколько идиотская. Не заставляй меня оправдываться, я даже слов сейчас не могу подобрать нормальных, литераторша тоже мне доморощенная. Я…
Ариэль резким движением вдавила кнопку, прерывая соединение.
Потом сжала пальцами виски, ощущая подушечками пальцев, как сильно бьётся в них её пульс.
«Что за чушь? – мелькнуло у нее. – Что меня так выбило из колеи? Подумаешь, голос! Какая же я Снежная Королева, какой руководитель проекта, если не могу держать себя в руках из-за такого пустяка?».
Но она ничего не могла с собой поделать. Образ Маши, наперекор её желанию, возник в сознании, а безжалостное воображение дорисовало картинку, принеся почти физические страдания.
Ариэль тряхнула головой, отгоняя наваждение, и набрала на пульте следующую комбинацию.
– Влад?
– Привет, Ариэль Великолепная.
– Если я тебя кое о чем спрошу, ты ответишь?
– Странная формулировка. Тебя там блондинка покусала?
– Я серьёзно же.
– Я тоже! Ладно, ладно, что стряслось?
– Ничего… Всё, не надо. Передумала.
– У вас там точно, на льдине, все в порядке?
– Владик, перестань называть «Ковчег» льдиной! На настоящей льдине я была давным-давно. В прошлой жизни.
– Прошлых жизней, увы, не бывает. Как не бывает и будущих. Если не веришь, спроси у Громилы.
– Расскажи лучше, как у вас. И у Борьки тоже, – Арина стала постепенно успокаиваться. Странно, но голос Влада действовал на нее нетипично – умиротворяюще.
– За неимением острой потребности в спасении всего человечества, мы с Громилой занимаемся вялотекущим спасением одной отдельно взятой страны.
– Слышу, настроение у тебя неплохое. Есть достижения?
– Нет, Ариэль. Почти ничего достойного мы не раскопали. Может поэтому и настроение такое. Компенсационный момент. Но я с тобой хотел серьёзно поговорить.
– А сейчас мы как разговариваем?
– Ариэль, ты неисправима. Есть кое-какие тревожные факты, обстановка сейчас не простая, а ты, по сути, отрезана от Большой земли.
– Я очень часто от неё отрезана, Владик, и что?
– Но ты не всегда носилась на своём «Снеговике» в одиночку по бескрайним белым просторам. Без спутникового покрытия территории…
– Что?.. Если ты о…
Наушники забили сильный треск и шум, потом установилась неестественная тишина.
– … Что?.. Черт… Нет связи… Ариэль, ау… Тишина… Ариэль?.. – надрывался Влад, сидя перед терминалом, а Арина безуспешно постукивала по микрофону радиостанции в каюте связи.
Соединение не восстанавливалось.
Подождав еще пару минут, и сообразив, что сеанс в любом случае уже бы закончился, девушка отложила гарнитуру и вышла из домика. С небес падал непонятный сверхъестественный свет. Ариэль недоуменно запрокинула голову, и увидела, что в тёмных тучах, казалось, прямо над их платформой, в небе, разгорается невероятное по красоте северное сияние.
* * *
Влад отложил мобильный планшет и посмотрел в окно. Лес еще только готовился к осени. Зеленое море под горизонтом мягко переливалось от порывов неслышного ветра. Недавно прошёл дождь, и капли на стекле еще не высохли, причудливо бликуя от лучей заходящего солнца.
Он был в квартире один. Вихри и водовороты, которые следовали по пятам за Олеськой, пока она тут жила, иссякли. Комнаты стояли тихие и опустошённые. От того звенящего нетерпеливого напряжения, висевшего в воздухе, когда Колокольникова даже просто сидела, не двигаясь, не осталось и следа. Исаев стал скучать по любимой женщине сразу же, как они расстались на аэровокзале. Он продолжал себя уговаривать, что так будет лучше для них обоих, но червячок сомнения продолжал настойчиво грызть подсознание. Иллюзия, что Леся будет защищена им тут, в Новосибирске, даже если он будет далеко, навязчиво возвращалась. Но там, в глубинке, ей будет спокойнее и безопаснее, да и мама всегда поможет советом и делом. Привыкшие за долгие годы к мгновенной связи через СУПЕР, сейчас люди, расставаясь физически, теряли это ощущение присутствия. И хотя мобильная связь уже налаживалась, но всё равно это было не то. Раньше для того, чтобы увидеть и услышать любимого человека, нужно было всего лишь прикоснуться к смарт-браслету.
