Текст книги "Обратный отсчет"
Автор книги: Петр Заборцев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 42 страниц)
Влад сверился с навигатором. Судя по нему, вездеход должен был скоро подъехать к тому самому месту М8-ВЧ, где, судя по подложным документам, свершилась страшная авария. Инспектор попросил оператора сбавить скорость.
Для чего? Влад сам не знал. Он внимательно смотрел на полотно дороги, вызывая в голове мысленную реконструкцию. Вот дорожные рабочие осуществляют изыскательскую деятельность. По полотну магистрали, мимо них, проносится сотни автоединиц. Одна из них – огромный междугородний лайнер-сцепка с индексом ЕН71—179 на задней рампе. Как бы заглянуть внутрь его кабины? Кто там за управлением? Преступники? Серебряков? Этот – вряд ли. Скорее всего, он в этот момент совсем в другом месте. Тогда кто? А может, сцепку ведет обычный транспортный автомат, запрограммированный привести трейлер с важным грузом в «точку B», как выражается Громила? Только где она, эта точка?
Влад очнулся от задумчивости, когда увидел входящий вызов. Они были уже рядом с городом, поэтому канал Белоручкина «ожил».
Но толком поговорить друзьям так и не удалось. Вначале Белоручкин извинился, что не может долго общаться, потому что «дико занят» и обещал перенабрать позже. А потом, когда он это сделал, занят был уже Исаев: он сидел напротив Марка Занина, заместителя руководителя НЦ «Кубик» и пил обжигающий брусничный чай, лично заваренный по особому рецепту хозяином кабинета.
Старший администратор научного центра внешне никак не соответствовал, на взгляд Влада, своей должности. Это был добродушный румяный толстячок, в одежде которого присутствовала заметная деталь – смешная жилетка с огромным количеством псевдопуговиц.
Некоторое время инспектора подмывало спросить, как так получилось, что СУПЕР, будучи активной, допустила, что Марк Альбертович настолько запустил фигуру, но он, конечно, сдержался.
– Итак, – вопросил Занин, уютно складывая ручки на округлом животике и радостно наблюдая, как Влад, дуя на жидкость, делает очередной глоток. – Вас интересуют какие-то конкретные наши разработки?
– В первую очередь «ЛотТос», – подтвердил Исаев. – И его главный разработчик, Кирилл Серебряков. Он, насколько я понимаю, тесно сотрудничал с вашим центром.
– СПП-М5? Понимаю. А что касается сотрудничества, в нашу эпоху без сотрудничества нет успеха. Это принцип технического прогресса. Взаимопроникновение смежных исследований. Коллаборации. Одна из основ развития технократии. Я почему об этом упоминаю: чтобы у вас не возникло впечатления, что научные центры одного объединения заимствуют друг у друга разработки. Это далеко не так. И нагляднее всего это можно было бы продемонстрировать, если бы была в порядке СУПЕР. Первенство автора никогда не оспаривается и приносит пропорциональные дивиденды. Исключительно справедливая схема. Смелые прожекты централизованно финансирует государство, а адресные сборы поступают и от потенциальных заказчиков и, наконец, от простых энтузиастов. Их мотивация обусловлена самим принципом развития и созидания. Не требуется навязывать дополнительных стимулов. Они, эти стимулы, работают сами по себе! Я снимаю шляпу перед экономистами, придумавшими такое взаимодействие. Это просто, но это гениально!
– Эээ… – Влад отставил чашку с чаем. – Я разделяю ваш оптимизм, но, всё же, хотелось бы ближе к делу. Серебряков. Вы все же часто с ним контактировали. Какой он был?
– Полагаю, вам уже поведали о некоторых его особенностях?
– Особенностях?
– Я имею в виду очевидно выраженную интравертность и минимальный круг личного общения.
– Что в этом роде я уже слышал, – признался Исаев.
– Да-да, люди, впервые столкнувшиеся с таким к себе отношением со стороны Кирилла Олеговича, бывали недовольны. Но, видите ли, в чем дело. Серебряков – талант в своей области. Технический гений. Для таких тесны многие этические рамки.
– Но, насколько я понимаю, ему не на что было жаловаться. Заслуженная должность. Перспективная инновационная базовая разработка. Внедрение. Период тестирования в космической программе. Востребованность разработки на Земле. Многочисленные модернизации.
– А кому он жаловался?
– Возможно, я не очень точно выразился, – поправился Влад. – Но у меня создалось впечатление, что после того, как «ЛотТос» списали из космоса он как бы… ушёл в себя.
Занин задумчиво пожевал губами и на некоторое время замолчал.
– Если только отчасти, – произнёс он после долгой паузы. – Я, признаться, откровенных изменений в его характере в последнее время не замечал. Какая ужасная трагедия! – администратор всплеснул руками. – В наше-то время! Нонсенс!
– Да, действительно ужасно, – без всякого выражения сказал Влад. – У меня есть еще несколько технических вопросов, если позволите.
– С этим лучше к нашим конструкторам, но что смогу…
– Они очень общего характера, – заверил Марка инспектор. – Мне важно понимать принцип. Скажите, вот эти самые модернизации, они как-то воздействуют на исходный код? Или это своеобразные надстройки?
– Когда как… – протянул Занин. – Чаще всего новые наработки на уже зарекомендовавшей себя базовой модели. Мы не стоим на месте. Мир вокруг очень быстро меняется.
– Но теоретически возможно при усовершенствовании переписать или скорректировать какие-то исходные блоки?
– А зачем? Такое усовершенствование намного проще провести как новую авторскую разработку. Кроме того, изменения в исходнике в обязательном порядке вносятся в единый реестр и невозможны без уведомления главного разработчика либо, если он… не жив… центра, которому был выдан патент. При СУПЕР это отслеживалось абсолютно чётко. Не думаю, что сейчас процедура изменилась.
– Это я и хотел уточнить, – кивнул Влад. – Тогда ещё такой вопрос: а может ли в исходном коде разработки типа «ЛотТоса» присутствовать какой-то потенциальный блок, который выполняет, если потребуется, несколько другие функции, не обозначенные в выходном релизе? Если совсем грубо, – попытался проиллюстрировать Влад, видя некоторое замешательство собеседника. – Может ли программа, предназначенная для обеспечения связи вдруг начать собирать электронные ромашки? Условно.
– Намекаете на парадокс Зиверта? Когда некоторые версии ИИ подменяли приоритет задач на своё усмотрение?
Влад упомянул про «ромашки» намеренно и цели своей добился: Марк Занин был вполне себе подкован в теме и впечатление простоватого толстячка, которое он производил, представлялось немного обманчивым.
– Что-то в этом роде.
– Не думаю, – администратор покачал головой. – Всё же автором СПП-М5 являлся человек, а не СУПЕР. Это вполне утилитарная программа, преследующая совершенно чёткие цели. Любой скрытый блок – это серьёзное усложнение и тут сразу возникает огромное количество минусов. Но даже не это главное. Потому что возникает вопрос, для каких целей следует так перегружать программу? Честно говоря, не вижу никакого смысла в этом.
– Я так и думал, – Влад чуть натянуто улыбнулся. – Большое спасибо. Если вы не против, я бы ещё пообщался с персоналом…
Уже около полуночи, ворочаясь с боку на бок, Влад не смог удержаться и вызвал по смарту Белоручкина. Через личный канал.
– Чего тебе? – недовольно пробурчал тот, похожий при свете ночника на привидение. Видимо, Боря уже крепко спал, и сейчас героически пытался вернуться в реальность и делал попытки разлепить веки.
– Я тут подумал. А может этой системой, обеспечивающей высокую мощность перекодирования быть АНГ, если его каким-то чудесным образом активировали?
– Этот вопрос обязательно нужно задать ночью? – попенял ему Громила. – Что за пожар-то?
– Ты ответить можешь?
– Я-то могу, – Боря потер глаз. – А вот АНГ не может. Имею в виду, не может обеспечить то, до чего ты додумался. Если б мог, мы бы с тобой Нобелевку уже получили, а не ходили в кандидатах. Отдельный элемент интерфейса системы не сможет обеспечить даже тысячной доли мощности, необходимой для такой процедуры. Даже если произведет акт самоустранения, сфокусировав всю энергию распада…
– Ладно, ладно, можно было ограничиться парой слов.
– Ограничиваюсь. Нет, не может. Спокойной ночи, – и Белоручкин отключился.
Но Влад ещё долго не мог заснуть, и так и сяк «переворачивая» полученную за последние дни информацию. У него даже стала складываться какая-то непротиворечивая картина, но сохранить её в сознании он не смог. Организм, уставший за насыщенный день, наконец-то дал себе передышку, унося инспектора в так необходимый для него сон.
* * *
АНАЛИТИЧЕСКАЯ ЗАПИСКА
Багрицкому В.
ГБ-Юстицион, 25.11.74
Довожу до вашего сведения, что в рамках дела о защите информации стратегических объектов, мною были осуществлено оперативное дознание по делу об утечке (двойное перекодирование). Так как, по предварительной версии специалистов, имело место техническое отклонение в работе программы связи «ЛотТос», расследование было сосредоточено на выяснении обстоятельств разработки, внедрения и модернизации данной системы.
Фактическая сторона дела выглядит так:
– Генеральным разработчиком программы «ЛотТос» (техническое название СПП-М5) зарегистрирован НВЦ «Звездный», входящий в Научное Объединение «Старт»;
– Главным конструктором технологии является Серебряков К. О., 2011 г.р., по документам трагически погибший 21.08.74 в ДТП;
– Внедрением и модернизацией программы в разные периоды времени занимались почти все НЦ, входящие в НО «Старт» (Мирный, Череповец, Петрозаводск, Хабаровск), а также некоторые смежные центры (коллаборационный принцип технократии).
– Функция двойного перекодирования теоретически могла быть введена в программу на любом этапе, но с обязательным уведомлением генерального разработчика (таких запросов не обнаружено), но более вероятно, что такая возможность была заложена либо изначально, либо на одной из первых стадий эксплуатации. Мотивы такого существенного усложнения программы связи, ведущего к серьезному ухудшению базовых рабочих характеристик, пока не ясны.
– Также до сих пор не выяснен механизм обеспечения функции двойного перекодирования значительным количеством энергии.
В ходе дознания удалось выяснить:
– Штатные акты, фиксирующие обстоятельства ДТП, в котором, якобы «погиб» Серебряков К. О. не соответствуют действительности и являются подложными.
– Никаких других сведений о погребении или местонахождении Серебрякова К. О. нет. Начиная с 21.08.74 на связь он ни с коллегами, ни с родственниками не выходил, что, разумеется, нельзя утверждать безусловно.
Сопоставив факты, полученные в ходе дознания, можно сделать предположение о связи Серебрякова К. О. с некоей, возможно противоправной, структурой, обеспечившей его официальное «исчезновение» и преследующей пока неизвестные цели. О масштабной организации подлога говорит целый ряд других косвенных свидетельств (см. приложение). Есть основания предполагать, что структурой, занимающейся такой противозаконной деятельностью, может являться ОСГР (Организация Свободных Граждан России), «засветившаяся» в нападении на экологические платформы «Ковчег», однако эта версия требует более чёткого подтверждения.
Учитывая, что обнаруженная утечка данных при эксплуатации программы связи «ЛотТос» потенциально являет угрозу государственной безопасности, предлагаю принять следующие меры:
– Не только приостановить, но и полностью запретить использование программы «ЛотТос» в станциях связи (гражданских и военных) до полного выяснения обстоятельств дела об утечке, заменив их альтернативными вариантами («Следопыт» последней версии и т. п.).
– Начать повсеместное внедрение в сетевые коммуникации БДК-1 (Блокиратора Двойного Перекодирования), в экстренном порядке разработанного группой Белоручкина Б. В. (НИВСИИ). Планируемый срок ввода в эксплуатацию опытного образца программы-блокиратора – не позже 01.12.74.
– В рамках защиты служебной информации на стратегических объектах усилить меры контроля, возложив дополнительные обязанности на представителей внутренних служб безопасности и ввести штатную единицу, обеспечивающую конфиденциальность входящих-исходящих данных на техническом уровне.
Оперативное дознание по делу об утечке и «исчезновению» Серебрякова К. О. продолжаю.
Исаев В.
Приложение 1. Сопутствующие материалы.
* * *
– Так что вы мне скажете, господин специалист? – поинтересовался Федор Степанович Лаптев, он же Маэстро. Вопрос он задал довольно отстранённо, словно бы тема его интересовала постольку поскольку.
Серебряков непроизвольно сглотнул, дрогнув кадыком. Он чувствовал своё унизительное положение, но ничего не мог с этим поделать. Сейчас ему с двумя помощниками приходилось стоять перед Маэстро почти навытяжку, только что не по стойке «смирно». И это казалось Кириллу Олеговичу нестерпимо оскорбительным.
– Дело в том, что основная проблема имеет непреодолимый характер, – приглушенным голосом произнёс Серебряков, стараясь не встречаться с Лаптевым взглядом. – Как она присутствовала изначально, так никуда и не делась.
– А для чего, скажите, я вас ангажировал? – холодно заметил Маэстро. – Мне казалось как раз для решения проблем! Там… – он указал тростью с массивным набалдашником за спину конструктора. – Находится самый дорогой в мире экспонат. Я мог бы получить от заинтересованных лиц огромные деньги, которых вы даже представить себе не можете. Но тогда бы вы, – он ткнул тростью в сторону Серебрякова, – мне бы не понадобились!
– Существуют объективные физические законы, – пробормотал ученый. Он даже слегка побледнел от возмущения. – Я не могу переиначить метрики бытия.
– Вот только не надо этих витиеватых выражений! – нахмурился Лаптев. Его трость, наконец то, заняла предписанное положение. Теперь Маэстро на неё просто опирался.
За его спиной стояла целая свита, человек пятнадцать. Здесь были и охранники, и референты и еще какие-то непонятные личности.
Делегация смотрелась в лаборатории инородным телом. Среди ослепительно белой обстановки, блестящих агрегатов оборудования, стерильной униформы сотрудников, тёмные одежды прибывших смотрелись, как грязные кляксы на чистом листе. Сам Лаптев являл собой апофеоз несоответствия; он был в чёрном плаще до пят с двумя разлетающимися сзади фалдами, а на голове у него было нечто вроде ассиметричной пилотки. Кроме этого он был в чёрных перчатках; одна рука сейчас крепко сжимала набалдашник трости.
– Не надо заманивать меня на ваше поле, – продолжил Маэстро, – надеясь, что я утону в ваших специальных подробностях. Этого не будет. Я требую ответов на чётко поставленные вопросы. И я имею на это право.
– Я вовсе и не собирался, – Серебряков пожал плечами и ощутил прилив гнева. Почему он должен оправдываться перед этим напыщенным фигляром?! Он, заслуженный учёный!.. Но тут же охолодил себя – ты ведь сам, добровольно, связал свою жизнь с этим человеком. Более того, этот «напыщенный фигляр» должен обеспечить тебе эту самую новую жизнь на долгие-долгие годы. Если, конечно, не передумает. – Нельзя сказать, что мы топчемся на месте, – выдавил из себя конструктор, пытаясь не допускать в своём голосе оправдательных ноток. – В некоторых областях исследований мы добились большого прогресса. Но мы не волшебники. Экземпляр создавали десять лет. Даже сами разработчики не всегда представляют его возможности. Мы же работаем всего пару месяцев. Как можно требовать от нас полного контроля за образцом?
– О контроле речи не идет! – заметил Лаптев. – Чтобы что-то контролировать, надо вначале это что-то запустить! У нас же в саркофаге как лежал железный лом с высокотехнологичной начинкой так и лежит до сих пор. Я помню, помню! – Маэстро выставил свободную руку вперед. – Я штудирую ваши отчеты, не сомневайтесь. Да, зафиксирована реакция на внешний раздражитель. Но она локальная. Она не стабильная и произвольная. И, скорее всего, неосознанная, если можно в данном случае применять термин «сознание». И по сути это всё.
– Позвольте, – не согласился Серебряков, – я не…
– И это всё! – повысив голос повторил Лаптев. – Микроскопические подвижки в понимании структуры квазиклеточного обмена меня не интересуют. Мне нужен функционирующий экспонат! Пусть с уровнем понимания шестилетнего ребенка, но действующий! А не холодный болванчик, нежащийся в технологическом растворе! Я даю вам две недели! Две! И если к этому сроку у меня не будет ничего кроме высокоумного мычания, мы будем разговаривать по-другому!
– Начальство, оно такое, – извиняющимся тоном произнес один из помощников Серебрякова, рассматривая радужные переливы на прозрачной крышке саркофага. – Ему результат подавай. А там хоть трава не расти.
Учёные стояли перед центральной нишей лаборатории, слегка утопленной вниз, под землю. Все её пространство занимал цилиндрический саркофаг, на две трети заполненный желтоватой жидкостью. Со всех сторон к саркофагу были приторочены многочисленные кабели, трубки, провода. Вокруг размещалось довольно много следящей аппаратуры. В центре ниши, под прозрачным колпаком, находился наклоненный сейчас вертикально постамент, на котором, как в коконе, была зафиксирована фигура человеческих очертаний.
Серебряков просунул руки в управляющие перчатки, которые в свою очередь располагались в лабораторном ящике. Маршевые манипуляторы над саркофагом ожили, переместились к верхнему люку и, ухватившись за край, открыли крышку.
Теперь можно было увидеть верхнюю часть лица, установленного в кокон человека. Глаза его были закрыты, а кожа на лбу и лысом черепе казалась абсолютно гладкой и неживой.
– Иногда я уверен, что он водит нас за нос, – глухо сказал Серебряков. Помощник глянул на него удивлённо:
– Что-что?
– Мне кажется, он все чувствует, а только прикидывается неживым. Ждёт своего часа. Посмотри, его биомолекулярная оболочка отвергает все. Питательные вещества, свет, раздражители. Он отторгает нас, но продолжает аккумулировать энергию внутри себя. И в один прекрасный момент…
– Это слишком… слишком ненаучно…
– Ты прав. Но по-другому с ним пока невозможно.
* * *
Влад шёл по утоптанному тротуару и ловил себя на мысли, что свой родной город он не спутает ни с каким другим. Привычные с детства, расчерченные на карте прямоугольниками кварталы; знакомые контуры зданий, выделяющиеся необычной архитектурой; немногочисленные, особенно здесь, вдали от центра, разноцветные капли автокаров, шелестящие мимо по мостовым. Вроде бы всё то же самое. Но нет. И воздух, состоящий тут из особой морозной свежести и даже снег, по-особенному хрустящий под ботинками.
Новосибирск окутывал тёмный зимний вечер. Свет уличных фонарей словно увязал в спустившейся мгле и мутно мерцал расплывчатыми подсолнухами вокруг ламп. Но Влада это нисколько не смущало. Напротив, он даже ощущал некоторый душевный подъём. Всё же командировки имеют одно очень приятное свойство, а именно – возвращение домой. Если бы ещё его Бестия поджидала его в квартирке. Эх…
Прямо из аэропорта Исаев заскочил в Управление, чтобы сдать формальные протоколы дела на съёмных носителях и разузнать последние, самые важные, новости. Но, откровенно говоря, ничего глобального за время его отсутствия не случилось. Завтра с утра была запланирована аудиенция у Строева, обычный отчет о поездке. Там же должен был решиться вопрос, стоит ли ему ехать в Хабаровск и Свободный; честно говоря, в целесообразности такой поездки Исаев уже сомневался.
Но сегодня спешить было уже некуда, и Влад решил прогуляться. В двух кварталах от Управления был тот самый двор, в котором прошли его детство и юность. Он жил в счастливой полной семье, пока не заболела мама. Но даже когда они остались вдвоем с отцом, когда упорно не принимали участия СУПЕР в своей судьбе, они, временами, оставались по-своему счастливыми. Почти у каждого из детства остаются только хорошие воспоминания. Там, в детстве, ты точно знаешь, что впереди бесконечность. И чем дальше живёшь, тем больше появляется в этом сомнений.
Влад непроизвольно свернул в неприметный переулок.
Вот он, их дом, с наметенной набекрень снежной шапкой на крыше. В одной из жилых ячеек они готовили с отцом завтраки на кухне, а вечером, после просмотра какой-нибудь документальной видеомы, рассуждали о политике. Сейчас там поселился кто-то другой. Отец переехал на другой конец города, поближе к своей работе в Карьере, а Влад получил служебную квартирку на южной окраине. Сейчас он как раз направлялся туда, но решил по пути заглянуть в свой бывший старенький дворик.
Долго стоять и рассматривать дом было глупо и Влад, спохватившись, быстрым шагом вернулся на проспект. Вначале он намеревался дойти до транспортного терминала, находившегося в паре километров и воспользоваться рейсовым доставщиком, но на полпути передумал: взял левее, прошел через виадук и двинулся вдоль декоративного забора одного из городских парков. Там, где кончался забор, был поворот направо; далее следовало спуститься по широкой пологой лестнице, пройти мимо разноцветно светящегося Детского стадиона и оказаться на уютной тропке, очерченной с двух сторон трассирующей иллюминацией. Тропка заканчивалась небольшой аркой с входом, ведущим куда-то вниз. На арке приветливо мигала до боли знакомая надпись: «Бар-ресторан „Подвальчик“», а рядом вспыхивала не очень актуальная сейчас фигурка перечеркнутого аватара.
Влад проделал этот привычный путь с большим удовольствием, спустился в зал и присел за один из столиков у витража. Пускай сейчас рядом не гомонили его друзья, да и других посетителей было раз-два и обчёлся. Не беда. Ему захотелось посидеть вот так, в одиночестве, и, продолжая наслаждаться воспоминаниями, помечтать о чём-нибудь хорошем, пушистом и тёплом.
В первую очередь об Олеське. Как она там? За две тысячи километров. Такая же одинокая? Хотя нет. Они всё равно вместе. Это всего лишь то самое препятствие, без которого не обойтись, и которое необходимо преодолеть. Они сильные. И он. И она. И скоро всё вернется на круги своя. И тут Влад, наверное, впервые за последнее время вдруг подумал, что же будет, если они не восстановят СУПЕР? Да, он верил в Борьку, он верил в себя, но… вдруг? Он вспомнил, как пообещал на экстренном правительственном совещании запустить систему не позже чем через год. Как он будет выглядеть после этого? Да дело даже не в нём. Он, обычный сотрудник Юстициона. Дело во всём обществе. Но ведь ещё есть время. Его ещё очень много. И вместе с тем катастрофически мало. Но что он может сделать?! Влад вспомнил одно из наставлений отца: «Когда ты исчерпал свои возможности, когда предпринял всё от тебя зависящее, но так и не смог достичь результата, никогда не опускай руки. Потому что тебе никто не мешает сделать и невозможное».
«Да уж, – подумал Исаев. – Почти как у барона М. в распорядке дня. 17–00 – подвиг. Не хватает только усов и треуголки…».
Он просидел в «Подвальчике» минут сорок с удовольствием потягивая малиновый сок и размышляя о вечном. Такое времяпрепровождение было лучше любого восстановительного отдыха и выходя из ресторанчика, он чувствовал себя бодрым и полным сил.
Не успел он сделать и десятка шагов, как в запястье тукнул импульс входящего вызова. Влад активировал смарт и увидел, как на проекции проявляется недовольное лицо Белоручкина.
– Ты куда пропал?! – возмущенно вопросил Громила. – Я уже собирался розыскных собак арендовать!
– Да… так, – Исаев почему-то постеснялся рассказать о «Подвальчике». В баре сеть автоматически «глушилась», и было не удивительно, что Боря не мог с ним связаться. – Дела…
– Дела… – передразнил Белоручкин. – А у нас, значит, бирюльки?
– Ты чего такой… всклокоченный?
– Владик… Я вот все думал, откуда же все-таки взялось столько энергии для перекодирования…
– И что?
– Кажется… Кажется, я догадался!
