Текст книги "Телестерион. Сборник сюит (СИ)"

Автор книги: Петр Киле

ЭПИЛОГ

Книд. Портик, открытый со всех сторон, в котором в центре на пьедестале установлена Афродита Праксителя. Среди паломников Парис и Хор девушек с комическими масками в руках.

 
                 ПАРИС
О, Фрина! Узнаю твою красу
И прелесть выражения во взгляде,
Блестящем, влажном, более живую,
Весь трепет, и волненье, и величье,
Какой предстало быть богине, – чудо
Пракситель сотворил не без участья
Эрота и самой же Афродиты!
 

 
               СТАРИК
Я стар давно и вожделенье немо,
Но свежий ток я чувствую в крови, —
Ужель любви, – как радость бытия!
Не похоть, а тишайшую любовь,
Как после бурь страстей, в изнеможеньи
Я в сердце нахожу и ею счастлив.
 

 
              ЖЕНЩИНА
В ней женственность – и мука, и отрада,
И я люблю ее, саму любовь
В покрове лучезарной красоты.
 

 
              МАЛЬЧИК
Богиня и нагая, как на смех,
А ты испытывай благоговенье?
Но стыдно на нее глядеть мне, странно,
И страх объемлет душу до озноба,
О, вещее виденье красоты!
 

 
          ХОР ДЕВУШЕК
О, статуя богини! То краса,
Как солнцем просиявшая роса.
           С тобою на свиданье
      Само явилось мирозданье.
      Со всех сторон между колонн
           Открыт весь небосклон.
      И женственность нагая стынет
      Над морем, среди гор, в пустыне,
           Вся нега и любовь,
Что ловит в сети нас все вновь и вновь.
           О, благодать истомы!
      Мы к ней неистово влекомы
      Во сне ли, наяву, в мечте,
      С рожденьем новым – в красоте!
              (Пляшет, вовлекая в пляску всех.)
         С возросшей славой Книда
Явилась в город и сама Киприда —
    Узнать, за что ее здесь чтут,
И ахнула, смеясь: "Где наготу
        Узрел мою, Пракситель,
        Будь он и небожитель?
        А видел точно, но посметь,
        Хотя б для виду не одеть?
        Ведь лучше в полутайне
        В делах любви старанье.
        Иль здесь одни мечты
        И символ красоты?"
    О, слава золотая Книда —
    Пеннорожденная Киприда!
               (Пляшет.)
 

Сюита из трагедии «Очаг света»

ПРОЛОГ

Площадь с очертаниями дворца Синьории с башней и церквей вдали. Выходит Хор в карнавальных костюмах и масках. Звучат отдельные голоса, а Хор то пляшет, то изображает нечто вроде пантомимы.

 
                П о э т
Флоренция! Тебя избрала Флора
         Всей негой юной взора
         Цветы посеять, сны
         Чарующей весны,
             И вся Тоскана —
     Ее цветущая поляна.
 

 
             Х у д о ж н и к
         Как живопись творца
     Разнообразна без конца,
     Жива, ликующе беспечна
     И в быстротечности предвечна.
 

 
                 П о э т
          И с веяньем мечты
     Прообраз вечной красоты
          Твоей души коснется,
     Для новой жизни встрепенется!
 

 
               Б о г о с л о в
           Чудесная обитель!
           И в ней поэт – правитель.
      Явились мы в век золотой,
      Вновь просиявший красотой.
 

 
               С и в и л л а
       Какое счастье и удача!
            Но тут и незадача.
            День меркнет, и в ночи…
 

 
                     Х о р
            Сивилла! Помолчи!
       Нам жизнь дана лишь на мгновенье —
            Не в горе, в наслажденье!
 

 
                    М о н а х
            В чем красота? Не в красках,
            Да и любовь – не в ласках.
            То лишь соблазн, и нет
            Здесь бога, он же свет!
 

 
                 Х у д о ж н и к
      О, нас зовут уж к покаянью,
      Когда душа несется к раю,
             С истомою в крови
             Встречая взор любви.
 

 
                      П о э т
      В дерзаньи духа, в вдохновеньи
             Какое преступленье?
 

 
                  Х у д о ж н и к
                  И нет вины
                  В красе весны!
 

 
                    С и в и л л а
        Здесь карнавал, там преступленье,
        То нашей жизни представленье.
 

Хор, закружившись в танце, удаляется.

1

Дворец Медичи. Гостиная с картинами и скульптурами. Лоренцо, Полициано, Фичино, Сандро у картины, выставленной для обозрения. Входит Джулиано.

 
               Д ж у л и а н о
                 (Лоренцо)
Что зачастил к нам папский кондотьер?
К добру ли это? С ним любезен ты,
Как с другом. Между тем мы с папой мира
Надолго ль сохраним? Джоан Баттиста
Возглавит войско папы против нас.
 

 
              Л о р е н ц о
Я помню об угрозе, исходящей
От папы; но с врагом вести беседу
Всегда ведь лучше, чем войну, когда
И войска нет у нас, а только разум.
 

 
                Ф и ч и н о
Врага обезоружить можно словом.
 

 
             П о л и ц и а н о
Но слово может привести к войне.
 

Сандро прохаживается в отдаленьи, словно бы в беспокойстве, впрочем, простодушный и веселый.

 
                Ф и ч и н о
Собрались мы по поводу «Весны»,
Картины Боттичелли, завершенной
Совсем недавно, но успевшей вызвать
Всеобщий интерес и любопытство,
Как будто и сама весна пришла.
Цветут цветы, цветами полон город;
На улицу всех тянет, на поля,
И дышится привольно, как бывает
Лишь в юности, с порывами к свободе
От всяких уз, к любви и красоте!
 

 
              Д ж у л и а н о
«Весна»?
 

 
             П о л и ц и а н о
                Да знаем мы, кого ты видишь
На полотне.
 

 
               Д ж у л и а н о
                      Кого?
 

 
             П о л и ц и а н о
                                  О ком вздыхал
В поэмах, посвященных… даме сердца.
А кто она, как Сандро угадал?
И выполнил заказ он твой на славу!
 

 
               Д ж у л и а н о
Да он-то и влюблен в нее.
 

Сандро весело смеется.

 
             П о л и ц и а н о
                                                 Еще бы!
О, Симонетта! Юная жена,
В кого Флоренция вся влюблена.
 

 
              Л о р е н ц о
Сестра ли Беатриче, иль Лаура?
   В ней прелесть матери Амура.
   Меж тем стыдлива и скромна,
        Как ранняя весна.
 

 
             Д ж у л и а н о
Друзья, простите! Мне не до бесед…
 

Лоренцо уходит вслед за Джулиано в соседнюю комнату.

Д ж у л и а н о. Послушай, Лоренцо! Поскольку Италия разделилась на два союза государств: в одном – папа и король Неаполитанский, в другом – Флоренция, герцог Миланский и Венеция, а по сути папа прежде всего враждует с нами…

Л о р е н ц о (усаживаясь и протирая колено). Поскольку мы не даем Сиксту IV творить беззакония, как бог на душу положит.

Д ж у л и а н о. Что касается наших интересов и интересов всей Италии, правильно. Но ты слишком увлекаешься.

Л о р е н ц о. Ты снова о Пацци?

Д ж у л и а н о. Поскольку Пацци знатны и богаты, они, естественно, хотят играть какую-то роль в управлении Флоренцией, а ты их держишь в стороне, как бы в изгнании.

Л о р е н ц о. Да, они рады вырвать власть из наших рук. Но знатность и богатство – это еще не все, это не разум, не искусство, необходимые для процветания Флоренции.

Д ж у л и а н о. С этим я согласен. Я только хочу сказать, что ты поступил дерзко, приказав Франческо Пацци не предоставлять папе заем на приобретение Имолы для его непота графа Джироламо.

Л о р е н ц о. Да, Имола в пределах интересов Флоренции, что Сикст IV прекрасно знает. Он решил ослабить нас и одарить за счет церкви своего сына. Праведно ли это? Но Франческо ослушался и пожаловался папе. Благородно ли это?

Д ж у л и а н о. А как он должен был поступить, проживая почти постоянно в Риме, как в изгнании?

Л о р е н ц о. Синьория велела ему вернуться, чтобы не быть изгнанным. Он думает прежде всего о себе, а не о Флоренции.

Д ж у л и а н о. А папа лишил тебя должности депозитария апостолической камеры.

Л о р е н ц о. Бог с ней.

Д ж у л и а н о. Но Пацци ты не оставил в покое.

Л о р е н ц о. О чем ты говоришь?

Д ж у л и а н о. Джованни Пацци женился на дочери Борромео..

Л о р е н ц о. Борромео очень богат, а все состояние завещал дочери, обделив племянника Карло, поскольку тот близок к нам. Я не мог спокойно смотреть, как семейство Пацци удвоит свое состояние, чтобы еще больше заважничать. У Карло были права на семейное наследство и больше, чем у дочери Борромео, что и признал суд.

Д ж у л и а н о. Без твоего участия вряд ли суд признал это.

Л о р е н ц о. Что, лучше, если бы Якопо Пацци, глава дома, повлиял на суд в их пользу?

Д ж у л и а н о. Ты будешь действовать, как находишь необходимым. Твои решения спонтанны, а потом уж находишь разумные объяснения, с которыми трудно не согласиться. Ты все-таки поэт, а не правитель.

Л о р е н ц о. И слава Богу!

Д ж у л и а н о. Но можно потерять все, желая приобрести слишком много.

Л о р е н ц о. Джулиано! Разве мы стремимся еще что-то приобрести? Нам бы суметь сохранить то цветущее состояние, в каком пребывает Флоренция, – и не только в смысле богатства, но и развития искусства и мысли, благодаря чему она выступает, как светоч Италии.

Д ж у л и а н о. Но кому-то этот свет застит глаза.

Л о р е н ц о. Что поделаешь? Что касается Джоан Баттисты, я вижу, у него что-то на уме. Но он не глуп и с удивлением не находит во мне тирана – ни в мыслях, ни в повадках.

Д ж у л и а н о. Еще более удивляет меня приезд новоиспеченного кардинала Рафаэлло Риарио, племянника графа Джироламо Риарио, племянника папы. Сколько здесь греха и неправды, что освящается саном и титулом и возвеличивается! Да еще кардинал приезжает в сопровождении архиепископа Пизанского, занявшего кафедру против воли Синьории, и папского кондотьера с отрядом арбалетчиков. Тебе не кажется все это странным?

Л о р е н ц о (поднимаясь на ноги и слегка разминая ногу). Я принимал кардинала в Кареджи. К нам все едут. Что же тебя не было? Говорят, ты не отходишь от своей подружки. Меня это удивляет. Ведь она беременна.

Д ж у л и а н о. Ты не поверишь, у меня весьма дурные предчувствия. Она боится родов. Я сел на коня и помчался было в Кареджи, но свернул в сторону и вернулся.

Л о р е н ц о. Ты так к ней привязан?

Д ж у л и а н о. К ней, разумеется. А еще я привык к мысли, что у меня будет сын.

Л о р е н ц о. Между тем во Флоренции все уверены, что твоя возлюбленная – Симонетта Веспуччи.

Д ж у л и а н о. Я по-прежнему влюблен в нее, но в девушку, не в замужнюю женщину.

Л о р е н ц о. Как Сандро? Вы оба не от мира сего.

Д ж у л и а н о. Разве мы не из Платонической семьи? Идея для нас более реальна, поскольку предвечна.

Л о р е н ц о. Все это прекрасно, но вернемся на грешную землю. Флорентийцы задают пир в честь кардинала…

Д ж у л и а н о. Я обещал быть, но не приду. Мне не до празднеств. У меня масса мыслей, какие просятся на бумагу.

Л о р е н ц о. Счастливец! Отдайся вдохновению. Музы стоят пиров.

Джулиано и Лоренцо выходят в гостиную, где обсуждение картины Боттичелли продолжается на вольном заседании Платоновской академии.

2

Собор Санта Репарата. В большом пространстве народу, кажется, не очень много. Неподалеку от алтаря кардинал, Лоренцо Медичи, Анджело Полициано, Антонио да Вольтерра, Стефано и другие.

У входа показывается Джулиано в сопровождении Франческо Пацци и Бернардо Бандини.

Звучит церковное пение.

 
              Ф р а н ч е с к о
                  (Джулиано)
Лоренцо невзлюбил нас, Пацци, что ж!
Но мы соперники лишь на турнирах,
Как рыцари, во славу милых дам.
   (Касается рукой груди Джулиано.)
 

 
                Д ж у л и а н о
О, да! Но тише! Служба началась.
 

 
               Ф р а н ч е с к о
Идем поближе. Кардинал все ищет
Тебя глазами, где же брат Лоренцо?
 

 
                Д ж у л и а н о
А что ему я?
 

 
                 Б е р н а р д о
                       Соправитель младший.
Он тоже ведь из младших у престола
Его святейшества…
 

 
               Ф р а н ч е с к о
                                   Или Петра?
 

 
                 Б е р н а р д о
Ну, чья душа возвышенна, конечно,
Во храме божьем воспарит до неба.
 

 
                Д ж у л и а н о
Пришли за мной, несете всякий вздор.
Вы что-то не в себе, я тоже, впрочем.
Но у меня причины есть.
 

 
                Ф р а н ч е с к о
                                               Какие?
 

 
                Д ж у л и а н о
             (слушая пение хора)
О, нет! Поют чудесно, свет струится,
Как в райских кущах, если верить Данте.
Что б ни затеяли, вам помолиться,
Я думаю, не помешает тоже.
 

Франческо и Бернардо переглядываются между собою и с другими заговорщиками. Пение хора, возносясь все выше, затихает. Священник, ведущий мессу, приступает к совершению таинства евхаристии. Бернардо наносит удар кинжалом в грудь Джулиано, тот, сделав несколько шагов, падает; раздаются вскрики.

 
               Г о л о с а
Ударили кинжалом! Повалился.
Кто? Джулиано Медичи. Франческо
Набросился с кинжалом на него
И бьет лежащего с остервененьем.
Никак в безумье впал!
 

Некий флорентиец бросается на помощь Джулиано.

 
                                         Франческо Нори!
Он не успел вступиться, как Бернардо
Сразил его. И на смерть.
 

 
             Ф р а н ч е с к о
         (падая на колени)
                                           Дьявол! Мертвый
Отвел мне руку, и себя я ранил?!
 

 
              Б е р н а р д о
Франческо! Хватит! Джулиано мертв.
Лоренцо жив еще; беги к Якопо
И поднимай на площади народ.
 

 
             Ф р а н ч е с к о
Я ранен в ногу; я совсем без сил,
И тянет лишь домой, в постель, как в детстве.
 

В это же время Антонио и Стефано набрасываются на Лоренцо; Полициано отталкивает священника, Лоренцо хватает Антонио за руку, происходит короткая схватка; Бернардо подскакивает к Лоренцо, его сбивают с ног, и убийцы спасаются бегством, а кардинал поспешно прячется в алтарь с помощью священнослужителей. Крики, слезы, смятение. Многие с ужасом выбегают из церкви, им кажется, что она рушится, как от землетрясения.

Лоренцо уводят его друзья в ризницу.

 
              П о л и ц и а н о
Ты ранен.
 

 
                Л о р е н ц о
                  Пустяки. Дышу свободно.
 

 
              П о л и ц и а н о
          (осматривая раны)
Да, кажется, в порядке. Где Клариче?
 

 
               Л о р е н ц о
Жена осталась дома, слава Богу!
Ей не хотелось видеть Сальвиати,
Да кардинала тоже, как врагов.
Пошли кого-нибудь сказать, я жив.
Что с Джулиано?
 

В ризницу вносят тело Джулиано, затем еще одно тело.

 
                        Мертв? Франческо Нори!
Мой милый брат и друг наш самый верный.
Погибли за меня, мою беспечность.
Что с кардиналом?
 

 
           1-й  ф л о р е н т и е ц
                                   Спрятался в алтарь.
Народ хотел достать его оттуда,
Но священнослужители в защиту
Его сгрудились, чтобы избежать
Расправы новой с большим святотатством.
 

 
                Л о р е н ц о
                    Что в городе?
 

2-й ф л о р е н т и е ц (только что вошедший). А там вот что, ваша светлость! Видели, как архиепископ Сальвиати с Якопо Поджо в сопровождении друзей своих и нескольких перуджинцев вошли во дворец Синьории. Что там произошло, неведомо. Никто не выходит и никого не впускают.

Л о р е н ц о. Они решили, помимо всего, завладеть Синьорией?

2-й ф л о р е н т и е ц. Но это им вряд ли удалось сделать, по всему. На верхнем этаже в окнах висят теперь архиепископ и Якопо Поджо.

П о л и ц и а н о. Повешенные?!

2-й ф л о р е н т и е ц. Уж явно, как мертвые.

3-й ф л о р е н т и е ц (входя). Ваша светлость! Эти висят, и это зрелище собрало много народу на площади. И тут объявился мессер Якопо Пацци на коне в сопровождении сотни вооруженных сторонников. Мессер Якопо обратился к народу, призывая оказать ему помощь и добыть свободу. Но народ лишь расхохотался, указывая пальцами на архиепископа и Якопо Поджо, висящих в окнах. А члены Синьории сверху бросали камни, и мессер Якопо в великом страхе удалился со своим отрядом. И тогда народ ворвался во дворец Синьории, перебил всех, кто явился туда с архиепископом. Весь город провозглашает имя Медичи. А заговорщиков поносят и клянутся найти их всех, куда бы они ни укрылись.

 
                Л о р е н ц о
Мой бедный Джулиано! Знал бы ты,
Флоренция пришла тебе на помощь,
Взошедшему без страха на Голгофу.
Прости, мой брат! Ты спас мне жизнь ценою
Своей, еще в цвету, как светлый ангел,
Да воспарит душа твоя на небо.
 

В сопровождении друзей и сторонников Лоренцо покидает ризницу и церковь. Толпа на улице встречает его, скандируя «Шары! Шары!», эмблему дома Медичи.

3

Дворец Медичи. Приемная. На стенах карта Италии, карта мира; в шкафах вазы, изделия из слоновой кости, книги Данте и Петрарки в багряных кожаных переплетах, Библия в переплете из красного бархата. Большой стол, кресла. Входят мессер Пьеро да Биббиена и Фичино.

М е с с е р П ь е р о. Сейчас придет молодой художник, впрочем, он и скульптор, и изобретатель, и музыкант, который смастерил лиру собственной конструкции.

Ф и ч и н о (усаживаясь). Да, слыхал, в форме черепа лошади.

М е с с е р П ь е р о. А звучание, его игру слышали?

Ф и ч и н о. Нет. Этот художник очень красив и статен, но, говорят, избегает женщин.

М е с с е р П ь е р о. Да, на этом основании был составлен донос, каковой опускают в урну в церкви, с обвинением его в содомии, да и с кем? С учителем. Было два разбирательства. Слава Богу, у его учителя Верроккио, у которого учился и Сандро, – достойная репутация. Сандро и устроил так, чтобы Лоренцо услышал игру его собрата. А поскольку у молодого художника особых заказов нет во Флоренции, да о них он как будто не заботится, занимаясь изучением природы, Лоренцо решил его отправить в Милан – с его лирой и с его талантами, которым, быть может, он найдет применение при дворе герцога.

Ф и ч и н о. Вослед за посольством, которое предпринял Лоренцо Великолепный в Неаполь ради устанавления мира в Италии…

М е с с е р П ь е р о. О, да! Заговор Пацци дорого обошелся Флоренции. Враг стоял, можно сказать, у стен города.

Ф и ч и н о. И тут Лоренцо безусловно проявил и мужество, и мудрость. Он не пошел на поклон папе, а вступил в переговоры с королем Ферранте как равный, приехав в Неаполь, в самое логово врага один и безоружным.

М е с с е р П ь е р о. Нет сомнения, Ферранте весьма долго колебался, как поступить с Лоренцо, и удерживал три месяца, как в плену, ожидая, что в его отсутствие во Флоренции произойдет переворот.

Ф и ч и н о. Ферранте – страшный человек. Данте поместил бы его в аду среди убийц и клятвопреступников.

М е с с е р П ь е р о. Но трагические события возвышают героев. И не только король, весь Милан принял Лоренцо с великим почетом и интересом. Ведь война была предпринята для того, чтобы погубить его, и величие врагов Лоренцо лишь содействовало его собственному величию. Когда же он явился к королю, то заговорил о положении всей Италии, о стремлениях ее государей и народов, о надеждах, которые могло бы возбудить всеобщее замирение, и опасностях продолжения войны, и речь его была такой, что король, выслушав Лоренцо, стал больше дивиться величию его души, ясности ума и мудрости суждений, чем раньше изумлялся тому, как этот человек может один нести бремя забот военного времени.

Ф и ч и н о. К счастью, Флоренция не предала Лоренцо, хотя и устала от тягот войны и ужасов чумы, и он, заключив союз с королем, к величайшей досаде папы, вернул утраченные земли и то положение, какое она занимает в Италии и в Европе.

М е с с е р П ь е р о. Но и в Рим мы отправили посольство из флорентийских художников для росписи Сикстинской капеллы для замирения с папой.

Ф и ч и н о. Не во славу же Сикста, а Флоренции.

Входят с разных сторон Лоренцо и Леонардо да Винчи с лютней в футляре, красивый молодой человек с изысканными движениями, но с особинкой, а именно левши, что сказывается прежде всего в жестах.

Л о р е н ц о. Леонардо, я рад тебя видеть. Красив, как Аполлон! Только наш бог не с золотой кифарой, а с серебряной лирой собственного изобретения. Здесь Фичино. Ты знаешь, он не только читает лекции с кафедры в соборе под видом проповедей, но и прекрасно играет на лире.

Ф и ч и н о. Лира – высокое слово; играю я на лютне, Лоренцо.

Л о р е н ц о. Да, конечно. Леонардо, можно ли попросить тебя показать нам твою лиру.

Л е о н а р д о. С удовольствием, ваша светлость! Всякий мастер жаждет проделать это. (Вынимает из футляра лютню в форме лошадиного черепа.)

Л о р е н ц о. Но ты и мастер-музыкант.

Л е о н а р д о. Да, ваша светлость, я охотно сыграю на лютне для столь взыскательной публики, как Феб у богов Олимпа. (Играет.)

Ф и ч и н о. Звучание очень звучное и чудесное. А музыка, что это?

Л е о н а р д о. Импровизация.

Ф и ч и н о. Это же песня! Не хватает только слов.

 
                Л е о н а р д о
  (поет, словно не сразу припоминая слова)
Амур! Не ведаешь, что ты творишь,
       Пуская золотые стрелы
Направо и налево, и без цели.
 
 
Любовь! Красавиц юных зов мне внятен.
       Увы! Желанием томим,
       Бегу, не поспешаю к ним,
       Как юноша, что горд и знатен,
       Своей свободой дорожа,
       Прости меня, о, госпожа!
 

Ф и ч и н о. И слова – импровизация?

Л о р е н ц о. Похоже, что так!

 
                Л е о н а р д о
       Любовь – ведь та же страсть к познанью,
       Стремленье к высшей красоте,
       Сродни она не жизни, а мечте,
       И я не радуюсь свиданью.
       Ведь доказательства любви,
       С волненьем яростным в крови,
           Нелепы до уродства,
           Разнузданы до скотства.
           А ты, Амур, дитя,
           Шалишь всего шутя.
       Лишь беспорочное зачатье,
       Как божий дар, нам в счастье.
 

Все смеются, и Леонардо тоже.

Л е о н а р д о. Ваша светлость, поскольку вы повелели мне явиться ко двору герцога Миланского, с лютней, я подумал, что учился я не только музыке, но и ваянью, и живописи, и наукам, и вот я написал письмо его светлости, чтобы предстать не только в звании придворного музыканта. Можно ли мне показать его вам?

Л о р е н ц о (поднявшись, берет в руки письмо и просматривая его внимательно). Хорошо. Что ты изобретатель изумительный, в том мы убедились. Что касается всевозможных военных машин, у нас и армии нет, чтобы думать о них. Но существенно заключение. (Читает.) «В мирное время, надеюсь, удовлетворить вашу светлость в зодчестве, в сооружении частных и общественных зданий, в устройстве каналов и водопроводов. Также в искусстве ваяния из мрамора, меди, глины и в живописи могу исполнить какие угодно заказы не хуже всякого другого, кто бы ни был». Вот это дело! Вероятно, из-за смуты и войны мы упустили возможность дать тебе проявить свои таланты здесь, но ты будешь достойным посланцем Флоренции. С Богом!

Ф и ч и н о. Разве мы еще не послушаем игру и импровизации Леонардо? Тем более что он уезжает, как Сандро уехал в Рим.

Музицирование продолжается.