Текст книги "Телестерион. Сборник сюит (СИ)"

Автор книги: Петр Киле

4

Парфенон. Из храма выходят Перикл, Аспасия, Еврипид, Сократ и другие из известных горожан и гостей города. Слева, где идет народное гулянье, доносятся голоса, шум, звуки музыки.

 
                АРХОНТ
Как новый храм на месте оказался!
Все кажется, издревле здесь стоял,
Что старый, персами снесенный, к гневу
Богов Олимпа, только совершенней.
 

 
               ЕВРИПИД
И как ни свеж и чист весь Парфенон,
Уж отдает он стариной извечной,
Как небеса, как море и земля.
 

 
               СОКРАТ
Прекрасно сказано, клянусь Кронидом!
 

 
               АРХОНТ
О, зодчие, ваятели Афин!
Вы уподобились богам Олимпа,
Создателям ремесел и искусств.
 

 
              ЕВРИПИД
И кто же первый среди лучших? Фидий,
Без смысла обвиненный в святотатстве.
 

 
               ПЕРИКЛ
В Олимпии он изваянье Зевса
Воздвиг, могучее, каким мы знаем
Отныне навсегда царя богов.
 

 
              ЕВРИПИД
Какое б представленье о богах,
Которых ведь никто нигде не видел,
Имели б мы, когда бы не величье
И мощь мужчин и красота у женщин,
Воистину божественные свойства!
 

 
               СОКРАТ
Когда есть боги, люди им равны?
 

 
              СОФОКЛ
Как жрица бесподобно величава!
Да, женщины божественны красой
И грацией – и тем прекрасна жизнь.
 

 
              ЕВРИПИД
Преобразил ее священный пеплос.
Стройна, легка, с улыбкой лучезарной,
Влекущей и невинной, девы юной.
Все кажется, уж не сама ль Афина?
 

 
               СОФОКЛ
Нет, жрица предстает самой богиней,
Как женщины – то милой Артемидой,
То Герой, то самою Афродитой,
Иль вереницей Муз, Харит и Граций.
 

 
               СОКРАТ
Мы здесь среди богов, как на Олимпе?
 

 
              АСПАСИЯ
Сошедших на Акрополь, чтоб принять
Участье на Панафинейских играх.
 

 
               АРХОНТ
А Фидий? Не его ль здесь не хватает?
 

 
               ПЕРИКЛ
В Афины он спешил, чтобы залог,
Внесенный за него, вернули, с тем
Предстать перед судом афинским с честью,
Создателем царя богов и смертных,
Чья слава вознеслась по всей Элладе.
 

 
               АРХОНТ
А где же он? В изгнании скрываться
Не стал бы Фидий.
 

 
               ПЕРИКЛ
                            Нет, конечно. Слава
Неслась бы впереди его повсюду.
В пути в Афины что-то с ним случилось.
Мне мнится, он ограблен и убит,
Как Ивик. Только стаи журавлей
Поблизости в тот миг не пролетало.
 

 
               СОФОКЛ
А боги? Зевс не потому ль ударил
О землю молнией у ног своих,
Как скипетром потряс от гнева, видя
Злодейство, но вмешаться он не вправе, —
Подвластны року боги, как и люди.
 

 
               ПЕРИКЛ
А мне же мнится, он взошел на горы,
По духу исполин, богам подобный,
Коль тесно, как в темнице, средь людей
С ничтожеством их мыслей и страстей.
Да, обрести свободу перед роком —
Удел героев, участь их завидна;
Там, в высях воспарил он, как орел,
И, изнемогши, о скалу разбился.
 

 
              АСПАСИЯ
            (встревоженно)
Что ты еще такое там придумал?
С лесов Акрополя упал ведь мастер.
Его ты спас.
 

 
                ПЕРИКЛ
                      Я Фидия не спас,
Дав крылья, словно бы Дедал Икару.
О, как он воспарил – с резцом в руках!
Гордимся родом мы, богатством, знать,
Ремесленников ни во что не ставим,
Как бедных и рабов, но их трудом
Воздвигнут новый храм Афины-Девы,
Эллады символ, мера красоты.
 

 
               АСПАСИЯ
Так, что ж уныл ты, как на похоронах?
 

 
               ПЕРИКЛ
Мир песнопений в яви воплотил
Из мрамора, в таинственных изгибах
Живого тела с грацией движений
И в строе вознесенных ввысь колонн,
Столпов, связующих людей с богами.
Как свято место, где звучат молитвы,
Так почестей достойны мастера,
Святилище воздвигшие навеки.
 

 
               АСПАСИЯ
Элизиум, из вечности взошедший!
Когда от нас останется лишь прах,
Мы вновь и вновь предстанем друг за другом,
Как в празднестве, запечатленном здесь
Рукою Фидия по фризу храма.
 

 
               ВЕСТНИК
        (поднимаясь по ступеням)
Там, говорят, сам Феб сошел на землю,
Как предводитель Муз, всех девяти,
И водит хоровод в венке из лавра,
Игрою на кифаре изумляя;
Сиянием чела он так прекрасен,
Что женщины притихли, как одна,
А юноши на Муз так загляделись,
Прелестных, милых, ну, совсем земных,
Что празднество безмолвно замирает —
В картинах, как по фризу Парфенона.
 

 
                АРХОНТ
Что это значит?
 

 
                ЕВРИПИД
                              Время истекает;
И наше время переходит в вечность,
Что Фидий в мраморе запечатлел.
 

Показывается Алкивиад в сопровождении гетер, играя роль Аполлона с его свитой.

 
                СОФОКЛ
О, чудеса! Иль это сновиденья
Из детских лет, ожившие на миг?
 

 
               АРХОНТ
Я Феба узнаю… Иль нет, не он?
Прекрасен юноша, но божество
Есть божество, с сияньем вешним неба,
Из чистого эфира сотворенный,
Подвижный и могучий, как огонь.
 

 
             АСПАСИЯ
         (с живостью)
Подруги милые! Никак решили
Вы разыграть меня? Так это вы?
Иль роли вас преобразили, что ли?
           (Отступая назад.)
Я их не узнаю, как в снах бывает,
И страх объемлет, все же любопытно.
 

 
    ПРЕДВОДИТЕЛЬНИЦА МУЗ
Аспасия! Не бойся, ты нас знаешь.
Ты в ученицах узнавала нас,
Доверчиво лелея наши грезы.
Трех дочерей назвала Муз прозваньем
И кличешь нас по многу раз на дню,
И рады мы откликнуться, как Эхо.
 

 
              ХОР МУЗ
       (под звуки кифары Феба)
О, век героев, славы высшей мера,
Запечатленный в песнопениях Гомера!
Как золото немеркнущей зари!
                Гори! Гори!
    Дочь Зевса, как и мы, Елена,
          Чья красота бесценна,
    Парисом ли обольщена?
Иль за нее ль вступились племена?
    О, нет, за красоту Эллады,
В Елене явленной, как песня в ладе.
И в песнопениях впервые сонм богов
     Предстал, а с тем и мир таков —
В лазури, синеве, весь золотою
Пронизанный от века красотою!
                              (Пляшут.)
 

 
                ГОЛОСА
О, Музы геликонские! И вправду!
Да нет! Гетеры! Жрицы Афродиты!
Но с красотой и грацией богинь!
 

 
                ХОР МУЗ
          Прекрасный сонм богов
          Из детских грез и снов
    Снисходит в мир, и в изваяньях
Возносятся в извечных их стремленьях.
Но человек не ими одержим
     И поклоняется не им,
          А выгоде и власти,
Дерзания исполненный до страсти.
          И в распрях нет конца
          До смертного венца.
И Рока гнев, неумолимо правый,
     Героя жжет в зените славы.
Как царь Эдип, о, первый гражданин,
     Восплачь об участи Афин!
(Пляска с трагической и комической масками на переднем плане.)
 

 
               ГОЛОСА
Что ж Музы нам пророчествуют? Беды!
На празднестве, в зените славы? Боги!
Недаром сказано: богиня Мира
Покинула за Фидием вослед
Афины! Нику удержите! Бед
Бояться и Победы не видать нам.
 

Аполлон и хор Муз удаляются.

5

Государственное кладбище за Дапилонскими воротами. Мраморные стелы с изображением сражений, именами павших и эпитафиями. Кипарисовые гроба устанавливаются в гробницах. Всюду венки из живых цветов. На переднем плане помост, на котором, с одной стороны, Хор женщин, с другой – стратеги, архонты, среди них Перикл. Присутствие народа лишь ощущается, как театральной публики в зале.

 
            ХОР ЖЕНЩИН
    Обычаи мужей столь странны.
         Война приносит в страны
         Воюющих сторон
    Лишь смерть, и бедствия, и стон,
    И торжествует победитель,
    Сходя в подземную обитель,
    Судьбою смертных побежден,
         На тризне, с плачем жен.
    А побежденным – горьше вдвое,
         В неволе горе вдовье,
         Бесчестье, смерть мужей,
         Сиротство сыновей.
    Но павшим почести награда,
    Гробница в вечности – Эллада.
 

 
                АРХОНТ
Обряд мы совершили, как велит
Обычай, с плачем женщин и стенаний,
Предав земле погибших прах, погибших
За первый год войны меж эллинами,
Как это ни прискорбно сознавать.
Но буря пронеслась, и небо чисто.
Пусть скорбь наполнится в раздумьях светом,
Как в душах женщин, осушивших слезы,
В надгробной речи первого из нас.
 

 
                ПЕРИКЛ
К обрядам погребальным в честь погибших
Обычай речь надгробную держать
Установился. Я ль его нарушу,
Хотя ведь лучше делом воздавать
Тем, кто на деле доблесть проявил,
Все почести – и этим погребеньем,
И попечением о детях, как
Установилось в нашем государстве.
 

На помост летят цветы.

 
Начну я с предков, живших неизменно
На Аттике и сохранивших вплоть
До наших дней ее свободу. Если
Они достойны всяческой хвалы,
То более еще ее достойны
Отцы ведь наши, сохранив наследье,
Создавшие великую державу,
Какою мы владеем, зрелости
Достигшие уж ныне, приумножив
И мощь страны, и славу на века.
И тут, я думаю, уместно будет
Сказать о государственном устройстве
Афин, какого не было нигде,
Мы сами создали наш строй, в котором
Не горсть людей, а большинство народа
Страною управляет по законам,
Что называется народоправством.
У нас у всех одни  и те ж права,
И каждый из-за личной доблести
Быть может выдвинут на важный пост,
Будь беден он или богат и знатен.
Живем и в повседневной жизни мы
Свободно, кто как хочет, и терпимы
Ко склонностям других в их частной жизни;
В общественной – мы следуем законам,
Особенно неписаным, поскольку
Их нарушенье глупо иль постыдно.
Ввели мы много игр и развлечений
До празднеств всенародных в честь богов —
Во славу города, пример являя
Элладе всей. Мы любим красоту
Во всех ее явленьях без излишеств,
Со всею простотою высшей меры;
Мы склонны и к наукам без ущерба
Ни вере предков и ни силе духа.
Богатство ценим только потому,
Что мы его употребляем с пользой,
Не ради похвальбы пустой. И бедность
Не униженье, но большой позор
На том, кто не стремится от нее
Избавиться своим трудом, что к благу
И города. У нас все заняты,
Помимо дел своих и ремесла,
Политикой, решенья принимая
В судах и на собраньях, видя в том
Долг гражданина, так же, как в защите
Афин, что видим на примере павших.
Из нас ведь каждый может проявить
С изяществом и легкостью себя
В различных жизненных условиях,
Что связано с укладом нашей жизни,
Благодаря чему достигли мы
Могущества и славы нынешней.
Итак, я утверждаю: город наш
В зените славы – школа всей Эллады.
 

Цветами забрасывают оратора.

 
Мы защищаем родину и нечто
Неизмеримо большее, чем те,
Кто достоянья нашего лишен,
И павшим честь тем выше, что отныне
Деянья их со славою Афин
Останутся, как здесь, и на чужбине
Навеки в памяти живой людей.
 
 
Примите ныне их за образец,
Считайте вы за счастие свободу,
А за свободу – мужество, и лучше
Нет участи, и потому не буду
Скорбеть о павших, выбор их прекрасен;
Лишь обращусь я с утешеньем к вам,
К родителям героев, сыновьям
И женам, ныне вдовам, да о том
Я говорил здесь. Город, как венки,
Осиротевшим детям предоставит
Заботу с содержаньем до поры
Их возмужалости, – мала ль награда
Героям за их доблесть, в память детям?
 

Венками и цветами забрасывают оратора.

 
                ГОЛОСА
Как речь его прекрасно прозвучала!
Прекрасной жизнь была. И речь под стать.
Как песня лебединая его
Запомнится она навеки всеми.
То песнь об Аттике. Элладе всей,
В жестоких распрях до войны дошедшей,
В которой, кто б ни победил, исчезнет
С могуществом Афин и Спарты слава
Держав великих, погубивших мир,
Еще цветущий…
 

 
            ХОР ЖЕНЩИН
О, речь Перикла, как всегда, прекрасна!
Но поздно и, увы, боюсь, напрасна.
Как песня лебединая она, —
         А гибнет вся страна, —
         Полна воспоминаний
         В унисон стенаний
    О павших в череде веков.
         И наш удел таков.
    Как радость жизни мимолетна,
    Легкокрыла, безотчетна.
    И эта юность, и весна —
    Все минет так, еще война!
Не почести я павшим воздаю.
          Я слезы, слезы лью.
 

ЭПИЛОГ

Вид на Акрополь откуда-то сверху. В ослепительном сиянии паросского мрамора Парфенон. В стороне среди статуй проступает мраморный бюст Перикла в шлеме с его именем.

 
                ХОР МУЗ
Война все длится. Греция в руинах.
Иному богу молятся в Афинах.
Лишь в мраморе хранится, как живая тень,
       Далекий лучезарный день.
О, род людской! Воинственнее зверя
Он ищет славы в игрищах Арея,
И полчища племен, как вал времен,
       Все рушат Парфенон.
А он стоит, на удивленье свету,
Как сон, приснившийся поэту,
В руинах весь, но символ красоты
       И воплощение мечты.
       Все кануло и канет в лете,
Но век Перикла вновь сияет, светел,
 
 
Как вешний день, с богами на Олимпе,
       И Гелиос несется в нимбе.
       А на поля ложится тень.
       Повремени, прекрасный день!
       Эллада – школа всей планеты,
       О чем поют давно поэты.
       Но нет идиллии в былом
И лучше, кажется, забыться сном.
Лишь красота, взошедшая над миром,
       Осталась навсегда кумиром,
Предтечей жизни новой, как весны,
            В преданьях старины.
            Так, верно, вещих слово:
       Что было, сбудется все снова.
 

Сюита из трагедии «Алкивиад»

ПРОЛОГ

Ликей, парк с храмом Аполлона на окраине Афин, с видом на Акрополь вдали. Алкивиад, юноша лет двадцати, рослый, статный, красивый, в сопровождении раба, несущего венок и другие приношения богу, и Сократ, босой, широкоплечий крепыш, с рассеянным видом стоящий в тени деревьев.

 
            А л к и в и а д
Сократ стоит, иль статуя его,
Изваянная не резцом, а мыслью
С идеей самого Сократа в яви?
  (Берет венок и примеривает к его голове.)
 

 
              С о к р а т
Алкивиад! Друг мой, куда собрался?
А, вижу! С приношеньями богам,
Как взрослый муж пред новым начинаньем,
Торжественен и важен ты идешь…
Постой! Я провожу тебя до храма.
Ведь надо знать, о чем просить богов,
Иначе ты накличешь лишь несчастье —
На голову свою, куда ни шло, —
На город, может быть, на всю Элладу.
 

 
            А л к и в и а д
Сократ! Из всех поклонников моих,
Пока я цвел мальчишеским румянцем,
Один всегда держался в стороне,
Лишь глядя на меня как бы украдкой,
Не требуя вниманья и участья.
Что ж ты теперь заговорил со мной,
Когда один остался я, отвадив
Поклонников, жужащий рой льстецов,
Моей гордыней, своевольным нравом?
 

 
               С о к р а т
Я слышу голос бога свыше, знаешь?
 

 
            А л к и в и а д
Даймона? Да, слыхал.
 

 
               С о к р а т
                                         Запрет он снял,
И я могу вступить с тобой в беседу.
Как видно, время наше наступило.
 

 
            А л к и в и а д
Но что же связывает нас?
 

 
                С о к р а т
                                                Любовь.
Любовь, мой друг, – стремленье к красоте
И к славе, и к бессмертию, – и здесь-то
Мы сходимся, вступая в путь один,
И разминуться нам небезопасно.
 

 
             А л к и в и а д
Не говори загадками, почтенный!
Скажи, чего ты хочешь от меня?
 

 
                 С о к р а т
Нет, друг, чего ты хочешь от себя
И для себя, о чем идешь молиться?
Сказать ты затрудняешься. А, впрочем,
Я знаю.
 

 
             А л к и в и а д
               Хорошо, скажи уж сам.
 

 
                 С о к р а т
Себя считая первым средь людей
По красоте и росту, – это правда, —
Ты первым хочешь быть во всем, повсюду,
И почестей ты жаждешь быть достойным
Неизмеримо больших, чем Перикл.
И власти хочешь ты иметь в Афинах,
Могущественным слыть по всей Элладе…
 

 
             А л к и в и а д
Конечно, да; еще по всей Европе
И в Азии хотел бы править я,
По крайней мере, именем моим
Заполонить народы все, как Ксеркс.
 

 
                С о к р а т
Надежды вот какие ты питаешь.
Я это знал.
 

 
             А л к и в и а д
                    Они тебе смешны?
 

 
                С о к р а т
О, нет! Недаром я поклонник твой,
Как видишь, самый давний, самый верный.
 

 
             А л к и в и а д
Какая связь между твоей любовью
И честолюбием моим, Сократ?
 

 
                С о к р а т
Да без меня все эти устремленья
Осуществить не сможешь ты, мой друг.
Тебе никто не в силах обеспечить
Желанного могущества, – лишь я,
Да с помощью даймона моего.
 

 
             А л к и в и а д
Сократ! Каким ты странным, необычным
Всегда казался мне, – ты разобрался
Уж в замыслах моих; но как ты сможешь
Помочь мне превзойти во славе всех,
А без тебя свершениям не сбыться?
 

 
                 С о к р а т
Без знания чему учить народ
И управлять как можно государством?
Лишь мудрость – наш советчик, разве нет?
 

 
              А л к и в и а д
Но те, кто выступает на собранье,
За редким исключеньем, много ль знают?
Соперничества с ними мне ль бояться?
 

 
                 С о к р а т
Но это же позор. Какие речи!
Соперничать ты с кем собрался, милый,
Со здешними людьми?
 

 
              А л к и в и а д
                                          Да, с кем еще?
 

 
                 С о к р а т
Наш город с кем воюет всякий раз?
С царями лакедемонян и персов.
Вот кто соперники твои, Афины
Превосходящие могуществом!
Что противопоставить можем, кроме
Искусства мы и прилежанья, им?
А пренебрегши этим, ты лишишься
Возможности прославить имя, даже
Хотя бы в той же мере, как Перикл.
 

 
             А л к и в и а д
Но в чем же прилежанья смысл, Сократ?
 

 
                С о к р а т
Быть лучше и во всем, как можно лучше,
И это, как и мне, так и тебе,
Идти нам вместе. Красота твоя
Уж увядает, ты же начинаешь
Цвести, Алкивиад! Не дай народу
Себя ты развратить, как то бывало
С достойными. Страшусь не потому,
Что нраву твоему не доверяю,
А вижу силу города Афин,
Не одолел бы он  – тебя, меня,
Страшней всего, себе же на погибель.
 

 
             А л к и в и а д
Сократ! О чем ты говоришь? Афины
Могущества исполнены и славы,
Как этот день, сияющий над морем,
И стройно-белоснежный Парфенон.
 

 
                С о к р а т
Ты молод, друг! Прекрасный день не долог;
Так поспешим взойти как можно выше
И стать воистину как можно лучше,
Какой предстало быть душе бессмертной,
Коли она бессмертна в самом деле.
Ведь высшего удела не бывает.
 

 
              А л к и в и а д
Венка достоин ты, как Феб Ликейский.
     (Надевает на голову Сократа венок.)
А к богу с приношеньями приду,
Сократ, я позже, с мыслями собравшись.
 

 
               С о к р а т
Ну, не смешно ли голову Силена
Цветами украшать столь дивными?
Гетере я отдам, что загляделась,
Конечно, на тебя.
 

 
             А л к и в и а д
                                 Сократ, она
Заслушалась тебя; ее я знаю;
Венка она заслуживает тоже.
 

Сократ вручает гетере венок; она с подружками, смеясь, пускаются в пляску, вовлекая в свой круг Алкивиада.

1

Палестра. Юноши занимаются гимнастическими упражнениями и борьбой, мужчины, наблюдая за ними, беседуют кучками. Кто-то рисует на песке карту Средиземного моря с островом Сицилия и другими землями.

 
           1-й  а ф и н я н и н
Вот здесь Сицилия, где Сиракузы…
 

 
           2-й  а ф и н я н и н
Италия вот здесь. А Карфаген?
 

 
           1-й  а ф и н я н и н
Вот Африка. И там же Карфаген.
 

Подходит Сократ с видом человека, пришедшего пешком издалека в город, из Пирея, где он жил одно время. Одни приветствуют его радостно, другие сторонятся.

 
               С о к р а т
Куда ни загляну, повсюду чертят
Земель заморских города и бухты;
Всем ясно, где и что, в поход собрались
Всем флотом и всем сухопутным войском,
Как будто здесь Лакедемон повержен,
А там персидский царь, мы здесь владыки,
И флот, и войско некуда девать.
 

 
              А н д о к и д
Сократ! Ты воин храбрый, спору нет,
Но не стратег; в собранье ты не держишь
Речей, хотя бы мог заговорить
Ты всех из нас и весь народ афинский,
Когда бы пожелал.
 

 
                 С о к р а т
                                     Уж нет, увольте!
Ты, Андокид, оратор записной,
А я умею лишь вести беседы
Вполголоса, не сотрясая воздух.
В накидке старой и босой к трибуне
Смешно мне выходить учить народ
Здоровый и красивый, и задорный.
Смешить я не умею, как Клеон
Храбрился там и в полководцы вышел,
Во славе Никия опередив,
Чтоб с честью во время погибнуть.
 

 
                А н д о к и д
                                                               Верно!
Теперь за ним Алкивиад спешит.
 

Показывается Алкивиад в белом хитоне, в шлеме, а щит его с изображением Эрота с молнией и меч несет раб, – в сопровождении гетер. Заметив Сократа, он пытается спрятаться среди женщин.

 
             А л к и в и а д
Укройте, чтоб меня он не заметил,
Беседой увлеченный, как всегда!
 

 
             Л е в к и п п а
Кого Алкивиад мой испугался?
 

 
               Д о р и д а
Хотела бы взглянуть я на него —
Из молодых борцов наверняка.
 

 
             А л к и в и а д
Да сам я молод, не боюсь юнцов,
Но этот стар, да нет его сильнее.
 

 
                 К л и о
Да это же Сократ, твой друг учитель
Из юности твоей и твой спаситель.
 

 
              А л к и в и а д
Нет, в этом квиты: вынес с поля боя,
Как он меня, и я его затем
У Делия.
 

 
             Л е в к и п п а
                 Поди, как мы тебя?
 

 
              А л к и в и а д
О, да! Он пешим отступал последним,
Я на коне его сопровождал.
 

 
             Л е в к и п п а
И мы, как конь, выводим с поля битвы
Алкивиада в шлеме, без щита.
 

 
              А л к и в и а д
И без меча; он у раба их вырвал.
О, женщины! Вы предали меня!
Моим мечом меня сейчас изрубят.
Подите прочь! Теперь я вспомню стыд,
Который гложет, делая нас лучше,
Как можно лучше! Только не надолго.
Но лучшим быть всегда ведь невозможно,
Когда ты человек всего, не бог.
 

Гетеры покидают Алкивиада, который остается на четвереньках, будто что-то выискивает в песке.

 
                 С о к р а т
  (со щитом и мечом Алкивиада)
Алкивиад! Мой друг, кого играешь,
Как в детство впавший юноша и старец?
 

 
              А л к и в и а д
  (вскакивая на ноги и уводя Сократа)
Кого? Прекрасно знаешь ты, Сократ!
Кого играть мне, разве Аполлона?
Или Ареса, стоит меч мне взять
И щит…
   (Выхватывает их из рук Сократа)
 

 
                 С о к р а т
               С изображением Эрота?
И это вместо герба древних предков.
 

 
             А л к и в и а д
Ну, разве не Эрот – наш общий предок?
Издевку слышу я в твоих словах,
Насмешку нестерпимую у друга,
Когда ты друг, как прежде. Что случилось?
К тебе не изменился я и буду
Всегда благодарить богов за встречу
С тобою в юности моей; ты спас
Своей любовью юношу в тенетах
Страстей и лести, где и красота,
И знатность, и богатство служат только
Поклонникам, что женщине пристало,
Но не мужчине, одаренном свыше
И разумом, и мужеством, и волей.
 

 
                С о к р а т
О том ли речь? Скажи мне, что задумал?
 

 
             А л к и в и а д
Честь смолоду храня, я возмечтал
О подвигах, какие и не снились
Периклу, – разве только Ксерксу; ты
Предугадал заветные стремленья
Моей души и воли с детских лет.
Периклов век вознес все наши мысли
И грезы детства до небес Олимпа,
До Космоса в его красе и строе.
Родиться бы персидским принцем мне,
За Азией Европу покорил бы.
Пусть знатен я, богат, что толку в том?
В Афинах буду славен, но не в Спарте.
Коль славы хочешь, хочешь беспримерной,
Как жизни и бессмертия богов.
И впору впасть в отчаянье, когда
Ты сознаешь тщету людских стремлений.
Но ты уверил, все возможно, если
С твоею помощью мне предпринять
К вершинам власти восхожденье.
 

 
                   С о к р а т
                                                               Да.
Но ты лишь убегал, чтобы потешить
Тщеславие на конских состязаньях,
Сноровкою возничих, прытью коней,
Венком увенчанный за них, как царь.
Всходил ты на орхестру как хорег
Затем, чтоб славу разделить с поэтом.
Что сам ты можешь совершить такого,
Что не дано уж никому свершить?
 

 
               А л к и в и а д
Мой час настал! Пора! Узнаешь скоро.
 

 
                   С о к р а т
Поход в Сицилию? Прости, мой друг.
Как плохо слушал ты Перикла в детстве,
Так в юности ты слушал и меня.
 

 
               А л к и в и а д
Премудрость хороша, но жить придется
Своим умом, каков ни есть, что делать?
 

 
              С о к р а т
Но выслушай меня в последний раз.
 

 
             А л к и в и а д
Нет, выслушай меня, Сократ, прошу.
Об этом я молчу пока со всеми.
Сицилия всегда влекла Афины.
Но это только остров. Карфаген
И Ливия – куда заманчивее!
А там с Италией Пелопоннес
Нам покорится наконец. Вот дело,
Какое и не снилось никому!
Сицилия – начало…
 

 
               С о к р а т
                                   И конец!
Ты, вижу, обезумел, друг мой милый.
Ты сетуешь на Никия за мир
Со Спартой, но война не завершилась;
По прорицаниям еще продлится,
К несчастью для Афин; ты зачинаешь
Вновь раздувать ту бурю, что пришла
С Пелопоннеса при Перикле, только
Отправив флот в Сицилию, да с войском,
Которых не увидим больше мы
И даже при победах, понеся
Потери невозвратные, а здесь же
Пелопоннес накроет нас не бурей,
А сухопутным войском, и спасенья
Не принесут Афинам корабли.
 

 
            А л к и в и а д
Какие речи! Никий то ж толкует.
 

 
               С о к р а т
Народ, надеюсь, остановит вас,
Безумцев молодых.
 

 
            А л к и в и а д
                                    О, нет! Я знаю,
Народ поддержит нас. Что толку в войнах
За острова Ионии со Спартой
И с персами? Ведь мир велик на запад,
Ты знаешь, до Геракловых столпов!
 

 
               С о к р а т
Не хочешь мне поверить, хорошо.
Даймону моему нельзя не верить.
И он-то налагает мне запрет
Принять участие в твоем походе
Или одобрить помыслы твои,
Как в деле неразумном и преступном.
Послушай не меня, Сократа, – бога,
Который отвращает нас от зла,
Неправедного дела и поступков.
 

 
            А л к и в и а д
              (в смущении)
Мне жизнь дана одна, чего мне ждать?
Уж если смерти, так на поле брани.
 

 
              С о к р а т
Ведь речь уже не о тебе, мой друг,
Об участи Афин и всей Эллады.
 

Перед ними в вышине в вечерних лучах солнца сияет Парфенон.