Текст книги "Телестерион. Сборник сюит (СИ)"

Автор книги: Петр Киле

2

Спарта, состоящая из нескольких поселений на равнине среди гор, естественных стен города. У реки Еврот дом царицы Тимеи с пристройками и садом. В садовую калитку со стороны гор входит Алкивиад, одетый, как спартанцы, в одну шерстяную рубаху, с длинными волосами, в сопровождении верного раба Тиресия.

 
              А л к и в и а д
Мне снится сон, который длится год,
Иль два, иль три, пора бы и проснуться?
Вхожу к царице, как пастух одетый,
Босой, длинноволосый, загорелый,
Иль воин, или царь, – простые нравы
Мне по сердцу, как на войне бывало,
Да здесь вся жизнь, как лагерный уклад,
С похлебкой общей для мужчин, готовых
Сейчас вступить в сраженье.
 

 
                Т и р е с и й
                                                     А по мне
Уж лучше повара иметь при доме
И все иные блага афинян.
 

 
             А л к и в и а д
     (прохаживаясь по саду)
А жизнью наслаждаются, похоже,
Одни лишь женщины, дыша свободой,
Какой не ведают мужья, и дети
Их радуют до возраста, когда
Они всего прелестней, – до семи,
А там их забирает государство
На воспитание из них бойцов.
 

 
               Т и р е с и й
Из мальчиков, а девочек куда?
 

 
             А л к и в и а д
Из них растят здоровых матерей,
Как воинов на ниве Гименея…
 

 
               Т и р е с и й
Как телок в стаде, чтобы без изъянов, —
Я это понимаю хорошо.
 

 
              А л к и в и а д
На празднестве ты видел хоровод
Из девушек, невинно обнаженных,
Не очень и красивых, но здоровых,
И гордых тем стыдливо и задорно?
 

 
                Т и р е с и й
Да, шествие, скажу, на загляденье!
 

 
               А л к и в и а д
Нет, афинянки в туниках прекрасней,
А обнаженность хороша в постели.
 

 
                 Т и р е с и й
Афины! Нет пути тебе домой.
По мне уж лучше б бунт ты поднял в войске
И Сиракузы разом сокрушил.
 

 
               А л к и в и а д
У вражьих стен бунт в войске – это гибель.
Уж лучше мне погибнуть, а не войску,
Когда я не сумею защититься
От козней недругов моих в Афинах.
 

 
                Т и р е с и й
Но ты ведь не решился возвратиться.
 

 
               А л к и в и а д
На суд явиться? Нет! Когда о жизни
Моей идет тут речь, я не доверюсь
И матери моей, чтоб по ошибке
Она не положила черный камень
Заместо белого. Я не ошибся.
Друзей моих казнили; та же участь
Ждала меня в Афинах, ждет еще.
Имущество мое конфисковали
И повелели всем жрецам и жрицам
Проклясть Алкивиада, – каково?
Одна Феано в храме, где клянутся
Все юноши быть верными Афинам,
Не подчинилась повеленьям власти,
Сказав, что жрица для благословенья
Она во храме здесь, не для проклятья.
 

 
                Т и р е с и й
Хоть кто-то вспомнил о тебе к добру.
 

Входит служанка, оглядываясь по сторонам, и уводит за собой Алкивиада. Покои царицы. Тимея, высокая, ладная, еще молодая женщина, и Алкивиад, скинувший рубаху, полуголый.

 
               А л к и в и а д
А как же без мужей?
 

 
                 Т и м е я
                                      Есть братья мужа.
Когда муж хвор твой, ладному мужчине
Спартанке уступить не только можно,
А должно, чтоб родить детей здоровых.
Нам прелюбодеянья ни к чему.
Мы отдаемся по природе женской,
Здоровой и могучей, как закон.
А сладострастья ищут у гетер,
Как я слыхала, за большие деньги.
У нас таких особ не очень любят,
Да мы бедны; железными деньгами
Роскошествовать трудно, – тяжелы.
    (Ласкается к Алкивиаду.)
Я влюблена в тебя, Алкивиад!
Но это тяжело – вздыхать и думать,
Увижу я тебя, хотя бы мельком?
О, радость и печаль – всего на миг!
         (Смеется.)
Одетый под спартанца афинянин
Меня смешит, не знаю, почему.
Изнеженным он кажется и дивным,
Как царский сын в лохмотьях, как Адонис,
В которого влюбилась Афродита.
Недаром ты красив, как лев могучий.
 

 
              А л к и в и а д
Да, лев могучий, изгнанный из мест,
Где он родился, славой осененный
Отца и дяди, призванный владеть
Афинами и, может, всей Элладой,
У трона царского сижу, как пленник.
 

 
                  Т и м е я
У трона? У постели царской, милый!
О, чудный сон! Ты, верно, из богов?
Цариц ведь навещают втайне боги.
 

 
              А л к и в и а д
Да, сон… В начале величайших дел
Быть отстраненным вдруг от высшей власти
Во благо родины – за сущий вздор?!
Чья это шутка? Вижу я измену,
Изменником спасая жизнь свою.
 

 
                  Т и м е я
Не мог же ты послушно, как ягненок,
Когда ты лев, вернуться на закланье
В Афины, где тебе, как в клетке, тесно?
 

 
              А л к и в и а д
Народоправство хуже тирании,
Выходит? Ну, пускай оно падет.
Помог я Спарте сокрушить Афины.
В Сицилии погиб весь флот афинский
И войско, что привел я ради славы,
А не измены, о, судьба моя
Злосчастная!
            (Носится по комнате.)
 

 
                 Т и м е я
         (пытаясь утешить)
                        Что мог ты сделать?
 

 
             А л к и в и а д
                                                             Сделал!
Услуга за услугу, жизнь – взамен.
Уговорил Гилиппа в Сиракузы
Отправить срочно со спартанским флотом
И войском, с тем здесь медлили б поныне,
С паденьем Сиракуз; я убедил
Царей здесь Декелею захватить, —
И вот Афины, как в осаде. Боги!
Злодейство порождает лишь злодейство,
За малым с виду следует большое,
И я, Алкивиад, один повинен?
 

 
                Т и м е я
Налью-ка я тебе вина, бедняга.
 

 
             А л к и в и а д
Источник зла – несправедливость где-то,
Как облачко, что предвещает бурю, —
И море уж бушует, стонут чайки,
И тут еще затмение луны,
Природное явление, но ужас
Сковал афинский флот у Сиракуз, —
И все пропало! Я наслал затменье?!
Да, будь я там, Гилиппа встретил б так,
Что Сиракузы сами бы сдались.
 

 
                 Т и м е я
Ну, так и я готова сдаться, милый.
Весь пыл твой пропадает втуне. В бой
Вступай с царицей, афинянин храбро!
Эрота призови, я – Афродиту,
Здесь храм любви, не царские палаты,
Здесь воинский совет ведет любовь.
 

 
             А л к и в и а д
На песнь любви я отзовусь.
 

 
                 Т и м е я
                                                   Еще бы!
Царя Лакедемонского зачать
Не шутка, не любовная игра;
Призвала я не Феба, а Ареса,
Возьмись за дело, бог, с великим жаром.
Небось, истосковался по гетерам.
Так покажи, чему научен ими.
А я люблю, как любит Афродита,
Стыдливо телом, ласково душой,
Вся в неге сладострастия зачатья.
 

Наступает ночь и утро нового дня.

Алкивиад и его раб в саду у садовой скамейки.

 
                Т и р е с и й
Опасно здесь нам оставаться боле.
 

 
              А л к и в и а д
Опасно здесь и в Спарте, мне повсюду
Теперь опасно жить. У славы зависть
Добычи домогается, как может.
Лисандр строит козни; царь Агид…
 

 
                 Т и р е с и й
Готов убить из ревности – понятно.
Ты мог вести себя в чужой стране
Хотя бы поскромней, цариц не трогать,
Когда девиц и молодух пригожих,
Ну, сколько хочется твоей душе.
 

 
             А л к и в и а д
Мои потомки будут здесь царями,
Вот что подумал я, послав Агида
Брать Декелею, мне оставив дом
С царицей, коей приглянулся гость.
 

 
                Т и р е с и й
Куда ж теперь?
 

 
             А л к и в и а д
                             Сестра моя Кассандра
В пророчествах своих меня видала
Вельможей у персидского царя.
Мой сон все длится. Целый век, пожалуй.
 

Входит Тимея в сопровождении женщин, которые остаются в стороне, как и раб.

 
                  Т и м е я
Алкивиад! Я думала, ты отбыл?
 

 
              А л к и в и а д
Свернул с пути, чтобы с тобой проститься
И избежать погони, если будет.
Не бойся за меня. Расти мне сына.
Родись я в Спарте, был бы я царем.
 

 
                  Т и м е я
Зачем бы это? Ты Алкивиад!
 

 
             А л к и в и а д
Готовитесь вы к празднеству, в котором
Уже меня не будет? Жаль.
 

 
                  Т и м е я
                                                А нам?
В борьбе ты славно побеждал могучих.
 

 
             А л к и в и а д
Когда, ну, мальчики в борьбу на поле
Вступают обнаженными – не диво.
Но в праздники увидеть хоровод
Из обнаженных девушек без тени
Смущенья и стыда, как бы в покрове
Невинности и целомудрья статуй, —
То диво мне, как будто нимф я вижу
Среди людей явившихся нежданно.
Скульптур вам и не надо, всюду тело
Живое – образ красоты и мощи,
Цветущей лишь до зрелости, недолго,
Но смерти вы, как звери, не боитесь.
Мы любим то же, только в полутайне,
В прозрачных одеяньях, в украшеньях,
Как птицы в опереньях красоты;
Мы красоту лелеем, как бессмертье,
И в статуях мы обретаем вечность.
 

 
                   Т и м е я
Алкивиад, не воин ты, философ!
 

 
               А л к и в и а д
Прекрасна юность, но она мгновенна!
О чем, к несчастью, ведал с детства я,
Как жизнь, что мне дана, и ужас смерти
Маячил предо мною с детских лет,
И я ни в чем – ни в красоте своей,
Ни в знатности не находил отрады, —
И даже в радостях любви острее
Я ощущал пределы бытия
И беспредельность неба надо мною.
Как смертному смерть превозмочь, как звезды?
Лишь ранней смертью подвигом героя,
Лишь славой беспримерной на века,
Иного нет пути к бессмертью, в небо,
Где небожители живут предвечно.
Теперь же все пропало. Как Икар,
Поднявшись высоко, у солнца крылья
Я опалил. Злосчастная судьба!
 

 
                   Т и м е я
В твоем паденьи вижу искры славы!
 

 
               А л к и в и а д
Когда б я мог объединить Элладу
В единое сообщество народов,
Живущих в мире, вместо войн и распрей!
Но вижу, слишком мы различны с вами
По образу правления и жизни,
Хотя и поклоняемся богам
Одним и тем же, – то же очень разно,
Но крайности ведь сходятся, а где?
На поле брани мужеством мы сходны,
Вы воины, законы защищая,
А мы, изнеженные красотой, —
Свободу человеческого духа
Пред варварами, также и богами.
 

Над равниной среди гор провисает закатное солнце.

3

Агора. Часть площади: скамейки в тени платанов, свободные пространства и трибуна; граждане Афин собираются к началу Народного собрания, стоят кучками или сидят на скамейках.

 
            А р и с т о ф а н
Великое событие свершилось!
Алкивиад вернулся из похода
В Сицилию, в Лакедемон – с победой,
Какая нам присниться не могла
И в вещем сне, ужасном и прекрасном.
 

 
                М е л е т
О, зрелище то было расчудесно!
К Пирею подплывали корабли,
Украшенные множеством щитов
И пиками, в сражениях добытых,
И с длинной чередой триер плененных.
Корабль командующего всех краше —
В пурпурных парусах! – шел к гавани;
Сам Хрисогон, в Элладе знаменитый,
Он победитель на Пифийских играх,
Играл на флейте песню для гребцов.
 

 
             А р и с т о ф а н
Да, шумная процессия, как после
Попойки многодневной.
 

 
                 М е л е т
                                            Многолетней!
Алкивиад пространствовал по свету
Совсем, как Одиссей, муж хитроумный.
Встречали лишь его – с приветствиями
И с криками, других не замечая,
И подносили лишь ему венки,
А старики показывали важно
На Алкивиада юношам, как диво,
Представшее воочию пред ними.
 

 
                  А н и т
Но радость граждан смешивалась с грустью,
Как смех сквозь слезы, с памятью о прошлом,
В разлуке с ним настигшем всех нас горе.
Ведь можно было заключить: поход
В Сицилию уж не окончился б
Такою неудачей и надежды
Исчезли б разве, будь Алкивиад
На месте, во главе афинских войск,
Утративших владычество на море
С тех пор, но даже и теперь с победой
Он возвращается, восстановив
Из отколовшихся частей страну
И воссоздав владычество на море.
 

 
            А р и с т о ф а н
Вот он идет, все молод и красив!
 

 
                 М е л е т
И женщины на площадь выбегают,
Неся венки, и ленты, и цветы.
 

 
               Ф е р а м е н
Выходит он к трибуне, тих и скромен,
Не слыша словно криков одобренья,
Как если бы явился он на суд.
 

 
              А л к и в и а д
Друзья! Сограждане мои! Мне снился
Причудливый, нелепый сон и долго,
Покуда не вступил я на корабль
Афинский, призванный в стратеги вновь,
И я проснулся, весь в слезах, как плачу
Здесь перед вами в ужасе от бедствий,
Какие претерпел не столько я,
Народ афинский, в помыслах высоких
Меня вознесший для великих дел
И вместе с тем приговоривший к смерти.
Не к вам упрек, вы приняли решенье
О возвращении моем, я с вами.
Во всем виню несчастную судьбу
И божество завистливое к людям.
Но с этим все. Я знаю, как достичь
Нам перелома в череде несчастий.
Войска ободрились; и вас прошу
Ободриться для новых дел и битв;
Мы возродим могущество Афин!
 

Почтенный старец увенчивает Алкивиада золотым венком; женщины несут венки с лентами и цветы.

 
             Ф е р а м е н
Увенчивает золотым венком
Софокл, исполненный величья старец,
Его, Алкивиада, как последний
Любим гетерами и в старости.
 

 
            А р и с т о ф а н
И Музами по-прежнему любим.
 

 
               С о к р а т
Как Еврипид, уехавший в изгнанье,
Не вынесший соперничества с ним,
Не признанный в Афинах, но в Элладе
И в сопредельных странах знаменитый.
 

 
              Ф е р а м е н
Он пожелал подняться на Акрополь,
Чтоб жертвоприношения Афине
С дарами Парфенону принести,
Да день не выдался…
 

 
                 М е л е т
                                         А что такое?
 

 
                С о к р а т
Там праздник омовенья в честь богини,
Когда с нее снимают украшенья
И закрывают; день для начинаний
Из самых несчастливых.
 

 
              А р и с т о ф а н
                                              Это значит,
Афина приняла Алкивиада
Неблагосклонно и сурово даже,
Закрыв лицо, не допустив к себе.
 

 
                 С о к р а т
И радость меркнет от таких знамений.
 

 
               Х о р  г е т е р
  (приветствуя Алкивиада издали)
       Напрасно он, смирив свой норов,
       Отводит глаз от злобных взоров.
       А лучше бы  обрушить гнев,
Ведь лев прирученный уже не лев.
       Вновь повод сыщут для расправы,
       Не вынеся его высокой славы,
       И, вместо торжества побед,
       Накроет нас пучина бед,
       Как ныне вдруг разверзлись бездны,
                И гаснут звезды
       Любви и славы в вышине,
       И ужас стынет, как во сне,
                Неодолимо,
                Неумолимо!
                  (Пляшет.)
 

И, как нарочно, наплывают тучи на Акрополь, гремит гром, сверкают молнии, и обрушивается ливень.

 
      Эй! Что запели мы, как мойры?
      И ливень, как купанье в море,
      Нас радует сегодня вновь,
      Как ночь и звезды, как любовь!
      Пусть ныне в тучах небосклон,
            Ведь с нами снова он,
      В чьем облике, как бог, прекрасном,
      И красота, и мужество, и разум!
               Как царь зверей
                 Среди людей,
       Казался наш стратег опасным,
       А был-то он скорей злосчастным.
            С любимцами богов
       Так и бывает, – он таков!
 

Гетеры, продолжая пляску, увлекают за собой Алкивиада, к смеху и досаде его родственников и друзей, среди которых и Сократ.

4

Ликей. У храма Аполлона с видом на Акрополь. Платон беспокойно расхаживает, выглядывая в сторону Пирея; подходит Левкиппа, оставив сопровождающих ее мужчин в стороне, где среди деревьев и на лужайке прогуливается публика.

 
              П л а т о н
Левкиппа!
 

 
            Л е в к и п п а
               Знаешь ты меня? С Сократом
Тебя встречала я, как некогда
Ходил он здесь с Алкивиадом юным,
Со львенком, приручить его стараясь,
Пока не выказал тот норов льва,
Прекрасного и мудрого, как Сфинкс,
Но чьих загадок разгадал ли кто?
 

 
               П л а т о н
Прелестна ты и столь же ты премудра?
 

 
             Л е в к и п п а
Прослышавши о красоте моей,
Пришел ко мне Сократ, и с ним беседы
Вела я с радостью, поскольку он —
Знаток любви, конечно, как философ,
Как я на деле, жрица Афродиты.
 

 
                П л а т о н
             (с удивлением)
Он посещал тебя и вел беседы?
 

 
              Л е в к и п п а
Ведь красота премудрости нас учит,
Он говорил, внушая мне значенье
Любви телесной, также и небесной.
Могу сказать, была я влюблена
В Силена, как вакханка молодая,
И денег не взяла бы я за ночи,
Тем более их не было, как видно,
Но сей мудрец ценил лишь красоту.
 

 
                 П л а т о н
Прекрасно! Ты права.
 

 
               Л е в к и п п а
                                         А ты атлет
Из лучших и поэт из самых лучших.
 

 
                 П л а т о н
Ты знаешь и стихи мои, Левкиппа?
 

 
               Л е в к и п п а
         (наклоняясь над кустами)
Только в тенистую рощу вошли мы, как в ней увидали
Сына Киферы, малютку, подобного яблокам алым.
Не было с ним ни колчана, ни лука кривого, доспехи
Под густолиственной чащей ближайших деревьев висели;
Сам же на розах цветущих, окованный негою сонной,
Он, улыбаясь, лежал, а над ним золотистые пчелы
Роем медовым кружились и к сладким губам его льнули.
 

 
                 П л а т о н
Чудесно разыграла эпиграмму!
 

 
              Л е в к и п п а
Прочти мне что-нибудь, а я запомню
И буду знать одна, к твоей же славе.
 

 
                 П л а т о н
    (разглядывая медальон на груди гетеры)
Пять коровок пасутся на этой маленькой яшме;
    Словно живые, резцом врезаны в камень они.
Кажется, вот разбредутся… Но нет, золотая ограда
   Тесным схватила кольцом крошечный пастбищный луг.
 

 
              Л е в к и п п а
            (повторив эпиграмму)
Любимец Муз, подарок царский твой
Прекрасней яшмы в золотой оправе,
Как лес и храм Ликейский в синеве.
 

 
                П л а т о н
Послушать рад тебя, но я в тревоге;
И знаешь за кого? О, за Сократа!
 

 
              Л е в к и п п а
Он болен? При смерти? Как это грустно!
Алкивиад погиб в расцвете сил;
Сократ, хоть стар, все крепок, как орешек,
Казался все, но смерть нас не щадит.
 

 
                П л а т о н
И ты уже его оплакиваешь.
Повремени. Пока лишь подан иск
Мелетом с обвинением Сократа,
Подумать только и кого, в безбожьи,
А также в развращеньи молодежи.
 

 
              Л е в к и п п а
Мелет? Трагический поэт?
 

 
                П л а т о н
                                                  Бездарный!
Сократ не любит, кроме Еврипида,
Умершего в изгнаньи добровольном
Недавно, никого из нынешних,
И те его поносят, как торговки,
Чтоб только бы привлечь вниманье к  пьесам,
Безбожным по нелепостям своим.
 

 
              Л е в к и п п а
Но обратиться в суд? Мелет ведь молод.
 

 
                П л а т о н
За ним стоит, я думаю, Анит,
Влюбленный некогда в Алкивиада,
Который предпочел ему Сократа.
 

 
              Л е в к и п п а
В мужских влюбленностях друг в друга нет
Ни справедливости, ни красоты,
А, стало быть, кощунство и обман,
Что порождает зло и против женщин.
 

 
                П л а т о н
Прости! Я вижу, там идет Сократ.
 

Платон и Сократ встречаются у храма; за ними наблюдает Левкиппа, как между тем ее окликают ее подруги и спутники, беспечные и веселые.

 
                 С о к р а т
Платон! Ты весел и угрюм; весь в думах,
А молодость и сила через край,
Каким я помню здесь Алкивиада,
Пришедшего с дарами Аполлону, —
И будто жизнь вся прежняя вернулась!
 

 
                П л а т о н
Прости, Сократ, ты, верно, знаешь новость?
 

 
                С о к р а т
Конечно, знаю; говорил с архонтом,
Который уверяет, что Анит
С товарищами думают, что я
На суд явиться не посмею, зная,
Как ненавистно имя всем мое.
 

 
                П л а т о н
Не всем!
 

 
                С о к р а т
                Так думают они и правы.
 

 
                П л а т о н
Так думают они? Они-то правы?!
В чем правы? В чем? В невежестве своем?
 

 
                С о к р а т
Ну, в чем-то правы, если прав и я;
Ведь Правда – достоянье всех, как небо.
Принес дары и помолился богу?
Могу узнать, о чем просил ты Феба?
 

 
               П л а т о н
Просил о справедливости, конечно,
Чтоб восторжествовала истина!
 

 
               С о к р а т
Прекрасно! Значит, избегать сраженья
Не станем мы, пусть гибель нам грозит;
Есть Правда высшая во славе павших.
 

 
               П л а т о н
Есть Правда? Где ж она? Ужели в смерти,
Когда она и так ведь неизбежность?
Идешь на суд, заведомо неправый,
Во имя торжества закона?
 

 
                 С о к р а т
                                                 Правды,
Самой ее идеи – неодолимой
Никем ведь в мире, даже и богами.
 

 
                 П л а т о н
Есть мир идей, творящих нашу жизнь,
Предвечный и прекрасный?
 

 
                 С о к р а т
       (обращая взор в небо)
                                                   Да, как Космос.
 

В наступающей ночи ярко вспыхивают мириады звезды.

ЭПИЛОГ

Мраморная стела с рельефным, слегка раскрашенным изображением Силена в окружении нимф с надписью «Быть лучше. Сократ». Венки и цветы. Платон в сопровождении гетер и раба, несущего корзину и амфору. Светит изумительно яркий и чистый весенний день, видно далеко – все небо, море, острова и вдали Парфенон, словно осененный радугой.

 
              П л а т о н
Для плакальщиц уж слишком вы прекрасны.
Сыграйте лучше Муз из свиты Феба,
Чьим голосом руководим, Сократ
Служил ему с отвагой и упорством,
Как воин отбиваясь от врагов,
Чье имя чернь, и подвиг свой свершил,
И в смерти он достиг бессмертной славы.
   (Совершает возлияния богам.)
 

 
              Х о р  г е т е р
           Среди гробниц и стел
С изображеньем битв в сплетеньи тел
           Мы вспомнить вправе
      О веке, просиявшем в славе,
Как день весенний, лучезарный день!
      А наш – всего былого тень.
      Но лучезарен свет былого
           Восходит ныне снова,
      Как стройно-дивный Парфенон,
И до Олимпа ясен небосклон,
Где, видно, как и встарь, пируют боги,
Блаженством наполняются чертоги,
      Игрою света нисходя,
Как радуга за кромкою дождя.
 
 
О, счастье юности родиться в век,
      Отмеченный, как человек,
      И мудростью, и мощью правой,
      Овеянный высокой славой.
      Но в мире преходящем нет
      Счастливых непрерывных лет.
Как смертному переломить природу?
      Могущество утратив и свободу,
Мы грезим, но не детскою мечтой,
      А лучезарной красотой
      И строя в колоннаде зданий,
И женщин, и мужчин, их изваяний,
           Бессмертных, как в мечте,
           В предвечной красоте.