Текст книги "Третий долг (ЛП)"
Автор книги: Пэппер Винтерс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)
Глава 26
Джетро
Несколько прошедших дней я ничего не делал, кроме как размышлял о том, как покончить с этим чертовым беспорядком. Я играл свою роль, пил таблетки и избегал любви всей своей гребаной жизни.
Каждый раз, когда я придумывал план, я рассматривал его под разными углами и размышлял. Но каждый раз находились недостатки, которые вгоняли меня в уныние. Чем дольше я не мог решить свою проблему, тем дольше я избегал Нилы.
Я был так близко, чтобы разрушить все.
Я скучал по ней. Очень.
Так сильно, что я придумал одиннадцать разных способов, чтобы убить своего отца.
Способ четвертый: пригласить его на охоту. Выстрелить в него и обставить это, как «несчастный случай».
Недостатки: слишком рискованно. Свидетели. У него будет оружие, чтобы принять ответные меры.
Способ номер семь: пригласить его на обед. Отравить ублюдка, подсыпав в его еду цианид – поступить с ним так же, как он поступал со мной всю мою жизнь.
Недостатки: доза может быть рассчитана неверно. Могут пострадать другие.
Вариант девять: организовать наемника, чтобы атаковать среднюю отгрузку, отправить его и освободить руки от убийства.
Недостатки: Кес может быть с ним и попасть под перекрестный огонь.
Каждый план казался достаточно правдоподобным до более глубокого анализа. Но все это разлетелось на осколки, когда после обеда он позвал меня в свой кабинет.
И снова он как-то узнал.
Как, черт его возьми, он всегда знал?
Было ли это его сверхъестественное шестое чувство? Или постоянный мониторинг моего поведения?
Как?!
Что меня выдало? Взгляд с отвращением, которое я никогда не мог скрыть? Ухмылка с ненавистью, которую я никогда не мог стереть?
Как бы то ни было, меня снова загнали в угол.
В его кабинете дождь барабанил по стеклам, он показал мне свою ценную и защищенную последнюю волю и завещание.
Это был том, размером с Королевский указ. Страница за страницей нотариальных изменений и приложений. И спрятанные мелким шрифтом две выделенные части.
Право перворожденного: раздел, непосредственно обо мне, моей роли, как первенца, и о том, что я наследую. Эта часть растеклась на много страниц.
Его смерть: самое главное – его безвременная смерть.
Кат был бизнесменом. А также хитрым, безжалостным и умным.
В условиях говорилось, что любая неестественная смерть, будь от укуса пчелы или утопления, падения с лошади или аварии – даже смерть во сне – означала, что его завещание будет считаться недействительным.
И не только для меня, но для всех нас.
Мои братья и сестра будут выброшены. Жасмин отправят в дом инвалидов против ее воли. «Блэк Даймонд» распустят. Кестрела выгонят без единого пенни.
Что это означало?
Все просто.
Кат отметил, что если он умрет от чего-то, кроме рака или любого медицинского диагноза, «Хоуксбридж» будет снесен. Из-за любой смерти, что может вызвать подозрения в фальсификации, наши шахты будут взорваны. Наше богатство будет пожертвовано на цели, которые не имели право на благотворительность.
Это стало бы концом нашего образа жизни.
Это была его гарантия, чтобы мы оставались преданными.
В отличие от него я не заботился о деньгах или древних камнях. Если это означало, что я смогу быть свободен, так тому и быть. Но никакое количество наркотиков не подавит во мне желание заботиться о моем брате и сестре.
И Кат знал это.
Он показал мне свой козырь.
Наряду с тем, что Жасмин будет заключена в дом инвалидов, а от Кеса отрекутся, я стану подопечным психбольницы, облаченный в психиатрическую рубашку.
У Ката был документ о моем психическом состоянии. Разные документы, указывающие на то, что я не мог самостоятельно принимать решения. Все они исходили от моих лечащих врачей, которые были подкуплены и запуганы, и знали о моем прошлом. У меня не осталось бы силы, никакой возможности спорить.
Документы были отправлены его адвокату, указывающие, что если с ним что-то случится, все улики указывали бы на меня.
И я сразу же оказываюсь в клинике для душевнобольных, откуда мне больше не выбраться.
Мне было необходимо подышать свежим воздухом, поэтому я бросил ручку и покинул свой кабинет.
Должен быть еще один способ.
– Бл*дь! – зашипел я, ступая на балкон, как делал бесчисленное количество раз прежде. Холодный воздух свистел мне в спину, а боль в груди усиливалась.
Тем не менее, несмотря на бесчисленное количество раз прежде, мое чертово сердце разбилось на миллионы кусочков.
Подо мной с развевающимися волосами и счастливой, слегка напуганной улыбкой на лице была Нила.
Она была словно серая комета. Летящая с грохотом серебряная звезда.
Она не могла быть более величественной или совершенной.
Элегантные ноги Мот трамбовали газон, направляясь к ограде загона, которую я сам перепрыгивал много раз.
Лошадь и наездница слились с предельным совершенством.
Только она была не одна.
Ветерок принёс звук мужского смеха, а затем показался Кестрел, обгоняющий её на Блэк Плейг, с рукой, поднятой в воздух, и ухмылочкой, словно приклеенной к его ублюдочной роже.
Развернувшаяся передо мной картина вырвала из груди моё сердце, превратив его в пыль.
Всё это время я рвал задницу, чтобы защитить Нилу, Кеса и Жас. Всё это время я держался поодаль и делал, что требовали.
И как мне, бл*дь, отплатили?
Просто, забыли обо мне.
Нила пригнулась сильнее к холке Мот, скача галопом. Вдвоём они уносились всё дальше от меня, оставляя страдающим от... пустоты.
Никакое количество пилюль не могло остановить накатившую волну раздирающего на куски одиночества.
Туман оцепенения не мог мне помочь.
Это был переломный момент для меня.
Моя абсолютная скорбь.
Я хотел переживать это с ней.
Я хотел заставлять её улыбаться и смеяться, и скользить в неё в тёмном, скрытном мире конюшни.
Я хотел вручить ей подарок, ценнее, чем что-либо материальное.
Но у меня всё это было украдено.
Единственным человеком, который, как я думал, всегда прикрывал мою спину.
Предатель. Вор.
Я отвернулся и направился обратно в свой кабинет.
Но вернулся совершенно пустым.
Моё сердце увязалось следом за Нилой. Словно воздушный змей, привязанный за ниточки к этой женщине, скачущей галопом всё дальше и дальше под затянутыми облаками небом.
Глава 27
Нила
Оно было закончено.
Главный элемент моей Радужной Бриллиантовой коллекции.
Я сделала шаг назад, чтобы осмотреть платье и убедиться, что оно сидит, как надо.
На манекене было платье из кринолина, как будто я сделала прыжок во времени и создала то, что носила бы моя прапрапрабабушка.
Обруч в пышных подъюбниках, заставил сиять богатое серое платье в элегантном колоколообразном силуэте. Не было никаких слоев, перьев или тюля – совсем не похоже на изюминку моего корсета на шоу «Огонь и Уголь» в Милане. Это платье заниженное и гладкое, как туманный водопад, мерцающий секретами и мистикой.
Вокруг манжет я пришила кружево сливочного цвета, которое нашла в шкафу с ржавым замком в своей комнате. На кружевной ленте повторялся вензель «У». Мои предки, должно быть, кропотливо создавали его много десятилетий тому назад. Он идеально подходил для украшения платья, типа этого.
Лиф переливался вставками полуночного шелка, создавая призматический эффект. Маленькие черные бусины украшали лиф от декольте до края, в блестящем асимметричном узоре, точно так же, как черный бриллиант, который Джетро показал мне на складе.
Это платье не отливало радужными цветами.
Одной лишь тьмой.
Но это наполнило меня ужасной гордостью, а также огромной печалью. Это может быть последний шедевр, который я создаю, прежде чем покину этот мир.
Вместо того, чтобы быть более оптимистичной, поскольку все это время меня не беспокоили, я становилась все менее и менее уверенной. Джетро не скрывал своего разочарования. За завтраком он почти не разговаривал. За ужином – едва ел. Он смотрел на Ката со смесью послушания и дикой ярости. И все это из-за полной беспомощности.
С тех пор, как вернулась, я дважды сталкивалась с Бонни. Каждый раз ее тонкие красные губы вытягивались в такой холодной улыбке, что моя кровь леденела. Она не здоровалась со мной. Не хотела иметь со мной ничего общего. Однако у меня было ужасное предчувствие, что все это вскоре изменится.
Отходя от манекена, я потянулась, чтобы размять поясницу. Мои руки были исколоты и саднили. Глаза устали и болели.
Я четыре дня работала без перерыва – до тех пор, пока Кестрел не взял меня на мою первую конную прогулку.
Синяки на внутренней стороне бедер все еще не сошли, но я не упала. У меня не было головокружений. И я впервые не думала о Джетро, когда летела через поля и бежала от всего, что меня преследовало.
И это делало меня абсолютно несчастной.
Я не вспомнила о нем. Ни разу.
Кестрел так много дал мне в тот день, и я не подумала о том, как это повлияет на мои отношения с Джетро. Я чувствовала себя виноватой, полной стыда.
Мне казалось, что я предала его.
И чем дольше он держался от меня на расстоянии, тем хуже мне становилось.
***
На следующий вечер я заходила в столовую и врезалась в самую твердую и восхитительную грудь в «Хоуксбридж Холле».
В момент, когда прикоснулась к нему, я почти растворилась в его теле. Слезы и чувство вины, которые я подавляла в себе, вырывались наружу, пытаясь задушить меня.
– Джетро... – Я скользнула пальцами к воротнику его рубашки. – Боже, прошли дни. Долгие ужасные дни.
Я посмотрела в его золотистые глаза, ища любовь, которая была там, когда я прошмыгнула в его покои. Однако отшатнулась от злобной агонии, плескающейся в них.
Мою кожу покалывало.
Джетро вздохнул, и какое-то время мы стояли на месте, околдованные моментом. Дышали, прикасались, жили. Затем на место вернулась его ухмылка, эмоции во взгляде исчезли, а руки обхватили мои, отталкивая от груди.
– Здравствуй, мисс Уивер.
Его холодность была из-за низкого ропота голосов братьев «Блэк Даймонд», которые ели позади него? Или из-за наркотиков, которые снова его сковали?
– Нет. – Я покачала головой. – Не продолжай.
Джетро сделал шаг назад.
– Могу представить, что ты нагуляла аппетит.
– Извини?
– Хотя с другой стороны, теперь, когда у тебя есть своя лошадь, я думал, что ты будешь выходить чаще, тем не менее, с тех пор ты не покидала свои покои.
Мое сердце упало на пол и вдребезги разбилось.
Свобода. Смех. Дружба с Кестрелом.
– Что ты видел?
Джетро фыркнул.
– Если ты имеешь в виду, видел ли я, как ты ездила на лошади, которую я хотел тебе подарить? Видел ли я то, как ты смеялась с моим братом? И видел ли я, как ты наслаждалась свободой, которую хотел тебе показать я – тогда да, – он прищурился, – я видел все.
Прежде чем я могла хоть что-то сказать, он ушел.
***
Иголочка с ниточкой: Это была ошибка, Ви. Не знаю, что дернуло меня вернуться сюда, без продуманного плана. Мне нужно придумать другой.
У меня был план: забеременеть от него и аннулировать долг.
И смотрите, чем это всё обернулось.
Прошлой ночью Джетро показал мне, насколько сильно я его ранила, живя лучше, чем это возможно в поставленных мне рамках. Я обрела счастье с Кесом. Доказала себе, что не сломана и всё ещё нахожу удовольствие в простых вещах.
Я хотела найти счастье с Джетро. Сбежать с ним. Хотела доказать, что наша любовь превыше сыновьего долга и чести семьи, но он был не готов. Как один человек может быть настолько заинтересован в поисках другого пути, когда другой застрял в одной и той же извращённой ловушке с самого детства?
Я была зла и расстроена. Но самое главное, страдала от того, что заставила его почувствовать. Это было нелогично, но мне казалось, что я в ответе за его боль.
И до тех пор, пока мы не поговорим и не помиримся, я не смогу успокоиться.
Как только «Холл» погрузился в сон, я пробралась к его покоям и попыталась войти. Но приватная дверь в гостиную, ведущую в холостяцкое крыло, была закрыта. И неважно, как сильно я толкала и пинала её, мастером-взломщиком я всё же не была.
Грустная и разочарованная я вернулась к себе, чтобы встретить рассвет нового дня.
И всё, о чём я могла думать, это ошибка за ошибкой, которые я совершила. С братом, отцом... любимым.
Какая сила у меня была, если я отгораживалась от всех и каждого? Какую надежду на сохранение жизни я могла лелеять, если была совершенно одинока?
Сидя в кресле, обитом мягким шёлком, медленно погружалась в депрессию.
Не хотелось ни есть, ни шить, ни читать.
Просто хотелось... быть и существовать.
Сделать вид, что я живу обычной жизнью, и она не так опутана предательством.
Телефон в моих руках сохранял гробовое молчание, дисплей мерцал, приглашая навести мосты между Ниточкой и Кайтом.
Текст рассказывает о тысячах вещей. Он позволяет чтецу уединиться и даёт время впитать строки. С хорошими новостями, как и с плохими, было легче столкнуться через письмо. Легче принять и переварить.
Выпрямив ноги, я открыла новое текстовое сообщение.
Не было ни малейшего представления, о чём написать, так что я отключила внутреннего критика и позволила своим пальцам решать за меня.
Иголочка с Ниточкой: Кайт... как изменить всё? Моё сердце бьётся для тебя, душа тоскует по твоей. Пройдя через Второй Долг, мы разделили всё. Мы были свободны. Я ненавижу эту пропасть, что сейчас между нами. Поговори со мной. Расскажи, о чём ты думаешь. Доверься мне. Приходи сегодня ночью. Позволь доказать, что я твоя навсегда. Это не должно быть так сложно. Любовь – она проста, добра. Любовь – это прощение. Мы можем простить друг друга, пока не стало слишком поздно?
Я нажала «отправить», а по моим щекам катились безмолвные слёзы.
Глава 28
Джетро
– Джетро.
Я поднял взгляд от телефона. Отец вошел в мое крыло, закрепляя бриллиантовую запонку в манжете своей черной рубашки.
Я не мог перестать перечитывать сообщение от Нилы. Снова и снова. Ее слова проникали глубоко в мою душу, и что бы ни случилось в будущем, я бы не смог их вырезать.
Опять же, она доказала, что ее власть надо мной неоспорима, заставив меня прийти к заключению, с которым я, наконец, смирился только вчера.
Ничего не получится.
Никто не сможет излечить меня.
Я не мог продолжать нести ответственность за своего брата или сестру.
Я не мог продолжать жить в постоянном страхе быть убитым или изгнанным.
Пришло время взять то, что было моим – независимо от последствий, и я не мог справиться с этим самостоятельно.
Вчера вечером я проглотил таблетку и проведал свою сестру впервые за почти два месяца. Она была резка и вспыльчива, но как только я изложил свой план, она оттаяла.
Как идеальная сестра, она простила меня и дала мне то, с чем я должен был столкнуться, что решить.
Затем я навестил Кестрела. Извинился и признался, что вел себя, как мудак, и попросил о помощи. Так же, как и Жасмин он простил меня и выслушал мои мысли. Я ничего не скрывал, раскрывая все. Впервые с момента наступления взросления мы были полностью на одной волне и равны.
К счастью для меня, после моей тирады честности, он был рад согласиться с моим нелепо амбициозным планом.
Убийство Ката – не выход. Во всяком случае сейчас.
Мы должны быть умнее.
Проницательнее.
Время придет.
Хоук против Хоука.
Кат закончил возиться со своей запонкой.
– Сегодня, Джетро. Я хочу закончить это.
Я замер.
Что?
Ни за что.
Каждый гребаный раз.
Он догадался, что я разбит, и пришёл в самый идеальный момент со своим пресловутым молотком, чтобы добить меня, раздробить на мелкие кусочки.
– Не сегодня, – я схватил свой телефон. У меня был безумный замысел, но ещё в зачаточном состоянии. Это не может случиться сегодня. Я не готов.
– Да, сегодня. Я хочу ускорить всё это, – он опустил руки по бокам, сжав ладони. – Эти таблетки действуют. За прошедшие пару недель ты впечатлил меня больше, чем за всю твою жизнь. Ты убил, чтобы защитить нашу семью. Ты отдалился от тех, в ком не нуждаешься, и ты вырвал из своего сердца эту шлюху Уивер. – Он шагнул ближе и потрепал меня по плечу. В глазах отражалось неприятное уважение. – Я не хочу, чтобы что-либо ставило под угрозу то новое взаимопонимание, которое мы обрели, сынок. А она ставит всё под угрозу. Давай покончим с Долгом по наследству. Заверши последнее испытание и займи своё место рядом со мной, – он понизил голос. – Когда придёт время, я с радостью передам корону, потому что ты это заслужил.
Вопреки моей ненависти к этому человеку, по сердцу прошла волна облегчения. Облегчение, потому что наконец-то был достоин подарка, за получение которого боролся на протяжении двадцати девяти лет.
Жаль, что это были лишь пустые слова.
– Я горжусь тобой, Кайт.
Я склонил голову, сжимая телефон в руке, пока не треснул корпус.
Я должен быть готов... другого пути нет.
– Теперь прикажи камеристке подготовить девушку. Сегодня, мы ещё немного приблизимся к финишной черте, – он зло улыбнулся, свернув зубами. – Сегодня, Третий долг будет выплачен.
Глава 29
Нила
Я нашла Tекса в гостиной, он пил коньяк и выглядел так, будто не принимал душ уже несколько дней. Он даже не поднял голову, когда я присела на подлокотник своего любимого кресла.
Что-то изменилось между нами. Больше не было той тесной связи. Эта была натянутой, напряженной, наполненная обвинениями и опровержениями.
Я скучала по нему.
Я переживала за него.
Но у меня не было сил, чтобы спросить о том, что я действительно хотела знать. Так что я сидела там, потирая его предплечье своими татуированными подушечками пальцев, надеясь на то, что он знал, что я простила его. Он мог быть старше меня, но он не был безупречен. Он должен был отпустить свою вину, прежде чем это убило бы его.
Отец начал говорить, не посмотрев в мои глаза. Его голос был хриплым и ломким, а стакан с бренди давно опустел.
– Она сказала мне спрятать тебя.
Я сразу поняла, что он говорит о моей маме.
– У меня были планы. Я заказал билеты на самолет для всех нас. Организовал все для нашей новой жизни в Америке. Никоим образом я не собирался отдавать этому ублюдку двоих своих девочек. Я готов умереть, защищая тебя, Ниточка. Ты должна верить мне.
Голова моего отца упала, когда вес неправильных решений толкнул его глубже в кресло.
– Ночью, перед тем как мы должны были уезжать, у меня был гость. Он показал мне... – Он тяжело сглотнул, зажмуриваясь, как будто не мог вспомнить. – Он заставил меня поверить, что неважно, куда я тебя увезу, неважно, как хорошо спрячу, они все равно найдут тебя. И если они это сделают, то расплата за долги увеличится вдвое. Боль вдвойне. Он пообещал мне, что если я позволю его первенцу забрать тебя без проблем, то у тебя будет хорошая жизнь. Жизнь, которая может растянуться на годы.
Слеза катилась по его щеке. Он так сильно схватил меня за руку, что застыла кровь.
– Боже, я ему поверил, Нила. У него было слишком много... слишком много фактов, чтобы доказать, что он говорил правду. Я не мог отказаться. Я не мог подвергнуть тебя этому. То, что они сделали...
Глубоко вздохнув, он запинался:
– Итак, я отменил нашу новую жизнь и остался, зная, что в один прекрасный день тебя у меня заберут. – Страшный рык выскользнул из него. – Мне очень жаль, малышка. Я делал только то, что, как я надеялся, было правильным. Я выбрал меньшее зло, понимаешь? Я выбрал тот вариант, где у меня было больше времени, чтобы я мог освободить тебя.
Он поднял взгляд, его черные глаза помутнели и налились кровью.
– Я не смог спасти твою мать, но я собираюсь спасти тебя. Я спасу. Клянусь.
Его исповедь вызвала мои тихие слезы. Я поцеловала макушку его головы, отпуская все грехи.
– Я верю тебе, папа.
Он был сломлен. У меня не было сил спросить его о том, что я отчаянно хотела знать.
Где, по его мнению, моя мама была похоронена все это время?
И что такого показал ему Кат, чтобы позволить ему оставить свою жену в руках монстров?
– Мисс?
Сон развеялся.
Это было не похоже на сон, скорее на воспоминание. Однажды, когда я была дома, Teкс говорил честно. Затем он стер его из своей памяти, выпив так много, что не помнил на следующее утро.
– Вы уже проснулись, мисс?
Я потянулась.
– Да. Да, я уже проснулась.
Как долго я спала?
Мой телефон лежал на полу, и влажное пятно от моей слюны на шелковом диване намекнуло на то, сколько времени я могла проспать.
Я поежилась, растираясь руками, чтобы разогнать холод.
Схватив телефон, я проверила входящие.
Ничего.
Я надеялась, что после моего сообщения, Джетро ответит или, по крайней мере, навестит меня. Я нуждалась в нем снова. Я нуждался в нем каждый проклятый день. Жажда в моей крови никогда не прекращалась.
Горничная суетилась, собирая обрезки материала и бросая их в плетеную корзину, куда складывались все мои тканевые лоскутки.
– У вас есть час. Время начинать собираться.
– Час? – Я потерла глаза, прогоняя дрему. – Для чего?
Горничная с ее каштановым хвостиком и розовыми губами, не останавливаясь, прибиралась.
– Мне не сказали. Я знаю только то, что вам нужно быть готовой.
Мое сердце ёкнуло. Может, Джетро выбрал такой странный способ попросить меня подготовиться к долгожданному разговору?
Мог ли он взять меня на свидание, как обещал в ночь Второго долга?
Я похвалила себя за эту мысль. Наконец-то. После нескольких недель мы могли соединиться и быть честными. Как и следовало сделать с самого начала.
Он признал, что мы были в одной команде, но с тех пор избегал меня.
Команда должна держаться вместе, Кайт.
Он рос с братьями и сестрой, но всегда был одиноким. Однако, он больше не одинок.
У него есть я.
– Скажите мистеру Хоуку, что мне не нужен час.
Не дожидаясь ее ответа, я отправилась в ванную комнату.
* * *
Спустя пятьдесят одну минуту, я ступила из туманного пара обратно в спальню.
Раньше я никогда не была настолько старательной. Я использовала дорогостоящие мыло и лосьоны из ванной комнаты. Я вымылась, побрилась – мои ноги были шелковистыми, а волосы между ногами образовывали идеальную полоску, скрывающую не так и много.
Я хотела быть совершенной для него.
Я собиралась соблазнить его и заставить Джетро признать то, кем он был. Что все это значит. И, наконец, принять то, что я хотела его – со всеми его недостатками и прочим.
Чтобы быть уверенной в том, что я выгляжу совершенно, я выпрямила волосы и нанесла на глаза тени черных и серых тонов. Однако мои губы остались девственно розовыми, я просто нанесла прозрачный бальзам для губ.
Я хотела, чтобы Джетро упал на колени в тот самый момент, когда увидит меня. Я хотела, чтобы он тяжело дышал от возбуждения, позабыл о нежности и прижал меня к стене, чтобы взять.
Я была влажной, воображая все, что мы хотели сделать.
Горничная исчезла, оставив меня одну, так что я могла ходить обнаженной. Вместо этого я обернула вокруг себя полотенце и направилась к внушительному резному шкафу. Открыв дверцы, стала выбирать.
Я сшила несколько платьев, пока находилась здесь. Но ни одно из них не кричало о первом свидании с мужчиной, с которым я хотела бы провести остаток своей жизни.
Так долго, как это могло бы быть.
Раздался стук в дверь.
– Войдите. – Я вцепилась в полотенце, выбирая платье цвета фуксии с запахом, которое оттенит мою загорелую кожу.
– Ох, мисс. Вам не нужно выбирать. Наряд для вас уже выбран.
Я развернулась.
Джетро выбрал для меня платье?
Я вцепилась в полотенце, еще больше влюбленная.
– Правда?
Опустив глаза, горничная подошла ко мне с большим чехлом для одежды, застегнутым на молнию.
– Это выбранный для вас наряд.
Мое сердце билось, пропуская удары, умирая от любопытства, чтобы узнать, что же для меня выбрал Джетро. Это было романтично. В какой-то мере сладко. А также рассказывало о его предпочтениях – взгляд на его внутренние желания. Я терялась в догадках, до тех пор, пока она не положила чехол на мою кровать и не расстегнула его.
– Как только вы будете готовы, вашего присутствия требуют в игровом холле.
Я обошла вокруг нее, нетерпеливость делала меня грубой. Она не сняла чехол, все еще скрывая содержимое. Я добралась, чтобы снять его, но она сказала:
– Вы слышали меня? Вы должны пойти в игровой холл.
Мое сердцебиение переключилось на мрачный глухой стук. Джетро хотел, чтобы наше первое свидание прошло на территории «Хоуксбриджа»? Наверняка, были более приятные места, чем душный, пропахший сигарами притон?
– Он сказал зачем?
Она покачала головой.
– Нет, извините.
И почему он должен был это сделать? Джетро был добрым и нежным под слоями своей сложности, но он все еще оставался богатым, властным мужчиной, а она была всего лишь смиренной прислугой.
– Вы опаздываете. Мне сказали помочь вам одеться. – Нахмурившись, она вытащила из сумки простую сетчатую рубашку и... портки.
Едва слышный стук моего сердца превратился в грохот барабана. Я вперилась взглядом в ее.
– Он сказал, что я должна надеть это?
Был ли у Джетро какой-то фетиш, полностью ускользнувший от меня? Когда мы спали вместе, мне всегда казалось, что миссионерские позы и более традиционные занятия сексом ему не по вкусу. У него были какие-то предпочтения... но это?
Но что сексуального в портках?
Девушка покачала головой.
– Я знаю только то, что должна помочь вам одеться и доставить вас туда в течение часа. – Девушка вытянула руку к моему полотенцу.
Я попятилась.
– Нет... в этом нет необходимости. Я могу одеться сама.
Пожалуйста...
В моей душе разгоралась тихая мольба, становясь громче с каждым вдохом.
Пожалуйста...
Мольба стала молитвой, пока я приходила к ужасным выводам.
Пожалуйста, пусть это не будет тем, о чем я думаю...
Служанка кивнула.
– Хорошо, я подожду снаружи. – Она направилась к двери, но развернулась ко мне. – Ох, я почти забыла. Есть две инструкции. Никакого бюстгальтера и нижнего белья, и вы должны собрать волосы.
О боже мой.
Мое сердце пропустило удар.
Пожалуйста, пожалуйста, пусть это не будет...
Моя мольба больше не была испуганной молитвой, а стала хриплым криком, отдававшимся в каждой конечности.
– Почему? – выдохнула я, задыхаясь от понимания.
Служанка пожала плечами.
– И это мне не сказали, мисс. Но они ждут, что вы появитесь как можно раньше... – она кивнула на вещи. – Лучше поторопиться.
Она вышла из комнаты, закрыв дверь за собой.
Они.
Не он.
Они.
Боль возникла словно из ниоткуда. Казалось, что тело пыталось изгнать мою душу – каждая клеточка терзалась в агонии. Во мне поднимался безмолвный крик, поддавшись ужасающему пониманию, наполняя меня насилием – как будто посылая меня совершить суицид из-за чувства страха.
Беги, Нила.
Вылезай в окно и беги.
Я согнулась пополам, положив руку на диафрагму.
Вертиго налетело, как адские летучие мыши, дергая меня за волосы и визжа в ушах. Я упала на колени, не останавливая падение, пока лоб не коснулся ковра. Я оставалась в таком положении – обхватив себя руками в бесполезном объятии, и держа голову будто у ног какого-то божества, который отказывался меня спасти.
Это может быть не то, о чем ты думаешь.
Возможно, это не Третий долг.
Всхлип вырвался из моего горла.
Лгать другим было выполнимо. Лгать самой себе невозможно.
Дрожа, я села и взяла одежду с кровати, но она соскользнула с покрывала, упав на пол. Материал был колючим, грубым.
Желание бежать стало еще сильнее.
Не позволяй им сделать это.
Я едва знала, где находятся границы их собственности, но я могла сделать это. У меня был зверь на четырех лапах, чтобы увезти меня. Но даже если я доберусь до конюшен и Мот – даже если найду границы и доскачу до Лондона – никто не поверит в мою историю. Не после шумихи в прессе. Интервью. Не после того, как на сайтах и в колонках со сплетнями размещались догадки, когда случится наш «важный день», и как мир был втянут в соперничество между семьей и гиперопекаемым братом.
Кат с умом укрепил мою решетку до мирового уровня – я была заперта в слух и пропаганду.
Сглотнув неприятные ощущения из-за вертиго, я медленно поднялась на ноги. Комната все еще вращалась, тошнота одолевала меня. Но не было выбора. Мне нужно было добровольно прийти к ним и молиться, что у меня хватит сил пройти через это. Или ждать, когда они потребуют моего появления и назначат наказание хуже.
Рыдания сковали мои легкие, когда я опустила полотенце.
Ненависть и беспомощность атаковали меня, когда я подняла портки.
Натянула грубую шерсть по ногам и на бедра, все мое тело мгновенно начало чесаться.
Продолжай.
Стиснув зубы, я надела сетчатую рубашку, проклиная прозрачную ткань и мои затвердевшие соски. С таким же успехом я могла быть топлесс.
Я не могу выйти в таком виде.
Внезапно без стука появилась служанка. Она осмотрела меня с ног до головы.
– Хорошо, что вы уже почти готовы. – Сняв с запястья резинку, она протянула ее мне. – Вам нужно завязать волосы. Они сказали в пучок.
Я не могла говорить.
Мне потребовалась вся сила, чтобы не убить ее и не сбежать.
Взяв резинку, я собрала свои выпрямленные волосы наверх и завзала.
– Вы готовы идти?
Игнорируя служанку, я подошла к зеркалу в полный рост, ненавидя тот факт, что моя грудь была на полном обозрении.
Мое отражение.
Громкий стон почти сорвался с моих губ, и я накрыла рот рукой.
Я выгляжу...
Я выгляжу...
Мое сердце решило, что больше не может биться. Больше не может продолжать поддерживать жизнь. Не было никакой плоти, крови или бриллиантов, был уголь – грязный, пыльный, расколотый для разжигания.
Все мои страхи воплотились в жизнь.
Я заплачу Третий долг.
И я знала, за кого буду платить его.
У предка Хоук была семья. Я уже заплатила за судебный процесс над мужем, который украл еду. Я уже заплатила за мисс Уивер, которая утопила дочь Хоук за колдовство. А теперь буду платить за проклятье, постигшее сына Хоук.
Маленький мальчик, который так упорно трудился, только чтобы быть вознагражденным голодом.
Я понимала это с полной уверенностью.
Мое отражение говорило ужасную правду.
Одетая в портки и просвечивающуюся рубаху, с собранными волосами, я больше не выглядела, как женщина, которая хотела соблазнить Джетро Хоук.
Я выглядела, как маленький мальчик, чья жизнь вскоре будет разрушена.
***
Горничная вела меня по коридору, через многочисленные гостиные и залы, в итоге остановившись на пороге прокуренной бильярдной комнаты.
Она не сказала ни слова, просто кивнула на открытую дверь. Раскланявшись, оставила меня стоять с руками, прижатыми к груди, в попытке спрятать торчащие от холода соски. Меня трясло, не переставая. И было очень страшно.
– Боже мой, входи, Нила, – Кат щёлкнул пальцами, ни на секунду не оторвав взгляда от карт в своих руках. Мужчины Хоук сидели за небольшим столом для покера, на слегка потёртых стульях, обитых кожей. Бильярдный стол с покрытием цвета зелёного яблока и низко подвешенной лампой Тиффани был полностью проигнорирован в пользу азартной игры.
Против своей воли, я шагнула из коридора в комнату.
– Закрой дверь. А вот и хорошая девочка, – Кат поднял взгляд, затягиваясь сигарой. Осмотрев меня сверху донизу, его глаза остановились на моей, прикрытой руками, груди. – Ну... не сказал бы, что ты выглядишь привлекательно. Опусти руки, дай хотя бы посмотреть на сиськи, чтоб мы знали, что ты, на самом деле, не крестьянский мальчик.
