Текст книги "Мертвые Ив (ЛП)"

Автор книги: Пэм Годвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 30 страниц)

Глава 3
Терапия

Полуденное солнце просвечивало воду с кристальной четкостью. Человек-тля тонул и тянул меня за собой. Я согнулась и попыталась отцепить клешню от моей лодыжки. Клешня только сжалась еще сильнее.

В груди грохотало. Тело человека-тли вообще не обладало никакой плавучестью, гребаный якорь на моей лодыжке. Он не сопротивлялся и не тащил меня с собой. Он просто тонул.

По телу распространилась паника. Необходимость вдохнуть сжигала легкие. «О чем я только думала, используя бассейн, чтобы избавиться от этой дряни?»

Кожа человека-тли пульсировала в перламутровом сиянии. Калейдоскоп образований прошел по его телу, изменяя его. На несколько драгоценных секунд я была заворожена его превращением. Появились опухоли, словно грибы, распространяясь и пузырясь по его спине и рукам. Бусины воздуха наполнили воду, запутались в моих волосах и плавали вокруг меня. Он просто растворялся.

Я стала пинаться, пытаясь разжать клешни руками. Тоненькие волоски словно иголки, впились в мою ладонь.

Клешни обмякли и выпустили меня. Мерзость, которой стал мой сосед, тонула с открытыми глазами, уставившись на меня. Я поплыла, будто за мной гнались адские псы, и потом бежала, не оборачиваясь, пока входная дверь не была забаррикадирована дополнительными досками и большим количеством гвоздей, чем это было нужно.

***

Джоэл нашел меня на кухне в ту ночь ссутулившуюся и сидящую все еще в той же одежде, которая высохла и стала жесткой. Клац-клац-клац заполнило комнату, когда он вернулся и зашагал по дому. Я спрятала пострадавшую ладонь под столом, когда он приблизился.

Он бросил взгляд на укрепленную входную дверь, а потом уставился на меня.

– Иви?

– Привет, – улыбнулась я ему лениво.

– Что сегодня произошло? – его спокойный и ровный тон сказал мне, что ни одна деталь не ускользнула от него.

– Была одна ситуация.

Он сел напротив меня и пропустил пальцы сквозь волосы.

– Рассказывай.

Пришлось рассказать всю историю. В своем доминирующем стиле он разузнал каждую деталь. Кроме моих «А». Я не обсуждала свои галлюцинации. Никогда.

Его хладнокровие испарялось по мере моего рассказа. Лицо краснело. Он запускал пальцы все глубже в свои волосы. Но все-таки он дал мне возможность рассказать обо всем, не перебивая. Теплица. Человек-тля. Вилы. Когда рассказала, что меня затащили в бассейн, он схватился за край стола, и костяшки на его руках побелели.

Когда я дошла до части с клешней, схватившей мою лодыжку, он вскочил и пнул стул через всю комнату. Стул отскочил от стены.

– Какого хера? – он стал нервно ходить, держа дистанцию между нами. По его шее и лицу пошли красные пятна.

Муж замер передо мной, и его самоконтроль в этот момент был очень хрупким.

– Ты выходила наружу. А, нет, подожди… ты не только выходила наружу, но была вооружена лишь ножницами. Ты что, бл*дь, тупая?

Возможно, но я была достаточно умной, чтобы держать рот на замке, пока он рычал на меня.

– Окей. Хорошо. Сейчас мы все проясним, – он ткнул в меня пальцем. – Ты больше вообще никогда не выходишь наружу!

Его рука упала на стол, и он посмотрел на меня.

– Кивни.

Чувствуя себя провинившейся шестнадцатилеткой, я кивнула.

– И если… Я повторяю… если тебе придется покинуть дом одной, – он замолчал на секунду, – я говорю о ситуации, когда весь дом в огне, или что-то подобное.

Он почесывал свою бородку, обдумывая другие варианты.

– Если тебе придется покинуть дом под давлением обстоятельств, ты не выходишь без дробовика, карабина, кобуры и жилета.

Я снова кивнула.

Джоэл ходил вокруг стола, то и дело останавливаясь у окон, чтобы обследовать задний двор. Когда он подошел ко мне, то был мрачнее тучи. Я не была напугана. Я была слишком уставшей для кипящего скандала. Поэтому я помалкивала. Смотрела, как он мечется по кухне. Ждала, когда он успокоится.

Он поднял и подтащил стул, а потом уселся на него.

– Покажи мне свою руку.

Я положила свою руку в его ладонью вверх. Малиновые проколы покрыли мою кожу от запястья до кончиков пальцев наподобие татуировки. Я наблюдала за выражением его глаз, а потом задала вопрос, который волновал нас обоих:

– Я теперь заражена?

Он резко поднял голову, и выражение его лица было мягким.

– Нет, дет-а. Так как ты, кажется, имеешь иммунитет к вирусу, передающемуся воздушно-капельным путем, нам стоит волноваться теперь только об укусах. Та ротоподобная штука должна впрыснуть в тебя состав. Так заражаются мужчины, – он сжал мою руку. – Я могу многого не знать о том, что происходит сейчас, но в этом я уверен.

– Откуда ты знаешь? Я могу быть уже заражена и ничего об этом не знать. Какие симптомы?

Его вздрагивание отразило мое внутреннее состояние. Я бы хотела не задавать этот вопрос. Сейчас мы оба переживали наши худшие моменты, отвечая на него каждый сам себе. Жар. Истончившаяся кожа превратилась в серую, а затем в зеленую. Кровавая рвота, пропитавшая простыню с бабочками. Перекошенные лица. Сужающиеся зрачки, пока их не стало видно вообще. Крошечные затвердевающие ручки, которые затем удлинились.

– Ты прав. Я не заражена, – я с трудом подняла свои глаза на него. – От человека-тли немного осталось. Я проверяла с террасы несколько раз, пока не село солнце.

Он потрогал мою руку.

– Может быть, что-то есть в этой теории воды, да? – муж положил мою руку на стол и поднялся, чтобы взять аптечку.

– Есть кое-что еще, – сказала я. – Это прозвучит наивно, но я не боялась его. Я почувствовала… Не знаю, как сказать, инстинкт, возможно, который я раньше не замечала. Я имею в виду, что волновалась сначала. Но потом, я вспомнила свои уроки самообороны и поняла, как с ним справиться.

– Это называется адреналин. Наши бабушки использовали его, чтобы поднять машину, спасая своего ребенка, – Джоэл вернулся с антисептиком и бинтами. – Не имеет значения. В следующий раз ты будешь вооружена. Больше никаких близких контактов.

– Ну… как скажешь, – «вот только этот близкий контакт впервые за два месяца заставил меня почувствовать себя живой».

***

Хотя у Джоэла день был не столь насыщен, как мой, его продуктивность была намного выше и подняла наш боевой дух. Он собрал большую часть вещей из нашего списка необходимых запасов, в основном, добывая их из опустевших домов. Все заправки были пусты, но он откачал больше бензина, чем нам было нужно из брошенных машин.

– У большинства городов поблизости отключилось электроснабжение, – сказал он. – Скоро то же случится и с Грин-Валли.

Вода уже перестала поступать два дня назад.

Муж стоял и рылся в одном из своих мешков.

– Я столкнулся с двумя мужчинами сегодня. И видел с полдюжины мутировавших людей. Ничего существенного не удалось добиться от мужчин. Они были очень напуганы. Никто из них не выходил из дома уже довольно давно.

Две недели прошло с тех пор, как я выползла из своей депрессии. Последняя станция телевещания вышла из строя за неделю до этого. Мы жаждали общения, новостей, любой информации, которая дала бы нам надежду.

Джоэл поднял на меня взгляд, а потом снова вернулся к своей сумке.

– Не думаю, что осталось много людей. А те, кто остался в живых, скорее всего, уехали.

Возможно, так и было. Я вспомнила статистику, касающуюся проблемы перенаселения страны, предоставленную Администрацией Социальной Безопасности. Моя невеселая улыбка скользнула по губам. Проблема решилась за одну ночь.

– АСБ сообщало, что шестьдесят процентов населения страны было в возрасте от восемнадцати до шестидесяти четырех лет. Думаешь, группа выживших людей будет того же возраста?

Он кивнул, интерес возник в его глазах.

– Раздели эти шестьдесят процентов на два, чтобы убрать погибших женщин, и процент выживших снизится до тридцати, и это будут, в основном, мужчины.

– Но многие из этих мужчин умерли из-за атак мутировавших, преступлений, несчастных случаев или других болезней. В лучшем случае, около пятнадцати процентов человечества еще живы на сегодняшний день. Я бы даже сказала, ближе к десяти процентам, а без возможности размножаться это число будет только сокращаться.

Он стоял, сложив руки за спиной.

– Ты такая заучка.

Что ж, я была числовым наркоманом по профессии и в данный момент была в отпуске по болезни от моей важной банковской должности. Мой работодатель назвал это психическим стрессом. Я потеряла своих детей. Психический стресс – неподходящее слово, чтобы описать это. Хотя это не имело значения. Неделю спустя все мировые рынки пали.

Джоэл улыбнулся уголком рта.

– У меня для тебя сюрприз.

Мои брови поползли вверх.

Он зашелестел почти пустой сумкой передо мной. Три знакомых очертания осели на ее дне.

– Хочешь прокатиться на Мексиканских авиалиниях?

Я обернула свои руки вокруг его шеи и прошептала прямо в губы:

– Ах, мистер Делина, не стоило.

– Ммм… Я подумал, нам обоим не помешает небольшой побег.

Он притянул меня к себе. Прошелся поцелуями вдоль подбородка. Задержался у моего ушка. В его голосе проскакивало рычание, исходящее прямо из глубины его груди.

– Вот как это будет. Мы раскурим марихуану на веранде. Потом ты будешь объезжать меня, пока нас не накроет по второму кругу. И, когда мы будем лежать удовлетворенные и потерянные в удовольствии, я нагну тебя над кроватью и буду брать сзади, пока ты не начнешь кричать для меня.

Он прекрасно знал, что его рассказ делает со мной. Забытое чувство вспыхнуло в моем лоне. Я сжала свои бедра в нетерпении и схватила упаковку пива с полки.

– Почему мы до сих пор говорим?

На веранде мы расположились на диване. Муж затянулся и передал мне косячок.

Я покрутила самокрутку между пальцами.

– Где ты это только достал?

– Помнишь панка, который всегда парковал свою тарантайку в конце улицы у самого подножия холма? – он кивнул головой в сторону улицы. – Из бардачка тарантайки.

Он убрал выбившуюся прядь волос с моего лица.

– Чертовски здорово видеть, что некоторые твои пороки возвращаются.

Я раздавила окурок в пепельнице и наморщила нос, смотря на него.

– Мы говорим о никотиновой зависимости или о секс-зависимости?

– Ты чертовски хорошо знаешь, что пачка-в-день – вот, что мне не нравилось.

Я оседлала его бедра и уперлась руками в спинку дивана по обе стороны от его головы.

Рот Джоэла поймал мой, и его эрекция уперся мне в живот.

– Мне жаль, что я накричал на тебя сегодня.

Я провела пальцем по его губам.

– Я знаю.

– Раньше ты, не колеблясь, могла постоять за себя, когда я был таким вспыльчивым.

Я пожала плечами.

– Я знаю.

Я не винила его за потерю контроля. На него и так навалилось много вины за то, что он оставляет меня одну, уходя каждый раз из дома. Я ослушалась его и поплатилась за это.

Его пальцы сжали мою талию. Его бедра уперлись в мои.

– Я буду спать лучше, когда все твои пороки вернутся. Но я бы подождал подольше возвращение твоего характера.

– Тогда давай сосредоточимся на одной плохой привычке за раз? – я прошлась пальцами по его соскам, и его спина выгнулась.

Он сорвал мою ночнушку и исполнил свои обещания. Я кричала для него не один раз и вновь вернула ту часть себя, которую думала уже похоронила. Значило ли это, что я двигаюсь вперед? Я наконец-то победила свою скорбь? Куда делись все слезы? Может, они никогда не вернутся?

После того, как мы преодолели первую слабость после секса, дурманящего дыма и воспоминаний об ушедшей хорошей жизни, наши разговоры стали намного легче, несмотря на множество серьезных решений и опасностей, ожидающих нас снаружи.

И ни один из нас не хотел отвечать на вопрос, мучающий обоих. «Почему я выжила?»

Апрель – жесточайший месяц

– Т.С. Элиот

Глава 4
День дурака

С ножницами в руках я смотрела на свое отражение в зеркале без всякого тщеславия, а именно на свои длинные волосы, которые так нравились Джоэлу. Я отделила прядь и срезала десять дюймов (прим. около 25 см). Локон упал на пол. Никакого сожаления это не принесло. Как впрочем, и исчезновение человечества.

Оглядываясь назад, я понимаю, что мы должны были это предвидеть. Эскалация религиозных волнений (прим. Эскала́ция – постепенное увеличение, усиление, расширение чего-либо). Этнические конфликты. Политические противостояния. Мы должны были ждать чего-то подобного. Это происходило по всему миру, в каждой стране, в каждом городе.

Я выбрала следующую прядь волос и снова срезала десять дюймов.

Растущая бравада со стороны исламистских экстремистов усилила вооруженную борьбу с… ну, со всеми, кто не был мусульманином. Соединенные Штаты потратили годы на поиски зачинщиков. Но все изменилось первого апреля, когда война пришла на землю США. Я попыталась окружить стеной свои воспоминания о дне, когда началась эпидемия, вызванная вспышкой вируса. Чудовищный комок горя застрял у меня в горле, и воспоминания прорвались в мои мысли.

Я была на работе и сидела в конференц-зале, когда на экране телефона замигал номер начальной школы Грин Валли. Это была школьная медсестра. У Аарона и Анны началась лихорадка. Я позвонила Джоэлу и ушла с работы пораньше, чтобы забрать детей.

Анна и Аарон умерли десять часов спустя.

Я выдернула запутавшийся гребень из колтуна в волосах. И сдалась. Я просто вырезала его и этим подчеркнула свое лицо. Затем перевела взгляд на следующую прядь, упавшую на глаза.

Те последние десять часов прокручивались в моей голове каждый день с тех пор. Зарывшись в одеяла на кровати Анны, мои «А» держались друг за друга, когда их бросало то в жар, то в холод. Джоэл и я держали их в своих руках. Мы пели вместе с ними их любимые песни. Когда их голоса ослабли, мы читали им. Они периодически приходили в сознание, и я говорила им:

– Когда вам станет лучше, мы пойдем гулять в парк. Мы будем кататься на той большой горке, которую вы так любите.

Две маленькие головки кивали в ответ.

– Мы пойдем в зоопарк. Вы знаете, что там появился новый полярный мишка? Мы навестим его.

Этим я заслуживала бледные улыбки. Я нацеловывала их маленькие личики и ручки.

– Мама вас так любит.

Когда Аарон испустил последний вздох, Анна дотронулась до его щеки.

– Мама? Куда ушел мой брат?

Я покачала головой. Вес дома обрушился на меня и придавил мою грудь. Стены начали сжиматься, давя на плечи, не давая возможности дышать.

– Не волнуйся, мама. Я его найду, – изгибы рта Анны расслабились, движение груди замедлилось, и ее дыхание остановилось.

Я ухватилась за открытые ножницы. Острым концом полоснула по запястью. Кровь сочилась по моей руке и собиралась красной лужицей в изгибе локтя. Я не проронила ни одной слезинки в своем горе. Джоэл всегда дразнил меня, что я родилась без слезных желез. Даже несмотря на смерть моих детей, несмотря на все глубины отчаяния, в которые я погружалась, мои глаза оставались сухими.

Мы никогда не влияли на наших детей в области религиозного воспитания. Они задавали множество вопросов о сотворении мира и смерти, на которые мы просто пожимали плечами и спрашивали, что они думают по этому поводу. Даже в самых худших кошмарах мы не были готовы к таким вопросам от нашей умирающей дочери.

«Куда ушел мой брат?»

Я загнала кончик ножниц глубже себе в запястье. Может быть, для меня истекать кровью то же самое, что и плакать? Кончики ножниц были холодными и беспощадными к моей коже. Я надавила сильнее. Кровавое пятно начинало сворачиваться. Я ждала, пока вытечет достаточно крови, чтобы почувствовать спокойствие и мир, пока моя кровь впитывается в ковер.

– Они теперь короче, чем мои.

Я подпрыгнула. Джоэл стоял, прислонившись к дверной раме. Я проследила за его взглядом, обращенным к моему запястью. Ножницы зависли над неповрежденной кожей. Я сморгнула яркую фантазию и отложила ножницы в сторону.

– Даа… – я прочистила горло. – Я пыталась повторить стиль мажорных мальчиков. Думаешь, сойду за одного из них?

Он уставился на мою грудь, и ухмылка приклеилась к его лицу.

Я прижала ладони к груди.

– Я могу сделать их менее заметными. Как думаешь?

Он поцеловал меня.

– Думаю, бронежилет и оружие помогут.

Я вернула поцелуй с такой любовью к нему, какая была подстать моей ненависти к этому миру.

– Пойдем, – он повел меня к нашему логову.

Я расположилась на одной стороне дивана. Из комнаты хорошо просматривались оба этажа, и окна выходили прямо на террасу. Отражение бликов от воды в бассейне мерцало на стенах цвета хаки. Прямо за нами лестница вела на открытый балкон на втором этаже. Этаж, который раньше занимала семилетняя девочка, искусная в рисовании цветов, и шестилетний мальчик, гордо покоряющий «Лего» и «Звездные Войны» в Xbox. То, что наша спальня находилась на первом этаже, делало игнорирование верхних этажей немного легче.

Джоэл присел на колени передо мной, захватил мой рот своими губами и спас мои мысли. Я упивалась ощущением его веса на мне.

Мы прервались, чтобы глотнуть воздуха. Хорошо осознавать, что я все еще могу завестись от одного поцелуя. Его голос был хриплым.

– Чем были одержимы твои мысли в ванной?

Он слишком хорошо знал, как мое волнение распаляет меня, продолжая двигаться все ближе к развилке между моих ног.

Я обернула свои ноги вокруг его бедер.

– Вирусом.

Его взгляд метнулся к верхней ступеньке лестницы. Он напрягся, будто вовлеченный в какую-то внутреннюю борьбу. Его челюсти сжались, расслабились, а потом он посмотрел на меня своим тяжелым взглядом и решительно сказал:

– Вирусом, который ты пережила.

Его губы продолжили свое путешествие по моей шее.

Вирус, который был создан исламистскими экстремистами и выпущен в аэропорту Денвер Интернешнл. Вирус, который убивал или изменял в течение нескольких часов после заражения.

Его рот парил над моей грудью, и моя футболка стала влажной в этой области. Я выдохнула:

– Да, тот самый.

Мы сбросили нашу одежду на пол. Оружие последовало за ней. Капля пота пробежала по моей спине и упала на кожаный диван. Его губы нашли мои, его мускулы обвились вокруг меня. Наши поцелуи углубились. Мы начали делить дыхание на двоих.

– Я самый везучий мужчина на планете, – прорычал он.

– Ага…

– Я – единственный мужчина, который может заняться любовью со своей женой.

Я вздохнула. Мы не могли знать наверняка, что я была единственной женщиной. И он говорил мне, что женщины не мутировали немедленно после заражения. Может быть, некоторые выздоровели после заражения.

Он отстранился.

– Где ты витаешь?

– Почему они зовут их нимфами?

Он уперся подбородком в кулак.

– Нимфа – это неповзрослевшая версия жука. Словно детеныш жука.

Это означало, что нимфы вырастают и превращаются в половозрелую особь. И значит, становиться тлей могут не только мужчины.

– Что ты знаешь о них?

Он провел пальцем вдоль моих ребер.

– Я ничего не знаю, Дет-а. Не видел ни одной с той первой пары недель. Думаю, что они все умерли. На тех видео, что я видел, они выглядели больными, но не страшными, по крайней мере, пока не нападали. Не такими страшными, как мужчины-тли.

Я подумала об алебастровых глазах, уставившихся на меня, когда мутировавший сосед затащил меня на дно бассейна.

– Но они нападали на людей. Превращали их в монстров.

– Да, но в те первые дни все делали, что требовалось, чтобы защитить свои семьи. Честно, Иви, я не знаю, чтобы я сделал, если бы ты проснулась рядом со мной с яйцами вместо глаз. Это как раз то, что большинство мужей и парней не пережили.

Не пережили. Он имел в виду мутировали. В отличие от всех детей и пожилых людей, которые умерли, потому что были слишком слабы, чтобы пережить изменение.

Пальцы двинулись вниз, изучили мое бедро, погладили и закружили свой путь к внутренней стороне бедра. Его тело вибрировало, вжавшись в мое. Тревожные складки исчезли с его лба, и жар в его глазах выжег остатки моего беспокойства. В момент, когда он наполнил меня, и наши тела соприкоснулись с громким шлепком, буря удовольствия – это было все, о чем я могла думать.

Пум.

Приглушенное эхо из подвала заставило нас замереть, и словно выкачало весь воздух из помещения. Никто из нас не двигался. Не дышал.

Пум. Пум. Пум.

Стены завибрировали. Потом разбилось стекло. Окно в подвале.

Я резко вздохнула.

– Джоэл?

Он спрыгнул с меня, собрал оружие. Я следовала за ним по пятам, мой пульс отдавался у меня в ушах. В нашей спальне он оделся и пристегнул кобуру к своему поясу с крюками.

Я натянула одежду дрожащими пальцами.

– Куда ты?

– Шшш, – муж сунул мне карабин. – Останься здесь.

– Нет.

Он сузил глаза, смотря на меня, и прошипел сквозь сжатую челюсть.

– Останься. Здесь.

Скрип. Скрип. Пум. Дверь в подвал.

– Пошел ты.

– Черт, Иви, – он издал нетерпеливый вздох. – Не забудь свой жилет.

Джоэл мотнул головой в сторону моего пуленепробиваемого жилета, висящего в углу на болтах.

Я притащила жилет, пристегнув к нему карабин, и нашла мужа, присевшим у верхних ступеней лестницы в подвал. Мы не могли сказать, осталась ли дверь внизу закрытой. Мешки с песком были сложены до самого потолка высотой в три ступени. Настоящие баррикады. Укладывание мешков с песком, их сбор и наполнение заняло у него около недели. Еще одна проблема, которую он решал сам.

Царапание и скрип становились настойчивее.

– Что бы это ни было, оно не может попасть внутрь, – прошептала я.

– Оно уже внутри. Оно уже внутри нашего чертового дома, – глубокие морщины омрачили его лоб.

– Хорошо. Но оно не сможет добраться до нас.

Скрип и шорох прекратились. Отдаленный шум волн прорезал внезапно наступившую тишину. Звук бьющихся о берег волн в период отлива. Но это была не вода. Это был песок. Устойчивый поток песка высыпался из нашей заграждающей стены.

Давайте не оглядываться назад в гневе и не взирать вперёд со страхом, а смотреть вокруг, будучи ко всему готовыми и всё осознающими.

– Джеймс Тёрбер