Текст книги "Мертвые Ив (ЛП)"

Автор книги: Пэм Годвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 30 страниц)

Глава 23
Мятежи священного сердца

Рорк зарылся рукой в мои волосы, спутывая локоны у основания моей шеи. Другой рукой обхватив мое бедро, он жестко прижался своим ртом к моему.

Его язык скользнул между моих губ, оставляя за собой огненный след. Я отдалась поцелую, цепляясь за него так же крепко, как и он цеплялся за меня. Мягкие кудри обвились вокруг моих пальцев, когда я провела руками по его волосам. Рорк ответил низким гортанным рычанием.

Когда я его встретила, я была ранена, голодна и так чертовски одинока. За считанные часы он проскользнул через мои барьеры, пробрался внутрь с очаровательной улыбкой и успокоил боль в моем сердце. Но я хотела большего, чем дружеский флирт и сочувствующие объятия. Я хотела проникающего соединения, связи на молекулярном уровне, соединении душ.

Мое тело попалось в ловушку его тела, поджарые мышцы его спины бугрились под моими руками. Его зубы царапали мою шею там, где Рорк сначала проводил носом, а потом ласкал языком. Затем его язык вновь нашел мой рот, пробуя тот на вкус, когда он протолкнул бедро между моих ног и провел им по моей промежности.

Нужда раздулась внутри меня, напрягая мою утробу и требуя разрядки.

Вдруг его бедра отстранились. Рорк отпустил мои губы. Его глаза искали мои, пока он прижимал пальцы к изгибу моей талии, скользя ими к краю моей груди.

– Я хочу этого, – пропыхтел Рорк. – Ты не знаешь, насколько я этого хочу… но я…

– Нет, – прошептала я сквозь стиснутые зубы. – Мы оба этого хотим. Пожалуйста.

Он зажмурил глаза, его ноздри стали раздуваться от сдерживаемых эмоций. Его рука сжалась в кулак на моей груди, и затем его тело напряглось, отстраняясь.

– Нет, – я перекатилась вслед за ним, удерживаемая спутавшейся простыней.

Рорк поспешно отодвинулся на край кровати и сел, сгорбившись. Костяшки его пальцев побелели, когда руки сжались в кулаки на коленях.

– Да простит меня Господь.

– Господь тебя простит? – я села, крича в его спину. – Дерьмо собачье. Как насчет того, чтобы я тебя простила?

Никакого ответа я не услышала.

– Нахер это, – я освободила ноги из одеял и рванула в ванную.

– Иви!

Я захлопнула дверь и с грохотом уронила что-то на пол. Пламя свечи затанцевало, когда я дернула ящик, открывая его. Моя пуля лежала среди зубных паст, мыла и бритвенных станков.

В зеркале я увидела, как мои желто-зеленые радужки сверкали под вздувшейся венкой на лбу. Мои щеки пылали всеми оттенками кораллового. Прядь моих волос была перекинута через плечо, обвивая одну грудь и имитируя ласку пальцев Рорка. Я опустила взгляд.

Мышцы живота дернулись в ответ на пульсацию внутри. Я скользнула рукой по изгибу бедра, опуская ее ниже и останавливаясь между бедер. Мое тело задрожало в ответ. Я схватила пулю и опустилась на свое обычное место на полу. Мои глаза закрылись, и я утонула в интенсивном сиянии медных глаз. Иллюзия тела Джесси окутала меня снаружи и изнутри, пока пуля утоляла мою нужду.

После, приведя себя в порядок, я вернулась на пол. По крайней мере, самоудовлетворение сняло напряжение. Я готова была поспорить, его клятва не разрешает ему даже этого.

Мы с Рорком стояли на распутье. Чем дольше мы будем оставаться изолированными в бункере, тем сильнее «эта штука» между нами будет натягиваться. Он поклялся защищать меня, прося лишь о моей вере в его стойкость. А я, с моей растущей связью с тлей, нуждалась в его вере в мою человечность.

Хотя, с моей точки зрения, человечество в целом было уже потеряно. Однако воспоминания о криках нимфы в той хижине, все еще посылали дрожь по моему телу. «Что если были и другие такие же, как она? Что если я могу помочь исследованию, чтобы излечить их?»

Под дверью ванной мелькнула тень. Я потянулась к ручке и открыла ее.

Рорк сел рядом со мной, согнув ноги в коленях и прислонившись спиной к дверному косяку. Он поднял на меня взгляд и протянул мне мою рубашку.

– Прости меня. Ты заслуживаешь большего.

– Не извиняйся. Я не имела в виду того, что сказала, – я подсластила свои слова, но в моем рту они напоминали кислоту. Я натянула рубашку.

За его мрачным выражением крылось непревзойденное упорство. Его глаза кипели решимостью, и я поймала себя на том, что преисполнилась восхищения по поводу этого. Если бы и я могла быть такой сильной.

Я подвинулась к нему и прислонилась к противоположной стороне дверного проема.

Когда Рорк свесил руку с согнутого колена, я подцепила мизинчиком его большой палец и спросила:

– О чем ты молишься?

Он уставился на наши руки.

– О прощении, наставлении, силе… – уголок его рта приподнялся. – О тебе.

Что-то в моей груди сжалось.

– Мы должны спать раздельно, – категорично заявила я.

– Нет, – Рорк переплел наши пальцы. – Спать с тобой в моих руках – моя любимая часть каждого дня. Я не изменю этого.

Я выдохнула. Это было взаимно. Как я позволила ему так резко нырнуть прямиком в глубины моего сердца?

– Возможно, это к лучшему. Там, куда мы направляемся, нам придется делить тепло тела.

Его ресницы взлетели вверх. Когда он открыл рот, я сказала:

– Мы найдем «Надкрылье», – если они все еще существовали.

Рорк закрыл рот и пошевелил губами, как будто пробуя мои слова на вкус.

– А как же твоя враждебность к человеческому роду?

«Мои мысли настолько прозрачны?»

– А, ну, кое-какой чувак с блеском в глазах показал мне дорогу из желтого кирпича (прим. имеется в виду, показал дорогу к своей мечте, к своей цели, познанию самого себя). Возможно, в итоге я найду свое сердце.

Этим высказыванием я заслужила фирменную улыбку Рорка.

– А, что если «Надкрылье» – всего лишь, вечно недовольный старик, нажимающий на кнопки любительского радио?

– Мы не узнаем, пока не заглянем за занавеску.

Он поднял руку и убрал волосы с моей щеки.

– Тогда натягивай свои носки. В Исландии только волков морозить.

***

Следующие два дня Рорк провел, записывая информацию в свои карты Соединенного Королевства и помечая на пути города, в которых могли быть необходимые нам припасы. Я это время потратила на чистку оружия, совершенствование своих навыков в спортзале и просматривание учебников по генетике из библиотеки.

В ночь накануне дня планируемого ухода, он разбудил меня, опустившись рядом со мной на колени, черты его лица выражали подозрительное удивление.

– Иви. Иви.

– Мм?

– Ты читала свои тексты по энтомологии? Или какую-нибудь книгу о тле?

«Серьезно? Он для этого меня разбудил?» Мои веки закрылись, и я отмахнулась от него.

– Поговорим завтра.

– Я прочел их, – Рорк потряс меня. – Иви? Ты знаешь, какой крупнейший хищник для тли?

– Моя пуля 5,56 калибра (прим.: калибр 5,56 мм – стандартный патрон стран НАТО, сейчас используется во всех автоматических винтовках, пулеметах альянса) между глаз.

Его руки подхватили меня за подмышки и привели мое тело в сидячее положение. Я застонала от раздражения. Он поддел мой подбородок костяшкой пальца и поднял мое лицо, чтобы посмотреть мне в глаза. Даже в приглушенном свете свечей его нефритовые глаза сверкали.

– Тля. Малюсенькие насекомые. Знаешь их хищника, любимая?

Я преувеличенно зевнула.

Его рука погладила мое плечо и потянулась к моим глазам. Две божьи коровки сидели на его пальцах.

– Божьи коровки. Гребаные хищники для тли – это божьи коровки, – Рорк позволил жучкам свалиться на мои колени. – Ты знаешь, что это означает?

Я сбила жуков пальцем с одеяла.

– Нам нужен дезинсектор?

Он покосился на меня, его голос звучал нетерпеливо:

– Не глупи и слушай. Я молил о знаке.

Я приподняла плечо.

– Типа крутящегося солнца на закате в Междугорье? (прим.: явление, произошедшее 13 октября 1917 года в португальской деревушке Фатима, когда якобы после неоднократного явления Девы Марии трем детям с мая по октябрь 1917 года, множество очевидцев увидели шарообразный предмет, по яркости похожий на солнце, который крутился вокруг своей оси и испускал свечение) Или кровоточащих боливийских статуй?

Рорк придвинулся ближе, его ладонь стала описывать круги на моем затылке.

– Я очень конкретизировано просил… – его глаза опустились к моим губам, затем метнулись обратно вверх. – Я просил о знаке, сообщающем, что ты более священна, чем моя клятва.

Он сел на пятки и стянул с меня одеяло. Моя одежда кишела суетящимися жуками. Божьи коровки сидели на моих руках, бедрах, возились в постельном белье вокруг меня.

Я выпрыгнула из постели и стала смахивать их.

– О, Боже, откуда они взялись?

– Вот именно, – Рорк провел рукой по губам. В уголках его глаз образовались морщинки, когда он улыбнулся. – Ты благословенна.

– Ты же не серьезно, – я смахнула последних жучков и скорчила гримасу, когда сказала: – Они не в первый раз так стекаются ко мне, – «то же произошло на лодке моего отца. И имя, которое дали мне Лакота».

Рорк стоял неподвижно, держа руки вдоль тела, глядя на кровать.

– Это нечто большее. Больше нас, – произнес он.

«Милостивый Боже».

– Возможно, они как москиты, которые кусают только определенный тип людей. Возможно, я выделяю запах, который их привлекает.

– Я заварю чай, – сказал в ответ Рорк.

Одеяло как будто шевелилось из-за извивающихся под ним красных жучков. По мне пробежала дрожь.

– Лучше что-нибудь покрепче чая.

Он достал бутылку «Бушмиллс» и похлопал по стулу у бара. Я села, и Рорк наполнил наши стаканы.

– Ты можешь иметь детей? – вдруг спросил он.

Мои эмоции опять всплыли на поверхность.

– Это… что? Как, черт подери, моя фертильность относится к нашей проблеме с насекомыми?

Рорк передал мне стакан.

– Я хотел спросить тебя об этом с нашей первой встречи. Я решил спросить напрямую, – он сел рядом со мной. – Знаю, это непростой вопрос.

Да, непростой. Но я ничего не скрывала от этого мужчины.

– Три года назад мне имплантировали внутриматочный контрацептив. Это, типа, 99,99 % эффективности против наступления беременности. И никаких месячных вдобавок, на одну причину беспокойства меньше для меня. Он должен работать еще два года.

Рорк провел пальцем по краю своего стакана.

– Так, а если его удалить. Ты сможешь забеременеть?

Страх и любопытство столкнулись друг с другом, сражаясь во мне. Какие еще божественные идеи вылупились из его неугомонного мозга? Он собирался предложить отцовство? Или зачать ребенка, которого я не могла и не хотела иметь?

– Зачатие возможно. Но получится ли сохранить беременность до положенного срока? И выживет ли ребенок после вдыхания вируса? Если у меня есть иммунитет, это еще не значит, что он будет и у моего ребенка, – от воспоминания о последних часах жизни моих «А» скрутило живот. – А почему ты спрашиваешь?

– «Надкрылье». Они будут настаивать на этом варианте.

«О. Последняя человеческая женщина на земле производит на свет детей. Ага, это был бы удачный ход для них». Из-за этого по мне пробежала дрожь.

– Может, я соглашусь быть морской свинкой в их исследованиях, но я скорее умру, чем приведу дочь в этот мир, изобилующий насильниками.

Я жадно выпила содержимое своего стакана и встретилась с его тяжелым взглядом.

– Ты знаешь, сейчас все иначе.

– Ты имеешь в виду этот знак, – я указала на кровать, – от твоего Бога? Теперь ты внезапно освободился от своей клятвы?

– Я не знаю. Я просил о знаке, и на нас хлынули хищники тли. Возможно, это благословение от Бога.

«Ох, мой сентиментальный ирландец».

– Наверху стужа. Жучки забрались внутрь, привлеченные теплом, – возразила я.

– Возможно, – мысли крутились в голове Рорка, судя по выражению его лица. – В любом случае, теперь я связан с тобой.

Я отстранилась.

– В этом нет необходимости.

– Я не спрашиваю. И не прошу о том же в ответ. Мы больше не живем в мире, который создает условия для традиционной чувствительности.

«К чему он, черт подери, ведет? Он привязан ко мне, но не станет со мной спать?»

Рорк осушил свой стакан и добавил:

– И я убью любого мужчину, который попытается владеть тобой, как собственностью.

Я выпрямилась.

– Если я не убью его первой. И что касается меня, я не шлюха, – между исчезновением Джесси и целибатом Рорка меня ожидало будущее, полное сексуального воздержания.

Он дернул мой стул на себя, расположив его между своих ног, и положил ладони на мои бедра.

– Нет. Ты благословенна, – Рорк коснулся моего лба своим и провел большим пальцем по моим губам. – Теперь времена другие.

Сначала разговор о моей фертильности. Теперь о моей верности? Я не знала, что ответить, так что не стала отвечать.

Он встал, зажав подмышкой бутылку «Бушмиллс», и подошел к стереосистеме. Затем взял CD-диск.

– Flogging Molly? (прим.: ирландско-американская группа кельтского панка из Лос-Анджелеса) – спросил Рорк.

В ответ на мое молчание он кивнул на кровать.

– Или можешь пообниматься со своими жуками.

Я схватила свой пустой стакан и присоединилась к нему на диване.

Следующие пару часов виски текло рекой. Мы избегали дальнейших разговоров о сексе, «Надкрылье» или жучках, посланных Богом. Вместо этого мы делились историями о наших семьях, взрослении, о нашей жизни до вспышки инфекции. И я рассказала ему о своих кошмарах с участием Дрона.

– Я как будто почувствовала его имя, когда мы наткнулись на жука-посланника, – сказала я.

– Вот почему ты спрыгнула с байка.

Я кивнула.

– Ты думаешь, этот… Дрон реален? И он ищет тебя? – спросил Рорк.

Я пожала плечами и ответила:

– Красочные галлюцинации стали моей нормой после вспышки.

Он уложил мои ноги себе на колени и склонился надо мной. Его веки отяжелели над затуманившимися глазами. Я чувствовала в себе собственную вибрацию, но внутри Рорка, как будто работал отбойный молоток. Он поставил свой стакан мне на грудь, янтарная капелька пролилась на мою рубашку. Дно стакана прошлось по моему шраму.

– Расскажи мне, как умер этот гребаный мясник, – попросил Рорк.

Я поделилась своими воспоминаниями о порте Дувр, разглаживая линии, образовавшиеся между его нахмуренными бровями. Потом я рассказала ему о подвале в Помм де Терр. Вопреки сжавшемуся горлу я перечисляла события монотонным голосом.

Он слушал, не перебивая, но мышцы на его стиснутых челюстях подергивались. Его руки на моих ногах стали каменными.

– И ты не помнишь, что случилось с Джоэлом?

Я покачала головой.

– Я не хочу этого помнить.

Рорк изучал мое лицо глазами, которые проделывали дыру в моей защите.

– Ты никогда не плакала из-за этого, из-за всего, через что ты прошла, – его брови сошлись вместе. – Ты думаешь, эмоции бесполезны для выживания.

«Иисусе, он хорошо меня знал».

– Я выучила это, пройдя тяжелый путь.

Рорк спихнул мои ноги со своих коленей и, пошатнувшись, встал.

– Тогда давай не станем обременяться ими.

Меня омыло облегчение. Он, спотыкаясь, подошел к стерео и ткнул в кнопку. Его голос стал перекатываться по подвалу, когда из колонок донеслось «Rebels of the Sacred Heart» (прим.: «Мятежи священного сердца» – песня группы Flogging Molly).

Рорк повернулся ко мне и подмигнул, его прекрасный голос попадал в каждую ноту. Затем он поставил свой стакан и подкрался ко мне.

– Совсем окосел? – крикнула я, пытаясь прорваться через жизнеутверждающие ирландские аккорды.

Рорк покачнулся надо мной.

– Любопытствую. Напиваюсь вдрызг. Теряю лицо, – он помахал пальцем в воздухе. – Дурачусь. Накидываюсь. Но окосеть? Неее.

Я поднырнула под него и встала.

– Нам нужно поспать. По отдельности.

– Забудь про все это. Спой со мной, – Рорк последовал за мной вокруг дивана, выкрикивая слова песни к стропилам.

Срань Господня, он был очарователен. Его грубоватый голос, напевающий веселый мотив, ямочка на решительном подбородке, его мальчишеская улыбка, превращающая мое затвердевшее сердце в масло. В интимных вопросах Рорк был всего лишь мальчишкой.

Я выключила стерео на середине куплета и утянула его обратно на диван.

Он упал на меня и стиснул руками мои бедра сзади. Затем его ладони поднялись вверх и накрыли мой зад.

– Давай помилошимся, любимая.

– Чего? Неважно, – я отбросила его руки. – Чудикам пора в кроватку, – я развернула его и сильно толкнула. Рорк упал на диван. Когда я вернулась с одеялом, чтобы укрыть его, он схватил меня за руку и дернул на себя.

Я свалилась на него и приподнялась над ним на локтях.

– Это что еще такое? – возмутилась я.

Его брови вопросительно подпрыгнули вверх.

– Ты разве не всех своих мужчин доводишь до пьянства?

– Глупенький ирландец, если бы ты не упился до отупения, ты бы гонялся за горшочками с золотом в конце радуги (прим. отсылка к леприконам – ирландским гномам, которые прятали свои горшочки с золотом на конце радуги).

Его улыбка погасла с появлением румянца, окрасившего щеки.

– Это обидно.

Я усмехнулась.

– О, да.

Рорк перевернул меня на спину и ногой раздвинул мои колени. Затем он устроил свои бедра между моих ног.

– Я сдаюсь, – мои губы обдало запахом виски. – Будь я честен, я бы сдался в тот же день, когда ты вошла в паб Ллойда.

Впервые Рорк дал мне почувствовать, насколько он был возбужден. Я схватила в кулак его волосы и отдернула его голову от себя. Затем оттолкнула его тело. Освободившись от веса Рорка, я врезала ему коленом в живот. Его дыхание вырвалось со звуком «уумпф».

Я соскользнула с дивана и встала над ним.

– Ты напился, чтобы тебе хватило смелости заняться со мной сексом?

– Жидкая храбрость, – согласился он.

Волна негодования заставила мои руки сжаться в кулаки. Я жаждала мужчину, который убил бы и умер бы ради меня, но не станет трахать меня трезвым.

– Катись в ад.

– О, Иви, все не так. Это… – Рорк провел руками по лицу и невнятно пробормотал, – Ты знаешь, я… я не касался женщины до…

Его глаза опустились к моей груди. Я скрестила на ней руки и прочистила горло.

– Ты знаешь, о чем я думал той ночью, когда ты пришла к Ллойду?

– Об алтарных мальчиках и высохших монашьих титьках?

– Иисусе, нет, – он потеребил нижний край своей футболки. – Но перепих занимал мои мысли. Сидя в том баре, думая, что я никогда больше не увижу женщину, я почувствовал себя плохо. Меня лишили решения нарушить клятву, если бы я этого захотел.

– Я думала, тебе должно было стать проще.

– Проще? Исчезновение женщин с лица планеты заставило меня осознать, что я никогда не познаю любви женщины.

«Никогда». Вопреки его невнятному заявлению, я ощутила боль в этом слове.

– Это хреново.

– Точно, – Рорк наклонился вперед, уставившись взглядом в пол. – Затем вошла женщина. Самая сексуальная, самая храбрая, что я когда-либо видел. Я захотел… Я никогда ничего так сильно не хотел.

– О, Боже мой, – неужели я настолько неверно оценила его той ночью. – Ты священник. Я думала, что была в безопасности с тобой.

Его голова вскинулась.

– Была. То есть, ты и сейчас в безопасности. Я бы не… – он расправил плечи и признался, – я никогда даже лысого не гонял.

У меня отвисла челюсть.

– Ну, знаешь, это поглаживать…

– Прекрати. Дерьмо. Я знаю, что это значит. Иисусе, Рорк, – я присела рядом с ним на корточки. – Ты сказал мне поверить в твою дисциплину. Вопреки всем твоим поддразниваниям, я действительно верила тебе. А теперь ты достаточно пьян, чтобы забыть об этом? Отстойный ты выбрал момент, – взбесившись, я стала расхаживать перед диваном. – Проспись или прими холодный душ. И, для галочки, я, бл*дь, ненавижу твою клятву.

Его выражение лица застыло, пальцы вонзились в обтянутые джинсами бедра. Он долгое время смотрел на меня, пытаясь утихомирить мою злость. Но я сверлила его взглядом в ответ, желая, чтобы Рорк понял. Затем вдруг что-то изменилось. Воздух между нами пришел в движение, зашипел и наэлектризовался.

Он встал с дивана, подошел ко мне вплотную, выглядя подозрительно и, в то же время, великолепно. Он улыбнулся мне.

Я положила руку на низкосидящий пояс моих спортивных штанов, как будто надеясь скрыть лихорадочную пульсацию ниже.

– Что ты…

Рорк заткнул меня поцелуем. Ирландский виски подслащал его язык, танцующий с моим. Мой и без того быстрый пульс ускорился.

Он отстранился.

– Я ни разу не дрогнул перед всеми плотскими искушениями за все эти годы. Ты знаешь, почему с тобой все иначе?

– Проживание в изоляции с последней женщиной в мире бесконечные недели должно иметь к этому какое-то отношение.

– Неа, любовь моя. Позволь мне тебе показать.

Рорк убрал мою руку с моего живота. Балансируя своими кончиками пальцев на моих, он провел ими по моей ладони, потом вверх по моему предплечью до внутренней стороны локтя. За его пальцами последовали мурашки. Одновременно Рорк провел моими пальцами по своей ладони, по своей руке вверх, моя ласка повторяла его движение.

Статическое электричество прокатилось по моей коже, поднимая волоски на моих руках. Мое тело задрожало.

– Ты это чувствуешь?

Я сглотнула, кивнула, затем снова сглотнула.

Он тоже кивнул, проводя пальцем по моим губам. Я позволила ему поднять мою руку и повторила это движение на его губах. Его губы были такими мягкими, приглашающими. Его глаза прикрылись до похотливых щелочек. Пьяный Рорк был восхитителен. Внизу моего живота все сжалось.

Он прижал ладонь к моей груди. Я повторила его жест. Удары его сердца под моей рукой, гулко бьющегося хором с моим, вызвали покалывание в конечностях, кровь взревела в голове. Моя пустая грудь наполнилась… «Чем?» Ощущение было дрожащим, но сильным. Я знала это чувство.

– Иви?

– Мм?

– Что ты чувствуешь?

«Ритм под своей ладонью, раздающийся в считанных дюймах под мышцами и кожей. Твою жизненную силу». Я чувствовала то, чем так ненасытно питалась. То, что заставляло меня жаждать будущего.

– Песню.

– Это та еще адская песня. Никогда не чувствовал ничего подобного, – его палец подцепил мой пояс и дернул мое тело к своему. Рорк воспользовался моим удивлением, чтобы завладеть моими губами.

Что осталось от души, гадаю я, когда поцелуи пришлось прекратить?

– Роберт Браунинг