Текст книги "Грани веков (СИ)"

Автор книги: Павел Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)

Глава 35

Подол оказался небольшой деревенькой на два десятка дворов, с прилепившейся к ним церквушкой и покосившейся корчмой у дороги.

– Стоило тащиться за семь верст киселя хлебать, – пробормотал Евстафьев, прикрывая козырьком ладони глаза от солнца.

Они стояли на холме, с которого открывался вид на раскинувшееся перед ними поселение. За покатыми крышами изб виднелся изгиб реки, сверкавшей в солнечных лучах.

– И что мы здесь забыли? – в голосе Ирины звучало плохо скрываемое раздражение. – Я все ноги сбила, таскаясь ночью по бурелому, по милости той размалеванной мартышки, чтобы любоваться пасторальными пейзажами? Мне нужна горячая ванна, и нормальная еда, не говоря уже о комфортном способе передвижения, в светлое время суток!

– А по мне, царевна, – Беззубцев словно выплюнул последнее слово, – тебе потребен кляп добрый, чтобы заткнуть тебя, да плеть, чтоб дурь выбить из головушки твоей распрекрасной.

– Прибереги свои садомазохистские фантазии для своей подружки, – яростно огрызнулась Ирина. – Я, между прочим, меня похищать не просила!

– А я тебе прежде говорил и паки повторю, что можешь хоть сей же час ступать на все четыре стороны, – ощетинился Беззубцев. – Осточертела ты мне, хуже горькой редьки!

– Уймитесь уже, – подал голос Муха. Он взболтал флягу, и разочарованно вздохнул. – Бранитесь, ровно суженые.

– Что?! – хором воскликнули Ирина с Беззубцевым, и тут же обменялись испепеляющими взглядами.

– Разведать бы надобно, что в посаде творится, прежде чем всем туда идти, – не обращая внимания на возмущенные реплики, продолжил Муха. – Большак недалече, коли царевну все еще ищут, могут и сюда заехать…

Беззубцев, еще не успевший остыть, снова взбеленился при упоминании царевны:

– Я эту стерву проклятую здесь караулить не намерен! Оставайся сам с нею, коли так о ее сохранности печешься!

– А оружие, коней, харч – ты покупать будешь? – невозмутимо поинтересовался Муха.

– Стерву?!

– А хоть бы и так! Вона, хахаряшки ейные продам – хоть какую пользу с неё поимеем!

– Это вообще-то мои драгоценности, алё!

Муха вздохнул. – И кому ж ты их тут продавать собрался? Пастухам, иль бабам местным? Может, жемчуг на яйца сменяешь?

Беззубцев катнул желваками.

– Значит, вместе пойдем! – распорядился он. – Нечего тень на плетень наводить! Места тут глухие, стрельцов царских отродясь не бывало. А ежели и нагрянет кто – разве признает в этаком пугале царевну?

Ярослав предусмотрительно потянул Ирину за рукав, увлекая за собой, прежде чем та успела разразиться очередной гневной тирадой.

– Ира! – прошипел он. – Уймись!

– Он назвал меня пугалом!

– Слушай, – Ярослав заглянул ей в глаза, – ты понимаешь, что ты не настоящая царевна? И здесь не дворец?

Ирина глянула на него с вызовом.

– Ты так обо мне, или о себе беспокоишься?

– В смысле? – Ярослав опешил.

– В прямом! – Ирина высвободила рукав. – Ты со своей зацикленностью на этой бабке и её кресте, по ходу, сам уже кукухой едешь! Смотришь этому Беззубцеву своему в рот и готов на цирлах перед ним скакать! Зачем я только, дура, согласилась его из тюрьмы вытаскивать! Сидела бы сейчас во дворце, по крайней мере, в нормальном обществе!

– Ира, – начал ошеломленный Ярослав, но девушка, не дослушав его, резко отвернулась и направилась к Евстафьеву, неловко топтавшемуся в стороне.

– Всё, хватит лясы точить! – Беззубцев повысил голос. – Идем в посад!

***

Деревенька казалась безлюдной – на всем пути к ней им не встретилось ни души, за исключением пастушка на пригорке, присматривавшего за двумя тощими коровенками, пощипывающих редкую зеленую поросль вместе с пожухшими пучками прошлогодней травы.

Паренек вытаращил на них светлые глаза, а когда Муха окликнул его, пытаясь завязать разговор, дал стрекача.

– Дикий какой-то, – пробормотал Ярослав.

– Одичаешь тут, – вздохнул Евстафьев, оглядывая окрестности. – Скотина, вон, совсем ледащая… Да и хозяевам, небось, тоже жрать нечего, особенно сейчас.

– Голодный год был, много народу померло, – согласился подошедший Афоня. Он сощурил единственный глаз, выглядывая что-то вдали. – Никак, пасека…

Действительно, поодаль от домов виднелось несколько десятков грубо сколоченных ульев, среди которых бродил одинокий старик, разбрасывая пучки соломы вокруг.

– Эй, дед! – обратился к нему Беззубцев. – Где тут у вас лошадей купить можно?

Старик поднял взгляд и бессмысленно уставился на него.

– Лошадей, говорю! – Беззубцев приставил ладонь ко рту рупором.

– Пчела, она уход ценит… – пробормотал дед, отворачиваясь и любовно поглаживая стенку улья. – Перезимовали, вот, и слава Богу…

– Э, да они все тут малахольные! – с досадой сплюнул Беззубцев.

– Не рано, дед, ульи на улицу вынес? – вмешался Евстафьев. – Ночи-то холодные еще!

Старик растерянно заморгал, потом стащил с головы драную шапку и прижал её к груди.

– Пчела – она ить уход любит, – пролепетал он, потупившись.

– Оставьте его, Василий Михайлович, – вздохнула Ирина. – Видите – он и так запуган…

– Неладное тут что-то творится, – проговорил Муха, когда они двинулись дальше.

– А ведь раньше народа здесь поболе жило, – заметил Афоня. – Доводилось мне бывать в здешних краях – борть тут знатная была…

– Михалыч, – негромко сказал Ярослав Евстафьеву. – Как думаешь, где мы примерно сейчас находимся?

– А чего тут думать, – отозвался тот. – Из Москвы мы по той же дороге ехали, которой нас туда везли, значит, по Серпуховскому тракту. По лесу шли тоже на юг – считай, километров сорок отмахали. Вот и выходит, что должны быть сейчас где-то в районе Щербинки, а может, и Подольска…

– Подол! – пробормотал Ярослав. – То есть, мы – в Подольске?

– Вполне может быть, – согласился Михалыч. – А что?

– Да так, – Ярослав усмехнулся и покачал головой. – Родной, можно сказать, город… Мать у меня там живет.

– Ну, значит, у тебя есть возможность увидеть родные пенаты в семнадцатом веке, – бросила Ирина.

Ярослав промолчал. У него было странное чувство, словно он действительно вернулся в родные места, вот только ощущения эти были не связаны с жизнью в двадцать первом веке.

Что-то накатывало на него, какие-то разрозненные обрывки воспоминаний крутились в голове, но стоило сосредоточить на них внимание, как они ускользали.

– Кузня! – подал голос шедший впереди Муха.

Приземистая бревенчатая постройка, казалось, вросла в землю давным-давно. Из трубы на крыше валил густой дым, дверь в кузню была распахнута настежь, оттуда доносились звуки ударов молота по железу.

Кузнец, обнаженный до пояса, стоял у наковальни, спиной к дверям. Под мокрой от пота спине с каждым взмахом руки перекатывались мускулы; длинные седые волосы, перехваченные кожаной лентой рассыпались по плечам.

– Отец! – окликнул его Беззубцев. – Бог в помощь!

Кузнец опустил молот и обернулся. Ярослав с удивлением понял, что он был стар, возможно – очень стар.

– Кто здесь? – голос, глухой и слегка надтреснутый, гулко отдавался под закопченным сводом кузни.

– Свои, отец, – ухмыльнулся Афоня. Он крутил головой, разглядывая развешенные на стенах подковы, топоры и лезвия кос.

– Путники мы, – Беззубцев вглядывался в покрытое морщинами лицо старика. – Вот, ищем, у кого бы коней купить можно.

– Точно не у меня, – кузнец повернул голову в сторону Беззубцева, и Ярослав увидел, что он слепой – глаза были затянуты мутными белесыми пленками. – Подковать – могу, а продать – не обессудь.

– А знаешь кого, кто продает? – спросил Муха.

Кузнец пожал плечами и снова взялся за молот. – Какие уж нынче кони, – промолвил он. – Последнюю, почитай, скотину, под нож извели – собак, и тех не осталось. Вон, в Добрятино, разве что…

Он осёкся.

– Добрятино? – переспросил Беззубцев. – Далеко это отсель?

– Версты три по Пахре будет, – неохотно отвечал кузнец. – Посад там.

– А посадник кто? – поинтересовался Муха.

Кузнец насупился. – Дьяк царский. Вы уж извиняйте, люди добрые, у меня железо стынет…

– Погоди, отец! – Беззубцев снял со стены кованый нож и крутил в руках. – Нам бы прикупить кой-чего у тебя…

Кузнец насторожился.

– Саблю бы добрую, – продолжал Беззубцев, – да ножей крепких.

Старик затряс головой. – Нет у меня оружия! И на продажу – ничего!

– Да ты что, дед? – удивился Беззубцев. – Сам же говоришь – жрать нечего, а от деньги отказываешься?

– Уж не обессудь, служивый, – промолвил кузнец, – а токмо ничем тебя выручить не могу.

– Да что за деревня у вас тут! – раздраженно воскликнул Беззубцев. – Ни людей, ни коней, ни торга!

– Деда! – звонкий голос, раздавшийся с порога, заставил Ярослава обернуться.

В дверях застыла девушка, уставившись на гостей широко раскрытыми глазами, в которых плескался ужас. В руках она держала глиняный кувшин.

– Марья! – голос кузнеца дрогнул. – Ты зачем здесь?

– Воды… принесла, – едва слышно пролепетала девушка, переводя взгляд с одного мужчины на другого.

Беззубцев криво усмехнулся и положил нож на место. – Не бойся, девка, – сказал он. – Мы тебе зла не сотворим.

Девушка заморгала. Взгляд ее остановился на Ирине и глаза удивленно расширились.

– Я и не боюсь, – робко промолвила она. – Я то напугалась, что подумала – псы…

– Марья! – на этот раз в голосе кузнеца отчетливо прозвучали нотки страха. – Ступай к себе!

– Псы? – настороженно переспросил Муха. – Что за псы такие?

– Да то собаки у нас бродячие стаями бегают, – торопливо сказал кузнец. – Боится она их дюже.

– А говорил – даже псов не осталось, – напомнил Беззубцев.

– Знаете что, – не выдержала Ирина, – пойдемте уже отсюда, а? Что вы пристали к человеку?

Беззубцев кинул на неё тяжелый взгляд, но Муха, кашлянув, подхватил его под руку. – И то верно, Юшка, – сказал он негромко. – Пошли, что нам здесь время терять.

– Ярик! – окликнул его Евстафьев. – Ты чего там застрял?

Ярослав вздрогнул. – Иду! – отозвался он.

При звуке его голоса, кузнец повернул голову и уставился на Ярослава незрячими глазами.

– Ярик? – пробормотал он.

У Ярослава перехватило дыхание. – Дядька Булат? – вырвалось у него неожиданно для самого себя.

Теперь уже явственно вздрогнул кузнец. – Свят, свят, свят! – проговорил он, осеняя себя размашистым крестом. – Свят, свят…

Лицо старика побледнело, он отступил к наковальне и выронил молот из руки.

За спиной Ярослава испуганно вскрикнула Марья.

Ярослав попятился, волоски на его шее встали дыбом, на секунду у него перехватило дыхание, в висках вспыхнула боль.

Развернувшись, он бросился к выходу, и выскочил во двор, налетев на Евстафьева и чуть не сбив того с ног.

– Что с тобой? – удивился тот.

Ярослав помотал головой. На воздухе он почувствовал себя намного лучше – тошнота отступила, боль в висках угасала. Но в голове билась мысль, заставлявшая сердце взволнованно колотиться – откуда он мог помнить имя кузнеца?

***

Беззубцев и Муха о чем-то вполголоса совещались. Казалось, Беззубцев с чем-то спорил, наконец, они ударили по рукам, Муха полез за пазуху, вытащил кошель, и отсчитал Беззубцеву несколько монет.

– Конюх, – обратился Муха к Евстафьеву, – пойдешь со мной. И ты, Афоня, пожалуй. Ежели и впрямь во всей деревни лошадей не сыщем, наведаемся в посад. А вы ждите нас в корчме, да сидите тихо; коли удастся, то снеди в дорогу какой прикупите.

На лице одноглазого было написано, что он гораздо охотнее наведался бы в корчму, но он лишь пожал плечами и кивнул.

Евстафьев, напротив, казался довольным тем, что его воспринимают, как специалиста.

Беззубцев тоже явно повеселел и на лице его, пожалуй, впервые, появилась довольная улыбка.

– Ну, блаженный, давай, шевелись! – благодушно скомандовал он. – Корчму брать штурмом будем! Царевишна, вишь, по разносолам истосковалась!

– Идиот! – прошипела Ирина.

– Потише, Юшка! – одернул его Муха. – Смотри, не сболтни там лишнего!

– Не суетись, чернильная душа, – беззаботно отмахнулся Беззубцев. – Да не забудь оружие мне какое-никакое найти!

Корчма находилась на самом отшибе, приземистая постройка, к которой примыкали подсобки и конюшня.

– Тут, глядишь, и лошадей сторгуем! – обрадовался Беззубцев.

Однако, двор пустовал и из конюшни также не доносилось ни звука.

Внутри корчмы стояло несколько столов и лавок вдоль них. На скрип двери откуда-то из недр залы вынырнула женщина, лет сорока, окинувшая их недоверчивым хмурым взглядом.

– Чего вам? – нелюбезно осведомилась она, вытирая руки о замызганный передник.

– Гости к тебе, хозяюшка, – подмигнул ей Беззубцев. Он перекинул ноги через лавку и, усевшись, махнул ей рукой.

– Неси, что у тебя пожрать есть! И выпить тоже! Накрывай по-царски!

Он хохотнул.

Хозяйка смерила его презрительным взглядом.

– Платить-то чем будешь? – поинтересовалась она.

– Хошь – деньгой, – Беззубцев вытащил монету и бросил ее на стол. – А хошь – натурой! – он недвусмысленно ухмыльнулся, скользнув сальным взглядом по выдающемуся бюсту хозяйки.

Ирина громко фыркнула, но хозяйка лишь усмехнулась. – Годится, – бросила она, сгребая монету со стола.

Через несколько минут она поставила перед ними дымящийся чугунок с кашей, положила на стол половину черствого каравая, несколько луковиц и пару желтых репок.

В завершение, на столе появился кувшин медовухи с резким запахом.

Беззубцев яростно набросился на кашу. Ирина, глядя на то, как тот остервенело работает ложкой, поджала губы, отломила кусок от краюхи и попробовала грызть репу.

– Извините, – обратился к хозяйке Ярослав. – Извини, – поправился он, наткнувшись на её удивленный взгляд, – а почему у вас тут так мало людей?

Ирина подняла голову, и даже Беззубцев ненадолго оторвался от чугунка.

Женщина махнула рукой. – А откуда же ему, народу, взяться-то? – певуче сказала она. – Кто не помер, те разбежались… Времена-то нынче какие!

– Ты же не убежала вот, – заметил Беззубцев.

– А куда мне бежать-то? – вздохнула женщина. – Тут хоть какой-то угол… Боярин не обижает, и ладно.

– А мужик-то где твой? – поинтересовался Беззубцев, прикладываясь к кувшину.

Ирина закатила глаза.

– Похоронила два года тому как, – отозвалась женщина. – В Пахре утонул.

– Земля пухом, – кивнул Беззубцев.

– Значит, боярин, – торопливо напомнил Ярослав. – А что за боярин-то?

– Шерефединов Андрей Васильевич, дай Бог ему здоровьичка, – отвечала женщина. – Бывший дьяк царский.

– Видать, в опалу царю попал, коли в глухомани такой сидит, – усмехнулся Беззубцев. Он отставил чугунок в сторону и сыто рыгнул.

– То не моего ума дело, – пожала плечами женщина. Она взяла со стола опустевший кувшин.

– Еще, чтоль?

– Неси, хозяюшка! – кивнул Беззубцев.

Однако, стоило хозяйке скрыться, он пружинисто поднялся на ноги, потянулся и потер руки.

– Какова вдовушка, а? – он подмигнул Ярославу. – Что скажешь, блаженный?

Ярослав покачал головой.

– Куда это ты намылился? – поинтересовалась Ирина.

– То, царевна, тебе знать невместно, – ухмыльнулся Беззубцев. – Аль ревновать удумала?

– Да пошел ты! – вспыхнула Ирина.

– Вот и пойду, – Беззубцев пригладил ладонью усы. – А вы сидите здесь – кашу можете доесть – и чтобы тише воды, ниже травы! Уяснили?

Не дожидаясь ответа, он, вихляющей походкой направился следом за хозяйкой.

– Ну, знаешь, с меня хватит! – Ирина хлопнула ладонью по столу. – Я ухожу, немедленно!

– Куда? – опешил Ярослав. – Слушай, Ир, да оставь ты уже его в покое!

– Я?! Я должна оставить его в покое? Да этот альфач всю дорогу ко мне цепляется, я его мерзкую рожу уже видеть не могу! – Ирина почти кричала в голос. – Куда мы с ними идем, зачем нам это вообще? Что нас там ждет в этом Путивле? Ты не забыл, часом, что я в этой реальности – царская дочь, а там – Самозванец, который воюет против моего отца!

– Ир, ну перестань! – взмолился Ярослав. – Ты же знаешь, нам нужно найти крест… Может, он именно в этом самом Путивле – тогда мы завладеем им и перенесемся в свое время…

– Может – там, а может – не там! – Ирина пожала плечами. – Знаешь, Ярик, я не готова играть в рулетку! Я вообще не собиралась никуда идти – меня всё устраивало во дворце, рядом с Давидом Аркадьевичем!

– Но ты же слышала, что они говорили, – Ярослав покачал головой. – В Москве сейчас небезопасно…

– Чушь! – решительно отозвалась Ирина. – А здесь, по-твоему, безопаснее, что ли? В лесу, с этими уголовниками? Короче, Ярик, я ухожу – ты со мной?

– Но куда мы пойдем? – возразил Ярослав. – У нас ни лошадей, ни еды, ни денег… Мы ведь даже не знаем, в какой стороне Москва…

– А нам и не надо! – объявила Ирина. – Ты разве не слышал – тут совсем рядом посад, там – бывший царский дьяк! Да он за счастье почтет меня вернуть царю-батюшке…

Из подсобки донесся заливистый женский смех. Ирина, поморщившись, дернула плечом и уставилась на Ярослава гневным взглядом.

– Ну же, Ярик!

– Ира, – Ярослав предпринял последнюю попытку, – мы ничего не знаем об этом боярине, и где находится посад – тоже. Я уверен, чувствую просто, что в Путивле мы найдем способ вернуться. Я…

Он замялся, пытаясь подобрать нужные слова, чтобы выразить ту странную интуитивную убежденность в ключевом значении Беззубцева и Путивля.

Ирина, однако, истолковала его замешательство по-своему.

– Ясно с тобой всё, – бросила она, тряхнув волосами. – Ладно, доберусь как-нибудь сама! Ты можешь хотя бы подыграть мне, и сказать этому гоблину, когда он вернется, что я вышла на минутку? Просто потяни время, и всё!

С этими словами девушка выскользнула из-за стола и решительно направилась к выходу.

– Да блин, Ира! – Ярослав бросился за ней.

Хлопнула дверь и, одновременно с этим, Ярослав налетел лбом на поперечную балку стропил.

В глазах вспыхнули искры.

Глава 36

***

Солнечные блики отражаются в лужах, оставшихся после недавно прошедшего дождя. Пахнет свежескошенной травой и свежестью. В воздухе разливается перезвон колоколов – это старый пономарь Архип созывает сельчан к вечерней службе. По голубому небу плывут облака, белые, пушистые. Мать, откинув тугие косы за спину, доит телушку, молочные струи с дребезжанием бьют в деревянное ведро. Остановившись посередине улицы, степенно крестится на купола дядька Булат. Замечает Ярика на крыше и шутливо грозит ему пудовым кулачищем. Ярик совсем не боится угрозы – вся деревенская детвора знает, что кузнец – первый добряк на селе.

– Ярик! – Над крышей появляется копна огненно-рыжих волос. – Айда на Пахру!

Зелёные смеющиеся глаза лукаво смотрят на него.

– Отстань, Алёнка! – говорит он.

Но она карабкается на скат, ветер раздувает рубашку.

– Айда ловить жуков!

У неё недавно выпал передний зуб, и «жуков» она произносит, как «зуков».

Ярик передразнивает её, она сердится, и хочет толкнуть его, но сама поскальзывается на покатом склоне, и он едва успевает подхватить её…

Ярослав вздрогнул, потирая ушибленный лоб. Странные образы, промелькнувшие перед ним, были почти осязаемо реальны. Он помотал головой и распахнул дверь. Солнечный свет ударил ему в глаза, заставив сощуриться. Двор был пуст, Ирины нигде не было видно.

Ярослав заколебался. Бежать разыскивать Иру? Но, даже если удастся догнать, она наверняка откажется возвращаться, и тогда они упустят Беззубцева – единственную ниточку, дающую шанс на возвращение! Может, действительно будет лучше, если она найдет этого царского дьяка, который проводит её Москву, где она будет в безопасности?

Он опустился на лавку и сжал ладонями виски. Голова буквально распухала от мыслей и эмоций.

Получалось, его двойник из прошлого когда-то жил здесь?!

Но почему тогда кузнец так странно отреагировал на него?

Было что-то еще, какая-то деталь, из сна, не дававшая ему покоя, но какая именно – он не мог вспомнить.

За спиной скрипнула дверь, и Ярослав, обрадовавшись, что Ирина, все-таки, передумала, обернулся ей навстречу.

Однако, вместо Ирины, в корчму, пригнувшись, вошел высокий стрелец в зеленом кафтане, с саблей на боку.

Голубые, холодные как лед глаза, остановились на Ярославе. Следом за ним вошло еще четверо солдат, при бердышах и пищалях.

– Холоп! – окрик предводителя прозвучал как щелчок кнута – Где хозяин корчмы?

Ярослав растерянно переводил взгляд с одного стрельца на другого.

«Они принимают меня за местного!» – пронеслось у него в голове.

– Ну, чего уставился? – нахмурился стрелец.

– Да они все тут, Авдей, баламошные, – вмешался другой, рыская взглядом по зале. – Пшел вон, дурень! – бросил он Ярославу.

«Беззубцев! Нужно бы предупредить его!»

Под насупленным взглядом стрельца, Ярослав выбрался из-за стола и попятился к подсобке, где скрылись раньше Беззубцев и хозяйка корчмы.

Та уже спешила навстречу, на ходу оправляя передник.

Неожиданно, из-за двери, ведущей в подсобку, высунулась рука, ухватила Ярослава за кафтан и втащила внутрь.

– Ш-шш! – в полумраке комнаты, служившей, по видимому, кладовой, возникло лицо Беззубцева.

– Что там за люд пожаловал?

– Стрельцы! – шепотом отозвался Ярослав.

– Заразы! – выругался Беззубцев. – Принесла нелегкая! А царевишна-то где?

– Вышла, – дипломатично ответил Ярослав.

– От дура! – Беззубцев скривился. – Ежели на глаза им попадется – считай, пропали! Давай, блаженный, ходу отсюда, пока не поздно!

Он подтолкнул Ярослава к еще одной незаметной двери. За ней оказалась просторная кухня, с длинным столом, печью, и окном, выходившим на задний двор. На полках вдоль стен стояли кули, мешки и коробы; в углу – несколько бочонков, под потолком висели связки лука.

– Обождь-ка! – Беззубцев схватил пустой мешок и забросил туда несколько связок, капустный кочан, и каравай хлеба. Подскочив к окну, перекинул улов через подоконник.

В это время, за дверью, ведущей в зал, послышались торопливые шаги, и Беззубцев, бесшумно, как кошка, прянул к столу, цапнул нож, и быстро спрятал его за спину.

На пороге появилась хозяйка. Увидев Ярослава с Беззубцевым, она всплеснула руками. – Вы еще здесь?! Уходите, быстро!

– Уходим уже! – ухмыльнулся Беззубцев. – А чего служивым-то в ваших краях понадобилось вдруг?

– Сказывают, разбойников беглых ищут, – женщина прошла к бочонку, выдернула затычку, и стала цедить брагу в деревянную корчагу вместительных размеров.

– И девицу какую-то с ними выспрашивают, – добавила она, кинув искоса взгляд на Беззубцева.

Тот понимающе кивнул. – Смотри, лишнего не болтай! Ты нас не видела, и мы тебя – тоже!

– Что ж я, сама себе враг, что ли, – женщина выпрямилась, с усилием подняв корчагу. – Сами не мешкайте!

Она вышла, а Беззубцев тут же подхватил с полки пустой бурдюк и припал к бочонку.

– Вылазь через окно, – скомандовал он Ярославу. – Я – следом. Мешок прихвати!

Лавируя среди огородов, они пересекли задний двор, Беззубцев перебросил через забор мешок и бурдюк. – Подсади-ка, – морщась, – пробормотал он. Оказавшись на заборе, он протянул руку, Ярослав ухватился за нее и, парой секунд спустя, оба оказались на деревенской улице.

– Неплохо! – довольно пропыхтел Беззубцев. – Ну-тка, поглядим теперь, что за отряд в деревню пожаловал!

– Юшка! Ярик!

Оглянувшись, Ярослав увидел Евстафьева, высунувшегося из-за угла дома напротив и машущего им рукой. За его плечом маячила физиономия одноглазого.

– Мы уж думали – взяли вас, – проговорил Евстафьев, радостно хлопая Ярослава по спине. – Как увидели отряд, Муха нас в сразу в корчму послал, да не успели – кони у них резвые!

– А сам-то он где? – Беззубцев огляделся по сторонам.

– Там, – махнул рукой Афоня, – за воротами наблюдает.

– И много стрельцов в отряде?

– Шестеро, не считая десятника.

– Вона как! – глаза Беззубцева загорелись азартом. – Сказываете, кони у них добрые?

Афоня кивнул, и расплылся в кривой улыбке.

– Айда к Мухе! – потер руки Беззубцев.

***

Ирина торопливо шагала по старой, едва заметной дороге. Справа от неё вилась лента реки, укрываемая склонившимися к воде ивами. Слева, поодаль, тянулись ряды деревянных домиков-ульев, напоминавших гигантские скворечники, а за ними – простирались поля.

Сколько там, кузнец говорил, до посада? Версты три? Еще бы понимать, что это будет в километрах…

Она беспокойно оглянулась назад, проверяя, нет ли погони, но дорога оставалась чистой – то ли Беззубцев так сильно увлекся трактирщицей, то ли Ярослав сумел-таки придумать подходящую легенду.

На всякий случай, она еще прибавила шаг. Главное – успеть добраться до местного начальника, а там она сумеет с ним договориться.

На какой-то краткий миг она все же колебалась, не лучше ли было остаться с Ярославом, однако, мысль о дальнейшем пребывании в обществе Беззубцева, представлялась совершенно невыносимой. Скорее она придушит его ночью на привале, чем будет терпеть дальше!

Зачем им вообще понадобилось ее похищать? Объяснения Беззубцева про безопасность ни разу ее не убедили. С чего вдруг Мухе и той безумной бабе заботиться о ней? Ясно, как день, что в Путивле за неё хорошо заплатят, а значит, она – пленница, хуже того – рабыня!

Ирина со злостью наподдала ногой камень. А всё из-за Ярика, с его идеей-фикс поиска креста и спасении Беззубцева!

Про то, что именно она была автором плана по его освобождению, она уже забыла.

Через несколько шагов дорога, вслед за рекой, делала поворот, и Ирина мысленно порадовалась тому, что ее уже не будет видно со стороны деревни.

Однако, открывшийся за поворотом вид, заставил её резко остановиться.

Дорога вела в сторону видневшегося вдалеке холма, на котором раскинулся частокол, огораживающий деревянные башенки и остроконечные крыши.

Справа и слева вдоль дороги, в нескольких десятках метров от неё, высились массивные, вколоченные в землю столбы и колья, со свисающими с них изуродованными человеческими телами.

Одни были подвешены за ноги, вниз головами, посиневшие и раздутые. Другие висели, словно мясные туши, подвешенные на вбитых в столбы железных крючьях, за ребра. Самыми жуткими выглядели тела, насаженные на колья, застывшие в мучительных, агонирующих позах.

Словно окаменев, Ирина не могла ни сдвинуться с места, ни отвести взгляд от открывшегося ей страшного зрелища.

Из оцепенения ее вывел вид троих всадников, скачущих навстречу по дороге.

Ирина попятилась, но было уже поздно – один из них заметил её, и привстал в стременах, на неё товарищам.

Развернувшись, она бросилась бежать. За спиной раздавались крики и топот копыт; в панике, она свернула к реке, надеясь, что деревья помогут ей укрыться от преследователей, а река сможет задержать их

Спасительные заросли и поблескивающая между ними речная гладь были уже совсем рядом, когда что-то просвистело в воздухе, и, одновременно, голени обожгло болью; она споткнулась и повалилась на землю, обдирая колени и локти.

Подняв голову, она в ужасе уставилась на окруживших её преследователей.

Трое всадников на вороных конях, в черных кафтанах и высоких шапках, отороченных мехом чернобурок, возвышались над ней, покачиваясь в седлах.

Ближайший из них сжимал в руке длинный кнут.

Лица его она не могла разглядеть из-за густой бороды и нависшей на глаза шапки.

– Кто такова? – у него был скрипучий и резкий голос.

От испуга Ирина не могла вымолвить не слова.

Всадник сделал едва уловимое движение рукой, и кнут щелкнул в воздухе у самого носа Ирины. – Отвечай, когда спрашивают!

– Ир… Ксения! – выпалила Ирина.

– Откуда будешь?

– Из М-москвы…

«Главное – не показывать им свой страх!»

– Далеко же забралась! – усмехнулся всадник. – Зачем в посад шла?

– К боярину, – Ирина старалась, чтобы голос не дрожал, – царскому дьяку…

– Ишь ты! – протянул всадник. – И чего ж тебе потребно от него, захухля деревенская? Боярин побирушек не жалует…

Второй всадник, здоровенный бровастый детина с покрытым оспинами лицом, при этих словах ухмыльнулся.

Неожиданно для себя, Ирина вспыхнула.

– Я не побирушка! Я – царевна Ксения, дочь царя Бориса Годунова!

– Вона что, – бородач нахмурился. – Кликуша…

Он тронул поводья, и конь двинулся на Ирину, заставив ее отступить.

– Ступай себе с Богом! – велел он. – Еще раз увижу в наших краях – на столбе окажешься!

– Но я говорю правду! – отчаянно выкрикнула Ирина, пятясь. – Я – царевна, меня похитили разбойники!

– Дай-ка, дядька Ферапонт, я из ней блажь повыбиваю, – вмешался рябой, доставая странного вида плеть с кистью в виде метлы на рукояти.

– Погодите-ка, – подал голос молчавший до сих пор третий всадник.

Он соскочил с коня и направился к Ирине.

– Разбойники, говоришь похитили? – протянул он, всматриваясь в ее лицо.

Смуглый, с кучерявыми волосами и гладко выбритым подбородком, этот человек напоминал цыгана. На левой щеке у него росла огромная бородавка с пучком черных жестких волос.

– Полно мешкать, Михайла Андреич, – бросил первый всадник. – На что тебе эта кликуша сдалась?

– Обожди, Ферапонт, – пробормотал тот, качая головой и почесывая подбородок. – Что-то есть в ней… Кабы волос подлиньше, да наряд побогаче…

– И ты туда же? – Ферапонт подъехал ближе. – Совсем со своей ворожбой головой тронулся? Виданое ли дело, чтобы царевны по деревням в лохмотьях, да со стрижеными волосами, как лярвы, бегали?

– А я мню, надобно ее все ж Андрею Василичу показать, – отвечал чернявый. – У него глаз наметаный. Заодно послушаем, что за дело у неё к нему. А коли выяснится, что девка – блаженная, – он ухмыльнулся, скользнув по Ирине оценивающим взглядом, – тогда и выбьем из неё, блажь-то.

Ферапонт покачал головой.

– Охота тебе на посмешище перед боярином выставляться?

Но чернявый лишь оскалил зубы в ухмылке. – Залазь, царевна, – сказал он, подводя к Ирине коня. – Поедем к боярину.

Ирина занесла ногу над стременем и замерла, скривившись от смеси омерзения и брезгливости.

На боку коня, привязанная к луке седла, висела отрубленная собачья голова, ощерившаяся мертвым оскалом.

***

– То есть как – ушла?!

Муха уставился на Ярослава немигающим взором и только подрагивающие усы выдавали скрытый гнев. – Куда ушла?

– В посад. – Ярослав пожал плечами. – Вы же сами говорили, что может идти на все четыре стороны – вот она и решилась.

Муха перевел взгляд на Беззубцева, с невозмутимым видом скрестившего руки на груди.

– Ну ладно, этот – блаженный, но ты-то Юшка, куда смотрел? Очередной бабе под юбку?! Я же говорил, чтобы были настороже!

– Знаешь что, – вызверился Беззубцев, – ты, дьяк, мною не больно-то командуй! Я – свободный атаман, и девок ваших краденых, будь они хоть трижды царевны, пасти не собираюсь!

– Свободный, говоришь? – сощурился Муха. – Давно ли на дыбе висел?

– Никак, грозить вздумал? – прошипел в ответ Беззубцев.

– Напомнить хочу! – огрызнулся Муха. – А то у тебя, гляжу, память совсем отшибло! Аль забыл, что поленица наказывала?

Беззубцев потемнел лицом. – Ты в наши с ней дела не лезь…

– Ладно, паны-атаманы, будет вам, – неожиданно вмешался Афанасий.

Он вглядывался в сторону корчмы, щуря единственный глаз. – Сначала дело, а за царевну опосля решить можно будет!

– И то верно! – процедил Беззубцев, не сводя с дьяка набыченного взгляда.

Муха, помедлив, кивнул.