Текст книги "Матрица Души (СИ)"

Автор книги: Павел Царев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

– Не суй свой склизкий панцирь не в своё дело, – донеслось к нему по узконаправленному каналу эфира.

– Конечно, конечно, – поспешно отступил назад Вэр. – Я понимаю, что эта проблема – сугубо внутреннее дело компьютерианцев. Но вряд ли Вы сумеете им помочь через энергетический барьер...

– Так снимите его!

– Конечно, конечно! Я обязательно его сниму, причём, заметьте, ничего не требуя взамен... Я лишь надеюсь, что в благодарность за мою услугу Вы отпустите мой отряд с почестями и будете в дальнейшем поддерживать с Империей добрососедские отноше-ния, естественно, в тайне от землян... Гм, да... Обидно для су-веренной планеты стыдится собственных склонностей и симпатий...

– Да замолчите Вы! Компьютеру нужен только покой!

– Разумеется.

– Когда же Вы освободите меня, и как?

– Немного терпения, мой бедный друг... А, вот удача!..

Вэр подпрыгнул от удовольствия, поглаживая маленькой клешнёй изогнувшиеся усы, в машинный зал два боевых робота втащили спеленатого сетью Стенка...

______________________________________________________________________

Луч второго бластера безнадёжно потускнел...

– Всё. Это – мартышкин труд, – устало опёршись о стену, тихо сказал Келвин. – Мы не прошли и половины пути, а два бластера пусты... По-моему, логичней будет приберечь заряды для наших врагов... Пра-вильно, Сказочник?

– С одним бластером много не навоюешь... Скорее всего, компьютерианцы рассчитывали на подобную нашу реакцию. Они ждали, пока мы сами себя обезоружим... Поэтому они и не торопились к нам на рандеву, – поздно догадался психолог.

– Что – так безысходно? А где твой брызжущий непоколебимой верой оптимизм?

– Брызжет... осколками непоколебимой, но хрупкой веры.

– Простите, что вмешиваюсь, – геолог по очереди заглянул под шле-мы своих товарищей, – но дайефрегм – такой редкий, к тому же, вышед-ший из промышленного применения камень, что я...

– Мы тебя, конечно, прощаем ... и даже восхищаемся тобой, – Келвин бережно взял свободную руку Пьера и сердечно прижал к своей груди. – Даже в предсмертную минуту ты остаёшься, прежде всего, профессионалом...

– Вы не так поняли, – Пьер обидчиво освободил свою руку. – У нас есть лазерная пушка!

– Какая пушка? – оживился Сказочник.

– Помните, Влад говорил нам о том, что если сжать в руках дайефрегм – камень начинает светиться?

– Ну и что?

– А то, что если дайефрегм таких размеров, как у меня, сдавить под прессом, то вдоль главной его оптической оси вылетит мощный энергетический луч... Здесь есть – пресс... Накачку фотонами можно производить бластером. От бластера можно запитать и на-сос пресса...

– Но такой пушкой невозможно управлять, – сдерживая в груди зарождающийся восторг, засомневался Келвин.

– Кристалл овальный. Его, наверное, легко можно подправлять молот-ком, – предложил Сказочник. – По крайней мере, это – реальный шанс справиться с дверью.

Келвин недоверчиво хмыкнул, но взялся за работу, потроша последний дееспособный бластер.

Когда приготовления были закончены и заработал насос, дверь неожиданно открылась сама за ней стояли два корнукрака, держа наизготовку бластеры. Дальше всё свершилось во мгновение ока... Келвин, буквально, успел лишь мигнуть... Потом он укоризненно по-качал головой:

– Ты слишком нервный, Сказочник... Ты так, с испугу, ударил мо-лотком по дайефрегму, что чуть было не разрезал лучом и нас вместе с ними...

Подойдя к трупам, капитан попытался из маленькой клешни од-ного из них вынуть бластер.

– Ах, что же – я?! Их бластеры всё равно неудобны для нас. Лучше мы подзарядим свои...

Пьер суетился вокруг пресса, Сказочник нагнулся за лежащим на полу бластером, когда у всех ошан в наушниках раздалось нас-мешливое пощёлкивание корнуэльца. Автоматически включившиеся лингофоны синхронно перевели:

– Ах, вы, глупые мягкотелые... Вы, наверное, радовались, что вам удалось так легко стать победителями? Напрасно, напрасно. Вы имели дело с нелинялыми новобранцами. Сейчас же перед вами – настоящий боец... Предупреждаю один раз – я буду бластером отрезать те час-ти ваших тел, которые хоть немного пошевелятся.

Стир оставался невидимым для замерших в неудобных позах землян. Ему хотелось помучить их хоть немного перед смертью, но необычный камень под прессом завладел его вниманием, и разбудил любопытство:

– Что это там у вас?

Пьер первым догадался, о чем спросил корнукрак:

– Это – дайефрегм.

– Почему он под прессом? Вы хотели расколоть его?

– Нет. Под давлением камень начинает светиться немыслимыми крас-ками. Он – очень дорогой камень. У нас, на Земле, такими камнями владеют лишь очень богатые люди. Мы хотели убедиться сами – стоит ли дайефрегм бешеных денег, которые за него платят.

– Ну и как?

– Стоит... Впрочем, вам, корнукракам, недоступно чувство красоты, тем более, такому солдафону, как ты...

– Но-но, – короткая вспышка бластера накалила шлем Пьера. По лицу геолога обильно полился пот – защита зеркала тоже имела свои пределы.

– Я не солдат, а испытуемый третьей ступени. Включи свой насос, только без резких движений.

Насос заработал на малых оборотах. Камень, действительно, засветился, переливаясь красками всевозможных тонов. Некоторое время – Стир молчал, пялясь на камень.

– Ещё ходят слухи, – морщась от боли в затёкшей ноге, проговорил Сказочник, – что узоры на дайефрегме предсказывают будущее.

– Ну, своё будущее я и так знаю, – небрежно повёл бластером в сто-рону Сказочника Стир.

– Будущее бывает неожиданным, – продолжал убеждать корнукрака Сказочник, держась из последних сил, чтобы не пошевелиться. – В узорах, например, я видел тебя ещё до того, как ты появился здесь. К сожалению, я не успел поднять бластер... А что случится с то-бой, когда компьютерианцы увидят твоё самоуправство? Ведь приказ убить нас отдали не они? – наугад брякнул Сказочник и понял, что попал в цель.

– Правда, что камень предсказывает будущее? – сомневаясь, спросил Стир, невольно делая шаг к прессу. – Что-то я ничего не разгляжу...

– Чтобы увидеть будущее, надо встать на пути главной оптичес-кой оси кристалла, – посоветовал Пьер, – и увеличить давление.

– Ну-ка, – Стир, щёлкнув боевой клешнёй, отшвырнул не успевшего увернуться ЭХа и проскрежетал:

– Давай, мягкотелый, добавляй давление...

– Мы его не обманули, – удовлетворённо заметил, разгибаясь, Сказоч-ник. – Именно в кристалле корнукрак увидел своё, пусть короткое, но будущее. Ждать других гостей мы не будем.

Впрочем, в планы ЭХ-16 не входило ждать и землян. Освободив две передних ноги он галопом помчался к Координатору. Люди, на мгновение оторопев, побежали за ним. Лишь Пьер чуть-чуть задержался, упаковывая чудо-камень в заплечный мешок.

______________________________________________________________________

Вэр вновь приблизился к РИ-10:

– Отдай мне мягкотелого. Он тебе – ни к чему, а мне он сгодится для ритуальной пытки.

– Возьми... Мы уже сканировали его внешний облик.

Пауковидный компьютерианец соскользнул со шлема землянина и побежал к одному из туннелей.

Вэр приказал двум солдатам отнести Стенка к месту дислокации своего отряда – у противоположной от пульта стены в углу, но сам не торопился уходить.

– Каково состояние Координатора? – заботливо спросил он.

– Есть некоторые отклонения от нормального функционирования. К сожалению, видимо, придется временно ограничить его дееспособность...

– Я Вас понимаю, – важно кивнул головой Вэр. – Командование корпу-сом безопасности должно находиться в надёжных клешнях...

РИ-10 опять надолго уставился на Вэра своими тусклыми фото-элементами.

– Ну погоди, старое электронное барахло, – вновь внутренне начал закипать кэпзен. – Недолго тебе осталось глазеть на меня.

– Если бы только дело сводилось к командованию корпусом без-опасности, – наконец снизошёл до ответа РИ-10.

– Ты ещё не знаешь, как это важно – командовать корпусом безопас-ности, а главное – иметь его, – злорадно подумал Вэр, отступая на-зад. Бойцы, грозные бойцы у РИ-10 были, причём – много. А вот те-лохранители, аналитики, диверсионные группы отсутствовали. Корнукрак давно заприметил эту слабость компьютерианцев.

Подойдя к мягкотелому, Вэр не спеша начал говорить:

– Твоё время пыток уже не за морями, но ещё не настало. Знаешь ли ты, что мы делаем мягкотелыми?

– Имею представление, – сквозь зубы процедил Стенк.

– Твоё представление – всего-навсего розовая иллюзия, далекая от настоящего понимания того, что тебе предстоит прочувствовать... Дорс, – обратился Вэр к любимчику отряда. – Повесели нас немного.

Стенк не стал разубеждать Вэра. Да. Его не пытали. Но он ви-дел пытку корнукраками истинного ошанина – своего названного отца. Лишь от одного этого Стенк едва не сошёл с ума...

Методичные, по настоящему подготовленные пытки, доставлявшие столь большое удовольствие корнукракам, не оставляли никаких шансов мученикам ни на умолчание, ни на спасение. Впрочем, был выход: кричать во всё горло, свято уверовав в ложь. Только ложь должна быть заготовлена заранее...

Палач-испытуемый второй ступени – деловито проверил ритуальные, надежные цепи, которыми вместо металлической сети опутали человека. Фасеточные глаза Дорса пришли в едва уловимое дви-жение, сразу приковавшее к себе внимание Стенка. Ошанин напрягся в ожидании пытки, но ничего не происходило минуту, две... И вдруг многочисленные отражения Стенка в различных фасетках заколе-бались, приобретая индивидуальную жизнь, закружились... Созна-ние пилота, потеряв привычные ориентиры, провалилось в эпи-центр многочисленных зловещих водоворотов и утонуло в пучи-не боли. Детские страхи, воспоминания, чувства, ещё не ожесточившиеся, не прикрытые панцирем житейского опыта, поднялись из глу-бин памяти к самым кончикам нервов, терзая Стенка субъективной реальностью...

Вот на него, больного, с высокой температурой, наваливаются те-нями липкие, кошмарные сновидения, сдавливая воспалённое, пересохшее горло. Нет сил встать и бежать... Проснувшись, в горячем полубреду мальчик напрасно зовёт из темноты мать... Его голос пугающе одиноко гуляет по пустой квартире...

А вот – мать, из-за спины которой Стенк со страхом наблюдает за жуткими, во плоти, корнукраками, ползущими на него с настав-ленными бластерами.

– Пригнись, – шепчет мать, зная повадку солдат корнукраков расчле-нять лучами людей в районе живота, и настойчиво пригибает голову Стенка к земле...

Вокруг – фонтаны крови, падающие части человеческих тел, пада-ющая мать... И вновь – одиночество, ужас, беспомощность и боль... нестерпимая боль потери...

Холод, голод, визжащие, обезумевшие крысы... Безнадёжная битва с ними... Впивающиеся в трепещущую от страха и отвращения плоть острые зубы...

Корабль истинных ошан... И другая планета мрака... Другие кошмары, ускользающие от лучей прожекторов и несущие смерть... Новые потери близких, добрых существ и новое бесконечное оди-ночество на пустующем корабле среди трупов...

Пальцы Стенка непроизвольно сжались в кулак, прижав палочку-выручалочку одним концом к ладони. Сквозь сплошную завесу боли прорвалась искра сознания... Её зажгло тёплое покалывание в ру-ке, а раздул страшный вой человека:

– Меня, – и Стенк захохотал безудержно, злобно, прямо в морду ино-планетной твари. – Вздумали напугать меня воспоминаниями? Жал-кие отребья, – он рванулся, но цепи удержали его на месте. Тогда пилот махнул головой, изо всех сил стукнув ею шлем палача. Глаза Дорса инстинктивно прыгнули вглубь глазниц и Стенк окончатель-но пришёл в себя:

– Скоты! Твари ползучие! Мне бы только добраться до вас...

Кэпзен уважал сильного противника. В другое время он бы обставил пытку этого мягкотелого согласно полному ритуалу. Но сейчас мягкотелый был очень нужен Вэру:

– Заткнись, панцирный перевертыш, и слушай меня внимательно... Сейчас тебе будет больно, гораздо больнее, чем в предыдущий раз... Дорс! Игловой пистолет!

Стенк почувствовал сильный укол в плечо. Пробитый скафандр тут же вновь загерметизировался.

– А в будущем тебе будет ещё больнее... У тебя – единственная возможность уцелеть. Видишь машину? Она – твоя. Садись на неё и уезжай... Спасайся, беги от нас! Спасайся, беги от нас!

Боль, действительно, заволокла сознание Стенка. Его обступи-ла стена бушевавшего вокруг огня... С него живьём сдирали шкуру, выжигали нутро... Инстинкт победил... Пилот рванулся из цепей и... обрёл свободу... Ярость переполняла человека:

– Тупые корнукраки! Вам не дано понять, что боль утоляется сла-достной местью!

Стенк в одно мгновение оказался на непонятной машине. Ка-ким-то чутьём технаря ему удалось сдвинуть ее с места, и он всем телом налёг на рычаг поворота... Но машина шла по прямой. Стенк дёрнул рычаг в другую сторону, потом – обратно... Машина, набирая скорость, по-прежнему, катила прямо... прямо к энергети-ческому экрану, удерживающему на месте АУ-5.

– РИ-10! Пленник вырвался от нас! Уничтожьте его! Он невменяем, – звучало в наушниках Стенка.

Закружились, засверкали лучи бластеров... Стенк спрыгнул с машины и побежал, петляя, падая, окатываясь в сторону и вновь поднимаясь.

Эфирный рёв освобождённого АУ-5 оглушил измотанного до предела Стенка. Воспользовавшись заминкой, которую вызвала атака мятежного исина на окружающих его охранников, ошанин скрылся в тени бокового туннеля...

Тем временем Вэр вызывал по спецканалу десант из космоса.

Глава 7.

Служба генетического контроля.

В который раз Василий Конин воспалёнными от бессонницы гла-зами пытливо взглянул на хронометр!

– Что они так долго делают на Компьютере? – в который раз капи-тан "Молнии" сотряс воздух риторическим вопросом!

В который раз он тяжело оперся о край пульта управления, опустив в ладони задумчиво голову.

Розу Блюм, на удивление, подобное однообразие не раздра-жало, ибо от этой сцены веяло не жалостливой беспомощностью, а мающейся в неведении силой. Майор вновь почувствовала к капи-тану прилив симпатии и восхищения. На её взгляд, Кониным нельзя было не восхищаться: обладая силой медведя, на вид – грузный, в действительности, в движениях – лёгкий до грациозности – он являлся одним из лучших представителей человеческого генофонда. Самые сложные задачи СГК Конин решал безукоризненно. Квадрат-ный подбородок немного портил его лицо, но в сочетании со стальными глазами подбородок подчёркивал твёрдость характера капи-тана.

Правда, на вкус Блюм, Конину не хватало здоровой доли жесто-кости – единственно в этом он проигрывал в ее глазах Крэйтону – незаменимому в непопулярных, но неизбежных акциях СГК человеку и её заместителю. Разумную жестокость Блюм воспринима-ла как естественную сторону человеческой жизни. Майор ненавидела всех слюнтявых интеллектуалов, беспрерывно спорящих на своих конференциях, в своих безопасных, уютных до слащавости кабинетах о благе человечества, тогда как необходимо было действовать, да-бы возлюбленное ими человечество не исчезло с арены Вселенной. Главное же действие – отделять зёрна от плевел – просто, невозможно без жестокости.

– Этих бы интеллектуалов определить в санитарную службу, – со злос-тью подумала Блюм. – Как, в большинстве своем, невинным людям, счи-тающим себя, довольно часто, героями, благодетелями человечества, объяснять без ожесточения, что они уже – не люди? Как будущей ма-тери без ожесточения объявлять, что она не имеет права на своего долгожданного ребёнка? Как без жестокости убивать закоренелых бунтовщиков – мутантов?.. Средневековый кинжал милосердия всё рав-но остаётся кинжалом, как его ни назови...

– Попробуем догадаться сами, Вася, что происходит с ошанами на Компьютере? – предложила Блюм.

Конин иронично взглянул на командира спецкоманды. Не смотря на её внешнюю привлекательность, он редко воспринимал Блюм, как женщину. И – не мудрено. Абсолютно спокойная, уравновешенная, рас-чётливая даже в мелочах – она больше напоминала ходячую статую в чёрном, зловещем мундире, андроида, чем живого человека.

– Попробуй, Роза, а я послушаю.

– Последнее сообщение от нашего агента мы получили шесть часов назад. Агент доложил о дозаправке "Ворона", погрузке на корабль контейнеров с неизвестным содержимым, и появлении чокну-того компьютерианца, который бластером выжег все внутренности звездолёта. Надо полагать, что этот компьютерианец – тер-рорист.

Захватив корабль с людьми, он выдвинул перед Координатором какие-то требования...

– Не сходится, Роза. Если компьютерианец – местный террорист, то для чего ему лететь на Компьютер? – Чтобы облегчить собственную поимку? Почему Координатор открыл по "Ворону" огонь? – Испугал-ся диверсии больше, чем дипломатического скандала?

– Хорошо... Тогда предположим, что это – инсценировка для нас с целью демонстрации непричастности Координатора к похищению земного звездолёта с людьми. Тогда – предполагаемая контрабанда в трюмах "Ворона" не сможет быть приписана официальным властям.

– Опять неувязочка. Предполагаемый террорист – контрабандист, по ло-гике должен бежать от Компьютера, а не лететь на планету. Кроме того, у Координатора нет приборов, способных обнаружить наше при-сутствие. Нас от него скрывают защитные экраны новейшей модифи-кации!

– А в момент реверсии из эфира?

– Схлопывание эфира от нашего корабля легко можно было принять за вторичную волну от "Ворона"!

– Но на "Вороне"' нас могли засечь?

Конин усмехнулся:

– Здесь я немного ошибся. На "Вороне" не только могли засечь нас – они почувствовали физически наше присутствие. Их должно было изрядно тряхнуть.

– Вот видишь, Вася, – торжествующе заключила Блюм. – Кто-то из людей проговорился компьютерианцам о нашем корабле, и они тут же решили застраховать себя от неприятностей: груз не государст-венный, а наш-де злоумышленники сбросили на планету.

Конин надолго задумался. Потом возразил:

– Но ракетная атака, по всей видимости, была настоящей... И на планете – не всё понятно. Вспышки бластеров свидетельствовали о серьёзном бое вокруг приземлившегося звездолёта ошан.

– Но ведь для нас, Вася, нужно очень постараться, чтобы все выгля-дело натурально!.. А, может быть, Координатор по ходу действия задуманной им пьесы решил заодно и захватить "Ворона"? Зем-ной корабль для компьютерианцев сам по себе представляет трофей огромной важности: космические технологии, новейшая информация о населённых планетах и путях к ним... Да мало ли? Координатор рвётся в космос. Упустить такой шанс для него было бы глупостью, А мы свой шанс, кажется, упустили... Если бы мы взяли всю команду "Ворона" на Утином Носе! – сожалея, вздохнула Блюм. – Повозились бы с компьютером, вскрыли бы его... Довольно часто удаётся взломать защиту без автоматического стирания пати... В крайнем случае – принудительное мозгосканирование экипажа.

– А вдруг они ничего не знают?

– Не верю. Ян Косман, забирая половину команды, не мог не поделиться с друзьями своими бредовыми идеями. Он, наверняка, агитировал, аргументировал...

– Но это было до его полёта в запретный для частных звездолетов Мёртвый пояс. Таким образом, если мы выпотрошим мозги этих ошан, то, в лучшем случае, узнаем лишь начальные коорди-наты авантюрной экспедиции, Роза.

– Мы перехватили сообщение Яна Космана экипажу "Ворона". Для нас оно – бессмысленно, но для Драма... Скажи правду, Вася: ты хочешь спасти своего друга?

Широкое добродушное лицо капитана перекосила гримаса за-старелой душевной боли:

– Сколько тебе раз повторять – он мне не друг... Я знал его всего три месяца... А в конце знакомства понял, что не знал его совершенно! Просто я тебе хотел напомнить, что полёт Яна Космана и компании в Мёртвом поясе продолжался субъективный год. Учитывая технические характеристики "Лебедя" – корабля Космана – эта экспедиция могла посетить семь платарных систем. Чистого хода "Лебедя" хватило бы на триста-четыреста светолет. Где гарантия, что нам удастся вычислить его маршрут?

А у Келвина Драма – доскональное знание мышления друга плюс интуиция, которую не снимет, никакое мозгосканирование... Мозгосканирование, вообще, годится только для того, чтобы про-верить уже известную или предполагаемую информацию!.. И ещё, если ты помнишь, то в Мертвый пояс полетело тринадцать че-ловек на современном, пусть, и торговом звездолёте. Вернулось же трое. Из, этих троих, по твоим словам, один умер от странно-го скоротечного рака, другой, кстати, тоже инфицированный, со-шёл с ума на Гекате и выбросился из окна седьмого этажа. Остался третий – Ян Косман. Но и он исчез в бескрайних джунглях планеты мутантов.

Теперь скажи – много ли найдётся смельчаков из СГК, кото-рые согласились бы пойти по следам этой экспедиции, практи-чески, вслепую, не имея в качестве подопытного материала "Ворона"?

Глаза Блюм сузились до маленьких щёлочек:

– Я пойду... То, о чём рассказывал сумасшедший Поуп, который, кстати, не выбросился из окна, а был убит лично мной, представ-ляет угрозу для всего человечества...

Конин молча проглотил показной фанатизм Блюм и спросил о главном:

– Угрозу для человечества? Ты – об античеловеке?

Роза презрительно фыркнула:

– Античеловек – не более, чем миф. Я говорю о флогенезе – новом ви-де рака, распространяющимся также легко, как космическая лихо-радка. Я сама видела тело поражённого раком Саливана – сплошной распад и отторжение тканей... организм, ведущий тотальное унич-тожение самого себя: гниющие, отваливающиеся куски мяса, повсе-местный тромбоз и кровоизлияния. Болеанализатор зашкаливало. Никакие наркотики не помогали. Даже невозможно было без опас-ности для жизни ввести несчастного в состояние наркоза...

Блюм замолчала, вспоминая, потом улыбнулась:

– Наверное, оно и к лучшему. Я от Саливана узнала больше, чем от Поупа. Стоило только ему пообещать роузслип из Альсании, и он говорил, не останавливаясь, два часа... Бедняга, не знал, что мы ему вводили этот наркотик еще за неделю до его откровений. Причём – безрезультатно.

Конин с ужасом посмотрел на Блюм:

– Боже! И это чудовище хотело, чтобы я с ней переспал! – мелькнула, поразившая его не хуже молнии, мысль. Но вслух он ровным голосом задал следующий вопрос:

– Что же рассказал перед смертью Саливан?

– А-а, – пренебрежительно махнула рукой Блюм. – Что может расска-зать дилетант, вышедший в первый раз в глубокий космос? К тому же – электронщик по профессии?.. – Всякую ерунду, не имеющую отно-шения к маршруту корабля. Единственное, действительно, ценное, что удалось извлечь из его сумбурного рассказа – некоторые подроб-ности высадок на планеты Мёртвого пояса, да зловещую повесть об эпидемии флогенеза, поразившей экипаж.

Вирус попал на корабль благодаря десанту из трёх человек, посланному Косманом к планете двойной звезды. Высадившиеся на разведочном боте ошане заинтересовались остатками высокоразвитой цивилизации. В руинах, механизмах, уцелевших спустя три миллиона лет после страшной болезни, уничтожившей целую расу – было нечто необычное, оригинальное, завораживающее. Талантливому лингвотехнику – Надежде Рэндом – быстро удалось найти ключ к бытовому языку вымершей расы альтонов.

Поразительным оказался, прежде всего, возраст этой цивилизации. Она в космической эре просуществовала двести тысяч лет – на сто пятьдесят тысяч лет меньше расы-долгожительницы – вериэгов. Но уровень культуру альтонов был несравним с уровнем культуры вериэгов. Вериэги, видимо, направили всю энергию на расширение своего жизненного пространства путём бесконечного захвата, скорее все-го, мирным путём различных планет. Альтоны же пошли путём интен-сификации своей культуры – своеобразный эквивалент развития ле-гендарных соуби. По утверждению Саливана – каждый квадратный метр планеты содержал в себе одухотворённую индивидуальность.

– Как это? – не понял Конин.

– Если б я знала! – поморщилась Блюм. – Во всём, кроме электроники, Саливан – настоящий болван... Впрочем, по отзывам учителя Саливана, и в электронике этот тип не блистал...

– Как же он попал в экспедицию? – удивился Конин.

– Я так предполагаю, что отбор людей в экспедицию вёлся тайно и в торопях... Отбирали не таланты, а тех, кого лично знали, и кто был под рукой. Саливан приходился двоюродным братом Надежде Рэндом.

Конин кончиками пальцев помассировал виски, припоминая:

– Лингвотехнику?

– Да, техничке... Так, вот, трое десантников пробыли на планете око-ло месяца. Заражение флогенезом произошло, скорее всего, во вре-мя посадки вследствие разгерметизации корпуса шаттла... Я так понимаю, отчасти, длинный срок пребывания десантников на Альте диктовался необходимостью условного карантина. Посчитав месяц достаточным сроком изоляции от остального экипажа, десантники вернулись с наиболее интересными находками на корабль.

Следующая планета жёлтого карлика оказалась сущим адом, хотя из космоса она выглядела очередным мирным кладбищем разумной жизни... Из тех же трёх десантников на корабль верну-лись двое, причём, один – в коме, с черепно-мозговой травмой. Уцелевший десантник в исступлении требовал немедленно покинуть Мёртвый пояс, называя планету под кораблём планетой призраков – живоглотов. Ничего от него не добившись, Ян Косман отправил де-сантника в лазарет к Поупу, а сам собрал оставшихся в живых членов экипажа. Их было девять – ещё двое лежали в лазарете, один пропал без вести на планете живоглотов, другой ещё ранее, в самом начале экспедиции погиб на рядовой планете Мёртвого пояса, кото-рую, как полагал Ян Косман, одна из безвестных цивилизаций исполь-зовала в опытах по селекции наиболее приспособленных форм жиз-ни, завезённых туда со всех концов Галактики.

На повестке собрания стоял единственный вопрос: цель экспедиции – нахождение цивилизации антилюдей – превратилась в не-реальную мечту. Анагизона хватало лишь на один поисковый пры-жок. Экипажу предстояло решить, что делать – вернуться в косми-ческую Ойкумену, отложив подготовку новой экспедиции на неопре-делённое время из-за финансовых трудностей (выбрасывать на рынок скопом найденные в Мёртвом поясе ценности было рискованно – это привлекло бы, к "Лебедю" внимание СГК), или, рискнув, вернуть-ся к планете альтонов.

Частично действующие механизмы неведомой цивилизации, уди-вительные технологии – всё подавало надежду на возможность выра-ботки анигизона прямо на экзотической планете. Рэндом тут же сослалась на расшифрованные ею тексты альтонов, в которых расска-зывалось о путешествиях между звёздами, показала схематические чертежи кораблей, запечатленные в одном из видеокристаллов, а по-том нашла на стереофото планеты альтонов предметы аналогичных форм.

Инженер по обслуживанию расплющивателя, кажется, Стром, рассмот-рев рисунки кораблей, выразил сомнение в том, что подобные конст-рукции вообще способны летать. В ответ Надежда Рэндом показала снимки, планеты живоглотов, вокруг которой продолжал кружить их звездолёт. На двух из них довольно явственно виднелись сооруже-ния, подобные кораблям альтонов, хотя и с более безумной, с точки зрения землян, для космических кораблей формой.

Лингвотехник напомнила содержание эфирных разговоров с де-сантниками до того, как вечером с ними оборвалась связь – по ос-таткам архитектуры вымершая цивилизация явно испытывала влияние альтонов. Война, разразившаяся в конце истории разумных аборигенов, не смогла стереть с поверхности планеты живоглотов непонятные системы "зеркал", неизвестные нигде более, как в цивилизации альтонов.

Тогда Стром сдержанно согласился на поиск кораблей живоглотов, но высказался в категоричной форме, что поскольку собран-ных в Мёртвом поясе сокровищ ему вполне достаточно для без-бедной жизни, то он собой рисковать не собирается.

В повторный десант вызвались Надежда Рэндом, ее брат Саливан и второй пилот Шен Лян. Возглавить десант собирался Ян Косман.

Планету предварительно исследовали всеми мыслимыми средства-ми. В ней не нашли, ничего необычного, кроме... Впрочем, это – "кроме" так шокировало Строма, что он переменил своё решение. Ян Косман остался на корабле.

– Ты знаешь, что это было? – быстро спросил Конин.

– Странный электромагнитный спектр... Саливан вспомнил, что Стром беспрерывно бубнил что-то о ?-мезонах – элементарных частицах, лишенных смысла существования во Вселенной...

– Спектр разложения ?-мезонов? Откуда они на планете?

– Невероятно?

– Да. Может быть, на планете живоглотов находится ключ к неизвест-ной нам ядерной энергетике?

– Не знаю... Но об этом, наверное, подумал и Стром.

– Хотя, вполне вероятно, что мезонное излучение – следы ядерной войны?

– Даже о ядерной войне трудно судить спустя три миллиона лет...

– Ах, да! Я забыл...

– Конечно, датировка очень приблизительна... По крайней мере, ес-ли и велись на планете ядерные войны, то у армий были ракеты с весьма специфической начинкой... Кроме того, странный электро-магнитный фон до сих пор продвигается по планете вслед за закатом солнца. Пик интенсивности аномального излучения всегда соответствовал полосе вечерних сумерек.

– Наверное, излучение послужило причиной прервавшейся связи ко-рабля с первыми десантниками...

– Василий, – укоризненно покачала головой Блюм. – Ты невыносим. Тебя всегда интересуют какие-то мелочи...

– Я хочу представить наиболее полно обстановку, в которой очу-тились ошане.

– Рассказывать дальше?

– Конечно!

– Не буду, – злорадно ухмыльнулась Блюм, чем-то напоминая акулу. Конин опешил:

– Это что – профессиональный садизм?

– Нет. Информация засекречена. Тебе разве не сообщили об этом в штабе ВКС?

– В штабе военно-космических сил адмирал Хосе Бланки сказал, что подробности нашей миссии я узнаю на "Молнии" от тебя, – Конин вспомнил свою короткую встречу с адмиралом, когда тот нерв-но осведомился, работал ли капитан раньше с майором Блюм и как он, вообще, относится к СГК? Теперь Конин начал понимать тон адмирала.

– Время для сообщения тебе подробностей еще не наступило.

– Подожди. Как же я буду вести корабль, не зная, какие опасности подстерегают нас в Мёртвом поясе?

– Во-первых, мы до Мёртвого пояса ещё не долетели. Во-вторых, об опасностях в космосе Саливан не упоминал, а опасности на планетах – забота спецгруппы. Тебе достаточно знать: латентный период флогенеза – два-три месяца. Совет санитарной службы постановил, что после нахождения планет альтонов и живоглотов "Ворона" с экипажем необходимо уничтожить. Мы же должны про-вести свой звездолёт при выходе из Мёртвого пояса по краю фотосферы звезды и второй раз – при входе в Ойкумену. Потом нам предстоит болтаться среди звёзд в течение полугода и лишь после этого при благополучных анализах на отсутствие вируса флогенеза в организмах людей, мы получим право на проведение обычного карантина в обычной космической станции над Гекатой...

– Почему – Геката?

– Потому что именно там наиболее надёжная и наиболее оснащённая санитарная служба.