Текст книги "Сказки уличного фонаря (СИ)"

Автор книги: Павел Лаптев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

Я сказал на бум:

– Чай.

– Индийский, грузинский? – тут же спросил Он.

– Краснодарский, – пошутил я.

Он мотнул головой и, к моему непрекращающемуся удивлению, открылась дверь и появилась девушка с набеленным лицом в кимоно, словно гейша, держащая поднос, на котором стоял глиняный чайник и два стаканчика. Она подошла и поставила поднос на столик возле дивана.

«Да! Кого только не увидишь на свете белом» – подумал я.

Человек поднялся, сел на диване и, передав мне стакан, сказал:

– На свете кроме видимой материи есть раз в десять больше невидимой, – Он взял свой стакан, отхлебнул и кивнул девушке, после чего та повернулась и пошла. И уже только сейчас я, посмотрев в её сторону, заметил на спине сложенные маленькие крылья.

Человек отхлебнул ещё и, посмотрев, как я наслаждаюсь действительно душистым чаем, сказал:

– Вот то-то и оно! Вам благодать даром даётся, а вы взять не можете её… какой кайф! – поставил стакан на поднос, руки поднял, потянулся, зевнул и лёг на диване, – Спина устаёт! – Ха! – выдохнул весело Он.

– Ха! – глупо выдохнул я.

– Когда Я людей по своему подобию создавал, – сказал Человек. – нужно было усилить остов. У Вас как со спиной? – спросил Он меня.

Я пожал плечами.

– Да… всяко. – вспоминал я и не мог вспомнить что-либо серьёзного.

– Растяжка и упражнения на мышечный корсет – пока весь рецепт. – посоветовал Человек, и меньше сидеть!..

– А до людей было шесть, то есть пять дней ведь. – вспоминал я писание.

Он снова поднялся, сел, взял с подноса свой стаканчик и вытащил из него стеклянный шарик.

– Мизинец во времени мочу, – сказал непонятно. – Вот это сингулярный шарик, – показал шарик. – Вселенная! Такой она была вначале времён. Хотя… и времени-то не было, ха!

– А потом? – заинтересовался я, разглядывая шарик.

– А потом, – Человек подбросил шарик вверх и тот взорвался фейерверком, рассыпав угасающие разноцветные огоньки, что я даже пригнулся от них. – Биг Бух! – воскликнул Он, провожая взглядом искры, – как у вас там назвали. И пошло расширение, да с ускорением! Всё реально!

– А что есть реальность? – начал философствовать я почему-то, хотя раньше за собой не замечал этого.

Он тяжело вздохнул и, кивнув на экран, сказал:

– Вот реальность – телевидение!

– Как это? – искал я логику.

– Реальность субъективна! – ответил Человек. – Объективной реальности нет. То, на что Вы влияете и есть реальность. Вот я щёлкаю каналами и влияю на программы… А Вы со мной ведете странную беседу, значит на Меня влияете и значит я…

– Реальный. – вывел я, и о земном тут же, – Реально женщине избавиться от лишнего веса?

– Можно.

– Как?

– Не есть. Ха! – усмехнулся Он.

– Так и знал… – показал я обиду.

– Ладно, шутка! – улыбнулся Человек. – Сложное создание… Уж, как я мучался с ней – и так и сяк! Женщина создана из всего прекрасного, что было в Эдемском саду… Эти дивные благоухающие цветы, порхающие бабочки с разноцветными крыльями и солнце, и тепло – вечная весна… – Он умиленно улыбался, – Я уже потом мужика Адама от неё сотворил, женщине в помощь. – он присмотрелся ко мне, – Вот вроде Вас… А… А лишний вес… Можно вот зерно горчичное попробовать…

Я кивнул, хотя так и не понял, как с помощью горчицы можно похудеть.

Как-то мимолётно я предположил, что если это сон в корабле, то наверняка бородатый пилот уже давно меня ждёт на той стороне, и всю прелесть полета через дыру я пропустил. Если это не сон, тогда – что же это? Галлюцинации? Или – реальность? И я спросил Человека, уже думая о своей физической и умственной безопасности:

– Я могу вернуться на… Землю?

– И да, и нет! – ответил двусмысленно Человек.

– Как это? – уже испугался я.

– По законам не можешь, а по моей воле можешь.

– А разве не Вы законы устанавливали?

– Вот я и говорю, что Я выше законов. Ведь и люди там, на Земле могут быть выше законов. Всё написано, как это сделать, а мало кто хочет. Вот и лежу один… Скукота… Да ещё посылаю вам безуспешно информацию для вас в реликтовом излучении. Двоичный код по-вашему, горячие и холодные точки, а! – Он рукой на меня махнул презрительно, – Слава мне, что хоть до цифровых технологий дошло человечество! – сказал теперь торжественно Человек.

– На каком языке эта реликтовая информация? – показывал я заинтересованность – а вдруг поймаю эту реликтовую информацию.

– А мы на каком разговариваем? – Он тут же задал вопрос.

– На русском. – только сейчас додумал я.

– Ну вот. Как обычно. Человечество знает все ответы на все вопросы, а всё ищет, ищет чего-то…

– Значит, я… пойду? – я поставил стакан на поднос и встал, не ведая куда идти.

– Валяй, – Он щелкал на пульте по каналам телевизора.

– А как? – ждал я ответа.

Он остановился на канале про животных и задумался вслух:

– Как?

– Да. – ждал я.

– Лети, лети! – быстро сказал Человек, глубоко вздохнул, набрав воздуха, и дунул на меня.

Я почувствовал холод во всем теле, в глазах потемнело, и осознание действительности покинуло меня. Теперь уже я точно провалился в какой-то сон.

Очнулся я в своей капсуле – вокруг, за иллюминатором, как и положено космосу была темнота с ровными дырками звёзд. И движение капсулы обычное, реактивное. И – я присмотрелся – едва видимый корабль рядом по курсу, чуть правее…

– Быстро ты! – радостно крикнул пилот, открыв люк капсулы через четверть часа.

– Насколько быстро? – спросил я, прикидывая время нахождения внутри дыры.

– Доли секунды! Мы даже позднее тебя прибыли.

– Доли се…? – открыл я рот.

– Ага. Вылазь! – позвал пилот и помог мне выбраться. – Не понимаю я вас, туристов, – закрыл люк, – Миг – и куча рублей на космический ветер.

– А сколько адреналина! – начал оправдываться я.

– Ага! – посмеялся он на мои слова, – А я, наоборот, за него деньги получаю.

– Кому – как… Это ваш космический хлеб. – сказал я тоже, засмеявшись, – С земным маслом…

Я никогда не привыкну к виду Земли из космоса, как говорили раньше. Это зрелище всегда вызывает у меня восторг и ещё с юности романтические чувства. Родная, своя, беззащитная – она словно женщина – Земля, такая круглая и толстая…

– Ну как? – первое что услышал я от Маи в офисе турагенства, когда открыл его дверь. Девушка была уже в розовом платье и распущенными вьющимися волосами, понравившись мне ещё больше. Её красивое полное лицо, словно луна светилось от радости.

– Здорово! – сказал я.

– Здорово? – повторила она.

Я прошёл и сел напротив, снова заметив на столе рецепт похудения. Показав на него рукой, сказал:

– Я привёз из турполёта замечательный рецепт для похудения, хотите?

– А я разве толстая? – обиделась Мая.

– Ну… – замялся я, – Я… вообще, так сказать…

– И!

– Горчица! – выпалил я.

– Горчица?

– Нужно есть всё с горчицей, тогда – ничего есть не захочется.

Мая какое-то время смотрела на меня вопросительно, потом засмеялась.

– Хорошая шутка! – сказала она.

– А раз женщины созданы из всего прекрасного, что есть на свете!.. – вспоминал я слова Человека из чёрной дыры.

– Да? – смеялась она.

– Из солнца, цветов и бабочек…

– Из бабочек?!

– Ага! – засмеялся и я, – Следовательно, Вам эти рецепты не нужны, – сказал я уже более серьёзно, смотря в её прекрасные глаза, и решился, – Так, значит, что Вы делаете скучными апрельскими вечерами?..

ШАРИК

Никто не знал откуда он взялся. Просто в один день появился в одном дворе микрорайона тощий и облезлый, обнюхивая и пугая прохожих. Кто придумал назвать этой простой кличкой, тоже не известно. Скорее всего, ребятишки, которые сразу же подружились с ним и начали играть.

Постсоветские годы разобщили граждан, прежде проводивших время вместе. Будни и праздники соседи проводили на лавочках во дворе, мужики играли в домино и втихую от жён выпивали портвейн, женщины лузгали семечки и обсуждали сериал о рабыне Изауре. Ныне же редко кто выходил во двор просто так, разве что одинокий пенсионер какой. Да какая-нибудь мамаша прогуляться с малышом.

Шарик стал неким объединяющим началом во дворе. С его появлением двор начал оживать, лавочки стали заполняться, мусор под ногами увеличиваться. Может быть люди в доброй ласковой собаке, по самому определению которая не должна быть доброй, увидели себя и осознали, что и они могут быть отзывчивыми. Что простота, непосредственность это – не стыдно.

Шарик по теплу спал прямо на траве или даже на песке, вытягивавя лапы. Одна девочка даже сказала, что он «ухом спит». А к зиме собаке сделали под берёзой конуру из картонной коробки.

Шарик стал узнавать всех жителей двора, радостно виляя хвостом при их появлении и лаял на незнакомые лица, на пролетавшие самолёты, подпевал охранным сигнализациям автомобилей. И его это пение стало досаждать граждан по ночам. Каждую ночь люди просыпались от собачьего воя, который был сильнее сигнала машины. Можно сказать, что Шарику нравилось петь и быть услышанным. Более того, рано утром он весело облаивал дворников и скулил на окна и балконы, выпрашивая завтрак.

Шарик даже понимал человеческую речь, потому что когда одна пожилая женщина его пожурила за то, что он не даёт спать по ночам, Шарик даже сначала обиделся и целый день лежал под берёзой, не на кого не обращая внимания. Но по ночам он стал вести себя намного тише.

В начале августа во двор прибыли строители, приехало множество разной техники – тракторы, бульдозеры, «КАМАЗы». Рабочие стали рыть землю, ломать бордюры. Среди них суетился низенький человек в костюме с галстуком, но в джинсах и огромных сандалиях на босу ногу. Это был депутат местного собрания. В одной руке его была прозрачная папка с документами, другой он махал и показывал рабочим в разных направлениях. Порисовавшись так пару часов во дворе, он пошёл по квартирам.

– Здравствуйте, – приветствовал депутат хозяек и хозяев, открывавших ему дверь. – Я ваш депутат, вот мой телефон и номер кабинета, – совал визитку и приписывал себе несуществующую заслугу по реконструкции двора. – Я добился проведения реконструкции вашего двора, которая ныне и проводится. Скоро выборы и я хотел бы продолжить свою деятельность на поприще депутата.

Кто-то шутки ради напечатал предвыборные листовки, в которых была фотография Шарика и расклеял на столбах. В листовках было написано, что собака Шарик ни кто иной, как кандидат в депутаты. Жители двора смеялись, читая листовки, но депутату было не до смеха. Он решил извести популярного конкурента. Одной из ночей депутат подкрался к спящей собаке и ударил её палкой. Шарик вскочил, взвизгнул и укусил депутата за штаны. Депутат тоже от этого завизжал и убежал со двора. Жители всего этого действа не видели, только проснулись от шума. А утром увидели хромающего Шарика.

Депутата после этого не видели. Стройка закончилась, и нога у пса зажила. Жизнь во дворе вернулась к своей первозданной тишине.

Настал день выборов. В списках кандидатов тот депутат уже не значился, наверно снял свою кандидатуру. А некоторые жители двора, те, кто пошёл на выборы, ради смеха приписали в бюллетенях имя Шарика и поставили против него галочку. На следующий день на столбах во дворе появились шуточные листовки, что пёс кандидат победил на выборах в депутаты. Жаль, что во всей стране нет такого скрепляющего её начала, каким был в этом дворе добрый пёс Шарик.

ЩЕРБЕТ

Хорошо летом в деревне. Потому что каникулы. Бабушке родители привезут на пару недель, сами уедут и гуляй себе вдоволь, купайся на озере, никто не следит. Ничьего глаза нет. Друг белобрысый до того, что и волос не заметно по кличке Лысый всегда рядом. Он и в обиду не даст местным парням и прыгать с тарзанки научит, папирос стыбрит у отца и таким словам научит, каких в городе и не слыхивали.

– Вали, вали! – крикнул Лысый Саньке, то есть давай, прыгай, не бойся, когда тот залез на дерево у озера и уже за верёвку рукой взялся.

Санька закрыл глаза, потом открыл, посмотрел вниз и не решился.

– Ссаный! – орал с воды Лысый и хохотал.

У Саньки ноги как ватные, сам весь вспотел.

– Сейчас, погодь, прыгну! – голосил Санька.

– Ха, не прыгнешь, духу не хватит, – крикнул Лысый и нырнул.

Санька потоптался на суку и слез на землю. Потом зашёл в воду и поплыл к вынырнувшему приятелю.

– Чего вы городские все чахлые, всего боитесь, – иронично сказал Лысый.

Обиженный и на себя и на приятеля Санька ничего не ответил.

– Не надо ничего и никого бояться, – учил Лысый. – Если надо – прыгай, надо – убей! Зырь! – крикнул он, забрался на дерево, прыгнул и минуты на две скрылся под водой.

Санька даже подумал, что утонул Лысый. А тот вынырнул из воды и показал, даже не одному Саньке, а всему миру неприличный жест.

– Во как! – крикнул.

На берегу они вдоволь наелись санькиного щербета, который родители оставили и пошли в деревню. Когда проходили возле дома деда Мити, увидели его на лавочке. Дед что-то чертил калошей на песке.

– Прикинь, – тихо сказал Лысый. – Дед Митя этот дурак, ну чокнутый, – и покутил пальцем у виска. – Раньше он был нормальный, а потом свихнулся на старости, – и громко деда Митю приветствовал, – Здорово, дед Мить!

Тот улыбнулся в седую бороду и что-то промычал.

Ребята сели рядом на лавку и Лысый спросил:

– Щербет будешь, дед Мить?

Тот радостно кивнул головой.

– Давай, угостим деда, – сказал Лысый Саньке.

Санька достал из кармана пакет с оставшимся кусочком щербета и передал Лысому.

– Гляди, какой уссывон, – весело сказал Лысый, достал щербет, встал, нашёл на земле куриный помёт, обмазал им кусок и дал деду Мите. Дед и в чём не бывало начал щербет облизывать.

– Зачем ты ему дал это? – спросил Санька, которому было и смешно и как-то не по себе.

Лысый отмахнулся.

– Вкусно, дедушк? – спросил он деда.

– Сладко, – невнятно ответил дед и проглотил щербет.

– Ещё будешь? – весело спросил Лысый.

– Не надо, – пытался остановить его Санька.

– Чего не надо, – ответил зло Лысый, – Что ты всего боишься?

Он снова намазал помётом оставшийся кусок щербета и дал деду.

– Сладко, – сказал, прожёвывая щербет, дед.

Странное чувство возникло у Саньки, что рядом с ними, кто сидит на лавочке, есть ещё кто-то и пристально за всеми наблюдает. Он обернулся, встал, вокруг себя развернулся, но никого не обнаружил. Ему было неуютно в этой компании, он встал и пошёл домой.

– Ну, иди, иди, трус! – крикнул вслед Лысый.

Вечером, когда он пришёл домой и вошёл в полутьме света из кухни в переднюю комнату, то даже вздрогнул. Так ему показалось, что на месте большой иконы в углу стоял кто-то, похожий на деда Митю и зло смотрел на Саньку.

Когда Санька лёг спать, то долго не мог уснуть, всё ворочался на вкусно пахнущей набитой сеном подушке. Вроде ничего не болело, а было неуютно, неудобно, нехорошо. И ему, мальчишке, всегда любое дело перевёртываемому на юмор и смех, стало жалко деда Митю. Стало жалко, потому что он представил на его месте себя.

На следующий день, Санька сразу же побежал к деду Мите. Тот сидел на лавочке возле своего дома, смотрел вниз и опять рисовал ногой на песке.

– Дед Мить, – сказал тихо Санька, медленно подошёл и сел на лавку рядом с ним.

Дед Митя мотнул головой, потом промычал что-то в бороду.

– Прости меня, дед Мить, – сказал Санька и почувствовал, как с этими словами у него навернулись слёзы, и со слезами стало как-то хорошо, тепло в груди.

Дед Митя посмотрел на мальчика и пожал плечами.

– Я не трус, я не трус, – сказал мальчик.

Дед Митя неумело улыбнулся, обнял мальчика и спросил картавя:

– Щербет есть?

Санька покачал головой.

– Жалко, – сказал дед Митя.

– Жалко, – сказал Санька. – Но я куплю, в сельпо сбегаю и куплю сегодня. Ладно, дед Мить?

Дед Митя ничего не сказал, а показал кривым пальцем на небо. Там утреннюю синеву быстро застелило облако, похожее на кусок щербета.

– Там сладко, – тыкал пальцем вверх, – Там хорошо.

Упали несколько дождевых капель.

– Дождик начинается, я пойду уж, – сказал Санька и пошёл к дому.

Ливень был тёплый, ласкающий. Прогремел гром. Санька быстро стал сырым, домой идти передумал и свернул на озеро. Там он разделся, влез на дерево и, сразу, ни о чём не думая прыгнул на тарзанке в воду. Он вынырнул под громовой раскат из воды, словно заново родившийся, радость охватило всё его существо, он смеялся и плакал одновременно.

– Духу не хватит, хватит вот! Хватит! – крикнул он невидимому другу и полез на дерево прыгать ещё.

Дождь шёл ещё долго, а когда закончился, в небе за озером развернулась радуга.