Текст книги "Гитлер идет на Восток (1941-1943)"

Автор книги: Пауль Карель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 53 страниц)

Утром 2 августа 3-я танковая дивизия осуществила бросок к Икитуктуну1 силами боевой группы фон Либенштейна, в то время как группа Папе создала плацдарм в районе Прегатное. 40-й танковый корпус Гейра фон Швеппенбурга и справа от него 3-й танковый корпус генерала фон Макензена сражались уже в Азии.

Как бы вдобавок к смелой переправе через Маныч и открытию ворот Кавказа, 23-я танковая дивизия из Баден-Вюртемберга тоже провела весьма успешную операцию. Танкисты стерли с лица земли мощную и хитро расставленную советскую ловушку, которая серьезным образом угрожала флангу немцев, при этом никто даже не подозревал об опасности.

У переправы через Сал возле Мартыновки на хорошо замаскированных позициях Тимошенко расположил целый механизированный корпус с множеством танков.

Генерал-майор Мак продвигался позади 3-й танковой дивизии со своим усиленным 23-м мотоциклетным батальоном к Мартыновке, которую, по сведениям немецкой воздушной разведки, обороняло "незначительное подразделение противника".

Мак начал штурм в тот самый момент, когда русский корпус выдвигался на позиции. Мак тотчас же осознал угрозу. Он связал противника фронтальной атакой, окружил его смелым маневром 201-го танкового полка из боевой группы Бурмайстера и ранним утром 28 июля ударил в тыл оказавшимся совершенно застигнутыми врасплох русским.

В танковой дуэли, где смешалась русская и немецкая техника, огонь часто велся на предельно короткой дальности – 20 или 30 метров. T-34 противника были подбиты, а его противотанковые пушки уничтожены. Только одна 9-я рота 201-го танкового полка – первая немецкая часть, ворвавшаясь в Мартыновку, – записала на свой счет двенадцать T-34 и шесть T-70, а также несколько противотанковых и пехотных орудий. Капитан Фриц Фехнер вывел из строя несколько T-34 с помощью "липких бомб"1.

Танковый бой под Мартыновкой стал первой за долгое время операцией, в которой немцы, благодаря умелому тактическому руководству и лучшей подготовке к ведению танковых сражений смогли разгромить крупное советское соединение. Всего было подбито семьдесят семь вражеских танков, а также захвачено большое количество орудий. Пока гренадеры и танкисты 3-й танковой дивизии преследовали отступавшего вдоль Маныча неприятеля, продвигаясь по Калмыцкой степи в 50-градусную жару мимо мирно пасущихся вдалеке стад и отар, мимо любопытных одно– и двугорбых верблюдов, Гитлер находился в душном бункере в украинской ставке под Винницей и разглядывал большую оперативную карту. Генерал Йодль делал доклад.

Однако темой обсуждения служила не успешная операция на Маныче, о которой сообщалось в коммюнике главного командования, а крайне неприятная ситуация, в которой оказалась 6-я армия в излучине Дона.

Надо сказать, что ударные войска генерала Паулюса вышли к Дону на северном и на южном фланге, но плацдарм в районе Калача, контролировавший узкую полосу земли между Доном и Волгой, не только находился в руках противника, более того, использовался им в качестве трамплина для контрудара.

Генерал-лейтенант Гордов, командующий советским Сталинградским фронтом, уже вывел четыре армии – 21, 62, 63 и 64-ю, – а также две находящиеся в процессе формирования танковые армии – 1 и 4-ю – на позиции перед немецкой 6-й армией.

Советская 4-я танковая армия начала окружать 14-й танковый корпус Паулюса. В то время как 51-й армейский корпус генерала фон Зейдлиц-Курцбаха уже находился в серьезной опасности. Всю 6-ю армию начал постепенно охватывать паралич, вызываемый нехваткой топлива и боеприпасов.

Решение Гитлера об одновременном наступлении на Кавказ и на Сталинград означало также и разделение снабжения. А поскольку войскам на юге приходилось преодолевать большие расстояния, начальник главного управления тыла Главного штаба сухопутных войск, генерал Вагнер, отдал приоритет в снабжении горючим Кавказскому фронту. Многие механизированные колонны тылового обеспечения, изначально предназначавшиеся для 6-й армии, были переадресованы на юг.

К 31 июля Гитлер стал наконец осознавать, что его оптимизм ни на чем не основан. Он больше не мог закрывать глаза на тот факт, что сил 6-й армии, да еще испытывавшей острую нехватку снабжения, совершенно недостаточно для взятия Сталинграда в условиях сильного советского противодействия.

Таким образом, в тот день он вновь изменил свой план. 4-я танковая армия – хотя и без 40-го танкового корпуса – снималась с Кавказского фронта, переходила в распоряжение группы армий "B" и выдвигалась в район Дона на северо-восток, чтобы нанести удар во фланг советским армиям у Калача, перед Сталинградом.

Идея была хороша, но время упущено. Переброска 4-й танковой армии ничего не меняла в том, что касается рассеивания сил. Части, которые Гитлер забирал у группы армий "A", просто ослабляли ударную мощь ее наступления на Кавказ, что же касается усиления группы армий "B", подкрепления были слишком малочисленными и прибыли чересчур поздно, чтобы обеспечить быстрый захват Сталинграда. Одинаковые по силе группы армий двигались в разных направлениях, под прямым углом друг к другу, к целям, расположенным очень и очень далеко одна от другой. Самая острая проблема – проблема снабжения стала совершенно неразрешимой из-за того, что вся операция в целом не имела четко определенного направления главного удара.

Германское Верховное командование загнало себя в безнадежную ситуацию и само сделало себя заложником воли противника. В районе Сталинграда Советы уже диктовали время и место сражения.

Согласно директиве фюрера, 31 июля операции "Эдельвейс" на Кавказском фронте предстояло вступить во вторую стадию – захват побережья Черного моря. Группе армий "A" надлежало использовать свои подвижные части, сейчас группировавшиеся под командованием 1-й танковой армии, для наступления в направлении Армавира и Майкопа. Другие формирования группы армий армейская боевая группа Руоффа силами 57-го танкового корпуса генерала Кирхнера – должны были наступать через Новороссийск и Туапсе вдоль побережья к Батуми. Немецким и румынским горным дивизиям 49-го горнострелкового корпуса генерала Конрада отводился левый фланг, где они должны были через высокогорные перевалы Кавказских гор обойти с фланга Туапсе и Сухуми.

Сначала все шло в соответствии с планом, причем с необыкновенной точностью. В день, когда фюрер издал свою директиву, 3 и 57-й танковые корпуса также осуществили большие броские в направлении Кавказа. В тот же вечер генерал фон Макензен силами 13-й танковой дивизии, недавно переданной под его командование, взял Сальск. Проложив себе путь через несколько противотанковых рвов, дивизия 6 августа захватила Курганную на Лабе, тогда как 16-я моторизованная дивизия овладела Лабинском.

Вечером 9 августа 13-я танковая дивизия генерал-майора Герра штурмовала нефтедобывающий город Майкоп – административный центр в огромном регионе, где находились нефтяные месторождения. На летном поле немцы нашли пятьдесят самолетов в рабочем состоянии. Танки нефтехранилища, однако же, были уничтожены, а сам завод не мог начать работу из-за того, что русские вывезли все основное оборудование.

Продвинулись также 49-й горнострелковый и 5-й армейский корпуса, которые форсировали Дон восточнее Ростова. К 13 августа дивизии овладели Краснодаром и форсировали Кубань.

Аналогичным образом успешно развивалось наступление 57-го танкового корпуса. После стремительного броска на юг через Кубанскую степь танковая боевая группа Гилля из состава мотопехотной дивизии СС "Викинг" и следовавшие за ней боевые группы "Нордланд" и "Германия" развернулись на северном берегу Кубани. Танковая группа Гилля перешла реку, а группа под командованием фон Шольтца переправилась в районе Кропоткина и быстро создала плацдарм, таким образом очищая дорогу к южному берегу Кубани армейской боевой группе Руоффа.

Затем дивизия "Викинг" повернула на юго-запад, в направлении Туапсе, возглавляя 57-й танковый корпус. Действовавшие в составе дивизии "Викинг" под началом генерала войск СС Феликса Штайнера добровольцы из скандинавских стран, прибалтийских республик и Германии овладели северо-западной и юго-западной частью майкопских нефтяных месторождений.

На протяжении первых нескольких дней августа 1942 г. подвижные соединения группы армий "A" стремительно наступали по всему фронту через р. Кубань и калмыцкие степи, с тем чтобы, вступив в полное боевое соприкосновение с ведущими гибкую оборону и откатывающимися назад русскими дивизиями в предгорьях Кавказа, не позволить противнику улизнуть в горы и создать там новую линию обороны.

Связист Отто Теннинг, ехавший в бронемашине разведки головного батальона 3-й танковой дивизии, рассказал автору данной книги: "Следующим местом, к которому мы подходили, был Сальск. Мы получили приказ, по мере дальнейшего нашего продвижения по Калмыцкой степи, не стрелять по самолетам противника. Так русские не смогли бы понять, где находятся наши передовые части, поскольку из-за туч пыли, поднятых техникой, не представлялось возможным с воздуха отличить, кто внизу – свои или чужие. Меня с моей машиной придали 1-й роте, и я вместе с унтер-офицером Гольдбергом вел разведку. Мы осторожно приближались к маленькой деревушке, когда командир дозора заметил что-то подозрительное и сообщил по рации: "На окраине деревни стоят вражеские танки". К нашему удивлению, как потом выяснилось, то, что мы приняли за танки, было на самом деле верблюдами. Мы долго смеялись. Начиная с того момента верблюды и дромадеры не были для нас диковинкой. Наши тыловики успешно использовали этих надежных животных".

3 августа передовые части 3-й танковой дивизии вышли к городу Ворошиловску. Русские войска в городе оказались застигнутыми врасплох, и после непродолжительных перестрелок около 16.00 немцы овладели Ворошиловском. Контратака русских при поддержке танков и кавалерии была отбита.

Наступление продолжалось. Солдаты полка "Бранденбург" шли в первых колоннах, всегда готовые к выполнению специальных заданий. Горные румынские части также действовали в составе 3-й танковой дивизии. Местное кавказское население встречало немцев радушно и воспринимало как освободителей.

Нельзя не признать того очевидного факта, что целые племена и селения охотно и даже против желания германского Верховного командования выражали желание сражаться против Красной Армии. Эти свободолюбивые народы верили, что для них настал час национальной независимости. Сталинский гнев, настигший их позднее, был страшен: все эти племена были вывезены из родных мест и насильственно переселены в Сибирь.

Чем быстрее немцы продвигались к Кавказу, тем очевиднее становилось, что русские продолжают отступать, не неся крупных потерь в живой силе и технике. Немцы захватывали все больше и больше территории, но им никак не удавалось нанести противнику большого урона, не говоря уж о том, чтобы уничтожить его. Несколько перевернутых подвод, несколько конских трупов вот и все, что находили немцы по ходу своего наступления.

Чтобы прикрыть все больше вытягивающийся восточный фланг наступления на Кавказ, командование развернуло широким фронтом 111 и 370-ю пехотные дивизии 52-го армейского корпуса генерала Отта в направлении Каспия. Элиста, единственный крупный город в Калмыцкой степи, пал 12 августа.

Тем временем 3 и 23-я танковые дивизии продолжали продвижение в южном направлении. Выжженной лежала Калмыцкая степь под палящими лучами солнца. Столбик термометра достигал 55-градусной отметки. Далеко-далеко, на фоне ясного синего неба солдаты видели огромное облако. Облако не двигалось. И завтра, и послезавтра, и еще через день оно все так же оставалось на месте. Это было не облако, это была гора Эльбрус высотой 5600 метров. Со своими ледниками и вечным снеговым покровом – крупнейший горный массив Кавказа. – Сколько километров мы прошли сегодня? – спросил командир 421-го пехотного полка полковник Рейнгардт своего адъютанта. Обер-лейтенант Болль посмотрел в карту, на которой отмечались маршруты продвижения 125-й и следовавшей за ней 198-й пехотных дивизий из состава 5-го корпуса. Болль замерил расстояние:

– Шестьдесят пять километров, господин полковник.

Шестьдесят пять километров. Такое расстояние сегодня прошагала пехота. Под жарким небом, через лишенную и деревца Кубанскую степь. На марше колонны окутывали густые облака серо-коричневой пыли. Только головы всадников торчали из нее. Чем дальше на юг они продвигались, тем все менее прочной становилась связь между отдельными полками. Только видные издалека шлейфы пыли говорили о том, что где-то там справа или слева другие колонны точно так же продвигаются к югу. В тени командирской машины Рейнгардт просмотрел карты.

– Совершенный кошмар такие расстояния, – посетовал адъютант.

Рейнгардт кивнул. Его палец заскользил по карте в направлении Калмыцкой степи.

– Танкистам Клейста ничуть не легче.

Им и правда было ничуть не легче. 10 августа 40-й танковый корпус, со 2 августа действовавший в составе 1-й танковой армии, силами 3 и 23-й танковых дивизий взял Пятигорск и Минеральные Воды, таким образом, вышел к подножью гор Кавказа. Последним крупным препятствием на пути немецкого наступления оставалась река Терек. Удастся ли форсировать ее, а затем, пройдя Осетинской и Грузинской военными дорогами, овладеть горными перевалами?

Тем временем 3 и 57-й танковые корпуса в центре фронта продвигались в духоте и пыли с Дона в нефтяной район Майкопа, стремясь перехватить отступавшего противника. Полковник Рейнгардт ткнул пальцем в карту там, где находился Краснодар:

– Вот наша цель. – Затем он указал на Майкоп: – А вот сюда должен выйти Клейст. А потом посмотрим, что мы соберем в этих котлах, созданных нашей 17-й армией и 1-й танковой армией Клейста.

Адъютант кивнул:

– План хороший, господин полковник. Но я чувствую, русские не собираются делать нам одолжение – сидеть и ждать, пока мы захлопнем западню.

Рейнгардт отдал карту Боллю.

– Посмотрим, – проворчал он. – Вода осталась?

– Ни капли, господин полковник. Мой язык прилип к нёбу, точно кусок клейкой ленты.

Они забрались обратно в командирскую машину.

– Поехали. Нам надо пройти еще десять километров.

В таких условиях развивалось наступление 421-го пехотного полка 125-й пехотной дивизии, и то же самое происходило на маршрутах продвижения пехотинцев, стрелков и горных стрелков из частей группы Руоффа в начале августа 1942 г. На какое-то время боевые действия на Южном фронте приняли для немцев характер войны в пустыне. Преследование советских войск через Кубанскую степь превратилось в гонку от одного пункта водоснабжения до другого. Иногда части останавливались для приема пищи. Конечно, неприкосновенные запасы питьевой воды двигались вместе с войсками в больших цистернах, но, безусловно, армия не могла взять с собой достаточного количества воды также и для лошадей. В результате ежедневно приходилось беспокоиться об обеспечении водопоев.

На правом фланге группы армий "A" под натиском 17-й армии русские осуществляли гибкий отход – так же, как они делали это на Среднем Дону. Тыловое охранение советских войск "зацеплялось" за различные населенные пункты и реки, поначалу упорно их обороняло, а затем так быстро оставляло, что немцам почти не доставались пленные. Так русские выполняли новые указания маршала Тимошенко1: препятствовать продвижению противника, но в самый решительный момент отходить, чтобы любой ценой избежать окружения.

Такова была гибкая стратегия русских. Советский Генштаб отказался от подхода Сталина не сдавать ни пяди земли – подхода, который приводил к окружениям и, как следствие, к колоссальным потерям.

Советские командиры нижнего звена скоро усвоили гибкую тактику ведения боевых действий – технику, которую практиковали в немецкой армии с 1936 г. Искусно пользуясь бесчисленными речками и речушками, пересекавшими направление немецкого наступления, русские вновь и вновь препятствовали продвижению противника и отводили свою пехоту.

В таких условия немецким дивизиям армейской боевой группы Руоффа и 1-й танковой армии не удалось выполнить главных задач, поставленных директивой № 45: "Вражеские войска, бегущие через Дон, надо окружить и уничтожить в районе к югу и юго-востоку от Ростова". Вновь план Гитлера дал осечку.

Они наступали и наступали. Продвигались все дальше и дальше. Солдаты шли от реки к реке: переправились через Кагальник, форсировали Ею. Вюртембергскому 5-му корпусу предстояло преодолеть еще восемь рек на пути к Кубани. Корпус наступал на Новороссийск между румынской 3-й армией справа, с 57-м танковым корпусом позади и 49-м горнострелковым корпусом слева. 44-й стрелковый корпус следовал за подвижными дивизиями генерала Кирхнера.

В Тихорецке старый нефтепровод Баку-Ростов пересекал железную и автомобильную дороги. Русские отчаянно защищали эту ключевую точку с применением большого количества полевой и противотанковой артиллерии, а также трех бронепоездов. Расчетам приданных 125-й пехотной дивизии 88-мм зениток пришлось изрядно потрудиться. Но вот наконец передовые части 125 и 198-й пехотных дивизий соединились. Тихорецк пал. Русские отступили отступили, но не побежали в панике.

Нанося удары из поля высоких – в рост человека – подсолнухов, русские часто причиняли немцам большой урон. Но как только те пытались связать их боем, тотчас же исчезали. Ночью отдельные единицы техники попадали в засаду. Посылать с донесениями и приказами мотоциклистов по одиночке стало невозможно.

В таких условиях 125, 198, 73 и 9-я пехотные дивизии 5-го корпуса 10 августа 1942 г. вышли в район Краснодара. За шестнадцать дней пехотинцы покрыли расстояние свыше 300 километров от Ростова к столице казачьей Кубани, с боями продвигаясь по выжженной солнцем степи и плодородным долинам рек.

Они проходили бескрайними полями подсолнухов, пшеницы, проса, конопли и табака. Огромные стада скота паслись в степи. Сады в казачьих станицах казались своего рода оазисами. Абрикосы, сливы, яблоки, груши, арбузы, виноград и помидоры – все это зрело и росло там в громадных количествах. Яиц было точно гальки на морском берегу, в каждом дворе жирели тучные свиньи. Для поваров и казначеев наступили лучшие времена.

Население Краснодара, центрального региона, расположенного на северном берегу Кубани, в ту пору насчитывало около 200 000 человек. В городе имелись крупные нефтеперерабатывающие заводы.

Генерал Витцель развернул свой 5-й корпус для массированного штурма города: 73-ю пехотную дивизию из Франконии – с северо-запада, гессенские полки 9-й – с севера, а солдат из вюртембергской 125 и 198-й пехотных дивизий – с северо-востока и с востока. Русские оказывали упорное и ожесточенное противодействие в садах и в пригородах. Они не давали немцам прорваться в центр города, где располагался мост через Кубань, чтобы переправить по нему на другую сторону как можно больше людей и, что еще важнее, всю возможную технику и оборудование. Все, что не получалось взять с собой на южный берег, поджигалось, включая огромные танки для хранения нефти. К полудню 11 августа майор Ортлиб с 1-м батальоном 421-го пехотного полка проложил себе путь в точку всего в 50 метров от моста, откуда представлялось возможным нанести удар этому объекту, заполоненному колоннами русских.

2-я рота получила приказ атаковать. Капитан Зальцлер вскочил с пистолетом в поднятой руке. Он успел сделать только три шага, после чего рухнул на землю с простреленной головой.

Рота бросилась вперед. Передовые отделения ее находились уже в 20 метрах от пандуса. В этот момент бдительный офицер советского поста охраны моста привел в действие взрывную машинку.

Прогремели взрывы сразу в нескольких точках, и мост с грохотом начал оседать в воду прямо с находившимися на нем русскими колоннами. В клубах пыли виднелись летящие в воздухе люди и кони, машины и вооружение. Все это точно в замедленной съемке вращалось, крутилось и падало в воду, скрываясь под ее поверхностью.

Взрыв моста означал, как многому научились русские в последние месяцы. Поворот рукоятки взрывной машинки обошелся немцам в два дня задержки. Только в ночь с 13 на 14 августа солдаты 125-й пехотной дивизии смогли переправиться через реку на штурмовых лодках и плотах.

Перед этим днем майор Ортлиб разведал места для переправы прямо на глазах у бдительных советских солдат, окопавшихся на противоположном берегу. Переодетый казачкой, с мотыгой и с корзиной он спокойно прошел вдоль берега реки.

Под сосредоточенным огнем артиллерии и 37-мм зениток немецкие части сумели форсировать Кубань и навести понтонный мост. 5-й корпус вступал на территорию Кавказа. Мусульманское население поднимало над своими домами знамена с полумесяцем – символом ислама – и приветствовало немцев как освободителей из-под ига атеистов-коммунистов. 6. Между Новороссийском и Клухорским перевалом "Море, море!" – Горные перевалы Кавказа – Бои за старые военные дороги – Экспедиция к вершине Эльбруса – Всего 30 километров до побережья Черного моря – Из-за отсутствия последнего батальона.

С переходом через Кубань для армейской группы Руоффа осталась позади последняя крупная водная преграда на пути к цели. Теперь дивизия могла приступить к решению реальных боевых задач – захвату портов Новороссийск, Туапсе, Сочи, Сухуми и Батуми, объектов, имевших крайне большое значение. Овладение ими давало возможность немцам лишить советский Черноморский флот последних баз и таким образом наладить снабжение своих войск на Кавказском фронте по морю. Кроме того, если бы последние принадлежавшие еще Советам участки побережья Черного моря оказались заняты немцами, Турция, вполне вероятно, вступила бы в союз с Германией. Подобная перспектива сама по себе имела бы далеко идущие последствия в стане союзников. Рухнули бы британско-советские позиции в Северной Персии, и южный путь поступления военной помощи Сталину – через Персидский залив, Каспий и далее вверх по Волге – оказался бы перерезан.

Даже смелый план направить Африканский корпус Роммеля через Египет в Месопотамию приобрел бы реальное практическое значение. В то время солдаты германо-итальянской танковой армии в Африке, осуществив летом 1942 г. великолепный бросок через пустыню, стояли под Эль-Аламейном, у ворот Каира. Саперы уже подсчитывали, какое количество понтонов понадобится для форсирования Нила, и когда кто-нибудь из солдат спрашивал: "Где будет следующий привал?" – ему в шутку отвечали: "Во дворце Ибн Саида".

О таких фантастически грандиозных планах любили поговорить в боевой группе Руоффа. Как только в частях 49-го горнострелкового корпуса прослышали о том, что их посылают на Кавказ, они тут же изобрели новые девизы. В книге "Горные стрелки на всех фронтах" Алекс Бухнер приводит ответ одного стрелка на вопрос, с какой целью они совершают свой долгий марш через степи: "Чтобы выйти к Кавказу, повернуть за угол, ударить англичанам в тыл и сказать Роммелю: "Привет, генерал, мы здесь!".

Ближе к концу августа 1942 г. дивизии 5-го корпуса начали штурм Новороссийска – крупной морской крепости на восточном побережье Черного моря. Новороссийск, население которого составляло тогда 95 000 человек, представлял собой важный порт с судостроительными доками, холодильными установками, комбинатами по переработке рыбы и другими промышленными предприятиями.

125 и 73-я пехотные дивизии проложили себе путь через предгорья Кавказа и вышли на подступы к городу. Море открылось им совершенно неожиданно. Увидев его с высоты, полковник Фрибе, командир 419-го пехотного полка, приказал радировать своему другу, полковнику Рейнгардту из 421-го пехотного полка: "Таласса, таласса – море, море!" Так, согласно древнегреческому историку Ксенофонту, 2400 лет назад восклицали греческие авангарды, когда после тяжелейшего перехода горами Малой Азии вышли к Трапезунду, расположенному как раз напротив Новороссийска.

Однако для овладения им полкам 125 и 73-й пехотных дивизий понадобилось пролить немало пота и крови. Только после ожесточенных сражений оборонявшие Новороссийск части советской 47-й армии оставили город.

6 сентября 1942 г. лейтенант Циглер повел 1-й батальон 186-го пехотного полка – головную часть 73-й пехотной дивизии – на штурм порта и гавани.

К 10 сентября город и пригороды полностью находились в руках немцев. С первой задачей боевая группа Руоффа справилась. Следующим пунктом был Туапсе – ключевой пункт на узкой прибрежной равнине. Туапсе стал поворотным пунктом в судьбе армейской группы Листа.

Кроме 5-го пехотного корпуса, 44-го стрелкового корпуса и 57-го танкового корпуса, 17-я армия включала в свой состав 49-й горнострелковый корпус, состоявший из немецких 1 и 4-й горнострелковых дивизий, а также румынской 2-й горнострелковой дивизии. Такое сочетание пехотных, стрелковых и горных войск было выбрано неспроста. В то время как пехотные дивизии генерала Витцеля овладевали Новороссийском фронтальной атакой через лесистые подножья Северо-Западного Кавказа, 97 и 101-я стрелковые дивизии, продвигавшиеся за 57-м танковым корпусом через Майкоп, уже прокладывали себе путь дорогами "Лесного Кавказа" к порту Туапсе. Стрелковые дивизии имели прекрасную подготовку к ведению боевых действий в горных районах. Горным же стрелкам генерала Конрада приходилось пробиваться к побережью Черного моря через расположенные на высоте 3000 и 4000 м высокогорные перевалы Центрального Кавказа, чтобы, так сказать, войти с черного хода. Целью их являлось взятие Сухуми – города на поросшем пальмами субтропическом берегу и столицы Абхазской Автономной Советской Социалистической Республики. Отсюда до турецкой границы в районе Батуми оставалось около 150 километров.

Позади передовых моторизованных боевых групп мотопехотной дивизии СС "Викинг" и словацкой моторизованной дивизии горные стрелки генерала Конрада 13 августа развернули атаку из степи на высокогорные перевалы Кавказа – 4-я горнострелковая дивизия справа, с целью овладеть перевалами в истоках реки Лаба, а 1-я горнострелковая дивизия слева, чтобы наступать через перевалы вдоль ледников Эльбруса, от которых берет свое начало река Кубань. Самой важной переправой служил Клухорский перевал, расположенный на высоте 2800 метров, из которого начиналась старая Сухумская военная дорога.

На участке 1-й горнострелковой дивизии майор фон Гиршфельд с 2-м батальоном 98-го горнострелкового полка осуществил смелый бросок к самому входу на перевал, который блокировали крупные силы русских. Взять рубеж с фронтальной атаки было невозможно. Но фон Гиршфельд показал русским, как умеют воевать в горах немцы. Он связал противника боем по фронту и обошел его по отвесным горным склонам, после чего ударил в тыл. Самая высокая точка Сухумской военной дороги находилась в руках немцев к вечеру 17 августа.

Стремительный как молния майор фон Гиршфельд, продолжая быстрое продвижение в Клычскую долину, овладел селением Клыч у подножья гор и оказался посредине роскошных лесов на Черноморском побережье. Еще один последний прыжок – и немцы овладеют прибрежной равниной.

Но неожиданное продвижение на равнину не осуществить ослабленными войсками. Русские с яростным упорством защищали выходы с гор. Один из главных объектов, Сухуми, находился всего в 40 километрах. Но положение майора фон Гиршфельда, далеко оторвавшегося от своих, имевшего в своем распоряжении только горстку людей, вынужденного полагаться только на самого себя, становилось очень опасным. На левом фланге образовалась огромная пустота – танковая армия Клейста все еще оставалась в степи к северу от Эльбруса.

Оказавшись перед лицом подобной ситуации, генерал Конрад решился на смелую операцию с целью прикрыть левый фланг корпуса. Капитан Грот с ротой высокогорных альпинистов, состоявшей из проводников и скалолазов, получил задание пройти на перевалы Эльбруса, расположенные на высоте около 4000 метров, и отрезать долину Баксана, откуда противник угрожал немецкому флангу.

Такого поля битвы война еще не знала. Изрезанные глубокими расщелинами горы с отвесными ржаво-красными порфировыми склонами поднимались на тысячи метров. Далекие льды ледника Асау блистали на солнце.

Ожесточенные бои бушевали за бывшую царскую охотничью резиденцию Кругозор, расположенную на высоте более 3000 метров над широкой расщелиной Баксанской долины. Рядом возвышалась одна из красивейших в мире гор – гора Ушба высотой 4700 метров. Только Казбек, расположенный далее на восток по Военной грузинской дороге, да два пика Эльбруса превосходили ее высотой. Вполне естественно, солдаты 1-й горнострелковой дивизии, на пути наступления которых стояла гора Эльбрус, хотели покорить гигантскую вершину. Подобная операция не имела, конечно, никакой военной ценности, но что будет с миром, если там узнают о том, что на самой высокой горе Кавказа развевается знамя со свастикой.

Поэтому генерал Конрад разрешил совершить восхождение, на условиях, что оно будет осуществляться совместно солдатами 1 и 4-й дивизий. Мудрое решение, поскольку оно не задевало альпинистской гордости 4-й дивизии.

Экспедицию возглавлял капитан Грот. Участники ее от 4-й горнострелковой дивизии находились под командованием капитана Гэммерлера. Уже очень скоро скалолазов ждал любопытный сюрприз. Обер-лейтенант Шнайдер с командой связистов выступил из лагеря раньше основной группы, поскольку позднее тяжелое радиооборудование стало бы задерживать их в пути. Далеко впереди, на дальнем конце огромного ледника солдаты увидели фантастический Дом интуриста, который Советы возвели на высоте 4000 метров, – массивное овальное сооружение без каких-либо выступов, полностью покрытое алюминием. Оно походило на гондолу гигантского воздушного судна. В этом поразительном ледниковом отеле имелось сорок номеров, способных принять сто человек. Над ним находилась метеостанция, а под главным строением располагалась кухня.

Шнайдер со своей командой быстро продвигался по снегу ледника, который еще не умягчился под лучами дневного солнца. Внезапно в бинокль обер-лейтенант увидел перед зданием советского солдата.

– Осторожно, – предупредил Шнайдер своих людей. По его приказу они свернули с прямого пути, обошли отель и заняли боевые позиции среди скал.

Затем появился капитан Грот. Один. Немцы не могли предупредить его, и русские захватили капитана. Советский гарнизон состоял из трех офицеров и восьми солдат. Они разместились там только утром.

Грот тут же разобрался в ситуации и стал действовать. Один из русских офицеров говорил по-немецки, и Грот объяснил ему, сколь безнадежна их ситуация. Он указал на приближавшиеся группы альпинистов и на взвод связи, который занял позиции в скалах. Так ему удалось уговорить русских уйти добровольно. Однако четверо красноармейцев пожелали остаться с Гротом и подождать подхода главных сил экспедиции, чтобы предложить им себя в качестве носильщиков.