Текст книги "Гитлер идет на Восток (1941-1943)"

Автор книги: Пауль Карель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 53 страниц)

Жизнерадостный и не склонный раньше времени расстраиваться саксонец, генерал-майор Крюгер, произнес словечко, частенько звучавшее из уст солдат. Витерсгейм кивнул и пробормотал:

– И это еще мягко говоря.

Через полчаса после описанного выше разговора в армейском штабе в Сычевке передовые части боевой группы фон Витерсгейма вступили в боевые действия по связыванию советских войск, уже закрепившихся на территории железнодорожной станции и в помещениях огромных складов. Немецкая группа состояла из нескольких бронетранспортеров и усиленной роты мотоциклетного батальона 1-й дивизии – солдат из Лангензальца и Зондерхаузена, возглавляемых обер-лейтенантом Пэтцольдом.

Пэтцольд, пробравшийся вперед к ангару вместе со связным, в бинокль рассматривал товарные склады станции Сычевка-Север.

– Там как на ярмарке в Михайлов день, – не без удивления пробормотал он.

Мотоциклисты обхлопывали себя руками по бокам, чтобы согреться. Вернувшись, лейтенант оседлал свой мотоцикл:

– Вперед!

Все происходившее на складской территории действительно походило на некое ярмарочное оживление. Русские вытаскивали из пакгаузов мешки и ящики с продовольствием, крайне довольные результатами собственных трудов. Дополнительные пайки летчиков и танкистов – шоколад, печенье и сухофрукты встречали у русских особое одобрение. Но с не меньшим рвением они волокли заливные свиные ножки, ливерную колбасу и рыбные консервы. Они вскрывали то одну, то другую банку штыками и пробовали содержимое.

– Земляк, ты только посмотри – а ну, попробуй.

– А сигареты!

– Затянись-ка! Ты гляди! Это тебе не самокрутка из "Правды" с махоркой. Типографской краской не воняет!

Но самое большое восхищение вызывал французский коньяк. Солдаты сбивали горлышки бутылок и лили себе в глотки веселящую жидкость, которая по сравнению со спиртом казалась им мягкой, словно сладкий чай.

Русские веселели на глазах, совершенно забыв о 40-градусном морозе и о чертовой войне. Они горланили песни и смеялись. Они тискали друг друга в объятиях и целовались. Часовые не подняли тревоги. Никто не выстрелил, пока внезапно не ударили пулеметные очереди мотоциклистов Пэтцольда. Загрохотали взрывы гранат. Застрочили автоматы из кузовов бронемашин. Советские солдаты бросились в паническое бегство. Далеко они не ушли. Они падали замертво под пулеметным огнем среди консервных банок и пачек сигарет, среди ящиков с коньяком и упаковок с печеньем.

В шутку говоря, можно сказать, что первую победу в Сычевке немцы одержали благодаря шоколаду и французскому коньяку. Только вследствие того, что русские оказались всецело поглощены дегустацией своей драгоценной добычи, и удалось слабым подразделениям 1-й танковой дивизии отбить у численно превосходящего неприятеля железнодорожные склады. Ничего экстраординарного в ситуации не было.

Так, например, генерал Инфантес, командир испанской Синей дивизии, пишет в своем исследовании, посвященном действиям испанских добровольцев в России: "Нередко случалось, что после успешных атак на местном уровне русские солдаты забывали о поставленных задачах и понапрасну растрачивали драгоценное время. Переходя в немедленные контратаки, мы, бывало, заставали их за обшариванием наших блиндажей в поисках провизии, за поглощением банок с джемом и распитием коньяка. Подобные слабости обходились им весьма дорого, поскольку в таких случаях они редко оставались в живых. Иногда нам удавалось разбить их в контратаках потому, что они терялись в системе наших окопов. Верно, что красноармейцы решительно идут к поставленным целям. В грозных противников их превращает не только современное оружие, но и выдаваемая водка, которая делает их безумными. Их тщательно подготовленные широкомасштабные атаки, вне сомнения, представляют опасность, поскольку "русский паровой каток" крушит все, что только встает у него на пути. Все, что можно сделать в таких случаях, – стойко держаться. Но хорошо организованная контратака всегда застает русских врасплох".

На протяжении двух следующих дней подтянулись и другие части 1-й танковой дивизии. Вместе с 337-м пехотным полком, переброшенными из Франции в Россию по воздуху, они очистили от неприятеля ближайшие подступы к Сычевке и восстановили сообщение с расположенным к югу от города летным полем в Новодугино, где частям Люфтваффе удалось продержаться несколько дней. Окруженные роты хлебопеков, окопавшиеся поблизости от огромных печей, и попавшая в трудное положение армейская рота связи были спасены, как и окруженные солдаты из ветеринарного госпиталя. Немедленные советские контратаки немцам удалось успешно отразить.

Через несколько дней после первого совещания в штабе 9-й армии командир и начальник оперативного отдела 1-й танковой дивизии вновь прибыли к начальнику оперативного отдела 9-й армии, чтобы получить указания в соответствии с дальнейшими намерениями командования относительно боев за Ржев и Сычевку. Не успели офицеры обменяться приветствиями, как снаружи громко хлопнула дверца немецкого вездехода. Послышались отрывистые слова команды. Вошедший дежурный объявил:

– Генерал Модель.

Одетый в длинную шинель, со старомодными, но удобными наушниками на голове, в высоких мягких сапогах, со своим неизменным моноклем в глазу в помещение вошел новый командующий. Он словно бы излучал энергию и бесстрашие. Модель пожал руки офицерам. Бросил шинель, фуражку и наушники на стул. Протер запотевший в теплой комнате монокль. Подошел к карте.

– Полная каша, – произнес он и быстро изучил последние изменения обстановки.

– Я уже в общих чертах обрисовал господам главную проблему, – доложил Блаурок. – Первое, что должна сделать Девятая армия, – выправить положение вокруг Сычевки и обеспечить за собой контроль железнодорожной линии Ржев-Сычевка-Вязьма. После стабилизации обстановки в самой Сычевке силами Первой танковой дивизии начинают прибывать передовые части моторизованной дивизии СС "Рейх".

Генерал танковых войск Модель, смелый и решительный боевой командир и одновременно холодный расчетливый штабист, кивнул.

– А теперь главное для нас – закрыть брешь вот здесь. – Он провел рукой над широкими красными стрелками, которыми обозначались направления прорыва русских к западу от Ржева между селами Никольское и Соломино. – Мы должны перекрыть каналы снабжения прорвавшимся русским дивизиям. И вот отсюда, – Модель показал на Сычевку, – ударить во фланг противнику и взять его за горло.

Крюгера и Венка оптимизм командующего немало удивил. Блаурок выразил охватившее их сомнение в острожном вопросе:

– Господин генерал, а чем вы располагаете для подобной операции?

Модель окинул своего начальника оперативного отдела спокойным взглядом и произнес:

– Собой. – И залился смехом. Все остальные с чувством облегчения присоединились к нему. Впервые за много дней в оперативном помещении штаба 9-й армии в Сычевке смеялись так беззаботно и весело. Новый дух наполнял офицеров.

Странное дело, но как только Модель вступил в должность командующего армией, полкам словно бы прибавилось силы. Дело не только в исключительной четкости отдаваемых им распоряжений – командующий везде появлялся лично. В то время как полковник Кребс, его начштаба, находился в Сычевке, занимаясь решением вопросов в штабе, Модель выезжал на фронт. Он мог неожиданно выскочить из вездехода возле штаба батальона или выехать на коне по глубокому снегу на передовые рубежи, где воодушевлял, распекал, наставлял и в конце концов шел в атаку во главе батальона с пистолетом в руке. Этот живчик-генерал словно бы находился повсюду. Его присутствие чувствовалось даже и там, где самого его не было.

В значительной мере благодаря именно этому присутствию и решилась судьба предстоящей битвы. Чтобы понять это, нужно знать предысторию событий.

Еще 8 января генерал-полковник Штраус предпринимал попытку закрыть брешь на севере. Части переукомплектованной кавалерийской бригады СС Фегеляйна под командованием оберштурмбанфюрера1 Цегендера были переброшены на восток из района Нелидова и развернули атаку через Оленинo. Части 6-го корпуса из Ржева устремились навстречу им в западном направлении. Но в данном районе боевых действий русские войска численно значительно превосходили немецкие. Контратаку боевой группы Цегендера на несколько часов совершенно парализовала ужасная метель, затем немцы столкнулись с противодействием сразу нескольких советских бригад. К востоку от Оленина атака захлебнулась. Попытка заткнуть дыру провалилась.

С целью повторить попытку прорыва, но уже более крупными силами, группа армий "Центр" сняла 1-ю танковую дивизию с линии обороны вдоль р. Руза и перебросила ее ко Ржеву. Шаг оказался удачным, поскольку в результате появилась возможность для быстрой переброски дивизии к Сычевке, чтобы исправить сложившуюся там критическую ситуацию.

Но лишь одни оборонительные действия в удерживаемых немцами районах ни к чему не вели. "Атакуйте, перехватывайте у противника инициативу, навязывайте ему свою волю", – такой рецепт прописывал подчиненным Модель. Бойцы тюрингской 1-й танковой дивизии из древних городов Центральной Германии – Веймара, Эрфурта, Эйзенаха, Йены, Зондерхаузена и Касселя сменили военную профессию. Поскольку танков у них не осталось, экипажи переквалифицировались в пехотинцев и встали на лыжи.

Лейтенант Дариус, с которым мы уже встречались во время боев за Дудергофские высоты, командовал теперь действовавшей бесшумно и стремительно "лыжной ротой". Своими смелыми бросками и службой в дозорах солдаты Дариуса прикрывали железнодорожные инженерные войска, которые постоянно чинили дорогу на участке между Сычевкой и Ржевом – излюбленную мишень для нападений русских диверсантов.

Но она была слишком длинной. Майор Рихтер, командовавший 2-м дивизионом 4-го зенитного полка, придумал нетрадиционный способ защиты жизненно важного железнодорожного движения на ржевском направлении. По его проекту дивизион во Ржеве соорудил некую мобильную "зенитную батарею" из установленных на снабженных механической тягой платформах двух 88-мм, двух легких 20-мм зениток и четырех пулеметов. Этот самодельный "бронепоезд" обслуживался командой из сорока человек под командой обер-лейтенанта Лангхаммера.

Поезд курсировал между Ржевом и Сычевкой. Но сначала по настоятельной просьбе дежурного транспортного офицера "батарея" отправилась на юг, чтобы сопровождать эшелон с боеприпасами. Говорят, что, получив первое задание, лейтенант Лангхаммер с сомнением спросил:

– А не лучше ли вам послать туда подводную лодку?

Но зенитчики из "бронепоезда ПВО" вскоре прославились тем, сколь превосходным образом они справлялись с поставленными перед ними задачами.

Физически служба на открытом "бронепоезде" являлась пыткой. Ветер, возникающий при движении, понижал температуру, которая на платформах достигала 50 и даже 58 градусов ниже нуля. Те, кто стоял вахту на паровозе, скрывали лица под кожаными масками, поскольку в противном случае они в считанные минуты обмораживали себе носы и щеки. Впереди перед собой локомотив толкал несколько товарных вагонов – "миноискателей".

Не раз и не два "бронепоезд" рассеивал крупные группы диверсантов, пробиравшиеся к железнодорожной насыпи. Более того, батарея на колесах приводила во Ржев эшелоны с грузами, сопровождая их и тем обеспечивая поступление всего необходимого в первые, самые трудные дни.

Для советских войск, прорвавших немецкий фронт, ситуация тоже была далеко не самой благоприятной. Достаточно одного взгляда с другой стороны, чтобы понять это.

Сергей Камбулин, двадцатишестилетний лейтенант, командовавший ротой автоматчиков в составе стрелкового полка 381-й стрелковой дивизии, подгонял своих солдат.

– Давай! – кричал он. – Давай. Нечего рассиживаться!

Ворча, красноармейцы упирались в лафеты и щиты двух трофейных пехотных орудий. Лошадей унесли холод и бескормица. Что же касается людей, то каждый день из рядов роты выбывали двое, трое или даже четверо бойцов.

Они продвигались по широкой, укатанной танковыми гусеницами колее в снегу. Траки сделали снег твердым как бетон. Но он стал также и скользким, точно каток в ленинградском парке. Выбиваясь из сил, люди шли и шли вперед. Один из них поинтересовался:

– Как называется вон та деревня, товарищ лейтенант?

Камбулин посмотрел в карту.

– Соломино, – ответил он. С помощью большого и указательного пальца он измерил расстояние. – Мы уже в тридцати километрах западнее Ржева, двигаемся в южном направлении. Знаете, что это означает? Это значит, мы выходим в тыл фашистам!

Соломино являлось самой западной точкой в огромной бреши, через которую рота Камбулина наступала на юг. Точка прорыва находилась под прикрытием противотанковых пушек и тяжелых 152-мм полевых гаубиц. В сотне метрах справа от роты двигалась гужевая колона снабжения. Пар валил от полевых кухонь. Солдаты Камбулина с тоской смотрели в ту сторону. Горячей пищи они не ели с прошлого вечера. Было 11.00.

Днем раньше, 21 января, лейтенант Камбулин наконец получил пару валенок. Он отказывался брать себе валенки до тех пор, пока их не будет у всех его людей. Столбик термометра показывал 45 градусов ниже нуля.

– Говорят, немцы все еще воюют в сапогах, а некоторые даже в матерчатых ботинках, – сказал один из солдат, молодой деревенский учитель.

– Надеюсь, эти сволочи замерзнут, – пробурчал Камбулин.

– Немецкий самолет! – закричал кто-то. Все тут же рассеялись и бросились в снег. Немецкий штурмовик уже зашел для атаки и открыл огонь из авиационной пушки. Дальше в стороне немецкие самолеты громили советскую колонну.

Вскоре появились советские истребители. Но почти одновременно прилетели немецкие истребители и отогнали воздушное прикрытие противника.

С запада доносился грохот немецкой артиллерии. Снаряды ложились с недолетом, перед ротой Камбулина, но вот они стали падать ближе, затем ложиться с перелетом все восточнее и восточнее. Самое худшее миновало.

Камбулин выпрямился. Что же происходит? Тыловая колонна поспешно отходила. Строчили пулеметы. С запада в атаку шли пехотные цепи в белых маскхалатах. Там и тут виднелись массивные туши танков без башен и командирских лючков.

– Да это же штурмовые орудия немцев – немецкие самоходки, – осенило Камбулина. Школьный учитель тоже понял это:

– Это немцы, товарищ лейтенант!

Спокойно и деловито лейтенант Камбулин отдавал приказы своим людям. Отделения рассредоточились. И вот уже первые автоматные очереди обрушились на противника. Две трофейные легкие пушки палили без перерыва.

Немцы падали в снег. Они подавали сигналы кому-то, кто находился у них в тылу. Вызывали поддержку своих пехотных орудий. Началось сражение Моделя с крупными силами советских войск, прорвавшимися к западу от Ржева.

Новый командующий 9-й армии начал второй этап своей операции против советских армий, прорвавшихся через немецкий фронт. Она началась при температуре 45 градусов ниже нуля, когда замерзало человеческое дыхание.

Полковые и дивизионные командиры просили Моделя отложить операцию из-за чудовищного холода. Модель отвечал им:

– Зачем же, господа? Завтра или послезавтра теплее не станет. А русские своего наступления не свертывают.

Наступление – это был конек Моделя. Колоссальное его достижение в январе 1942 г. состояло в том, что, получив 9-ю армию, когда она находилась в безнадежной ситуации, отчаянно держала круговую оборону, он нанес контрудары, которые очевидно сместили центры тяжести на фронте.

План Моделя выглядел просто. Он послал усиленную 1-ю танковую дивизию и части вновь прибывшей дивизии СС "Рейх" из Сычевки в северо-западном направлении, к Осуйскому, чтобы нанести удар во фланг передовым советским частям.

Через двадцать четыре часа, 22 января, Модель отдал приказ 6-му корпусу атаковать из района к западу от Ржева, нанося удар по западному району советского прорыва. Основной груз операции лег на 256-ю пехотную дивизию, усиленную батальонами четырех других дивизий и полевой, противотанковой и зенитной артиллерией.

Одновременно 23-й корпус – отрезанный в районе Оленина – ударил с запада силами 206-й пехотной дивизии, кавалерийской бригады СС Фегеляйна и 189-го дивизиона штурмовых орудий, чтобы пробиться и соединиться с частями 6-го корпуса, наступавшего с востока. Солдаты, столь неожиданно появившиеся перед ротой лейтенанта Камбулина, входили в состав боевой группы СС Цегендера, фактически кавалеристами, действовавшими в качестве пехотинцев, вместе с несколькими самоходными орудиями из "бригады риттера Адлера" 189-й бригады. Тщетно пытался Камбулин остановить их. Двумя днями позднее немецкий дозор нашел его мертвым в снегу среди тел его погибших солдат.

Тяжелораненый Камбулин замерз в снегу. Незадолго до смерти он записал в своем дневнике: "Немецкие штурмовые орудия – смертельное оружие. У нас нет способа защититься от них".

Операция двух клиньев немецкого наступления против советского прорыва между Никольским и Соломином велась на пределе сил, но она удалась. 8-й авиакорпус под командованием генерала ВВС Вольфрама фон Рихтгофена разгромил позиции советской артиллерии и средств ПВО в районе прорыва. Тяжелые минометы уничтожали советские противотанковые пушки. В 12.45 23 января солдаты головных частей 23-го корпуса и боевой группы Реке из состава 6-го корпуса пожимали друг другу руки.

23-й корпус смог восстановить связь с 9-й армией, хотя сообщение и осуществлялось через узкую полоску земли. Две "снежные дороги", проложенные красноармейцами через Волгу, были перерезаны, и советские корпуса из состава 29 и 39-й армий оказались отрезанными от своих тыловых коммуникаций и от всех баз снабжения.

Пришел великий час Моделя. Он перехватил инициативу на поле боя между Сычевкой и Волгой и не собирался больше отдавать ее противнику. Первое, что сделал новый командующий, – укрепил вновь приобретенный коридор, связывавший 6 и 23-й корпуса. Советские войска отчаянно пытались пробить барьер и восстановить сообщение с девятью дивизиями, которые осуществили прорыв. Модель не мог допустить этого.

Для реализации поставленной задачи он выбрал самого подходящего человека. Он умел находить нужных людей для выполнения особо трудных заданий. На сей раз им стал оберштурмбанфюрер Отто Кумм, командир полка "Дер Фюрер" из дивизии СС "Рейх". Кумма с его полком перебросили к Волге в то самое место, где замерзшую реку перешла советская 29-я армия. – Держаться любой ценой, – приказал Модель Кумму. – Любой ценой, подчеркнул генерал.

Кумм отдал честь:

– Так точно, господин генерал!

Но сможет ли он удержать позиции всего одним полком?

28 января, когда Модель укреплял барьер на севере, на юге он начал контрудар для окружения прорвавшихся советских войск. Удар наносился из района Осуга-Сычевка в северо-западном направлении всеми имевшимися в распоряжении силами: 1-й танковой, 86-й пехотной дивизиями, главными силами дивизии СС "Рейх" и 5-й танковой дивизии, а также 309-м пехотным полком и боевой группой Декера из 2-й танковой дивизии, которые были включены в состав 46-го корпуса под командованием генерала фон Фитингхоффа. Русские понимали, чту было поставлено на карту, и отчаянно оборонялись.

Драка шла не на жизнь, а на смерть. Каждая лесная избушка в глубоком снегу превращалась в крепость, руины любого дома в деревне – в адское пекло.

26 января началась давно ожидаемая широкомасштабная атака против северных позиций 256-й пехотной дивизии и правого фланга 23-го корпуса, где действовала 206-я пехотная дивизия. Не раз создавались критические ситуации, разрешить которые удавалось лишь благодаря нечеловеческим усилиям смертельно уставших солдат.

Днем Модель примерно час проводил за изучением карт, а оставшиеся десять находился в войсках. Везде, где он появлялся, у безумно измотанных командиров частей словно бы открывалось второе дыхание.

Непривычные колебания температуры очень сильно осложняли жизнь немцам. Если внезапно теплело, начинались метели. И вдруг в считанные часы столбик термометра падал до 52-градусной отметки. Солдаты проклинали русскую зиму.

Но, несмотря ни на что, они сумели отразить атаки советских войск, расколотых и прижатых к железнодорожной линии Ржев-Оленино. Русские командиры клали целые батальоны в безуспешных контратаках.

4 февраля вестфальская 86-я пехотная дивизия взяла ключевой пункт Осуйское. Через сорок восемь часов тюрингские гренадеры из 1-й танковой дивизии на бронемашинах прорвались к железнодорожной линии в районе Чертолино. Там передовые части боевой группы Витерсгейма соединились с передовыми частями боевой группы Цегендера. Кольцо вокруг девяти советских дивизий, представлявших главные силы двух армий, замкнулось.

Тем временем Кумм со своим полком численностью 650 человек обосновался на импровизированных, но очень важных позициях вдоль покрытой льдом Волги. С помощью снарядов и мин в земле пробивались углубления, через регулярные интервалы в 100-200 метров оборудовались огневые пулеметные точки и пехотные укрытия. Рубеж получился неглубоким, Кумм не располагал никакими резервами.

Русские атаковали беспрестанно. День за днем их становилось больше. Они твердо намеревались пробиться, чтобы соединиться со своими отрезанными дивизиями. Именно там, в том месте решалась судьба битвы за Ржев.

Штаб Кумма располагался менее чем в километре от линии обороны 3-го батальона. Модель ежедневно наведывался к Кумму, приземляясь на лед Волги на "Физелер Шторхе" или приезжая на вездеходе. Один раз, когда машина застряла, командующий прибыл на коне.

28 января, как раз когда Модель находился в штабе Кумма, солдаты 1-го батальона привели пленного красноармейца. Он оказался связистом из штаба советской 39-й армии. Такие люди очень ценны. Они знают больше, чем многие боевые командиры.

Словоохотливый русский сообщил, что на следующий день запланирована крупная атака. Он уверял, что для участия в ней готовятся несколько стрелковых и танковых бригад. Они должны были осуществить прорыв и выручить окруженных вне зависимости от потерь, любыми средствами, любой ценой.

Модель уезжал из штаба очень обеспокоенным.

– Оберштурмбанфюрер, я полагаюсь на вас, – сказал он на прощанье Кумму и с невеселой усмешкой добавил: – Может, все же этот русский приврал.

Пленный не врал. Утром началась крупномасштабная атака. Удар пришелся точно в то место, где ранее прорвалась советская 29-я армия и где широкие танковые колеи обозначали пролегавшую по льду дорогу.

Несмотря на свою малочисленность, полк Кумма был хорошо оснащен. На переднем крае стояла 88-мм зенитка. Истребительно-противотанковая рота имела на вооружении 50-мм противотанковые пушки. Рота тяжелых вооружений состояла из взвода тяжелых и взвода легких пехотных орудий, а еще два взвода располагали 37-мм противотанковыми пушками. Более того, в ходе ведения боевых действий полку был придан мотоциклетный батальон дивизии "Рейх", а также батарея штурмовых орудий 189-го дивизиона. Но даже и при таком раскладе по сравнению с массами атакующих силы все равно оставались более чем скромными.

На протяжении трех недель русские постоянно атаковали днем и ночью. Однако они допустили вполне типичную для них тактическую ошибку – не сосредоточили все силы на одном участке прорыва, не определили для себя направление сосредоточения основных усилий. Они бросали в бой батальон за батальоном, потом полк за полком и, наконец, бригаду за бригадой.

Противотанковое прикрытие для группы, державшей оборону в Клепенине, обеспечивали два истребительно-противотанковых взвода 561-го истребительно-противотанкового дивизиона. К 3 февраля тринадцать 50-мм противотанковых пушек лейтенанта Петерманна подбили двадцать T-34. 5 февраля лейтенант Гёфер принял у раненого Петерманна истребительно-противотанковый взвод. О том, сколь ожесточенно велись бои на подступах к Клепенину, говорит тот факт, что за пять часов орудийный расчет стоявшей там пушки сменялся трижды. Две дюжины подбитых советских танков замерли, не дойдя до немецких позиций. Соседнюю пушку раздавил T-34. Пехотинцам пришлось уничтожать колосса минами и подрывными зарядами.

На шестой день тридцать легких русских танков возникли перед позициями 10-й роты. Они остановились в 50 метрах, а затем начали стрелять по пехотным землянкам и пулеметным точкам. Они поливали их огнем целых полчаса, затем укатили обратно в лес. Холодная ломкая тишина повисла над равниной. Через два часа в штаб батальона из расположения 10-й роты приполз человек. Ему помогли подняться и ввели в помещение. Это был роттенфюрер1 Вагнер. Тяжелораненый, с отмороженными руками, он попытался встать и как положено доложить командиру батальона Боллерту. Но упал и докладывал, лежа на полу:

– Гауптштурмфюрер2, из моей роты в живых остался я один. Все погибли.

Вагнер забился в конвульсиях, и через секунду 10-я рота окончательно перестала существовать.

На рубеже образовалась брешь шириной не менее километра. Командование 6-го армейского корпуса бросило на заделывание дыры 120 человек водителей, поваров, сапожников и портных. Казначеи командовали взводами. Прекрасные солдаты, они совершенно не имели опыта ведения подобного рода боевых действий. 120 человек заняли позиции 10-й роты. После внезапной и массированной огневой подготовки – минометного обстрела – русские бросились в атаку с криками "Ура!". Этого оказалось чересчур много для нервов тыловиков. Они побежали и были один за другим перебиты как кролики.

Когда стемнело, красноармейцев от штаба полка Кумма в Клепенине отделяло всего 50 метров. Изначально в деревне насчитывалось тридцать домов, теперь их осталось только восемь.

Гауптштурмфюрер Гольцер, начальник штаба полка, проделал под полом глубокие отверстия и пропилил бойницы в нижних бревнах стены. Начиная от командира полка и кончая водителями, все приготовились к отражению атаки, держа в руках карабины, автоматы и пулеметы. Штабистов поддерживали противотанковая пушка и солдаты 561-го истребительно-противотанкового дивизиона, сражавшиеся теперь как пехотинцы.

Сколько бы раз ни бросались в атаку красноармейцы, им не удалось подойти к штабу ближе чем на 15 метров. Слова боевых донесений из района боя поражают свой чудовищной простотой: "На подходах к Клепенину валялись горы трупов".

Корпус прислал на помощь пехотный полк. Но советские солдаты перебили его почти полностью. Остатки полка влились в батальоны Кумма или использовались для прикрытия флангов. В ночь с 7 на 8 февраля русские в конце концов ворвались на позиции 2-й роты силами батальона. Жесточайшая рукопашная продолжалась четыре часа. 2-я рота полка "Дер Фюрер" полегла вся до последнего человека.

В этот момент в Клепенино прибыл мотоциклетный батальон дивизии "Рейх". Вдобавок на помощь к Кумму были переброшены часть 189-го дивизиона штурмовых орудий и разведывательный батальон под командованием майора Муммерта из 14-й моторизованной дивизии.

На позиции вышли 210-мм минометы и обрушили огонь своих снарядов на прорвавшегося в "русскую рощу" противника. Роща меняла хозяев десять раз. После одиннадцатой атаки она осталась в руках 14-го разведывательного батальона майора Муммерта.

Кумм уверенно держал позиции на северной оконечности большого котла. Деблокировочные бригады советской 39-й армии не сумели переправиться через Волгу. Они истекли кровью. Тысячами лежали погибшие перед позициями немцев на излучине Волги.

Тем временем боевые действия против советских дивизий, окруженных южнее и западнее Ржева, продолжались. 17 февраля танки, танковые саперные части и пехота на бронетранспортерах боевой группы фон Витерсгейма из усиленной 1-й танковой дивизии проникли в центр последнего большого советского котла – в лесу в районе Мончалова. Последняя отчаянная попытка 500 советских солдат, возглавляемых генералом, прорваться не увенчалась успехом.

Сражение шло к концу. Советская 29-я армия и основная часть 39-й были уничтожены. Модель, получивший 1 февраля звание генерал-полковника, сумел переломить ход событий зимней битвы на немецком Центральном фронте. О масштабах боев и их кровопролитности говорят следующие данные: 5000 русских попало в плен, 27 000 осталось лежать на полях боев. Шесть стрелковых дивизий противника истекли кровью, четыре были разгромлены, а еще девять и плюс к тому пять танковых бригад – серьезно потрепаны.

Немцы тоже понесли серьезные потери. 18 февраля, когда оберштурмбанфюрер Отто Кумм докладывал в штаб дивизии, Модель как раз оказался там. Он сказал Кумму:

– Я знаю, что от вашего полка почти ничего не осталось, но я не могу обойтись без вас. Какова на сегодня численность личного состава?

Кумм указал в сторону окна:

– Господин генерал-полковник, мой полк построен.

Модель выглянул в окно. Перед штабом стояло тридцать пять солдат и офицеров.

Огромную, чудовищную цену пришлось заплатить 9-й армии за разгром советских войск, прорвавшихся между Сычевкой и излучиной Волги, но все же цена эта не была слишком высокой, если вспомнить, что на карте стояла судьба всей группы армий "Центр". Смертельная опасность окружения, угрожавшая ей с севера, наконец-то развеялась. Но как складывалась обстановка на южном фланге группы армий? Там, где дивизии советской 10-й армии лились в брешь в немецком фронте на участке между Белевом и Калугой и уже обошли Сухиничи в попытке выйти к шоссе восточнее Смоленска, глубоко в тылу 4-й армии и таким образом перерезать "линию жизни" группы армий "Центр"? Снег чуть ли не доверху наполнял конюшни и хлева колхоза "Воин", затерянного на бескрайней равнине между Орлом и Мценском. Генерал-майор Неринг приказал разместить тут командный пункт 18-й танковой дивизии, а лейтенант Винтер, отвечавший за реализацию распоряжения командира, поместил трактора, зерноуборочные комбайны, старые советские грузовики и немецкие бронемашины между зданиями бывшей барской усадьбы, расставил часовых, превратив таким образом место в самую настоящую крепость – в некий "штабной укрепленный пункт".

Мера отнюдь не лишняя, поскольку на той зимней войне, с ее опасными прорывами противника, с налетами партизан и всем прочим, даже и штабы более высокого уровня все время рисковали очутиться на переднем крае. Поэтому между передовой и тыловыми районами сооружались системы укрепленных опорных пунктов.

Генерал-майор Неринг только что вернулся с фронта. Начальник оперативного отдела дивизии, майор Эстор, встретил командира такими словами:

– Командующий просил вас срочно позвонить ему. Что-то произошло. Он ждет вашего звонка немедленно.

Неринг велел соединить его с генерал-полковником Шмидтом, сменившим Гудериана на посту командующего 2-й танковой армией. Разговор продлился недолго.