Текст книги "Меж двух огней"

Автор книги: Патрик Вудроу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

33

Сумо подождал, пока Стрейкен отойдет подальше, потом опустился на корточки. Он снял с корзины крышку и вытряхнул содержимое на песок.

Змея лежала, свернувшись черными кольцами. Стрейкен не был герпетологом, но когда из блестящего клубка появилась голова с раздувшимся капюшоном, он сразу понял, что это кобра.

Сумо похлопал ее по затылку, чтобы разозлить еще сильнее. Змея мгновенно взвилась на полметра в воздух, половина ее тела при этом оставалась на песке. Стрейкен застыл на месте, восхищенный ее тяжелой красотой, ни на секунду, однако, не забывая об опасности. Было уже темно, и Стрейкен не взял темных очков. Возможно, это была плюющаяся змея, а перспектива получить порцию яда в глаза не сулила ничего хорошего.

Поблизости оказалось несколько туристов. Принимая Сумо за уличного фокусника, они остановились, чтобы посмотреть выступление. Стрейкен сразу узнал Кей Ти. Он смотрел, как она протиснулась через толпу и заняла место в первом ряду. Она смотрела на него колючим взглядом, наслаждаясь его замешательством, как будто это было самое меньшее, что он заслужил за отпор, который дал ей вчера вечером. Стрейкен поймал взгляд Кей Ти и улыбнулся, но змея шевелилась, и он снова стал смотреть вниз. Работники ресторана между тем обменивались понимающими взглядами и усмехались, глядя на Сумо. Видимо, это был его коронный номер.

Сумо не обращал внимания на окружающих. Он положил крышку от корзины в метре перед змеей и протянул руку назад, чтобы вытащить что-то из сумки. Он ни на мгновение не отрывал глаз от кобры. В животе у Стрейкена что-то перевернулось, когда он увидел, что на этот раз держал в руке шкипер. Сумо бросил на крышку комочек серого меха, который, приземлившись, распрямился и быстро-быстро замигал темными глазками, привыкая к яркому свету.

Крыса сделала несколько кругов по крышке. Ее коготки царапали ивовые стебли. Кобра немедленно качнулась назад и выгнула спину в виде буквы S, приняв позу, которая предшествовала броску. Глаза кобры, лишенные век, неотрывно смотрели на жертву. Ее раздвоенный язык то появлялся, то исчезал. Потом она зашипела. Свистящий звук напоминал шипение, с которым газ выходит из бутылки с шипучим напитком, которую предварительно потрясли.

Крыса замерла. Она приросла к месту в жалком страхе. Она не видела ничего из-за высоких краев крышки. Она не знала, где находится змея, но слышала ее и понимала, что где-то рядом. Стрейкен увидел, как крыса вся дрожит, как сердце гоняет по всему ее телу адреналин. Затем крыса от страха присела на задние лапки и описалась.

Змея качалась взад-вперед, измеряя расстояние до крысы, а в это время Сумо объяснял правила.

– Ты берешь крысу, когда готов. Но надо быть очень быстрым. Змея голодная. – Он засмеялся. – А если будешь медленный, то это больница. Я сейчас покажу.

На Тиомане не было больницы, но Стрейкен понял, что Сумо прекрасно об этом знал. «Черт возьми», – подумал Стрейкен и с сожалением покачал головой.

Сумо встал на колени. Он вытянул правую руку на уровне плеча и начал шевелить пальцами. Они двигались как листья на ветру. Рука поднялась наверх. Змея отвлеклась от крысы, привлеченная танцем пальцев. Язычок метался туда-сюда, бесшумный и черный. Смерть капала с безгубого рта.

Сумо замер. Змея сразу же перенесла внимание обратно на крысу. Сумо снова задвигал пальцами, и змея повернулась к нему на два сантиметра. Его рука внезапно изогнулась и на огромной скорости, как меч, прорезала воздух. Сумо схватил крысу и перекинул ее через левое плечо в то же мгновение, когда голова кобры ударилась в сплетение ивовых прутьев. Крышка загремела и прокатилась вперед от силы удара. Но человек уже забрал крысу, змея проиграла.

Сумо посмотрел на Стрейкена. Его лицо выражало нетерпеливое ожидание, глаза такие же темные и немигающие, как у кобры.

– Попробуй.

Это был прямой вызов смелости Стрейкена. Сумо его испытывал. Змея поползла к пляжу, но малайзиец поймал ее за хвост и притянул обратно.

– Ну что, Ланс? Держу пари, тебе не справиться, – поддела его Кей Ти из толпы зрителей.

Стрейкен почувствовал, что его шея залилась краской гнева. Да кем она, черт возьми, себя вообразила, что называет его все время Лансом? Он взглянул на Пили: тот стоял чуть в стороне, следя за развитием событий с нескрываемым любопытством. Казалось, все окружающие хотели, чтобы Стрейкен принял вызов.

– Тысяча восемьсот долларов. Или полторы, если ты победишь змею, – повторил Сумо условие сделки.

Он улыбался заразительной улыбкой Будды. Невозможно было не относиться к этому человеку с симпатией. Он был из тех, с кем хочется быть на одной стороне. Сильный как бык, морщинистое лицо – как грецкий орех. Быстрее, чем змея, бросающаяся за добычей.

Стрейкен улыбнулся в ответ. Он выпил четыре бутылки пива и теперь никак не мог бы выиграть. Он принял решение.

– Тысяча восемьсот. Все. Встретимся завтра здесь, за час перед рассветом. – Прощаясь, он поднял руку, а потом направился к своей хижине.

Он прошел не более пятнадцати шагов, когда почувствовал, что происходит что-то странное. Разговоры и суета в ресторане прекратились. Плеск волн отчетливо раздавался в тишине. Когда он обернулся, то сразу понял, почему. Кей Ти стояла на коленях перед корзиной, вытянув правую руку. Она шевелила пальцами, и змея уже пришла в бешенство. Толпа сомкнулась позади девушки, и отступать ей уже было некуда. Стрейкен побежал. Что, черт побери, она пытается доказать? Умение подбрасывать подставки для пивных бокалов еще не делало ее способной на трюки вроде этого. Пивные подставки не кусаются. Они не ядовитые. Пивные подставки не обладают дальностью поражения более двух метров.

– Кей Ти, не надо. – Он протолкался через толпу и оказался рядом с ней.

Он смотрел на ее руку и на змею. Сумо явно обрадовался и положил крысу обратно в крышку. Стрейкен надеялся, что это шутка. Может, змея не ядовитая. Может, у нее сдоили яд. Может, у нее вырваны ядовитые зубы. Затем он посмотрел на лицо моряка и по его выражению понял, что все по-настоящему.

Кей Ти подняла руку до уровня плеча. Она копировала технику Сумо, двигая пальцами, как будто играя на фортепиано какую-то безумную гамму. Змея повернула голову к ее руке. Кей Ти едва это заметила. Все свое внимание она сосредоточила на крысе. На ее круговерти по ивовой крышке. На царапаньи ее коготков по прутьям. На моргании ее глаз. На подергивании ее носа. Она измеряла расстояние от своей руки до ее тела, предвидя успех предприятия.

Она замерла. Если Стрейкен отвлечет ее сейчас, змея ее точно укусит. Она перешла точку невозвращения. Голова змеи снова повернулась к крысе, и та замерла. Она увидела, как над ней возвышается змея, и застыла на месте. Кей Ти пошевелила пальцами. Эбонитовая головка кобры повернулась к ее руке, и вот рука снова взлетела. Стрейкен не увидел движения руки, потому что смотрел на змею. Она бросилась вперед с такой скоростью, что даже визуально смазалась; она бросилась быстрее, чем он мог за ней уследить. Он видел ее в позиции старта, потом сразу финиша, но никак не движение между этими моментами. Он услышал сильный удар змеиной головы о крышку. Потом грохот ивовых прутьев, когда змея пыталась освободить свои зубы.

Крышка была пуста. Змея целилась в крысу, но движение руки отвлекло ее, и она ударила с угла. Ей не хватило чуть-чуть силы и скорости. Но этим чуть-чуть и воспользовалась Кей Ти. Она встала, держа крысу в руке как награду. Она сделала шаг назад, подальше от рассерженной змеи и триумфально улыбнулась Сумо.

Тут Стрейкен увидел, что кобра прошла гораздо ближе, чем ему показалось сначала. Рубашка Кей Ти была порвана у запястья. Зубы зацепили ее рукав, не достав до тела какие-то считанные миллиметры. Но самое важное здесь было то, что змея промазала.

Кей Ти протянула спасенную крысу Пили. Но он руководствовался своими представлениями о справедливости, а девушка не успела остановить его. Она повернулась лицом к Стрейкену и только боковым зрением видела Пили. Недолго думая, он швырнул крысу обратно в крышку. Мгновение спустя ударила змея. Ее дважды обвели вокруг пальца, и она не собиралась еще один раз повторять свою ошибку. Челюсти резко сомкнулись поперек злополучного грызуна, и воздух вылетел из его легких. Кобра завертела головой. Она набросила кольцо на тело крысы, чтобы держать ее, пока та будет умирать. Крыса дергалась и открывала рот в беззвучном вопле боли. Яд стремительно бежал по ее венам, отрава все глубже проникала в тело с каждым ударом сердца.

Пользуясь сосредоточенностью змеи на крысе, Сумо осторожно прижал голову рептилии к песку. Когда она перестала дергаться, он сжал ее шею между большим и указательным пальцами, поднял ее и опустил обратно в корзину. Змеиный хвост обернул его запястье: последний акт неповиновения перед тем, как Сумо опустил крышку на место и предоставил змее возможность в темноте сожрать свою награду.

Сумо улыбался, глядя на Кей Ти, как будто только что открыл восьмое чудо света. Он улыбался своей беззубой улыбкой и кивал головой, как будто кланяясь. Малайзийские моряки вообще-то не очень уважают женщин, но Сумо вел себя так, словно собрался восстать против столетних культурных обычаев. Он триумфально поднял руку вверх. Кей Ти поняла намек, тоже подняла руку и хлопнула его по ладони. Раздался громкий шлепок. Сумо заревел от восторга. Потом он вернул ей любезность, стараясь не ударить слишком сильно свою новую любимицу. Это помогло ей выйти из шока и избавиться от напряжения. Лицо осветилось спокойной улыбкой. Крыса была забыта, и Кей Ти с Сумо стали лучшими друзьями.

Стрейкен решил, что с него хватит. Он повернулся и зашагал по пляжу, глубоко засунув руки в карманы шорт. Кей Ти выставила его трусом. Ради этого она рискнула жизнью. Сумо, наверное, теперь потерял к нему всякое уважение. Его прилюдно унизили.

Но по крайней мере, у него есть лодка.

Позже этой ночью маленькая моторная лодка отчалила по направлению к японской яхте. «Фубуки» стояла на глубокой воде в миле от берега, и маленькая моторка добралась до нее за пятнадцать минут. Подчиненные Вакахамы-сан не могли просто так исчезать на четырехдневные морские прогулки на Керкуллы без предварительного разрешения. И им для этого нужна была веская причина.

У Пили Паранга, как выяснилось, была не просто веская, а очень веская причина.

34

Они отправились в путь следующим вечером: веселая команда, опьяненная предвкушением приключений. Стрейкен, Пили, Сумо и племянник Сумо, имя которого Стрейкен выговорить не мог. В конце концов он остановился на Шлеппи. Это слово действительно подходило мальчику с его небольшим ростом и некоторой медлительностью; кроме того, оно напоминало его настоящее имя, и ребенок охотно на него откликался.

Как и его дядя, Шлеппи был толстенький и веселый. Гены счастья четко прослеживались в широкой улыбке, с которой он приветствовал Стрейкена в рыбачьем кубрике, низкой открытой палубе на корме. В удачный день она наверняка была залита морской водой и кровью, но сегодня вечером палуба светилась чистотой. Сумо гордился своей работой, и по этой причине он нравился Стрейкену еще больше.

В центре палубы стоял огромный стул на шарнирах. Стрейкен подумал, что ремни и застежки на нем больше напоминали принадлежности для пытки, нежели для рыбалки. Для больших уловов тут были предусмотрены вместительные кладовые, раковина с разделочным столом и бак для живой наживки. По обе стороны палубы находились скамейки для зрителей, наблюдающих за тем, кто сидел на стуле. Но в нынешней поездке стул не пригодится. Стрейкен оглядел кубрик на предмет его пригодности для дайвинга.

Поручни кормы невысоко возвышались над водой, чтобы легче было тащить крупную рыбу. Благодаря этому входить и выходить из воды будет нетрудно. Еще тут были дверь и ступеньки, спускающиеся под воду, и это означало, что не придется перекатываться через борт. Был даже душ с пресной водой для промывки оборудования. Этому Стрейкен обрадовался. Он не экономил при покупке своей техники. Его главной камерой был «Никонос про-90» с набором взаимозаменяемых линз, дополнительными вспышками и водонепроницаемыми футлярами. Все это добро стоило больше двух тысяч фунтов стерлингов, и Стрейкен заботился о технике изо всех сил. Камеры не любят воду. Особенно они не любят морскую воду, потому что соль очень едкая. Футляры будут проводить в душе больше времени, чем он сам.

Шлеппи взял сумки Стрейкена и спустился на нижнюю палубу, пока Сумо на скорую руку показывал ему устройство и оборудование корабля. На скамейках для зрителей были разложены синие подушки. Сумо сбросил их на палубу, и под ними обнаружилось несколько глубоких резервуаров. В первом хранились спасательные жилеты, во втором – веревки и фонари, в третьем – факелы, перчатки и ящик с инструментами.

Они перешли к правому борту. В следующем лежали два гарпуна, и Сумо сказал, что он и вообще-то запрещены к применению. Стрейкен не удивился. Там было еще кое-что, гораздо более опасное, чем пара гарпунов, – пистолет, спрятанный в темноте, в дальнем углу ящика. Стрейкен подумал, что сигнальную ракетницу обычно держат где-то на капитанском мостике, значит, в этом пистолете настоящие пули.

«Морской дух» был в отличном состоянии. Он и с пляжа выглядел лощеным и гладеньким, но, только оказавшись на борту, Стрейкен понял, что, когда судно впервые спустили на воду, оно было настоящим произведением искусства. Он решил, что несмотря на солидный возраст – шестнадцать лет – по нынешним ценам этот кораблик стоил полмиллиона баксов. И уже не в первый раз Стрейкен подумал, откуда, черт возьми, у малайзийского рыбака могли найтись деньги, чтобы купить его.

Сумо повел его в главный салон. Прохладный и просторный, он был меблирован очень просто. Там стояли диваны, музыкальный центр, бар с напитками и тут же в нише был установлен стол с местами на шестерых человек. А вот в убранстве и нашел Стрейкен ответ на свой вопрос.

Как и в его запущенной комнате на Тачбрук-стрит, здесь стены были увешаны фотографиями. Первая изображала Мику Хаккинена, финского гонщика, он стоял рядом с серой торпедой. Стрейкен узнал хвост в виде сельскохозяйственной косы, принадлежащий молодой рыбе-молоту. Хаккинен подписал снимок черной ручкой. Весы показывали тридцать два килограмма. Рядом с Хаккиненом из-под своих моржовых усов смеялся в камеру Том Селлек. У его ног лежал трехметровый марлинь. Справа Жан-Мари ле Пен держал за хвост извивающегося тунца, его мощные бицепсы вздулись, чтобы удержать десять килограммов мяса. Стрейкен уже знал, сколько Сумо берет со своих постоянных клиентов за полный день рыбалки, и, вероятно, со знаменитостей он брал еще больше. Одни чаевые чего стоили.

– Так куда именно на Керкуллы мы направляемся? – спросил Сумо.

Он стоял в середине салона, уперев руки в бока. Шлеппи протиснулся мимо с джином и тоником и тарелкой фисташек для гостя. Пили залез на обзорную башню, совершенно не заинтересованный в общении.

Стрейкен вытащил морскую карту из рюкзака. Он использовал новые координаты, чтобы определить положение затонувшего судна, и проверял свою теорию каждое утро и вечер. Если его предположения верны, корабль находился в трех с небольшим километрах на северо-восток от самого дальнего острова. Он показал это место Сумо, постучав пальцем по карте.

– Керкулла-Кетам, – сказал Сумо.

– Верно. Что это значит?

– «Кетам» – это омар. Что ты ищешь?

– Одну рыбу. Я фотограф.

Сумо нахмурился.

– Какую еще рыбу?

– Рыбу-кролика. Она очень редкая и неуловимая. – Стрейкен попытался произнести это легко и непринужденно, но не получилось. Рыба-кролик существовала на самом деле, но эта его легенда все же была не вполне убедительной.

Сумо усмехнулся. Потом сплюнул в открытое окно.

– Может, твоя рыба-кролик уже уплыла давным-давно.

– Может, – сказал Стрейкен.

– Поменьше гуляй на солнце, Эд. Оно высушивает твой мозг.

Сумо громогласно захохотал и ткнул Стрейкена в ребра. Затем приложил палец к губам, показывая, что Стрейкен может ему доверять и сообщить настоящую причину найма корабля.

Но Стрейкен ему не доверял. Пока еще не доверял. Он собирался выяснить, надежный ли человек Сумо, к тому времени, как они найдут затонувший корабль.

– Знаешь, – сказал Стрейкен, – давай пока просто поедем, найдем симпатичную бухту и встанем там на якорь.

Сумо вышел из салона и взбежал по лестнице на капитанский мостик. Оттуда ему было видно все, что происходит на борту. Это хорошо, подумал Стрейкен, что они – Сумо и Пили – все время будут там. Так он будет чувствовать себя в безопасности под водой. Стрейкен не ждал беды, но ему не хотелось лишних глаз, и пистолет в глубине ящика напомнил ему, что Южно-Китайское море печально известно пиратами. И опять же, при наличии Пили и Сумо на борту, пиратам придется плохо, вздумай они напасть на корабль.

Шлеппи отвязал кранцы. Сумо открыл дросселя, и мощные двигатели в чреве судна взревели. Из-под кормы волнами забила пена; винты вихрем закрутили воду. Путешествие началось.

Сумо включил бортовые огни. Они зажглись красным и зеленым в сумерках – правый рубиновый, левый изумрудный, – освещая путь на Керкуллы.

35

«Морской дух» летел к океану, как птица.

Стрейкен вышел на палубу с бокалом в руке. Пили спустился с башни и теперь дремал на скамье. Стрейкен уселся напротив него на одну из подушек и смотрел, как солнце исчезает за острозубым хребтом Тиомана. Он мельком подумал о Кей Ти и улыбнулся, вспомнив ее фигуру, идеально очерченный нос и зеленые глаза, которые блестели ярче, чем любой из изумрудов, которых он в свое время немало перевез контрабандой.

Но его привлекал в ней не только внешний вид. Сквозь образ крутой девчонки пробивался подшерсток комфортного бюргерского детства. Стрейкен предположил, что страстное желание стать актрисой не встретило одобрения ее родителей. Они бы предпочли, чтобы она сменила свои шорты на костюм от Донны Каран. Они были бы счастливы, если бы она пополнила ряды адвокатов, бухгалтеров или брокеров, которых Стрейкен видел вчера утром, – они сходили с борта «Ариадны». Они, наверное, считали, что Майк – это то, что нужно: суперзвезда Айви-лиги из богатой филадельфийской семьи, он сможет держать их дочь в ежовых рукавицах. Но стоило Майку ударить ее – и вот она дразнит змей и ищет приключений на Тиомане. Одно было ясно: Кей Ти не просто болтала языком. Жаль, что он не может взять ее с собой. Но на борту у «Морского духа» уже было на одного человека больше, чем Стрейкен изначально планировал; и пока он сам не знал, что он там унаследовал, лучше было сводить количество посвященных к минимуму.

Сумо закрыл дроссель, и корабль выровнялся. Они вдвоем со Шлеппи на капитанском мостике смеялись какой-то шутке. Громовой хохот шкипера, вырывавшийся из его огромного живота, раздавался по всему кораблю. Вскоре «Морской дух» вошел в ритм. Двигатели жужжали равномерно приглушенно, и настроение в кубрике стало сонливым. Пили потянулся и объявил, что идет спать. Стрейкен осушил свой бокал, наконец-то он остался наедине со своими мыслями.

Стая дельфинов резвилась в носовой волне, и звезды экваториальной ночи светили над ними, как бриллианты на фоне иссиня-черного бархата неба. Скоро раскроется тайна наследства, занимавшая его с восемнадцати лет; и он бы должен быть переполнен тем же вдохновением, которое охватило его в квартире Молли. Но по какой-то необъяснимой причине он нервничал.

Стрейкен носил запонку на шее последние одиннадцать лет. Она стала такой же частью его тела, как волосы на голове или шрам на руке. Но появление второй запонки все изменило. Цепочка стала тяжелее, и от этого у Стрейкена не проходило жутковатое предчувствие, что эта поездка не будет обычной морской прогулкой. Были право и лево, широта и долгота, инь и ян. Было добро, и было зло.

Он думал еще и о других вещах, гораздо менее приятных, чем Кей Ти. Стрейкен не знал, что делать, если поиск не даст результатов, и это очень беспокоило его. Не было запасного плана на случай, если Верховен вспомнит его связь с «Нэшнл джиографик». Рано или поздно голландец обнаружит эту дорожку. Даже малейшее предположение, что Стрейкен оказался в беде, будет достаточным для его увольнения. «Нэшнл джиографик» была самой большой в мире некоммерческой научной организацией, и у нее была незапятнанная репутация, которую ревностно оберегали. Как только Джилкрист узнает про то, что случилось на Кюрасао, он поспешит избавиться от Стрейкена быстрее, чем от мешка со змеями. Стрейкен не сможет вернуться и в магазин Гамильтона. Интерпол будет ждать его в «Хитроу», как они ждали его в «Схипхоле». От результатов экспедиции, таким образом, зависело его будущее.

Вторая мысль была более настойчивой. Идея фикс. Она преследовала Стрейкена еще с Лондона. Черноволосый и синеглазый ребенок Молли. Стрейкен даже не знал, как зовут мальчика. С виду ему было года полтора. Его отец исчез, а мать умерла. Стрейкен случайно ее убил, и сделанного уже не поправить.

Ему никогда не узнать, собиралась ли Молли просто накачать его наркотиком или отравить насмерть. Мишель Ньюкрис утверждала, что первое, но теперь Стрейкен знал, чего стоит слово этой женщины. В глубине души он надеялся на второе. Это каким-то образом оправдывало тот факт, что Молли заплатила жизнью за свое же преступление. Око за око. Доза и впрямь была большая; может быть, слишком большая даже для мужчины его веса. Но опять же, не было ведь никакой причины убивать его: просто отключить – и та же цель была бы достигнута. Стрейкен понимал, что на этот вопрос ему не найти ответа.

Однако при всей серьезности этих мыслей и переживаний особенно сильно его беспокоил другой вопрос. Пытаясь его решить, он чувствовал себя рыбой, пойманной в сеть, – чем больше она пытается вырваться, тем сильнее запутывается. Это был вопрос, на который Мишель Ньюкрис дважды не пожелала ответить. Откуда она и Молли узнали, что он на Кюрасао?

Ответ мог быть только один: им рассказал Гамильтон. Он поймал Молли с поличным и шантажировал ее, чтобы она назвала ему широту. Иначе почему он не позвонил в полицию? Может, он и вправду никогда не сообщал ей долготу. Но это вовсе не означало, что он также не сказал ей, где найти крестника. Поездка Молли на Кюрасао не представляла никакой опасности. Даже если ей повезет увидеть вторую запонку, у Гамильтона уже была неделя форы.

Стрейкен сидел и злился на крестного за вероломство. Спать он пошел не скоро.