Текст книги "Око Каина"
Автор книги: Патрик Бовен
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)
ГЛАВА 21
Томас постучал в дверь.
Ответа не было, и он какое-то время смотрел в небольшое слуховое окошко. Небо утратило дневную ослепительную голубизну – приближалась ночь. Над горизонтом распростерлось длинное фиолетовое облако, похожее на театральный занавес.
Он постучал снова:
– Джин?
Послышался слабый шорох, словно кто-то перебирал бумаги.
– Минуту, – наконец донесся ответ.
Томас некоторое время разглядывал пол, потом сказал:
– Спускайтесь вниз, когда будете готовы. Мы развели костер на улице. – Он помолчал. – Я., э-э-э… хотел бы извиниться за то, что сегодня так раскомандовался. Я не собираюсь никем помыкать. Можете в отместку учинить мне телесное наказание, если хотите. Отлупить меня по заднице в присутствии всех остальных. О’кей?
Наверняка это вызвало у нее улыбку. Самоуничижение в подобных случаях всегда срабатывает. Томас подождал ее реакции, но из комнаты не доносилось ни звука, словно Джин специально молчала, чтобы он продолжал говорить.
– Понимаю, – продолжал он, – что постоянно слышать «иди туда, делай то и это» не слишком приятно. Моя жена все время говорила, что я тиран.
Джин открыла дверь.
– А вы были женаты?
Томас сделал шаг назад.
– Да. Правда, всего три месяца. Совсем недолго.
– Готова спорить, это она от вас ушла.
– Нет, она меня выставила. Квартира принадлежала ей.
Томас внимательно взглянул на нее. Глаза у Джин были красными, в руке она держала какую-то мятую брошюру, свернутую в рулон. Томас указал на нее и спросил:
– Вы собирались проломить мне череп этой штукой?
– Если бы я хотела проломить вам череп, я бы это уже сделала.
Томас заглянул в комнату. В ней было два матраса, лежавших прямо на полу, кресло и пластмассовый таз. К потолку был приклеен скотчем пожелтевший гигантский постер с изображением многочисленных поз из «Камасутры». Томас одобрительно кивнул.
– Симпатичная у вас комнатка. А в моей – дыра в стене с видом на сортиры. Можете пойти посмотреть. Панорама просто захватывающая.
Джин прикрыла дверь, заставив его отступить. Он успел лишь заметить другие брошюры, разбросанные по полу.
– Любите читать?
– Не ваше дело.
– Спускайтесь, поужинайте. Элизабет приготовила чили…
– Я ненавижу чили! Так же как и эту комнату, и это поганое место! – Глаза Джин наполнились слезами. – У меня был шанс, чуть ли не впервые в жизни – только руку протяни!.. И вот все накрылось!..
Он понял, о чем речь.
– Но телеканал заплатил вам двадцать тысяч долларов, – мягко сказал он. – Это уже кое-что.
– Я могла бы получить намного больше! Вы же видели этих журналистов! За любой наш чих они готовы были платить деньги! Если бы это шоу все-таки состоялось, можно было бы потом всю жизнь жить на одни интервью и больше ничего не делать!
– Вы говорите так, как будто уже все кончено.
Джин опустила голову.
– Колесо судьбы все еще крутится, – добавил он.
– Да вы-то что об этом знаете?
Она оттолкнула его и захлопнула дверь.
Томас спустился на первый этаж, пересек главный зал заведения «У Пинка» и вышел через смежную с ним комнату на задний двор. Никто не захотел располагаться со стороны улицы – оттуда открывался слишком уж угнетающий вид. Задний двор представлял собой квадрат подстриженной трапы площадью метров сто, на которой тут и там валялось всевозможное барахло. Но все-таки это было лучше, чем созерцать останки сгоревшего автобуса.
Томас подошел к костру и вытянул руки над пламенем. Было не так уж холодно, но в самом костре ощущалось что-то надежное и умиротворяющее.
– Джин придет? – спросила Нина.
Он пожал плечами.
Питер неподвижно сидел в старом автомобильном кресле из красного кожзаменителя, с уцелевшими рессорами. Он не отрываясь смотрел на языки пламени. Рядом вытянулась прямо на земле Карен, положив голову на бедро Камерона. Пустые картонные пакеты из-под сока валялись тут и там. Леонард прохаживался немного поодаль, глядя на уже загорающиеся звезды. Что касается Каминского, Перл и ее фаната с бензоколонки, они так и не появились.
Камерон громко рыгнул.
– Ваше здоровье! – сказал он, ничуть не смутившись.
– Вы отвратительны! – заявила Элизабет.
Она слегка помешивала в котле, откуда поднимался густой пряный запах чили.
– Да ладно, что естественно, то не стыдно.
– Все равно это не повод свинствовать.
– Надо устроить ему взбучку! – заявила Карен.
Камерон улыбнулся.
– И ты посмеешь поднять руку на супермена из Флориды?
– Кстати, откуда именно?
– Из Неаполя. Это западное побережье, царство богатеньких игроков в гольф. – Он поправил воображаемые солнечные очки. – Я знаю лучшие рыбные места, можешь мне поверить. А также лучшие места для ныряния с аквалангом, для серфинга, для прыжков с парашютом… Я – владыка побережья, детка!
– Вы хорошо зарабатываете? – спросила Элизабет, сама удивляясь, что осмелилась задать такой вопрос.
– Да, я зарабатываю на морских экскурсиях. В горячий сезон – две тысячи в неделю, без всякого напряга. Не нужно ничего, кроме выносливости и умения лазать, по канату в том числе… Но вас я не приглашаю: если бы вы появились на палубе моей яхты, одетая только в бикини, последствия могли бы быть непредсказуемы.
Элизабет вымученно улыбнулась.
– Это все замечательно, – сказала Карен с легкой ноткой ревности, – но мне хотелось бы знать, где остальные?
– Я знаю, – сказала Нина.
Все повернули головы к ней.
– В постели. Все трое, надо полагать. Перл недавно спрашивала, нет ли у меня с собой презервативов, и я ей сказала, что в коробке из-под конфет рядом с кассой их полно. После она ушла со своей… э-эээ… свитой.
Камерон расхохотался.
– Ну ни хрена себе! Не успела прийти в себя – и сразу трахаться!
Элизабет сделала большие глаза и указала подбородком на Питера. Однако ребенок, казалось, ничего не слышал. Потом протянула Томасу ложку, и он осторожно попробовал варево. Запах бекона и тушеных помидоров показался ему восхитительным. Впрочем, он был голоден.
– Джин все еще сердится? – спросила Элизабет.
– Она вообще легко раздражается. Особенно если просишь ее поработать. Странно, да? Она ведь горничная.
– Ну и логика! – фыркнула Карен. – Только потому, что она горничная, она и здесь должна всем прислуживать? Вам, мужчинам, так и хочется низвести нас всех до уровня прислуги!
Камерон поднял палец и нравоучительно сказал:
– Суров закон о мужском превосходстве, но – закон.
– Глупости! – возразила Элизабет. – Если женщины вам готовят, стирают и занимаются вашими детьми, они делают это исключительно из-за любви! А когда любовь проходит – из чувства долга. Потому что женщина будет заботиться о доме, даже если это последнее, что осталось у нее в жизни!
Она резко отставила свою миску. Томас заметил, что ее руки дрожат.
– Ладно, – примирительно сказал он. – Думаю, не из-за чего так переживать. На самом деле меня удивило поведение Джин по другой причине.
Ленни подошел поближе, чтобы слышать разговор.
– Я видел в ее комнате целую кучу рекламных брошюр казино.
– Да, она это любит, – кивнула Нина. – Она все время их рассматривает, как загипнотизированная.
– Или ненавидит, – сказал Томас.
– Не понимаю, о чем вы.
– У нее в руке была брошюра Клуба анонимных игроков. Руководство, как избавиться от своей зависимости.
Он мельком подумал об основной теме шоу «Око Каина». Грехи участников…
– Может быть, она проходит терапевтический курс «Как избавиться от пристрастия к играм». Она старается именно что не играть.Поэтому и смотрит хотя бы на буклеты – в качестве замены.
– Да, это объясняет ее нервозность, – заметила Карен.
– Я думаю, она очень несчастна, – сказала Элизабет. – Оттого и агрессивна.
– Я не несчастная, Барби. Я невезучая.
Джин стояла позади них, сжимая в руке пресловутую брошюру.
– Мне никогда не везло. Ни денег, ни дома, ни семьи – у меня больше ничего нет.
– Джин, мы не знали, что ты здесь, – смущенно произнесла Нина.
– Да ладно тебе, Родригес. Ненавижу, когда врут. Все лучше, чем это.
Она бросила глянцевую брошюру в костер и стала наблюдать, как та горит. Потом прерывающимся голосом сказала:
– На самом деле я не настоящая горничная. – Ее глаза вновь заблестели от слез. – Я даже не Джин Леблан.
ГЛАВА 22
– Мое настоящее имя – Пола. Пола Джонс Плечи Джин были опущены, и она напоминала старый ветхий дом, готовый вот-вот обрушиться.
– Если вы – Пола Джонс, то кто такая Джин Леблан? – спросил Томас.
– Это моя подруга. Она умерла. Пять месяцев назад.
Томас открыл рот, чтобы что-то сказать, но удержался. Он посмотрел на остальных. На их лицах читалось одинаковое изумление.
Пола высморкалась.
– Джин Леблан поселила меня у себя. Она работала официанткой в баре в аэропорту Мак-Карран. Она была наркоманка и подрабатывала проституцией. Пару раз она попадала в женскую тюрьму Норт-Лас-Вегас, на Смайли-роуд. Но при всем том она не была злой или дурной женщиной. – Джин с мольбой подняла глаза. – Мы с ней были как сестры, понимаете?
Элизабет мягко взяла ее за руку и усадила возле костра. Пола не сопротивлялась. Потом она заговорила снова:
– В тот день я крупно выиграла в казино «Дворец Цезаря». Мне выпал «Колосс» – суперджекпот! Мы напились и решили прокатиться в пустыню. Мы хохотали как ненормальные, я курила марихуану, а Джин втягивала одну полоску за другой. А потом мы увидели змею. Джин сказала, что хочет поцеловать ее. «Поцеловаться со смертью». Я сначала думала, что она шутит… Змея укусила ее в губу, и она умерла через пару минут.
Пола вытерла нос рукавом.
– Я не знала, что мне делать. Какой-то гребаный фильм ужасов!.. Я испугалась, запаниковала… и уехала.
Камерон воздел руки к небу.
– Что? Вы бросили вашу подругу посреди пустыни? – Он щелкнул пальцами. – Прямо как есть?
– Она была уже мертва! Я бы ее все равно не воскресила!
Камерон взглянул на нее с презрением.
– И вы называете себя ее подругой…
– Хватит, – перебил Томас. – Расскажите, что было дальше, – добавил он, обращаясь к Поле.
– Я не могла сообразить, что делать. Это случилось не по моей вине, просто случилось, вот и все. И Джин на моем месте наверняка сделала бы то же самое. Я не могла вызвать копов – я была под наркотиками, а у меня и без того хватало проблем… Долги…
Томас указал на ее зеленую рубашку, рисунок на которой имитировал карточный стол. Она не снимала ее с самого отъезда.
– Вы любите покер?
– Нет. Покер – это мужское дело, как драка или дуэль… Женщины предпочитают игры «на везение». Они хотят поймать птицу счастья… Найти какую-то лазейку в жизни…
– Лазейку?
– Все от чего-то убегают. Либо от своих проблем, либо от скуки… Когда играешь, то словно погружаешься в какой-то транс. – Голос Полы смягчился, словно описываемая сцена возникла у нее перед глазами. – Помню, как играла в первый раз, – фишки так и сыпались ко мне, одна за другой… Я играла целый день. В конце концов я все проиграла, но ощущения были невероятные!
Томас промолчал. Он понимал, о чем она говорит. Некоторые занятия действительно обеспечивают такое сочетание – гипноза и адреналина.
– Это идиотизм! – фыркнул Камерон. – Если целый день торчать за столом для джекпота, в конце концов все проиграешь! Это все знают!
– Вы не понимаете, – сказала Пола. – Цель – не выиграть. Цель – убежать.
– У вас есть семья? – почти шепотом спросила Элизабет.
Пола несколько секунд смотрела на нее, прежде чем ответить:
– Да.
– Где она сейчас?
– Однажды я нашла под дверью письмо. Муж сообщал мне, что добился опеки над нашей дочерью, продал квартиру, чтобы заплатить мои долги, и вместе с дочерью уехал. – Она вновь уставилась на огонь. – С тех пор я и жила у Джин.
– Как же вы попали в «Око Каина» под чужим именем? – спросил Ленни. – Был ведь кастинг, проверки…
– Да, – подтвердила Карен, – контракт подписывали только после проверки всех данных.
Пола покачала головой.
– Джин была похожа на меня. Хотя она была стройнее и моложе. Нас принимали за сестер, я вам говорила…
– Но этого недостаточно, – возразил Томас. – Как вы смогли занять ее место?
Она опустила глаза. Камерон улыбнулся.
– Легко, правда? – спросил он.
Остальные повернулись к нему.
– Вы ведь так никому и не сообщили о ее смерти?
– Это было не так просто…
– К тому же все так удачно совпало для вас! У вас же не было ни жилья, ни денег. Достаточно было лишь сменить имя, чтобы избавиться от всех проблем. Забрать документы Джин Леблан, слегка изменить внешность и научиться подделывать подпись. Ее прошлое было отнюдь не безупречным, но у нее, по крайней мере, не было карточных долгов. Вы могли, так сказать, перезагрузить свой компьютер и начать все с нуля. И снова начать играть в свое удовольствие.
– Это не так!
Теперь она почти кричала. Все смолкли.
– Да, у меня была куча долгов, признаю. Но я не выдавала себя за Джин. Не с самого начала, во всяком случае. Я даже записалась на курс терапии, излечивающий от игорной зависимости… Мужчины играют ради стремления к действию, но девяносто женщин из ста играют ради бегства, как я уже говорила. Игромания – это самая настоящая болезнь… В какой-то момент мне показалось, что я от нее избавилась. Но потом все вернулось снова…
– И тогда появились люди из «Ока Каина», – продолжил Томас.
– Да. Где-то через месяц после моего срыва они позвонили в мою дверь, то есть в дверь Джин. Я несколько дней ничего не ела, только курила для поддержания сил. Я не знала, что мне дальше делать… Так вот, позвонили в дверь, я открыла и увидела на пороге двух очаровательных девиц. Они сказали, что ищут кандидатов для участия в новом реалити-шоу и их заинтересовала Джин Леблан, бывшая заключенная. Спросили, знакома ли я с ней. Я кивнула, и они рассказали мне про двадцать тысяч долларов. – Джин беспомощно развела руками. – Что мне оставалось делать? У меня даже не было времени поразмыслить… Я выдала себя за нее. Начиная с этого момента все вокруг меня завертелось колесом… Я изучала бумаги, заполняла анкеты… И знаете что? Никто так и не догадался о моем обмане. И я подумала, что это судьба. Тот самый шанс, которого я ждала всю жизнь.
– За исключением того, что в итоге вы оказались здесь, – заметил Томас. – Какая злая ирония судьбы, не правда ли?
– А как же ваша тайная история? – спросила Элизабет. – Что вы им рассказали?
– Я наплела им черт знает что… Что-то из прошлого Джин, что-то – из своего собственного… Я сшила из этих лоскутов какую-никакую историю… потом меня спросили, смогу ли я нормально держаться перед камерами. Я ответила, что уж за двадцать тысяч долларов я это выдержу.
– И вы расплатились с долгами?
По щекам Полы снова покатились слезы.
– Ну да, как же, – сказал Камерон. – Она снова все проиграла. Все до последнего цента!
Пола обхватила руками колени. Все ее тело сотрясалось от рыданий.
– Какое убожество, – пробормотал Камерон.
Томас молча смотрел на остывающий котел с едой.
Кажется, у всех пропал аппетит.
ГЛАВА 23
Пола Джонс сидела у костра еще долгое время после того, как все остальные разошлись.
Она понимала, что опустилась на самое дно. Она признала свою вину за многие вещи, случившиеся в последние годы. Грабежи, мошенничества, чеки без покрытия, обманы по мелочам – не важно что, лишь бы снова продолжать играть. Теперь настало время расплаты.
Она смотрела на свои руки. Она не убила Джин Леблан, – о, хотя бы не это! – но бросила ее мертвой посреди пустыни. Лицо Джин, искаженное уродливой предсмертной гримасой, со следами белого порошка вокруг ноздрей, представало перед ней каждую ночь. Стоило ей задремать, и призрак Джин был тут как тут. В ту же минуту. С улыбкой на губах.
Посмотри, что ты со мной сделала, По-о-оолаааа!
Она пошевелила тлеющие угли подвернувшимся под руку стальным обломком. В каком-то смысле ее ситуация улучшилась. Теперь, когда она во всем созналась, ее, конечно, арестуют. Те страхи, от которых она убегала последние несколько лет, наконец настигли ее. Она вряд ли скоро увидит свою дочь и мужа, но с этого момента ее жизнь, безусловно, стала проще. Достаточно лишь смириться с мыслью о предстоящем заключении…
Все кончено. Королева умерла – да здравствует королева!
Она в последний раз взглянула на звезды, слегка присыпала костер землей и направилась к задней двери бара «У Пинка».
Внутри было темно и тихо.
Пола несколько раз поморгала, чтобы лучше различать очертания предметов в кухне и смежной с ней подсобке. Потом вошла, думая о том, что глупо сделала, потушив костер. На память ей пришел куплет из Stand By Me,как в те времена, когда она была еще маленькой и отец посылал ее в погреб за очередной бутылкой спиртного. Она осторожно двинулась вперед, вытянув перед собой левую руку – в правой все еще был зажат шелковый платок Ленни.
К счастью, они с Родригес жили на втором этаже. У Полы никогда не хватило бы храбрости ночевать одной.
Она вполголоса пропела следующий куплет, огибая стол, заставленный кастрюлями, и размышляя о событиях этого странного дня.
Одиннадцать человек в этой Богом забытой дыре. Автокатастрофа, как они решили… Но проблема была в том – и Пола это хорошо чувствовала, – что что-то здесь не сходилось. Ее больше всего беспокоила ее собственная ситуация, а что до остального – она просто старалась избегать каких бы то ни было разговоров о катастрофе. Прежде всего с Линкольном, но и с другими тоже. Достаточно было всего лишь не поддержать эту версию, чтобы настроить против себя Карен и Коула. Штерн казался слишком спокойным, О’Доннел, наоборот, слишком встревоженной. Общее напряжение нарастало. И, как казалось Поле, эти пятеро что-то скрывали. Она постоянно спрашивала себя, что именно.
Она вошла в бар и направилась вдоль стойки, скользя по ней ладонью, как вдруг услышала легкий скрип. Дверь со стороны улицы была приоткрыта. Пола взглянула туда и увидела чью-то высокую тень возле музыкального автомата.
Сердце ее почти перестало биться.
Кто-то был там и смотрел на нее.
Она ждала, окаменев.
Но тень не шелохнулась.
Через какое-то время, показавшееся ей нескончаемым, вдалеке завыл койот. Дверь снова скрипнула, и лунный луч, упавший сквозь проем, осветил груду сваленных друг на друга чемоданов – их Пола и приняла за высокую человеческую фигуру.
– Мать твою!.. Это ж надо!..
Она прислонилась к барной стойке и несколько секунд стояла неподвижно, переводя дыхание. Из зеркала над баром ее отражение бросило на нее жалкий испуганный взгляд.
Пятьдесят один год, а физиономия – краше в гроб кладут… Шелковый платок Ленни выскользнул из ее пальцев. Она наклонилась, чтобы поднять его. Когда она выпрямилась, то увидела в зеркале чужое отражение. Какой-то человек стоял рядом с ней.
В следующее мгновение его рука зажала ей рот.
Вдоль ее позвоночника заструился холодный пот. Она почувствовала, как к ее шее прижимается какой-то жесткий предмет, потом услышала электрическое потрескивание. Она хотела закричать, но рука, крепко зажимавшая ей рот, не дала ей издать не звука.
– Да не убоишься никакого зла, – прошептал голос из темноты.
ГЛАВА 24
Воскресенье
Томас проснулся, услышав чей-то крик. Сон был неглубоким и тревожным, мысли беспорядочно метались в голове. Женский голос показался ему знакомым.
Карен?
Рука инстинктивно потянулась к ночному столику в поисках выключателя. Где же эта чертова лампа? Потом он открыл глаза. Ночного столика не было. И никаких знакомых вещей – тоже. Ни шкафа для одежды, ни галогенной лампы, ни абсолютно нового письменного стола из ИКЕА, над которым крепились книжные полки в тон – терпеливо выбранные по каталогу и надежно укрепленные на стене, чтобы не обрушились под тяжестью книг, – ни холодильника с многочисленными напоминаниями самому себе на квадратиках бумаги с липкой полосой: что-то сделано, что-то нужно сделать, чего-то он не сделает никогда, – ни фотографий из Африки на стенах. Все исчезло.
В течение последнего года он снимал комнату у миссис Гуревич. Пятьдесят долларов в неделю. Учитывая глубину финансовой задницы, в которой он пребывал, это был просто подарок судьбы.
Миссис Гуревич была милой женщиной. Она жила в крошечном особнячке. Однажды Томас помог ей донести до дома покупки, а потом вошел следом за ней – из любопытства, а заодно, чтобы проверить, может ли он еще очаровывать женщин. Он улыбнулся ей самой соблазнительной улыбкой, и она улыбнулась в ответ. Предложила ему чаю с пирожными. С тех пор он поселился у нее.
Она вела хозяйство, он помогал ей по дому – покупки, мелкий ремонт, все такое. В то время он работал в службе помощи пожилым людям, но часто менял клиентуру. Месяц здесь, месяц там. Миссис Гуревич ничего не говорила, когда он напивался в стельку. Он терпеливо слушал ее нескончаемые истории. Им было хорошо. Они могли сидеть вместе целыми часами, ничего не делая. Сколько семейных пар могли бы сказать о себе то же самое?
Томас поморгал, и комната в доме миссис Гуревич исчезла в вихре золотой пыли. Вместо нее он увидел три обшарпанных стены, на которых чередовались полосы света и тени, словно их освещал какой-то гигантский прожектор. Такой эффект создавали висевшие на окне жалюзи с широкими планками.
В четвертой стене зияла огромная дыра, выходившая на то, что пафосно называлось «туалеты»: на самом деле это был высокий деревянный настил с круглыми дырами и хлипкими деревянными перегородками между ними. Наружных дверей не было. Возможно, это место знавало лучшие времена, как и все заведение «У Пинка» в целом. Тем более захватывающий контраст создавал единственный посетитель уборной с окружающей обстановкой.
Ленни Штерн, безупречно одетый и выбритый, приветливо улыбнулся.
– Рад, что вы проснулись, – сказал он.
Деревянный настил сортира служил ему всего лишь сиденьем – положив ногу на ногу, старый денди что-то рисовал в блокноте.
В этот момент крик раздался снова, потом женский голос произнес что-то язвительное, в ответ послышался мужской смех. Томас провел рукой по лбу и только сейчас разом вспомнил события последних суток.
– Дерьмо! – пробормотал он.
– И вам доброе утро, – откликнулся Ленни, поднимая голову от блокнота.
Томас прикрыл глаза.
– Шикарный на вас костюмчик. Собираетесь пообедать в городе?
– Я сегодня уже прогулялся. Рассвет в пустыне – это что-то потрясающее. Вы хорошо спали?
– Ну, если не считать нескольких кошмаров…
– Вы постоянно что-то бормотали во сне.
– И что, я рассказывал что-то интересное?
– Мне показалось, вы молились.
– Странно.
Ленни пожал плечами, не выпуская из рук карандаша.
– В вашем сознании идут какие-то лихорадочные процессы, не иначе.
– Оставьте мое подсознание в покое. – Томас указал рукой в том направлении, откуда донесся крик. – Что там происходит?
– Перл развлекается с Сесилом и Виктором. Кажется, все трое в восторге.
Томас подошел к окну и поднял жалюзи. В глаза ему ударило солнце. Со своего второго этажа он видел главный вход в заведение «У Пинка» и улочку, полого уходящую вверх. Он высунулся в окно и увидел боковую стену церкви с ее остроконечной крышей и овальными окнами. На фоне этой ослепительно-белой стены даже выгоревшие холмы казались сумрачными. Он посмотрел на часы.
– Уже пол-одиннадцатого?!
– Да. Кажется, вам нужно было как следует выспаться.
Жара уже становилась угнетающей. На заднем дворе, отделенном от улицы оградой, Томас нашел остатки кострища и красное автомобильное сиденье из кожзаменителя. Заодно он увидел некоторые вещи, накануне скрытые вечерней темнотой: груду автомобильных шин, огромный мусорный контейнер и несколько перевязанных веревкой колышков.
Сквозь полуосыпавшуюся стену соседнего дома виднелись переплетенные ржавые трубы, а над ними – три душевые насадки. Томас начал мечтать о прохладном душе, но тут появились Сесил и Перл. На них не было ничего, кроме нижнего белья, и они шли на цыпочках. Внезапно из-за мусорного бака выскочил Каминский в одних плавках. Парочка вскрикнула. Каминский вцепился в трусы Сесила и попытался их стащить. Однако бензозаправщику удалось освободиться и убежать. Глядя на них, Перл хохотала во все горло.
– Они расслабляются, – прокомментировал Ленни.
– Да уж вижу.
Томас присел на краешек кровати, зажег сигарету, затянулся и выпустил дым через ноздри.
Ленни поднял руку с карандашом.
– Готово.
Вид у него был довольный.
– Что вы рисовали?
– Вас.
– Шутите?
– Абсолютно серьезно.
– Дайте посмотреть.
Штерн протянул ему рисунок. Томас ошеломленно смотрел на своего двойника – портрет был очень похож, за исключением взгляда, в котором была заметна какая-то одержимость.
– Вы хорошо рисуете.
– Спасибо, польщен.
– Это ваше основное занятие?
– Нет, скорее хобби. Я люблю рисовать людей.
– А у меня и в самом деле обычно такой… встревоженный вид?
– Когда вы спите – да. Простите, что изобразил вас с открытыми глазами, но это придает портрету жизни.
– Да, теперь я понимаю, что мои кошмары неспроста. У этого типа на портрете – явные признаки паранойи!
Ленни некоторое время внимательно разглядывал его, потом сказал:
– В вас действительно есть что-то от одержимого, Линкольн. Куда бы вы ни пошли, ваши призраки всегда с вами.
Томас оделся и спустился вниз, в бар. На стойке его ждал еще горячий кофейник.
– Элизабет нашла газовую плитку для турпоходов, – объяснил Ленни.
Томас выбрал кофейную чашку «Секс в большом городе», слегка протер ее своей футболкой и плеснул в нее горячий напиток.
– Где она? – спросил он.
– Ваша маленькая подружка Карен?
Странный вопрос! Но Томас решил не углубляться в эту тему.
– Нет, я имел в виду Элизабет.
– Ушла в экспедицию за водой.
И Ленни как ни в чем не бывало налил себе кофе, словно речь шла о чем-то самом заурядном. Томас исподтишка наблюдал за ним. Его реплика насчет Карен явно была произнесена не просто так. Стоило быть осторожным.
– Элизабет, Нина Родригес и доктор Уэлш с утра ушли к водонапорной башне, – пояснил старик.
Он объяснил, что женщины специально рано встали и пошли к башне, чтобы решить проблему с питьевой водой. Нина все обдумала – она, судя по всему, разбиралась в механике.
– Они собирались вернуться к полудню. Так же как и Камерон.
Выяснилось, что последнего Леонард видел несколько часов назад, и тот сильно нервничал. Король морских экскурсий вышел из бара «У Пинка», бормоча что-то о том, что помощь слишком сильно задерживается. Ленни заметил ему, что лучше, тем не менее, держаться вместе, но был послан в известном направлении. Вот и поговорили.
– А Питер?
– По-прежнему почти не разговаривает. Сейчас он наблюдает за нашей разнузданной эротической троицей, скачущей по двору. Кажется, это его развлекает, а значит, на пользу. Мы все по очереди за ним присматриваем. Единственная, о ком я беспокоюсь, – это Пола Джонс.
– Почему?
– Никто не знает, где она сейчас. Нина Родригес думает, что она ушла куда-нибудь подальше, чтобы побыть одной.
Томас машинально посмотрел на дно чашки. Да, после признаний, сделанных вчера вечером, Пола наверняка захотела спрятаться от остальных…
– Больше ничего серьезного?
– Ничего, кроме вашего призрачного похитителя, – если вы об этом.
– Вы действительно думаете, что я спятил?
– Ну, скажем так, я все же продолжаю придерживаться собственного мнения, – дипломатично ответил Ленни. – Как говорил Курт Кобейн, «дело не в том, что вы параноик, а в том, что люди с вами не согласны».
Они еще какое-то время поговорили, потом разобрали последние остававшиеся внизу чемоданы, перенесли вещи в комнаты, более-менее навели порядок – бак с остатками жаркого и прочие объедки были отнесены в мусорный ящик. В завершение оба как следует поорудовали вениками.
Ленни подобрал свой шелковый платок, лежавший на стойке, и вытер лоб.
– Стало быть, вы были женаты на Карен Уэлш?
Томас застыл на месте.
Он догадывался, что рано или поздно это выплывет наружу – в конце концов, не такая уж это страшная тайна, – но все равно испытал шок.
– Она сама вам сказала?
– Да, сегодня утром. Она сказала, что в те времена она была еще студенткой, а вы – уже практикующим врачом. У нее был ветер в голове, и она мечтала о кольце на пальце. Она даже родителям ни о чем не сказала.
Да, Карен не стала тянуть кота за хвост…
– Не берите в голову, – сказал Ленни. – В конце концов, об этом легко было догадаться. Когда вы были вместе, даже в присутствии других, вы не отрывали друг от друга глаз. А как звучала бы ваша версия?
Томас вздохнул.
– Я тогда как раз вернулся из-за границы. Заканчивал потихоньку образование по специализации «неотложная помощь» и колебался, стоит ли остановиться именно на ней. Таскался по кампусу в поисках новизны… Мне хотелось перейти на биофак или еще куда-нибудь, я толком не знал… Но в основном я валял дурака, и главными моими интересами были пиво и девицы. Карен была совсем молоденькой, она мною восхищалась. Мы поженились одним августовским вечером девяносто седьмого года, оба пьяные в стельку. В общем, полный идиотизм… Я не расставался с бутылкой три месяца. Клеил других девиц… Она, конечно, этого не потерпела.
– Она потребовала развода?
– И даже больше: она добилась того, чтобы меня исключили из Медицинской коллегии. «В целях безопасности населения» – так она выразилась.
Ленни слегка присвистнул.
– Вот как.
Однако, судя по всему, старый денди был не слишком впечатлен этой историей. Он задумчиво потеребил бриллиантовую сережку в ухе, словно мысленно что-то прикидывал.
– Если я правильно помню даты на наших картах, вам сейчас тридцать семь лет. Ей – двадцать шесть. То есть в девяносто седьмом ей было восемнадцать?
Но Томасу уже надоело чувствовать себя как на скамье подсудимых.
– Ну, давайте, Штерн, продолжайте! Скажите, что она была несовершеннолетняя! Да, именно так, и я все равно спал с ней. Такое случается каждый год с миллионами пар. Проблема была не в этом.
– Даже не в этом?
– Ее отец был профессором. Настоящее светило медицины и к тому же большой босс – из тех, что повелевают громами и молниями.
– Понимаю. Вероятно, он был крайне раздражен, узнав, что его обожаемая дочь – несовершеннолетняя, во-первых, – Штерн загнул палец, – выскочила замуж, во-вторых, не поставила его об этом в известность, в-третьих, ее избранником стал его коллега-медик, он же – всем известный алкоголик?
– Что я по-настоящему ценю в вас, Ленни, – так это деликатность.
– И вы считаете, что этот человек виноват в вашем исключении?
– Да.
– Не верю.
– Но это правда!
– О, что касается вашей истории в целом – разумеется! Но что касается исключения – что-то я сомневаюсь. Скорее ваша вина заключалась в какой-то врачебной ошибке, серьезном нарушении или чем-то в этом роде. Не обижайтесь, я просто строю предположения.
– Что Карен вам наговорила? – резко спросил Томас. Внутри у него все сжалось.
Дверь отворилась, и вошла Перл. Она снова нацепила свои старлетские одежки и выглядела не хуже, чем до отъезда.
