Текст книги "Око Каина"

Автор книги: Патрик Бовен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

– Привет! А здесь все же прикольно! Можно мне что-нибудь выпить? Умираю от жажды!

Она взяла последний уцелевший пакет с соком, открыла его и с жадностью сделала несколько глотков. Потом прошла через комнату, не выпуская его из рук и оставляя на чисто выметенном полу цепочку липких капель сока. Томас спросил себя, будет ли у него нервный срыв сейчас или какое-то время спустя. Перл обернулась и подмигнула ему.

– Кстати, Томми, Кам вернулся?

Он почувствовал дополнительный прилив бешенства из-за того, что девчонка обращалась с ним так фамильярно. Явный признак того, что она считает его старым мудаком.

– Нет, Перли.А ты, случайно, не знаешь, где он?

– Знаю, конечно. Ушел за помощью.

Она поднялась по лестнице и скрылась из виду. Томас и Ленни переглянулись.

– Вы подумали то же, что и я? – спросил Ленни.

– Да. Этот псих Камерон один ушел в пустыню.

ГЛАВА 25

Томас стащил футболку и обмотал ее вокруг головы. Раскаленный воздух буквально стиснул его тело со всех сторон. Он медленно дышал, чувствуя, как легкие горят, словно в огне.

Кажется, отправиться на поиски Камерона было не лучшей идеей.

Со стороны залитых солнцем холмов донесся крик сокола-сапсана. Томас расположил края футболки так, чтобы закрыть плечи. Как ни странно, запах нагретого песка напомнил ему о пляжах Санта-Моники, где можно было валяться целыми часами, ничего не делая…

Ленни с улыбкой наблюдал за ним сквозь солнечные очки от Сальваторе Феррагамо стоимостью в пять сотен долларов.

– Вы мне напомнили главного героя фильма «Лоуренс Аравийский», – сказал он.

На нем был элегантный светлый льняной пиджак с закатанными рукавами, такие же брюки и соломенная шляпа – последняя болталась за плечами на резинке.

– А вы скорее похожи на персонажа «Смерти на Ниле»…

– На «прославленного Эркюля Пуаро»? – спросил Ленни, имитируя бельгийский акцент.

– Нет, я скорее о персонаже, которого играла Анжела Лэнсбери.

Улыбка Ленни стала еще шире. Затем он указал на футболку Томаса и спросил:

– Неужели и для черной кожи солнце опасно?

– Вам бы, кстати, тоже не мешало покрыть голову. С такой скоростью обезвоживания я даже не смогу отлить вам из природного крантика, если вы вдруг упадете в обморок.

– Я тронут вашей заботой.

Ленни водрузил шляпу на голову и поправил ее, осторожно касаясь полей большим и указательным пальцами то одной, то другой руки.

– О’кей, Лоренс, – сказал он, – теперь я тоже готов к переходу через пустыню.

Они миновали приземистое белое здание, похожее на бункер, и вышли из поселка на дорогу. Вслед им со своего рекламного плаката смотрел Король-Жаба.

– Вы заметили этого монстра? – спросил Томас.

– Кермит [11]11
  Лягушка Кермит – персонаж «Маппет-шоу» (популярного кукольного телешоу).


[Закрыть]над нами смеется. Не обращайте внимания.

– BMC означает Bullfrog Mining Company. Кажется, местную шахту прикрыли. Интересно, что за люди здесь раньше жили и что с ними стало.

Ему на ум пришли кадры из фильмов – беззубые старики, игроки на банджо, какие-то типы, вооруженные пилами, и прочие личности явно дегенеративного вида (хорошо еще, если не каннибалы).

Слишком много видео, старина. Слишком много видео.

– Это старая шахта по добыче буры, – сказал Ленни.

– Чего?

– Буры. Это руда, напоминающая скопление маленьких шариков хлопка. Из нее много чего делают. Стиральный порошок, инсектициды и так далее – вплоть до обшивки челночных космических аппаратов. В девятнадцатом веке требовались две повозки и двадцать мулов для ее транспортировки, в пустыне Мохаве. В наши дни добыча производится с помощью рудоподъемников высотой в пять этажей, управляемых со спутника.

– Надо же, вы так хорошо в этом разбираетесь!

– Одно из моих предприятий работает в этой области.

– Одно из ваших предприятий? Так вы, значит, богатый бизнесмен?

– Богатый пенсионер. Я все продал. – Он улыбнулся. – Поэтому у меня и нашлось время прогуляться с вами.

Они спустились в небольшой овраг, затем снова поднялись по склону. За ним оказался похожий овраг, потом еще один. Пейзаж напоминал гигантское складчатое покрывало в светло-желтую и охряную полоску, тянувшееся до самого горизонта. Томас пытался не обращать внимания на жару. Ботинки увязали в песке, словно он шел по сухой, рассыпчатой корке вчерашнего пирога.

– А вы откуда? – спросил он Ленни.

– Из Нью-Йорка. У меня небольшая квартира на Парк-авеню, 740. Бывший дом Джекки Кеннеди.

– Должно быть, она вам недешево обошлась.

– В сто пятьдесят.

– Тысяч? Ну, это еще по-божески…

– Миллионов. Если на вашем банковском счету меньше этой суммы, то синдикат, скорее всего, откажет вам в местожительстве. Заметьте, что помимо этого нужно соответствовать и ряду моральных критериев. Жители этого дома очень придирчиво отбирают себе соседей.

Томас не сразу нашел что сказать.

– А, понятно, – ответил он наконец. – Хм, ну и как вы себя здесь чувствуете? Я хочу сказать – без привычных двух дюжин слуг и даже самого скромного лимузина?

– Мой лечащий врач рекомендовал мне пешие прогулки.

– А ваши близкие не забеспокоятся? Как-никак, от нас уже два дня никаких известий.

– У меня нет семьи. Что касается моего бизнеса, там все крутится и без меня. По правде говоря, мое отсутствие не более губительно для моих дел, чем укус мухи для задницы слона.

Они продолжали идти. Томас больше ни о чем не расспрашивал, погрузившись в мрачные мысли. С момента катастрофы прошло около тридцати шести часов – и никакого автомобиля, ни вертолета, ничего!

Или за ними послали караван верблюдов?!

Ленни жестом указал ему на гигантский кактус, под которым виднелся ржавый автомобильный каркас.

– Кажется, даже эта развалюха сейчас в лучшем состоянии, чем я. Может, нам немного полежать в тенечке?

– Знаете что, Ленни?

– Да?

– Перестаньте меня клеить.

– А что, это именно так выглядит?

– У меня с ориентацией все в порядке. К тому же я черный, а вы белый. И у нас лет тридцать разницы в возрасте.

Ленни посмотрел на него с сокрушенным видом.

– У вас нет никакой фантазии.

– Я вас сюда с собой не тащил.

Томас слепо наклонился, вглядываясь в дорогу. На ней виднелись следы шин.

– Смотрите-ка, – сказал он. – Похоже, тут проезжал автобус.

– Есть и другие следы, поуже. Думаете, тут все-таки иногда кто-то ездит?

– Понятия не имею. В последний раз кто-то мог проезжать и несколько месяцев назад… Однажды в Африке я ехал по таким следам на джипе. Думал, они меня куда-нибудь выведут. Ничего подобного – я так и не добрался к какому-либо населенному пункту и вдобавок потерпел аварию.

– И что вы сделали?

– Ту же ошибку, что и Камерон: я пошел за помощью на своих двоих. Через несколько дней меня нашли кочевники. Я к тому времени почти не отличался от сухой деревяшки.

Ленни вытер губы платком.

– Значит, по-вашему, поблизости нет никакого жилья?

Томас посмотрел на цепочку холмов. Не было слышно ничего, кроме свиста ветра. Он ободряюще хлопнул Ленни по спине.

– Ну, во всяком случае, здесь нет такой толчеи, как на концерте Мадонны!

Они снова тронулись в путь. В течение получаса Ленни пытался вытянуть из своею спутника подробности по поводу пребывания того в Африке. Томас это предвидел и теперь спрашивал себя, как много на самом деле известно старику. Рассказала ли ему Карен что-то еще? Другие ужасные подробности его прошлого? Он предпочитал над этим не задумываться и отвечал уклончиво. Однако Ленни не собирался так быстро сдаваться.

– Значит, вы работали в службе гуманитарной помощи?

– Вы вообще когда-нибудь прекращаете болтать, а?

Ленни пожал плечами.

– Просто поддерживаю беседу.

Томас вздохнул.

– Ну да, я работал в разных гуманитарных организациях. Принимал участие в вакцинациях населения в Нигере, занимался доставкой лекарств – кстати говоря, эта работа хорошо оплачивалась. Но потом я ее бросил. Гуманитарная помощь – это что-то сродни наркомании. Столько людей зависят от вас, что в конце концов возникает и обратная зависимость – вы «подсаживаетесь». И одновременно начинаете думать, что обладаете почти божественной властью. Спасаете жизни, изменяете судьбы… Это опасная фаза.

– Почему?

– Вопреки общепринятому мнению, люди, которые живут в африканской глубинке, нам вовсе не завидуют. Они ведут свой привычный образ жизни. Когда они заболевают, то предпочитают не вмешиваться в ход болезни, даже если она переходит в неизлечимую стадию. Или же обращаются к традиционной медицине. Нам, конечно, трудно это понять – мы вечно стремимся к переменам. В Бикаву, в Заире, я видел одного католического миссионера-экзорциста, итальянца лет шестидесяти, который собирался изгонять бесов из местных жителей. Он работал по двадцать часов в сутки без еды и отдыха. Он выглядел таким хрупким и нелепым – со своей епитрахилью, в кругленьких очочках… Если честно, я даже не знаю, кто был больше одержим – он или его подопечные.

Ленни слегка поморщился.

– То есть вы хотите сказать: сначала веришь в то, что изменяешь ход вещей, потом выясняется, что ход вещей изменяет тебя?

– Совершенно верно.

– Простите, я, кажется, начинаю уставать… – Костюм Ленни промок от пота. – Наверно, мне не стоило идти с вами…

Томас и сам чувствовал, что пора возвращаться. Он подошел к Ленни и подхватил того под руку.

– Это я должен извиниться, – сказал он. – Камерон просто кретин, он сам впутался в это дерьмо, и пусть теперь как хочет. Возвращаемся.

Они повернули обратно. Раскаленный ветер продолжал свистеть вокруг них. Они снова прошли мимо старого брошенного автомобиля. В это мгновение ветер пронесся сквозь окружающие его сухие заросли, и Ленни внезапно остановился, стиснув запястье Томаса.

Камерон лежал на земле – буквально в нескольких метрах от того места, где они недавно останавливались.

Они вполне могли бы не заметить его и сейчас – неподвижное тело, полускрытое растительностью.

ГЛАВА 26

― Камерон!

Они устремились к нему. Светловолосый гигант с квадратными плечами лежал ничком. Томас склонился над ним.

– Он мертв? – прошептал Ленни.

– Нет.

– Шея и плечи все красные…

– Это солнечные ожоги.

– Что, если бы мы его не увидели? Он бы тут буквально сгорел…

– Я как раз хотел сказать то же самое.

Томас оттащил Камерона в тень и осторожно перевернул на спину. Губы Камерона были абсолютно сухими и растрескавшимися. Из уголка рта стекала тонкая ниточка слюны.

– Коул, вы меня слышите?

Камерон застонал.

Томас просунул палец ему в рот и ощупал им ротовую полость. Язык и внутренняя сторона щек были лишь слегка влажными.

– У него сильное обезвоживание… Придется его тащить. Помогите мне.

Он закинул одну руку Камерона себе на плечо и обхватил его под мышку с другой стороны.

– Мне что, приподнять его? – спросил Ленни.

– Нет, я не собираюсь потом тащить еще и вас. Вам придется просто послужить опорой. Остальное я возьму на себя.

Ленни, хотя не без труда, исполнил эту просьбу.

Первые несколько шагов Томас пошатывался, но потом вошел в ритм, и они медленно двинулись по дороге обратно.

– Он умрет? – спросил Ленни.

– Нет, у него просто солнечный удар. Он ничего не надел на голову… Успел только найти хоть крошечный клочок тени, перед тем как вырубился…

Дорога казалась им нескончаемой. Солнце миновало зенит и начало потихоньку спускаться к горизонту, но жара ничуть не уменьшилась. Томас чувствовал, как при каждом вдохе в гортань словно впивается сотня тонких иголочек. Он с трудом заставлял себя сглатывать слюну.

– Надеюсь, наши девушки решили проблему питьевой воды, – сказал он. – Иначе мы точно окажемся в жопе.

– Там хоть будет тень…

– Избавьте меня от вашего сарказма, Ленни.

– Я ничего не говорил, – отозвался Ленни. – Это он.

– Да ну?!

Камерон с трудом разлепил веки.

– Вы меня так сдавили, что кости хрустят…

– И давно вы очнулись? Вы хоть соображаете, что за местечко себе выбрали, чтобы отлежаться? Сорок градусов в тени!

Камерон помотал головой.

– Не доставайте меня… Я и так ничего не соображаю.

– Хорошо. Мне тоже не хотелось бы здесь загнуться, так что устроим привал – если, конечно, никто не возражает.

– Я – нет, – ответил Ленни, который тоже выглядел не лучшим образом.

Томас сплюнул в песок.

– Что на вас нашло, в самом-то деле? – резко спросил он, обращаясь к Камерону.

Тот почесал затылок.

– Вы о чем?

– Почему вы ушли, никого не предупредив?

Камерон сел на землю, растирая виски.

– Я пошел за помощью.

– За помощью? Какую помощь вы рассчитывали найти в пустыне?

– Мне нужно было что-то делать. Это невыносимо – сидеть сложа руки, без всяких новостей, без объяснений…

– Что это у вас? – перебил Томас, стискивая его запястье.

– Где?

На тыльной стороне ладони Камерона виднелась кровь. Камерон нервно всхохотнул и отнял руку.

– Ерунда…

– Все же дайте посмотреть.

Он наклонился к Камерону и осторожно ощупал его голову, ругая себя за то, что не сделал этого раньше. «Мы находим только то, что ищем, – некогда говорил ему его наставник во время первой студенческой практики в больнице. – Во время осмотра доверяйте только себе, Линкольн! Все эти анализы крови, рентгеновские снимки – для идиотов!» Начальник службы неотложной помощи был ростом метр шестьдесят, с густой бородой и тонкими усами, с маленькими прищуренными глазками. Никто не решался с ним спорить. «Вы, конечно, одарены, друг мой, но одного этого недостаточно. Всегда стремитесь к точности. Медицина – это вам не рыбалка, это как работа детектива: собираем факты, строим гипотезы, приводим доказательства».

И он искал. И нашел. На голове у Камерона оказалась шишка с неглубокой раной, откуда сочилась кровь. На стыке теменных костей. Почти на самой макушке.

– Поосторожнее, – проворчал Камерон.

– У вас там просто шишка Ничего серьезного.

– Вот и оставьте ее в покое… Я, наверно, ударился, когда упал.

Томас не ответил. Заметив его выражение лица, Ленни встревоженно спросил:

– Что-то не так?

– Не так.

– Но вы же сами сказали: ничего серьезного…

– Этот ушиб не из тех, что получают при падении. Разве что падать вертикально головой вниз…

– Я, наверно, оступился и перевернулся…

– Или влезли на кактус и свалились, – с невольной улыбкой добавил Ленни. – Не прикидывайтесь идиотом.

Камерон бросил на него недовольный взгляд.

– Нет, Коул, вы потеряли сознание не от жары, – сказал Томас. – И упали не от того, что оступились. У вас в волосах крохотные частички оранжевой краски. Явно не растительного происхождения.

Камерон скрестил на груди руки.

– Ну, мистер Холмс, что еще скажете?

– Кто-то ударил вас, скорее всего стальным продолговатым предметом. Кто-то, кто знал о вашем маршруте и ждал вас здесь.

Ленни нахмурился. Камерон поднял глаза к небу.

Томас был уверен в своих выводах. Ощущение чьего-то чужого присутствия среди них не покидало его с самого начала. Тип в автобусе не был его галлюцинацией. Нападение на Камерона вполне укладывалось в общую картину событий. Если бы тот псих собирался убить Камерона, последний, скорее всего, был бы уже в шести футах под землей. Но этого не случилось; стало быть, целью нападавшего было просто помешать ему уйти. Оставить его здесь, под своим контролем, вместе с другими. Оглушенного, без сознания, однако живого. Он даже не поленился оттащить свою жертву в тень.

Томас чувствовал подступающую дурноту. Он вытер пот со лба. Ладони тоже были влажными.

Он подумал о том, как хорошо было бы выпить стаканчик.

О том, что мог бы сейчас быть совсем в другом месте.

И еще почему-то вдруг – он и сам удивился – вспомнил одну старую историю. Про Большого Боба и Тройку О.

ГЛАВА 27

Нужен был ключ с накатной резьбой.

Нина стянула перчатки и бросила их на землю.

– У этих машин не хватает сцепления. Или у меня не хватает сил… Но так или иначе, я ничего не могу сделать.

На ней были спортивные брюки для бега. Торс был полностью обнажен.

Элизабет скользнула взглядом по ее стройной мускулистой фигурке, покрытой потом и пылью: серебряный крестик в ложбинке между грудей, вытатуированный на правой груди скорпион.

Заметив ее взгляд, Нина улыбнулась.

– Не такие роскошные, как у Перл, но тоже ничего, да?

Карен Уэлш протянула ей верхнюю часть спортивного костюма.

– Лучше надень это, Родригес.

Нина, рассмеявшись, повиновалась.

– Посмотрела бы я на тебя на моем месте! Там, внутри, можно сдохнуть от жары!

Элизабет вполне в это верила Она ненадолго зашла в нижнюю часть водонапорной башни – обычный барак, обшитый листовым железом, без окон, с четырьмя поддерживающими столбами по углам. Жара там была воистину адской.

– А если бы мы нашли этот чертов ключ – думаешь, ты бы смогла открыть затвор, и вода бы пошла? – спросила Карен.

Нина кивнула.

– С насосом все в порядке. С блоком электропитания – тоже. Резервуар с дизельным питанием наполовину полон. Все оборудование исправно – видно, что за ним ухаживали как следует. Найдите мне эту штуковину – я пущу воду, и мы наконец свалим отсюда! Rapido! [12]12
  Быстро! (исп.)


[Закрыть]

Маленькая латиноамериканка выглядела полностью уверенной в себе. Глядя на нее, Элизабет ощутила себя еще более никчемной.

– Ну, не делай такое несчастное лицо! Это ради тебя я взялась за работу, – сказала Нина.

Элизабет подняла глаза.

– Правда-правда, – подтвердила та. – Ты была единственной, кто терпел Джин, то есть Полу, когда она вела себя совершенно невыносимо. Плюс к тому ты занималась готовкой. Помогала остальным. Никогда не выходила из себя. Ты принимала вещи такими, как есть. Поэтому мне захотелось тоже быть в чем-нибудь полезной. Я вспомнила о водонапорной башне, немножко покумекала – и вот…

Она вытерла руки о штаны и засунула в карманы.

– Надо мне, пожалуй, кое-что тебе сказать… Там, в отеле, ты казалась слишком высокомерной. Отстраненной. Поэтому над тобой и стали подшучивать.

– Нашла время для исповедей! – фыркнула Карен. – У нас других проблем хватает, Родригес!

– Не мешай. В общем, я хочу сказать, что мы – Пола, Перл и я – вели себя не слишком красиво. И лично я готова извиниться.

Элизабет улыбнулась.

– В этом нет необходимости, но мне все равно приятно.

Захотелось быть в чем-нибудь полезной.

Кто бы мог подумать, что у Нины тоже могло возникнуть такое ощущение. Элизабет поняла, что каждый из них чувствовал себя одиноким, изолированным от остальных. И от всего мира. Это место еще и усугубляло такое состояние. Больше всего угнетало отсутствие звуков – шороха автомобильных шин, детских криков, лая собак, включенного телевизора, самолетов в небе – всего того, к чему привык всякий городской житель.

Она заметила, что мужчины и женщины по-разному реагируют на тишину. Первые замыкались в себе, тогда как вторые сплачивались между собой. Их маленькая команда была тому подтверждением.

Нине все никак не удавалось заснуть. Наконец, когда стало светать, она спустилась вниз, в бар, привлеченная запахом кофе.

– Вау! На чем это вы сварили кофе? На подогретом соке?

– Банка «Нескафе» под стойкой, – ответила Элизабет. – Плитка на этажерке. И еще в подсобке есть бутылка минеральной воды. Всего одна, к сожалению.

Карен тоже была здесь – лениво развалилась в кресле с чашкой в руках.

– Ты смотри, как раскомандовалась, – сказала она, кивая в сторону Элизабет.

Нина кивнула.

– Зато у тебя какой-то вялый вид.

– Я так и не заснула.

– А что случилось?

– Представь себе: я лежу в своей пыльной комнате, Камерон в соседней комнате, Питер – в следующей. А что же делает наше инфернальное трио? Что, правда не догадываетесь? Так вот: всю ночь они трахаются!

Карен, несмотря на усталость, аж подскочила в кресле. Судя по выражению лица, она была взбешена.

– Ну, что Перл снималась в порнофильмах – это ни для кого не секрет. Однако выяснилось, что наш программист тоже одержим, как мартовский заяц! И парень с бензоколонки ничем ему не уступает, даром что заика. В результате эта компания развлекается всю ночь! Судя по всему – все трое участвуют в процессе одновременно.

– Заправщику красноречие не обязательно, – пробормотала Элизабет. – Главное – заправлять.

Произнеся эти слова, она сама покраснела от неожиданной двусмысленности. Все три женщины переглянулись и расхохотались.

– Да, – сказала Нина, – заправлять, очевидно, он умеет. Впрочем, для Перл с ее нимфоманией особо и стараться не надо… Ладно, черт с ними. Что касается проблемы с питьевой водой – у меня есть план.

И она рассказала о своей идее.

Нина приехала из Сан-Диего. У нее было семь братьев, почти все с техническим образованием и все – рьяные католики. Поэтому единственным способом не оказаться выданной замуж насильно было сбежать из семьи и стать шофером-дальнобойщицей. Любовь к механике была у Родригесов в крови.

– Водонапорная башня – это всего лишь резервуар для воды. Даже если он загрязнен, это еще ничего – главное, чтобы уцелел источник.

Нина взяла листок бумаги и карандаш и принялась чертить на нем. Тем временем Элизабет наполнила чашки.

– Башня служит только одной цели: набирать большое количество воды на расстоянии от земли, чтобы создать необходимое давление. Это в свою очередь нужно, чтобы обеспечить ее распределение. Смотрите.

Она нарисовала два резервуара – один полный, другой пустой, – соединенные внизу трубкой.

– Представьте себе, что левый – это ваша ванна. Если вы откроете кран на трубе, соединяющей ее с резервуаром водонапорной башни, ванна начнет заполняться, по закону сообщающихся сосудов.

– Это все прекрасно, если вода в резервуаре не заражена, – сказала Карен. – Как ты помнишь, на поверхности плавают бидоны с краской.

– А нельзя ли найти какой-то окольный путь, по которому пойдет вода, прежде чем успеет загрязниться?

– Отличный вопрос, Элизабет. Именно это нам и нужно сделать.

– Как?

– Найти источник. Вода поступает из колодца – ее качает насос. Нужно добраться до него и привести его в действие. В водопровод вода не поступит, но мы сможем набрать ее в бидоны и принести сюда.

Карен задумчиво потерла подбородок. Потом встала.

– Пока еще не слишком жарко. Идем!

Ha деле все оказалось сложнее, чем предполагала Нина. Им пришлось карабкаться на водонапорную башню, взламывать вход, разбираться с насосом и блоком электропитания, проверять состояние батарей и так далее. Однако два часа спустя большая часть работы была закончена. Оставалось лишь отвернуть пресловутый вентиль. Но для этого не было необходимого инструмента.

Элизабет вновь опустила закатанные рукава, чтобы закрыть предплечья.

– Что теперь?

– Нужно спуститься в шахту, – ответила Карен. – Вчера мы с Камероном там были. Я думаю, там найдется что-нибудь подходящее.

Нина присела на камень в тени водонапорной башни.

– Я совсем вымоталась. Сходите вдвоем, я вас подожду.

Обе женщины пошли обратно вдоль бывшего водопроводного канала, облицованного бетонными плитами – здесь было посвежее, – и вернулись к развилке дороги в форме буквы Y. Улица, идущая направо от них, была пуста. Они пошли налево и спустились в каньон. Элизабет почти сразу же споткнулась о рельсы. Дальше виднелись изъеденные ржавчиной вагонетки.

– Они, должно быть, еще восьмидесятых – девяностых годов, – заметила Карен. – Похоже на декорацию из вестерна, правда?

Еще через сто метров каньон углубился в шахту. Она напоминала кратер с обрывистыми стенами, в которых виднелось с полдюжины отверстий. Рельсы спиралью уходили вниз до самого дна, разветвляясь возле каждого отверстия.

Элизабет склонилась над кратером.

– Глубоко. Я и не думала, что шахта такая глубокая.

Туннели были узкие, облицованные бетоном и забранные решетками.

Элизабет всматривалась в эти темные ходы. Она не знала почему, но это место вызывало у нее мурашки по коже.

– Осторожнее, – сказала Карен, – края могут осыпаться. К тому же внизу жидкая грязь, а над ней тучи москитов. Здоровенные, заразы! Меня уже покусали.

– Наверно, вода просачивается сквозь камень, начиная от горизонта грунтовых вод, откуда она поступает и в водонапорную башню. Жара и влажность – самый подходящий климат для москитов. Должно быть, их тут тысячи в этих туннелях.

– И не только их. Вам предстоит еще столкнуться с семейством рукокрылых, мадам энтомолог.

Карен увлекла свою спутницу к единственному строению – приземистому бараку, крытому гофрированным железом. На крыше были укреплены два белых стальных прямоугольных корпуса, очевидно служивших футлярами для каких-то наблюдательных технических устройств, и нечто вроде черной телеантенны.

–  Corynorhinus townsendii, – произнесла Карен тоном школьной учительницы. – Таунсендские ушастые летучие мыши. Кажется, студенты из университетов приезжают сюда их изучать. Вот эти аппараты – измеритель влажности, температуры и барометрического давления.

– А, понятно.

– Шахта уже давно не функционирует. Она превратилась в природный заповедник. Все данные о нем записаны в реестры, которые хранятся там, внутри.

Элизабет вспомнила бар «У Пинка», постеры с голыми девицами и коллекцию разноцветных презервативов на стойке. Должно быть, студенты-практиканты не были единственными обитателями этих мест. Другие ребята – вроде Дика, – должно быть, наведывались сюда для экспериментов совсем другого рода.

Обе женщины вошли внутрь строения. Там оказалась единственная комната, стены которой были увешаны изображениями летучих мышей и анатомическими чертежами, а на полках стояли ящики с чучелами этих рукокрылых. На этажерке, затянутой паутиной, громоздились пыльные шахтерские каски. Все это было едва освещено – в бараке имелось лишь одно небольшое окошко.

– Просто супер, – сказала Элизабет. – После гостиницы Скуби-Ду – замок Дракулы.

Карен в задумчивости грызла ногти, размышляя, с чего начать. Перехватив взгляд Элизабет, она с вызовом произнесла:

– Да, я грызу ногти. И что?

– Я ничего не сказала.

– Меня это успокаивает. Да и потом, у врача-хирурга ногти должны быть короткими, чтобы не прорвать перчатки. Так же как и волосы (она провела рукой по своим коротко подстриженным волосам). Такая стрижка более практична под колпаком ортопедиста.

– Ортопедист – он чем занимается?

– Костями. Пациент предъявляет мне раздробленную кость – я заменяю ее новой. Пока я еще интерн. А в данный момент, как видишь, заколачиваю гвозди и изображаю шахтера-бурильщика, хотя рядом полно здоровых мужиков, в два раза больше меня по весу и в три раза образованнее, но они вместо этого предпочитают где-то шляться, да и вообще половина из них – кандидаты на мировой конкурс мудаков! Что делать, приходится брать все на себя…

Элизабет пропустила мимо ушей завуалированный упрек в свой адрес, вольный или невольный, и сказала:

– Вообще странно, что такая девушка, как вы, решила принять участие в телешоу…

Ей, в отличие от Карен, так и не удавалось перейти на «ты».

– Это моему отцу пришла такая идея. В своих владениях он царь и бог. У него своя сеть частных клиник. Половина его пациентов живут в Голливуде, вторая половина – в Вашингтоне. Его излюбленный принцип – «Умей подать себя», а это как раз имеет нечто общее с реалити-шоу, когда ты на виду у всех… Я сказала, что мне не слабо. Мы вообще любили бросать друг другу вызовы…

– В моем случае идея тоже была не моя, а Дика.

– Кто это?

– Мой муж.

– А, понятно.

Карен помолчала и спросила:

– Он тебя бил, ведь так?

В первый момент Элизабет показалось, что она ослышалась.

– Ты из тех женщин, которых обычно называют жертвами домашнего насилия? – спросила Карен почти небрежным тоном. – Это и есть твоя тайна?

Элизабет совершенно не была готова к такому вопросу – во всяком случае, к тому, что он будет задан так внезапно. Она почувствовала, что ей не хватает воздуха. Все ее тело охватила дрожь.

– Конечно, нет, – пробормотала она.

– Стыдиться этого бесполезно, – сказала Карен. – Ты, наверно, спрашиваешь себя, как я догадалась. Все очень просто – твои рукава.

– Рукава?..

– Они у тебя всегда длинные. Даже в эту адскую жару. И блузки ты застегиваешь на все пуговицы. Так обычно поступают женщины, которых бьют мужья. Чтобы синяки были не видны.

Элизабет было невыносимо слушать дальше. Щеки ее горели как в огне. Ей хотелось поскорее выйти отсюда.

– Это же классика, – продолжала Карен. – Медики легко определяют такие вещи. Возможно, Линкольн тоже…

– Вы сами не знаете, что говорите! – перебила Элизабет.

– Ты злишься, потому что я говорю правду. Это тупиковая ситуация, очень частая. Парень бьет жену, а она, бедняжка, убеждена, что сама в этом виновата. Я поговорю об этом с моим отцом, если хочешь. Я уверена, что он сможет тебе помочь.

Элизабет больше ничего не слышала. Ей казалось, что ей в уши заливают расплавленный свинец. Она едва успела открыть дверь и выбежать на воздух, иначе наверняка упала бы в обморок. Она с трудом прошла несколько шагов по гравию, потом, тяжело дыша, села на шину от грузовика, валявшуюся тут же. Долгое время взгляд ее был устремлен в пустоту, потом она стала рассматривать колодцы на дне шахты. Вокруг было темно, как ночью. Элизабет продолжала сидеть неподвижно, блуждая взглядом в сумраке.

Ей казалось, что она куда-то проваливается.

Если Карен Уэлш обо всем догадалась, то же самое могут и другие.

Ее соседи. Ее семья. Те, кто принимает ее за обычную, ничем не примечательную домохозяйку.

– Элизабет, с тобой все в порядке?

Карен стояла перед ней с бутылкой в руках.

– Смотри-ка, что я нашла! Мистер Джонни Уокер собственной персоной! Хочешь глоточек?

Элизабет отвернулась. Карен засунула бутылку в накладной карман брюк.

– Ну, как хочешь.

Она снова скрылась в здании и через какое-то время показалась наружу, волоча за собой какой-то металлический ящик.

– Тут целая куча инструментов, настоящий арсенал. Надеюсь, с их помощью мы сможем привести в порядок электрогенераторы.

Элизабет подхватила ящик за ручку с другой стороны. Ее дрожь прекратилась, взгляд снова стал осмысленным. Теперь она поняла, почему это место вызывало у нее мурашки: черные колодцы напоминали два глаза на голове гигантского паука.

И сама она была не более чем мелкой мошкой, попавшей в его паутину, откуда ей никогда не выбраться. Измученной, беззащитной. Всю дорогу обратно она не произнесла ни слова.

Сет подождал, пока обе женщины уйдут. Потом отодвинул решетку, загораживающую туннель, и выбрался из шахты на солнце.

Он немного прошел вперед, глядя на цепочку пустынных холмов. Иметь в своем распоряжении такое огромное пустое пространство было для него настоящим счастьем.

Кончиком ногтя он соскреб засохшее пятнышко крови со своего камуфляжного комбинезона.

День обещал быть великолепным.

Он дошел до шины от грузовика, на которой незадолго до того сидела Элизабет, и провел ладонью по ребристой поверхности. Затем наклонился, чтобы попытаться уловить ее интимный аромат сквозь запах каучука. Он долго наблюдал за ней из темноты туннеля. Он был почти совсем рядом, а она даже не догадывалась о его присутствии.

Это вызвало у него мощнейшую эрекцию.

Он сунул руку под комбинезон, чтобы ублажить себя. Затем открыл сумку, висевшую у него на плече, и еще раз проверил содержимое. Два пластиковых пакета были на месте. В одном лежал кусок оранжевого шланга длиной с резиновую дубинку. В другом – зеленая рубашка с изображенными на ней игральными картами.