Текст книги "Око Каина"

Автор книги: Патрик Бовен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА 11

― Черт, видимо, авария…

Карен Уэлш вглядывалась в горизонт с верхней ступеньки часовни. Камерон, сидя на три ступеньки ниже, с ожесточением мял в пальцах какой-то крошечный предмет.

– Скорее всего, авария, – повторила Карен. – Но нам еще повезло, все остались живы. Теперь нужно действовать. Иначе эта жара нас убьет.

Камерон ожесточенно захлопнул крышку своей «нокии».

– Вот же шведское дерьмо! Эта чертова игрушка мне обошлась чуть ли не по цене домашнего кинотеатра, а толку от нее…

– Финское, – поправила Карен.

– Что?

– «Нокия» – финская марка. Вы перепутали с ИКЕА. И ваш телефон тут ни при чем. Я проверила свой. Тут нет сети.

Томас дошел до дороги. Его окутывал горячий воздух, такой густой, что ему казалось, будто он окунулся в горячую ванну. От его шагов над растрескавшейся землей поднималась сухая пыль.

Он обошел автобус Средняя часть – в том числе и кресло, в котором он сидел несколько часов назад, – была полностью сожжена. Только водительское кресло и задние сиденья, почти не пострадали.

Состояние корпуса достаточно красноречиво свидетельствовало о перипетиях последнего маршрута. Томас представил, как охваченный пламенем автобус выезжает с заправочной станции и едет, почти не разбирая дороги, пока наконец не опрокидывается на обочину в этом Богом забытом углу.

Вопросы вихрем роились в его голове.

Кто вел автобус все это время? Как спящим пассажирам удалось спастись и добраться до церкви? На каком расстоянии отсюда находится заправочная станция – или по крайней мере ее останки, поскольку она, безусловно, сгорела. И что стало с тем психом, который на них напал? Идет ли речь о теракте или о чем-то другом?

Вопросы множились, он мог бы задавать их десятками. Но один из них особенно не давал ему покоя: почему они все еще живы?

Он пнул ногой колесо.

– Ублюдок!

Камерон поднял голову.

– Кто?

– Если вы о шофере, – заметила Карен, – то Фрэнки все равно вас не слышит.

– Да какой к черту Фрэнки! – выкрикнул Томас. – Вы что, вообще ничего не помните? Фрэнки мертв! Тот свихнувшийся урод его застрелил!

Ответом было всеобщее молчание.

– Эй, вы меня слышите?

– Я ничего не знаю об этом, – ответил Камерон. – Но раз уж вы в курсе событий, может, расскажете нам?

– Линкольн, вы хорошо себя чувствуете? – спросила Карен, приблизившись к нему.

В дверном проеме показалось яркое пятно – красная спецовка. Сесил, парень с бензоколонки, пораженный увиденным зрелищем, провел рукой по лбу и по рыжим волосам Глаза его стали размером с бильярдные шары. Он смог лишь произнести:

– Т-твою м-мать!..

И рухнул на ступеньки без сознания.

Карен привела его в чувство меньше чем за минуту.

Она уложила его на спину и слегка приподняла его ноги, чтобы кровь прилила к голове. Молодой человек пришел в себя, на лицо вернулись краски. Потом она ущипнула его сквозь куртку за сосок.

– П-полегче, – проворчал Сесил.

Он провел рукой по разбитому лбу. На пальцах осталось немного крови.

– Б-боже мой, я ранен! Я п-потерял в-всю к-кровь!

– У вас просто рассечено надбровие, – сказала Карен. – Абсолютный пустяк.

Ее умелые пальцы быстро ощупали лицо Сесила.

– Никаких переломов лицевых костей. В ушных проходах – ни капли крови. – Она слегка оттянула ему веко. – Зрачки симметричные, на свет реагируют.

– Э…

– Помолчите.

Она ощупала его шейные позвонки, потом осторожно приподняла ему голову, обхватив ладонью затылок.

– Никаких неврологических признаков.

– Что она говорит? – беспокойно спросил заправщик, обращаясь к остальным.

– Не дрейфь, – ответил Томас, – все нормально.

Молодой человек сел.

– К-как я з-здесь оказался?

– Я вижу только одно объяснение, – ответил Томас. – Поскольку ты был с нами в автобусе, тот психопат прихватил заодно с нами и тебя.

Камерон недоумевающе сдвинул брови.

– Какой психопат?

– Этот молодой человек вам все расскажет. Он видел спектакль из первых рядов.

Сесил, казалось, испытывает сильное замешательство. Глядя на свои разбитые часы, он пытался что-то сказать, но из горла вылетали лишь невразумительные отрывистые звуки. Камерон положил руки ему на плечи.

– Успокойся, приятель. Сначала расскажи, кто ты и откуда взялся?

Заправщик глубоко вздохнул и наморщил лоб, отчего тот стал похож на поверхность воды, тронутую рябью. Потом усиленно заморгал, словно бы это действие подстегивало мыслительный процесс.

– С-сесил м-меня з-зовут. Я р-работаю на заправке, н-начальником т-там м-мой з-земляк. И-иоанн.

– Иоанн?

– Д-да, его з-зовут как ап-постола. З-заправка в Н-неваде, на федеральном ш-шоссе номер п-пятнадцать. Н-на самой границе штата.

– Так, – сказал Камерон, – это уже что-то. – И улыбнулся Карен. – Вероятнее всего, мы все-таки в Неваде.

– Потрясающее умозаключение, – прокомментировал Томас.

Камерон не ответил. Он рассматривал часы заправщика.

– Трындец твоим часам.

– П-похоже на то.

– Стрелки показывают час десять. Что тогда произошло?

– П-понятия не им-мею.

– Ну же, сосредоточься! – настойчиво сказал Камерон. – Очень важно это вспомнить! Итак, час десять ночи. Что ты делал в то время?

– Я… смм-мотрел б-баскетбол по т-телику. «Лэйкерз» против «Кельтикс», финал НБА, сезон 84/85. К-карим Абдул-Д-джаббар поймал мяч при отскоке, пересек площадку и попытался его з-заб-бросить… А, в-вспомнил! К-как раз т-тогда и под-дъехал в-ваш ав-втобус!

– Ты заметил что-нибудь странное? Слышал кого-нибудь?

– Н-нет. Я з-залил в-вам полный бак, п-поболтал с-с шофером… П-потом я, к-кажется, п-поскользнулся и п-потерял с-сознание…

Томас гневно выпрямился.

– Неправда! Этот тип лжет или у него память отшибло! Там был еще другой автобус! И сожженные трупы внутри…

– Т-трупы?..

– На нас напал какой-то тип! Ну давай, вспоминай же!

Томас мельком взглянул на Карен. Она внимательно слушала его, дожидаясь, пока он закончит.

– У него шок, но он должен вспомнить те события. Вы же хирург, вы должны знать, что на это может понадобиться время.

– Послушайте, – вмешался Камерон, – я точно не знаю, кто именно из вас в шоке. Но, кажется, этот парень действительно больше ничего не знает. Очевидно, произошла авария. Фрэнки оставил нас здесь и ушел за помощью. Вот и все. По-моему, все очевидно.

– Да хрен тебе – «очевидно»!

– Линкольн, вы начинаете меня раздражать.

– Хватит! – резко сказала Карен. – Усмирите свои эмоции, джентльмены! Ваши гипотезы, конечно, замечательны, но ничего не меняют в ситуации. А ситуация следующая: мы в заброшенной деревне посреди пустыни. Без всяких средств связи. Наш автобус сгорел, и все наши вещи вместе с ним. Сейчас только полдень, а температура уже плюс 35, и будет еще расти. Если мы как можно скорее не отыщем воду, нам придется плохо. В первую очередь это касается Питера и наиболее пожилых из нас…

Она кивнула на Штерна, который в этот момент показался на пороге часовни. Он приложил руку к глазам, защищая их от солнца. Его лоб блестел от пота.

– Благодарю вас за заботу, мадемуазель, – произнес он, – но надеюсь, я пока еще ни одной ногой не стою в могиле.

Камерон скрестил руки на груди.

– Хорошо, так что мы делаем сейчас?

Карен немного поразмышляла.

– Прежде всего нам нужно выжить. Мы в необитаемом поселке у подножия холма, на границе пустыни. Но, может быть, в поселке есть вода. А возможно, и люди. Нужно попытаться их найти.

Она указала на Камерона.

– Вот ты и пойдешь со мной, мистер Большие-Мускулы-Маленькая-Голова. Но не вздумай снова меня лапать!

Камерон кивнул, на сей раз воздержавшись от каких-либо замечаний. Она повернулась к Сесилу.

– Вы тоже можете принести пользу, раз уж вы здесь. Возьмите себе кого-нибудь в помощь и осмотрите то, что осталось от автобуса. Может быть, что-то из наших вещей уцелело. Осмотрите место шофера и багажные отсеки. Поищите аптечку, радиоприемник, какие-нибудь инструменты – все, что может пригодиться.

Сесил кивнул.

– Что касается вас, Том…

– Меня?

– Да. Как я уже говорила, сейчас нам нужно на время забыть о наших прежних личных разногласиях и сосредоточиться на гораздо более важных вещах. Итак, я поручаю вам присматривать за теми, кто остается здесь.

– Поручаете?

– Найдите для них убежище от жары. Я осмотрела их, но довольно поверхностно. Убедитесь, что с ними все в порядке. Мы с Камероном будем отсутствовать не слишком долго.

– Это все? Может, мне еще устроить для них какой-нибудь развлекательный конкурс, чтобы скоротать время?

– Почему бы нет? – ответила Карен, презрительно улыбнувшись. – Если это все, на что вы способны…

Томас окинул ее пристальным взглядом. Хрупкая темноволосая женщина была на две головы ниже его и весила, должно быть, в два раза меньше.

Он вспомнил о подростковых бандах, к одной из которых некогда принадлежал и сам, и об их драках по вечерам на пляжах Санта-Моники. Такую вот девчонку в любой из этих драк уложили бы с первого удара… Большой-Рот-Маленькие-Ручонки, если воспользоваться ее же стилем.

Он ничего не ответил и, повернувшись, направился к часовне.

ГЛАВА 12

Ее первая мысль была о детях.

Даже прежде чем убедиться, что она сама не ранена, Элизабет машинально сунула руку в сумочку и нащупала прохладную гладкую поверхность фотографии. Вынула ее.

Ник, Алекс, Тина. Плещутся в бассейне. Смеются.

С ними ничего не случилось! Слава богу, с ними все хорошо!

Элизабет прижала поляроидный снимок к груди.

Я жива. С моими детьми все в порядке. Они не здесь. Они не попали в аварию.

Перед глазами замелькали картины из прошлого. Она увидела автомобиль, буквально смятый в гармошку на обочине шоссе. Это выглядело почти комично – словно кто-то выбросил на обочину скомканную бумажную обертку. Если бы только внутри автомобиля не находился Шон, ее муж, истекающий кровью. В отдалении виднелся тридцатитонный грузовик, почти невредимый. Двое водителей курили рядом с ним, в то время как ребята из аварийной дорожной службы пытались вскрыть дверь автомобиля, вооружившись дрелью, соединенной с компрессором.

Элизабет отчетливо помнила звуки – равномерные «вздохи» компрессора и скрежет металла.

Напрасный труд. Ее муж был мертв – металлический осколок пронзил его голову насквозь, и мозги были размазаны по подголовнику кресла… Только его сердце каким-то чудом продолжало биться. Поэтому труд спасателей оказался ненапрасным: уцелевшие органы были вынуты из его тела и отправлены в клинику, чтобы можно было пересадить их кому-то другому. Спасти чью-то другую жизнь.

Ибо жизнь Шона была закончена.

Детей не было в машине. Они дома. В безопасности.

Какая ужасная мысль! Элизабет устыдилась ее. Даже сейчас она не могла избавиться от того давешнего стыда.

Она убрала фотографию, притянула к груди колени и обхватила их руками, чтобы унять дрожь.

Затем оглядела часовню. Осыпавшаяся штукатурка на стенах, пыльные витражи, дверь исповедальни, державшаяся на одной петле… Она сидела в центре нефа, прямо на полу, если не считать чего-то вроде пледа, который кто-то подложил ей под спину, пока она спала.

– Привет, Бет.

Она подняла голову. Это была Нина Родригес.

– Хорошо спалось? Не слишком много кошмаров?

Ее тон был слегка ироничным, но улыбка – искренней и доброжелательной.

– Да, все в порядке, – пробормотала Элизабет.

В руках у маленькой латиноамериканки были пластиковый пакет, набитый скомканной одеждой, и два полуобгоревших чемодана, связанных веревками. Кое-что из одежды упало на пол. Элизабет узнала одно из своих платьев.

– Как тебе мое пончо? – спросила Нина, указывая на шерстяную вещь, на которой сидела Элизабет и которую она вначале приняла за плед. – Неплохая вещица, да?

– О… это твое?..

– Я его купила в Канкуне [8]8
  Туристический курорт на восточном побережье Мексики.


[Закрыть]. Сувенир из отпуска. Очень сексуально выглядит – особенно если под него ничего не надевать. Но я ни разу так не делала.

– Ты переносишь вещи?..

–  Мыпереносим. Вот уже два часа этим занимаемся, пока ты дрыхнешь. Подожди-ка, не вставай…

Нина отнесла чемоданы в общую кучу разнообразных вещей, громоздившуюся у входа в часовню, и вернулась, отряхивая руки.

– Черт, все провоняло бензином!

– Что происходит?..

– Разбираем уцелевшее шмотье. Это нужно делать внутри, потому что снаружи адская жара. То есть если хочешь превратиться в блинчик буррито – там для этого самое место, но меня пока что-то не устраивает такая идея…

Элизабет уже собиралась задать очередной вопрос, но Нина, догадавшись, опередила ее:

– У тебя за спиной.

Элизабет обернулась и невольным жестом поднесла руку к щеке. Можно было подумать, что неподалеку произошло крушение самолета. Весь пол вокруг алтаря был завален вещами. Полуобгоревшая одежда, покореженные чемоданы, раскрытые сумки, туалетные принадлежности – все вперемешку… Такой же хаос царил везде, где прежде было свободное пространство. Теперь оно было разделено на три сектора, огороженных опрокинутыми набок скамейками.

Элизабет не могла поверить своим глазам. Это… это багаж ее попутчиков?

– То, что справа, уже ни на что не годится, – объяснила Нина. – То, что слева, еще можно использовать. А то, что в середине, еще не рассортировали.

«Серединой», по сути, был алтарь. К нему вели три ступеньки, заваленные раскрытыми чемоданами, похожими на пустые раковины, – выпотрошенными и почерневшими. На верхней ступеньке Виктор Каминский – волосы всклокочены, галстук с Гомером Симпсоном перекинут через плечо – возился с кожаной сумкой, закрытой на крошечный замок, с которым он пытался справиться с помощью перочинного ножа.

– Эй, Вик! – окликнула Нина. – Не трать время, он уже покойник!

Каминский поднял голову и вытер пот со лба.

– Очень смешно!

– Кроме шуток, как там у тебя дела?

– Зашибись. Не считая одного – мой ноутбук в этой сумке, она на замке, а ключ я потерял. Сумка чертовски дорогая, из кожи новорожденного теленка – высший класс! Так что я не позволю никому другому попытаться ее открыть.

Он закашлялся, потом снова вернулся к прежнему занятию.

– Черт, тут до хрена пыли! – проворчал он.

Нина слегка дернула Элизабет за рукав.

– Нет, ты только послушай его! «Зашибись!», видите ли. Вот они, акулы финансового мира! Настоящие гангстеры в костюмах-тройках! Дай им только алтарь и жертвенный нож – и они запросто смогут совершать человеческие жертвоприношения!

Справа от Каминского Джин Леблан изо всех сил старалась обвязать набитый чемодан веревкой, заталкивая вещи внутрь ударами кулака. Вид этой огромной, колышущейся и потеющей громады был впечатляющим.

Элизабет поняла, что речь идет о вещах, которые не слишком пострадали и еще могут послужить. Она невольно подумала о том, что ее собственный багаж наверняка точно так же выпотрошен и все интимные предметы разложены на всеобщее обозрение. Словно обнажены.

Да, скорее всего так и есть.

Что она должна была думать по этому поводу?

Ничего, ответила она сама себе, удивляясь своей собственной реакции. По сути, все вещи, что раньше принадлежали ей, теперь были частью прошлого. Новая жизнь началась с того момента, когда в ее дом явились рекрутеры шоу «Око Каина». С тех пор она стала чем-то вроде транзитного багажа и сейчас, подобно спасенным вещам, ждала своей дальнейшей участи в сортировочной зоне. Ждала свой второй шанс.

Джин Леблан подняла голову.

– О, наша Барби проснулась!

Огромная негритянка подняла чемодан, сделала несколько шагов и уронила чемодан чуть ли не под ноги Элизабет.

– Упс, извини, Барби.

– Почему вы меня так называете?

– Да потому, что ты вылитая кукляшка Барби, вот почему! И потому что тебя нельзя было беспокоить, пока ты дрыхнешь. Надеюсь, позволишь мне отдохнуть пару минут?

И не дожидаясь ответа, Джин плюхнулась мощными ягодицами на чемодан.

– Послушай, я тебе расскажу одну историю из жизни. Однажды, когда я работала в казино «Эм-гэ-эм Гранд», я видела одного знаменитого певца. Он не мог играть в рулетку, прежде чем ему не приготовят целый арсенал: маленький столик, на нем – персональная пепельница, ваза с апельсинами и восемнадцать бутылок минеральной воды, расставленных по линеечке и откупоренных. Ни одной больше или меньше. Когда кто-то из официантов случайно задел этот священный алтарь и из бутылок выплеснулось несколько капель минералки, тот тип велел, чтобы заменили все – апельсины, пепельницу, бутылки… все целиком.

– Это вы к чему?

– К тому, что можно еще терпеть капризы человека, если он звезда. А вот ты – ты никто. Так что сейчас ты встанешь и поможешь нам разгребать все это барахло, вместо того чтобы изображать умирающую.

Элизабет покраснела.

– Да, конечно. Вы могли бы просто мне сказать, что…

Джин порылась в карманах своей зеленой рубашки, напоминающей парус, вынула оттуда лакричную палочку и с вызывающим видом захрустела ею.

– Оставь ее в покое! – вмешалась Нина. – Ты видишь, она еще не отошла от шока!

Джин обвиняющим жестом вытянула палочку в ее сторону:

– Родригес, когда еще понадобится твое мнение, я дам тебе знать.

Палочка переместилась в сторону Элизабет и оказалась у нее чуть ли не перед носом.

– Позволь, я тебе кое-что скажу, О’Доннел. Может быть, в твоем деревенском захолустье тебе достаточно было лишь чуть-чуть скривить губки, чтобы нагнать страху на весь свой курятник. Но только не здесь. И не со мной.

– Я не понимаю…

– Тогда объясню: не рассчитывай, что с тобой тут будут церемониться! Только из-за того, что я работала горничной, я не собираюсь тут заботиться о твоих шмотках, таскать твои чемоданы и подтирать тебе задницу! Ты, как и все мы, оказалась в этом гребаном дерьмовом раю, так что изволь приниматься за работу, и поживей!

С этими словами Джин поднялась и, чертыхаясь, потащила чемодан дальше.

– Что на нее нашло? – спросила Элизабет.

– Он ей велел заняться вещами нашей местной звезды – Перл, которая плохо себя чувствует, а заодно и твоими, и не будить тебя. Настоял на этом со всей категоричностью.

– Кто «он»?

– Он.

И молодая женщина указала на низкую дверь в глубине церкви.

– Он ждет тебя там, в ризнице. Сказал, чтобы ты пришла туда сразу как проснешься.

ГЛАВА 13

Она наклонилась, чтобы не стукнуться о притолоку, и вошла в тесную комнатку. Подняв глаза, она увидела, что потолок высокий, словно в крепостной башне.

Птица, сидевшая наверху, на колокольной перекладине, вспорхнула, испуганная ее появлением Элизабет заметила, что к языку центрального колокола не привязана веревка. Она невольно улыбнулась, представив, к каким гимнастическим ухищрениям приходилось прибегать священнику, чтобы созвать прихожан к мессе.

– Здесь есть кто-нибудь? – спросила она.

– Сюда, – послышался голос из темного бокового коридора.

После секундного колебания Элизабет направилась туда, прошла по коридору несколько метров и вошла в помещение без окон, освещенное лишь единственной свечой, горевшей прямо на полу.

Воздух был пропитан запахами ладана и плесени. Однако здесь не было ни одного креста и ни одной вещи из церковного обихода. Деревянные полки были пусты. Один-единственный человек сидел по-турецки прямо на полу, и его лицо было освещено дрожащим пламенем свечи.

– А, вот и вы наконец! – произнес он.

Затем поднялся и с улыбкой сделал несколько шагов ей навстречу. Он явно хотел казаться непринужденным и доброжелательным, но усталый взгляд развеивал такое впечатление. Потом он приставил указательный палец к ее лбу и слегка отстранил ее.

– Тогда с добрым утром! Чувствуете себя хорошо?

– Более-менее, – отвечала она. – А вы?

– Могло быть и лучше.

Элизабет слета кашлянула.

– Вы хотели меня видеть?

– Да. Я попросил остальных, чтобы вам дали выспаться. Вы очнулись последней. – Он отвел глаза. – Должен вас предупредить, что наша поездка прошла не так, как планировалась. Начало реалити-шоу… гм, придется отложить.

Это не было новостью для Элизабет.

– Вы Том Линкольн, не так ли?

– Да.

– Я увидела ваше имя в колоде карт, – на всякий случай добавила она.

– Да, я так и понял.

Они обменялись слегка смущенными улыбками.

При других обстоятельствах она нашла бы его привлекательным. Сейчас она думала о том – хотя и понимала, насколько это смешно, – что наверняка ужасно выглядит, а костюм помялся и весь в пыли. Она невольно посильнее одернула рукава, чтобы прикрыть запястья.

– Что вы тут делали один в темноте? – спросила она.

– Размышлял.

– Об автокатастрофе? – Голос Элизабет слегка дрожал. – Я так понимаю, именно это случилось?

– Да.

– Никто не… я имела в виду – ничего серьезного?

– Жертв нет, в самом деле. Но шофер исчез.

– Фрэнки?

– Он самый.

– Он был такой милый… Надеюсь, с ним ничего не случилось.

Элизабет заметила, что ее собеседник переминается с ноги на ногу. Кажется, он хотел что-то спросить.

– У вас самой что-нибудь болит? – спросил он. – Голова, например? Может быть, есть ушибы?

Элизабет ощущала только слабое покалывание в ногах и общую слабость. В ушах шумело. Примерно так же она чувствовала себя всякий раз, когда спешила сделать генеральную уборку дома до возвращения Дика, боясь, что иначе он разозлится.

– Нет-нет, со мной все в порядке. Я чувствую себя только немного… вяловатой.

Томас снова перевел глаза на свечу.

– А вы вообще что-нибудь помните? – спросил он. – Я имею в виду – о самой автокатастрофе?

Странный вопрос. Элизабет немного поразмышляла.

Она вспомнила подземную парковку в отеле. Вспомнила, как зашла в автобус. Остальные девушки сидели на заднем сиденье. Она колебалась, стоит ли присоединиться к ним. Потом заметила Линкольна и свободное место рядом с ним. Но наконец уселась рядом с пожилым денди с белыми волосами. Потому что он показался ей более надежным? Или потому, что Линкольн ее смущал?

– Я помню начало поездки, – сказала она.

Она помнила постепенно растворявшиеся в сумерках здания Даунтауна. Огни Сан-Бернардино. Рекламные щиты и бледный неоновый свет над парковками рядом с центрами продажи автомобилей, вдоль шоссе 1-110. Аккуратно нарезанные пригородные участки с одинаковыми домиками, идеально ухоженные. Потом развилка, переход на шоссе 1-115 и все меньше зданий по его сторонам по мере продвижения на север. Она не видела выжженных холмов округа Сан-Бернардино – было уже темно.

– Кроме этого – почти ничего, – после паузы добавила она. – Должно быть, я заснула.

– Готов поспорить, что это так.

– Глупо, да?

– Нет, конечно. Дело в том, что все отвечают на этот вопрос совершенно одинаково. Никто, кроме меня, ничего не видел. Один заснул, другой ничего не помнит, еще кто-то помнит урывками…

– Ничего страшного – много кто засыпает в автобусе или в машине. Езда укачивает.

Но голос Элизабет звучал не слишком уверенно.

– Послушайте, – сказал Томас. – Какова бы ни была наша общая… э-э-э… проблема, однако четверо из нас проснулись совершенно нормально: мальчишка, я, заправщик и Перл.

Элизабет невольно подумала о том, не была ли фотомодель ранена в результате автокатастрофы, и не удержалась еще от одной мысли: интересно, теперь мужчины находят ее столь же привлекательной, как раньше?

– Однако Перл почти ничего не соображает и ничего не помнит, – продолжал Томас. – Так же как и Сесил – он помнит все только до того момента, как получил удар по голове. Что до Питера, из него нельзя вытянуть ни звука. Он, видимо, настолько потрясен, что лишился дара речи.

– Я была бы рада вам помочь, но… Думаю, все выяснится, когда прибудут спасательные службы.

Молчание.

– Они ведь, наверно, уже выехали?..

– Не знаю.

– Как это?

– Никакие средства связи не действуют.

– Никто не вызвал полицию? Не предупредил наших близких?

Снова молчание.

Рот Элизабет сам собой приоткрылся. Она начала понимать.

– Том, скажите мне правду. Где мы?

– Не знаю, – снова повторил он.

Он взял ее руки в свои. Такой фамильярный жест удивил Элизабет, но она не сделала попытки освободиться. Она уже знала подобный взгляд. Это был взгляд ребенка, ожидающего чуда.

– Попытайтесь вспомнить, – попросил он. – Хоть какую-то картину, какую-то деталь. Все что угодно.

Она старалась из всех сил, но напрасно.

Разве что она вспомнила, как подавился Леонард Штерн. Он так сильно кашлял, что ей пришлось постучать его по спине. Он был явно испуган, хотя и сыпал проклятьями сквозь кашель. Она невольно улыбнулась – Шон, ее первый муж, ругался точно так же. По сути, это больше забавляло, чем ужасало. Совсем иным был Дик, который не любил ругательств. Если Элизабет иногда, забывшись, повышала голос, он брал веревку. Связывал ей запястья. Очень спокойно. И наказывал по своему усмотрению.

Она освободила руки.

–  Якое-что вспомнила, – сказала она. – Но это, наверно, не важно.

И рассказала про кашель. Линкольн слушал не перебивая. Когда она закончила, его глаза как-то странно блеснули.

Потом он улыбнулся.

– Спасибо, миссис О’Доннел. Вы мне очень помогли. В самом деле. Но нам нужно уходить отсюда, – продолжал он. – Здесь мы не в безопасности.

– В церкви? Боже мой, я…

– Бога здесь нет. Посмотрите вокруг: ни крестов, ни риз, никаких предметов, связанных с религией.

Он задул свечу и быстрыми шагами первым вышел из комнаты. Элизабет последовала за ним почти бегом. Оба поочередно наклонились, чтобы не стукнуться о низкую притолоку. Затем они вернулись в церковь.

– Что вы хотите сказать? – только тогда спросила она.

– Эта церковь осквернена, она больше не является святым местом. К тому же это не самое надежное укрытие. – И он указал на прорехи в крыше. – Так и ждешь, что на голову тебе обвалится штукатурка или черепица Лучше перебраться отсюда – с другой стороны дороги есть заброшенный бар.

Элизабет резко остановилась, пытаясь отдышаться.

– Подождите!

– Что такое?

– Еще пять минут назад вы были в сомнениях. Так что же изменилось?

Томас слегка укусил изнутри одну щеку, потом другую, словно раздумывая, сообщить ли о своей догадке.

– Кажется, я понял, – сказал он.

– Что?

– Как именно мы здесь оказались.