Текст книги "Казаки в Персии 1909-1918"

Автор книги: П. Стрелянов (Калабухов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 33 страниц)

В Тергевер для освобождения осажденных и вооруженного наказания кочевников, в случае оказания сопротивления, немедленно двинулся Урмийский отряд. В его состав входили: 7 рот 5-го Кавказского стрелкового полка, команда разведчиков, 4 пулемета и полковая команда связи; команда связи 84-го пехотного Ширванского полка, 2 горных орудия; 5 взводов 1-го Полтавского полка ККВ и 2 сотни 1-го Горско-Моздокского полка ТКВ.

Отряд выступил тремя колоннами, выдвинув дивизион Горцев впереди правой колонны с задачей его сотням захватить пути, ведущие в Турцию, и освободить айсоров, осажденных в селении Мована. Донесения, по мере выяснения обстановки, требовалось посылать на Кяль-гур-Ангар, в который предполагал двигаться начальник отряда с правой колонной.

Ночным маршем казаки прошли Урмию в 20 часов, Ангар в 21 час и 14 июля в 3 часа 20 минут достигли Мованы. Курдов в селении не оказалось, из опросов местных жителей выяснилось, что Пиробек находился в Балюлане, а Курдобек в Амби. Свои семьи и все имущество курды отправили в горы и в Турцию и поджидали русских солдат и казаков с винтовками в руках.

В 3 часа 45 минут головной дозор казаков донес, что Балюлан занят курдами. Оценив обстановку, для охвата селения с обеих сторон войсковой старшина Скляров выслал с правой стороны 3-ю сотню, а с левой – 2-ю. Как только сотни наметом подошли к западной окраине селения, из него раздались выстрелы. Казаки быстро спешились, рассыпались в цепь и открыли огонь. Вслед за выстрелами из Балюлана курды начали стрельбу со всех окружающих предгорий и из селения Харулан.

Под перекрестный огонь противника сразу попала 3-я сотня. Но курды, занимавшие Балюлан, обозначив выстрелами тревогу и, по-видимому, предупредив своих, тотчас бежали из селения на запад в горы.

2-я сотня прошла через селение не задерживаясь, но едва казаки вышли на окраину – по всей линии завязалась перестрелка, число курдов быстро увеличивалось. В 5 часов 15 минут утра был ранен казак 2-й сотни, а через 15 минут в 3-й сотне убит сотник Баев. Как только выяснилось, что 3-я сотня попала под перекрестный огонь, взвод 2-й сотни хорунжего Келеушева²⁵¹ тотчас же направили для усиления 3-й сотни. Ряды неприятеля росли – курды все прибывали со своих кочевок и усиливали огонь, но стремительного движения сотен они не выдерживали и отходили в горы. Тогда, чтобы казаки, преследовавшие курдов, не зарвались, войсковой старшина Скляров подал сигнал «сбор».

Заметив отход наших цепей к Балюлану, курды снова перешли в энергичное наступление. Казаки, пополнив запас патронов, бросились вперед и погнали курдов в горы. Кочевники настолько быстро отступали, что, не считаясь со своим обычаем забирать с собой тела убитых, бросили их, не успев снять с трупов оружие и патроны. Огонь по всей цепи стал затихать. К 7.30 дело было закончено. Скляров собрал казаков, выставил три полевых караула и приступил к выяснению потерь. Дивизион потерял убитым сотника Баева, тяжело раненным казака Нацвина и легко раненными казаков Медведева, Иванова и Борзенкова; одна была лошадь убита, три лошади пропали без вести.

Серьезное положение сложилось при выносе из цепи убитого сотника Баева. Когда его тело подхватили казаки Сеоев и Евсейченко, разъяренные курды сосредоточили по ним губительный огонь, направив выстрелы в одну точку. На помощь к своим подоспели казаки Борзенков и Иванов, но тут же оба получили по пуле в ноги и вынуждены были положить тело. Сеоев один взял тело Баева, а казак Евсейченко с ранеными пошел к месту перевязки. Сеоев через несколько шагов выбился из сил, нести тело дальше не мог. Положив его, Сеоев осмотрелся, подумал, что отстал, и побежал звать на помощь. Его крик услышал сотник Загиев²⁵², стрелявший по курдам и отвлекавший их от Баева. Вдвоем с урядником Лебедем ползком подобрались они к телу и, чередуясь, на своих плечах, выбиваясь из сил, вынесли убитого к линии 4-го взвода.

В это время часть курдов заняла небольшую высоту западнее взвода, а часть отрезала казакам путь к отходу. Увидев это, сотник Загиев поручил нести тело уряднику Лебедю и подоспевшему на помощь вахмистру Дзодцоеву, а сам с оставшимися казаками взвода перебежками пошел на противника и опрокинул его в овраг.

_ьа,

После боя войсковой старшина Скляров затруднился выделить отличившихся. Офицеры «соревновались» друг с другом в храбрости, стремясь сойтись с противником лицом к лицу. В 2-й сотне хорунжий По-тотня²⁵³ перегонял хорунжего Зверева²⁵⁴, затем хорунжий Зверев – хорунжего Пототню, пока сигнал «сбор» не подравнял их цепей.

Хорунжий Келеушев, поддерживавший со своим взводом в критический момент 3-ю сотню, увидев, что против левого фланга 2-й сотни число курдов растет, с частью казаков своего взвода по личному почину перебросился с участка 3-й сотни на помощь 2-й сотне и добился необходимого огневого перевеса.

Хорунжий Цугулиев²³⁵, вовремя придя на помощь сотнику Загие-ву, дал ему возможность вынести тело сотника Баева.

Хорунжий Агоев, находясь в центре 3-й сотни и заметив обход правого фланга, быстро перебрался со своими казаками на гору правее, метким огнем отбросив курдов в горы.

Хорунжий Немухин²⁵⁶ под перекрестным огнем противника хладнокровно передавал приказания войскового старшины Склярова и писал диктуемые ему донесения.

Командиры сотен находились в центре своих участков и спокойно руководили боем. Казаки не отставали от своих офицеров и все рвались вперед.

Начальник Азербайджанского отряда объяснил сравнительно малые потери в столь горячем деле «весьма метким огнем, быстрой и взаимной огневой поддержкой, искусным применением к местности, стремлением обходить противника и парировать его обходные движения, чисто кавалерийским стремлением вперед, дабы сцепиться с противником, который, не выдержав этого натиска, поспешно скрылся в горы»²⁵⁷.

Противник, во много раз превосходящий казаков численностью, отважный, ориентированный на прекрасно знакомой ему местности, находился в несравненно более выгодных боевых условиях и вполне свободным в своих действиях.

Старый Кавказец и георгиевский кавалер генерал Воропанов засвидетельствовал в донесении об этом деле Главнокомандующему войсками Кавказского военного округа, что действия всех офицеров и нижних чинов были безукоризненными.

В окончании приказа генерал Баратов просил командира Горско-Моздокцев в сохранение вечной памяти в полку о сотнике Баеве «чин, имя и фамилию этого доблестного офицера, а также день и место славного для полка дела начертать золотыми буквами на черной мраморной доске в полковом храме».

П.Н. СТРЕЛЯНОВ (КАЛАБУХОВ)

«ЗЭА_^

В воздаяние заслуг 2-й и 3-й сотен «славные имена участников – всех офицеров и раненых казаков Нацвина, Медведева, Иванова и Борзенко начертать золотыми же буквами на белой мраморной доске, которую поместить в офицерском полковом собрании в назидание грядущим поколениям славного полка»²⁵⁸.

Трое офицеров 1-го Горско-Моздокского полка, участников Балю-ланского дела – Н.В. Скляров, Г.И. Цугулиев и Ф.Т. Зверев в Великой войне заслужили орден Святого Георгия 4-й степени. Самый молодой из них, Федор Зверев, стал летчиком и получил офицерский крест «за то, что в боях с 5-го по 15-е марта 1916 г. у озер Нарочь-Вышневское произвел 15-го марта воздушную разведку в районе названных озер и мест. Свенцяны, причем, невзирая на сильный огонь, давший 57 пробоин в аппарате и некоторую неисправность мотора, выполнил задачу и обнарркил движение бригады пехоты с артиллерией, что имело для командующего 2-й армией важное значение»²³⁹.

5^ ❖

В конце июля небольшая турецкая часть (около 60 аскеров) перешла в спорную турецко-персидскую зону. Начальник Азербайджанского отряда, для исполнения плана оттеснения турок на их территорию, наметил послать против аскеров стоящую в Нагоде сотню Персидской Казачьей бригады. «При подходе этой сотни турки настолько поспешно бежали в Турцию, что оставили на месте всю служебную переписку, переданную затем нашему Консулу в Соуджбулаге Полковнику Иясу»²⁶⁰, – отмечал генерал Юденич.

К югу от Урмийского озера курды, под сильным влиянием турецких эмиссаров, выказывали к русским враждебное отношение. Все это в 20-х числах сентября 1913 года вылилось в бунт против русских, закончившийся убийством русского консула в Соуч-Булахе полковника Ияса, голову которого восставшие еще долго носили на пике по городу. По получении известия об этом 23 сентября из Урмии на место происшествия спешно направили отряд в составе одной роты, полусотни казаков и двух орудий.

К 1 октября из Тавриза прибыл дополнительно отряд в составе 1-го Сунженско-Владикавказского полка, двух рот 8-го Кавказского стрелкового полка и двух орудий 2-го Кавказского артиллерийского дивизиона под командой полковника Толмачева, который арестовал, судил и наказал зачинщиков восстания, а село, откуда было произведено нападение на полковника Ияса, сровняли с землей²⁶¹.

Статус чинов, состоящих в русских отрядах в Персии

Прохождение службы офицерами русских отрядов в Персии, участие в боевых действиях и даже награждения за проявленные там отличия боевыми орденами в их послужных списках и аттестациях не отмечались.

«Колониальные деньги» – дополнительное жалованье офицеров в Персии – были неплохим подспорьем для них, но мало различались для младших и старших (так, в документах штаба Туркестанского военного округа говорилось, что «на основании Высочайше Утвержденного положения Начальник Хоросанского отряда Генерал-Майор Редько имеет право на получение суточных денег в размере 2 рублей 50 копеек»)²⁶².

В сравнении с этим военные чиновники, врачи и священники, не входившие в состав отрядов, но командированные в Персию (последние для исполнения духовных треб служащих консульств и конвоев), вознаграждались следующим образом: путевыми деньгами, от 3 рублей золотом до червонца за каждую немецкую милю по персидской территории и суточными деньгами в размере 20 франков в сутки (1 немецкая миля – 7 верст, 15 франков – 37,5 копейки, 1 червонец – 4 рубля 62 копейки). Продолжительность командировки ограничивалась 15 днями (согласно Своду Военных Постановлений 1869 года, изд. 1910 года, «по бывшим примерам аналогичных компаний»)²⁶³.

Но Персидский поход оставался засекреченным. Чтобы исправить это ненормальное положение в прохождении службы чинов отрядов, временно исполняющий должность окружного генерал-квартирмейстера полковник Букретов рапортом в Главное управление Генерального штаба от 26 октября 1912 года испрашивал: «Прошу разъяснения, как считать время, проведенное в Персии в составе наших отрядов, – военным походом, экспедицией или каким-либо другим наименованием. Изложенное необходимо для отметки в послужных списках»²⁶⁴.

2 августа 1913 года начальник штаба Кавказского военного округа сообщал:

«Главное Управление Генерального штаба 18 ноября 1912 г. № 16839 разъяснило, что время, проведенное в Персии, в составе наших отрядов, надлежит определять как нахождение в составе отряда, командированного за пределы России, т. е. никакими льготами по службе чины этих отрядов не могут пользоваться.

Между тем, некоторые части, за время нахождения их в составе наших отрядов в Персии, находились в обстановке чисто военного

г

П.Н. СТРЕЛЯНОВ (КАЛАБУХОВ)

__-_

времени, участвуя в стычках и боях и неся потери убитыми и ранеными, а чины означенных частей Высочайше пожалованы боевыми наградами, между которыми даже есть высшие награды, как Георгиевский крест.

Ввиду изложенного, вр. Главнокомандующий войсками округа приказал ходатайствовать о том, чтобы чинам, состоявшим в частях войск в Персии, если они участвовали в перестрелках, стычках или боях, время, проведенное в составе этих отрядов, считать военным походом или экспедицией, применительно к походу в Киргизскую степь в 1869– 1870 гг., о котором указано в перечне военных действий и походов, приложенном к ст. 916, кн. VII Св. ВП 1869. Генерал-Лейтенант Юденич»²⁶⁵ (см. приложение 3).

Итоги похода

В декабре 1913 года Военному министру Сухомлинову из МИДа России было отправлено два письма (с интервалом в четыре дня), по которым можно составить представление о военно-политической ситуации в центральной и северо-западной частях Персии, что, в свою очередь, оказывало влияние на пребывание в приграничной стране русских отрядов и в 1914 году, за несколько месяцев до Великой войны:

«...Дальнейшее присутствие наших войск в Азербайджане будет необходимым, т. к. несколько сотен персидских казаков (Персидской Казачьей Его Величества Шаха бригады. – П. С. /К/.), конечно, не были бы в состоянии оказать, в случае надобности, серьезного сопротивления попыткам турок проникнуть на персидскую территорию. На наших войсках будет по-прежнему лежать обязанность сдерживать... турецкие выступления... а равно им придется оказывать поддержку персидским казакам в их столкновениях с более значительными массами курдов, преимущественно турецких»²⁶⁶.

«...Наступившее в последнее время известное успокоение в политической жизни в столице Персии дало мне повод пересмотреть основания командировки Казвинского отряда и пребывания его на персидской территории, причем по сношении с Поверенным в делах Наместника Его Императорского Величества на Кавказе выяснилось, что мы могли бы сократить отряд до состава одного казачьего полка, с откомандированием по одной сотне в Решт и Кергенруд. Изложенные соображения... удостоились Высочайшего одобрения. Уменьшение Казвинского отряда является тем более своевременным, что Шахское

Правительство уведомило нас о своем решении удвоить численность Тавризского отдела Персидской Казачьей Бригады, доведя таковой до 1288 человек, с просьбой командировать в Персию 2 русских офицеров и 4 урядников для инструктирования...»²⁶⁷

На 1 января 1914 года в Персии оставались следующие казачьи части²⁶⁸.

В Азербайджанском отряде:

1-й Полтавский полк ККВ в Хое (штаб, 4 сотни) и на линии Джуль-фа–Хой (2 сотни);

1-й Сунженско-Владикавказский полк ТКВ в Тавризе (1,5 сотни), на линии Тавриз—Джульфа (3 сотни), в Маранде и Мараге (штаб, 1,5 сотни);

1-й Горско-Моздокский полк ТКВ в Урмии (1 сотня), в Куши (1 сотня) и на постах в Салмасском районе (1 сотня).

В Ардебильском отряде:

1-й Черноморский полк ККВ в Ардебиле (штаб, 1,5 сотни), в Лян-гяне (1 сотня), в Салавате (1 сотня), на линии Ардебиль—Астара и на постах (2,5 сотни);

1-й Запорожский полк ККВ в Ардебиле (1,5 сотни), на Мугани (полусотня).

В Казвинском отряде:

1-й Кизляро-Гребенской полк ТКВ в Казвине (штаб, 2 сотни и команды), в Реште (1 сотня), в Кергенруде (3 сотни).

В Астрабадском и Хоросанском отрядах:

1-й Таманский полк ККВ в Астрабаде (2 сотни);

1-й Семиреченский казачий полк в Мешхеде (2 сотни) и в Кучане (2 сотни).

По-прежнему при русском Пограничном комиссаре в Гумбет-Хау-зе на апрель 1914 года находилась сотня казаков и сотня всадников Туркменского конного дивизиона, в Ак-Тепе – пост с офицером и 20 всадниками, в Чатлахе – пост в 7 всадников²⁶⁹.

10 июля 1914 года состоялась коронация молодого шаха. Претендентами на престол выступали бывший шах Мохаммед-Али и принц Салар-уд-Доулэ.

Русские военные агенты в своих донесениях в штаб Кавказского военного округа сообщали: «Расчеты турок на персидских курдов пошатнулись, а решительное выступление России в Азербайджане дало понять, что турки зашли слишком далеко со своими планами, что карты их открыты и что практичнее будет отложить свои упования на будущее время, когда обстоятельства окажутся для них благоприятными...»²⁷⁰

^ss,_fees

Это время наступило 19 октября 1914 года, когда Турция начала войну с Россией. К этому моменту в Персии «все отряды остались лишь обозначенными или были постепенно ликвидированы»²⁷¹.

Перед самой войной на Кавказском фронте Отдельная Закаспийская казачья бригада в составе 1-го Таманского полка ККВ, 1-го Кавказского полка ККВ и 4-й Кубанской казачьей батареи выступила на фронт из Туркестана без трех сотен Таманцев, которые были еще в Персии, и 11 сентября телеграфировала об этом в Петроград, причем Главнокомандующий Кавказской армией просил о «спешной высылке этих трех сотен на Кавказ». 15 сентября Ставка отвечала, что «находившиеся в пределах Персии три сотни 1-го Таманского полка будут отправлены на Кавказ по смене их сотнями 1-го Сибирского казачьего полка...»²⁷².

К тому времени 1-й Таманский и 1-й Кавказский полки находились уже в Персии, 2 сентября перейдя вброд реку Араке. В два перехода сотни прибыли в город Маку (центр Макинского ханства) – пограничный город перед персидско-турецкой границей, на подступах к Баязету с востока.

До самого начала войны сохранился в Персии значительный Азербайджанский отряд донского казака генерала Чернозубова²⁷³, так как «в случае войны с Турцией, – отмечал генерал Масловский, – было необходимо для обеспечения левого фланга развертывания Кавказской армии иметь наши войска выдвинутыми вперед, на персидской территории. Угрозы создания в э»юм районе турецко-германского плацдарма для будугцпх военных операций против России более не было. С началом войны с Турцией операционное направление Моссу л—Урмия—Джулъфа (на территории Персии) оказалось занятым нашими войсками»²⁷⁴ (курсив наш. – П. С. /К/.).

Это и было, пожалуй, одним из главных итогов Персидского похода.

А. Рыбальченко

ГРЕБЕНЦЫ В ПЕРСИИ²⁷⁵

Стояла осень 1911 года. С половины сентября и до конца октября на Северном Кавказе обыкновенно наступает лучшее время года. Жара спала; ни назойливых мух, ни звона комаров; от времени до времени перепадают благодатные дожди.

В станицах на Тереке и Сунже в это время и жители, и их рабочий скот отдыхают после страдных летних дней. Труженик пахарь, управившись с полевыми работами, вздохнул свободнее и благодуш-

но, мысленно расчисляет барыши от предстоящей продажи хлеба и огородных овощей. А гребенец-казак мечтает о вкусном, живительном «чихире из собственных садов».

Урожай винограда Господь послал обильный, а потому и вина будет много надавлено: хватит и на свадебные попойки, и вспрыснуть крестины, будет чем погладить дорожку и молодым казакам, выходящим на сборный пункт для выкомандирования на действительную царскую службу.

Гребенцы, вернувшись из лагерного сбора под Пятигорском в свою штаб-квартиру город Грозный, также отдыхают после усиленной летней строевой работы. Четыре сотни их собраны при штабе полка; одна, имея штаб в городе Владикавказе, занимает посты по Военно-Грузинской дороге до Джераховского укрепления, а одна кочует с места на место в составе военного отряда, сформированного для поимки абрека Зелимхана.

Казаки не драгуны, и в полном сборе ни один казачий полк почти никогда не бывает. Хорошо еще, что хоть четыре сотни налицо, а то зачастую бывает и хуже. Все же командирское сердце спокойно – полк как будто в сборе, работать можно, да и караулы есть кому отбывать; хотя с увольнением стариков на льготу ряды значительно поредели и сотни получились куцые – по 50—60 человек, не больше.

До половины января полк остается неукомплектованным, а с января, с приходом молодых, сотни станут заправскими, да и работы прибавится, так как к весне, не позже начала апреля, «молодняк» надо уже поставить в строй.

Горюет сотенный командир, вспоминая прежний порядок, когда, бывало, уже в начале сентября приходили молодые, а затем к октябрю увольнялись и старые казаки. Так, думается ему, было лучше – и сотня полная, и заниматься можно без ущерба для службы, не форсируя программы и не теряя золотого осеннего времени.

Но на все воля начальства. Ему виднее, и, знать, оно нашло, что некомплект казачьих частей в течение всей осени и половины зимы даст большую экономию... в рублях, а будет ли «экономия» в боевой готовности частей к весне – вопрос? И затаенный вздох печали невольно вырывается из груди «сотенного»...

– Ваше высокоблагородие! Вас командир полка немедленно требует в полковую канцелярию, – докладывает задумавшемуся есаулу сотенный вахмистр.

– Зачем?

– Не могу знать. Но, кажется, сотня куда-то спешно выступает, так передавали по телефону из полковой канцелярии.

<^as_ьвъ

Этого еще недоставало. Вот тебе и отдых!.. И есаул, нахмурившись, отправляется в канцелярию... Там он от командира полка узнает, что его сотня действительно назначена к выступлению в Персию, куда и должна спешно отправиться.

– Сколько у вас, есаул, налицо людей в сотне? – спросил командир полка.

Есаул подумал и ответил:

– 56 человек, господин полковник.

– Маловато. Надо довести сотню, как требует окружный штаб, до ста шашек и завтра же выступить. Готовьтесь. Предписание и денежный аванс на дорогу получите своевременно.

Есаул и обрадовался предстоящей командировке, и в то же время и загоревал. Да оно и понятно почему: 44 человека добавят к нему в сотню чужих, неведомых людей, а ведь командировка-то дальняя, ответственная; как бы не пришлось потом краснеть за них. Ведь всякий знает, что в таких случаях каждый сотенный командир старается спихнуть все, что похуже, придерживаясь пословицы: «На тебе, Боже, что нам негоже».

Но раздумывать было некогда, и работа по сформированию сотни и сборам в далекий поход закипела вовсю.

К утру следующего дня все было готово: сотня сформирована, кони подкованы, сухари отвешены, патроны отсчитаны. А в 4 часа дня эта 2-я по номеру сотня Гребенцов в составе 5 обер-офицеров, 100 строевых нижних чинов и 2 фельдшеров, медицинского и ветеринарного, грузилась уже в вагоны на станции «Грозный».

Отход воинского поезда был назначен по расписанию в 9 часов вечера. К этому времени собрались на вокзал проводить выступающую сотню командир полка и все наличные офицеры с дамами. Жена командира сотни горевала о предстоящей разлуке с мужем; но ее утешали и успокаивали окружающие, говоря: «Бог не без милости, казак не без счастья, не беспокойтесь, Мария Ивановна, ваш Никита Романович скоро, наверно, вернется, да еще, пожалуй, и с наградой!»

Сам же есаул, выпивая последний «посошок», пожелал не скорого возвращения сотни, а, наоборот, командирования в Персию и остальных сотен, говоря: «А мы будем как бы авангардом вам», что вскорости на самом деле и сбылось.

Выступившая сотня, по данному ей маршруту, должна была следовать в Персию, в город Решт, в подкрепление уже находившейся там в распоряжении гилянского консула сотни 1-го Лабинского полка Кубанского казачьего Войска.

sjs 5-г HS

Проводивши 2-ю сотню, Гребенцы через недельку успокоились и забыли про Персию. Но не прошло двух недель, как туда же была спешно командирована еще 1 сотня – 3-я по номеру. Ее уже пришлось от-I править, по недостаче людей, без укомплектования, отправив всего лишь

* 62 человека строевых и 4 нестроевых. Но офицерский состав все же, как | и во 2-й сотне, был усилен до 5 офицеров. С этой сотней был также

командирован и младший полковой врач, лекарь С-в.

Но этим дело не кончилось. Ровно через две недели снова от Гре-бенцов понадобилось подкрепление, так как уже назрел вопрос о командировании в Персию целого отряда в составе: 2 пехотных полков, 2 стрелковых, 1 казачьего, дивизиона артиллерии и роты сапер. А потому 7-го ноября выступили в Персию, в состав Казвинского отряда

5-я сотня, учебная и пулеметная команды, а на другой день: 1-я сотня, трубаческая команда и штаб Гребенского полка.

■ С этими двумя эшелонами выступили в поход: 3 штаб-офицера,

* 16 обер-офицеров, старший полковой врач, 2 классных чиновника и 267 человек нижних чинов. Последний эшелон выступил из Грозного в 9 часов вечера 8-го ноября. 10-го рано утром прибыл по железной дороге на станцию Баку и, выгрузившись тотчас же, передвинулся на пристань общества «Кавказ и Меркурий», где с 11 часов утра началась погрузка эшелона на пароход «Казбек». К 7 часам вечера погрузка закончилась и пароход отошел на рейд, где и остановился на якорь до утра следующего дня.

Пароход «Казбек», как грузовой транспорт, и по своим размерам, и по отсутствию кают был очень неудобен и тесен. Офицеры разместились в общей кают-кампании, в ней же и обедали в две очереди, так как все сразу не могли поместиться за столом, в ней же и спали – кто на диванах, кто на столе, а некоторые и просто на полу. Командиру полка все же была отведена небольшая свободная каморка-каюта 2-го помощника капитана.

11-го числа в 6 с половиной часов утра «Казбек» отошел в порт Энзели. Погода была тихая; день ясный, солнечный. Все, по-видимому, предвещало хороший рейс. Разговорам, толкам и предположениям не было конца. Все интересовались: что да как? Неужели военный поход? – думалось Гребенцам. Оживление было полное. Музыка и песни, чередуясь, оглашали бесконечную морскую даль спокойного на этот раз Каспия. Начало похода, казалось, так хорошо, благополучно и сулило дальнейший успех.

П.Н. СТРЕЛЯНОВ (КАЛАБУХОВ) oSsi,_ьа,

Но не прошло и несколько часов, как случилась крайне неприятная история, чуть не стоившая жизни двум Гребенцам. По небрежности матросов, закрывавших трюмовой люк особыми тяжелыми люковица-ми, одна из них была случайно уронена ими, причем находившиеся в трюме дневальные по коновязи казаки 1-й сотни Яковлев и Уланкин были сильно ушиблены.

К счастью, люковица ударилась сначала об угол дощатого стойла, а затем уже, падая вкось, задела по голове обоих дневальных, а также ушибла и лошадь командира сотни. Яковлев и Уланкин замертво были вынесены на палубу, и здесь им немедленно была подана первоначальная медицинская помощь. Яковлев оказался сильно ушибленным в область левого лобного бугра и со сбитой скулой, а Уланкин получил ушиб в теменную область и в подбородок – нижняя губа оказалась рассеченной.

Этот печальный случай, происшедший, как потом выяснилось, по причине неисправности люковицы, а именно отсутствия на ней одного кольца, омрачил веселое настроение Гребенцов. Музыка и песни смолкли, казаки приуныли, опасаясь за жизнь станичников.

Но благодаря сердечному, заботливому уходу за больными старшего полкового врача доктора Ю-ча оба они быстро приведены были в чувства и жаловались только на головные боли.

>1* Ф 'i'

На другой день, около б часов утра, вдали показался берег Персии и постепенно стал обрисовываться на горизонте порт Энзели. В 7 с половиной часов «Казбек» благополучно вошел в порт и ошвартовался у пристани. Ушибленные казаки тотчас же были сданы на пассажирский пароход и отправлены обратно в Баку, для помещения их в Бакинский госпиталь.

В Энзели штаб полка и сотни оставались два дня. 12-го ноября на пароходе «Цесаревич» прибыл в Энзели и недавно назначенный начальником Казвинского отряда генерал В.Д. Г-в²⁷⁶ со своим штабом.

В тот же день вечером генерал со свитой сделал визит нашему вице-консулу и совершил осмотр Энзелийского залива на паровом агентском катере. Прокатились сначала вверх по заливу, осмотрев пристани, базар и Нобелевские керосинные баки, а затем всей компанией направились на Лионозовские рыбные промыслы. Там удалось подробно осмотреть: сарай для сортировки и промывки свежепойманной

рыбы, паровое отделение для выделки искусственного льда и огромные холодильники для замораживания рыбы.

Температура в этих холодильниках, достигающая минус 22 градуса по Реомюру, сразу напомнила суровую русскую зиму, а когда осматривавшие вышли из холодильников во двор, то, несмотря на осеннюю прохладу южного вечера, все почувствовали такое состояние – точно попали в жаркую баню. Надо было поскорее согреться, а потому генерал и его спутники с удовольствием воспользовались любезным приглашением управляющего промыслами и зашли к нему выпить стакан чаю.

13-го ноября начальник отряда и его штаб выехали в экипажах в город Решт.

На следующий день, в 7 часов утра, Гребенцы, вместе с 1-й батареей 52-й артиллерийской бригады, отдельным эшелоном выступили в Решт. Переход предстоял в 37 верст, а потому по дороге, на 22-й версте, у Хумамской заставы был сделан двухчасовой привал, на котором Гребенцы и артиллеристы с удовольствием пообедали из походных кухонь.

В 1 час дня эшелон тронулся дальше. Дорога от Энзели до Решта – так называемое Энзели-Тегеранское шоссе, начинаясь у села Казьян, на правой стороне залива, пролегает сначала вдоль берега моря и тянется среди песчаных приморских валунов, а далее втягивается постепенно в болотисто-лесистую равнину Гиляна, так напоминающую окрестности наших городов Поти и Батума.

Растительность Гилянской провинции, благодаря постоянному обилию влаги, богатая, чисто тропическая: рядом с вековым дубом растут развесистые чинары, тенистые орехи, прихотливые красавицы мимозы, каштаны, тутовые деревья, пальма, кизил, шиповник... И все это перепутано лианами, кустами ежевики и держи-деревом (особый род вьющейся колючки). Черепахи, лягушки и змеи кишат во всех речушках и оросительных канавах; лес переполнен шакалами и дикими кабанами. Среди пернатого царства можно встретить и нашу беспокойную сороку, диких голубей и целые стайки желтых канареек.

Страна сказочная, богатая, но не культурная. Не будучи геологом, можно безошибочно сказать, что в недрах гор Гилянской провинции и Талышинского ханства таятся под спудом и нефть, и каменный уголь. Персы народ неги и лени. На каждой почти версте по сторонам дороги попадаются так называемые чай-хане, в которых неприхотливые погонщики караванов и шатающиеся по дороге дервиши находят недорогой ночлег, корм для скота и так любимый персами стакан чаю да кусок сыру и темного хлеба-лаваша.

Этот последний хорошо знаком и Гребенцам, так как весь поход приходилось им питаться. Есть хочется, а возьмешь в рот – один песок.

Верстах в четырех от Решта эшелон был встречен двумя Гребенс-кими сотнями – 2-ю и 3-ю, выстроенными в конном строю, сбоку дороги, развернутым строем, командир дивизиона есаул К-в, отрапортовав командиру полка, радостно приветствовал родных Гребенцов с прибытием в Персию. Гремела музыка и взаимное Гребенское перекатное – «ура». Так «авангард» встречал «главные полковые силы», т. е. слова есаула, сказанные им в Грозном на проводах 2-й сотни, сбылись скорее, чем можно было предположить.

Присоединив сотни к хвосту эшелона, тронулись дальше. Вдали на шоссе виднелась группа всадников, среди которых выделялась мощная фигура начальника отряда генерала Г-ва, а далее у опушки города, по сторонам дороги, расставлены были шпалерами встречавшие эшелон Сальянцы (206-й Сальянский пехотный полк. – П. С. /К/.) и сотня Лабинского полка.

Приняв рапорт от командира полка, начальник отряда подъехал к эшелону и поздравил его с благополучным прибытием. Проходя сквозь шпалеры Сальянцев, эшелон обменялся с ними взаимными приветствиями; Гребенские трубачи играли Сальянский полковой марш, пехота держала «на краул», и с обеих сторон неслось могучее, несмолкаемое «ура».