Текст книги "Казаки в Персии 1909-1918"

Автор книги: П. Стрелянов (Калабухов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 33 страниц)

Бригада располагалась в большом квартале в центре Тегерана с огромным учебным плацем («мэйдан-э-мэшю»), огороженным высокой каменной стеной, в трехэтажной казарме, построенной по всем правилам европейской техники. В бригадные владения входили также образцовый лазарет, конюшни, тир, амбары, магазины главного артиллерийского управления и большой летний лагерь, находившийся в полуфарсахе (полупереходе) от городских ворот между Тегераном и резиденциями шаха.

Казачья Его Величества Шаха бригада, благодаря своей дисциплине и военной подготовке, играла в Персии роль единственной опоры законной власти. На нее возлагалась личная охрана шаха и наблюдение за общественной безопасностью в Тегеране. Караулы при консульствах и миссиях по всей Персии, при министерствах, арсеналах, всех отделениях русского и английского банков выставлялись также исключительно Казачьей бригадой. Небольшие отряды казаков стояли по всем центрам провинций, поддерживая порядок в Тавризе, Реште, Мешхеде, Исфагане, Ширазе, Бендер-Бушире и других городах.

С 1897 года казаки Персидской бригады выполняли охранную службу на постах линии в Восточном Хоросане. Правда, на основа-

^

нии своих наблюдений один из российских военных агентов сомневался в практической пользе назначения персидских казаков на линейные посты в провинции. Казаки Его Величества Шаха бригады, полагал он, несмотря на военную выправку и дисциплину, приобретенные ими благодаря трудам русских офицеров в Тегеране, «по своим взглядам и личным воззрениям остаются персиянами. А идеал каждого персиянина, какого бы класса общества он ни был, – это иметь положенное ему по слркбе содержание и разными правдами и неправдами построенный доход, так называемый «мудахель». Таким образом, считал он, «назначенные на линию наблюдения персидские казаки будут заботиться лишь о своих мудахелях и для этого не будут брезговать даже своим положением при русских чинах, вследствие чего и косвенно некоторая тень будет падать на русское имя во вред нашим интересам».

По мнению военного агента, несение службы охраны конной милицией из местных жителей, пусть и слабее воински подготовленной в сравнении с казаками бригады, являлось более правильным. Состоящая сплошь из бедноты, она существовала лишь на жалованье, получаемое через русских. Жалованье это, хотя и небольшое (7,5– 8,5 тумана в месяц), выплачивалось аккуратно каждый месяц, что являлось редкостью в Персии. Если бы на постах охраны служили казаки Персидской бригады, то деньги поступали бы к ним, то есть к совершенно чуждым местному населению людям из Тегерана. Все это «служит важным фактором для распространения и поддержания нашего влияния среди туземцев...»⁶³⁶.

В 1908 году, во время персидской революции, за неимением другой военной силы, Казачья бригада по приказу шаха обстреляла меджлис (парламент) и подавила гнездо анархии в Тегеране. В бою 10 июня особенно доблестно держались казаки и унтер-офицеры, смело оставаясь под обстрелом в окружении вооруженной черни и неся огромные потери. Только благодаря твердой руке и решительности начальника бригады полковника Ляхова кровавые события окончились удачно, и в городе немедленно был восстановлен законный порядок.

Шах неоднократно говорил полковнику Ляхову, что спасением своей власти и самой жизни он обязан бригаде под хладнокровным руководством русских инструкторов, ее преданности и стойкости в бою 10 июня. Расположение шаха к русским офицерам выражалось множеством полученных ими высших персидских орденов и наград в виде усыпанного алмазами оружия, портретов и т. д.

J6&,

Офицерами-инструкторами к 1909 году являлись: гвардии штабс-капитан А.Н. Перебиносов (пехота), есаул А.Г. Блазнов (кавалерия) и капитан В.И. Ушаков (артиллерия). Вместе с офицерами в бригаде состояли военный врач Войцюшко и шесть младших инструкторов: вахмистр Бондаренко (артиллерия), вахмистры Кравцов, Колесников и Сафронов (кавалерия), вахмистр Нерубайский (пластуны) и ветеринарный фельдшер Плис (казенный конский состав).

Обеспечение русских офицеров в Персии считалось достаточным, но отнюдь не роскошным. Младшие офицеры получали до 5 тысяч рублей в год от тегеранского правительства, с сохранением за ними русского жалованья. Семейному офицеру, в силу установившихся в Тегеране традиций, приходилось тратить все содержание на представительство и жизнь, ничего не откладывая. Холостым офицерам также следовало жить по-барски, иметь собственный шикарный выезд и пр. – иначе «не поймут» и будут относиться как к авантюристу, приехавшему в Персию для легкой наживы.

Вахмистры получали русское содержание полностью, включая фуражные; от бригады им отпускался денежный оклад, примерно равный жалованью младшего офицера в России, при казенной квартире и отоплении. Обыкновенно люди семейные, вахмистры в стране сразу обживались, хорошо говорили по-персидски, в строевом и дисциплинарном отношении вели себя безукоризненно.

Легкой службу русских офицеров и урядников в бригаде назвать было нельзя. Протекавшая при полном напряжении сил в местности с тяжелыми климатическими условиями, она вдобавок при малочисленности русских инструкторов взваливала на каждого множество обязанностей.

Генерального штаба полковник Владимир Платонович Ляхов занимал особое место в истории бригады. Для русского дела в Персии он являлся важнейшим работником. Представительный (был похож на Императора Александра III), энергичный, строгий по слркбе, безукоризненно справедливый, Ляхов имел огромное влияние при дворе шаха. Полковник многое сделал для расширения бригады, для упрочения ее положения и высоко поднял в Персии престиж русского имени. Рыцарское отношение его к шаху, интересы которого он был обязан поддерживать всеми силами, прямота в действиях заслужили ему общие симпатии.

За три года командования бригадой, с 1906 по 1909, полковник Ляхов удостаивался от персидского монарха: портрета Его Величества Шаха, осыпанного бриллиантами, бриллиантовой звезды и ленты к

КАЗАКИ В ПЕРСИИ 1909-1918 ГГ.

^_:-fees,

ордену «Сардари» (за усердие и особые заслуги) и шашки 1-й степени, осыпанной бриллиантами. В Великой войне на Кавказском фронте, за оборону Батумского укрепрайона и участие в Трапезундской операции, командир Приморского отряда генерал-майор Ляхов был награжден орденом Святого Георгия 4-й степени⁶³⁷ и Георгиевским орркием.

Персидская Казачья бригада (дивизия) в 1914—1920 гг.

С началом Великой войны и образованием Персидского фронта Казачьей Его Величества Шаха бригаде пришлось играть значительную роль в охране дорог от разбойников, вести борьбу с непокорными кочевниками, помогая тем самым войскам Экспедиционного корпуса в тылу и на флангах.

В ноябре 1915 года отряд есаула Мамонова в составе двух сотен персидских казаков, двух орудий и двух пулеметов дрался в окружении при Сенне (Курдистан), пробиваясь с боем через шайки мятежников и наемников и неся потери⁶³⁸. В августе 1916 года Персидской Казачьей бригады ротмистр Верба с двумя сотнями казаков доблестно действовал под Исфаганом⁶³⁹. В октябре того же года в Курдистанском отряде под командованием войскового старшины Горбачева состояли казаки-персы: артиллеристы (два орудия) и пулеметчики с двумя пулеметами⁶⁴⁰.

Боевая работа отряда есаула Мамонова отмечалась в Курдистане, в Моссульской операции, за личную храбрость в октябре 1916-го он представляется к ордену Святого Георгия 4-й степени. Тогда же командующему Персидской Казачьей бригадой подполковнику Прозоркевичу вместе с рапортом об отличии казаков подаются два наградных листа «на Есаула Мамонова для удостоения его к производству в Войсковые Старшины и по второму листу в Полковники»⁶⁴¹.

Для охраны района от разбойничьих шаек в Энзели-Рештский отряд на ноябрь того же года входили две сотни и два орудия Персидской бригады под началом войскового старшины Мамонова⁶⁴².

Стратегические соображения побудили русское командование приступить к переговорам с персидским правительством об увеличении численности бригады и развертывании ее в дивизию. Обмен нотами 23 июня 1916 года между персидским премьером и союзными миссиями привел к заключению соглашения, по которому численность

Казачьей бригады предполагалось довести до 10 тысяч человек и создать 7 новых отрядов на севере Персии и в Исфагане⁶⁴³. В Южной Персии на подобных условиях, под руководством английского генерала Сайкса, стала формироваться южная бригада (эспиар).

В январе 1917 года Персидская Казачья бригада развернулась в дивизию, заняла намеченные пункты и состояла из отрядов: Тегеранского, Тавризского, Хамаданского, Исфаганского, Ардебильского, Ги-лянского, Урмийского, Буруджирского, Хоросанского и Арагского батальона. Начальником дивизии был назначен генерал-майор барон Майдель.

В Ардебильском и Гилянском отрядах бригады (затем – дивизии) с декабря 1916 по декабрь 1920 года состоял инструктором подхорунжий 1-го Кубанского полка ККВ И.Е. Захарин⁶⁴⁴.

Начав службу в 1911 году в полковой команде разведчиков, он окончил учебную команду, где получил теоретическую военную подготовку. На Великой войне «понятие о чести и долге перед Отечеством, дедовские заветы, казачьи традиции побуждали меня не только выполнять приказы моих командиров, но и проявлять личную инициативу в боях», – писал Захарин⁶⁴⁵. За два с половиной года в сражениях с турками и курдами его наградили Георгиевскими крестами четырех степеней и званием подхорунжего. По распоряжению командира полка в ноябре 1916 года из Хамадана в числе двенадцати человек подхорунжий Захарин откомандировывается инструктором в бригаду в Тегеран. «Мое назначение вызвало безобидную зависть среди младших офицеров полка, которые, шутя, говорили мне, что готовы променять их чины на мое звание». Со своим конем, не раз «носившим в огонь и из огня», пришлось расстаться.

В середине декабря, по прибытии в Тегеран, казаки представились полковнику Филимонову. Начальник штаба бригады сообщил им, что поначалу они остаются в Тегеране на три месяца для изучения основ персидского языка. С говорящим по-русски персидским офицером группа собиралась на занятия в помещении при штабе, усердно зубрили язык и дома.

По окончании обучения инструкторов распределили по отрядам по родам оружия: в кавалерию, пехоту и артиллерию. Захарин попал в Ардебильский отряд младшим инструктором по кавалерии. Начальником отряда являлся капитан Добромыслов, помощником – поручик Гедеонов, младшим пехотным инструктором – пластун урядник Симоненко.

Ардебильский отряд только начинал формироваться из добровольцев, в кавалерию шли главным образом сыновья богатых ханов, в пехоту – бедные. Кавалеристам выдавались черкеска, бешмет, брюки, сапоги и белье, на свой счет они приобретали коня, седло, шашку, кинжал и папаху. Жалованье рядового кавалериста составляло 12 туманов в месяц. Пехотинцы получали шинель, куртку, брюки, рубашки, сапоги и белье, с месячным жалованьем 7 туманов. «Персы очень любили форму Кубанских казаков, она была введена во всей Персидской Казачьей дивизии. Офицеры и казаки (персидские) украшали свои шапки, кинжалы и газыри серебром и даже золотом (сыновья ханов)».

На конец марта 1917 года в отряде состояло 150 конных казаков и 180 пеших, командиром отряда со стороны персов был назначен генерал Гусейн-Мамед-Хан. Начались строевые и словесные занятия, русская гимнастика. Кавалерия обучалась по уставу Казачьих войск Русской Императорской армии: построение, стрельба, рубка лозы и чучел, уколы, взятие препятствий, джигитовка, атака лавой и т. д. В апреле состав частей отряда увеличился: 2 конные сотни (250 человек) и 2 пехотные роты (300 человек), 1 артиллерийская батарея в 3 пушки (30 человек), пулеметная команда в 4 пулемета (20 человек) и хор трубачей из 20 музыкантов; персидских офицеров – 12 человек.

В конце апреля – начале мая, по приказанию русского начальника отряда капитана Добромыслова, подхорунжий Захарин выступил с двумя сотнями кавалерии, ротой пехоты, с двумя пулеметами и двумя орудиями в окрестности Решта в Гилянских лесах против шахсе-вен (всего в отряде противника насчитывалось до 3 тысяч человек). Действуя разрозненными разбойничьими шайками, кочевники производили нападения на персидские деревни, забирая хлеб, скот и пополнения из персидской молодежи.

«По прошествии первой ночи без приключений, на другой день я вместе с персидским офицером объехал местность с целью ознакомления. По нашему указанию на окраинах деревень были расставлены заставы, пушки и пулеметы.

В одиннадцать часов конные шахсевены начали спускаться с гор. Артиллеристам был дан приказ открыть по ним шрапнельный огонь. Разрывы перед фронтом наступавших заставили их свернуть в сторону и наткнуться на пулеметы нашей заставы. Продолжая уходить во взятом направлении, они встретили заставу, расположенную в другом месте на кургане. Там завязался настоящий бой, в котором был убит офицер, начальник заставы. Казаки обратились в бегство... Заметив это, я поскакал навстречу беглецам, угрожая им револьвером. Мне удалось повернуть их обратно и отбить атаку. Через две недели отряд наш вернулся в Ардебиль. Успешно законченная операция была отмечена пиром, устроенным командиром сотни, с национальными персидскими яствами».

В августе 1917 года капитана Добромыслова по болезни сменил есаул Ходалицкий⁶⁴⁶, прибывший из Тавризского отряда. В ноябре того же года, с персидским офицером и взводом казаков, Захарин участвовал в стычках с разбойниками между городами Серабом и Ардебилем, где в одном из боев зарубил пятерых шахсевен и подстрелил шестого.

Спустя год, в июле 1918-го, отряд вместе с семьями командного персонала переводился в Гилян. В дороге на транспорт с женщинами и детьми напали кочевники; казаки под командой Захарина атаковали и отогнали шахсевен, но в русском отряде были убитые и раненые, две женщины сошли с ума, сам Захарин и его жена лишились сына – грудного ребенка.

Далее подхорунжий участвовал в боевой работе под Рештом против племен гилянского вождя Кучик-хана и за эту экспедицию был награжден серебряной медалью персидского шаха; в 1919-м отряд выступал против шахсевен из Ардебиля.

В мае 1920 года отряд переводится в Тегеран, откуда под командованием поручика Гедеонова уходит в район Решта уже для борьбы с большевиками, вступившими на персидскую территорию. В этот раз красных выбили из Персии; в боях против них погиб поручик Гедеонов.

С захватом власти большевиками в России настал конец русскому руководству в персидской армии. Воспользовавшись ситуацией, англичане потребовали увольнения русских кадров из Персидской Казачьей дивизии. Султан Ахмед-шах подчинился британцам, и начальник дивизии полковник Старосельский получил приказ о передаче командования персидским офицерам. 20 декабря 1920 года русским было предложено выехать в любую страну за счет английского правительства.

Желание георгиевского кавалера Захарина после шести с половиной лет жизни в боевой обстановке вернуться в родную станицу оказалось неосуществимым, казачьи земли находились в руках преступной власти. Подхорунжий предпочел жизнь на чркбине «возвращению на Кубань с риском жить в рабских условиях».

^ ^

Последние два года существования Персидской Казачьей дивизии под командованием русских офицеров проходили в боях как со старым противником – бандами кочевников, так и новым – с большевиками.

Отдельные отряды дивизии, например Урмийский, после отголосков Октябрьского переворота на Персидском фронте надо было формировать заново, так как отряд «подвергся нападению озверевшей солдатской массы, квартировавшей после войны в районе Урмии, и был разбит и разграблен. Начальник отряда и вся его семья были убиты. Штабс-ротмистр Макаров выпустил в бунтующих шесть пуль из нагана, – седьмую себе в висок»⁶⁴⁷. В живых остался только поручик Гловачевский – офицера спас подхорунжий Терского Войска Дашков.

Тегеранский отряд дивизии на 1919 год состоял из Гвардейского Стрелкового полка (8 рот), Гвардейского Конного полка (6 эскадронов), пулеметной команды (8 пулеметов Максима), полевой батареи (8 орудий), конной (6 орудий) и конно-горной (4 орудия); все орудия – русские трехдюймовые.

Гвардейским Стрелковым полком командовал сартин 2-го ранга (генерал-майор) Реза Хан – будущий Его Величество Шах Реза Пехлеви.

Как рке отмечалось, в Персидской Казачьей бригаде (дивизии) не было производства за выслугу лет, офицеров награждали чинами за доблесть и выдающиеся отличия. Именно таким был будущий монарх Реза Хан, совершенно свободно говоривший по-русски. Он начал службу рядовым казаком и, как блестящий строевой офицер, быстро вырос до чина сартина 2-го ранга и должности командира полка. Пользовавшийся в бригаде большим авторитетом, настоящий начальник в полном смысле слова, Реза Хан имел достаточно серьезное влияние в военной персидской среде. На заключительном этапе существования Казачьей дивизии под руководством русских офицеров-инструкторов эти качества имели основное значение для завоевания Реза Ханом власти в стране.

В 1920 году большевики вторглись в Персию в районе Энзели и повели наступление на юг. Против большевиков начала военные действия почти вся Казачья дивизия. «Первый период войны был победоносным, – писал командир Тегеранского отряда ротмистр С.С. Була-цель⁶⁴⁸. – Красные потеряли все орудия, сотни пулеметов, все обозы и сотни пленных. Взятых в плен главарей уничтожили, а пленных отпустили».

Второй период войны оказался для персидских казаков с русскими инструкторами неудачным. У большевиков имелись огромные резервы, в отрядах дивизии – только потери, у красных много снарядов и патронов – в Казачьей дивизии они кончались. Силы были неравные, и после боев южнее Энзели казаки отошли, имея убитых и раненых. Вдобавок среди казаков начала появляться «красная зараза», и в Гилянском отряде пришлось приказать пристрочить погоны к рубашкам на машинке, иначе их снимали.

Англичане – союзники без войск – заключили с большевиками соглашение, по которому они прекращали военные действия, и одновременно тайно договорились с шахом об увольнении из дивизии всех русских с заменой их английскими инструкторами. В послужном списке С.С. Булацеля значилось: «По ликвидации Дивизии оставил в ней службу 9 ноября 1920 года».

В Казвине, перед эвакуацией в другие страны, русские офицеры встречали своих сослуживцев – персидских офицеров, и все они насмешливо и иронически отзывались о своих новых начальниках-анг-личанах. Полковника (сардара) Старосельского и начальника штаба дивизии Генерального штаба полковника (амир тумана) Филиппова эвакуировали немедленно, чтобы обезглавить дивизию.

В это время сартин Реза Хан, не считаясь с англичанами, собрал отряды, находившиеся в районе Казвина, и двинулся на Тегеран. Одолев в бою персидских жандармов и сарбазов (с убитыми и ранеными с обеих сторон), он вступил в столицу Персии. Здесь он стал военным губернатором, потом диктатором и затем – Его Величеством Шахом Резой Пехлеви.

Вспоминая о Персидской Казачьей Его Величества Шаха дивизии, директор кадетского корпуса в Тегеране полковник С.М. Калугин⁶⁴⁹ отмечал, что, для того чтобы остановить продвижение большевиков на Казвин (сбивших по пути англичан) в августе 1920 года и выгнать их из Персии, полковнику Старосельскому пришлось два раза брать город Решт.

Дивизия вела военные действия против красных, ее части в Тегеране отсутствовали (за исключением небольшой команды) – более удобного случая для англичан и придумать было трудно. И вот тут-то английский посланник Норман и генерал Айронсайд потребовали у шаха удаления полковника Старосельского и всех русских инструкторов из страны, при этом грозили увести свои войска из

Персии, прекратить кредиты и разного рода помощь стране. Шаху ничего не оставалось, как дать свое согласие. Понимая, чем это грозит лично для него, персидский монарх при последнем свидании с полковником Старосельским сказал ему: «Я подписываю свое отречение». Так оно вскоре и случилось, и шах больше никогда не вернулся в страну Льва и Солнца.

Персидская Казачья дивизия до конца оставалась верной династии Каджаров, в боях против красных погибли четыре офицера-инструк-тора. После удаления полковника Старосельского и русских офицеров русское влияние в Персии окончилось.

^ ifc

В Персидской Казачьей бригаде в разное время служили десятки офицеров Русской Илшераторской армии, ее казачьих войск.

Заведующий обучением Персидской кавалерии и командующий

1-м Казачьим Его Величества Шаха полком с 1883 по 1890 год есаул Е.А. Маковкин удостоился от персидского монарха золотой сабли, ордена Льва и Солнца нескольких степеней, перстня с алмазами и других наград. В ноябре 1912 года отставной полковник Маковкин преподнес в дар Кубанскому войсковому музею в Екатеринодаре коллекцию древних предметов и альбомы с фотографиями, за что получил благодарность⁶⁵⁰ от Наказного Атамана ККВ генерал-лейтенанта Бабыча. Среди предметов серебряный кальян с портретами – дар шаха Наср-Эд-Дина есаулу Маковкину, на фотоснимках изображены русские офицеры и урядники Персидской Казачьей бригады 80-х годов XIX века, персидские офицеры (ряд снимков приведен в книге).

Интересно, что в числе персидских наград Маковкина указан золотой знак Академии наук в Тегеране, а в коллекцию, переданную полковником музею, входили древний кувшин с арабскими надписями, персидские медные резные кувшины и блюда, вазы, китайские напрестольные церковные кувшины, японское и персидское оружие и многие другие предметы. Нам неизвестно, существовала ли какая-либо связь между ученым знаком Персии и собирательством казачьего офицера, был ли Е.А. Маковкин этнографом или любителем древней истории и культуры тех стран, где он оказывался по долгу службы. С другой стороны, много ли офицеров, подаривших свои коллекции музеям, мы знаем?

Донской казак генерал-лейтенант Ф.Г. Чернозубов, автор статей по военной разведке и истории Терских казаков, начальник Войскового

ife,

штаба ТКВ, командир корпусов в Великой войне, заведовал обучением Персидской кавалерии в 1902—1906 годах.

Инструктором Персидской Казачьей бригады по 1909 год состоял Я.В. Хабаев⁶⁵¹, командовавший в конце Великой войны бригадой

2-й Кавказской Туземной конной дивизии, в 1919 – 1920 годах генерал-майор и правитель Осетии.

В Персии были убиты есаул Н.Н. Штольдер, инструктор Казачьей Его Величества Шаха бригады с 1914 года, и его сын, подъесаул А.Н. Штольдер⁶⁵², служивший в Персидской Казачьей дивизии с 1917 года.

Весной 1918 года, после отвода корпуса генерала Баратова в Россию, в Персидскую дивизию перевелся кубанский казачий офицер П.Н. Кравченко⁶⁵³, бывший вахмистр, имевший полный Георгиевский бант. С увольнением в конце 1920 года русского инструкторского состава части он уехал в Месопотамию, затем работал техником в Айване, Палестине, Сирии, Ираке.

2 июня 1920 года границу Персии перешел отряд Уральской Отдельной армии численностью в 214 человек (включая жен и детей казаков), при 53 офицерах. Спасаясь от большевиков, Уральцы совершили героический поход из форта Александровск в персидский город Ромиан. Во время пребывания уральских казаков в Тегеране в Казачью дивизию поступили войсковые старшины И.И. Климов⁶⁵⁴, П.А. Фадеев⁶⁵⁵ и Мезинцев. Оставленные одним из них записки⁶⁵⁶ представляют определенный интерес, хотя и содержат явные неточности по истории Персидской Казачьей бригады, составу ее офицеров и обучению казаков. Связано это с тем, что названные офицеры состояли в части лишь последние несколько месяцев ее существования с русскими инструкторами, в обстановке «революционного хаоса», когда условия и порядок службы в Персидской Казачьей дивизии были совсем иные, нежели в предыдущие годы и десятилетия.

И. Ко-в

КАЗАЧКА⁶⁵⁷

Тегеран – столица Ирана. После второй мировой войны он неожиданно оказался на перекрестке всех дорог, воздушных линий. Все великие и даже малые державы вдруг воспылали желанием культурно сблизиться с ним. То ли его такое выгодное географическое положение, то ли потому... Иран занимает, говорят, второе место по нефтяным богатствам. Все великие мира побывали в Тегеране, и Рузвельт, и Клим Ворошилов.

– Вот эта настоящая леди! – слышу я разговор в среде дипломатов, встречающих очередного сильного мира.

По трапу из авиона опускается стройная, скромно, но с большим вкусом одетая дама. Фамилия ее довольно громкая. Муж ее занимает одно из центральных мест на английском острове.

С высоким чиновником из министерства иностранных дел дама говорит по-персидски.

– Прекрасно! Если вы меня совершенно понимаете, значит, не забыла. 27 лет ни слова не сказала по-персидски... Юность моя прошла в Персии...

– Опять твой хахаль идет, – сказала мать, неся в подоле сор, выметенный из комнаты.

– По шее придется ему дать, кобелю проклятому! – заворчал отец, наващивая дратву.

Он чинит туфлю младшей дочери. Наташа не проронила ни слова. Она быстро смахнула набежавшую слезу обиды и, приветливо улыбаясь, встретила на пороге маленького коридорчика раннего на сегодня гостя.

– Извините, май дарлинг Натали, что я сегодня не в урочный час. Сегодня банк закрыт, и я хочу предложить вам после урока совершить прогулку верхом... Я рке Джаффару, туркмену, приказал подать сюда лошадей к 10 часам.

– А если я откажусь?

– О, эту фразу вы сказали прекрасно! Я горд: моя ученица делает большие успехи. Великолепно! Но почему бы вам отказаться?..

– Но веди его в столовую, не держи эту глисту в колидоре, на проходе! – послышался недовольный голос отца из кухни.

Мать вернулась со двора, вытирая о фартук руки. Джордж, виновато улыбаясь, протянул ей руку. Неумело, накрахмаленной ладонью ответила мать на рукопожатие.

Познакомились они полгода тому назад на крытом базаре. Наташа в сопровождении своего отца покупала себе туфли-шлепанцы. Она сняла свой туфель, чтобы примерить новый. Проходивший перс ударом ноги отшвырнул ее туфель, другой повторил удар, и так пропал бы туфель. Отец не посмел побежать за туфлем, ибо в его отсутствие персы оскорбили бы Наташу. Это были дни, когда персы, подзадоренные большевиками, стремились освободиться от капитуляции и всеми способами хотели показать свою ненависть к европейцам. Конечно, к англичанам они проявить ее не могли – за ними стояла сила. К русским же безнаказанно, напротив, новые властители России даже поощряют. А тут еще отец Наташи – вчерашний бравый вахмистр Семиреченской бригады, казак, вчера еще наводивший страх на персов. Почему не лягнуть ослабевшего льва? Хозяин лавки, российский турок, бросился на поиски туфли. Его остановил молодой человек, фаренги, европеец. Улыбаясь, он подал туфлю Наташе. Наташа смутилась. Вахмистр пожал руку молодого человека с такой благодарностью, что чуть не переломил молодого человека пополам. Они пошли вместе с базара. На ломаном персидском языке с режущим слух акцентом он представился вахмистру и Наташе. Он банковский клерк, англичанин, он очень любит русских, и, если позволят, он с большим удовольствием навестит их дома и просил бы потом выпить чаю у него, в его квартире. Понять было трудно. Вернее, вахмистр совершенно не понимал, о чем баритонит «эта глиста». Переводила Наташа. Прожив шесть лет в Персии – ей было пятнадцать, – она, как все дети, быстро усвоила новый для нее язык со всеми его нюансами и провинциализмом.

– Зови его к нам обедать... пусть мать посмотрит, кто наш теперь

покровитель!

Вахмистр с досады даже плюнул и высморкался на сторону. Англичанин приглашение принял.

– Ах, Наташа, да ты с ума сошла, што ль?., обедать! Да куды ж его посадить?

– Батя, – шмыгала носом младшая, Апроська, – погляди, он, как Петька Фролов, на ходулях! Ну-у и длинный!

– Глиста, – сказал вахмистр.

Англичанину все нравилось в доме Наташи. И две пирамидки подушек на кровати, таких чистеньких, с кружевными прошивками, и так подогнанных: одна меньше другой, настоящая пирамида. И белоснежное, с синевой, тканьевое покрывало на кровати, и пузатый коричневый комод, и ярко начищенный самовар с чайником под вязаным колпаком. Его ни капельки не смущало, что тут же при этих пирамидах накрыт стол для обеда. Впервые он ел борщ со сметаной, ел деревянной ложкой, лакированной, в цветочках, видел, как остальные ели тот же борщ, но из глубокой эмалированной миски. Време-^

нами его взгляд встречался с Наташиным, и он чувствовал в ее взгляде теплоту, симпатию, ласковость.

– Спроси его, – говорит вахмистр, – ндравятся ему наши харчи?

Клерк был в восторге. Он был в восторге ото всего. До курносого,

в веснушках носа Апроськи. Мать Наташи наложила ему целую горку вареников с творогом и обильно залила подогретой, зарумяненной сметаной.

– Скажи ему, Апроська, ты шибкая в персидском, пусть уж простит мне: творога-то настоящего нема здесь, из ихнего панира делаю... вот, если Бог даст, к нам в Семиречье поедем, там я его настоящими варениками накормлю!

– А как вареники по-персидски? – шмыгая носом, спросила Апроська. – Я не знаю.

– Ну, скажи как-нибудь. – И погладила по волнистым огненнорыжим кудрям клерка. Шершавая, полная материнской ласки рука оказалась в веснушчатой длинной, с тонкими длинными пальцами, ладони клерка. Он почтительно ее поцеловал.

– Ишь ты, он тебя за княгиню принял! – объявил вахмистр. – По вкусу, значит, вареники пришлись.

Так началось знакомство. Тяжелые дни, полные упреков, слез, уколов самолюбия, выпали на долю Наташи. Вахмистр органически не выносил веснушчатого длинного англичанина, еще совсем юного.

– Добра от англичан еще никто не видел, – говорил' он жене, – гони в шею эту глисту!.. Испортит девку – и только! Лови тогда кобеля в поле!.. Оченно ей нужен аглицкий язык!

Мать тяжко вздыхала, но супротивничала отцу. Характер крутой, а сердце доброе. Знала. Джордж ей очень по душе пришелся. «Господь сына не дал, – штопая чулки в комнате, где Наташа брала уроки у «хахаля», чтобы «глаз иметь» на молодых, раздумывала мать, – другой веры... но он и православным станет, если Наташа прикажет... она-то только овечка – характера ни на грош».

Наташа в английском делала неожиданные успехи.

– У вас, Натали, акцент лучше моего! – часто восхищался Джордж.

«...От одной влюбленности к другой, – писала ему мать, чопорная, сухая леди, полная фамильной гордости, – вы забываете, что вас послали в Персию, чтобы спасти ваш род, чтобы оторвать вас от недостойной вас девушки... Увы! Забыв одну, вы позволили себе влюбиться в другую! В кого?.. Смешно звучит ваша фраза: «казаки-рыцари, викинги безбрежного моря-степей!» Вы становитесь безумным от вашей влюбленности... Ваш дед, лорд Парсистон, просил вам написать, что казаки – грязные, низкого пошиба пираты, дикари. Не вздумайте просить разрешения на женитьбу, если не имеете в виду оскорбить вашу мать и честь вашей фамилии...»