Текст книги "Фрося(СИ)"

Автор книги: Овсей Фрейдзон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

глава 57

Закончилась пасхальная неделя, а за ней подступила посевная, но на этот раз Фросе

некогда было особо заниматься огородом, закинула базар, все помыслы и поступки

закрутились вокруг предстоящего отъезда к Алесю.

В первую очередь надо было подумать о получении разрешения на въезд в зону

поселения.

Она записалась на приём в КГБ к знакомому ей начальнику, Владимиру Ивановичу.

И снова тот же кабинет, те же пристальные глаза буквально пожирают её взглядом.

Фрося не отводя от него взгляда своих сапфировых огромных глаз, поведала, в чём

заключается её просьба:

– Владимир Иванович, я бы хотела бы к середине лета уже отправиться к мужу, очень вас

прошу, не тянуть с запросом,

в свете последних событий хотела бы ходатайствовать перед властями, что бы вернуть

доброе имя моего мужа, ведь я нашла несколько свидетелей его подпольной

деятельности...

Молодой человек поднялся с кресла, обошёл стол, заложил руки за спину и стал нервно

ходить взад-вперёд за спиной Фроси.

После долгого молчания он, наконец, заговорил:

– Уважаемая Фрося, я думаю, что разрешение на поездку к Алесю Цыбульскому ты

получишь, но это займёт какое-то время.

Заявление с ходатайством о реабилитации надо написать, приложить документы и имена

свидетелей, где положено, разберутся в этом вопросе.

Но не для протокола, ты только мне скажи, зачем тебе это надо, столько мороки, столько

проблем, ехать к чёрту на кулички за лишениями к человеку с которым переспала

несколько раз, к человеку который за двенадцать лет неизвестно в кого превратился,

бросать хозяйство, достаток, привычный уже образ жизни.

А я тебе предлагаю всё оставить, как есть и моё покровительство... -

И с этими словами плотно положил руки к ней на плечи.

Фрося не вскочила, не закричала, осталась сидеть, как сидела, только руки лежавшие на

коленях сжались в кулаки.

Не поворачивая головы, она заговорила:

– Сними руки с плеч гражданин начальник, покровитель одиноких обездоленных баб.

Привыкли тут, что мы рта боимся открыть.

Вам плевать на наших детей, на наши руки в мозолях от тяжёлой, часто не женской

работы.

Вам стоит закорючку поставить и мы уже в Сибири.

Ты можешь сейчас лишить меня возможности поехать к любимому и замечу, не на курорт,

человеку, который под страхом смерти выполнял задания подполья в логове у врага, а его,

толком не разобравшись, на длительный срок в неволю, на медленную смерть, от жены, от

детей, от нормальной жизни.

Так почему не воспользоваться бабёнкой и не предложить ей покровительство в постели,

а куда она денется, раскинет ноги, жить то хочется.

У баб, ведь за детей сердце болит и страшно до жути, оказаться в лапах органов. Найдутся

такие и немало, что примут изголодавшего кобеля в объятия, а куда нам деться.

Но не на ту нарвался начальничек, не сделаешь то, что тебе положено сделать, так я на

тебя управу найду, не те времена, кое-что тоже понимаем и слышали.

А если всё же удастся тебе угробить мои надежды и своей властью ещё больше

обездолить бабу, так я тебя из-под земли достану, своими вот этими руками,

перелопатившими гектары земли, перевернувшими тонны навоза, шею перекручу, как

курёнку!... -

Последние слова она уже не говорила, а шипела.

Молодой начальник уже давно убрал руки с её плеч, обошёл стол и уселся на своё место.

В комнате воцарилась зловещая тишина, которую через пару минут нарушил, взявший

себя в руки Владимир Иванович:

– Так вот, я тебе ничего не говорил и ты мне ничего не отвечала.

В самое короткое время тебе придёт разрешение на въезд в зону поселения, я сделаю для

этого, что от меня зависит.

Что касается апелляции, то это решается на верхах, приноси ходатайство, в том виде, как я

тебе говорил раньше и я пошлю в инстанции без промедления... -

Он вновь устремил на Фросю свой пристальный взгляд, но на этот раз на губах его играла

чуть заметная улыбка:

– А ты баба-гром, уважаю, ступай и не серчай на меня, ты мне с первого взгляда

понравилась, но не с того края я к тебе подъехал, а может быть и нет того края с которого

можно к тебе подойти.

Повезло твоему муженьку, не часто встретишь таких верных и смелых баб... -

Он кивнул Фросе, дав понять, что визит окончен.

Она поднялась и пошла к дверям, и уже взявшись за ручку, произнесла:

– А я думала, что отсюда сама уже не выйду, выведут... -

И широко и дружелюбно посмотрела на молодого человека, провожавшего её совсем не

казённым взглядом.

глава 58

После посещения Комитета госбезопасности Фрося утвердилась во мнении, что проблем с

поездкой к Алесю не будет и она начала улаживать намеченное в хозяйстве и с детьми.

Отослав Алесю вторую посылку уже с вещами необходимыми в летний период и кое-

какими продуктами, она на этот раз не стала рисковать золотой монетой.

Кто знает, может так случиться, что они с Андреем раньше посылки прибудут в тот

далёкий и манящий посёлок Таёжный.

В письме к Алесю, она сообщила о смерти Вальдемара, но не словом не обмолвилась о

том, что ждёт разрешения на въезд в зону поселения и конечно о том, как она не дождётся

минуты встречи с ним.

Кто его знает, как всё удастся осуществить и когда, не стоит зря волновать любимого, ему

и без этого не легко.

Да и честно она себе признавалась, что хочет нагрянуть, как снег на голову, вот, будет

сюрприз для него...

Отсеявшись на огороде, отправилась в Вильнюс, надо было решить вопрос с Анечкой.

И, вот новая встреча с весьма уже постаревшим раввином Рувеном, который как всегда

тепло и приветливо встретил Фросю, внимательно выслушал её рассказ, вникнул в суть

проблемы.

Что касается обмена золотых вещей или монет, то сразу предложил обратиться к Ицеку, у

которого, он уверен, сохранились связи Соломона.

А вот на счёт проживания и опеки Ани ответить однозначно в данный момент не мог, но

был уверен, что найдут выход.

Он велел Фросе прогуляться по Вильнюсу, а пока займётся этим делом и с кое-кем

посоветуется.

Фрося не долго думая сразу же пошла к Ицеку, решить проблему с золотом.

Тот встретил её радостно, не смотря на косые взгляды жены, которые потеплели после

того, как Фрося вручила ей авоську с продуктами.

Пока жена Ицека их устраивала на кухне, Фрося быстро шёпотом поведала Ицеку о цели

её визита и тот заверил, что проблем не будет, пусть привозит, всё будет устроено, не

хуже, чем было при дяде Соломоне.

Вскользь она поделилась по-дружески о проблеме с Анечкой, в то же время понимая, что

у него она не оставит девочку на проживание.

В небольшой захламлённой старой мебелью квартире уже бегало двое маленьких детей.

Как же не хотелось Фросе, чтоб её Анютка превратилась в няньку, ведь её ожидали два

последних класса, а впереди институт.

Но Ицек вдруг встрепенулся и поведал:

– Моя мама живёт одна в двухкомнатной квартире и как мне кажется, она с

удовольствием взяла бы на проживание к себе девочку такого возраста.

Она постоянно жалуется, что неважно себя чувствует и нуждается, как в помощнице, так и

в напарнице, потому что из дому почти не выходит.

Моя мама, человек странный, но добрый, а болезни придумывает себе от скуки, она

достаточно образованная и я почему-то уверен, что они с твоей Анюткой поладят...

Фрося первый раз услышала от Ицека такую длинную речь, и улыбнулась...

– Я поговорю с Рувеном, что он мне предложит, и очень может быть, что уже сегодня

познакомимся с твоей мамой...

Фрося приняла к сведению этот вариант, но решила дождаться, что посоветует раввин.

Вернувшись в синагогу, она узнала, что у Рувена варианты ещё хуже, везде семьи с

детьми, а определять дочку в няньки она категорически не хотела.

Дело в том, что она собиралась оставить для дочери приличные деньги, что бы та не

испытывала нужды не с питанием, не в одежде, не в мелочах.

Фрося рассказала Рувену про предложение Ицека и тот широко улыбнулся, похвалил за

проявленную инициативу, сказал, что этот вариант наиболее подходящий, что он знаком с

мамой Ицека, она хоть и со странностями, но очень добрая, покладистая женщина.

С этим Фрося и вернулась в Поставы, отложив визит к маме Ицека на следующий раз...

глава 59

Лето пришло в Поставы обычной для этого времени и региона погодой.

Солнечные дни сменяли дождливые, вокруг всё зеленело и цвело, радуя взгляд.

Старшие дети Фроси готовились сдавать экзамены за восьмой класс и Аня насела на

Стасика не шуточно.

Парень жаловался маме улыбаясь, что у него уже болит спина и затылок от затрещин

сестры.

Фрося с Олей утрясали последние вопросы с хозяйством, ведь отъезд первой уже был не

за горами и они решили, что забьют только одну свинью, что бы можно было взять сало и

мясо в дорогу, а оставшееся пойдёт на питание сына.

Соседка присмотрит с помощью Стаса за остальной живностью.

А, как распорядиться второй свиньёй и курами решат по мере возникновения трудностей

или запросов.

Оля успокаивала Фросю, что ей не составит труда, приглядеть за остающимся хозяйством,

не смотря на то, что срок её родов подходил в августе.

Решение поехать в Сибирь к мужу старшей подруги, вызывало у Оли восхищение и

любопытство, Фросе было нелегко устоять под градом ее вопросов.

К середине лета всё завертелось с невероятной быстротой.

Экзамены в школе позади, Аня стала круглой отличницей, а Стас вышел в середнячки и

тут же сдал успешно экзамены в техникум, теперь возился во дворе и в кузне, где устроил

свою мастерскую.

Фрося запретила выкидывать кресло Вальдемара и они перенесли его в избу, Стасик

теперь стал полноправным хозяином кузницы.

А тут подоспело сообщение о том, что ей разрешено соединиться с Алесем, с правом

проживания в посёлке Таёжный и подготовка к отъезду пошла полным ходом.

В первую очередь Фрося опять отправилась в Вильнюс, что бы познакомиться с мамой

Ицека и взяла с собой четыре монеты из тайника, ведь ей нужна была очень большая

сумма денег: взять с собой, оставить Стасу у Оли и немало средств надо было для того,

что бы определить Аню на проживание, устроить её быт, мало ли какие возникнут траты...

Ицек отнёс куда надо золото, принёс Фросе огромную сумку наличных денег и спрятал у

себя в сейфе в сапожной мастерской, которая находилась в подвале дома, где он

проживал.

После того, как операция с обменом была успешно завершена, он повёл Фросю,

знакомиться и окончательно договариваться о проживании Ани, со своей мамой.

Ицек отпёр своим ключом входную дверь, провёл Фросю через длинный коридор в

большую комнату, служившей залом, спальней и кабинетом для пожилой женщины.

В огромном кресле, обложившись книгами, газетами и каким-то рукоделием сидела

дородная матрона в атласном халате.

На могучую грудь спускались два, а то и три подбородка, на крупном носу сидели, как

влитые роговые очки.

Женщина посмотрела вначале на входящих через стёкла, а потом поверх их и заговорила

первая, картавя и проглатывая букву л:

– Ну, здгасте, здгасте, Ицечек, я так понимаю, что это и есть мама той несчастной

девочки, котогая будет жить у меня.

Кгасивая, ничего не скажешь, кгасивая.

Деточка, меня зовут Бася, как ты могва догадаться, я и есть мама этого гаспгекгасного

сыночка, будь он только жив и здогов.

Пгисаживайся, пгисаживайся... Сынок, сдевай нам чаёк, и пгинеси что-нибудь пегекусить.

Скажи догогуша, девочка умеет убигать в квагтиге, пгиготовить покушать, она

чистоповотная... я очень не люблю ггязнуль.

Ицек смущённо смотрел на Фросю, а та только улыбалась, ей почему-то сразу

понравилась эта женщина и у неё отлегло от сердца, её девочке будет здесь хорошо, не

смотря на то, что, Бася явно была очень словоохотлива, но и её доченька ведь тоже в

карман за словом не лезет...

– У меня хорошая девочка, вы не волнуйтесь, она уважительная, аккуратная и не ленивая.

Я уверена, что вы с ней поладите...

– Посмотгим, посмотгим догогуша, свова, это только свова...

Кряхтя и вздыхая Бася поднялась из кресла, шаркая ногами-колодами пошла в смежную

комнату, махнув Фросе рукой, что бы та следовала за ней.

Заглянув в дверь из-за могучей спины мамы Ицека, она увидела аккуратную небольшую

комнату с кроватью и большим шкафом, с комодом, швейной ножной машинкой.

Бася оглянулась на Фросю и вновь заговорила:

– Фгосенька, есви не ошибаюсь, тебя так зовут, это и будет комната твоей девочки, вот

только стоу для угоков сама купишь, поставим вместо этой замечательной машинки, но я

уже не шью, а девочка если захочет всегда сможет её газобгать и пусть себе шьёт на

здоговье.

Тепегь пойдём посмотритгишь ванну и убогную, они у меня вместе, поэтому пусть

подолгу не засиживается, я человек уже не моводой, бывает хожу в убогную , когда

пгиспичет, а это я контголиговать не могу.

Вот и все мои хогомы.

Я сплю здесь в заве на софе, ей мешать не буду, а на кухне она сама газбегётся, я думаю,

что мы будем кушать вместе.

Ой, я уже хочу познакомиться с девочкой, ты, знаешь догогуша, мне так скучно одной, но

маленьких детей я не люблю, когда Ицек пгиводит со своей гасчудесной женой своих

деточек, настоящий гевойт, я чуть дожидаюсь, когда они уйдут.

Фрося чуть успела задать вопрос об оплате и тут же получила в ответ:

– Мивашенька, пго деньги поговоги с моим сыном, он же мне покупает пготукты, а я

потихоньку готовлю, а сколько мне надо одной, я же ничего не кушаю, а ты видишь, как

меня газвезво... -

Ицек остановил бурный поток слов своей мамы, заявив, что им очень некогда и что в

следующий раз Фрося уже приедет с дочерью.

Фрося с Басей сердечно распрощались в прихожей и у дверей, не сдержалась, со слезами

расцеловала пожилую женщину, ведь с этим человеком её Анютке предстоит жить под

одной крышей и неизвестно сколько.

глава 60

Кто бы мог подумать, но Фрося с лёгким сердцем собиралась покинуть свой дом и такое

хорошо налаженное хозяйство.

Нет слов, сердце болело за старших детей, которые, как не крутись, всё же были ещё

очень молодыми для самостоятельной жизни, но она свято верила, что это ненадолго.

Ходатайство в высшие инстанции о разбирательстве в деле Алеся Цыбульского уже

пошло по назначению.

В середине августа Фрося с Аней собрали скромный чемоданчик с вещами девочки и

отправились в Вильнюс устраиваться на новом месте, а это было, ох, как не просто.

Надо было окончательно оговорить все условия проживания у Баси, записаться в школу,

желательно в русскую, ведь изучать по полной программе литовский язык уже было

поздно.

Фросе ещё предстояло решить вопрос с финансами и от этого тоже пухла голова.

Анюта ещё была очень мала для того, что бы решать это самостоятельно, а кому поручить

эту миссию... -

Оставить деньги у Баси явно было не целесообразно, та далека была от хозяйственных

проблем, жила в своём налаженном мирке, рассчитывая полностью на опеку сына.

Можно и нужно было бы доверить эти функции Ицеку, надёжней товарища трудно было

ещё сыскать, но при наличии такой сварливой и жадной жены это было крайне сложно.

Раввин Рувен был уже очень стар и болен, вешать на его голову эту проблему Фрося не

хотела, да и трудно ему было бы этим заниматься, а вот посоветоваться можно...

Ранее предупреждённый телеграммой Ицек встретил их на вокзале.

Дело в том, что в руках и на плечах пассажиров были неподъёмные сумки и мешки.

Фрося везла для своей девочки и её опекуньши гору продуктов из собственного хозяйства,

с таким грузом она не могла расхаживать по городу, дотянуть бы до места.

Ицек всегда весёлый и доброжелательный, когда рядом не было его чудесной жены,

смеялся от души, глядя на эту картину:

– Фрося, ты думаешь, в Вильнюсе исчезли продукты из магазинов или этого хватит на

всю жизнь...

Та, пыхтя под грузом, отшучивалась:

– Ну, пусть хоть недолго Аня побалует хозяйку моими разносолами, тут и на твою долю

найдётся...

– Ах, брось, моя Кларочка всё равно сгноит от жадности, пусть лучше всё останется у

мамы...

Он взвалил часть багажа на себя, вышли с вокзала в город, взяли такси и поехали к его

матери.

Зайдя в квартиру, они увидели Басю на том же месте в кресле, в окружении того же

набора её увлечений, как будто и не прошёл месяц.

На этот раз она не осталась сидеть, а кряхтя медленно поднялась и пошла на встречу

гостям:

– Здгасте, здгасте!

Деточка, какая ты худенькая, кгасивенькая, настоящая идеше мейдул!

Какие гвазки, какая стгойная фигугка!

Не обращая внимания на сына с Фросей, она взяла Аню за руку и повела в ей

предназначенную комнату.

– Смотги догогая, это твоя кговать, в этой пововине шкафа будут твои вещи, а в дгугой

мои, ты не пегеживай, поместимся, сколько мне уже надо, пагочка тгусов и пагочка

хаватов...

Сюда, в этот угоу, твоя мама купит тебе стоу, где ты будешь девать угоки.

Мой шлемазл повесит над ним поуки для книг, я думаю, что тебе будет хогошо у меня.

Зови меня, тётя Бася, ты не знаешь идиш, я тебя научу...

Фрося с Ицеком только переглядывались и улыбались, слушая пожилую женщину.

Аня подбежала к маме, обняла и зашептала сбивчиво:

– Мамочка, лучше и придумать нельзя, тут здорово, я согласна здесь жить, а тётя эта,

просто чудо...

Оставив большую часть продуктов и Аню у Баси, Фрося с Ицеком отправились к нему

домой, надо было вручить привычную авоську с Фросиными разносолами, его жене, что-

то всё же достанется её мужу и детям.

Главное, надо было замаслить Кларочку подношением и тогда она не будет пилить мужа

за то, что он уделяет много внимания этой сикше.

После того, как хозяйка получила в свои руки продукты и удалилась на кухню, Ицек с

Фросей спустились в подвал, где располагалась сапожная мастерская, хозяин отпёр

большим ключом потайную дверь за шкафом и достал объёмную сумку с деньгами за

золотые монеты:

– Фросенька, ты не волнуйся, те люди с кем я связывался, расплатились честно и тут

поставим точку, мне за мои хлопоты ничего ты не должна, даже на этом не настаивай, а

особенно при моей жене...

В подвале их дома у него была своя сапожная мастерская, где он чинил обувь, а для

знакомых и доверенных лиц выполнял индивидуальные заказы, из-под его искусных рук

выходили прекрасные зимние сапоги, туфли и босоножки, поэтому он в деньгах особенно

не нуждался.

С сумкой денег они отправились в синагогу к старому раввину, который как всегда очень

тепло встретил молодую женщину.

Фрося изложила ему суть своей просьбы, посетовав, что с этим, ей здесь в Вильнюсе

больше не к кому обратиться.

Рувен надолго замолчал, закрыл глаза и погрузился в раздумья.

Наконец он встрепенулся:

– Доченька, мне очень приятно, что ты вверяешь нам судьбу девочки, которая так дорога

тебе, я не могу отказать в твоей просьбе, хотя с большими оговорками.

Я не могу и не хочу хранить деньги в синагоге и поэтому дорогой Ицек, их мы доверим

твоему сейфу.

Ты будешь приносить мне определённую сумму раз в месяц, а мы с девочкой будем

разрешать её проблемы и тратить деньги по уму.

Девочка может приходить ко мне в любое время, впрочем, об этом мы с ней договоримся

сами.

Ну, а остальное решайте с Ицеком и Басей... -

и он широко улыбнулся.

И, снова они в квартире у Баси, где застали просто идеалистическую картину – девочка и

пожилая женщина сидели напротив друг друга, пили чай из больших старинных кружек

из фарфора в прикуску с вареньем, конфетами и пирогом с маком.

Было ясно, что они нашли общий язык и от этого у Фроси стало легко на сердце, и она с

оптимизмом посмотрела в будущее.

Закрывшись в спальне, Ицек с Фросей распределили деньки по двум сумкам, в последний

момент Ицек вытащил пачку денег из той сумки, что он должен был взять с собой,

затолкал в сумку к Фросе, сказав, что ей эти деньги будут намного нужней, а здесь на

месте они разберутся, в обиде никто не останется, с этими словами он покинул квартиру

мамы, ведь завтра их ожидало столько дел.

На решение насущных проблем пошли связи, деньги и личное обаяние, и в считанные дни

вопрос с пропиской, с устройством в школу были благополучно разрешены.

Письменный стол, а над ними книжные полки источали приятный запах новой мебели в

комнате, где теперь предстояло жить Ане.

Фрося прикупила для девочки необходимую одежду и обувь, школьные принадлежности

и всякие мелочи, на что у неё хватило фантазии, и житейского опыта,

хотя жизнь в большом городе значительно отличалась от их провинциального городишки.

И, вот наступил момент расставания, они уселись на кровати в комнате Ани, взялись за

руки и не знали, что друг другу сказать.

Потом крепко-крепко обнялись и заплакали навзрыд, как две взрослые женщины.

Да, Аня начинала уже вполне взрослую самостоятельную жизнь.

глава 61

Не всё решалось быстро, как бы хотелось, лето стремительно таяло и

Фрося заспешила со сборами в дальнюю, нелёгкую дорогу.

Надо всё продумать досконально, столько нужно взять с собой вещей и продуктов, ведь

силы то не безразмерные.

Стасик взялся за упаковку сумок, стараясь равномерно рассредоточить поклажу, но как он

не старался распределять всё самое необходимое, всё равно сумки получились чуть

подъёмные.

Даже на долю Андрейки, достался вещевой мешок и две облегчённые сумки с продуктами

на дорогу, а про то, что нужно было тянуть на своих руках и плечах Фросе, и говорить не

стоит.

Деньги припрятали в разных местах, не дай бог, что случится, пропажа не будет

катастрофической.

Большую часть денег и ещё одну заветную монетку Фрося положила поближе к своему

телу, так будет надёжней, ведь скорее всего в дороге им предстоит провести больше

десяти суток.

Накануне отъезда приехала домой Аня, проститься с мамой и братом, кто знает насколько

растянется разлука.

Прощание вышло скомканным, поезд идущий до Москвы в их Поставах стоял всего две

минуты, Стасик только успел поднять сумки в тамбур и спрыгнуть на платформу, а уже

состав тронулся, только и успели провожающие и отъезжающие помахать друг другу

руками.

Вряд ли Фрося с Андреем смогут восстановить в памяти все тяготы их путешествия.

Трудная пересадка в Москве, затем многодневный переезд до Иркутска, потом ещё одна

пересадка и многочасовое томление в общем вагоне до Благовещенска, и вот

железнодорожный путь их окончен.

Теперь по разбитым дорогам им предстояло добраться до затерявшегося в тайге посёлка.

Фрося усадила на сумки крайне измученного Андрея, а сама побежала на поиски

попутного транспорта, потому что автобус ходил туда только через день и именно сегодня

его не было.

Без всякого смущения, не скупясь на щедрые посулы и улыбки, но довольно скоро она

нашла водителя старенького газика, который ехал в ту сторону и сворачивал на своё место

предназначения за пятьдесят километров до Таёжного.

Фрося пустила вход своё обаяние, деньги и прикупив солидную выпивку, разрешила этот

сложный вопрос, водитель взялся всё же довести до самого дома мужа этой ладной и

щедрой бабёнки.

Они погрузились в кузов дребезжащей от старости машины и двинулись отмерять

последние до встречи с Алесем добрых три сотни километров.

Запах осени уже ощущался в воздухе, вечер дышал прохладой, а ещё встречный ветер...

И только осознание того, что уже близок конец их мучениям и предвкушение ближайшей

встречи, не дали им раскиснуть окончательно.

Несмотря на жуткую тряску, неудобство и холод, мама с сыном укрылись брезентом,

обнялись, и крепко заснули под завывание мотора, и свист ветра.

Уже затемно въехали в посёлок, газик затормозил возле небольшого домика, из одного

окна которого лился тусклый свет на улицу.

Фрося спрыгнула из кузова на землю и стала топать ногами, разгоняя застоявшуюся кровь

в ногах и теле.

Она подала руки Андрею и тот тут же очутился рядом с мамой.

Вышедший из кабины шофёр помог спустить из кузова на землю сумки, получил расчёт и

довольный быстро удалился, запачкав воздух выхлопными газами.

На шум из домика на крыльцо вышла, накинув телогрейку на плечи, совсем ещё не старая

женщина.

Предчувствие беды и ревность больно хлестнули плетью по сердцу Фроси.

Женщина пыталась разглядеть приехавших в тусклом свете пробивавшемся из окна:

– Откуда будете таковские и до кого приехали?

Фрося подошла почти вплотную, подняла голову, стараясь получше разглядеть хозяйку

избы и спокойно спросила:

– Простите, Алесь Цыбульский здесь проживает?

Женщина высокомерно передёрнула плечами, приоткрыла дверь и в образовавшуюся

щель нараспев позвала:

– Алеська, тут до тебя приехали, соизволишь выйти или как?...

В появившемся рядом с женщиной на крыльце мужчине Фрося с большим трудом узнала

своего Алеся.

Хоть и плохо было видно, но она сразу разглядела, что прежде высокий стройный с

благородной статью, а сейчас на них смотрел удивлённо и со страхом, сутулый, с крутыми

залысинами, с непонятной всклокоченной бородой пожилой человек.

Фрося в упор уставилась на мужчину, о встрече с которым мечтала больше двенадцати

лет.

Она приросла к месту, не смея сделать шаг на встречу, язык будто присох к нёбу, а тело

налилось свинцом.

Хозяйка избы наконец прервала явно затянувшееся молчание и спросила:

– Знакомые, что ли?

На этот раз Алесь разомкнул уста, и заискивающе быстро проговорил:

– Александра Кирилловна, это моя жена с сыном приехали ко мне...

Женщина хмыкнула, резко развернулась в сторону двери и кинула ехидно через плечо:

– Вот, и принимай в своих хоромах, а в моей избе им делать нечего...

Дверь с резким стуком закрылась за спиной Алеся.

Фрося по-прежнему стояла не шевелясь, продолжая рассматривать своего мужа, и тот на

ватных ногах одолел четыре ступеньки крыльца, подошёл к жене, обнял за шею и ткнулся

лицом в плечо.