Текст книги "Американский синдром"

Автор книги: Овидий Горчаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 33 страниц)

ГАЗОВАЯ КАМЕРА ИЛИ УКОЛ В ВЕНУ?

Сидевшие рядом с Грантом репортеры двух главных газет штата, издающихся в его столице Роли, оживленно обсуждали перед началом судебного заседания дело Мак-Дональда.

– Ставлю сотню долларов против пятидесяти, – сказал пожилой репортер «Роли таймс», – что нашего доктора Криппена[6]6
  Известный в западной криминалистике английский врач, уличенный в убийстве своей жены.


[Закрыть] посадят на «горячее сиденье».

– Идет! – принял вызов его молоденький коллега из «Ньюс энд Обсервер». – Ты, Джо, недооцениваешь этого прыткого Кабаллеро из Эл-Эя. Он не зря гребет деньги лопатой у себя в Калифорнии.

– Крейг, говорят, просто счастлив, что наша Северная Каролина не отменила смертную казнь, как некоторые другие штаты. Он ни за что не согласится на пожизненное заключение за такое кошмарное убийство.

– А за что у нас сажают на электрический стул?

– Умышленное убийство, раз, убийство на дуэли, два…

– Боже мой! Какой анахронизм! Да кто у нас теперь стреляется на дуэли? Нынче норовят влепить в спину из-за угла…

– Стрелялись, и наш штат держал одно из первых мест по числу поединков – джентльмены Юга любили не только негров линчевать, но и друг дружку на поединках кокать… Изнасилование, три, поджог со смертельным исходом, четыре, грабеж с отягчающими обстоятельствами, пять, и вооруженный грабеж, шесть.

– Крейг говорит, что он жалеет, что в нашем штате не экономят электроэнергию, и что он с гораздо большим удовольствием повесил бы мерзавца.

– Нет, я за электрический стул. Виселица так же старомодна, как дуэль.

– Считай, Пит, что ты представитель великого молчаливого большинства в Америке. У нас двадцать четыре штата поджаривают своих первостепенных убийц на «горячем сиденье», одиннадцать газируют в газовых камерах, остальные вздергивают на виселице или ставят к стенке. Если бы нашего доктора приговорили к «вышке» в его Калифорнии, то его не отравили бы газом в маленькой зеленой комнате в ныне упраздненной тюрьме Сан-Квентин на острове Алькатраз, а посадили бы в Фолсомскую тюрьму в Северной Калифорнии. Она называется у них «Центром максимальной безопасности». И сидел бы он рядом с Сирхан Сирханом, убийцей Роберта Кеннеди, слушал игру на гитаре и песенки Чарли Мэнсона и мечтал о выходе через десяток лет под залог по закону «Золотого штата». Кстати, по коду блатных, и Мэнсон, и Мак-Дональд не пользовались бы популярностью в любой американской тюрьме, потому что любой уважающий себя убийца у нас смотрит свысока на тех, кто убил беременную женщину.

– Скажи, Джо, я слышал, что у нас началось движение за новый, современный вид казни, призванный заменить все прежние и сэкономить электричество и газ в эпоху энергетического кризиса…

– Ты об уколах? Это дело перспективное и, как уверяют, гуманное. Чик – и нету! Почти безболезненно, как прививка. Прививка смерти. Уже Техас, Оклахома, Айдахо и Нью-Мексика приняли закон о смертной казни через укол смертельным ядом. Флорида намерена последовать их примеру, а у нее сейчас больше всего смертников: сто сорок четыре человека.

– Но, я слышал, что врачи против…

– Да, нашлись эскулапы, считающие, что врачи не могут прививать людям смерть, что это вопиющее нарушение Гиппократовой клятвы. Ведь до сих пор спорят об евтаназии. Нет, укольчик шприцем с мгновенно действующим барбитуратом и парализующим средством мне нравится куда больше тока, газа, пеньковой веревки и дюжины пуль. Если мне захочется зарезать тещу, то я повезу ее в один из пяти передовых штатов.

– И вкатит тебе шприцем в вену милосердную смерть не кто иной, как доктор Джеффри Р. Мак-Дональд, приговоренный к пожизненному заключению и тихо и мирно работающий себе по специальности и по призванию тюремным палачом…

Утреннее заседание второго дня суда началось довольно весело. Защитник, приговоренный судьей к ночи в городской тюрьме, встал, как только судья в черной мантии сел на свое почетное место, и жалобным тоном заявил:

– Ваша честь, я прошу перенести заседание суда на завтра или, по крайней мере, на вторую половину дня сегодня, потому что я не спал всю ночь в тюремной камере, а жена моя, которую я привез с собой и которая живет в здешнем отеле, устроила мне страшный скандал, заявив, что я провел ночь с другой женщиной.

Когда хохот улегся, судья Батлер чинно изрек:

– Суд отказывает вам в просьбе и советует впредь вести себя на суде в должных рамках, если не хотите снова попасть в тюрьму. Что же касается вашей семейной жизни, то она не является предметом разбирательства данного суда.

Смеялись почти все, даже Джеффри Р. Мак-Дональд, появившийся в новом, еще более элегантном, серебристо-сером «тропикле» с пурпурно-белым галстуком Северо-западного университета. Суд продолжался.

Защитник, то и дело демонстративно зевая, вызвал обвиняемого и, желая доказать, что он был любвеобильным и щедрым отцом, задал ему такой вопрос:

– Скажите, пожалуйста, доктор, покупали ли вы своим детям игрушки?

Ответ. О да, конечно! Колетт даже ругала… журила меня за то, что я тратил на игрушки слишком много денег. Я привозил игрушки отовсюду, из Фейетвилла, из Вашингтона, из Нью-Йорка к рождеству и Новому году, ко всем праздникам и, само собой разумеется, ко дню рождения деток…

Последовало длинное перечисление подарков с указанием их стоимости по прейскуранту. Затем защитник вызвал в качестве свидетеля молодую леди, пышнотелую, в декольтированном легком платьице. Ее встретили одобрительными свистками. Судья грозно нахмурился и повел очами. Мисс Вайолет Найтингейл девять с половиной лет назад, будучи школьницей и живя с матерью и отцом, офицером «зеленых беретов», сослуживцем Мак-Дональда, подрабатывала в качестве няни-сиделки у детей Мак-Дональдов. Она подтвердила, что детская была завалена разными игрушками, в том числе и весьма дорогими, уверенно заявила, что доктор души не чаял в своих малютках. Когда защитник поблагодарил мисс Найтингейл, вопросы стал задавать прокурор.

Вопрос. Доктор Мак-Дональд упомянул, что среди игрушек, подаренных им Кимберли, были солдатики, американские солдатики: пехотинцы, летчики, танкисты, «зеленые береты», а были ли и другие игрушки, выпускаемые не столько для девочек, сколько для мальчиков?

Ответ. О да! Игрушечные танки и пушки, модели самолетов, одна большая модель авианосца. Помню, я еще сама играла с ними…

Вопрос. Не высказывал ли доктор Мак-Дональд огорчения по тому поводу, что жена рожала ему одних девочек?

Ответ. О да! Да! Но миссис Мак-Дональд утешала его, говоря, что третий ребенок будет обязательно мальчиком.

Вопрос. Ясно! Говорил ли об этом доктор с гневом, злобой, раздражением, досадой?

Ответ. О нет! Он говорил об этом с улыбкой…

Вопрос. Но вполне серьезно?

Ответ. Полушутя…

Вопрос. Полушутя, полусерьезно?

Ответ. Вот именно!

Защитник негодующе и презрительно заявил:

– Ваша честь! Прошу вычеркнуть эти слова из протокола! Обвинение недостойным приемом пытается заронить у членов жюри вздорное, абсурдное подозрение в том, что доктор Мак-Дональд убил свою жену и девочек, потому что желал иметь сына. Нормальные люди не режут своих жен и детей по такому поводу. К тому же доктору Мак-Дональду оставалось ждать сына всего несколько месяцев. И, как показало вскрытие, недоношенный плод был мужского пола.

Судья удовлетворил эту просьбу защиты. Адвокат доктора тут же продемонстрировал суду огромную фотографию – утопавшую в розах мраморную гробницу размером с саркофаг неизвестного солдата на Арлингтонском кладбище. Четко выделялась высеченная золотом надпись:

Памяти незабвенной жены моей Колетт

и любимых детей наших

Кимберли, 5-ти лет,

Кристин, 2-х лет

и нерожденного Джеффри Мак-Дональда-младшего

Преданный вам муж и отец

будет оплакивать вас

в этой юдоли скорби,

пока не встретится с вами на небесах.

Святой крест, порхающие ангелочки, венки и гирлянды. Вспышки фотографов, словно фейерверк, озарили зал. Доктор Мак-Дональд мужественно сдерживал слезы, промокал глаза чистым белым платком с монограммой «Дж. Р. М.»

– Прошу записать, – произнес прокурор, – что Мак-Дональд не явился на похороны. Как говорится, хирургу не привыкать хоронить свои ошибки, но доктор Мак-Дональд не явился на похороны своей семьи – отлеживался в госпитале, жалуясь на мигрень, поскольку никаких особых ран у него, как известно, не было. А за похороны уплатили Кассабы!..

Кабаллеро начал горячо протестовать.

– Я утверждаю, – кипятился защитник, – что Джеф просто физически не смог быть на похоронах. Но он был в церкви, и это подкосило его… Это подтвердил военный следователь майор Гребнер…

…Франц Иосиф Гребнер, потомок земляков Гитлера из австрийского города Линца, с трудом верил в немыслимое злодейство доктора Мак-Дональда, хотя в хиппарей-убийц не верил совершенно. Он специально пришел в храм, чтобы как следует присмотреться к Мак-Дональду в тяжкую для него минуту. Капеллан, столько раз отпевавший в этой часовне зеленоберетчиков, убитых во Вьетнаме и доставленных в Форт-Брагг в цинковых гробах, покрытых звездно-полосатым флагом, и тот прослезился при виде двух маленьких гробиков.

…Мак-Дональд морщился от боли, покашливал, поглаживал грудь, тупо глядя перед собой.

– Во имя отца, сына и святого духа, – загундосил капеллан. – Даруй нашим братьям… нашим сестрам вечный покой… Аминь…

Стоя в полной форме, Мак-Дональд быстро промокнул глаза носовым платком и расслабленно поднял руку к зеленому берету. Затем он неожиданно для всех подошел, волоча ноги, к гробу Колетт, снял с головы берет и положил его на гроб. Все, разумеется, сразу вспомнили, что именно так поступил семь лет назад зеленоберетчик из почетного караула у гроба злодейски убитого президента Джона Кеннеди. Этот драматический жест произвел на Гребнера сильное, хотя и противоречивое впечатление. Неизвестных в форт-брагговской трагедии, по первому убеждению Гребнера, не было. «Неизвестным» был сам капитан Мак-Дональд, рассчитывавший свалить тройное убийство на выдуманных им хиппи. Однако косвенных улик много, а прямой ни одной. Ничего, следствие только начинается. Убийства эти были явно не предумышленными. Иначе «неизвестным» не приходилось бы орудовать кухонным, домашним оружием Мак-Дональдов…

И все же странное это дело. Гребнер, много лет проработавший гражданским криминалистом, хорошо знал, что, хотя подавляющее число убийств приходится на супругов, убийцы скоро раскалываются. Но, быть может, у Мак-Дональда замедленная реакция?..

Все это Гребнер мог бы рассказать суду, но начальство приказало ему не «лезть в это дело»…

СТРУЙКИ ДЫМА МАРИХУАНЫ

Прокурор поднялся с экземпляром журнала «Эсквайр» в руках, молча раскрыл его, поднял над головой, показывая большую фотографию Романа Поланского с ножом в руках.

– Вот этот номер журнала, – объявил А. Б. В. Крейг, – был найден после убийства семьи Мак-Дональдов в квартире доктора во время обыска, произведенного детективами военной полиции. Один из них, как свидетельствует сохранившийся акт, выразил мнение, что этот журнал вместе с другими материалами о суде над бандой Мэнсона мог стать искрой, воспламенившей бочку с порохом – порохом ненависти и отчаяния, накопленным в сердце хирурга в зеленом берете. Пусть пока и не известен нам точный химический состав этого пороха, но в том, что им было начинено преступное сердце женоубийцы и детоубийцы, сомневаться не приходится. Доктор Мак-Дональд буквально ежедневно и, по возвращении в Штаты, во все возрастающей степени подвергался бомбардировке частицами материалов о Мэнсоне и его банде. Мы никогда точно не узнаем, если только он сам не признается, когда было расщеплено ядро его совести. Поначалу он отмечал, сознательно или подсознательно, в подкорке мозга малейшие совпадения: и Шарон Тейт, и Колетт было по двадцать шесть лет. Обе были блондинки, хотя Колетт была крашеной блондинкой. Обе были красавицами. Шарон была кинозвездой. Колетт мечтала ею стать.

«Не убил ли ее и ее гостей муж, Роман Поланский?» – наверное, спрашивал себя доктор Мак-Дональд, как спрашивали себя детективы и следователи. Версии вначале, до ареста Мэнсона, ходили самые дикие. Поскольку Роман Поланский был польским эмигрантом, сыном русского и польки русского происхождения, то желтая, и не только желтая, пресса нелепо трезвонила о «мести польской контрразведки», «о ритуальном убийстве». Многих поражало, что Поланского, этого нового Хичкока, создателя замораживающих кровь фильмов обо всяких выдуманных ужасах и чудовищах, настигли в ночь, полную ужаса, вполне реальные чудовища у него дома. Правда, сам Поланский был в отъезде, имел алиби. Но не подкупил ли он Мэнсона и его хиппарей? Его допрашивали с помощью «детектора лжи». Но доктор Мак-Дональд считал, что «детектор лжи» можно обмануть, иначе он не решился бы на преступление. Мотив у Поланского был: Шарон не случайно застали в ночь убийства в одном бикини в спальне со своим бывшим любовником Джеем Сербингом! Кстати, и Шарон, и Колетт были беременны. Поланский, зная нравы кинозвезд, мог сомневаться, отец ли он будущего ребенка. Как и доктор Мак-Дональд, знавший нравы офицерских жен. К тому же, что очень важно, жена его зачала третьего ребенка 7 октября 1969 года, когда он, сопровождая группу раненых «зеленых беретов», прилетел из Вьетнама на сутки в Форт-Брагг. О том, что Колетт беременна на втором месяце, он узнал, вернувшись в Форт-Брагг в середине ноября, даже немного позже. Мы можем допустить, что он стал сомневаться: он ли отец будущего ребенка? А ревность – извечная подстрекательница убийц.

Криминалисты хорошо знают, что именно ревность вызывает у возбудимых натур сверхреакцию. Они стремятся ответить тройным ударом на удар мнимый или действительный. Их девиз не зуб за зуб, око за око, а челюсть за зуб, голову за око. Как раз ревнивцы, по нашей поговорке, отрезают нос назло лицу.

Для нас также важно, что криминалистика знает множество случаев, когда ревнивцы мстили страшной местью не только женам, но и детям, возненавидев их вкупе с матерью, как отродье ее и мнимых соперников.

Как известно, с Романа Поланского были сняты все подозрения в связи с арестом банды Мэнсона. И доктор Мак-Дональд спрашивал себя, зная, что наше правосудие отнюдь не безгрешно: «А может, знаменитому кинорежиссеру, миллионеру Поланскому с помощью продажных голливудских адвокатов удалось найти козлов отпущения, свалить вину на голозадых хиппарей?»

На этой фотографии вы видите Поланского в устрашительной позе с ножом. К сожалению, после слез и истерик, он не постеснялся использовать в самом дурном вкусе убийство своей жены и нерожденного ребенка для саморекламы. Как же, такой рекламы и у Хичкока никогда не было! Теперь киностудии будут сулить ему миллионные контракты, весь «свободный мир» побежит на его новые картины ужасов!.. И мы знаем, что в своем новом фильме «Макбет» он широко и ярко отразил в опосредствованной форме трагическую гибель своей жены Шарон Тейт…

Здесь защитник прервал Крейга, выложив ворох возражений.

– Все в досужих рассуждениях прокурора, явно не располагающего убедительными фактами, построено на какой-то мистике, на песке, на смутных догадках. Порой мне кажется, что мистер Крейг вьет свои домыслы из дымных струек и колец марихуаны, из галлюцинаций, порожденных ЛСД. Он бродит как одурманенный кокаином, как сомнамбула по лабиринту. Но порой он щедро льет воду на мельницу защиты. Так, он признал, что мистер Роман Поланский был на крючке у полиции Эл-Эя и был снят с этого крючка только потому, что нашли истинных убийц – банду Мэнсона! Но почему он не видит этой аналогии между Поланским и Мак-Дональдом?! Оба невинны, но заподозрены нашей отнюдь не безгрешной полицией в совершении немыслимых преступлений – убийстве рожденных и нерожденных членов своей семьи?! Полиция Эл-Эя шила дело Поланскому почти с тем же исступленным рвением, с каким шьет дело прокурор Крейг доктору Мак-Дональду только потому, что истинные убийцы его семьи ушли пока, как случается вовсе нередко, от возмездия. А ведь окружной прокурор Крейг по службе своей, так же как и полиция Эл-Эя, обязан находить виновных или козлов отпущения, иначе он лишится своего поста. Кстати, мистер Крейг в 1970 году, когда неизвестные убили семью Мак-Дональда, отвечал как помощник прокурора этого округа за закон и порядок в нем…

На это Крейг возразил, что все уголовные дела, касающиеся работников ЦРУ и подчиненных ему «зеленых беретов», давно изъяты из ведения министерства юстиции и с иронией в голосе поблагодарил Кабаллеро за хороший предлог занести этот немаловажный для дела Мак-Дональда факт в судебный протокол.

Отбившись от защитника, он в сердцах сказал:

– Конечно, мы быстрее добрались бы с вами до истины, если бы меня постоянно, на каждом слове не перебивал бы мистер Кабаллеро. Но ведь такова тактика адвокатов, которым клиент платит хорошо, гораздо лучше, увы, чем нам, окружным прокурорам, правительство за защиту и спасение головы. А тот, кто хорошо платит, заказывает музыку. И покупает лучших музыкантов. Во всех сферах у нас, пожалуй, правительство платит меньше, чем частные предприниматели.

Но перейдем к делу. Вижу, вижу, что морщится мой соперник: зачем, мол, выдаешь профессиональные секреты, жалуешься на скудное жалованье! Каждому свое. Итак, к вопросу о совпадениях между преступлениями Мэнсона и Мак-Дональда…

Совпадения поразительны, не правда ли? Почти одинаковое количество ран. Напрашивается вывод, что во второй серии убийств подражали первой. Но это еще не все. Убийца недаром прочитал журнал «Эсквайр» с описанием мэнсоновских убийств.

Фриковского били по голове рукоятью револьвера, а затем кололи его ножом. Мак-Дональд, следуя этой модели, тоже начинает с того же, но вместо револьвера он хватает тяжелую бейсбольную лапту (вспомним, что он был отменным игроком в бейсбол) и мощными ударами убивает подряд Колетт, Кимберли и Кристину. Кто из вас не содрогнется от подобной жестокости! Первый удар, по мнению патологоанатома, он наносит сверху по черепу, второй – по середине лба (он бьет уже лежачую). От двух этих ударов череп ее треснул, раскололся, но он не унимается. Третий и четвертый удары он наносит слева и справа по вискам. Пятый – над правым ухом. Шестой – по подбородку, дробя зубы. Всего шесть ударов. Он в ярости, потому что Колетт, судя по всему, отчаянно сопротивлялась. И чтобы сломить ее сопротивление, этот любящий и нежный, если верить защите, муж предварительно раздробил ей все той же лаптой кости обеих предплечий!

Лаптой этой, леди и джентльмены, он собирался учить бейсболу Кимберли, а потом и Кристину, поскольку у него еще не было сыновей. Прошу простить меня, леди и джентльмены, я вовсе не желаю вас чрезмерно расстраивать, но мы собрались здесь, чтобы выяснить все об этом человеке, которого вы видите перед собой. Я постараюсь быть предельно кратким. Только факты, только факты! Кимберли он убил двумя могучими ударами лаптой по левой стороне ее лица и черепа, Кристину он ни разу не ударил лаптой. Щадя ваши чувства, я не стану нагнетать ужас, скажу только, что он на этом не остановился. Он вернулся в гостиную, чтобы освежить свою память, и поднял к глазам, к очкам, на которых потом нашли капельки крови, раскрытый журнал «Эсквайр». Он идет в кухню, взгляд его падает на ледоруб, лежащий на холодильнике, – потом он отрицал, что это был его домашний ледоруб, и был уличен во лжи. Шипом этого ледоруба в порядке импровизации он нанес двадцать одну колотую рану в грудь – в грудь, которая вскормила его дочерей и уже набухала, чтобы кормить его сына. В грудь, леди и джентльмены, и в брюшину, в чрево, где уже жил его сын. Ведь и Шарон Тейт мэнсоновские бандиты убили беременной… Хотя, я спрашиваю вас, уважаемые члены жюри, разве случайные налетчики могли знать, что жена капитана Мак-Дональда была на пятом месяце беременности?

Даже зеленоберетчики с ужасом внимали прокурору.

– Ледоруб миновал Кимберли, но сестра ее получила пятнадцать ран его шипом. В ту ночь, леди и джентльмены, мы мирно спали в своих постелях недалеко от Форт-Брагга, а это чудовище, доктор Мак-Дональд, нанес около ста ударов тремя ножами, ледорубом и лаптой в голову, сердце, легкие, живот своей жены и двух своих дочерей. Вышитые шелком слова «Маленький ангелочек» на пижаме Кристи были густо залиты ее кровью. И кровь эту пролил ее любящий отец…

Дикий крик двух женщин – матери Колетт и матери Мак-Дональда, рев Фреда Кассаба, взрыв возмущения и негодования в зале. Мак-Дональд усмехался и пожимал плечами, бросая злобные взгляды на Крейга. Судья дубасил молотком. Минут пять ушло у него на восстановление порядка в зале.

– В последний раз предупреждаю публику, – пригрозил судья, – если подобный беспорядок не прекратится, зал будет очищен!

– Еще одна хитрость «зеленого берета», – продолжал, дрожа от возбуждения, Крейг, – он не ограничился тем, что показал, будто бы хиппи-убийцы скандировали или напевали: «Убей свиней! Убей свиней!» На деревянном изголовье супружеской кровати кровью написал он: «Свиньи». Как и бандиты Мэнсона.

Кстати, и число убийц у него совпадало с мэнсоновским: палачами группы Тейт были один парень и три девушки, а супругов Ла-Бианка – трое парней и три девицы. В среднем – два парня и три девицы. Но Мак-Дональду необходимо усилить мифическую группу убийц, посмевшую вторгнуться в закрытую зону Форт-Брагга, и он так определил численность этой группы: трое мужчин и одна девица. При этом подразумевалось, что еще один человек, парень или девица, как у Мэнсона, находился в машине. А число жертв? Четверо в доме Поланских, четверо у Мак-Дональдов. Таким образом, всё сходилось как будто.

Всё, да не всё! Вот официальная карта Форт-Брагга с обозначением ее системы безопасности. Ворота с контрольно-пропускными пунктами и шлагбаумами. Ночью охрана удваивалась. Улицы патрулировались. Зона максимальной безопасности! Мертвая зона! Мышь не проскользнет. Так как же могли четверо хиппи, одурманенные ЛСД, проехать на машине через КПП?! Никто бы их не впустил на территорию базы. Только сумасшедший мог бы рассчитывать на это. Их бы остановили, задержали, обыскали. И арестовали. Или завернули бы обратно. И зачем им было ехать в эту крепость, когда многие семьи офицеров-зеленоберетчиков жили здесь, в Фейетвилле?!

Мак-Дональд ничего не знал о сумасбродном плане Мэнсона натравить белых на черных, а черных на белых. Поэтому он включил в свою мифическую банду одного негра. Ошибка, доктор Мак-Дональд, большой просчет. Мэнсон ненавидел негров, в банде у него не было ни одного черного. Вы тоже ненавидели негров, а также хиппи и стремились навлечь на них гнев белых хозяев Америки…

Всех совпадений между делами Мэнсона и Мак-Дональда не перечислить – несть им числа! Закончу самым изумительным. Все вы знаете, что убийцу влечет на место преступления. Доктор Мак-Дональд здесь, как мне известно, не впервые – он приезжает ежегодно в Форт-Брагг и идет в церковь почтить память своих жертв. Иначе, что́ люди подумают! Ведь доктору Мак-Дональду постоянно теперь нужно оглядываться на мнение публики. Но он пошел еще дальше: он поселился после увольнения в резерв, после выздоровления от нанесенных себе ран, где бы вы думали? Там, где Мэнсон, его вдохновитель, которому он всем обязан, творил свои ужасные бесчинства, в Лонг-Биче, пригороде Лос-Анджелеса, недалеко от ранчо в Долине смерти, где жила «семья» Мэнсона.

После новой перепалки защиты с обвинением судебный пристав объявил перерыв.

Во время перерыва Грант перехватил пару сосисок с булочкой и горчицей и купил пяток новых кассет для своего «Сони».

Как боксер на ринге внезапно меняет тактику, чтобы ошеломить противника, так и Крейг вдруг сменил тему:

– Я консультировался со специалистами научно-исследовательского отдела полицейского департамента Роли по поводу документации военной судебно-медицинской экспертизы, которую мне с большим трудом удалось заполучить в военном архиве. Прежде всего, у меня нет уверенности, что мне передали всю документацию без каких-либо изъятий. Во всяком случае, наши эксперты считают ее далеко не полной. Их вывод: военная экспертиза проводилась не на профессиональном уровне, и прервана она была на одном из первых этапов, словно по приказу свыше, не оставившего, однако, в документах никаких следов.

Важнейшие линии исследования не завершены, грубо оборваны. Так, установлены группы крови: доктор Мак-Дональд – группа A, миссис Мак-Дональд – группа B, у детей – AB. Поскольку кровь к утру еще не совсем засохла в лужах на полу – мартовская ночь была прохладной – удалось определить и подгруппы. Если бы кровь совсем засохла, установлению поддались бы лишь подгруппы M, N и MN. Анализу были подвергнуты двадцать восемь образцов крови. Военные знатоки не догадались отметить, что установленные группы крови у детей Кимберли и Кристины не исключают отцовства доктора Мак-Дональда, что имело бы место, если бы, скажем, у них обнаружилась группа O. И самое главное их упущение состояло в том, что они не догадались проанализировать кровь плода во чреве матери, так что нет никакой уверенности, что доктор Мак-Дональд действительно зачал нерожденного мальчика. Понятно, что дело приняло бы совершенно другой оборот, окажись группа крови мальчика O!..