Текст книги "Американский синдром"

Автор книги: Овидий Горчаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 33 страниц)

1969 – ГОД ПЕТУХА

Год 1969 и начало 1970-го, время убийств, совершенных бандой Мэнсона и убийцей или убийцами семьи Мак-Дональдов, Грант помнил отлично: это было время, когда он утратил все те иллюзии, с которыми шел на войну, и впервые сознательно, упорно пытался разобраться в том, что делалось в мире, во Вьетнаме, в Америке. Уже к середине 1969 года – этот год называли годом протеста – опросы общественного мнения института Гэллапа показали, что большинство американцев устало от вьетнамской войны, что они осуждали вступление в нее своей страны и считали, что Америка тратит слишком много на вооружение. Правда, когда опрошенным задали вопрос, сколько Америка тратит на войну, 92 процента из них не смогли ответить на него. Президент Линдон Б. Джонсон оставил Америке военно-бюрократическо-промышленный конгломерат, который наживался на войне и затягивал ее окончание. Никсону пришлось считаться с народным недовольством с первых же месяцев своего президентства. В первых рядах недовольных шли радикальные учащиеся, студенты и преподаватели, интеллигенты, либеральные экономисты и даже конгрессмены, члены множества организаций борьбы за мир, немало военнослужащих. Пентагоновская военщина подвергалась со всех сторон сокрушительной критике.

Публицист Роберт Шеррил писал:

«Наверное, всего ярче отразился смысл происходящего в крушении старых идолов. Овеянные легендой специальные войска, отлично вышколенные для действий в джунглях «зеленые береты», вызванные к жизни в ранний период увлечения Кеннеди вооруженными силами, отступили в тень. Когда восемь «зеленых беретов» были арестованы за убийство вьетнамского двойного, как они утверждали, агента, большая часть прессы представила прежних героев как обыкновенных убийц и мучителей.. Обычные джи-ай предстали в таком же свете в сообщениях о массовом умерщвлении вьетнамских граждан в деревне, условно названной Пинквилл (Сонгми)».

Капитан первого ранга Ллойд М. Бухер, захваченный со своим шпионским кораблем «Пуэбло» северокорейцами, сдался без выстрела и рассказал все, что знал, плакал и молил сохранить ему жизнь. И «мирники» приветствовали его через одиннадцать месяцев, проведенных им в тюрьме в Корейской Демократической Республике, как героя, потому что он не хотел лечь костьми за Пентагон. Время официальных героев прошло. Произошла головокружительная девальвация орденов и медалей – ни в армии, ни на «гражданке» их ни во что не ставили. Вернувшись на родину, Бухер заявил, что не видел смысла рисковать своими людьми. И командование не стало судить его, потому что Пентагон послал «Пуэбло» на верную гибель. Как Гранта в тыл вьетнамских партизан…

В армии шло брожение. Участились случаи неподчинения офицерам и невыполнения их приказов, даже их убийства в зоне военных действий. Солдаты создали Союз американских военнослужащих. Цветные добивались расового равенства. Дисциплина упала до самого низкого уровня. Солдаты требовали отмены Единого кодекса военной юстиции и распространения билля о правах на армию. Печатались подпольные солдатские газеты. Проходили антивоенные демонстрации и пикеты, забастовки, граничащие с бунтом. Отдельные части отказывались выполнять боевые приказы своих командиров, идти в атаку. Диссиденты в погонах наводили ужас на Пентагон. Казалось, армия разваливается. Деморализация коснулась и отборных частей «зеленых беретов». В Форт-Брагге – подумать только! – «зеленые береты» начали издавать антивоенную газету «Брагг Брифс». Командование строго-настрого запретило это возмутительное издание. Конец света! В американской гвардии – крамольные листки! Но дальше было еще хуже: солдаты подали в суд, обжаловали приказ начальства! Окружной прокурор – тогдашний начальник А. Б. В. Крейга – замял дело.

Восемнадцатого марта Никсон начал тайные бомбежки Камбоджи. В июле по приказу Никсона начался отвод американских войск из Вьетнама, которые достигли рекордной численности – 540 тысяч бойцов. К концу года эта цифра сократилась на 60 тысяч. В глазах ура-патриотов типа Мак-Дональда это было началом конца, позором Америки. В феврале Вьетконг произвел мощный налет на Бьень Хоа, в апреле – на крупнейший учебный центр в Лам Сане. Американское командование во главе с генералами Уэстморлендом и Крейтоном Абрамсом обманывало войска, Америку и, возможно, самое себя, уверяя, что после сильнейшего «новогоднего наступления» противник выдохся. Даже восьмимоторные Б-52, «летающие сверхкрепости», не могли покончить с врагом. Почти двухмесячная осада спецвойск в Бен-Хете не принесла им славы.

Шестого августа арестовали роэлтовскую восьмерку «зеленых беретов», обвиненных в убийстве по указанию ЦРУ своего агента-вьетнамца, заподозренного в двойной игре. Возмущение, вызванное этим грязным делом в Штатах, повергло оставшихся на свободе «беретов» в глубочайшее уныние: ведь под арест угодил их командующий полковник Роэлт, могли всплыть все их кровавые преступления во Вьетнаме! Восемнадцатого сентября шестерых из восьми «беретов» предали военному суду, но 29 сентября министр армии США Стенли Р. Резор объявил, что обвинение против них снято и дело прекращено. К «зеленым беретам» вернулась прежняя уверенность во вседозволенности и безнаказанности: с нами бог, ЦРУ и Пентагон! Весь конец года прошел под знаком скандала вокруг массового убийства в деревне Сонгми, хотя эта карательная акция произошла в марте предыдущего года. Под впечатлением этого злодейского убийства и отбыл капитан медицинской службы Джеффри Р. Мак-Дональд из Ня-Чанга в Форт-Брагг… Скандал скандалом, но он уже твердо знал: ЦРУ и Пентагон не выдадут – никакой суд не съест. Внутри Пентагона шла ожесточенная борьба. Законникам военной юстиции удалось в ноябре возбудить дело об участии еще двадцати восьми военнослужащих, кроме лейтенанта Колли, в массовом убийстве в деревне Сонгми, причем называли цифру в пятьсот жертв карателей, но армия уже предвидела, что очень скоро и это дело будет прекращено. Так оно и вышло. Двадцать девять убийц отделались легким испугом, и только тридцатому, Колли, суждено было стать козлом отпущения, да и то ненадолго. Зато Америка «ястребов» сделала его, как и Роэлта, своим героем-мучеником.

Третьего ноября Никсон обнародовал свой план «вьетнамизации» войны.

Когда Мак-Дональд вернулся в Штаты, он узнал, что грозные волны антивоенных демонстраций захлестывают Белый дом и Капитолий. Конгрессмен Мендел Риверс, председатель комиссии палаты представителей по делам вооруженных сил, препирался с Джорджем Махоном, председателем комиссии по военным ассигнованиям той же палаты, который требовал унять Пентагон и сократить его бюджет, и публика явно поддерживала не Риверса, сыгравшего выдающуюся роль в спасении восьми «беретов» от суда, а Махона. В конгрессе разбирались два скандальных дела: о коррупции в унтер-офицерских клубах и о незаконной продаже бывшим начальником полиции армии оружия на сторону. Конгресс лишь с великой неохотой и большими проволочками пропускал билли Пентагона. Сторонники продолжения войны уже не ссылались на вьетнамскую войну, ставшую самой непопулярной войной в истории Америки, а размахивали антисоветским пугалом и вопили, что американское оружие отстает от советского. Родина встретила Мак-Дональда не как героя-патриота, а как «зеленого берета», словно и он был причастен к восьмерке Роэлта, к расстрелу в Сонгми.

Что ж! Всей душой и сердцем был он с лейтенантом Колли.

Что происходило с американскими юношами во Вьетнаме? По мнению Гранта, на этот вопрос хорошо ответил Питер Барнз в своей книге «Пешки»:

«Как правило, большинство молодых американцев воспитывается в основном в доверии к своей стране. Они могут высмеивать традиционные символы, но в глубине души у большинства из них кроется скрытый патриотизм, вера в то, что их страна лучшая в мире и что их правительство обычно поступает правильно. Во Вьетнаме они не могут примирить свою веру в добродетель Америки с тем, что они сами чинят во имя Америки. В их глазах Америка изобличена во лжи, и все же они каждый день рискуют ради нее жизнью, а многие из них даже убивают во имя ее, совершая преступление против своей совести, которое можно искупить, только обратив свою враждебность против самой лжи».

Мать бывшего рядового Пола Мидлоу, Мертл Мидлоу, была потрясена, как никогда в жизни, когда ее сын признался в убийстве десятков людей во вьетнамской деревне Сонгми.

«Я вырастила его добрым парнем, – сказала эта мать, – но взгляните, что они из него сделали. Они превратили его в убийцу».

Испытания во Вьетнаме «радикализировали» мыслящую часть американских солдат во Вьетнаме, пробудили в них политическое сознание, приобщили самых деятельных и энергичных из них к общественной деятельности. «Ястребы» же в предчувствии небывалого поражения в битве с «голубями» сходили с ума, подобно генералу ВВС Натану Туайнингу, который, как широко известно, проревел: «Кабы не политики, я закончил бы войну в один прекрасный вечер, разбомбив Россию». Генерал Уэстморленд, командующий американскими войсками во Вьетнаме, ратовал за применение ядерного оружия!

Таким же бешеным, судя по всему, вернулся из Вьетнама, как видно, и Джеффри Мак-Дональд.

В ноябре его, конечно, поразила антивоенная петиция, подписанная 1365 военнослужащими, находившимися на действительной военной службе, и опубликованная в ведущей газете Америки «Нью-Йорк таймс». Он с ужасом узнал, что на военных базах армии выступают против войны организации: «Солдаты, объединившиеся против войны во Вьетнаме», «Движение за демократические вооруженные силы», «Объединенные солдаты», «Солдаты за мир». Последняя организация выставила пикет из восьмидесяти солдат, которые 15 января 1970 года встретили в Эль-Пасо начальника штаба сухопутных войск генерала Уэстморленда плакатами с антивоенными надписями.

И не только солдаты выступали против грязной войны. Капитана Говарда Леви военный суд приговорил к трем годам тюремного заключения «за возбуждение недовольства и нелояльности» в войсках, хотя он не выступал публично против военной авантюры во Вьетнаме, а написал своему другу об этом и друг его предал! Вот таким человеком, как этот «друг», был и Мак-Дональд, готовый предать кого угодно во имя победы в грязной войне! В 1969 году сухопутные войска зарегистрировали 206 303 самовольных отлучек. Каждый пятый солдат убегал в «самоволку».

Преступность в Америке к концу 1969 года достигла рекордного уровня. По данным ФБР (Грант заглянул в справочник), она увеличилась на 10 процентов по сравнению с предыдущим годом: убийства на 8 процентов, нападения с отягчающими обстоятельствами на 10 процентов, изнасилования на 15 процентов, воровство и грабежи на 17 процентов. Похитители автомобилей угнали около миллиона машин. Еще во Вьетнаме Мак-Дональд, как и все американцы там, читал о мичиганских убийствах. В августе полиция арестовала двадцатидвухлетнего студента Джона Нормана Коллинса, образцового американского парня, студента Восточно-Мичиганского университета в Ипсиланти, влюбленного в мотоциклы. Этот некросадист убил семь девушек в возрасте от четырнадцати до двадцати трех лет и надругался над мертвыми телами.

Суд в Лос-Анджелесе приговорил к смерти убийцу Роберта Кеннеди Сирхана Сирхана, иорданца-араба из Иерусалима. Потом, в связи с отменой смертной казни в Калифорнии, ему заменили смертную казнь пожизненным заключением. Джеймс Эрл Рей, убивший борца за права негров Мартина Лютера Кинга-младшего, получил от суда в Мемфисе, штат Теннесси, 99 лет тюрьмы. Жюри присяжных оправдало в Новом Орлеане Клея Л. Шоу, обвиненного в соучастии в убийстве президента Кеннеди, но окружной прокурор Джим Гаррисон добился своего: подорвал последнюю веру в доклад комиссии Уоррена об убийстве Кеннеди и заставил многих поверить в заговор против Кеннеди.

В Вашингтоне банковские грабители застрелили двух агентов ФБР. Убийство «копа» – полицейского – в Америке всегда считалось особо тяжким преступлением. «Никогда не убивай полицейского!» – учили старые бандиты молодых, и также назывался известный уголовный роман о том, как полиция, чтобы отомстить гангстерам за подстреленного собрата, с невиданным рвением охотится за его убийцей. Но в 1969 году в Америке убили рекордное число полицейских – 86. И начало семидесятого года также ознаменовалось усиленной охотой за полицией. Бомбисты даже дерзнули устроить налет на штаб нью-йоркской полиции.

1969 год был годом самым урожайным по числу убийств: полиция арестовала 10 118 человек по подозрению в совершении убийств первой степени, что на десять процентов превышало уровень 1968 года. В том году Северная Каролина заняла десятое место среди всех штатов. В ней на каждые 100 тысяч граждан убили одного человека.

Но самым громким делом Года петуха было, конечно, дело банды Мэнсона, совершившей свои убийства в августе, но арестованной вместе со своим вожаком лишь в декабре. До убийства Мак-Дональд находился под непрерывным воздействием этого дела, широко освещаемого телевидением, прессой, радио. Впервые в истории телевизионные передачи о процессе транслировались посредством спутника Тел-Стар (Телезвезда).

Год петуха был обыкновенным годом, годом без большой войны – шел двадцать четвертый год после второй мировой. Но кровь лилась, в теле планеты Земля зияли и кровоточили глубокие раны…

Тринадцатого ноября состоялся «Марш против смерти»: 46 тысяч «мирников» пронесли мимо Белого дома 46 тысяч плакатов с именами американцев, погибших во Вьетнаме. Чикагская полиция застрелила двух «черных пантер» в ходе облавы.

Да, в этот не столь уж мирный год планета истекала кровью. И все это не могло не оставить свою кровавую печать на сознании Мэнсона и Мак-Дональда. Но прокурор прав: понять истоки преступления – не значит оправдать его.

Кончился Год петуха и начался Год собаки: год 1970-й. До убийства Мак-Дональдов оставалось меньше десяти недель. Однажды доктор Мак-Дональд пришел вечером домой с журналом «Эсквайр»…

Если Год петуха был отмечен кровавыми «подвигами» взбесившегося бойцового петуха Чарли Мэнсона и журнал «Тайм» вполне мог бы поместить его портрет на свою обложку как «человека Года петуха», то год 1970-й, Год собаки, вошел в историю страны как год насилия.

МЭНСОН – БОГ ИЛИ ДЬЯВОЛ?

Чарли Мэнсон говорил своей «семье»: «Я – сын человеческий, сиречь Иисус Христос!» И ему верили.

Грант никогда не был любителем уголовной хроники и потому плохо помнил все обстоятельства нашумевшего процесса «сына человеческого», вошедшего в историю криминалистики как одно из самых громких дел западного мира за все его существование. Да и как было уследить, сидя в ФРГ, за всеми перипетиями процесса, который длился дольше, чем любой другой процесс в Америке: десять с половиной месяцев! И стоил он дороже любого другого процесса: круглый миллион долларов. Если бы Грант захотел ознакомиться со всеми его подробностями, то ему пришлось бы прочитать 209 томов, 31 716 страниц, что-то около восьми миллионов слов, на что у него наверняка ушло бы больше года.

После скромного ужина в эрзац-экзотическом ресторанчике «Трейдер Вик», каких множество разбросано по Штатам, он забежал в самую большую книжную лавку Фейетвилла и купил последний экземпляр бестселлера 1974 года, написанного с литературным обработчиком Винцентом Буглиози помощником окружного прокурора Лос-Анджелеса, выступавшим прокурором на процессе банды Мэнсона и тем прославившим свое имя, и еще несколько книжек о «процессе века». Сняв единственный свободный двухместный номер в мотеле «Сердце Фейетвилла» на Мейн-стрит («Вам крупно повезло, сэр! Все номера забиты приехавшими на процесс, сэр! Ведь наш мотель – ближайший к зданию суда, сэр! Прямо на берегу реки Мыс Страх, сэр!»), Грант заперся в нем, поглядел на довольно широкую реку, несшую свои сравнительно чистые, без белой пены от моющих средств, воды с Синего хребта и Великих Дымных гор к Атлантическому океану, и, включив черно-белый телевизор, залег с книжками на широкую двуспальную кровать с всегдашними плоскими подушками. Читал, делал пометки до глубокой ночи.

Дважды прослушал он в последних известиях краткие отчеты о процессе в Фейетвилле. Отчеты эти и комментарий вместе с кадрами, заснятыми в зале суда, не передавали и сотой доли напряженной борьбы, борьбы не на жизнь, а на смерть между обвинением и защитой, скрытого драматизма и динамизма процесса, его глубокого социального и политического подтекста, начиненного взрывчатыми вопросами отношения Америки к войне и миру, к морали и нравственности.

Фейетвиллская газета защищала Мак-Дональда. «Ньюс энд Обсервер», выходящая в столице штата, прозрачно давала понять, что считает его виновным, но не может сказать это прямо до вынесения вердикта жюри. Другая газета в Роли, «Роли таймс», извечный соперник «Ньюс энд Обсервер», выходящая не утром, а вечером тиражом не в 130 тысяч, а всего в 35 тысяч и постоянно занимающая позицию, противоположную позиции своего конкурента, стояла на стороне доктора Мак-Дональда. Ее владелец А. Ч. Сноу до сих пор не может простить владельцу «Ньюс энд Обсервер» Фрэнку Дэниэлсу-младшему, что Фрэнка Дэниэлса-старшего Франклин Рузвельт пригласил в Белый дом пресс-секретарем, как известного и отчаянно смелого либерала и сторонника рузвельтовского «Нового курса». Эта газета с возмущением сравнивала суд над героем Америки экс-капитаном «зеленых беретов» с давней расправой над евреем Лео Франком, менеджером карандашной фабрики, принадлежавшей его родному дяде в столице Джорджии Атланте. Франк был обвинен в попытке изнасилования и убийстве четырнадцатилетней работницы, чей труп был найден в подвале фабрики на куче угля. Суд приговорил его к высшей мере наказания. Ку-клукс-клан всячески раздувал антисемитскую истерию. Губернатор Джон М. Слэйтон смягчил приговор, заменив смертную казнь Фрэнку пожизненным заключением, поскольку ему доложили, что негр Конли, уборщик фабрики и главный свидетель обвинения, признался, что дал ложные показания. Ку-клукс-клан стал жечь в ночи кресты, требуя смерти негра. Сосед Франка по камере, сочувствовавший клану, перерезал Франку горло, не повредив, однако, сонную артерию. Но прежде чем Франка сумели вылечить в тюремном лазарете, толпа штурмом овладела тюрьмой, схватила полуживого Франка и повесила его у дома убитой девушки – Мэри Фаган. Газета уверяла в передовице, что Крейг хочет линчевать оклеветанного врагами Америки доктора Мак-Дональда!

Покончив с газетами, вырезав нужные ему корреспонденции, Грант погрузился в изучение материалов о «массовом убийце» Мэнсоне.

Связь процесса Мак-Дональда в 1979 году с процессом банды Мэнсона в 1970 году была настолько явной, что она сразу бросалась в глаза.

В ночь с субботы на воскресенье, с 9 на 10 августа 1969 года, когда тихоокеанские туманы, смешиваясь с миазмами ядовитого смога, затопили каньоны Голливуда и Беверли-Хиллз, а высоко над разбросанным по широкой низине Лос-Анджелесом уже гасли электрические огни в окнах богатых вилл и бунгало эксклюзивного пригорода Бель-Эйр, в тупике у ворот дома № 10050 на Чиело-драйв остановился старый грязно-желтый «форд» выпуска 1959 года. Вилла принадлежала Роману Поланскому, известному кинорежиссеру, создателю таких нашумевших голливудских фильмов ужасов, как «Бэби Розмари» и «Бесстрашные убийцы вампиров». Вилла стояла особняком на каменистом возвышении, за железной оградой, укрытая густыми деревьями, в стороне от соседних домов. Ее изолированное положение и привело сюда злоумышленников…

Даже видавшая виды лос-анджелесская полиция была потрясена этим преступлением. В тот день у хозяйки дома Шарон Тейт, голливудской кинозвезды и жены Романа Поланского, были гости. Войцех Фриковский получил две пули и тринадцать ударов рукоятью револьвера по голове и пятьдесят одно ножевое ранение. Анне Фоглер нанесли двадцать восемь ножевых ударов. Джей Себринг погиб от потери крови после того, как получил одну смертельную огнестрельную рану и семь ножевых ранений. Убийцы Шарон Тейт, в основном девушки, ударили ее ножами шестнадцать раз. Пять ран – в сердце, печень и легкие – были смертельными.

Имена своих жертв бандиты Мэнсона узнали лишь на следующий день, отдыхая после налета в Долине смерти, из сенсационной передачи по лос-анджелесскому телевидению.

В черном списке задуманных Мэнсоном убийств числилась Элизабет Тейлор и Ричард Бэртон, Фрэнк Синатра, Стив Мак-Куин, певец Том Джонс.

Десятого августа банда под его личным руководством совершила еще два убийства в Голливуде у Парка имени великого кинорежиссера Давида Гриффита. Жертвами Мэнсона и его головорезов стали супруги Лено и Розмари Ла-Бианка. Муж был удушен в гостиной электропроводом от лампы. Труп лежал на полу в пижаме. На голове – наволочка от подушки. В горло всажен нож, двадцать ножевых ранений, четырнадцать вилкой. Из ножевых ран шесть смертельных. В животе торчала большая вилка для разделки жареной дичи или поросенка. На стене гостиной кровью было написано: «Смерть свиньям». Жена лежала в спальне, тоже с проводом вокруг горла и наволочкой на голове, и была вся исколота и изрезана. Полицейский врач насчитал сорок одно ножевое ранение. И еще одна надпись, тоже кровью: «Поднимайтесь!»

Чарльзу Мэнсону было тридцать пять лет. Незаконнорожденный сын шестнадцатилетней матери-проститутки в Цинциннати, штат Огайо. Пока мать сидела в тюрьме за ограбление, жил с теткой и дядей, религиозными фанатиками, что заронило в него семя изуверства. Потом, с восьми лет, опять жил с матерью-алкоголичкой. Окончил четыре класса. Убегал из школ-интернатов восемнадцать раз. Смылся из церковной школы, но запомнил: рэкет можно построить и на религии. Впервые угнал автомашину. Взял в руки пистолет. Ограбил с корешом бакалейную лавку – понравилось. Взял кассу игорного дома. Ему не исполнилось еще четырнадцати лет. Новый мамин любовник готов был усыновить смышленого парнишку: смел и может пролезть в чердачное окно, в форточку. Вломился с напарником в лавку, взял полторы тысячи долларов. Из этой взятки добрый мамин «дядька» отвалил им полторы сотенных. Еще одна лавка – взяли его с корешом. Выдали «дядьку». В исправительном доме много читал. Блатная романтика захватывала все сильнее. Диллинджер стал его героем, пристрастился к книжкам о гангстерах – Эль Капонэ, Красавчике Флойде, Мамаше Бэйкер, Бонни и Клайде, Лакки Лючиано, Мейере Лански. В шестнадцать лет снова сбежал. Подсчитывал приводы, побеги, как спортсмен подсчитывает очки, баллы, идя к рекорду, к чемпионскому титулу и золотой медали.

«Молодой человек! Поезжай на Запад», – вспомнил он девиз времен Джека Лондона, Брет-Гарта, Ремингтона. Дунул с новым корешом на «дикий Запад» – в Калифорнию. Крал по дороге машины. Дерзко грабил заправочные станции. «Руки вверх! Руки, руки!..» – так было пятнадцать, может, двадцать раз – сколько точно, не упомнишь! Это было самое счастливое, самое романтическое время его некрасивой жизни. И вдруг в штате Юта двух маленьких диллинджеров схватили «копы» и пришили им чужое дело! Нет на свете справедливости! Но потом, когда выяснилась ошибка, выяснилось и другое: романтики нарушили федеральный закон, махнув из одного штата в другой на украденной машине, а федеральные преступления наказуются намного строже тех, что предусмотрены законами штатов. Его посадили в очередной исправительный лагерь вплоть до совершеннолетия. За решеткой он взялся за изучение законов, чтобы покончить со своей малограмотностью, в кратчайшие сроки одолел программу семилетки.

Его удручал его низкий рост. Ровесники почти все были акселератами, а он остался большеголовым коротышкой, хотя накачивал усердно мускулы и был сильнее своих однолеток. «Ничего, – кто-то утешил его, – Цезарь, Наполеон тоже были коротышками». Это его так подбодрило, что он изнасиловал самого высокого парня в лагере, приставив ему к горлу лезвие бритвы. Начиная с этого «подвига», он знал, как ему жить, хотя эпизод этот отсрочил его освобождение. За новые подобные художества его перевели в реформаторий с более суровой дисциплиной. Научился подчиняться, стремясь на волю в девятнадцать лет.

Желая избавиться от своих противоестественных тюремных страстей, женился на девчонке Розали. Но заработаешь ли на семью, прислуживая на заправочной станции?! Жена жаловалась – он ее бил. Снова стал красть машины. Угнал шесть. В одной снова рванул в «золотой штат» – в Калифорнию! Скоро убедился, что золотой он для тех, кто имеет счет в «Бэнк оф Америка», или сады с золотыми апельсинами, или нефтяные поля. «Золотая лихорадка», увы, кончилась задолго до рождения Чарли Мэнсона, хотя отдельные «треснутые котелки», то есть люди чокнутые, еще наживали себе ревматизм, промывая песок в калифорнийских речках, или рисковали сломать шею, копаясь в рытых-перерытых горах с названиями вроде «Последний шанс» или «Похороны».

Через два месяца после медового месяца его снова сцапали за угон украденной «меркюри» из одного штата в другой. Не пошел впрок старый урок. Припаяли три года. А жена затяжелела, на сносях ходит… Сидел в Сан-Педро, в «золотом штате». Восемнадцатилетняя жена произвела на свет Чарльза Мэнсона-младшего. Слез не лил, черствел сердцем, вел счет обидам. А мстить кому? Сначала Розали посещала его каждую неделю, потом пропала. Узнал, что нашла женушка себе другого. Подала, стерва, на развод. Окончательно возненавидел весь мир. В 1958 году освободили условно, на поруки. Куда деваться? Стал сутенером в Малибу. Джуди, Толстушка Фло, Леона. Подделал чек всего на тридцать с лишним долларов, украденный в почтовом ящике, и снова загремел по двум статьям: за подлог и за преступление против почтового ведомства США. Могли упечь надолго за решетку.

Но тут появилась Леона: «Мы с Чарли любим друг друга, и я скоро буду иметь от него ребенка, а отец в тюрьме. Сжальтесь! Дайте ему свободу! Мы поженимся, он будет честно работать, клянусь богом!» И судья сжалился. Дал Чарли десять лет условно.

Дальше – больше: кража автомашин, сутенерство, аферы. Одну девчонку опоил и изнасиловал, подругу обчистил, а когда она донесла на него, смылся. Арестовали в Ларедо, штат Техас, снова засадили за решетку. Некогда сжалившийся над ним судья влепил ему «десятку».

Увлечение «церковью наукологии», чьим основоположником был некий американский «научный фантаст» и мультимиллионер Лафайет Рон Хаббард, шарлатан и уголовник, в союзе с ложно понятым буддизмом плюс опыт актера-любителя – все это подвело его к мессианству. Путаный религиозный фанатик, он был фанатиком и в музыке. Не лишенный музыкальных способностей, он сумасшедше обожал битлов, чья слава тогда была в зените. Но превыше всего ценил он в них успех. Фанатически учился играть на гитаре. Учил его старый арестант-гангстер, единственный ветеран знаменитой в свое время шайки гангстерши Ма Бэйкер. Услышав его ностальгические блатные песенки, полные тоски по добрым старым временам и «мокрым» делам, стал сам сочинять подобные баллады. Его сочинениям не хватало свежести, оригинальности, а он, со всегдашней своей самонадеянностью и переоценкой своих талантов, верил, что может запросто переплюнуть Джона Леннона, Пола Маккартни и Джорджа Харрисона. Сочинил он почти сотню песенок. Начал играть на ударных инструментах и, конечно же, быстро вообразил, что сможет заткнуть за пояс Ринго Старра. Увы, когда видит око, да зуб неймет, когда амбиции не в ладу со способностями, разочарование неизбежно, а разочарования и обиды всегда вызывали в нем бешенство и яростное желание мести. Кому? Всем! Всему свету! Всему этому миру, не признававшему Чарли Мэнсона, жаждавшего славы, почета, богатства, никак не желавшего примириться с тем, что он хуже битлов.

Леона тем временем разрешилась сыном, но у будущего короля поп-музыки не оставалось времени на отцовские чувства.