Текст книги "Американский синдром"

Автор книги: Овидий Горчаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 33 страниц)

ЦИКЛОН НАД ЛЭНГЛИ

– Помимо «плаща и кинжала», – рассказывал Бек, – ЦРУ все активнее берет на вооружение не только компьютеры, но и перья писателей и журналистов, редакции, издательства, кино– и телевизионные студии и компании. Ховард Брей в журнале «Прогрессив» правильно отметил недавно, что подкупленная ЦРУ пресса и другие средства массовой информации сыграли роковую роль в мятеже чилийской контрреволюции, а ЦРУ сделало чилийский мятеж моделью других возможных мятежей.

ЦРУ ныне вовсю обхаживает, обольщает и соблазняет писателей, действуя на такие общечеловеческие слабости, как самолюбие и, что греха таить, сребролюбие. Один из шефов «фирмы», ее ловцов душ, так писал: «Книги отличаются от всех средств пропаганды тем, что одна-единственная книга может перевернуть представления и поступки читателя в степени, не сравнимой с воздействием других средств». В большой цене ренегаты за «железным занавесом». Если ЦРУ не находит среди них писателей, оно присваивает это высокое звание проходимцам или попросту пишет за покойников. Тот же Ховард Брей упомянул о фальшивке, известной под названием «Записки Пеньковского». ЦРУ не скупится на рекламу: «записки» шпиона разошлись огромным тиражом, их перепечатали сорок газет!..

– По несколько устаревшим данным, – продолжал Бек, – диверсанты выбросили на международный книжный рынок тысячу двести пятьдесят таких книг, и каждая такая книга была миной на тернистом пути разрядки. Сейчас «фирма» повела на приступ мостов, наведенных между Западом и Востоком, на штурм еще только строящегося здания разрядки всех своих мастеров черной пропаганды, гроссмейстеров психологической войны под флагом «защиты прав человека». Когда-нибудь наши писатели и журналисты, ученые, общественные деятели, спортсмены с ужасом и стыдом поймут, под чью дудку они плясали. Дай бог, чтобы тогда еще не поздно было спасти мир!

Все это было сказано Уинстоном Беком с такой искренностью и таким сдержанным жаром, что Грант, волей-неволей, проникся глубоким доверием к этому человеку, понял, какие идеалы придают ему силы в его неравной борьбе.

Грант сказал, что намерен переночевать в «Уиларде», сняв одноместный номер.

– Напрасно деньги тратишь, – пожурил его Уинстон. – Переночевал бы у меня. Пора и перекусить. Тут дорого, а «фирма» уже не оплатит наш ленч.

– За ленч в «Уиларде», – расщедрился Грант, – заплатит моя «фирма». Вчера получил первый в жизни гонорар с указанием его обмыть. И никаких «но»!

Уинстон Бек, улыбаясь, поднял руки в знак безоговорочной капитуляции.

– Пахнет жареным, – негромко говорил за ленчем Бек. – «Ястребы» доказывают, что при равновесии сил супердержав противник всегда сильнее нас, потому что у нас – демократия, нет единства нации, классовое и национальные противоречия, случайное, посему некомпетентное верховное руководство. Америка может взять верх лишь при абсолютном превосходстве, а для этого надо довести бюджет со 157,5 миллиарда долларов в 1980 году минимум до 200 миллиардов, развить не только ракетно-ядерные силы, но и обычные силы, поставить под ружье армию, большую по численности, чем у СССР, потому что американская молодежь деморализована мирной пропагандой и синдромом вьетнамского поражения. В предельно короткие сроки вооружиться новейшим оружием: межконтинентальные баллистические ракеты, ракеты «MX» и «Патриот», ядерные подводные лодки «Трайдент», истребители-бомбардировщики ФБ-III. Сорвать Договор ОСВ-2 и заставить партнеров Америки по НАТО раскошелиться, разместить в своих странах наши ракеты «Першинг-2» и крылатые ракеты, установить ядерный занавес. Воспользоваться первым же предлогом, чтобы покончить с разрядкой аккумуляторов военной энергии Америки. Перевооружить ее и духовно, вдохнув во всю нацию боевой, агрессивный дух. Дать ясно понять президенту Картеру, что лишь безусловное принятие этих условий обеспечит ему второй срок в Белом доме. Эдвард Кеннеди, по мнению «ястребов», должен уяснить, что его не минует судьба братьев, если он пробьет себе путь к порогу Белого дома. Дальше порога ему не пройти, как не прошел его брат Роберт. Он, видите ли, не желает, чтобы бедные, больные, безработные, молодежь тоже платили за новое оружие Америки!..

Грант вдруг напрягся внутренне. За Беком вырос высокий мужчина лет тридцати пяти с шапкой волнистых темных волос, широкими черными бровями и мрачными глазами в темных глазницах. Он положил на плечо Беку руку, и тот сильно вздрогнул, резко обернулся. Грант сразу шестым чувством почувствовал, что этот человек – «призрак», но намерения его не враждебны.

– Фрэнки! – воскликнул, вскакивая, Уинстон. – Какими судьбами! Ну и времена! Невозможно выйти на улицу в столице Соединенных Штатов, чтобы не напороться на «спука»-ренегата! Садись с нами, дружище, как твои дела? Да! Познакомься. Это Джон Грант, бывший капитан «зеленых беретов» во Вьетнаме, пишет сейчас книгу о своих грязных делах в тылу Ви-Си, а этот красавец, Джонни, живая легенда, принц диссидентов, тянул лямку восемь лет в «фирме», четыре с половиной года во Вьетнаме, прихватив и твое время, в памятный день капитуляции Америки, тридцатого апреля семьдесят пятого года, последним вылетел из Сайгона, как пробка из бутылки шампанского, с крыши американского посольства в Сайгоне. Фрэнк Снепп-третий, собственной персоной. Садись, садись, Фрэнки! Эй, бармен! Садись, Фрэнк-третий! Ты какой предпочитаешь яд?

– Некогда мне, Уинни, – сказал, садясь, Фрэнк. – В бегах я.

– Сиди, сиди! Фрэнк, Джонни свой парень, тоже на «фирму» поработал. Кем ты, Фрэнки, у нас был? Аналитиком?

– Старшим аналитиком…

– Ишь ты! Старшим аналитиком ЦРУ! Награжден «фирменной» медалью за заслуги, так что мы члены одного с ним орденского капитула. Недавно опубликовал книжку с каким-то заковыристым названием…

– «Приличный интервал», – пояснил Снепп, – ничего заковыристого в этом названии нет. Сматываясь из Вьетнама, мы уверяли, что делаем это после приличного интервала, а на самом деле мы поступили так, как и нацисты Гиммлер, Шелленберг, Канарис не поступали, – обманули, бросили на произвол судьбы всю нашу агентуру, всех наших помощников. Когда в 1975 году пал Сайгон, из американского посольства не успели вывезти и уничтожить даже списки и досье всей агентуры ЦРУ в Северном Вьетнаме в папках и компьютерах. Все это попало в руки противника! Какой позорный провал!

– А рыцарь Фрэнки-третий пожалел всю эту шваль, – хмыкнул Уин. – Может, все-таки ты зря взъелся на «фирму»? – лукаво спросил он. – Ведь все знают, что, когда вьетконговцы окружали наши части во Вьетнаме, американские советники вызывали вертолет и улетали на них в безопасное место, а наши сайгоновские марионетки оставались погибать в окружении.

– Шваль не шваль, а меня это подлое, трусливое предательство навело на размышления…

– И написал наш Фрэнки отличную книгу. Не книга, а нейтронная бомба в огороде ЦРУ. Рассчитался с «фирмой». Никто теперь не захочет служить ей. Но «фирма» схватила его, как и меня, за мягкое место: все поступающие в ЦРУ дают подписку не разглашать и не публиковать никаких сведений о «фирме» без согласия цензоров Лэнгли. Кстати, Фрэнки – сын судьи штата Северной Каролины Фрэнка Снеппа-второго, так что должен бы разбираться в таких юридических тонкостях.

– Я и разбираюсь. И ничего секретного не опубликовал.

– И правительство, сиречь ЦРУ, подало на него в суд, и тот постановил, что за нарушение контракта наш Фрэнки обязан вернуть ЦРУ незаконно полученный гонорар в сумме нескольких сотен тысяч долларов!..

– Неправда! Всего сто пятнадцать тысяч долларов, хотя намечаются переиздания, а гонорар за них тоже пойдет жуликам ЦРУ…

– Представляешь? Наша «фирма» наживается на публикации разоблачительных о ней материалов! Такого и Льюис Кэррол в своей «Алисе в стране чудес» не придумал бы! «Фирма», слыхать, собирается обобрать и Филипа Эйджи. Ты читал его книги? Он там так расписал всю систему шпионажа «фирмы» за сотрудниками советских посольств в Латинской Америке!.. Ну, друзья, времена настали! Бунт экс-«призраков» против ЦРУ! Каскад, Ниагара разоблачений! Все секреты «агентства» наизнанку! Как известно, Даниэль Дефо и Редьярд Киплинг не дерзнули написать о своих приключениях в британской разведывательной службе. После первой мировой войны англичане чуть не сжили со света прославленного писателя сэра Комптона Маккензи за то, что он описал свою работу в британской СИС – Сикрэт Интеллидженс Сервис. Преследовали и еще более известного Сомерсета Моэма за его роман «Ашенден, британский агент», посвященный похождениям самого автора в молодой Советской республике. И даже уж в наши времена Иэн Флеминг, создатель Джеймса Бонда, не посмел нарушить акт официальных секретов описанием своей деятельности в качестве офицера британской разведки. Но мы не в Англии, и не те теперь времена. Хотя наши прежние боссы в Лэнгли вслед за рыцарями СИС рассказывают такую притчу: однажды король Георг Шестой спросил «Си», чифа СИС: «Что бы вы сказали, попроси я вас сообщить мне секретные сведения?» Тот отвечал: «Я сказал бы, что уста мои запечатаны». – «А если бы я приказал отрубить вам голову?» – поинтересовался король. И тот сказал: «Вы отрубили бы ее, ваше величество, с печатью на устах». Теперь ЦРУ добивается, чтобы всем нам категорически запретили публиковать любые критические материалы о нем. И все из-за нашего Фрэнки!

– Скажешь тоже, – невесело улыбнулся Снепп. – Дело шло к этому. Суд в Вирджинии, куда настучала «фирма», постановил, что я-де не имею права и слова напечатать о ЦРУ без его визы! Грош цена такому постановлению. Ведь я пишу о преступных действиях ЦРУ. А закон это запрещает! Покрывает беззакония «фирмы»!

– Ну, а суд второй инстанции? – спросил Бек.

– Апелляционный суд поддержал, в принципе, решение вирджинского суда, постановив, что я не имею права публиковать материалы о ЦРУ без его соизволения, но отменил пункт о конфискации моих гонораров в пользу Лэнгли.

– Так что ты богат, Фрэнки! Эй, бармен, шампанского!

– Пожалуй! Но теперь я подал апелляцию в Верховный суд – заявляю, что требование «фирмы» о соблюдении подписки о секретности идет в разрез с первой поправкой к статье нашей конституции о свободе слова[11]11
  В номере от 3 марта 1980 года «Тайм» сообщил, что Верховный суд США большинством в шесть голосов против трех постановил, что подписка секретности, данная сотрудником ЦРУ, является законной и подлежит неукоснительному исполнению, а нарушение ее наказуется. Главный судья Уоррен Бургер отметил, что Ф. У. Снепп-третий виновен в предъявленном ему обвинении и приговор вирджинского суда утверждается. Трое судей, оказавшихся в меньшинстве, заявили, что решение Верховного суда противоречит конституции.


[Закрыть].

– Ну, ты даешь! Как подвигается твоя новая книга? «Конвергенция…»

– «…интересов». ЦРУ и убийство Кеннеди. Извини, Уинни, но я вторгся в твою епархию. Дело это и меня давно занимает.

– Доказательства имеешь? Скажи честно.

– Доказательства мощные, но косвенные. А ты?

– У меня есть прямые.

– Может, объединимся?

– А что! Давай подумаем. Две головы лучше одной.

– Говорят, психиатрический отдел ЦРУ, – сказал он Беку, – изготовил твой «психологический профиль», а это большая честь: «фирма» всегда снабжает наших президентов перед встречами в верхах с главами иностранных правительств их психологическими портретами. Да! ЦРУ собирается подать в суд еще на одного экс-«призрака» – Джона Стоуэлла, автора книги «В поисках врагов», в которой он разоблачил грязные дела «фирмы» в Анголе. Книжка вышла в прошлом году. «Фирма» никак не поймет, что мы объявили ей войну совсем не по меркантильным соображениям…

Снепп встал:

– Жду твоего звонка, Уин. Пока, мальчики.

– Превосходный малый, – сказал Уин вслед Фрэнки. – Еще один Дон-Кихот. Мышь, которая заревела, зарычала… «Рев мыши» – так назвал я рукопись своей книги об убийстве Кеннеди, подразумевая себя в роли мыши, окрысившейся против чудовища в Лэнгли. Но ведь известно, что мышь может погубить слона, если заползет ему в хобот. Вон идет наш официант. «А сейчас – плохие новости», – скажет он и предъявит тебе счет. Мужайся!

После плотного ленча и весьма умеренных возлияний – уложились в тридцать пять долларов вместе с чаевыми – Грант и Бек вышли из «Уиларда».

ДЖОРДЖ ВАШИНГТОН…

– Что собираешься делать? – спросил его после ленча Бек. – На боковую, что ли?

– Хочу посидеть, поработать…

– А Вашингтон ты хорошо знаешь? Слушай, у меня сумасшедшая идея. Давно собирался сделать «круг почета»: посмотреть главные виды любимой столицы нации. Я с детства не был на «карандаше», хотя сам родом из «старого доминиона» – соседней Вирджинии. Махнем?

Гранту стыдно было признаться, что он вообще первый раз в Вашингтоне.

– Растет столица как на дрожжах, – немедленно вступил в роль гида Уин, взявшись за руль «шеви» и выруливая на Семнадцатую улицу. – Когда я приезжал сюда мальчишкой в сорок втором, Вашингтон был еще почти деревней. А сейчас в него набилось, черт подери, вместе с пригородами более трех миллионов жителей, заколачивающих свыше шести миллиардов в год только от министерства финансов. Такой грандиозной цитадели бюрократии нет нигде в мире. И это не считая паразитов, получающих жалованье от частных фирм и компаний, но зависимых от правительства! Новостройки тут растут как грибы после дождя. Кстати о грибах… Однажды наши «спуки» из ЦРУ и их братья-«призраки» из ФБР донесли вдруг в субботу утречком, что служащие советского посольства сели на пару автобусов и махнули вон из Вашингтона! В лес! Сразу паника: не эвакуация ли перед советским превентивным термоядерным ударом по столице США! Крик, шум в коридорах власти. Боже, спаси Америку! Автобусы останавливаются в вирджинском лесу, пассажиры рассеиваются. Агенты докладывают по портативному радиотелефону: «У мужчин и даже женщин в руках корзины и обнаженные ножи!» Эдгар Гувер готов под стол забраться. «Да что они там делают?!» – «Делают вид, будто собирают грибы!» Какие там к черту грибы! Отвлекающий маневр? Президент и его помощники готовы драпануть из столицы по плану эвакуации. Наши никак не могли поверить, что русские дипломаты и их жены просто надумали собирать грибы. В России, оказывается, это любимое занятие. А ведь не так уж смешно, а? До чего мы сами себя запугали!..

Бек запарковал машину недалеко от памятника Вашингтону. Заняли места в довольно длинной очереди.

– «Карандаш» открыт, – сказал Бек, глядя на купленный им проспект, – с девяти утра и до одиннадцати вечера. Так, что тут сказано интересного? В первую очередь, как у нас водится, указана стоимость этого «карандаша» – миллион двести тысяч. По курсу прошлого века. Сейчас небось такая махина стоила бы пятнадцать миллионов.

Задрав голову, Грант смотрел на верхушку строгого беломраморного обелиска высотой в 555 футов, украшенного лишь двумя оконцами под плоской крышей на каждой из его четырех граней. Стоит эта громадина – он был самым высоким строением в мире, когда его построили в 1888 году, – на плоском зеленом холме на полпути между Капитолием и Мемориалом Линкольна. Закон запрещает строить в столице здания более высокие, чем этот столп, поставленный в честь и память отца нации. Его сравнивали с перстом, с восклицательным знаком, со штыком. Вокруг хлопают по ветру, развеваются пятьдесят знамен всех американских штатов.

За семьдесят секунд вознеслись на верхнюю площадку «карандаша».

Полюбовались видом на Потомак. Дом генерала Роберта Ли и монумент Джефферсона в парке с японской вишней, Арлингтонское кладбище, зеленые холмы Вирджинии. Вид портил Пентагон. Прекрасно смотрится Белый дом, в котором Вашингтон так и не успел пожить.

– С «карандаша», леди и джентльмены, – объявил голосом гида Бек, – вы можете узреть даже дом Уинстона Бека – вон он, чуть южнее Джорджтауна, у канала Огайо.

Наглядевшись всласть, пошли вниз.

Дойдя до нижней площадки, Бек подошел к смотрителю и строго произнес:

– Послушайте! Здесь сказано, что лестница имеет 898 ступеней, а я насчитал ровно девятьсот. В проспекте явная ошибка.

Смотритель оглядел Бека сверху вниз и снизу вверх, ухмыльнулся.

– А вы посчитайте еще раз!

– И то дело! – сказал Бек и стал снова взбираться по лестнице.

Смотритель покрутил пальцем у виска. Грант стоял в полной растерянности, но тут он заметил, что за Беком устремился неприметный господинчик, которого он видел на самой верхотуре. И Бек, оглянувшись и увидев сыщика, осклабился и спустился вниз, прыгая сразу через две-три ступени.

Они вышли наружу, пошли к паркингу. Не оглядываясь, Бек подошел к мороженщику.

– Будешь? – спросил он Гранта, но тот отрицательно мотнул головой. – Пару!

Взяв два вафельных конуса с мороженым, он тут же повернулся и всучил один из них прямо в руки остолбеневшему филеру.

– Ловко! – заметил Грант, когда они подошли к «шеви». – Они всегда за тобой таскаются?

– Почти что. И в последнее время просто отбою нет.

Сели рядом в машину, захлопнули двери, открыли окна. Бек включил зажигание. Раздался взрыв. Взрыв негромкий, как выстрел из мелкокалиберного пистолета. Бек пулей выскочил из машины. Поднял капот. Слабо пахнуло в открытое окно сгоревшим кордитом, сразу напомнив Вьетнам. Покопавшись в моторе, Бек захлопнул капот, бросил Гранту изодранную взрывом рождественскую хлопушку.

– Пока только пугают. Это была только мини-мина: детонатор без взрывчатки. Самый модный и простой метод убийства ныне у нас такой: на твою стоянку подъезжает заминированная автомашина и паркуется рядом с твоей. Ты садишься в свою машину, а в эту минуту твой убийца за углом нажимает на кнопку крохотного транзисторного радиопередатчика, радиомина принимает в машине рядом с твоей сигнал, и ты взлетаешь выше памятника Вашингтона. Способ сравнительно дешевый. Следов никаких, если сработано все профессионально, как умеет ЦРУ. Так в прошлом году Моссад взорвал в Бейруте заместителя Арафата. Теперь я всегда поглядываю на стоящие рядом машины, гадаю: взорвется, не взорвется. Потому что жизнь моя второй год не в руках божьих, а когтях ЦРУ.

Он достал из кармана пиджака пару каких-то маленьких металлических изделий размером с долларовую монету.

– «Фирма» постоянно следит за мной. Вот эти два магнитных «блиппера», электронных «жучка», я снял с машины за последнюю неделю. По сигналам этих передатчиков «призраки» точно знают, куда меня черт носит на машине.

Настроение было изрядно подмочено.

– А ведь они не шутят, – деревянным голосом произнес Грант. – С мини перейдут на миди и макси…

– Что делать! Се ля ви Америкен! – ответил со вздохом Бек, открывая перчаточник. – Так и есть: снова в колымаге шмон был. Ну, ладно! На очереди у нас Белый дом. Нас заждалась первая леди!

В ГОСТЯХ У ПРЕЗИДЕНТА КАРТЕРА

К Белому дому ехали, обогнув памятник Вашингтона, по Пятнадцатой улице.

Они стояли в очереди туристов, или «резиновых шей», как называют туристов в Америке, к Белому дому, и Бек, само собой, тут же вооружился проспектом:

– Ключевую воду провели в 1833 году, газовый свет зажгли в 1848-м, – когда по Европе стал бродить призрак коммунизма! Горячую воду пустили в 1853-м, первый телефон установили в 1880-м. Через год на верхний, четвертый этаж пошел первый лифт. Электрический свет загорелся в 1890-м. Твой родич-клансмен президент Грант жаловался, что посетители, жевавшие табак, заплевали ему все ковры и ему пришлось ввести плевательницы, что мало помогало. В 1882 году президент Честер А. Артур устроил аукцион-распродажу, вплоть до мышеловок и птичьих клеток, причем была продана и историческая пара штанов Линкольна. Цена не указана, но сейчас бы им цены не было…

– Тебе бы подошли, – усмехнулся Грант, оглядывая длиннющего приятеля.

– Ого! Если Франклин Рузвельт построил плавательный бассейн, то Гарри Трумэн, призывавший пустить в дело первые две атомные бомбы и готовивший атомную войну против Советского Союза, выкопал убежище. «Теперь Белый дом тысячу лет простоит!» – сказал после ремонта Гарри Трумэн. Но так ли это? За атомным оружием пришло водородное, и уже генерал-президенту Эйзенхауэру стало ясно, что под Белым домом, в случае войны, не отсидишься.

– А вот деталь поинтереснее, – встрепенулся Бек. – В бытность Джона Кеннеди президентом глава Советского государства подарил Жаклин Пушинку – беспородную дочь русской собаки-космонавтки Лайки. Помню, мой начальник в ЦРУ, большой знаток России, сказал, что Пушинка – это, очевидно, ошибка и что собаку русские явно назвали в честь Пушкина – известного русского барда, вольнодумца негритянского происхождения. Остряки «фирмы» предлагали проверить, нет ли на Пушинке подслушивающих и записывающих устройств – в глазу или под хвостом. А фирменные наши эйнштейны и теллеры посадили бедную Пушинку в карантин: вдруг мама Лайка передала ей какую-нибудь межпланетную, космическую заразу! Как бы то ни было, Пушинка стала любимейшим другом маленькой Кэролайн, дочки Кеннеди.

– Обрати внимание на этих «копов», – сказал Уин, кивком головы показывая на пару полицейских, чинно проходивших мимо с гофрированными рукоятями пистолетов 45-го калибра, торчащими из открытых кобур, и с тяжелыми дубинками из высокопрочной пластмассы, крепче всякого дерева. – Кроме пистолетов, заряженных разрывными пулями, и дубинок, они вооружены аэрозолями с нервно-паралитическим газом. Пшик – и злоумышленник валится с ног, полностью парализованный до двадцати минут. Кроме того, секретная служба, охраняющая президента, имеет на своем вооружении автоматические ружья, стреляющие картечью – из них не промахнешься. Говорят, секретная служба скоро будет вооружена скоростными мини-автоматами, как твои черноберетчики. Кстати, все эти «копы» носят на дежурстве пуленепроницаемые пластиковые жилеты из кевлара, который крепче и легче стали. Такой жилет носит и сам президент, когда появляется на людях. Что ж, предосторожность вовсе не лишняя, если вспомнить, что сегодня в ходу сто миллионов единиц огнестрельного оружия и что ежегодно от пуль гибнут двадцать тысяч американцев и сто двадцать тысяч получают тяжелые ранения. И шестьдесят три процента всех убийств совершаются посредством ручного огнестрельного оружия.

– Не хотел бы я быть президентом, – с чувством продолжал Бек, глядя на Белый дом, – хотя жалованье, что и говорить, приличное: сто тысяч долларов в год плюс необлагаемые налогом полсотни тысяч на расходы, связанные с официальными делами, и еще сорок тысяч на разъезды и развлечения. Но мало кто знает, что президенты в среднем живут на пять лет меньше других граждан и постоянно находятся на мушке освальдов всех мастей. И какая немыслимая ответственность!

В Белый дом их так и не пустили. Оказывается, доступ на первые два этажа происходит лишь с десяти утра до двух часов дня.

– Не горюй, старина! – успокоил вашингтонец Бек заезжего нью-йоркца. – Вот тебе официальный путеводитель, изданный еще под наблюдением Жаклин. Все нужные и ненужные сведения о Белом доме. Вплоть до привидений в нем. Ты небось и не подозревал, что по ночам по Белому дому бродят всамделишные призраки: президент Линкольн ищет проданные Артуром штаны, жена Адамса Абигейл развешивает бельишко. Долли Мэдисон бродит в саду в поисках роз, пересаженных какой-то другой «первой леди», и, как прежде, хохочет Эндрю Джексон во сне. Но чаще всех, особенно когда стране грозит война, появляется наш великий президент Авраам Линкольн у широкого окна в Овальном зале и стоит часами и смотрит в сад, как, бывало, смотрел он, когда Вашингтон готовился к осаде британцев.

Беглая проверка «шеви» никаких новых мин не обнаружила.

– Смотри на этот серый дом, – сказал Бек Гранту на людной Шестнадцатой улице, – номер 1125!

Медленно проехали они мимо серого дома, обросшего плющом, с широким подъездом в двадцати футах от тротуара.

– Резиденция мистера Анатолия Добрынина, – пояснил Бек, – посольство СССР.

Рука его метнулась к зеркальцу у ветрового стекла.

– Не оборачивайся! – сказал он резко. – Так и есть! Нас снимают из красного фольксвагена… Я этот «хвост» давно заметил… Черт с ними! Пусть снимают…

– Знаешь, почему они гоняются за нами на фольксвагене? – спросил Бек. – Молодо-зелено. Впрочем, тебе не приходилось «отрубать автохвосты» в джунглях Вьетнама. Эта модель, прозванная «зайцем», самая мобильная – с места скачет зайцем: за восемь и девять десятых секунды набирает скорость с нуля до пятидесяти миль в час!

Подъехали к Капитолию. Выяснили, что доступ в него открыт до вечера. Красный «фольксваген» остановился неподалеку. В нем сидели двое субъектов. Поглазели со стоянки машин на статую Свободы на куполе, грудастую и бедрастую.

– Скульпторы предупреждали, что размеры статуи чересчур гаргантюанские, – объяснил Бек, – но сенаторы хотели, чтобы Свобода на Капитолийском холме была как можно виднее. Головка Свободы витает в 340 футах над землей – далеко от свободы, говорят острословы. Была она сначала голенькой, но наши пуритане настояли, чтобы ее автор, скульптор Томас Кроуфорд, поскорее укутал ее в эту шкуру буйвола. Как видишь, она индианка – на голове орлиные перья, а индейцы у нас никакой свободой не пользуются, так что символ подобрали весьма неудачный и лживый. Слепил Кроуфорд модель в Ливорно, из Италии отправил ее на корабле. Посреди океана Свобода едва не утонула. Стоила она 23 тысячи долларов. Сейчас столичная «девушка по вызову», – а этих рабынь любви тут прорва, мало кто из конгрессменов не знает несколько телефончиков – стоит в год куда больше. Один наш суперпатриот изрек: «Да приидет царствие этой бронзовой богини во всем белом свете!» А ведь Пентагон на всех парах шел к мировому господству еще в сорок девятом. Я как раз изучаю сейчас тогдашние прожекты нашей военщины, собиравшейся уничтожить атомным оружием Советский Союз.

Они проехали в пестром строю автомашин мимо исполинского пятиугольного здания Пентагона, за которым в символической близости раскинулось Арлингтонское национальное кладбище.

– Странно! – сказал, оглядываясь, Уин. – Фольксваген тот куда-то пропал. Мне даже как-то не по себе без привычного эскорта.

За машиной Бека незримо следовал на расстоянии более мили черный лимузин с затемненными стеклами окон, оборудованный по последнему слову техники и обеспечивающий негласное наблюдение посредством новейших пеленгаторов. «Блиппер» – радиомаяк, подсаженный агентом ФБР под «шевроле» Бека, исправно подавал радиосигналы, которые четко принимал радиопеленгатор, следивший за продвижением вспыхивающей яркой точки на осциллографе. Глядя на радарный экран, агент сообщал в штаб по радиотелефону точные координаты машины Бека и направление ее движения. Летевший в стороне вертолет тоже принимал эти данные. Другой «жучок», спрятанный внутри «шеви», под ее обшивкой, передавал каждое слово разговора Бека и Гранта, который записывался магнитофоном в лимузине и одновременно транслировался в закодированном виде в радиоцентр ФБР.