Текст книги "Избранное: Стихотворения. Поэмы. Переводы"

Автор книги: Ованес Туманян

Переводы

Из арабской поэзии

 
Восковая свеча золотого отлива
Пред лицом огорчений, как я, терпелива.
 
 
Долго будет она улыбаться тебе,
Хоть она умирает, покорна судьбе.
 
 
И без слов говорит она: «Люди, не верьте,
Что я плачу от страха в предвиденье смерти.
 
 
Разве так иногда не бывает у вас,
Что покатятся слезы от смеха из глаз?»
 

 
Я множество дорог оставил за спиною,
И плачут многие, разлучены со мною.
 
 
Судьба гнала меня из края в край вселенной,
Но братьев чистоты любил я неизменно.
 
 
Друзьями стали мне года разлук с друзьями.
О расставания, когда расстанусь с вами?
 

 
Горделивые души склонилась к ногам
Беспощадных времен, угрожающих нам.
 
 
Даже капля единая: славного яда
Опьяняет сильнее, чем сок винограда.
 
 
О душа моя, жизни твоей не губя,
Смерть не тронула крыльями только тебя.
 
 
Поражают врага и копьем тростниковым.
Сердце кровоточит, уязвленное словом.
 
 
Подгоняя своих жеребят, облака
Шли на копья трепещущего тростника,
 
 
Или то негритянки ходили кругами,
Потрясая под гром золотыми жезлами?
 
 
Если кто-нибудь зло на меня затаит,
Я, провидя коварство, уйду от обид.
 
 
Потому что мои аваджийские кони
И верблюды мои не боятся погони.
 

 
Жизнью клянусь: мне уехавшие завещали
Незаходящие звезды великой печали.
 
 
И говорил я, пока эта ночь продолжалась:
«Где седина долгожданного дня задержалась?
 
 
Разве подрезаны крылья у звезд, что когда-то
Так торопились на запад по зову заката?»
 

 
Скажи мне, за что ты не любишь моей седины,
Постой, оглянись, я за нею не знаю вины.
 
 
Быть может, за то, что она – как свечение дня,
Как жемчуг в устах? Почему ты бежишь от меня?
 
 
Скажи мне: достоинство юности разве не в том,
Что мы красотой и приятностью внешней зовем, —
 
 
В ее вероломстве, ошибках, кудрях, что черны,
Как черная участь разумной моей седины?
 

 
Кто купит кольчугу? По кромке кольчуга моя
Тверда и подобна застывшему срезу ручья.
 
 
Кошель за седлом, где в походе хранится она, —
Как чаша, которая влаги прохладной полна.
 
 
Расщедрится кесарь и князю пришлет ее в дар.
Владельцу ее смертоносный не страшен удар.
 
 
Он сердцем влечется к струящимся кольцам ее
И пить не желает; ее красота – как питье.
 
 
Меня заставляет расстаться с кольчугой моей
Желанье одаривать хлебом голодных людей.
 

 
Она и в знойный день была как сад тенистый,
Который Сириус поит водою чистой.
 
 
Я приоткрыл суму с кольчугою моей,
Что всадника в седле на перст один длинней.
 
 
Увидела она кольчугу и сначала
Сережки из ушей и золото бросала,
 
 
Потом запястья мне и кольца принесла.
Кольчуга все-таки дороже мне была.
 
 
Отец твой мне сулил своих верблюдов стадо
И лучшего коня, но я сказал: не надо.
 
 
Мужчине продал бы – и то кольчуге срам.
Неужто женщине теперь ее продам?
 
 
Хотела опоить вином темно-багряным,
Чтоб легче было ей кольчугу взять обманом.
 
 
Я не пригубил бы и чаши тех времен,
Когда своей лозой гордился Вавилон.
 
 
Ресницы подыми, весна уже вначале,
И голуби весны окрест заворковали.
 
 
Мне самому еще кольчуга по плечу,
Когда я пастухам на выручку лечу.
 
 
Сулейму бедную одна томит остуда,
Что ни жиринки нет в горбу ее верблюда.
 
 
Забудь о нем и взор на мне останови:
Я вяну, как побег. Я гибну от любви.
 
 
Она пугливее и осторожней лани,
Убежище ее – в тенистой аладжане[16]16
  Аладжана – кустарник в Аравийской степи.


[Закрыть].
 
 
Когда от Йемена к нам облака идут,
Найдет обильный корм на пастбище верблюд.
 

 
Человек благородный везде отщепенец
Для своих соплеменников и соплеменниц, —
 
 
Он вином темно-красным их не угощает
И неопытных девственниц не обольщает.
 
 
Наилучшая доля на свете – смиренье:
Даже хлеб наш несытный – благое даренье.
 
 
Рассыпается пеплом сгоревшая младость,
И чертоги средь звезд человеку не в радость.
 
 
На любовь я отвечу любовью по чести,
Буду льстить, и любовь ослабеет от лести.
 
 
Завершается детство к пятнадцатилетью,
К сорока увлеченья не кажутся сетью.
 
 
Ты навряд ли доволен одеждой простою,
Но глупцом прослывешь без абая[17]17
  Абай (аба) – плащ из грубой шерстяной ткани; верхняя одежда бедняка.


[Закрыть] зимою.
 
 
Возрастает на этой земле каменистой
Защищенный шипами терновник душистый.
 
 
Нет еще окончанья Адамову роду,
Но женитьбой свою не связал я свободу.
 
 
Амр зевает, и Хáлид[18]18
  Амр, Xáлид – мужские имена.


[Закрыть] зевнул большеротый,
Но меня миновала зараза зевоты.
 
 
Крылья знаний меня от людей отлучили,
Я увидел, что люди – подобие пыли.
 
 
Опален мой камыш и подернут золою,
И теперь я бессилен исправить былое.
 
 
Пред судьбою склоняется лев, не противясь,
Держит страх куропатку степную, как привязь.
 
 
Радва[19]19
  Радва – город в Тихаме (Аравия).


[Закрыть] и не заметила воинств на склонах,
А Кубба[20]20
  Кубба – место около Медины на пути в Мекку.


[Закрыть] захлебнулась в походных знаменах.
 
 
Преступленье свершает отец, порождая —
Все равно – мудреца иль правителя края;
 
 
Чем твой сын даровитей, тем выше преграда
Между вами, тем больше в душе его яда:
 
 
Тьмы загадок на сына обрушил ты разом,
Над которыми тщетно терзается разум.
 
 
Днем и ночью писателей алчная стая
Завывает, к обману людей призывая.
 
 
Смерть таится средь скал и в долинах просторных
И на поиски жертв посылает дозорных.
 
 
Лев дрожит, если близко мечи зазвенели.
Как судьбы не страшиться пугливой газели?
 

 
Молюсь молитвой лицемера, прости, мой боже!
Но лицемерие и вера – одно и то же.
 
 
Порою человек бывает приятен с виду,
А слово молвив, заставляет глотать обиду.
 
 
Твердить без веры божье имя и лгать о боге —
Нам с лицемерами такими не по дороге.
 

 
Побольше скромности! Я людям не судья.
Не покриви душой – себя судил бы я.
 
 
Когда нам, господи, забвенье ниспошлют
И мы в земле найдем последний свой приют?
 
 
Но не спешит душа из-под недвижных век:
Вплоть до истления страдает человек.
 

 
За ночью день идет, и ночь сменяет день.
Густеет злой судьбы губительная тень.
 
 
В могилах без числа почиют хаджарийцы[21]21
  Хаджарийцы – жители города Хаджара, располагавшегося в Восточной Аравии на побережье Персидского залива.


[Закрыть]
И Йемена[22]22
  Йемен – область Южной Аравии, славившаяся в древности богатством и плодородием земель.


[Закрыть] цари – святые и убийцы.
 
 
Былым правителям давно потерян счет,
А вот Египет – цел, и Аль-Ахса[23]23
  Аль-Ахса – область в Восточной Аравии на побережье Персидского залива.


[Закрыть] живет.
 
 
Будь проклята, земля! Пред нами ты в ответе.
Исчадья подлости подлее всех на свете.
 
 
О горе, мать-земля! Поистине сама
Ты наставляла нас, и лгут, что ты нема.
 
 
На что нам Сахр ибн Амр[24]24
  Сахр ибн Амр – погибший в сражении брат известной древнеарабской поэтессы Аль-Ханса; в своих элегиях она оплакивала смерть братьев, призывая соплеменников к мщению.


[Закрыть], иссохший, как Сахара?
Быть может, Аль-Ханса блуждает ланью старой.
 
 
Твой океан кипит. Плывущих по волнам
Терзают сто страстей. Куда причалить нам?
 
 
И если ты, земля, когда-нибудь любила,
То в гневе своего избранника губила.
 
 
Бьет ненависть в чело и валит с ног живых,
И дикость кровь струит из вен отверстых их.
 
 
Да не смутит тебя ни вид их величавый,
Ни власть мгновенная, ни блеск их дутой славы!
 
 
Не много радостей изведали они,
И не по воле их пришли дурные дни.
 

 
Когда присмотришься к живущим на земле —
Что человек, то нрав. Но все равны во зле.
 
 
И если на меня похожи дети Евы,
То что вы стóите? Да пропадите все вы!
 
 
Как бейт[25]25
  Бейт – двустишие.


[Закрыть] с неправильным по метрике стихом,
Как вздор, написанный неграмотным писцом,
 
 
Так ваша близость мне под жалкой вашей сенью.
Пора недужный дух предать уединенью.
 
 
Хоть до Лива ар-Рамль[26]26
  Лива ар-Рамль – название местности. Смысл фразы – «не достиг желаемого».


[Закрыть] ты, странник, не дошел,
Довольно, отойди! Засох древесный ствол.
 
 
И на висках твоих в напоминанье света
Белеет старости печальная примета.
 
 
И веки у тебя слезятся потому,
Что жаль последних звезд, чуть брезжущих сквозь тьму.
 

 
От взора свет бежит. Сиянье меркнет. Вера.—
Вооружение лжеца и лицемера.
 
 
Ужель прольется дождь небесных благ для тех,
Кто забывает стыд среди земных утех?
 
 
О лживый мир! А мы не знали, что в мечети
Безгрешны все подряд, как маленькие дети!
 
 
О жалкая земля, обитель горя, плачь!
Тебя хулил бедняк и посрамлял богач.
 
 
О вы, обман и ложь призвавшие в подмогу!
Поистине, из вас никто не близок богу.
 
 
Когда бы по делам господь судил людей,
Не мог бы избежать возмездия злодей.
 
 
А сколько на земле мы видели пророков,
Пытавшихся спасти людей от их пороков,
 
 
И все они ушли, а наши беды – здесь,
И ваш недужный дух не исцелен поднесь,
 
 
Так предопределил господь во дни творенья
Созданьям рук своих, лишенным разуменья.
 

 
Восславим Аллаха, кормильца земли!
Отвага и стыд от людей отошли.
 
 
Для щедрого сердца в смертельной болезни
Могильный покой всех бальзамов полезней.
 
 
Опеку возьму я над опекуном —
Душой, обитающей в теле моем.
 
 
И денно и нощно в толпе правоверных
Искал я молящихся нелицемерных.
 
 
Нашел я, что это бессмысленный скот,
Который вслепую по жизни бредет.
 
 
А кто половчей, тот с повадкой пророка
В гордыне великой вознесся высоко.
 
 
Посмотришь, одни – простецы и глупцы,
Другие – обманщики и хитрецы.
 
 
Безропотность за благочестье сочли вы?
Тогда и ослы ваши благочестивы,
 
 
Чесоточные, под ветрами степей,
Они, безглагольные, вас не глупей.
 
 
Мы нищие души: то рвань, то заплаты…
Но всех на поверку беднее богатый.
 
 
Мы смерть ненавидим и в жизнь влюблены,
А радостью любящих обойдены.
 
 
При жизни мы верных друзей не встречали,
По смерти мы внемлем притворной печали.
 
 
Позвало бы солнце, что блещет впотьмах,
Жалело бы о расточенных лучах.
 

 
Я горевал, когда под оболочкой дня
Все больше голова белела у меня.
 
 
Но чернота волос… быть может, это грязь?
И зубы чистые блестят, как день, светясь.
 
 
Мы любим эту жизнь, подобную любви
Тем, что сердца у нас и от нее в крови.
 
 
Стенает человек: «Продлись!» А жизнь – в ответ:
«Ни часа лишнего! Теперь на мне запрет».
 
 
Когда же кончится безвременье разлук
И встретит жизнь свою ее влюбленный друг?
 
 
Не раз твой верный щит спасал тебя от стрел.
Смирись и брось его, когда твой час приспел.
 
 
Я не похож на тех, кто, чуя смерти сеть,
Твердит, что все равно – жить или умереть.
 
 
Молитву совершать приходится, когда
Для омовения принесена вода.
 
 
Решимости былой тебя лишает ночь.
Друзья-созвездия спешат тебе помочь.
 
 
О верные друзья моих незрячих глаз,
Ведите и меня встречать последний час!
 
 
Нет горше ничего, чем жизни маета.
А горек твой глоток, так выплюнь изо рта.
 
 
Что со мною стряслось? Я сношу терпеливо беду,
Бейтам Рубы[27]27
  Руба ибн аль-Аджжадж – арабский поэт VIII в. В данной строке содержится, очевидно, намек на однообразие его стихотворных форм.


[Закрыть] под стать, перемены судьбы я не жду.
 
 
Стал я точным подобием слабого звука в глаголе.
Над врачами смеются мои застарелые боли.
 
 
Жизнь моя затянулась, пора мне домой из гостей,
Мать-пустыня взыскует моих долгожданных костей.
 
 
Разве я из-за пьянства дойти не могу до постели?
От ночных переходов колени мои ослабели.
 
 
Надоела мне жизнь, истомил мою душу народ,
Чей правитель нещедрый лишил его добрых забот.
 
 
Говорят, что правитель – народу слуга и защита,
А у нас попеченье о благе народа забыто.
 
 
Убедился я в том, что не вдосталь еды у людей,
Что подлейших из подлых писатели наши подлей.
 
 
То и дело хадисы[28]28
  Хадисы – предания о жизни и речах основоположника ислама пророка Мухаммеда.


[Закрыть] твердят наизусть грамотеи,
А богатство их сделало крыс ненасытных жаднее.
 
 
Преступи хоть на палец предел установленных прав,
Отвернется твой друг, отщепенцем тебя обозвав.
 
 
Так размеренный стих, измени в нем единое слово,
Даже букву одну, – от себя отвращает любого.
 
 
Спящий сном любовался, а жизнь безвозвратно прошла.
Чем же сон одарил его, кроме убытка и зла?
 
 
Славь деянья создавшего землю тебе на потребу,
Над которой созвездия пламень проносят по небу!
 
 
Знает зависть и конь, на чужую косится судьбу
И завидует тем, что со звездочкой белой во лбу.
 
 
Жизнь – как женщина в дни очищенья: желанна,
Да помочь нам не может. Но жизнь такова постоянно.
 
 
Не пресытившись ею, от жизни уходит богач;
Бедный тоже уснет и не вспомнит своих неудач.
 
 
Спорят, ссорятся жизнелюбивые законоведы,
Ищет мудрость их мнимая славы и легкой победы.
 
 
Я пристрастие к жизни хотел бы себе запретить,
Но лица не могу, не могу от нее отвратить.
 

 
Ученых больше нет, и мрак объемлет нас,
А человек простой в невежестве погряз,
 
 
Приметных некогда, как вороные кони,
Наставников лишась в годину беззаконий.
 
 
И жены и мужи, мы все до одного —
Рабы ничтожные для бога своего.
 
 
Ему подвластно все: и месяц, и Плеяды,
И полная луна, и горные громады,
 
 
Звезда Полярная, созвездье Льва, заря,
И солнце, и костер, и суша, и моря.
 
 
Скажи: «Велик господь, руководитель света!» —
Тебя и праведник не упрекнет за это.
 
 
О брат, недолго мне терпеть земную боль.
У неба испросить прощенья мне дозволь!
 
 
Ты скажешь: праведность. Но это только слово, —
Есть лица, имена – и ничего иного.
 
 
Хадисы вымыслил обманщик в старину,
Чтоб ради выгоды умы держать в плену.
 
 
Взгляни на сонмы звезд. По мне узоры эти —
Судьбою над людьми раскинутые сети.
 
 
Дивлюсь: невыносим судьбы железный гнёт,
Один ее удар сильнейшим спину гнет,
 
 
А людям невдомек, что смерть играет ими,
Когда горбы могил встают над их родными.
 
 
Неправда на земле царит с начала дней
И в ярости казнит мудрейших из людей.
 
 
От смерти, Асами, бежать не стоит в горы:
Непререкаемы у смерти приговоры.
 
 
Четыре составных[29]29
  Четыре составных – средневековые арабы полагали, что весь материальный мир состоит из комбинации четырех стихий, борющихся между собой: огня, воздуха, воды и земли.


[Закрыть] слились в живую плоть,
Одна стремится часть другие побороть;
 
 
Здорова плоть, когда в ладу они друг с другом,
А несогласье их предшествует недугам.
 
 
Наш век и нем и груб; напрасно хочешь ты
Понять невнятные сужденья немоты.
 
 
Жизнь – полосы ночей, сменяющихся днями:
Змея двухцветная, ползущая за нами.
 
 
Пред смертью мы в долгу; в определенный час
Заимодавица всегда находит нас.
 
 
Из чистого ключа спешит напиться каждый
С тех пор, как в óны дни погиб Кааб от жажды[30]30
  Согласно легенде, некий Кааб пренебрег источником и погиб в пустыне от жажды.


[Закрыть],
 
 
И лилии садов, и мирные стада,
И стаи хищные равно поит вода.
 
 
Когда бы дел своих последствия мы знали,
Как воду, кровь тогда мы лили бы едва ли.
 
 
Кто сострадателен от первых лет своих,
Тот сострадания достойней остальных.
 
 
Мы правды не хотим и гневно хмурим брови,
Когда нам говорят, что грех у нас в основе.
 
 
Адам, я вижу твой поросший шерстью лоб
И Еву из числа пятнистых антилоп.
 
 
Мы – пища времени. Никто в заботах света
Не плачет над конем разбойного поэта[31]31
  Конь разбойного поэта – имеется в виду древнеарабская легенда о кобылице, принадлежавшей древнеарабскому воину-разбойнику Сулейку ибн ас-Салаку.


[Закрыть].
 
 
Мир в замешательстве, как зверь в морских волнах,
Как птица в грозовых кипящих облаках.
 
 
Душистый аль-бахар[32]32
  Аль-бахар – вид растения с приятным запахом.


[Закрыть], питомец мирной лени,
Шипами защищен от наших покушений.
 
 
Жизнь – быстролетный миг, и мало пользы в том,
Что колют нас копьем и рубят нас мечом.
 
 
В ком сердце черное, тот черен сам и слуха
Лишен, тогда как я – всеслышащее ухо.
 
 
Ты выпустил стрелу, попала в цель стрела,
Зато душа твоя до цели не дошла.
 
 
Рок благородного ввергает в море бедствий.
Амр[33]33
  Амр ибн Дарма – знаменитый древнеарабский бедуинский воин.


[Закрыть] матери своей лишился в раннем детстве.
 
 
Главою крепости был Самуил-поэт,
Она еще стоит, а Самуила нет.
 
 
На собеседника Плеяда перст уставит,
И смерть ваш разговор прервать его заставит.
 
 
Персты шести Плеяд, причастных небесам,
О силе божией свидетельствуют нам.
 
 
Разумный человек – безумного подобье,
Все беды для него судьба готовит в злобе.
 
 
В могиле мать и дочь. Коса расплетена,
Коса заплетена… Но смерти смерть равна.
 
 
Видения весны кромешной белизною
И дикой чернотой подменит время зноя.
 
 
Пересекающий безводные края,
Ведущий к смерти путь возненавидел я.
 
 
Окрест ни шороха, ни дружественной речи.
Мой путь – двуострый меч, всегда готовый к сече.
 
 
Зачем же благ земных не делит с бедным тот,
Кто вдоволь ест и пьет и в роскоши живет?
 

 
Живу я надеждой на лучшие дни.
Надежда советует: «Повремени!»
 
 
Душа моя тешится горьким вином,
Доколе мне смерть не прикажет: «Идем!»
 

 
Добивается благ только тот, кто привык
И в горячке держать за зубами язык.
 
 
Обернется грехом торопливая речь,
А молчанью дано от греха уберечь.
 
 
Если низкий вознесся превыше горы,
То высокий – посмешище смутной поры.
 
 
Ты, что хочешь бежать от невзгод, не спеши!
Что ни дом – ни одной беспечальной души.
 
 
Нет под кровлями необесчещенных жен,
Сын Адама багряным вином опьянен.
 
 
Скоро в нищей одежде правитель страны
Снидет в царство, где нет ни дворца, ни казны.
 

 
Дочерей обучайте шитью да тканью, а письму
Или чтению внятному их обучать ни к чему.
 
 
Сила женских молитв – добродетель и память добра,
А Коран не для них: что им Юнус и что Бараа[34]34
  Юнус – название 10-й суры Корана. Бараа – название 9-й суры Корана.


[Закрыть]?
 
 
Ты певиц из-за полога слышишь, и видит твой взор,
Как бездушную ткань сотрясает и морщит позор.
 

 
Когда в науке нет ни сердцу обороны,
Ни помощи уму – пускай умрет ученый!
 
 
Судьбы не изменить: ее судил Аллах,
И мудрость мудрецов развеялась, как прах.
 
 
Не может человек бежать велений бога,
От неба и земли отвлечься хоть немного.
 
 
По торному пути покорным чередом —
Потомки умерших – мы к пращурам идем.
 
 
Давно я не дивлюсь тому, что пресыщенье
И муки голода – в противоположенье.
 
 
Стреляю, но врага щадит моя стрела,
Зато стрела судьбы мне прямо в грудь вошла.
 
 
В побеге лиственном сокрыта кость людская,
И кровь от корня вверх течет, не иссякая.
 
 
Зло не смыкает глаз и головы сечет,
Как предугадывал разумный звездочет.
 
 
Растратив золото на щедрые даянья,
Великодушие лишается признанья.
 
 
Жизнь порождает страх, и люди как во сне
Летят во весь опор у страха на спине.
 
 
Проснитесь наконец, обманутые дети!
Вы слепо верите лжецам былых столетий.
 
 
Корыстолюбие, не знавшее препон,
В могилу их свело, и умер их закон.
 
 
Они твердили вам, что близок день последний,
Что свет кончается – но это были бредни,
 
 
Но это ложь была! Не слушайте речей
Извечной алчностью палимых главарей!
 
 
И ближний, как чужак, порой наносит рану.
Благоразумие да будет вам в охрану.
 
 
Я сердце оградил от радостей земных,
Когда увидел смерть в числе врагов своих.
 

 
О, земные цари! Вы мечтаете смерть обмануть,
Но единым злодейством означили жизненный путь.
 
 
Что же истинной доблести вы не спешили навстречу?
Даже баловень женский порой устремляется в сечу.
 
 
Люди верят, что будет наставник ниспослан судьбой,
Чья высокая речь зазвучит над безмолвной толпой.
 
 
Не томись в ожиданье, надежду оставь, земножитель!
Для тебя твой рассудок – единственный руководитель.
 
 
Он во благо тебе, чти его справедливый устав
И в скитаньях своих, и на якорь у пристани став.
 
 
Это множество сект для того существует на свете,
Чтоб царей и рабов завлекать в хитроумные сети.
 
 
Люди чашами пьют наслаждений губительный яд,
Ни смиренницы юной, ни гордой жены не щадят,
 
 
Как восстания зинджей[35]35
  Восстание зинджей – восстание чернокожих рабов в Южном Иране и в Хузистане (869–883 гг.). Предводитель зинджей Али ибн Мухаммад создал государство зинджей в Южном Ираке, провозгласив себя в 879 г. халифом.


[Закрыть] жестокий главарь или злобный
Вождь карматский… Поистине, все на земле им подобны.
 
 
Удались от людей, только правду одну говорящий,
Ибо правда твоя для внимающих желчи не слаще.
 

 
Ни на один приказ, ни на один совет
Мне от моей души в ответ ни слова нет.
 
 
В ошибках каяться? Но поглядите сами:
Числом они равны песчинкам под стопами.
 
 
Существование не стоит мне забот.
Не все ли мне равно, кто хлеба принесет
 
 
И кто мне уделит от своего запаса —
Плеяды, Сириус иль звезды Волопаса?
 

 
О, сердце, горсть воды, о, сердце наше, где
Причуды мечутся, как пузырьки в воде!
 
 
Что изменяет их, и что там колобродит,
И что Асму и Хинд[36]36
  Асма, Хинд – женские имена.


[Закрыть] в минувшее уводит?
 
 
Словарь – что человек: в нем и добро и зло.
В составе нашем все, что мрачно и светло.
 
 
Мы будем времени служить питьем и пищей,
Доколе в богача не превратится нищий.
 
 
Как сокол – кроликов, лишенный прежних сил,
В несчастье Кайс[37]37
  Кайс (Имрулькайс) – знаменитый древнеарабский поэт VI в. Сын вождя племени асад, он, поссорившись с отцом, отправился странствовать, но, узнав о судьбе отца, убитого соплеменниками, поклялся отомстить за него. Он обращался за помощью к вождям аравийских племен, правителю гассанидского княжества и даже к византийскому императору Юстиниану.


[Закрыть] врагов о милости просил.
 
 
По мне к достойнейшим такой не сопричтется:
Душе пристало пить из чистого колодца.
 

 
В Египте – мор, но нет на свете края,
Где человек живет, не умирая.
 
 
Рассудок наш у смерти на виду
Пытается предотвратить беду.
 
 
Какой араб, иль перс, иль грек лукавый
В расцвете сил, величия и славы —
 
 
Пророк иль царь – остался невредим,
Когда судьба открылась перед ним?
 
 
Закон стрелы: лететь быстрей, чем птица,
Щадить стрелка и крови не страшиться.
 
 
Своей спиной, как пленные рабы,
Мы чувствуем следящий взор судьбы.
 

 
Разумные созданья бессмертного творца
Идут путем страданья до смертного конца,
 
 
И смертным смерть вручает подарок дорогой:
Наследникам – наследство, покойнику – покой.
 

 
Говорящим: «Побойся всезрящего бога!» —
Отвечай: «Хорошо, погодите немного!»
 
 
Семизвездью, играющему в буккару[38]38
  Буккара – детская игра.


[Закрыть]
Уподоблю цветы и траву на ветру.
 
 
Но никто из живых ни в почете, ни в славе
Уподобиться канувшим в землю не вправе.
 
 
Я другим подражаю, стараюсь и я
Приспособиться к путанице бытия.
 
 
Многим смысл бытия разъясняет могила,
А меня жизнелюбие опустошило.
 
 
Мне, по правде сказать, не опасен сосед,
Я и знать не желаю – он друг мне иль нет,
 
 
Потому что моя некрасива невеста
И насущный мой хлеб не из лучшего теста.
 

 
Одно мученье – жизнь, одно мученье – смерть.
Но лучше плоть мою прими, земная твердь!
 
 
Пуста моя рука и нёбо пересохло,
Но жадно смотрит глаз и ухо не оглохло.
 
 
Глядите: человек выходит со свечой,
Чтоб высоко поднять огонь во тьме ночной.
 
 
Ему потребен врач, он тешится надеждой
Насытить голод свой и плоть прикрыть одеждой.
 
 
Но тот, кто спит в земле, избавясь от забот,
Ни разорения, ни прибыли не ждет.
 
 
Копье, петля и меч ему всю жизнь грозили,
Он покорялся их неодолимой силе,
 
 
Но не страшится он в объятиях земли
Ни длинного копья, ни шелковой петли,
 
 
Ни острого меча. Лишившемуся тела
До кличек и обид нет никакого дела.
 
 
За брань и похвалы, покинув этот свет,
Он благодарен всем. Но мертвым счастья нет!
 
 
Пускай завистники своей достигнут цели,
Чтоб смерть у мертвецов отнять не захотели.
 
 
Душа-причудница служанку-плоть бранит,
А плоть покорствует и верность ей хранит
 
 
И каждый замысел своей хозяйки вздорной
Спешит осуществить исправно и покорно.
 
 
Растение плоду все соки отдает,
А человек ножом срезает этот плод.
 
 
И кто-то седину закрашивает хною;
Но как же быть ему со сгорбленной спиною?
 
 
И кто-то вздор несет, рассудок потеряв,
Пока не хватит смерть безумца за рукав.
 
 
Все на одно лицо: исполненный гордыни
Сын знатной женщины и жалкий сын рабыни.
 
 
Смерть приготовила напиток для меня
И сохранит его до рокового дня.
 
 
Хоть время говорит отчетливо и внятно,
А все же речь его не каждому понятна.
 
 
И тлен и золото – у времени в руках.
Где прежде был дворец, там вьется мелкий прах.
 
 
Обитель райская открыта человеку,
Зане он совершил паломничество в Мекку!