Текст книги "Анаконда"

Автор книги: Орасио Кирога

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

Сказка про двух барсучат и про двух ребят

Жила-была барсучиха с тремя маленькими барсучатами. Все они жили в густом лесу и питались плодами, корешками и птичьими яичками. А когда, сидя на дереве, они вдруг слышали шум, то бросались вниз головой на землю и спасались бегством, подняв кверху хвостики.

Когда барсучата немного подросли, мать как-то раз собрала их на апельсинном дереве и сказала им так:

– Барсучатки, вы уже достаточно большие, чтобы добывать себе пищу. Вы должны научиться этому сейчас, потому что, когда вы станете старыми барсуками, вы будете бродить поодиночке, как все барсуки.

Старший из вас, большой любитель ловить жуков, сможет найти их среди гнилых веток, где водится много жучков и букашек.

Средний, большой лакомка по части фруктов, найдет их вон в той апельсинной рощице, – до декабря месяца там будут апельсины.

Младший, который не ест ничего, кроме птичьих яичек, может идти куда угодно, потому что где угодно есть птичьи гнезда. Только пусть никогда не ходит искать птичьих яичек в поле, – там опасно!

Барсучатки, есть одна вещь на свете, которой вы должны очень бояться. Это – собаки. Я однажды дралась с ними и знаю, что говорю. С тех пор у меня вот этот зуб сломан. Вслед за собаками всегда приходят люди и несут с собой большой шум, который убивает. Как только вы услышите где-нибудь поблизости этот шум, бросайтесь вниз головой с дерева, какое бы высокое оно ни было. Если вы этого не сделаете, вас наверняка убьют.

Так говорила мать-барсучиха. А потом все семейство спустилось с дерева и разошлось в разные стороны, тыкаясь то вправо, то влево, словно разыскивая что-то на земле, – так ходят все барсуки.

Старший барсучонок, который любил ловить жучков, поискал их среди гнилых веток и опавших листьев и нашел столько, что ел, пока не заснул.

Средний, который предпочитал фрукты любому другому кушанью, вдоволь наелся апельсинов, потому что в Парагвае и Мисьонес апельсинные рощи находятся далеко-далеко, в лесных чащах, и люди не заходят туда.

Младший, который обожал птичьи яички, бродил целый день и нашел всего лишь два гнездышка: одно – птички тукана (в нем было три яичка), а другое – дикого голубя (в нем было только два). Всего он нашел пять маленьких яичек. Разве этим наешься? Поэтому, когда наступил вечер, барсучонок был так же голоден, как и рано утром. Он печально уселся на опушке леса, откуда было видно поле, и вспомнил предостережения матери.

«Почему мама не хотела, чтобы я искал птичьи гнезда в поле?» – подумал барсучонок.

Так размышлял он, как вдруг услышал где-то не очень далеко пение какой-то птицы. «Как громко поет! – подумал он с восхищением. – Наверно, в гнезде у этой птицы – большие яички». Птица снова запела, и тогда барсучонок бросился бежать со всех ног через лес, все направо и направо, потому что пение раздавалось откуда-то сбоку, совсем близко.

Солнце уже садилось, но барсучонок все бежал, подняв хвост трубой. Он достиг опушки леса и посмотрел в поле. Вдалеке он различил жилище людей и человека в высоких сапогах, который вел за веревку лошадь. А еще он увидел птицу, очень большую птицу, ту, что пела. И тут барсучонок ударил себя лапкой по лбу и промолвил:

– Ну и глупый же я! Теперь-то я знаю, что это за птица. Это петух. Мама мне как-то показывала его с вершины дерева. У петухов прекрасный голос и много кур, которые несут яички. Эх, если бы я только мог попробовать куриные яички!..

Всем известно, что ничто так не нравится лесным зверушкам, как куриные яйца. На одну минуту вспомнил барсучонок о предостережениях мамы, но только на одну минуту. Желание полакомиться куриными яйцами пересилило все, и барсучонок уселся на опушке леса ждать, когда совсем стемнеет, чтобы отправиться в курятник.

Ночь наступила наконец, и барсучонок тихонько, на цыпочках пошел по направлению к дому людей. Он подошел и внимательно прислушался: было совсем тихо, ни малейшего шороха. Барсучонок вне себя от радости, готовясь съесть сто, тысячу, две тысячи яичек, вошел в курятник и первое, что он увидел, было куриное яйцо – большое, великолепное– куриное яйцо, которое лежало на земле. Барсучонок подумал сначала оставить его «на потом», на сладкое – уж очень большое было это яйцо, но тут у него потекли слюнки, и он вонзил в яйцо свои острые зубы. Но едва барсучонок успел надкусить скорлупу, как – трах! – страшный удар по носу – и ужасная боль во всей мордочке.

– Мама, мама! – закричал он, обезумев от боли, прыгая во все стороны. Но его держали крепко. И тут он услышал хриплый лай собаки…

Пока барсучонок ожидал на опушке леса наступления ночи, чтобы отправиться в курятник, человек, который жил в домике, играл на гумне со своими детьми, двумя светловолосыми малышами пяти и шести лет, которые, смеясь, бегали взапуски, падали, снова, смеясь, поднимались и снова падали. Отец тоже падал, и малыши были в восторге. Но вот они наконец прекратили игру, так как было уже поздно, и отец сказал своим детям:

– Я пойду поставлю капкан, чтобы в него попалась ласка, которая приходит таскать цыплят и куриные яйца.

Он пошел и поставил капкан. Потом все поужинали и легли спать. Но ребятам не спалось, они скакали по кроватям, спотыкаясь и путаясь в своих длинных рубашках. Отец читал в столовой газету и делал вид, что не слышит их возни. Но вот вдруг ребята перестали скакать и закричали:

– Папа! Ласка, попалась в капкан! Слышишь, как лает наш Туке? Папа, мы тоже хотим пойти посмотреть на нее.

Отец согласился взять их с собой, но с условием, что ребята наденут сандалии, – он никогда не разрешал ребятам ходить ночью босиком, так как боялся, что их укусят змеи.

Все пошли вместе. И что ж они увидели? Они увидели, как отец одной рукой хватает за шею собаку, а другой поднимает за хвост барсука, совсем маленького барсучонка, который пронзительно визжит, вернее трещит, как сверчок.

– Папа, не убивай его! – закричали ребятишки. – Он еще совсем малюсенький. Отдай его нам.

– Хорошо, я отдам его вам, – согласился отец. – Но только ухаживайте за ним хорошенько, и главное – не забывайте, что барсуки пьют воду, так же как и вы.

Отец сказал это потому, что однажды он принес ребятам детеныша дикой кошки, и они все время кормили его мясом, которое таскали на кухне, а воды ему дать забывали, так что в конце концов он подох. Итак, дети посадили нашего барсучонка в ту самую клетку рядом с курятником, в которой жила когда-то маленькая дикая кошка, и снова пошли спать.

Далеко за полночь, когда кругом стояла полная тишина, бедный барсучонок, которого сильно поранило защелкой капкана, увидел при свете луны три тени, осторожно крадущиеся к его клетке. Сердце барсучонка запрыгало, когда он узнал свою мать и двух братишек, разыскивавших его.

– Мама, мама! – запищал пленник тихим голоском, стараясь не производить шума. – Я здесь, вытащите меня отсюда! Я не хочу оставаться здесь. Ма-ма… – И он безутешно заплакал.

Но, несмотря ни на что, барсучья семья очень радовалась, потому что все были вместе и могли ласково тыкаться друг в друга мордочками. Барсуки тут же решили приняться за освобождение пленника. Сначала они попробовали прокусить металлическую сетку, и все вчетвером долго и усердно работали зубами, но из этого ничего не вышло. Тогда барсучихе пришла в голову счастливая мысль! И она сказала:

– Пойдемте искать инструменты, которые есть у людей. Этими инструментами люди разрезают железо. Они называют их напильниками. У этих напильников три бока, как у гремучей змеи. Если хочешь ими что-нибудь разрезать, то надо водить взад-вперед. Пойдемте поищем!

Барсуки побежали в мастерскую человека и скоро вернулись с напильником. Считая, что одному не под силу поднять такую тяжесть, трое барсуков ухватились за напильник и принялись за работу. Они пилили так усердно, что вся клетка дрожала, стонала и скрипела. Шум был такой, что проснулась собака и начала глухо лаять. Но барсуки не стали ждать, пока собака попросит у них ответа за столь скандальное поведение, и во всю прыть бросились к лесу, забыв на полу напильник.

На следующий день девочка и мальчик встали рано и направились посмотреть на своего нового гостя, а гость сидел грустный-прегрустный.

– А как мы его назовем? – спросила сестренка у брата.

– Я знаю, – ответил маленький человечек. – Назовем его «Семнадцать»!

Почему Семнадцать? Еще ни одного лесного зверька никогда не называли таким странным именем. Но мальчик учился считать и, вероятно, как раз дошел до семнадцати.

И барсучонка назвали Семнадцать. Ребята принесли ему хлеба, винограда, шоколада, мяса, кузнечиков и яичек. За один день барсучонок так привязался к ребятам, что уже к вечеру позволял им чесать себе за ухом. И настолько сильной была искренняя любовь детей, что барсучонок, когда наступила ночь, почти примирился со своим пленом. Он не переставал думать о тех вкусных вещах, которые завтра можно будет съесть, и с нежностью вспоминал об этих светловолосых ребятах, таких веселых, добрых и ласковых.

Несколько ночей подряд собака спала так близко от клетки барсучонка, что родичи пленника не решались приблизиться к ней, и это очень их огорчало. А когда барсуки снова пришли к клетке и стали искать напильник, чтобы освободить барсучонка, он сказал им:

– Мама, я не хочу уходить отсюда. Меня тут кормят куриными яичками и очень хорошо со мной обращаются. Сегодня мне сказали, что, если я буду хорошо себя вести, меня скоро выпустят на волю. Эти человечьи детеныши похожи на нас: они тоже еще маленькие, и мы играем вместе.

Дикие барсуки сначала сильно опечалились, но потом смирились, решив, что будут приходить каждую ночь навещать барсучонка.

И действительно, каждую ночь, в дождь и в вёдро, мать и братья приходили навещать пленника. Барсучонок просовывал им сквозь прутья кусочки хлеба, и дикие барсуки усаживались перед клеткой поесть.

Прошло полмесяца, и барсучонок уже ходил на воле, а на ночь сам приходил в свою клетку. Все шло замечательно, если не считать, что его несколько раз оттаскали за уши за то, что он гулял слишком близко от курятника. Барсучонок и дети очень сильно любили друг друга, и даже дикие барсуки, увидев, какие хорошие эти человечьи детеныши, тоже полюбили их.

Но вот как-то раз в темную-претемную ночь, когда было очень жарко и вдалеке громыхал гром, дикие барсуки, подойдя к клетке, позвали маленького барсучонка, но им никто не ответил.

Они с тревогой приблизились и чуть не наступили на огромную змею, свернувшуюся клубком у самого входа. Барсуки сразу догадались, что змея укусила их барсучонка, когда он входил в клетку, и что он не откликнулся на их зов, потому что, возможно, был уже мертв. О, они отомстят за него! В одну секунду они свели с ума гремучую змею, прыгая туда-сюда перед ее глазами, а в следующую секунду они напали на нее и убили.

Потом они побежали к клетке: там, вытянувшись, лежал их барсучонок, весь распухший, с дрожащими лапками, и умирал. Напрасно они его толкали, напрасно облизывали целых полчаса. Барсучонок вздохнул наконец и умер. Вообще барсуки не очень чувствительны к змеиному яду, но нашего барсучонка змея, наверно, укусила прямо в вену, поэтому он так быстро и умер. Увидев, что их малыш больше не шевелится, мать-барсучиха и братья-барсучата горько-горько заплакали и плакали долго. Затем они тихонько вышли из клетки, так как там им уже нечего было делать, в последний раз обошли вокруг того дома, где так счастливо жил их барсучонок, и скрылись в лесу.

Но три барсука, возвращавшиеся в лес, были очень озабочены, их занимала одна мысль: что скажут человечьи детеныши, когда на следующее утро увидят своего дорогого друга мертвым? Ведь они любили его очень сильно, а барсуки очень сильно полюбили этих светловолосых малышей.

Так рассуждали трое барсуков, и они решили помочь горю ребят. Они долго обсуждали между собой что-то и наконец порешили сделать так: средний барсучонок, который был похож на своего младшего братишку и наружностью и манерами, должен был остаться вместо умершего брата в клетке. Барсуки хорошо знали из рассказов погибшего барсучонка все ходы-выходы в доме и поэтому сделали все возможное, чтобы ребята не заметили никакой подмены. «Ну, может, человечьи детеныши удивятся иной раз странному поведению своего друга, но не больше», – думали барсуки. Так оно и случилось.

Как барсуки задумали, так и сделали. Они вернулись в лес, унеся с собой мертвого барсучонка, а вместо него в клетке остался средний брат. Бедный мертвый барсучонок! Голова его склонилась, хвостик волочился по земле.

На следующий день ребята действительно удивились странным повадкам своего друга, но, видя, что он такой же добрый и ласковый, как всегда, ничего не заподозрили.

Барсучонок и дети продолжали весело играть, а дикие барсуки продолжали приходить каждую ночь навещать своего малыша. Он угощал их вареными яичками, а они рассказывали ему о жизни в лесу.

Переправа через Ябебири

В реке Ябебири, которая протекает в провинции Мисьонес, водится множество скатов, и слово «Ябебири» в переводе с индейского означает не что иное, как «Река скатов». Их так много, что иногда опасно даже ногой ступить в реку. У меня был знакомый, которого скат укусил в пятку, и ему потом пришлось плестись полверсты, прихрамывая, чтоб добраться до дома; он шел и плакал от боли. Боль от укуса ската – это самая сильная боль на свете.

А так как, кроме скатов, в Ябебири водятся и другие рыбы, то многие приходят сюда глушить их динамитными шашками. Они бросают динамит в реку и убивают тысячи рыб. И все рыбы вокруг умирают, хотя бы они и были величиной с дом. Умирают и маленькие рыбки, которые никому не нужны.

И вот однажды поселился в тех краях один человек, который, узнав, что в реку бросают динамитные шашки, начал протестовать, потому что ему стало очень жалко маленьких рыбок. Он никому не мешал ловить рыбу для еды, но не хотел, чтобы миллионы рыбок погибали бесцельно.

Люди, которые бросали динамит, сначала были очень недовольны, но так как новый пришелец, несмотря на свою доброту, отличался твердым характером, им все же пришлось уйти глушить рыбу в другое место. И все рыбы были этому страшно рады. Они были так рады и так благодарны новому другу за свое спасение, что узнавали его, как только он приближался к реке. А когда он шел по берегу, покуривая, скаты следовали за ним, взбудораживая воду у берега и поднимая со дна тучи ила, довольные, что провожают своего друга. Он ничего не подозревал и жил счастливо неподалеку от реки.

И случилось, что как-то вечером один лис прибежал на берег Ябебири и, ступив лапами в воду, закричал:

– Эй, скаты! Скорее! Сюда идет ваш друг! Раненый!

Скаты, услышав это, испуганно бросились к берегу и спросили лиса:

– Что случилось? Где человек?

– Вот он идет! – закричал снова лис. – Он сражался с ягуаром, и тот преследует его. Охотник, наверно, хочет добраться до острова! Пропустите его, он добрый человек.

– Ну ясно, ну ясно, мы его пропустим, – ответили скаты, – а вот ягуару ни за что не удастся здесь пройти.

– Осторожнее с ним, – крикнул на прощанье лис. – Не забудьте, что это ягуар.

И, внезапно прыгнув, лис снова скрылся в лесу.

Как только он исчез, на берег, раздвигая ветки кустов, вышел человек; он был в разорванной рубахе и весь залит кровью. Кровь струилась у него по лицу, и по груди, и по ногам и капала на песок. Он, шатаясь, побрел к берегу, потому что был очень ранен, и вошел в реку. Но едва он успел ступить в воду, как скаты, сгрудившиеся у берега, расступились, давая ему дорогу, и пока человек вброд добирался до острова, причем вода достигала ему до груди, ни один из скатов не тронул его.

И как только человек дошел до острова, он упал без чувств на песок, из-за того что потерял очень много крови.

Не успели скаты поплакать как следует над своим умирающим другом, как раздался такой ужасный рев, что они даже подпрыгнули в воде от страха.

– Ягуар! Ягуар! – закричали они в один голос, стремглав бросаясь к берегу.

И действительно, ягуар, который сражался с человеком и теперь преследовал его, показался на берегу Ябебири. Зверь тоже был тяжело ранен, и все его тело было залито кровью. Увидав безжизненно распростертого на острове человека, ягуар, издав яростный рев, бросился в воду, чтобы покончить с ним.

Но едва он сунул туда лапу, как почувствовал, будто в нее вонзилось с дюжину острых гвоздей, и быстро отскочил назад: это скаты, защищавшие переправу, со всей силой вонзили в лапу ягуара свои острые иглы.

Ягуар захрипел от боли и поднял в воздух лапу; увидев, что вода у берега мутная, словно кто-то взбудоражил весь ил на дне, он понял, что это были скаты, которые не желали его пропускать. И, рассвирепев, он закричал:

– А-а! Я знаю, что это значит. Это вы, проклятые скаты! Сойдите с дороги!

– Не сойдем! – ответили скаты.

– Сойдите!

– Не сойдем! Он хороший человек! Несправедливо убивать его.

– Он ранил меня!

– И ты его тоже ранил. Можешь сводить с ним счеты в лесу. А здесь он под нашей защитой!.. Не пройдешь!

– Дайте пройти! – в последний раз проревел ягуар.

– Никогда – нет! – ответили скаты. (Они сказали «никогда – нет», потому что так говорят индейцы-гуарани, что живут в Мисьонес.)

– Посмотрим, – прорычал ягуар и подался назад, готовясь к прыжку.

Ягуар знал, что скаты почти всегда держатся у берега, и подумал, что если ему удастся сделать большой прыжок, то на середине реки скаты его не догонят, и никто не помешает ему съесть умирающего человека.

Но скаты догадались об этом и помчались на середину реки, передавая друг другу команду.

– Дальше от берега! – кричали они под водой. – Глубже! На середину реки! На середину реки!

И в один миг целая армия скатов устремилась на середину реки оборонять переправу, в то время как ягуар сделал огромный прыжок и погрузился в воду. Он был вне себя от восторга, так как в первый момент не чувствовал никаких укусов и подумал, что скаты остались у берега и ему удалось обмануть их.

Но не успел он и шагу сделать, как целый дождь игл вонзился в него; ягуар взвыл от боли и завертелся на месте: это скаты снова искололи ему все лапы, не оставив живого места.

Ягуар все же попытался двинуться дальше, но боль стала такой нестерпимой, что он вдруг дико завыл и бросился обратно к берегу. Там он упал на бок, задыхаясь от боли; живот его поднимался и опускался, словно он невыносимо устал.

А дело в том, что укусы скатов ядовиты и ягуар был отравлен.

Но, победив ягуара, скаты не успокоились, потому что боялись, что придет самка и много других ягуаров, и тогда они не смогут оборонять переправу.

Действительно, вскоре лес опять загудел, и появилась самка, которая обезумела от ярости, когда увидела лежащего на боку ягуара. Она увидела мутную воду, поняла, что там скаты, и подошла к реке. И, почти касаясь воды своей пастью, закричала:

– Эй, скаты! Я хочу пройти!

– Нельзя, – ответили скаты.

– Если вы не дадите мне пройти, здесь не останется ни одного ската с хвостом! – проревела самка.

– Если и останемся без хвоста, не дадим пройти, – ответили они.

– В последний раз, дайте пройти!

– Никогда – нет! – закричали скаты.

Разъяренная самка нечаянно ступила в воду, и один из скатов, осторожно приблизившись, со всей силой вонзил ей в лапу свою иглу. Зверь взревел от боли, а скаты, улыбаясь, говорили:

– Кажется, у нас еще есть хвосты!

Но самка что-то придумала, и с этой думой, не говоря ни слова, она пошла вдоль берега, вверх по течению реки.

А план был такой: переправиться через реку в другом месте, там, где жили другие скаты, которые не знали, что нужно оборонять переправу. И скатами овладело сильное беспокойство.

– Она перейдет реку выше по течению! – кричали они. – Мы не хотим, чтобы человек погиб! Мы должны защитить нашего друга.

И они стали так отчаянно барахтаться среди ила, что замутили всю воду.

– Что нам делать? – говорили они. – Ведь быстро плавать мы не умеем… И самка будет уже на месте, прежде чем скаты, живущие там, узнают, что переправу нужно оборонять во что бы то ни стало…

И никто не знал, что делать. И вдруг один очень умный скатик сказал:

– Я придумал! Давайте пошлем туда золотых рыбок. Они наши друзья! Они плавают быстрее всех!

– Правильно! – закричали все. – Давайте пошлем золотых рыбок!

В один миг была подана команда, и в другой миг целая армия золотых рыбок, образовав восемь или десять рядов, уже плыла с бешеной скоростью вверх по течению, оставляя борозды на воде, словно маленькие торпеды.

Но даже и они с трудом успели передать приказ о защите переправы: самка была уже на середине реки и подплывала к острову. Однако скаты вовремя оказались на другом берегу, и как только самка коснулась ногами дна, они напали на нее и стали колоть ей лапы своими острыми иглами. Разъяренный и обезумевший от боли зверь ревел и прыгал, поднимая вокруг себя целые тучи воды. А скаты, обороняя подступы к острову, все нападали и нападали на самку, загораживая ей путь, пока она не повернула обратно и, так же как раньше ягуар, не упала без сил на песок, подняв в воздух все четыре невероятно распухшие лапы. И на сей раз ягуарам не удалось добраться до человека и съесть его.

Однако скаты тоже очень устали. А хуже всего было то, что ягуар и самка в конце концов все же поднялись и убежали в лес.

Что они теперь станут делать? Это очень беспокоило скатов, и они долго совещались между собой. И наконец сказали:

– Мы знаем, что они будут делать. Они пойдут за другими ягуарами и явятся все вместе. И все вместе пройдут через реку

– Никогда – нет! – закричали молодые скатики, у которых еще было мало опыта в жизни.

– Нет, пройдут, – печально ответили старики. – Если их будет много, они добьются своего… Давайте посоветуемся с нашим другом.

И все отправились к человеку, потому что, обороняя переправу, они не успели сделать этого раньше.

Человек все еще лежал на песке, так как потерял много крови, но мог уже говорить и немножко шевелиться. В один миг скаты рассказали ему все, что произошло, и как они защищали переправу от ягуаров. Раненый человек был очень растроган дружбой скатов, которые спасли ему жизнь, и с искренней нежностью погладил скатов, находившихся ближе всего к нему. И он сказал:

– Ничего не поделаешь. Если ягуаров будет много, и они захотят пройти, то пройдут…

– Не пройдут! – сказали маленькие скаты. – Вы наш друг, и они не пройдут.

– Нет, пройдут, дружочки мои! – сказал человек и шепотом прибавил: – Единственный выход – послать кого-нибудь ко мне домой, чтоб он принес винчестер и патроны… но в реке у меня нет ни одного друга, кроме рыб… а по земле никто из вас ходить не умеет…

– Что же делать? – спросили испуганно скаты.

– Погодите… погодите… – сказал тогда человек и провел рукой по лбу, словно припоминая что-то. – У меня был один друг… водяная свинка капибара, которая выросла в моем доме и, кажется, поселилась где-то здесь, на Ябебири, но где она сейчас, я не знаю…

Тогда скаты радостно закричали:

– Мы знаем! Мы ее знаем! Она живет на другом конце острова! Она рассказывала нам о вас! Мы сейчас пошлем за ней.

Сказано – сделано. Одна из самых больших золотых рыбок отправилась вниз по реке искать водяную свинку капибара, а человек между тем зачерпнул воды и, растворив на ладони капельку засохшей крови, сделал чернила; потом вместо ручки взял рыбью кость, а вместо бумаги – засохший листик и написал такое письмо: «Пришлите мне со свинкой винчестер и целую коробку патронов, двадцать пять штук».

Не успел человек закончить письмо, как вся окрестность содрогнулась от глухого рева: это все ягуары, собравшись вместе, приближались к берегу, готовясь к бою. А скаты, высунув головы из воды и стараясь не замочить драгоценное письмо, уже мчались к свинке, которая, получив его, пустилась напрямик через травянистые луга к дому, в котором жил человек.

Мешкать было нельзя: глухой рев ягуаров слышался все громче и ближе. Скаты собрали золотых рыбок, ожидавших приказа, и закричали:

– Скорей, подружки! Плывите по всей реке и бейте тревогу! Чтобы все скаты по всей реке были наготове! Пусть все соберутся у острова! Посмотрим, удастся ли им пройти!

И тотчас же множество золотых рыбок помчалось вверх по течению, вниз по течению, оставляя на воде полоски, – так быстро они мчались.

На всей Ябебири не осталось ни одного ската, который не получил бы приказа плыть к острову. Со всех сторон: из-под камней, из тины, из рукавов и притоков, – со всей большой Ябебири спешили к острову скаты, чтобы защитить переправу от ягуаров. А возле острова золотые рыбки плавали вперед-назад, как молнии.

Снова пора было действовать: страшный рев заставил задрожать даже воду в реке, и ягуары разом выскочили из-за кустов.

Их было много: казалось, здесь собрались все ягуары, какие только есть в Мисьонес. Однако вся Ябебири уже бурлила от скатов, которые бросились к берегу, готовые любой ценой защитить переправу.

– Дайте пройти!

– Нет, нельзя пройти! – ответили скаты.

– Дайте пройти, повторяем!

– Не пройдете!

– Не останется в живых ни одного ската, ни одного сына ската, ни одного внука ската, если не дадите пройти!

– Может быть, – ответили скаты. – Но ни ягуары, ни сыновья ягуаров, ни внуки ягуаров, ни все ягуары на свете здесь не пройдут.

Так ответили скаты. Тогда ягуары проревели в последний раз:

– Дайте ягуарам пройти!

– Никогда – нет!

И сражение началось. Гигантскими прыжками ягуары бросались в воду и падали на плотный настил из скатов. Скаты вонзали в их лапы свои острые иглы, и при каждом уколе ягуары рычали от боли. Но они отчаянно отбивались, размахивая в воде своими лапами с острыми когтями. И скаты летели в воздух со вспоротыми животами.

Ябебири казалась рекой крови. Скаты умирали сотнями, но и ягуары получали страшные раны и убегали, чтоб выть, лежа на песке, подняв в воздух распухшие, бесформенные лапы. Скаты, растоптанные, разорванные когтями ягуаров, не отступали ни на шаг. Все новые и новые защитники спешили к переправе. Некоторые из них взлетали в воздух и, упав в воду, снова устремлялись против ягуаров.

Полчаса длилась эта ужасная борьба. А через полчаса все ягуары снова были на берегу и, сидя на песке, высунув язык от усталости, рычали от боли. Ни один из них не прошел.

Но и скаты были уже при последнем издыхании. Многие, очень многие из них погибли. А те, которые остались в живых, говорили:

– Вторую такую битву нам не выдержать! Нужно послать золотых рыбок за подкреплением. Пусть сейчас же соберутся скаты со всей Ябебири!

И золотые рыбки снова быстро-быстро помчались вверх и вниз по реке, оставляя борозды на воде, словно маленькие торпеды.

А скаты отправились к человеку.

– Нам больше не устоять! – печально сказали они ему. И некоторые из скатов даже плакали, видя, что им не удается спасти своего друга.

– Уходите отсюда, скаты, – сказал раненый человек. – Оставьте меня одного. Вы и так слишком много сделали для меня! Дайте ягуарам пройти!

– Никогда – нет! – выкрикнули скаты единым духом. – Пока останется хоть один живой скат в Ябебири, нашей родной реке, мы будем защищать доброго человека, который когда-то защитил нас!

Тогда раненый человек растроганно сказал:

– Скаты! Я почти при смерти, и мне трудно говорить, но обещаю вам, что, когда у меня будет винчестер, мы устроим такую потеху, что рассказов хватит на целый год. Это я вам твердо обещаю!

– Да, да! Мы знаем! – радостно закричали скаты.

Но не успели они договорить, как сражение возобновилось. И правда, ягуары, которые уже отдохнули, вдруг разом вскочили и, пригнувшись, словно готовясь к прыжку, заревели:

– В последний раз и раз навсегда: дайте пройти!

– Никогда – нет! – ответили скаты, устремляясь к берегу. Но ягуары были уже в воде, и борьба разгорелась с новой силой. Теперь вся Ябебири, от берега до берега, покраснела от крови, и кровавая пена кипела на песке прибрежья. В воздух то и дело взлетали растерзанные скаты, и ягуары хрипло ревели от боли. Но ни те, ни другие не отступали ни на шаг.

А ягуары не только не отступали, но даже продвигались вперед. Напрасно армии золотых рыбок сновали вниз и вверх по реке, сзывая скатов, – скатов больше не было: ведь все они сражались у острова, и теперь половина из них уже погибла. А те, кто остался в живых, были ранены или совсем выбились из сил.

Скаты поняли, что им не продержаться больше ни минуты и ягуарам удастся пройти. И бедные скаты, которые предпочитали скорее умереть, чем выдать своего друга, в последний раз кинулись на ягуаров. Но все было напрасно. Пять ягуаров уже плыли по направлению к острову. Скаты в отчаянии кричали:

– К острову! Скорее на тот берег!

Но опять было поздно. Еще два ягуара бросились вплавь, и в одну минуту все ягуары оказались на середине реки, а из воды виднелись только их головы…

Но в это же самое время какой-то маленький зверек с красновато-коричневой шерсткой, изо всех сил двигая лапками, плыл через Ябебири; это была свинка капибара, спешившая к острову с винчестером и пулями. А чтобы винчестер и пули не намокли, свинка несла их на голове. Человек закричал от радости, поняв, что теперь он еще успеет помочь скатам. Он попросил свинку, чтоб она подтолкнула его головой и повернула на бок, потому что сам он повернуться не мог, и, лежа на боку, зарядил винчестер с быстротою молнии.

И в тот момент, когда разорванные, раздавленные, окровавленные скаты уже считали, что сражение проиграно, и ждали, что вот сейчас ягуары сожрут их бедного раненого друга, в этот самый момент они услышали какой-то треск и увидели, что ягуар, который шел впереди и уже ступил на песок, вдруг высоко подскочил и упал мертвым с раздробленной головой.

– Браво, браво! – закричали скаты в бешеном восторге. – У человека уже есть винчестер. Мы спасены!

И они замутили всю воду, потому что были просто вне себя от радости. А человек спокойно продолжал стрелять, и с каждым выстрелом падал мертвым новый ягуар. Как только новый ягуар падал мертвым, скаты восторженно били хвостами по воде.

Один за другим, словно молния ударяла их в голову, падали ягуары под выстрелами человека. Все это длилось не больше двух минут. Один за другим ягуары шли ко дну и попадали на обед к прожорливым хищным рыбам «паломета». Некоторые всплыли потом на поверхность, и золотые рыбки провожали их до самой Параны, отрывая от них кусочки мяса и поднимая целые тучи брызг от удовольствия.

Очень скоро скаты, у которых обычно бывает много детей, снова, как прежде, заселили реку. Человек вылечился и был так благодарен скатам, которые спасли ему жизнь, что перешел жить на остров. И там в летние ночи он любил ложиться на берегу, покуривая при свете луны, а скаты, тихонько перешептываясь, показывали его тем рыбам, которые его не знали, и рассказывали им о великой победе, которую они одержали вместе с этим человеком в сражении против ягуаров.