Текст книги "Неидеальные. Откровения о любви (СИ)"

Автор книги: Оливия Лейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)

Глава 57

Дима

В пятницу утром, как и было назначено, в «Теско» состоялось заседание крупных акционеров. Среди них был и Разин. Разье, мать его! Отец тоже прибыл. У нас с ним поровну акций – по пятнадцать процентов. Свои я собирался продать. Алена придерживалась того же решения. Сегодня мы объявим об этом. Пора окончательно развязаться с прошлым и жить тем, что реально дорого. Жизнь одна, не стоит тратить ее на дело, которое не любишь и людей, которые этого недостойны. Я буду следить за здоровьем родителя, помогать и поддерживать – это моя сыновья обязанность, – но исключительно издалека.

– Доброе утро, дамы и господа, – открывал собрание отец. Он до сих пор был председателем совета акционеров. – На повестке заседании вопрос о правопреемник Германа Савицкого, – перевел взгляд на Алену, холодный, но без неприязни. Неужели пытался сгладить первое впечатление? Не выйдет. – Алена Владимировна Романова, наследница Германа Львовича. Теперь она будет председательствовать в совете или может выбрать представителя для этих целей. Все зависит от решения госпожи Романовой.

– Доброе утро, господа, – Алена по-деловому улыбнулась. – Александр Андреевич, – на отца прямо посмотрела, – мне не нужен представитель. Я планирую продать свой пакет акций. Переговоры буду вести через Дмитрия Александровича Небесного, – и на меня бросила теплый взгляд.

– Я в свою очередь, – тоже взял слово, – планирую выйти из бизнеса. Рассмотрю предложения, – посмотрел на Разина, сидевшего с хищной задумчивой улыбкой, – уважаемых акционеров, потом уже обращусь к фондовому рынку.

– Ты с ума сошел! – прогремел отец, нарушая ошеломленную тишину.

– Я думаю, – выдержал эффектную паузу, – заседание можно закрыть. Всем нужно обдумать новые вводные. Благодарю дамы и господа.

Я проводил Алену и вернулся к себе в кабинет. Отец уже там. Ждал с перекошенным лицом.

– Да как ты смеешь! – ударил кулаком по столу. – Это моя компания! Мои акции! А ты мой сын! Будешь делать, что я скажу!

Я сложил руки на груди. Что еще?

– Ты немедленно берешь контроль над акциями своей пигалицы, пока стервятники не налетели.

– Я думаю, тебе пора домой, папа. В понедельник у тебя обследование в неврологическом центре.

– Что ты сказал?! В психушку упечь меня хочешь?! Не выйдет! Где твоя мать. Я ей устрою! Совсем распустила тебя!

– Что ты сказал? – ошеломленно нахмурился. – Что?

Отец замер, с трудом вдохнул, головой мотнул пару раз.

– Ничего, – отрезал грубо. – Я не позволю ни тебе, ни твоей девке разрушить мою компанию. Так и знай!

Я с муторным чувством провожал его спину. Отца увез его личный водитель. Мне не понравился наш разговор. Это и понятно, но было что-то еще: это упоминание мамы и угроза. Это ведь была угроза? Неужели действительно повредился умом? Если бы просто грозил убить меня, принял бы как вздорность характера. Но этот взгляд… Я помнил его. Он из прошлого. Он на мать так смотрел: с такой безумной собственнической ненавистью. Только не понимаю, за что? Возможно, специально делал все, чтобы ей было больно. А когда постоянно больно, жить не хочется…

Я набрал главного врача научного центра неврологии. Нужно уточнить детали. Вероятно же, что отец не захочет проходить обследование по своей воле, но оставить все как есть нельзя. Мне сказали, что если вовремя начать лечение, можно замедлить болезнь. Может быть, тогда задам вопрос, терзавший всю сознательную жизнь, и который намеренно задвинул в самую глубь сознания: почему? Почему мама это сделала? Сейчас я хочу знать!

Днем мне позвонил Разин. Пригласил на обед. Я ожидал, что первым захочет заполучить контрольный пакет. И я даже готов продать, но с условием.

– Изображать радость встречи не будем, – произнес, присаживаясь за столик. Разин ждал меня в «Рыбы нет». – Не нужно, – не стал брать меню, – я его наизусть знаю. Рибай прайм средней прожарки, картофель и салат с языком.

– Что будете пить?

– Воду без газа, а после основного двойной эспрессо.

Я заказал плотный обед, потому что был очень голоден. Чувствовал себя прекрасно и даже мрачно изучающий взгляд Разина не испортит мне аппетит. У нас с Аленой наладилось, да так, что ночами не спим, а утром с трудом разжимаем объятия и прощаемся. Мне кажется, что именно сейчас поняли друг друга на самом высшем уровне.

– Я хочу купить акции, – начал Разин, пригубив из бокала с коньяком. Он ничего не ел, только пил. Но и это с натяжкой. Так, цедил. – Я так понимаю, решать все вопросы нужно с тобой?

– Со слухом у тебя проблем нет. А вот причинно-следственные связи явно нарушены. Ты действительно думаешь, что я продам акции тебе?

– Дмитрий Александрович, – Разин улыбнулся, – мы ведь деловые люди. Договоримся. Просто назови цену.

– Я не против продать акции тебе, – откинулся на спинку стула, – но цена будет с условием.

– Каким же? – насмешливо поинтересовался, кривя тонкие губы. Разина сложно назвать приятным человеком и смазливым красавчиком, но бабы взгляды бросали. Но только не Алена. Нет, даже не понимаю, почему так ревновал к нему. Дурак. Каким же дураком был. Мне многому, очень многому еще придется научиться. Но я смогу. Алена мне поможет. А я помогу ей. Мы будем учиться друг у друга и учить наших детей.

– Тебя не должно быть рядом с моей семьей. Я хочу развязаться с прошлым. Алена тоже. А прошлое должно забыть о нас.

– Хм… – почесал заросший подбородок, – я могу скупить акции на бирже, – задумчиво напомнил Ярослав.

– Ты не сможешь получить блокирующий пакет без разрешения антимонопольной службы. Я помогу его достать.

– Ты боишься меня? – вдруг сузил глаза Разин. – Думаешь, Алена может передумать? Не выбрать тебя?

– Нет, – ответил уверенно и абсолютно спокойно. – Ты всегда будешь напоминать ей брата, – добавил твердо. Ярослав осекся, в лице поменялся. Да, видно, не думал в эту сторону. – А я хочу, чтобы прошлое перестало ее терзать. Нет, если ты реально хочешь общаться с племяшкой, – добавил через силу, – договоримся. Но если это было, чтобы мне насолить или Алену добиться, то не надо.

Ярослав молчал какое-то время. Думал о чем-то напряженно.

– Алена дала понять ясно, что мне не светит, поэтому…

Телефон настойчиво зазвонил в третий раз. Нужно ответить.

– Анна Эммануиловна, что-то срочное?

– Да, – она звучала неуверенно, – Дмитрий Александрович, я случайно стала свидетельницей одного разговора, – запрягала медленно, – точнее, приказа…

– Какого, Анна Эммануиловна? – подгонял нетерпеливо, меряясь взглядом с Разиным.

– Это странно. Я даже не уверена точно, что слышала, но считаю, что это важно… В общем, ваш отец вызвал к себе какого-то мужчину и велел ему избавиться от некой «девчонки» и еще что-то про аварию. Мне стало от этого не по себе. Александр Андреевич вернулся домой очень взвинченным, и он говорил… – она запнулась. – Говорил с вашей покойной матерью.

– Алена… – прошептал, ощущая ледяной страх, разъедающий вены. Вот угроза, которую бросил отец сквозь зубы. Убью его. За Алену любого урою! – Будьте там. Я скоро приеду! – но сам уже набирал ее. Разин тоже напрягся, поднялся, смотрел на меня пристально, расшифровывая мимику, жесты, страх.

– Ты где, милая? – пытался звучать спокойно. Она была на занятиях. – Оставайся там, ладно? Я скоро буду. Люблю тебя.

– Что случилось? – напряженно спросил Разин.

– Не до тебя сейчас, – стремительно схватил пальто у швейцара и набросил на плечи. – Чек отправьте мне, – бросил директору зала. Я тут часто обедал. Это одно из заведений Демида.

– Слышь, – Разин лапу свою на плечо мне положил, притормаживая, – с Аленой что-то?

– Руку убрал… – я и так на взводе, могу и убить. Он тоже. Поэтому: – Не твое дело. Отвали, а?

– Мне на Алену не похуй. Она один из немногих людей, за кого башку оторву. Она любит тебя. Сама мне сказала. Окей, я в сторону уйду. Но если ей угрожает опасность…

Мы смотрели друг на друга с минуту, затем я кивнул:

– Похоже отец вообще ебанулся. Не уверен, но не удивлюсь, если задумал какую-то плохую штуку. Очень плохую. Я должен удостовериться, что она в безопасности, потом к нему.

– Ничего себе старый дает, – хмыкнул Ярослав, но не хорошо так. Опасно. – Вот мы с тобой вроде из разных мировых, а проблемы все решают одинаково.

– Я решаю не так, – открыл дверь машины.

– Слушай, – он навис над моей дверью, – я клич кину: через час знать буду, кому и какие заказы поступали. – Я подозрительно нахмурился. Честным человеком вернулся, ага. – К Алене в студию людей пошлю. Никто на пушечный выстрел не подойдет. Мои ребята прохаванные, – перешел на привычный сленг. – Ты папашку угомони. Ну и подумай, что делать с ним.

В этом был смысл. Пугать Алену опасностью, тем более от моего отца… Это пиздец вообще. Я расскажу, конечно, но сначала нужно выдернуть у змеи зубы, чтобы кусаться не могла.

– Смотри, если хоть волосок…

– Я за базар отвечаю. И делаю это не ради акций. Только ради нее. А ты, – осмотрел меня придирчиво, – держись за нее обеими руками. Такие женщины не каждому даны.

Я захлопнул дверь и рванул с парковки, одновременно набирая Арса и объясняя ситуацию. Мне нужна компетентная оценка человек при власти и погонах.

– Встречаемся в Серебряном бору, у дома, – и отключился, влетая на третье транспортное кольцо. Мне понадобилось полчаса, чтобы добраться из центра. Арс с двумя своими парнями стоял поодаль. Все в штатском, никаких мигалок: мужики стоят, курят, о своем трындят.

– Здорово, парни, – пожал всем руки, затем с Арсом отошли. – Что делать? – я реально не мог осмыслить, поверить, принять. Протокол и процедуру на нервах забыл.

– Не гони коней, – сжал плечо, поддерживая, – возможно, сиделка не так поняла. Поговори с ним, выясни, по ходу будем решать.

– Если он опасен… Я не могу рисковать Аленой и детьми. Но тюрьма…

Мы с Арсом обменялись понимающими взглядами. Что-то в любом случае нужно будет делать.

Я отправился в дом. Кивнул Анне Эммануиловне и направился в кабинет. Отец сидел в коляске и смотрел в окно, ругался с кем-то шепотом.

– Зачем? – только и спросил я.

Он повернулся, посмотрел на меня удивленно, глаза сузил недовольно.

– Что ты здесь делаешь? У тебя плавание по расписанию! Прогулял, сопляк!

Я опешил, ошарашенно рассматривая его. Это не шутка?

– Я давно вырос, отец, – ответил сухо. – Ты забыл?

Он приложил дрожащую руку к глазам, потер остервенело, вздернул голову и выглядел прежним. Почти.

– Конечно, нет! Чего тебе? Передумал акции продавать?

– Нет. Я хочу знать, что ты задумал? Ты нанял кого-то навредить Алене?

На мгновение его глаза сделали испуганный круг в глазницах, затем вернулось прежнее непробиваемое выражение.

– Что с того? Еще спасибо мне скажешь. Бабы – суки, а я – твоя единственная семья. Наследниками будут ее дети, а ты опекун. Деньги останутся при нас.

– Ты свихнулся, – покачал головой. Больной. Сумасшедший старик. Царь Кощей над златом чахнущий. – Там на улице ждет Арс Ковальский: тебя посадят, а я, как твой наследник, продам к хренам все акции и твою любимую компанию, твоего дорогого ребенка, – да, «Теско» реально его истинное дитя, – раздробят и продадут по частям.

– Ты не посмеешь! – выдохнул со свистом. – Я не позволю!

– Да кто тебя спрашивать будет, – саркастично бросил. – Быстро рассказывай, что и кому приказал. Ничего у тебя не выйдет. Алену охраняют, а ты хоть с души лишний камень снимешь.

Отец смотрел презрительным, нечитаемым взглядом, затем сквозь зубы прошипел:

– Валере приказал избавиться от девчонки.

Телохранителю из «Теско»?! Подонок.

– Арс, – набрал друга, – нужна ориентировка и план перехват на задержание Скобина Валерия, работает в «Теско». И это… – шепотом добавил: – Вызови психиатрическую бригаду.

– В психушку сдать меня хочешь?! – агрессивно крикнул отец. Я был спокоен. Мне нужно задать ему последний вопрос.

– Почему мама покончила с собой? Скажи правду. Пожалуйста. Будь честен хотя бы сейчас.

– Правду… – он словно бы смягчился. – Потому что я довел ее. Жить, видите ли, со мной больше не могла. Не могла, так травись! – отец смотрел куда-то мимо меня. – Глотай, что смотришь! Жри, сказал! Я так тебя любил, а ты, тварь, любовника завела, бросить меня захотела.

– Ты заставил ее? Довел до самоубийства? – одними губами прошептал.

– Я не позволю уйти от меня! Ты и Димка принадлежите мне! Лиза, ты либо моя, либо сдохнешь!

Шум в ушах перекрыл вой сирены. Приехали. Пусть забирают, – устало махнул рукой. Значит, мама не бросала меня. Она любила и хотела увезти меня в другую жизнь, забрать с собой, а он…

Поднял глаза на человека, который родил меня.

– Ты мне больше не отец, – и я ушел. Хочу Алену обнять. Вот моя истинная семья. Я нужен ей, а она мне.

– Димыч, так что…

– Потом, Арс, все потом. Мне к Алене надо.

Я приехал в школу танца на Гоголевском, заметил двух амбалов на входе, останавливавших каждого. Разин не врал, ребята свое дело знали.

– Да, – порывисто ответил на звонок, – взяли?

Внутренняя пружина разжалась, затапливая облегчением. Угроза устранена. Моей семье ничего не угрожало.

– Документы, – сухо потребовал один из братков Ярослава. Я даже улыбнулся и реально показал права, одновременно набирая Разина.

– Снимай охрану, все норм.

– Дай трубку ребятам.

Я услышал слово «отбой» и беспрепятственно попал в здание.

– Спасибо. А по продаже акций договоримся.

– Лады, – ответил Разин. Я бросил телефон в карман пальто.

– Алена Владимировна у себя? – обратился на стойку ресепшен.

– Да, пять минут назад поднялась.

Быстрым шагом поспешил вверх по лестнице, дверь открыл и бросился к ней, удивленной, но счастливой.

– Что такое, Небесный? – смеясь, спросила, когда зацеловал. – Ты как здесь? Все нормально?

– Да, Аленка, нормально. Теперь все будет отлично. Люблю тебя.

Алена смеялась. Я был счастлив.

Эпилог

Алена

– Перед началом регистрации прошу вас еще раз подтвердить, является ли ваше решение стать супругами и создать семью искренним, взаимным и свободным? Прошу ответить вас, невеста.

– Да, – произнесла дрожавшим голосом, но не из-за сомнений, а волнения. Мы так много прошли, сделали, изменили и изменились сами. Выстрадали свое счастье. Только наша готовность слушать и слышать, идти на компромиссы и… любовь. Конечно же, любовь. Без нее этот день не наступил бы.

– Прошу ответить вас, жених.

– Да, – Дима сжал мои пальцы, отвечая уверенно и четко. Надежно. Через него в меня энергия перетекала, кипучая и буйная, наполнявшая силой.

– Подойдите к столу регистрации и своими подписями скрепите ваш семейный союз.

Мы с Димой подписали там, где указано, и я, едва сдержав слезы, наблюдала, как моя любимая девочка в красивом небесно-голубом платье на подушечке в цвет подносила кольца.

Мы остановились на классической модели, очень похожих визуально, но одно истинно мужское, большое и массивное, олицетворявшее силу и защиту. Мое изящное и тонкое, как та березка: податливая, но не сломать ее. На моем кольце внутри была гравировка «всегда твой», на его «всегда твоя».

– Объявляю вас мужем и женой. Поздравьте друг друга поцелуем.

Дима властно привлек меня и, прежде чем жадно поцеловать, шепнул прямо в губы.

– Люблю тебя, родная…

Мы шли по проходу под радостные аплодисменты, лучезарные улыбки, звонкие пожелания счастья. Нас обсыпали рисом, лепестками роз и разноцветными конфетти. Я была прекрасной принцессой в струящемся белом платье с кружевной длинной фатой. Дима – мой принц. Прекрасный, красивый, мужественный. Мы выбрали выездную регистрацию на природе: мягкий закат, безмятежная гладь озера, теплый летний вечер. Рядом самые родные и любимые, а еще партнеры, инвесторы и коллеги. Куда без этого.

– Поздравляю, доченька, – мама крепко обняла меня и шепнула, целуя в щеку, – счастья тебя Аленушка, настоящего, женского. – Дима, – зятя тоже обняла. Она с самого первого взгляда верила в нашу пару.

– Поздравляю Алена, Дима, – приняла поздравления от мужчины матери.

– Александр Сергеевич, спасибо, – легко поцеловала его в щеку.

У них случился классический роман преподавателя и студентки. Правда разница в возрасте между ними весьма незначительная. Я не знала, куда это приведет, да и мама не торопилась загадывать, но я радовалась за нее. Она у меня красотка и должна наслаждаться вниманием мужчин. Возможно, даже выйти замуж.

– Мама, папа! – Кирюша рвался к нам, ведя за собой Надежду Рудольфовну. На нем детский смокинг, бабочка и розовые щеки. Ох, шоколада налопался! Ладно, сегодня не буду ругаться.

– Эх, конспиратор! – Дима подхватил его на руки, с улыбкой качая головой. – Если в тихую лопаешь конфеты, будь уверен, что не спалишься, – науськивал на ушко.

– Мне дядя Асен дал соколадку.

– Дяде Арсу нужно ата-та сделать, – вмешалась в разговор я, но налетели девчонки из студии: те, кого считала самыми верными и близкими. Лика пришла, хоть ей нужно готовиться в роддом, по всем показателям ей завтра рожать.

– Я бы никогда не пропустила твою свадьбу!

– Так, молодожены, – фотограф с помощниками разогнали гостей, – нужно ловить солнце!

Мы с Димой переглянулись и со вздохом отправились на фотосессию. Гостей развлекали и угощали, пока мы позировали и улыбались. Потом застолье, танцы и роскошный свадебный торт!

В номере для молодоженов оказались около двенадцати ночи. Уставшие, но довольные. Я получила свою сказку!

– Дим, – шепнула, глядя на него через зеркало. Он неспешно расшнуровывал мой наряд, губами щекоча шею и лопатки, – тебе понравилось?

Все же для него это вторая свадьба. Мне хотелось, чтобы он был сегодня счастлив так же, как я.

– Очень, – интимно шепнул, освобождая мою грудь от кружевного корсета. – Моей женой стала самая невероятная, сексуальная, ласковая женщина, – осыпал комплиментами, но не забывал ласкать мое тело. – Как я могу быть не счастлив?

– Я тоже очень счастлива, – повернулась и нежно погладила щеку. – Я люблю тебя. Очень люблю.

У Димы ночной синевой сверкнули глаза, и он схватил меня в охапку, обнимая, шумно вдыхая мой запах, зарываясь носом в волосы. Он говорил, что я для него самый важный человек, самый близкий и родной. Его душа и сердце.

Мне было очень жаль, что история его семьи оказалась настолько трагической. Дима все рассказал, ничего не утаил. Обнажил свою боль, сомнения, чувства. Стало легче.

Его отец находился в специализированном учреждении: ему нужен был постоянный уход. И надзор, да. Мы вместе решили, что заявлять в полицию не стоит. Тем более приступы слабоумия обострились и повторялись все чаще. Дима больше не считал Александра Андреевича отцом, но исправно оплачивал счета и контролировал процесс. Редко, но навещал. Небесный старший теперь полностью принадлежал какому-то другому миру.

– О чем ты думаешь? – Дима с блуждающей улыбкой пробежался взглядом по моему лицу. Я только тряхнула волосами. – Я хочу тебя, – прижал свою ладонь к моему паху. Брачная ночь, Аленка, а потом месяц вдвоем на островах, – мечтательно повалил меня на кровать, стремительно избавляясь от одежды.

– Никаких телефонов! – шутливо предупредила.

– Хорошо, – удивительно легко согласился, – Ален, – навис надо мной, – а ты хочешь еще детей?

– Не знаю, – ошеломленно проговорила. Нам, наверное, хватит…

– Ну если что, знай, я готов, – и ворвался на всю длину, вынуждая со стоном выгнуться навстречу.

– Ты всегда готов, – схватила за подбородок и жадно поцеловала. Мы подумаем. Обязательно обсудим. Но не сегодня. Сегодня только мы…

Конец