Текст книги "Неидеальные. Откровения о любви (СИ)"
Автор книги: Оливия Лейк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)
Глава 22
Дима
Я не звонил и не предупреждал, просто приехал к Алене. Чувствовал, что она дома. Вроде бы все просто: мы обговорили, как и когда закончатся наши отношения. Только изменилось все, сложнее стало. Невероятно сложно. Для меня. Для нее не знаю. С Аленой непонятно. Иногда близкая, но чаще далекая и загадочная. Как звезда: холодная, но выжигала до самого нутра.
Я вышел из машины с холодной головой и без сердца – привычное для меня состояние. Я много сделал плохого, обеим своим женщинам. Ире, что изменял. Алене… Алене, что запал на нее, любовницей против воли сделал, в жизнь влез и ничего не дал взамен, только брал. Извинения уже приготовил, надеюсь, примет. А Ира… Ире не придется терпеть измены, потому что я не буду таким же мужем, как мой отец.
Я услышал знакомый писклявый голосок и повернул в сторону детской площадки. Алена стояла возле горки и ловила Катю, съезжавшую с трубы. Темно-каштановые волосы блестели на солнце, отливая яркой медью. Густые, мягкие, с запахом полевых цветов и дурманящей страсти. Также пахла ее кожа.
Я залюбовался против воли: высокая, стройная, гибкая. Легкая и изящная. Самая красивая женщина на земле. Помню, мама в моих воспоминаниях была такой. Самой, самой, пока не ушла, не бросила меня! Я ведь тоже был ребенком: да, мне было пятнадцать, но она все равно была нужна. Тогда мать бросила меня, а я бросал Алену. Я уходил. Уходил от женщины, которая также сильно отзывалась в сердце. И она тоже меня не любила. Если бы мама любила, то не убила бы себя. Если бы Алена любила, то тоже не молчала бы? Ведь да?
– Дятя Дима! – Мелкая первая меня увидела и побежала на всей скорости. Я подхватил, слабину дал и позволил обнять себя. Хорошая девочка, добрая и открытая. У нее должно быть хорошее будущее: чем смогу, помогу.
– Привет, мелкая! – и подбросил вверх. Катя звонко захрюкала, по-другому не назвать!
– Есё! – просила, смеясь.
– Дочь, беги, – улыбнулась Алена и на меня взглянула своими пронзительными серыми глазами. – Привет, – и казалась какой-то другой, по-особенному прекрасной. И смотрела иначе. Не мог объяснить как, но моя выдержка разлетелась в клочья. Внутренне. Мой ад отныне был внутри. Снаружи – спокоен и отстранен.
– Привет.
Мы так и стояли. Просто смотрели. Молча, но так говоряще. Кричали, не проронив и звука. Алена в своем кокетливом летнем сарафане с острыми плечами и узкими щиколотками казалась девушкой-весной, вечно юной и прекрасной, только глаза выдавали опыт и страдание.
Она едва заметно качнулась ко мне – я усилием воли подавил желание прижать к себе. Алена все поняла. Она удивительно тонко чувствовала перемену во мне, и сама менялась моментально. Теперь ее взгляд был колючий, грозный, готовый к любому исходу.
– Ира беременна, – произнес сухо. – Я буду работать в Штатах. После свадьбы мы улетим из страны.
– Поздравляю. – голос абсолютно ничего не выражал. И это било по нервам больше любой истерики и слез. Алена была равнодушна.
– Вот, возьми, – передал ей конверт
Точнее, попытался передать. Алена демонстративно сложила руки на груди.
– Что это?
– Это документы и ключи от машины. И деньги.
Алена коротко зло хохотнула и оттолкнула мою руку.
– От меня не нужно откупаться, Небесный! Иди к невесте с миром! – и отвернулась, уйти хотела, но я не мог позволить.
– Алена! – практически зарычал. Ну какая же сложная бесячая женщина! – Возьми!
– Мне подачки не нужны, – прошипела в лицо. – Уходи.
– Я виноват перед тобой, но я хочу загладить вину. Я хочу знать, что у вас все нормально! Что тебе не нужно пахать, как проклятой! Что у тебя и мелкой все есть!
– У нас и так все есть! – вырвала руку.
– Да не будь такой упрямой! – схватил в охапку и к себе прижал. – Пожалуйста, хоть раз уступи! Дай мне покой! Дай, блядь!
Алена прерывисто дышала, глаз с меня не сводила. Волчица!
– Хорошо, – взяла конверт. – Хорошо…
Я отпустил ее, шаг назад сделал – на безопасное расстояние. Руки до сих пор жгло от прикосновения к ней. Вот оно, значит, как… Душу рвет и внутренности выворачивает. Больно. Больно быть человеком.
– Не смотри так, – зло бросил.
– Как? – Алена надменно подбородок вздернула.
– Так, как только ты умеешь… – обреченно вытолкнул сквозь зубы.
– Не буду. Больше никогда, Дима, – прикрыла глаза и тоже отступила. Два метра расстояние, а словно на разных орбитах. – Желаю быть хорошим мужем и отцом. Прощайте, Дмитрий Александрович.
Алена ушла: дочку позвала и, взяв за руку, увела в противоположную сторону, а я смотрел. Только когда потерял из виду, вернулся в тачку. Что я делаю?! Правильно ли поступаю? Могу ли иначе?
Я оставлял женщину, которая во шла в меня прочнее, чем моя собственная душа, к той перед которой обязательства стали жестче. Я остаюсь с Ирой. Таков был изначальный план. Я не мог оставить ее и ребенка ради нежданных, негаданных, ненужных чувств! Это не мое. Это наваждение. Это пройдет. Должно пройти. Обязано! Так проще. Мне нужно принять новую реальность.
– Бляяядь! – ударил по рулю, потом еще и еще! Сбил кулаки в кровь и откинул голову. Ненавижу. Себя ненавижу!
Глава 23
Алена
Меня накрыло оглушительное опустошение. Я стояла под горячим душем и не ощущала, что кожа буквально плавилась и горела. Должно быть невыносимо больно, но я не чувствовала – все отключилось. В душе дыра, а сердце в острую крошку. Только в голове все по полочкам: полное принятие и осознание. Я знала, что так будет, всегда знала. Наше время вышло. Три месяца закончились. Я это предвидела сразу, и все равно не готова. Что хуже: беспросветная апатия или жгучая боль?
У меня не было ответа. Я горько усмехнулась и выключила воду. Никому не пожелаю встать перед таким выбором. Мое сердце все же разбилось…
Провела рукой по запотевшему зеркалу и посмотрела на усталое лицо с огромными испуганными глазами. Я не плакала. Ни слезинки не проронила. Не хочу утонуть в жалости к себе. Это опасный путь. А мне жить и бороться нужно. Скоро, очень скоро все закончится. Завтра иду к врачу: узнаю, какие у меня варианты. Медикаментозно или хирургически, других не рассматривала.
Я потянула полотенце, оставшись голой перед зеркалом. Такая как вчера, неделю, месяц назад. Ничего не изменилось внешне, но внутренне мое тело было иным: перестраивалось и усиленно работало, охраняя новую жизнь во мне.
Положила руки на живот – такой же плоский, совсем не заметно изменений. Срок очень маленький. А у нее? Ира на какой недели? Мы обе беременны от одного мужчины, только она назовет его мужем, и ее малыш родится. А я останусь темным воспоминанием, порочной тайной, любовницей, и мой ребенок умрет во мне.
Конечно, меня мучил вопрос, настойчиво лезло в голову: а что если? Если бы сказала Диме о беременности, была бы хотя бы толика вероятности, что выбрал бы меня? Не ее, Иру, свою невесту, девушку из обеспеченной семьи, а меня, любовницу с одним ребенком на руках и другим под сердце, без связей богатых родителей?
Нет. Не выбрал бы. Для такого поступка Дима слишком прагматичен и циничен. Наши отношения – мезальянс по меркам его общества. Ему нужна женщина с родословной и деньгами. На ней Небесный и женится.
Я не почувствовала, увидела, как одинокая слезинка покатилась по щеке. Тут же ударила себя по лицу, потом еще, пока сознание не прояснилось.
– Соберись, тряпка! – приказала той растерянной и слабой Алене, смотревшей через зеркало. Ей больно, она страдала. А я не могла позволить себе этой слабости. Мне предстоит сложный период, нельзя рассыпаться карточным домиком.
– Мамя! – услышала голос дочери. Ради нее должна быть сильной!
Я быстро оделась, чтобы не видеть свой живот, будто бы это как-то отменяло наличие внутри меня нового человека. Но это решаемо. Решаемо…
В десять утра у меня был назначен визит в женскую консультацию. Гинеколог выслушала, осмотрела и предупредила:
– Вы понимаете, что у вас отрицательный резус-фактор, и прерывание беременности может крайне негативно отразиться на последующем зачатии и вынашивании ребенка?
– Я понимаю, – ответила тихо, нервно переплетая пальцы. – У меня уже есть дочь, поэтому… – пожала плечами и перевела взгляд на врача. – Мне хватит.
– Алена Владимировна, – она прочитала имя на медицинской карте, – вам всего двадцать три, вы еще захотите детей.
– Возможно. Но этого я не хочу, – старалась, чтобы мой голос звучал твердо.
Гинеколог покачала головой и достала направление.
– Хирургический аборт вам строго противопоказан, – сухо проговорила и достала календарь. – По срокам проходите для медикаментозного, – и записала в лист: – Срок пять недель. Держите.
Я посмотрела на дату – третьей сентября.
– А почему не раньше? – проговорила шепотом. Неужели это карма? У Димы свадьба, а у меня аборт… – Разве не нужно торопиться?
– На вашем сроке положено сорок восемь часов тишины. Подумайте хорошо, Алена Владимировна. Это непростой выбор… Подумайте.
Мне не нужно обдумывать и ждать. Я все решила. Сразу знала, как поступлю. Именно с этой мыслью вышла из поликлиники. Мне не нужно время. Оно только сбивает, сомнениями сердце наполняет, боль причиняет.
– Да? – дрожащими пальцами ответила на вызов. Номер не определился, и я понадеялась, что это ОН. Напрасно…
– Привет, Лёна.
Это Ярослав. Я прикрыл глаза, проклиная день, когда пошла в чертов клуб и встретила его брата. Когда же они все оставят меня в покое?!
– Ты вернулся? – даже я слышала, насколько обреченно звучала. Чем мне сулил этот звонок? В курсе ли Ярослав про выходку матери?
– Да. Нам нужно встретиться. Где ты сейчас?
– Домой еду.
Я, естественно, не собиралась посвящать его в свои проблемы, но отказать во встречи не могла себе позволить.
– Через час подъеду к тебе.
Мне оставалось только надеяться, что Ярослав – адекватный мужчина, каким мне всегда казался, а не великовозрастный маменькин сынок.
Катюша была в садике, а мама поехала в торговый центр: так, посмотреть, прицениться, померить и заказать понравившееся на маркетплейсе. Я одна встретила Ярослава. Он выглядел непривычно расслабленным, менее строгим и улыбался теплее обычного. Джинсы, светлый джемпер, темные очки-капли – выглядел, как модный денди с Патриарших, а не солидный дядя, ворочавший теневым бизнесом Москвы.
– Хорошеешь с каждым днем, – заметил вместо приветствия. – Улыбнись, – легким движением коснулся моего подбородка. Я отступила, пропуская в квартиру. – Одна? – с любопытством осмотрелся.
Ярослав был у меня в гостях – племянницу навещал, – но у нас обычная двушка, нечего запоминать.
– Да. Катя в садике. – Я шла за ним так, словно это его дом. Квартира казалась совсем крошечной на фоне такого мощного мужчины. – Ярослав, не знаю в курсе ли ты насчет Тамары Николаевны…
– В курсе, – устроился в кухне на стуле. – Сделаешь кофе?
– Да, конечно, – достала турку и на огонь поставила. – И?
– Что «и»? – Ярослав, кажется, забавлялся.
– Ну… – повернулась к нему, заправляя за ухо волнистую прядь. – Что ты об этом думаешь?
– Я думаю, что моя мать от безделья умом тронулась.
Я облегченно выдохнула и впервые за последние дни искренне улыбнулась. Катю у меня не заберут, хотя бы здесь можно выдохнуть.
– Не беспокойся на ее счет. Мама принудительно уехала обратно в Швецию. У нее там сестра с семьей, пусть им мозги компостирует.
– Спасибо, Ярослав. Я так испугалась за Катю тогда…
– Я как раз о ней хотел поговорить. И о тебе.
Я сняла турку с огня, перелила кофе в маленькую чашечку и поставила перед ним.
– Лёна, у меня терки с властями были. Бизнес в России продал, на пару-тройку лет нужно уехать, – неожиданно поднялся и ко мне подошел, руки положил по обе стороны бедер. Взгляд пристальный и очень красноречивый. Мне некуда было отступать, но я могла глаза отвести. Что и сделала. – Бери Катюшу и поехали со мной.
– Я? – обронила изумленно.
– Тебе понравится в Париже, – кончиками пальцев погладил щеку, больше никак не пытался навязать свою близость.
– Яро…слав, – запнулась, кусая губы, – не понимаю… Почему ты мне это предлагаешь?
Он как-то грустно усмехнулся и оттолкнулся от столешницы, давая мне возможность расслабиться, перестав давить габаритами.
– Лёна, ты знаешь, – взлохматил короткие темные волосы, – я в жизни многое видел. Женщин в том числе, – сказал со смыслом – да, о его аппетитах наслышана. – И ни одной такой, как ты. Сёмка, царство ему небесное, конченный идиот, раз не понял, какое сокровище ему досталось.
Ярослав снова приблизился, заставляя поднять на него глаза.
– Я понимаю, что намного старше и не такой уж писанный красавец, – криво усмехнулся. – Я не буду принуждать, – перешел на шепот. – Но хочу заботиться о вас с Катей.
– Ох, – выдохнула ошеломленно. Никогда не думала о Ярославе, как о мужчине. Нет, то, что у него бешеная энергетика и безумно сильный мужской магнетизм не заметит только женщина, лишенная всех чувств, включая шестое. Просто для себя никогда не рассматривала такого мужчину. А ведь он всего на пять лет старше Димы…
– Ярослав, я не могу… Я… Ты… Это невозможно… – произнесла шепотом. – Ты меня совсем не знаешь: никакое я не сокровище…
Если бы это было так, то не думала бы в одиночестве над абортом.
– Не удивлен, – мрачно констатировал и поставил на стул рюкзак, который я сначала не приметила. – Это твое, – расстегнул и бросил на стол две толстые пачки пятитысячных купюр.
– Ярос… – он не дал мне сказать, палец к губам приложил.
– Это не обсуждается, – шепнул и поцеловал меня в макушку, шумно вдохнув аромат волос. – Вот мой номер, – оставил черную визитку с именем и телефоном на обратной стороне. – В любое время звони. Особенно если передумаешь. Я буду ждать.
Ярослав ушел так же неожиданно, как явился. Я не успела возразить и вернуть рюкзак. Только стояла, ошарашенно рассматривая деньги. Много денег.
Вчера мне позвонили из банка, сказали, что на мое имя открыт счет, дали доступ к интернет-банкингу. Я не открывала конверт, переданный Небесным, не разбиралась с его прощальными подарками. Взяла-то только, чтобы отпустил, ушел, не заметил, что убивает меня каждым словом. Мне на телефон пришло сообщение о состоянии счета – там была огромная сумма. Для меня просто космическая. Десять миллионов и машина. Возможно, по его мерке это немного, но для меня внушительная щедрость. Я не думала, как распорядиться этими деньгами. Передо мной стоял вопрос посерьезнее…
Глава 24
Алена
Я даже в мыслях и снах к тебе не прикасаюсь
От безответной любви падением спасаюсь…
Я не знала точно, что нужно взять, но собрала небольшую спортивную сумку с набором пеленок, прокладок и личными вещами. Маме ничего не сказала – она и так смотрела на меня с беспокойством, поговорить пыталась, расспросить, но я молчала. Это только моя проблема и решить ее должна тоже я!
Из каждого утюга кричали, что мужчина должен знать. Это его право. Только именно женщина вынашивает, дарит жизнь и заботиться. Мать не уйдет и не бросит. Она не скажет, что устала, что рутина заела, а еще вечные крики, сопли, бессонные ночи. Потому что по-другому представляла семейную жизнь, брак, детей. Это только мужчинам позволено, а если еще и алименты вовремя платит, то практически идеал, такого оторвут с руками и ногами. Поэтому решать буду сама! Это моя ответственность. Только моя.
– Мичуринский проспект? – уточнил водитель такси.
– Да… то есть нет. Малый Харитоньевский 10. Можно ведь изменить маршрут?
Водитель посмотрел на меня в зеркало заднего вида и кивнул. Я не знала, зачем еду туда, что увидеть хочу. Одно в голове было: сегодня ОН женится.
Я попросила высадить меня за несколько домов от Грибоедовского загса. Шла ведомая странным чувством болезненного страдания. Голубое здание с колоннами у входа и вензелями на фасаде, рядом свадебные кортежи, нарядные гости, счастливые брачующиеся. Мне просто хотелось посмотреть и увидеть, как это. Поверить, что так бывает. У кого-то бывает. Не у меня.
К загсу как раз подъехал роскошный белый майбах, без пошлых лент и свадебных колец на крыше: дорого и шикарно. Сердце сжалось в горьком предчувствии…
Дверь распахнулась, и я увидела до боли знакомый силуэт. Черный смокинг, белоснежная рубашка и такая же розочка в нагрудном кармане. Лицо красивое, мужественное, абсолютно бесстрастное. Я не могла разглядеть ни радости, ни горя. Дима казался принцем из сказки, а рядом с ним была принцесса…
Дима подал руку и помог своей невесте. Шелковое платье цвета молочного шоколада, фата до щиколоток, изящный букет с синими цветами и серебристой лентой. Как ЕГО глаза.
Я сглотнула тугой комок и прижала к губам ладонь. Внутри все вибрировало и дрожало от сумасшедшего желания подойти и прижаться к его груди, почувствовать тепло рук, дыхание на своих губах. Нельзя, но я завидовала сейчас ей. Хотела быть на ее месте. Желала его любви…
Отовсюду слышались напутствия и смех, щелкала фотокамера. Я сделала шаг назад, но еще не отвернулась, заметив, как напряглась широкая спина – Дима резко обернулся и впечатал в меня пронзительный, полный темной синевы взгляд.
Я испуганно вскрикнула и бросилась за дом. Дима не должен был видеть меня. Нет, меня в принципе не должно было быть здесь! Моя выдержка и спокойствие лопнули, обнажая острое и болючее страдание. Я согнулась пополам и горько зарыдала, давая выход терзавшим душу эмоциям:
– А-аа! – кричала, давясь всхлипами. – А-аа! – слезы застилали окружающую действительность, но я все чувствовала: меня выжигала изнутри боль потери. Дима никогда не принадлежал мне, но это не значило, что не будет больно.
Я бросилась бежать: подальше отсюда, чтобы в ушах не стоял радостный смех, а душу не резал тяжелый взгляд. Уйти. Спастись. Забыть.
Куда я шла, чего хотела, о чем думала – не знаю, пусто. Везде пусто: в голове, душе, сердце. Перед глазами расплывалось все. Плечо резануло тупой болью, кто-то коснулся руки:
– Извините, – бросили отрывисто. Я продолжала идти. Главное, не останавливаться и не думать. Хочу раствориться, дождем стать. Дождю, наверное, не больно.
Сделала шаг, виски пронзил визг клаксона.
– Ты больная! – кто-то схватил меня и встряхнул. – Ты куда на дорогу вылезла!
– Пустите… – прошептала заторможено и вяло высвободилась.
– Алена, – меня снова остановили. – Я Демид, помнишь? Нас Дима познакомил…
– Дима… – одними губами произнесла и попыталась убрать пелену с глаз. – Не помню… Не знаю…
– Ясно. Давайте-ка отвезу вас домой.
Меня усадили в машину, даже пристегнули.
– Куда?
А куда я шла? Мне нужно было, назначено… Я достала из сумки направление с адресом стационара и отдала мужчине.
– Черт, – выругался сквозь зубы, но машина тронулась. Мне что-то говорили, спрашивали, вовлечь в беседу пытались. А у меня туман, полная прострация. Мне кажется я уже умерла…
– Спасибо, – произнесла на автомате и вышла из машины. Поднялась по ступеням, когда меня снова развернули.
– И все?! Дима знает?
– Что? – переспросила, не понимая, к чему эти вопросы. – Уезжайте. Вас ждут на празднике…
Больше я не оборачивалась. В регистратуре меня отправили в абортарий. На вид обычный стационар: с койками и капельницами. Я села на кровать: здесь под наблюдением должна буду провести несколько часов.
– Выпейте первые таблетки, – передо мной поставили пластиковую емкость с белыми капсулами и стакан воды. – Через двадцать четыре часа вторая доза.
Я смотрела на две беленькие маленькие таблетки и тихо плакала. Стандартное механическое движение и все закончится. Я смогу забыть это лето. Вычеркнуть из памяти чужого мужчину. Залатать раны и попробовать начать жить другую жизнь.
– Чего ждем? – подошел врач в маске и шапочке. Стянул перчатки и бросил в бак с отходами «класса А».
– Не знаю, – проговорила тихо. – Может, что ОН сейчас ворвется сюда, скажет, что любит. Попросит не убивать нашего ребенка. Глупо, да?
Врач только вздохнул и усталый взгляд на меня перевел.
– Не глупо, – подвинул стул и сел напротив, – но так не бывает. Я знаю. Слишком долго работаю здесь.
– Получается и чудес не бывает? – пыталась унять слезы. – Никогда?
– Вера Михайловна, успокоительное! – крикнул врач.
– Не нужно! – выставила перед собой руки. Я хотела быть в полном сознании, когда приму окончательное решение…
Вышла из клиники через два часа. Со мной долго говорил психолог, а врачи терпеливо ждали моего решения. Я его приняла уверенно. Сама приняла. Ответственность опять же исключительно на мне.
– Вы еще здесь? – ровно поинтересовалась, увидев Демида на ступенях больницы. Ворот рубашки распахнут, из кармана торчал галстук-бабочка, а в руках дрожала сигарета.
– Здесь, – сухо буркнул. – Сделала? – кивнул на живот. Я молчала, но так, чтобы ответ стал ясен без слов. – Дура. – жестко констатировал.
– Демид, забудь об этом. Все закончилось. Диме не нужны проблемы. Мне тоже. Не говори, что видел меня, не порть человеку важный день… – обошла его и спустилась вниз.
– Я отвезу тебя домой, – осторожно взял меня за локоть, – и забуду.
Я не стала протестовать и отказываться от помощи. Боялась спугнуть или вызвать подозрения. Демид должен забыть об этом случае, чтобы Небесный никогда не узнал о нашем ребенке. Он родится и будет только моим…
