Текст книги "Неидеальные. Откровения о любви (СИ)"
Автор книги: Оливия Лейк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)
Но я не спешил говорить о громких чувствах. Не поверит Алена. Снова решит, что подчинить и подавить хочу. Сменой тактики обескуражить надеюсь. С признанием подожду, когда хоть немного доверять начнет, спрячет свои прекрасные, но острые иголки.
– Алена, – начал очень мягко, – у меня к тебе предложение.
Очень рискованно для меня, и ей вряд ли придется по вкусу. Вон как напряглась вся и глазами сверкает грозно.
– Я хочу, чтобы мы жили вместе.
– Что?! – возмущенно воскликнула.
– Дослушай. Это, – придвинул к ней дарственную, – твой дом. Для тебя и детей. Я заметил, что в квартире застопорился ремонт: переезжай в дом, спокойно займись делами. Осмотрись, поживи, потом решишь, как быть.
– В чем подвох?
– Позволь мне три месяца быть рядом. С детьми, с тобой. Дай шанс доказать, что мы можем быть вместе. Всего три месяца прошу. Если не простишь, останусь исключительно отцом детям и тебя перестану домогаться.
– Три месяца? – переспросила с обманчивым спокойствием. – У меня странное дежавю… – Алена поднялась и, опершись о столешницу, произнесла, практически по буквам: – Пошел в жопу!
– Я бы с радостью, – проговорил, не сдерживая иронию.
– Опять нагнуть меня хочешь?! – вспылила Алена, глядя на мою довольную рожу.
Я посмотрел на нее тяжелым мужским взглядом и ответил со всей откровенностью:
– Очень хочу нагнуть. Ты знаешь в каком смысле, – я тоже поднялся.
– Не подходи… – хрипло выдохнула, делая шаг к двери. Я к ней, она от меня. Алена бросилась к выходу, я успел ударить ладонью, не давая открыть дверь.
– Один поцелуй, девочка моя, – проговорил, как в бреду, становясь жертвой безумной тяги и сладкого аромата ее кожи.
– Нет… – рвано вздохнула, обессиленно отталкивая меня.
Мягкие… Какие же у нее мягкие губы, податливые, со вкусом спелой малины. У меня башню сорвало окончательно, когда проворным языком скользнула мне в рот, возбуждая и заигрывая. Ладонь инстинктивно взлетела вверх, сжимая упругую грудь. Я помнил острые соски, розовые ореолы и родинку над левой – целовал ее много раз.
– Алена… – шепнул просяще. Хочу ее. Сдохну, если не получи немедленно. Она игриво ступней погладила мое бедро и… Бляяя!
– Больно! – едва протолкнул сквозь зубы. Черт! Зарядила мне по яйцам. Ебать, там, кажется, омлет с сосиской. А-аа!
– Это мой ответ на все твои предложения. А будешь руки распускать, останешься импотентом. Пока.
Алена ушла, а я упал в кресло, растирая ушибленный пах. Дерзкая дикая кошка! Было больно, в голове шумело, но я видел свое отражение в зеркальных панелях – более глупой, но счастливой улыбки давно не видел. Она ответила! Алена целовала меня, а это кое-что значит. А в остальном… Я знал, что ей нужно время, чтобы обдумать. Предложение спорное, но она поймет его выгоду. Рано или поздно поймет. Лучше, конечно, пораньше.
– Андрей, давай, занимайся, – сказал, когда адвокаты вернулись. – На днях позвоню, обсудим правки в договоре. Веди переговоры с ее адвокатом, – поднялся и поковылял к выходу. Нужно к урологу записаться: такой важный орган пострадал. Без яиц мне не жить.
К восьми вечера приехал к сыну. Конечно, я понимал, что, не проживая вместе, очень сложно выполнить все обещания – я ведь работал. Чуть опоздаю и все – дети спят. Но дома, даже если задержался, мог поцеловать сонных, принести воды ночью или вытереть задницу, если понадобится. Оптимальный вариант попробовать пожить вместе, дать друг другу шанс как родителям. Ну и как мужчине и женщине, да. Больше мы не будем чужими, что бы ни произошло. Даже если Алена не простит. Если не любит и не сможет полюбить. Я прошу всего лишь три месяца времени. Три месяца – для нас оказались сакральным сроком. Но в этот раз я верил в себя, в нее и в удачу.
Алена смотрела недовольно и, фыркнув, ушла к себе в спальню, а Кирюха с Катюхой были рады. Нелли Владимировна даже чаем напоила и супом накормила. Грибным. Сказала, что его Алена готовила. Надеюсь, у меня будет возможность попробовать что-нибудь еще из-под ее руки.
К тестю приехал уже около десяти. Герман Львович после недельной командировки выглядел бодрым и даже загорелым. Он недавно развелся с не помню по счету какой женой и был в поиске нового счастья.
– Проходи, Дима. Выпьешь?
– Кофе, – согласно кивнул. От алкоголя отказался.
– Лизонька, сделай кофе и принеси чего-нибудь легкого перекусить.
Домработница была женщиной молодой, но, что говорится, в теле. Очень хорошо в теле. Готовила прекрасно и внешне не подходила под жесткий отбор в любовницы Германа Львовича, за что тот ценил и щедро платил.
– Бабу найти легко, а вот хорошую хозяйку нет, – это повторял всегда, когда смотрел в след пышным формам Лизы. – Что у тебя? Случилось что-то? Отец?
– Нет, с ним все нормально. Мы с Ирой разводимся, – сказал прямо. Мы мужчины, не вижу смысла ходить вокруг да около.
– О как… – тесть поставил бокал с виски на стол. – Ну я примерно понимаю, почему. Ирка, конечно, ничего особенного и родить не может.
Я только покачал головой. Как же он промыл Ире мозги, вложив в голову идею об обязательном наследнике. Теперь презирает за неисполнение. Три года замужем и не родила – бракованная, значит. Герман Львович во всем винил женщину, не мужчину.
Про выкидыш мы не распространялись, это стало бы еще одним ментальным тычком. Тесть был не самым плохим человеком, но жутким консерватором и махровым сексистом.
– Герман Львович, Ира не виновата. Не нужно с ней так.
– Ну если ты такой добрый, чего разводишься? Оставайся, пыхти, старайся на ней!
Иногда у меня появлялось острое желание втащить двум мужикам, которые сильно старше меня и не чужие: отец и тесть. Но я держался. Пока.
– Герман Львович, у вас как с биологией? Генетику изучали? Ира не виновата, что родилась девочкой.
– Правильно, мамашка ее виновата.
Я закатила глаза. Даже если сейчас ему несколько задач с доказательством приведу на тему Х и У хромосом, ничего не добьюсь. Виноваты бабы – это диагноз.
– Ладно, понял я. Вы умные, я старый дурак. Но нахрена тебе разводиться? Сходите к психологам-хуелогам. Сгоняйте к морю. Любовницу, в конце концов, заведи! Если Ирка так приелась. Смысл в разводе? Не, понимаю, если б как у меня – девки с улицы, кроме писек и сисек нет ничего за душой. А Ирка невеста с приданым… – и на меня выразительно посмотрел.
– Я изменял вашей дочери до свадьбы. Эту девушку я люблю. У нас есть ребенок. У меня есть сын. Я хочу быть с этой женщиной. А Ира освободится и найдет достойного мужчину, который ее полюбит.
Герман Львовичу на это нечего было сказать. Я оставил его переваривать. Он переварил, да так, что я, мягко говоря, охренел. И не только я…
Глава 35
Алена
– Каков мерзавец! – бурчала, выбегая из кабинете. Губы жгло, самообладание вдребезги, сердце… А сердце опять дрожало. Один поцелуй, и я снова та девочка, что сжималась пополам от боли, рыдая у ЗАГСа. Думала пережила, справилась, отболело наконец. Ага, как же! Какая-то часть меня все еще больна им. Моя зависимость. Она пробиралась в душу медленно, украдкой, обещала, что это безопасно и совсем не больно. Исчезнет, как только попрошу. Ложь! Зависимость – это сложно, это с кровью и ранами. И всегда несчастливо. Но с ними можно и нужно бороться! Я смогла тогда. Смогу и сейчас.
Я выбежала в переулок, бросилась к своей машине и чуть не попала под колеса резко повернувшего с проспекта огромного черного «БМВ».
– Блин! – выругалась, вжимаясь в пассажирскую дверь своего авто. – Вы дебил! – раздраженно бросила, когда водитель соблаговолил выйти. Я не спрашивала, естественно, утверждала.
– Да нет. С утра вроде не был.
Я вскинула голову, узнавая низкий вибрирующий хрипотцой голос.
– Ярослав… – прошептала одними губами, обескураженная встречей. Ну прямо год возвращения блудных москвичей! И все призраки моей прошлой жизни. – Ты?!
– Привет, Лёна, – улыбнулся исключительно уголками губ, но смотрел пристально и серьезно. Оценивал и примерял мой образ на прошедшие годы. Ярослав почти не изменился, только виски слегка посеребрились, но это его совсем не делало хуже. В дорогом синем пиджаке, бордовом галстуке и белоснежной рубашке с накрахмаленными манжетами и золотыми запонками – больше похож на депутата, чем на бывшего бандита в бегах.
– Хорошо выглядишь, – первая нарушила молчание.
– Ты выглядишь лучше, – и, сделав широкий шаг, заключил меня в медвежья объятия. Я немного опешила, но не вырывалась. Наверное, потому что в них не было яркого сексуального подтекст, скорее, узнавание через время. – Поехали, посидим, кофе выпьем?
– Поехали, – показала на свою тойоту, – я на своей.
– Я тебя потом привезу к ней. Поехали, – и буквально на руках отнес к пассажирскому сиденью спереди.
Через пять минут мы остановились возле ресторана на Ордынке. Я здесь раньше не бывала, да и сейчас он был еще закрыт. Но нас пропустили и приветствовали очень любезно. Официанты только готовили зал к открытию, но одна из приватных кабинок молниеносно преобразилось – ее уже сервировали к позднему завтраку.
– Латте, пожалуйста, – попросила услужливого официанта и взглянула на Ярослава. Он тоже смотрел. – Ты давно вернулся? – пыталась как-то расслабиться, завести непринужденную беседу. Все же приятелями мы никогда не были, а те деньги… Не знаю, может, отчитаться нужно?..
– Мой приезд инкогнито. Подготавливаю почву для полноценного возвращения в качестве добропорядочного гражданина Российской Федерации. Лён, не распространяйся о нашей встрече, лады?
– Конечно, – заверила я. – Кому я могу сказать…
Глаза Ярослав вспыхнули странным неясным мне огненным оттенком, всего на миг, очень быстро приобретая привычное выражение полного контроля.
– Как ты? Как Катя? Мама твоя?
– Все хорошо. Катюша осенью в первый класс. Мама нормально. Ярослав, – начала и зависла, правильно подбирая слова, – насчет денег…
– Каких денег? – прервал, хмурясь. – Не понимаю, о чем ты.
Мы оба замолчали, когда принесли кофе и десерт.
– Я ждал твоего звонка, Лёна, – неожиданно обескуражил признанием.
Наверное, пришло время быть максимально откровенной, но без последствий для себя. У них с Небесным была конфронтация. Я к этому не причастна, но все же.
– Ярослав, ты мне очень помог тогда и вообще. Я не могла позвонить по многим причинам и одна из них… Я была беременна. У меня есть сын.
– А муж? – спросил и взглядом попросил разрешения закурить.
– Нет, – улыбнулась я. – Видимо, муж в этой вселенной для меня не предусмотрен. – Да, я научилась относиться к этому факту с самоиронией. В принципе, если хорошо разобраться, для чего женщине муж? Нет, если по большой любви понятно, а так… Да ни к чему. С мужиками мороки порой больше, чем пользы.
– Ты изменилась, Алена, – выдохнув тугую струю в потолок, заметил Ярослав. Он назвал меня полным именем. Впервые с нашего знакомства.
– Это хорошо или плохо? – вздернула подбородок, откинувшись в кресле, глядя из-под ресниц. Да, я больше не девочка, которую принуждали по праву сильного.
– Смотря для кого, – медленно произнес, загадочно улыбаясь. – Я могу увидеть племяшку, когда официально вернусь в Россию.
– Да… Но она не помнит тебя. Ярослав, я бы не хотела…
Он всегда был практически не приходящим дядей, но передававшим подарками. Когда Катюша была маленькая – это одно, сейчас будет слишком много вопросов.
– Я понимаю, Алена. Я вернусь чистым и честным человеком, с легальным бизнесом, вам ничего не будет угрожать. Мама умерла год назад…
– Соболезную, – искренне проговорила. Как бы ни относилась к Тамара Николаевне, но она ведь его мать.
– Катя – моя единственная родня. Я не буду лезть, но хотел бы, чтобы знала, что есть у нее дядька на свете.
– Хорошо. Давай попробуем.
– И у тебя тоже, Алена. Я за тебя порву, ты только скажи, кого. Ок? Скажешь? – говорил расслабленно, но сталь в глазах настораживала.
– Спасибо за кофе и десерт, – таков мой ответ. Ярослав только хмыкнул.
– А если я тебя на ужин приглашу как-нибудь, ответишь «да»?
– Вот как пригласишь, – я поднялась, – так и узнаешь. Не провожай, – и ушла. Он смотрел мне вслед, это ощущалась легкой вибрацией в позвоночнике. Пусть. Уверена, это было своего рода прощупывание: Ярослав знал больше, чем говорил. Возможно, даже об отце моего сына. Что же, такие вещи не скрыть. Можно было, только если бы Небесный не знал, а так… Пусть перетягивают канат, мне все равно, у меня своя жизнь!
Весь оставшийся день была занята, но мысли крутились вокруг вечера: придет ли новоиспеченный папаша? Или будет восстанавливать гордость в паре с яичками? Может, та брюнетка, что хвостиком за ним в ресторане шла, поможет: разомнет, помассирует. Мне лично все равно, пускай. Только с чего Небесный решил, что может спрашивать за мою личную жизнь?! Со своими женщинами пусть разбирается!
Но все же: задерживаться сегодня на работе или нет? Не хочу видеть его. Может, не приедет? Нет, этот явится! Небесный, если чего-то хотел, то не пасовал перед трудностями. Шел напролом. Робот. Электроник.
А я ведь не знала, абсолютно ничего не знала о Диме. Меня напрягло, как быстро перескочил через смерть своей матери. Ведь мог надавить на жалость, и я бы поддалась: я сама мама и очень ранима в душе. Я бы хотела узнать его лучше: нам ведь в любом случае придется контактировать.
Дистанция, которую намеренно держала, конечно, давала сбои, но в основном в мою сторону – обо мне Небесный знал достаточно. Я о нем практически ничего. Кроме любимого ресторана, марки вина и шоколадного мороженого. Еще кое-что было, но об этом вслух в приличном обществе не принято говорить.
– Слушаю? – перестала гонять мысли по кругу и ответила на звонок.
– Алена Романова? – уточнил солидный мужской голос.
– Да, это я.
– Прекрасно. Меня зовут Герман Савицкий и у меня к вам деловое предложение.
– Какое? – заинтересовалась я.
– Очень выгодное: на десять тысяч евро. Подъезжайте ко мне в офис, обсудим.
– Уважаемый господин Савицкий, предложение у вас ко мне, а не у меня к вам. Подъезжайте вы ко мне в офис. Сегодня я до восьми.
– А вы характерная штучка, – усмехнулся в трубку и пообещал сегодня приехать.
Я провела занятие и поднялась к себе, велела администратору проводить ко мне некого Германа Савицкого, если тот появится. Через десять минут, на которые опаздывал господин с предложением, в дверь постучали. Мужчина вошел так, что понятно сразу: начальство не опаздывает, оно задерживается! Высокий, достаточно статный, с животиком, но в общем-то подтянутый, хотя возрасту соответствовал – лет шестьдесят или около того.
Мой гость надменно осмотрелся и остановил взгляд на мне. Играл в гляделки с минуту, странно хмурясь, даже дышать начал надрывно, с хрипом.
– Вам плохо? – я стремительно обошла стол, помочь хотела.
– Такое лицо не забудешь… – услышала шепот, потом он громче спросил: – Нелли Романова, кем тебе приходится?
– Это моя мама. Что с вами?
– Ничего, – он выпрямился и отошел. – Все нормально, – затем ушел. Просто взял и исчез!
Я была в замешательстве. Что это было? Кто такой? Зачем приходил? Маловероятно, что этот Савицкий инвестировать в мое дело собирался – маржа не высокая. Мне хватало, но это не тот бизнес, который сделает реально богатым человеком, поэтому крупным инвесторам я неинтересна.
Домой приехала поздно. Специально, естественно. Не хотела с Небесным встречаться. Что он был, поняла по роскошному букету мелкой ромашки. Красивый, – про себя отметила и против воли прижала их к груди.
– А это что? – достала продолговатый футляр с эмблемой «Картье». На подложке лежал браслет: интересное переплетение желтого, белого и розового золота. Модный и современный. Не пафосный кич, что дарил до этого, вероятно ориентируясь на вкусы женщин из своего общества: богато, шикарно, побольше камней и блеска.
Я захлопнула футляр, раздраженная, что Дима продолжал мерить меня привычной меркой – деньгами. Задарить, пыль в глаза пустить, своими возможностями двери открыть и любые дыры залатать. Никакого прогресса. Такие не меняются!
В спальне обнаружила пакет, черный, без опознавательных знаков, внутри – украшения, которые вернула Небесному утром. Махнула рукой и бросила коробку с браслетом туда же. Пусть будут: камни, золото – долгосрочная инвестиция.
Вышла из комнаты, хотела маму расспросить про мужчину, который сегодня заходил, но у нее поднялось давление, легла уже.
Утром поцеловала еще спящего сына и отвела дочку в сад. Поехала по делам: у нас отчетный концерт в конце месяца, хотела лично посмотреть площадку для проведения: было три хороших варианта, но мне нужен лучший.
Около одиннадцати позвонила мама, попросила срочно приехать домой, уверила, что с Кирюшей все нормально, но дело срочное. Я приехала, взволнованно влетела в квартиру. У мамы участились скачки сахара, я переживала. Завтра же займусь поиском няни! Не нужно ей одной тянуть мою ребятню!
– Аленушка… – проговорила, поднимаясь со стула. Мужчина, сидевший напротив, повернулся. Что Савицкий забыл у нас дома?
Глава 36
Алена
– Вы? – удивилась, бросив короткий взгляд на мать. – Что вы здесь делаете? Мам? – произнесла вопрошающе.
– Алена… – она казалась растерянной и очень взволнованной. – Познакомься, это… это твой отец! – выдохнула одним махом.
– Что? – обронила едва слышно. Что она сейчас сказала?!
– Здравствуй, дочь. – Савицкий не стал раскидывать руки, чтобы прижалась к отцовской груди, но выглядел довольным.
– У меня нет отца, – инстинктивно покачала головой. Его не было двадцать шесть лет, так с чего сейчас объявился?!
– Понимаю, – смиренно признал свой косяк, – но я не знал, что ты родилась. Уверен был, что Нелли, – бросил взгляд на маму, – аборт сделала.
– Я бы никогда не сделала аборт только потому, что моя дочь не сын! – выпалила мама с неожиданным для нее запалом. – Это тебе не нужна была девочка! Ну и скатертью дорога!
В спальне заплакал Кирюша – разбудили.
– Я могу увидеть внука? – спросил Савицкий.
– Нет! – мы с мамой ответили одновременно. Я взглядом попросила ее пойти к Кириллу, сама осталась разбираться с «отцом». – Зачем сейчас пришли?
– Хочу исправить свою ошибку. Я богатый человек, Алена. Хочу признать тебя и мальчика. Ха! – весело усмехнулся. – Хоть кто-то в нашей семье умеет пацанов рожать! Не то что Ирка!
Я только фыркнула ошеломленно. Он с какой шовинистской пальмы слез? Что за поразительная вера, что я сейчас кипятком описаюсь от его предложения?! И кто вообще такая эта Ирка?
– Вы ведь не знали о нашем предполагаемом родстве. Вам что-то другое нужно было? – я хотела докопаться до истины, видеть картину целиком.
– Да, – вмиг стал серьезным. – Кто ж знал, что у судьбы такое забавное чувство юмора, – проговорил задумчиво. – Отец твоего сына Дмитрий Небесный?
Я кивнула, подтверждая его правоту. Чувствовала, что это важно.
– Дима женат на моей дочери Ирине. Твоей сестре.
– Что… – ошеломленно выдохнула. Не верю, что жизнь могла быть так жестока! Неужели мне мало доставалось? За что меня наказывать вот так… – Этого не может быть… – прошептала скорее про себя. Очень тихо, но Савицкий все равно услышал.
– Честно скажу, ехал отвадить тебя от своего зятя. Денег предложить. Ирка хоть и никакущая, но дочь, – рассуждал практично, будто бы не о людях говорил, не о родных уж точно! – Один взгляд на тебя и все изменилось. Правильно Дима развестись решил: между вами двумя выбор очевиден. Я уж молчу, что ты наследника ему родила. И мне. Дождался! – широко улыбнулся.
– Уходите. – отчеканила жестко. Савицкий нахмурился, с непониманием зыркая блеклыми, но цепкими серыми глазами. – Вон пошел! – я практически кричала.
– Ух, характер какой! – кажется, ему нравилась моя грубость, или я уже ничего не понимаю. – Вся в меня. С такой дочерью и сыновей не нужно!
Савицкий двинулся к выходу, но остановился и взглянул на меня со смесью восхищения и строгости.
– Я уйду сейчас, но вернусь. Я хочу видеть внука. Я хочу общаться с дочерью. Мы упустили много времени, но, знаешь, я не жалею. С Ирой в детстве цацкались и нюнькались – толку с нее по итогу ноль, а ты хлебнула по жизни, – остро посмотрел на меня, – по взгляду вижу, что хлебнула и бойцом выросла! И дети твои такими будут: сильные не рождаются от сильных, не. Они жизнью закаляются! Внука правильно воспитание, мужиком! Я Димку люблю, как сына, не потому что его отец давний партнер и уж не потому что на дочке моей женился. Он тоже с детства боролся за себя, как за личность. Папаша у него тот еще чудило, – криво усмехнулся.
– Такое же как вы чудило? – едко бросила.
– Похуже.
– У меня еще и дочь есть, – неожиданно даже для самой себя произнесла. – Или девочки вас до сих пор не интересуют?
Савицкий не ответил, просто ушел, а я осела на пол, хватаясь за голову. Оглушенная, сбитая с толку, пораженная в самое сердце. Разве такое возможно? Это ведь жизнь, а не театр абсурда! И все Дима! Он втянул меня в свою жизнь, вывалив в грязи мою! Если бы не он, я бы не оказалась зажатой в тиски! Везде, всегда он!
– Ма! – в комнату влетел Кирилл. Я поймала его и крепко обняла. И сын у меня тоже благодаря Небесному. Какой-то замкнутый круг. Порочный, или это проведение так задумало? Не знаю. Совсем не знаю. Хотела бы изменить свою жизнь, чтобы никогда не встречать его? Вспоминая тягучую тупую боль, что доминировала в наших отношениях и острое болючее страдание, что испытала, видя его в свадебном смокинге – да, хотела бы. Но сердце сладко и трепетно сжималось, только когда он был рядом, и наш мальчик, наш Кирюша – о его рождении никогда не жалела.
– Аленушка… – мама опустилась рядом.
– Мам, у меня есть сестра, – проговорила тихо. – Знаешь, кто она?
Мама только пожала плечами, но дышала часто, прерывисто, чуяла беду.
– Это жена Димы. Я спала с мужчиной сестры. Я разбила ее брак. За что мне это, как думаешь? Мне кажется, я согрешила самим фактом своего рождения.
– Алена, – мама обняла меня, – ты не виновата! Ни в чем не виновата! – горячо и искренне возразила. – Если бы там была любовь и настоящая семья, то никто между ними не встал бы. Дима тебя любит!
– Мам! – предостерегла я.
– Что бы ты ни думала и ни говорила, он любит! Я это вижу!
– Только от этого не легче! – вскочила, смахивая злые слезы. – Где он был эти три года со своей любовью?! Почему любил меня, а женился на другой! На моей сестре!
– Мужчины – трусы в отношениях. Некоторым и жизни мало, чтобы признаться себе в чувствах и изменить жизнь… – мама тяжело поднялась с пола. – Давай, покормим Кирюшу и пойдем, погуляем.
– Мне на работу нужно, – устало ответила.
– Алена, ты молодец. Ты очень сильная, я о такой силе духа и не мечтала никогда, но ты все взвалила на себе и тащишь. Отдохни. Мир не рухнет, если ты лично не будешь держать руку на пульсе.
Мы вышли на площадку. Я мерзла, тряслась как в лихорадке, несмотря на ослепительное солнце. Обняла себя руками, но так и не смогла согреться. У меня не было отца двадцать шесть лет и лучше бы не было! Он и его откровения еще больше осложнили жизнь и внесли смуту в и без того смущенное сердце.
– Мы познакомились, когда мне было девятнадцать, – без предисловие заговорила мама. Мы чуть отошли от песочницы, в которой возился Кирюша с маленькой подружкой. – Я училась заочно и подрабатывала официанткой. Герман был взрослым состоятельным мужчиной. Настолько обаятельный, что у молоденькой простушки вроде меня просто не было шанса устоять. У нас закрутился роман. Я знала, что Герман женат, он не скрывал. Говорил, что жену не любит и собирается разводиться. Когда сказала, что беременна, он был безумно рад! – мама улыбнулась своим воспоминаниям. – Ты родилась уже в нашей квартире в Раменках, но это Герман помог с ней. Мы с твоей бабушкой и дедушкой до того жили в хрущевке в Марьино. В общем, он хотел жениться на мне, но развод в его положении не так просто… Это я так думала, – горько проговорила, – на самом деле ждал, когда скажут пол. В семнадцать недель мне с точностью в девяносто девять и девять сказали, что будет девочка. Моя девочка… – мама ласковым движением коснулась моих волос. – Герман хотел исключительно сына. Он дал мне денег, велел сделать аборт и пропал. Больше я его не видела, – плечи предательски дрогнули, и я сжала ее руку, благодарив, что она не пошла на поводу у мужчины и не избавилась от меня. – Я бы этого никогда не сделала! Ты уже пинаться начала, едва заметно, но я чувствовала!
– Что мне делать, мам? – спросила, в надежде получить совет.
– Решать только тебе. Хочешь дай шанс, хочешь прогони. Я поддержу в любом случае.
– Я не знаю, мам. Не хочу иметь с Савицким ничего общего, но возможно ли это? А Ира…
– Дочь, это было так давно, что практически неправда! Биологически да, Герман твой отец, а эта женщина сестра, но, по сути, они нам никто.
– Савицкий заявил, что хочет видеть внука, – я покачала головой и зло улыбнулась, – а про Катюшу ни слова. Внучка, как и дочь, ему не особо нужны.
– У Катюши с Кириллом есть Дима, – осторожно напомнила мама. Я бросила на нее хлесткий недобрый взгляд. – Что бы ты ни говорила, а к детям он привязался. Обоим. В обиду не даст.
– Уверена? – саркастично поинтересовался. – Савицкий – это деньги, связи, старая дружба. А мы кто ему?
– Вот и проверишь.
– Нет, – твердо покачала головой, – никаких одолжений от Небесного. Он за свою помощь плату берет.
– Кто знает… Может, его жизнь научила чему-то, – не утверждала, рассуждала вслух мама.
Посмотрим, нам в любом случае придется общаться. И… Я хотела бы узнать про Иру. Савицкий с таким раздражением говорил о ней, словно и не дочь вовсе. Может быть, мне повезло, что его не было в моей жизни? А ей нет…
