Текст книги "Неидеальные. Откровения о любви (СИ)"
Автор книги: Оливия Лейк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)
Глава 32
Алена
Я облегченно выдохнула, когда Дима вышел из квартиры. Час стояла под дверью, пульс выламывал виски, а сердце бешено билось. Я предполагала, что будет тяжело видеть их… отца и сына вместе. Да и Катюшка моя здорово вписалась в компанию. Все это было так… так… по-семейному, по-настоящему. Словно именно так и должно быть. Только это неправда. Между нами никогда не было нормально. Только боль, страх и слезы. И страсть. Да, она была. Сейчас и этого нет. С моей стороны точно. Все, что было, похоронено под толстым слоем страдания. Я прошла через муки болезненной любви, побывала в личном аду и выжила. Больше этой тропой не пойду!
– Хорошая, – попробовала воду в ванной и посадила туда сына. Не собиралась отказываться от повседневных дел, только потому что меня Небесный ждал.
Мы искупались, почистили зубы, и я уложила Кирюшу спать. Катя с бабушкой читали сказку.
– Я скоро, – шепнула, слегка приоткрыв дверь.
– Мам, можно я дождусь тебя? Не буду ложиться, пока не придешь? – улыбнулась подкупающе. Хитрюга! Но такая ласковая и добрая. Моя любимая девочка.
– Можно.
Я спустилась вниз. Уже стемнело и изрядно похолодало: весна в этом году ранняя и теплая, но после захода солнца становилось зябко.
Диму увидела сразу: у него слишком большая и приметная машина, еще и стоит под фонарем. В руках тлела сигарета. Я не знала, что он курит. Видимо, приобретенное увлечение. Хотя… Что я вообще знала о Небесном? Ничего. Кроме того, что любил, когда прикусывала мочку уха, боялся щекотки и обожал мои губы. Да, я до сих пор помнила все оттенки нашей страсти.
– Когда-то ты обещал, что через три месяца я больше тебя не увижу, – напомнила данное обещание. – Разве твоему слову можно верить?
Я сказала это не для того, чтобы пристыдить и прогнать – мне нужно знать, насколько Дима серьезен сейчас? Мы должны выставить границы и строго соблюдать их. Да, я ходила к адвокату: мне без прикрас объяснили, что биологический отец имеет право на общение с ребенком. Запрет мог выйти боком с учетом вводных: Дима мог подать встречный иск и обвинить меня в лишение права отцовства. Адвокаты такие дела щелкали, как орехи, науськают клиента только в путь! В моем случае это даже не требовалось: прокурор наверняка права и как трактовать закон на пользу, знал на отлично. Надежда была только на совесть Небесного. Он ведь к детям по-доброму: невинной душой играть не должен. Но в этот раз я буду настаивать на договоре, подписанном и заверенном, на веру ничего не приму!
Дима скупо улыбнулся, но настоящей радости на его лице не было, только безнадежная тоска. Или это игра света такая?
Он затушил окурок и выбросил в урну.
– Ты смотрела мультик про кота Матроскина? – неожиданно поинтересовался. Я кивнула. Я – дважды мать, мои познания в мультфильмах практически совершенны! – Помнишь про корову и теленка: корова рыжая одна, а все, что она дает – молоко, телят – это наше. Он наш, Алена. Кирилл наш общий сын.
– Ты меня сейчас с коровой сравнил? – сухо бросила.
– Прости. Неудачная аналогия. Ты – дикий цветок, – и неожиданно шагнул ко мне. – С шипами. Алена, – притянул к себе, – три года, – с осязаемой мукой произнес, губами прижался к моим волосам. – Три года жизни. Мы могли быть вместе. Быть счастливы.
Я растерялась, растеклась мягким маслом от его слов, тона, взгляда: в нем нужда. Во мне нужда. Словно нужна ему именно я, очень нужна. Иллюзия. Самообман. Его, конечно. Я все это прошла три года назад. Поэтому с силой толкнула его в плечи.
– Ты свой выбор сделал! – напомнила жестко.
– Ты мне не дала шанса! – эмоционально воскликнул Небесный. – Ты не сказала мне! Я мог быть отцом! Мог быть счастлив! Ты хорошо наказала меня! Молодец!
– То есть, чтобы быть со мной, тебе нужен был повод? – сложила руки на груди. – Ни чувства и желание, а веский повод?
– О чем ты? – нахмурился Дима. Вероятно, он реально не понимал, что им двигало тогда. Вполне возможно, и сейчас тоже. Небесный запрограммирован на это.
– О том, что тебе нужно себе и своему окружению как-то объяснить, почему такой породистый самец выбрал безродную дворняжку. Сын – это аргумент. А признаться, что нравилось трахаться со мной, ну такое. Стыдно, да, Дим?
– Что за бред!
– Расслабься, – не удержалась и хлопнула его по плечу, – ты выбрал подходящую женщину, своего круга, вот с ней и будь счастлив, а меня не втягивай в это, – развернулась и зашагала прочь от него.
– Мы разводимся, – услышала вдогонку. Мне было все равно, но я все же обернулась на ходу и произнесла это вслух:
– Мне все равно.
Уже дома пришло сообщение:
Приеду завтра.
И следом:
Целую…
Я не стала отвечать, наоборот, очистила переписку. Я прекрасно помнила, как Небесный умел манипулировать, укрощать, приручать, соблазнять. На меня больше это не действовало, но все же я не настолько самоуверенна.
– Ждет? – спросила у мамы, вышедшей из детской.
– Ага, водички попросила.
– Отдыхай, – погладила по плечу, – я отнесу.
– Ален? – естественно, она хотела знать, что будет дальше.
– Потом, – проговорила и, взяв стакан воды, направилась к дочери.
– Мам, ты была с дядей Димой? – с любопытством поинтересовалась Катя. Я только кивнула. – А он кто?
Я замялась, обдумывая каждое слово. Судя по настрою Небесного, дети скоро узнают, кем он приходится. Но я должна максимально обезопасить их от травмы потери, если решит, что отцовство не так занимательно, как рассказывали в сказках. Катя, после возвращения из отпуска три года назад, спрашивала про «дядю-папу», даже требовала к себе. Конечно, возраст сгладил огорчение и притупил память, но время шло, дети росли: с каждым годом вопросов будет больше, а ответы станет сложнее придумывать.
– Дима… Дима папа Кирюши.
– И мой?
Я слабо улыбнулась и погладила ее по голове. Катя по отчеству была Семеновной, и я не скрывала, что ее папа умер. Правда, тогда она была совсем малышкой. Когда Ярослав исчез из нашей жизни, а я носила Кирилла, объясняла, что будет братик, не вдаваясь в подробности. Катюша была слишком мала, чтобы провести анализ: как без папы рождаются дети? Про своего она спрашивать перестала, но, видимо, решила, что отец у них с братом один. Это логично. Хорошо еще, что выяснять не стала, где ж он тот самый папа…
– Нет, малыш, – крепче обняла ее, – твой улетел на небо, когда ты еще была в животике у меня. Его звали Семен, поэтому ты у меня Екатерина Семеновна.
– Папа теперь на небе живет? – спросила тихим шепотом, инстинктивно понимая, что говорим о сокровенном: жизни и смерти.
– Да, – ответила, хотя сильно сомневалась, что Семен попал в рай.
– Пусть тогда дядя Дима будет и моим папой, – проговорила с потрясающей детской непосредственностью. – Он добрый.
Я только вздохнула: как объяснить детской душе запутанные взрослые отношения?
– Катюш, понимаешь… Я не знаю, как часто Дима будет приходить. Он как бы это сказать: биологический отец Кирюши. Это не значит, что он будет с нами жить, понимаешь?
– А что такое бирогический?
– Би-о-ло-ги-чес-кий, – повторила по слогам. – Это значит, что у них с Кириллом одна кровь. А у тебя, меня, бабушки другая.
У меня не было ни возможности, ни желания, да и знаний не хватало, чтобы вывести генетическую формулу родства единоутробных брата и сестры. Надеюсь, дочь поняла меня.
– Значит, если нет общей крови, то папой быть не может?
– Теоретически да, – медленно проговорила, – но ты ведь знаешь, что есть детки из детских домов: у них нет родителей по крови, но их могут усыновлять и удочерять – эти люди становятся им родителями. Мамой и папой. Да, не по крови, но по сути.
– А если…
– Все. – строго оборвала. – Знаю я тебя: тысяча почему, чтобы не спать.
Поцеловала ее и вышла. Мама ждала меня на кухне, но я больше не могла: все, финиш, выдохлась. Лечила, врачевала себя, по частям собирала и снова сломалась…
Глава 33
Алена
– Не сегодня, ладно, – устало пресекла застывший на лице матери вопрос. Взяла большую кружку чая, сделанную для меня: приятно остывшую, чтобы можно было пить и наслаждаться, не боясь обжечься. – Пойду лягу, – проговорила и спряталась в спальне.
Кирюша спал у себя, в той же приставной кроватке, что и его сестричка в этом же возрасте. У меня были деньги купить все новое и даже дорогое, но я не стала. Зачем? После Катюши много базовых вещей осталось в хорошем состоянии. Да, на моей улице перевернулся грузовик с деньгами. Только это, увы, не равно счастью. Не в общем понимании, а женскому.
Так-то грех жаловаться: дети здоровы, и я тоже. Мама хоть и диабетик, но болезнь держим на контроле. У меня свой бизнес, который приносил пусть не миллионы, но стабильный доход и был отдушиной. Вроде бы все хорошо. И до повторного появление Димы в моей жизни, я считала, что счастлива, что большего мне не нужно. Но он снова здесь: с ноги ворвался и к чертям снес закрытую дверь моего маленького закрытого мирка.
Разводится он! Отцом хочет быть! Счастливым со мной и детьми! Только спросить забыл, нужно ли мне это! Не нужно! Совсем не нужно! Наше время давно ушло. Да и было ли оно нашим?
Нет, конечно, не было. Мы всегда были вне закона, тайная жизнь, встречи в ночи. Я все это знала и тем не менее ждала, верила, надеялась. Даже после того, как увидела его с другой женщиной в белом платье, с фатой и улыбкой счастливой невесты. Я все равно надеялась. Тогда Дима был нужен мне: его поддержка, нежность, ласка. Любовь…
Я хотела, чтобы выбрал меня! Чтобы то чудесное, что родилось во мне, нашло отклик в его сердце. Но этого не случилось. Да, у него были обстоятельства, обязательства, беременная невеста, собственные установки и рациональный подход к жизни. Окей, его право. Мне там не было места тогда, а ему нет места со мной сейчас. Больше не позволю провести меня через ад болезненной любви и бросить одну, сгорать в самой сердцевине душевных страданий.
Я вырвала чувства к Небесному с корнем. Выпила противоядие. Сделала прививку от любви. Я победила! Ни один мужчина больше не воспользуется мной! Дмитрию Александровичу нет места рядом со мной. Не впущу, не позволю, не поддамся. Больше никогда!
Я заснула легко, но спала беспокойно, урывками. То Кирюша разбудит, то сон мучительно странный приснится. Мое подсознание играло в жестокие игры. Там как в зазеркалье – все наоборот. Там мы вместе. Но я не хотела этого наяву. Да и в сны не верила.
– Кто это может быть? – удивленно нахмурилась, услышав стук в дверь. Десять утра, суббота – кого принесло?!
Мама замахала руками, когда я хотела подняться из-за стола, и сама пошла открывать.
– В глазок посмотри! – крикнула вдогонку. Она так простодушно открывала всем дверь. Сейчас столько больных уродов развелось, что нужно уши, руки, ноги держать востро.
– Это Дима, – проговорила через минуту, с трудом выглядывая из-за огромного букета кроваво-алых роз. Классика. Только вот я равнодушна именно к розам. Я любила ландыши. Скромные, маленькие букеты: изящные и милые, но с таким насыщенным богатым ароматом, что благородным розам и не снилось. Дима совсем меня не знал. Как и я его.
– Доброе утро, – он смущенно улыбался, зная, что недовольна, но ничего не могу сделать – дети рядом. – Я тут привез вкусненького…
Я вздернула бровь, с демонстративным равнодушием рассматривая бумажные пакеты с эмблемой модной кофейни.
– А ме? – надулся Кирюша, не понимая, что из этого изобилия лично ему.
– А тебе вот, – достал из кармана яичко-сюрприз. Беспроигрышный вариант. – И тебе, мелкая.
Катюше тоже дал.
– Спасибо, – поблагодарила смущенно она. Видимо, наш вчерашний разговор сказался.
– Уськи, – крикнул Кирюша и показал жестом, что хочет на ручки.
Дима робко, абсолютно несвойственно ему улыбнулся и подхватил сына. Я отвернулась к окну: слишком смешанные чувства вызывала эта картина. Конечно, я хотела, чтобы Кирилл знал отца. Если Небесный будет любить его, несмотря на наши отношения (которых, естественно, быть не может), то вперед! Дети не должны страдать. Я всегда придерживалась этого постулата.
В воскресенье Дима тоже пришел, но уже после дневного сна. Вызвался гулять с детьми. Мне нужно было отъехать, и я попросила маму проконтролировать их. Он опыта общения с людьми такого возраста имел немного, мало ли что произойдет? Кирюша еще на улицу ходил в подгузниках, и вряд ли Дима сможет поменять в случае чего. Или подмыть, если выйдет неожиданность.
Небесный, естественно, снова явился с цветами: на этот раз с крупными лиловыми пионами. Я не принимала их, не подходила даже. Мама ставила в воду, но ко мне в спальню не приносила. Знала, что не стоит.
В понедельник я приехала с работы около девяти вечера. Заметила очередной букет. Мама сидела в гостиной, сериал смотрела, детей не видно.
– А где? – кивнула на пустую детскую.
– В ванной, – мама отвела глаза. Я, нахмурившись, подошла к приоткрытой двери. Дима сидел на подставке, которую использовали, чтобы Кирюше удобнее было доставать до раковины. Катя устроилась на стиральной машине и с детской непосредственностью сдавала мои секреты.
– Я танцую, люблю петь и учусь играть на пианино. Меня мама учит, ну и другие педагоги в ее школе.
– У мамы своя школа? – поинтересовался Дима.
– У нее их несколько! – хвасталась Катя.
– Па, дяй, – Кирюша показал на резиновую лягушку, свалившуюся за бортик.
Я отошла от двери и прислонилась спиной к стене, прикрывая глаза и смиряя бешено колотящееся сердце. Папа… Кирилл назвал Диму папой. Всего несколько дней, а уже привыкли друг к другу. Стоит ли позволять ситуации так стремительно развиваться?
Я оттолкнулась от опоры и спокойно подошла к двери, открыла и ровным взглядом обвела присутствующих.
– Давайте, закругляйтесь. Время.
Небесный как минимум должен со мной согласовывать свои визиты! И вообще, он не работает, что ли?! Зачем приходить каждый день?!
– Дима, можно тебя, – позвала, когда он передал Кирилла, укутанного в большое пушистое полотенце, маме.
Мы стояли в коридоре напротив друг друга. Я сердито смущенная; он взъерошенный, мокрый и очень серьезный.
– Нам нужно обговорить время твоих визитов.
– Хорошо, – легко согласился и стянул мокрую футболку. – Я переоденусь? – спросил, когда уже стоял передо мной с голой грудью. Значит, мне не показалось, что стал шире в плечах, мощнее и крепче.
– Да, конечно, – кивнула, не отворачиваясь. Пусть видит, что меня его близость больше не волновала. Дима бросил футболку на пуфик и натянул светлый джемпер с горлом.
– Я так понимаю, устные договоренности тебя больше не устраивают? – поинтересовался он.
– Правильно понимаешь.
– Я все устрою. Нам действительно нужно многое обсудить… официально.
Небесный ушел, предварительно пожелав спокойной ночи детям. И мне. Возможно, он действительно будет хорошим отцом. А вот муж, как я и предсказывала изначально, вышел из него неважный. Это факт. Неправильно начавшиеся отношения не станут правильными. Это касалось и Иры, и меня.
– Алена, тут кое-что для тебя, – мама передала мне две бархатные коробочки. – Это в розах, – кивнула на красную. – Эта в пионах, – на розовую.
Я удивленно открыла, не сразу сообразив, что это, от кого и вообще подкуп! На красной подушечке лежали серьги с рубинами. На розовой – кольцо из того же комплекта. Красивое… С силой захлопнула футляры. Вот значит как: не понял с первого раза, что его максимум – общение с сыном! Я поставила три условия, одно из которых: не пытаться через Кирюшу воздействовать на меня. Дима нарушил правила, значит, будем говорить по-другому!
Вечером во вторник я ужинала со Стасом. Он пока не в курсе моих проблем в виде двухметрового, эгоистичного робота и по совместительству отца моего сына. Но адвоката как раз-таки порекомендовал именно Стас. Я очень расплывчато рассказала, для чего мне. Но объясниться все же нужно. Мы не просто любовники и партнеры. Мы друзья. За два года сотрудничества Стас много раз помогал и выручал. Я должна быть честной.
– Спасибо за контакт Алексея. Он мне очень помог. И еще поможет.
– А что у тебя случилось? – пригубил легкого белого вина. – Может, и я сгожусь? – как всегда юморил. – Ален, – накрыл мою ладонь своей, вмиг став серьезным, – расскажи.
Я развела руками и выдала:
– Из Америки вернулся отец Кирилла. Он хочет участвовать в жизни сына.
Я не знакомила Стаса с детьми, а его намеки на нашу женитьбу считала дружеским троллингом. Нас обоих устраивал такой формат отношения. Вроде бы. Только почему сейчас Стас ощутимо напрягся?
– Два года не нужно было, а сейчас в отца решил поиграть? – поинтересовался с саркастичной холодностью.
Я особо не распространялась, какие у меня были отношения с отцами моих детей, но рассказала, что один умер, второй уехал и никак не контактирует со мной.
– Он не знал, – проговорила я. – У нас были сложные отношения…
– Насколько сложные? – задал вопрос, сжимая мои пальцы, поощряя к откровенности.
– Мы были любовниками. Потом он женился. Уехал с женой в Штаты. Я не сказала о беременности. Он случайно узнал и вот теперь…
– Интересненько, – задумчиво проговорил. – Ты сама-то хочешь видеть его в своей жизни?
– В своей… – начала и замолчала, заметив, как на второй этаж поднимался Дима, а рядом женщина. И если память меня не подводит, это не Ира.
Высокая, фигуристая брюнетка, блестящие волосы собраны в высокий хвост, на губах ядовито-красная помада. Я не знала, кто она, но не вербально, на расстоянии ощущала, чего хочет. Небесного. Именно его.
Он неожиданно замер и резко обернулся, взглядом окидывая зал, меня глазами выцепляя. Нашел. Как всегда. Я быстро отвернулась, делая вид, что не заметила его.
– Нет, не хочу. Но общаться с сыном он имеет право, – дернула плечом, сбрасывая назойливое ощущение, что за мной следят. – Поехали к тебе, – попросила шепотом. Да, я каждый раз после встречи с Димой доказывала самой себе, что он для меня ничего не значит, и я могу быть близка с другим. У меня получалось. Стас умел обращаться с моим телом, был страстным и стремительным. С ним я очень ярко ощутила, что можно получать удовольствие без любви. Симпатии и желания вполне достаточно.
– Надеюсь, это не сублимация? – пошутил, расплачиваясь по счету, но в глазах отчетливо отражалась важность моего ответа.
– Нет, – поднялась и поцеловала его. Легко и нежно. Я этого хотела. Сама хотела.
Вернувшись домой чуть за полночь, обнаружила у входной двери букет белых тюльпанов и коробочку с рубиновой подвеской внутри.
Я фыркнула и занесла цветы. Привык к торжеству закона в своей Америке, позабыв, что у нас легко заберут все, что не приколочено!
Проверила телефон. Два пропущенных от Небесного и сообщение: в десять утра ждет меня в адвокатской конторе на Воздвиженке. Отлично, пора расставить точки над «и». И подарки вернуть, естественно!
Глава 34
Дима
– Дмитрий Александрович? – Кристина деликатно коснулась моего плеча, невербально напоминая, что нас непростительно долго ждали партнеры. Я слишком засмотрелся на женщину и мужчину за центральным столиком. Когда они поднялись, и ОНА сама поцеловала его, чуть не задохнулся от жаркой волны ревности. Я стопроцентный визуал! Пока не увижу, не поверю. Теперь более чем очевидно, что Алена не обманывала, заявляя, что не одинока. С ее внешностью это в принципе невозможно, но крошечная надежда оставалась: вдруг сказала на зло. Ага, хрен мне!
– Пойдем, – бросил и пошел дальше, но боковым зрением успел заметить, что Алена пошла к выходу, позволив хахалю положить руку на свою невероятно тонкую талию.
– Ваша знакомая? – между делом поинтересовалась Кристина и, споткнувшись, схватилась за мою руку. – Извините, – прижалась к ней пышной упругой троечкой. Я не то чтобы ценитель чужих сисек, но глаз наметан. Мужик ведь.
– Кристина, давай договоримся так, – будь мое настроение чуточку лучше, я был бы не так категоричен, но оно слишком хреновое, – мы либо работаем, либо завтра ты будешь уволена. Моя личная жизнь под запретом. Я не мой отец. Мне услуги шлюхи от тебя не нужны. Это ясно?
– Предельно, – отозвалась сухо, но в глазах такой пожар. – Нас ждут, пройдемте.
Ладно, поглядим, что дальше. Пока не до нее, позже подберу замену.
Мы сели за стол, пожали руки с новыми предполагаемыми партнерами. «Теско» нужны инвестиции для глобального расширения. Мы покорили Америку, а вот с западной Европой туговато, пора налаживать горизонты.
Я полностью подавил эмоции и занялся делом. Кристина, когда выключила соблазнительницу, оказалась очень полезной, действительно разбиралась в специфике и финансах. Через два часа все разошлись, а я остался у бара. Заказал доставку цветов вместе с приготовленным подарком и инструкциями для курьера. Алене звонил, но она не отвечала. Занята, наверное. Сильно…
Ревность черной резью вспыхнула внутри, стоило подумать, что какой-то другой мужик в данный конкретный момент раздевал ее, целовал божественное тело, своей делал… Бля!
Что она вообще в нем нашла?! Он же совершенно ей не подходит! Обычный, белобрысый, лапы огромные! И эти лапы мою женщину загрести пытались!
– Кофе сделай, – попросил бармена. – Покрепче.
Нужно голову проветрить. Как бы меня сейчас ни крутило внутри, а сделать ничего не мог. Начать предъявлять Алене – последнее дело. Буду послан далеко, надолго и справедливо. Мне нужен шанс, маленькая возможность, и смогу зажечь ее снова. Между нами было что-то волшебное. Пусть мы (или только я?) не поняли, не распознали, не поверили, но оно было. Иначе не болело бы так долго, не щемило в душе, не рвалось навстречу, словно и не было трех лет. Не родился бы Кирюха. Мой мальчик!
Я узнал о нем неделю назад, но уже представить не мог, что его могло не быть. Даже не думал, что отцовство такая радость. Я ведь реально перехотел детей. Ира так продавливала эту тему, что мне опротивела сама мысль. Сейчас все иначе. Да, вполне вероятно, что я еще не вкусил всех прелестей: капризы, бессонные ночи, простуды и что там еще бывает? Но готов исправиться! Именно это обсудим завтра: официально, с адвокатами, именно так, как хотела Алена. У меня есть предложение, и надеюсь, она от него не откажется.
Алена уже не та девочка, которую можно принудить, и она еще больше не доверяла мне. Считала, что стыжусь ее. Это такая глупость, даже странно, что в голову ей пришла! Да, глядя на нее, мне обзавидуются все мужики без исключения, вне зависимости от положения в обществе! Но права была, когда говорила, что нужен был повод, чтобы остаться с ней. Я ведь давал слово, что оставлю в покое через три месяца. Во мне не было уверенности, что наши отношения сколько-нибудь жизнеспособные на отдаленную перспективу. Что сама Алена испытывала ко мне больше, чем принужденная страсть. Я был слишком практичным и рациональным, чтобы действовать сердцем. И Ира. Да, ее беременность сыграла роль в моем решение оставить все как есть и жить по накатанной.
Телефон, лежавший экраном вниз, пополз по стойке. Я схватил его – вдруг Алена? Нет. Ира. Это первый звонок после нашего расставания. Я решил, что ей нужно время, чтобы начать воспринимать меня более-менее ровно. Поручил адвокатам вести переговоры.
– Да, – ответил на звонок.
– Мы можем поговорить? – услышал тихое.
– Да, конечно, можем. Когда?
– Сейчас. Можешь приехать домой… К нам…
Я посмотрел на часы – поздно для визитов.
– Давай завтра, Ира.
– Пожалуйста, приезжай. Мне нужно тебя увидеть. Пожалуйста… – она говорила тихо и надломлено. Мне стало не по себе. Ире сложнее далось наше расставание. Я не мог допустить, чтобы с ней что-то произошло.
– Приеду.
Я достал ключи и сел в свой новый линкольн. Что-то мне очень пришлись по вкусу американские внедорожники. Три года катался и, вернувшись в Россию, сменил старого немца на крутого американца.
Поднялся наверх, своим ключом открывать не стал, постучал в дверь.
– Заходи, – услышал приглушенный голос. В прихожей был полумрак, только свет из распахнутых дверей в гостиной разгонял густую темноту.
– Ира? – позвал, отметив, что в комнате мерцали свечи.
– Привет… – она вышла из спальни в узких красных трусиках, поясе в тон и туфлях. Пышная грудь ничем не прикрыта, только длинная сверкающая подвеска в ложбинке лежала. Вот, значит, как…
– Ир, – я покачал головой, – не нужно.
– Почему? – подошла ближе, кончиками пальцев подразнивая соски. – Дим, давай попробуем сначала… – шепнула и рукой взвесила мой пах. – Ты же хочешь…
Да, хочу. Я не импотент. У меня давно не было секса. Ира выглядела сексуально. Только это все совершенно ничего не значило.
– Это стандартная физиологическая реакция, – убрал ее руку. – Не более. Ир, мы разводимся, и никакой секс этого не изменит.
– Но ты ведь еще не сказал родителям, и я решила… – нервно облизнула губы.
– Твой отец завтра прилетает. Я поговорю с ним. Потом со своим.
– Дим, я не верю, – пара слезинок скользнуло по щеке. – Столько лет вместе… Скажи честно: это ребенок?
Я молчал. Настоящую причину уже называл. Повторить, значит, сделать ей больнее.
– Тогда соври, что это только из-за ребенка! Соври, что им тебя привязала эта… эта… Алена! – имя произнесла, как самое худшее ругательство.
– Нет. Мне она нужна. Я люблю ее. Просто струсил признать это сразу. Как итог: мы все несчастны. Прости, Ир.
– Уходи… – проговорила тихо, обнимая себя руками. – Уходи! – добавила громче. – Убирайся!
Я молча развернулся и вышел. Хреново. Хреново и это нужно пережить. Я здесь бессилен. Тут Ира должна справиться сама, без моей помощи. Найти себя. Я смог и у нее получится.
В десять утра я сидел напротив Алены. Она тоже пришла с адвокатом: пока наши посредники обменивались короткими репликами, я любовался и сгорал от ревности одновременно. Алена переписывалась с кем-то. На меня практически не обращала внимания. Нет, это не тот нарочитый игнор, которым можно потешить самолюбие, мол, демонстративная холодность и показное равнодушие. Она просто была занята и тратила время рационально. Нахрена ей вздыхать и страдать по бесчувственному идиоту, каким всегда меня считала, если есть дела поважнее? Все логично. Как я люблю. Только от этого нифига не легче.
Узкая юбка, удлиненный пиджак, короткий топ с возмутительным декольте, в которое украдкой не заглянул… Да все заглянули! Вероятно, импотентов, как и пидарасов, среди собравшихся не было. А Алене плевать: только сейчас в полной мере постиг глубину перемены, что бросилось в глаза еще при первой встрече. Уверенность. Непоколебимая уверенность в себе, как в женщине, человеке, личности. Алена всегда была сильной, но теперь сама осознала, насколько богатый у нее внутренний и внешний ресурс. Можно горы свернуть и шеи мужчинам.
– Алена Владимировна, ознакомьтесь, – адвокат придвинул к ней лист с основными пунктами нашего будущего договора.
Прозрачные серые глаза побежали по строчкам, через пару секунд потемнели, а тонкие темные брови недоуменно сошлись на переносице:
– Ты хочешь видеть Кирюшу каждый день?!
Я только кивнул. Мой адвокат очень точно прописал условия, и Алена пока просматривала самые невинные из них.
– Это нереально, Небесный! Пары дней будет достаточно.
Вставала в позу, естественно. Чисто по-женски, иной причины отказывать в посещениях не вижу.
– Это компенсация за три года. Я хочу, чтобы Кирилл привык ко мне. Чтобы чувствовал, что у него есть отец.
– Ты понимаешь, как это сложно? По первой, возможно, будет получаться приехать, пока он не спит, а потом? Ты на работе, а ребенок привыкнет к тебе и будет ждать. А когда не дождется, начнет плакать и капризничать. Дима, нужно реально смотреть на вещи, – припечатала взглядом и снова обратилась к документу. – Хочешь официально оформить отцовство… – оспаривать не стала, только голос надломился хрипло.
Были пункты об алиментах и смене отчества в свидетельстве о рождении. И дом. Вчера состоялась сделка. Оформил покупку на себя, но юристы подготовили дарственную на имя Алены. Это мой подарок за годы, что пропустил. Не надеялся быть прощенным за материальные блага, но хотел хоть как-то компенсировать упущенное время.
– А это что? – дошла до дарственной. – Не понимаю… Какой дом? – подняла глаза на меня.
– Оставьте нас, – произнес ни к кому конкретно не обращаясь. И так поймут. Нам с Аленой нужно самим все решить.
– Алена Владимировна?
Я хмыкнул. Не адвокат, а цепной пес, готовый есть с руки и лизать пятки очаровательной хозяйке. Сколько у нее таких ретивых воздыхателей?!
– Иди, – властно бросил. – Не съем. А если съем, то по согласию сторон.
Алена зыркнула на меня совсем не добро, но верного рыцаря отпустила. Ногу на ногу закинула, демонстрируя шикарный разрез на бедре и самый краешек кружева чулок, руки на груди сложила, всем видом показывая, что ждет объяснений. Я тоже ждал! Не имел права, но все равно требовал!
– Что за мужик вчера был с тобой?
Алена только бровь надменно изогнула, выказывая презрение моим необоснованным предъявам. Потом из сумочки достала мои подарки и пальцем толкнула ко мне три бархатных футляра. А я было решил, что приняла.
– Ты нарушил правило, – холодно произнесла. – Через Кирюшу ко мне подбираешься?
– Подбираюсь, – согласно кивнул, – но не через сына. Дети не должны страдать ни при каком раскладе.
– Да что ты! – едко ответила. – Мы без тебя жили ПРЕКРАСНО! А теперь я из спокойного человека превращаюсь в дерганную невротичку!
– Прости, Алена! Прости! – эмоционально воскликнул. Она резко замолчала. – Я виноват. Во многом виноват, но я хочу исправить ошибки. Я жалею, что мы случились именно так, как вышло. Но не жалею, что встретил тебя. Без тебя так и жил бы не настоящим человеком. Я хочу быть с тобой. С вами. Воспитывать наших детей.
– Каких детей, Дима?! Катя не твоя дочь.
– Но я хочу, чтобы она стала ей.
– У нас что, по календарю восстание машин? – скептически поинтересовалась. – Роботы освоили эмоциональный интеллект?!
Я скупо улыбнулся.
– Ты смотрела детский фильм про Электроника?
Алена задумалась, губу так непосредственно прикусила и пожала плечами:
– Ну что-то смутно знакомое.
– Меня пацаны в школе после… В общем, в девятом классе Электроником прозвали. У меня легко все получалось: учеба, спорт, развлечения и… – думаю, сейчас не время говорить о других женщинах, даже если это были просто девчонки в школе. – Я все это принимал как должное, без радости. С практической точки зрения оценивал. Так что, да – я был роботом.
– После чего тебя так назвали? – неожиданно спросила, выцепив из всего сказанного самое главное. И болючие.
– После смерти матери, но это неважно. Важно другое: ты нужна мне, Алена. Очень нужна.
Я хотел сжать ее в объятиях, зацеловать, пока не ответит, не сменит гнев на милость, сказать, как сильно люблю ее. Может, головой не сразу осознал, но сердцем почувствовал. Ожило оно. Только рядом с ней билось по-настоящему.
