Текст книги "Неидеальные. Откровения о любви (СИ)"
Автор книги: Оливия Лейк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)
Глава 37
Дима
Отец, естественно, прознал о грядущих изменениях в моем гражданском статусе и требовал к себе немедленно. Я приехал, когда смог, то есть вечером. Именно про это говорила Алена: сложно будет каждый день совмещать отцовство и повседневную жизнь, работу, обязательства. Именно поэтому нам нужно жить вместе! Правда, сначала официально оформить развод. Адвокаты сказали, что месяц ждать все равно придется, это самый быстрый и благоприятный сценарий.
– У себя? – спросил у Анны Эммануиловны. Она хорошо прижилась и приноровилась к вздорному нраву моего отца.
– В кабинете, Дмитрий Александрович. Как всегда.
Папа сейчас редко наведовался в головной офис «Теско», только в экстренных случаях на заседания акционеров. Он не мог видеть жалость, а иногда и плохо маскированное ликование на лице тех, кто раньше смотрел исключительно с подобострастием. Александр Небесный жесткий и требовательный, его не все любили.
– Явился! – грозно крикнул с порога.
– Здравствуй, папа, – я сохранял спокойствие. Годы практики. – Как самочувствие?
– К черту самочувствие! Ты что удумал! Из-за какой-то лярвы с нагулышем жену бросить хочешь!
Я замер. Руки непроизвольно в кулаки сжались. Я многое мог позволить, спустить на тормозах, учитывая возраст и дурной характер, но не это. Алену и детей трогать не позволю.
– Еще одно слово в таком тоне, и это будет наша последняя встреча.
– Да как ты смеешь! Из-за бабы…
– Хорошенько подумай: два слова, и я не посмотрю, что ты инвалид. Кулаки давно чешутся.
Отец сузил глаза, дышал тяжело, пыхтел и краснел, но пытался справиться с рвавшимся изнутри словесным поносом. Это или возраст, или я не замечал раньше его презрительного отношения к людям? Если они не подходили под его критерии, то автоматически становились людьми второго сорта. Таких было большинство, естественно. Только откуда столько уверенности, что лучше прочих? Деньги и власть – постулаты успешности сильных мира сего, остальное пыль. Неужели я с возрастом мог стать таким же? А может был таким? С Аленой как поступил: захотел и взял, не считаясь с ее желанием. Потому что мог, потому что король жизни, а она никто. Так думал, когда к себе привез и взял по праву сильного. Если бы не полюбил Алену, может и стал такой же надменной сволочью, как отец. Я отдавал отчет, кто он и каким может быть. Поэтому не стремился как можно скорее познакомить его с внуками и моей избранницей. Катюшу как-то быстро начал считать своей. Ну а чья она, если не наша с Аленой?! Если папа в принципе не примет их, то для меня выбор очевиден. Думаю, он это понимает.
– Ты не можешь променять свой брак, репутацию, будущее на безродную девицу!
– Пап, а ты сам каких бояр будешь? – не выдержал, это уже казалось смешным. – У нас род от каких царей-императоров? – откровенно насмехался.
– Моего благословения не получишь! – ответил, громко клацнув зубами. – И поддержки в совете директоров тоже!
– Ты думаешь, оно мне нужно? – вздернул бровь и поднялся. Кажется, наш разговор можно считать законченным. Подошел к двери, дернул и буквально налетел на Иру. Вот оно что! Я думал, Герман Львович с отцом новостью поделился, а это она протекции у свекра просила.
– Заходи, – кивнул саркастично, – обсудите итоги дебатов.
– Вы уже поговорили? – Ира переводила взгляд с меня на отца и обратно.
– Поговорили, – проворчал он и на меня взглянул: – Ты меня услышал, сын. Пока еще сын, – решил разыграть последний козырь.
Я устало взлохматил волосы: мне к своим детям ехать нужно и плевать, будет ли у меня самого отец. Был ли он у меня в принципе? В материальном плане да, а в эмоциональном? А важно ли это сейчас? Нет, не важно, поэтому я пошел к двери, взялся за ручку, когда услышал запальчивое:
– Отец поехал к твой Алене Романовой!
Я резко обернулся. В смысле? Для чего?
– Посмотрим, так ли ты ей дорог. Она ведь шлюха, – произнесла, смакуя последнее слово, наивно полагая, что отец сможет удержать меня. Я предупреждал насчет оскорблений. – У каждой шлюхи есть своя цена.
Я шагнул к Ире, остановился совсем близко, лацканами пиджака касаясь груди. Она шумно втянула воздух, глаза бегали, лихорадочно светясь. Я обманчиво ласково коснулся острого подбородка и сжал. Больно.
– На моем чувстве вины можно паразитировать недолго. Не обостряй, Ир, хуже будет.
– Дмитрий! – попытался одернуть отец, но у него не было власти надо мной. Вероятно, именно это и раздражало.
– Дима, – пискнула Ира, и я отпустил ее. Руки марать неохота. Третий раз уйти хотел, Бог ведь любит троицу! Но… столкнулся уже с Германом Львовичем. Да ёб вашу мать! Прорвало, что ли?!
– Хорошо, что все здесь, – он обвел нас серьезным взглядом и остановился на дочери. Савицкий хмурился, над чем-то раздумывая.
– Ты поговорил? – отнюдь не таким уверенным голосом спросила, как тот, с каким оскорбляла Алену.
– Поговорил, – подошел к бару, который прятался за деревянными створками антикварного шкафа-поставца. Налил себе виски и залпом выпил, потом на отца посмотрел: – У нас все-таки родился общий внук.
Никто не ответил ему, хотя бы потому что лично я вообще не понял, о ком он? Насколько знаю, у него нет детей, кроме Иры, а она никого не рожала. Или я чего-то не знаю?
– Я понимаю, вы думаете, что я спятил, – усмехнулся Герман Львович, – но это действительно так, – и ко мне подошел, руку протянул. Я машинально пожал ее. – Поздравляю с парнишкой. Я мельком видел Кирилла. Твоя порода!
– Герман Львович, я не совсем…
– Папа! – крикнула Ира, призывая объясниться.
– Больше двадцати пяти лет назад у меня был роман с девушкой. Она забеременела, но мы расстались. Я настаивал на аборте, но она не послушала. Оказывается, у меня есть еще одна дочь.
– Что?! – со свистом выдохнула Ира.
– Алена? – ошеломленно переспросил я. Разве такое возможно?!
– Да, – подтвердил Савицкий, игнорируя слезы на лице дочери. Он вообще на нее не смотрел. – Я когда приехал к Алене, узнал сразу, что дочь Нелльки. Такая же красивая, даже краше, – и мне подмигнул. – Дальше дело техники, точно знаю, что девчонка моя! Ух и характерная! – не скрывая восхищения, воскликнул. – Пацана уже успела родить. Видать, судьба у тебя, Дима, с Савицкими жизнь связать!
Я был потрясен. Отец задумчиво жевал губу. А как там Алена?! Для нее это настоящий шок. Получается они сестры с Ирой… Бля, с Алениной мнительностью и тяге к справедливости… Она может сделать такие выводы и принять настолько невыгодные мне решения, что буду послан в такие дремучие ебеня, что дороги назад вовек не отыщу!
– Папа! – психанула Ира. – Посмотри на меня!
Она заливалась слезами. Герман Львович только скривился.
– Не реви, как глупая курица! – рявкнул на нее. – Ничего такого не произошло. Ты уже взрослая, все понимаешь. Денег у меня хватит на десяток детей, а ваш мужчина, – бросил красноречивый взгляд на меня, – выбор уже сделал. Разводись и живи, как хочешь, больше донимать не буду.
Ира в сердцах схватила антикварную пепельницу из черного хрусталя и, запустив в стену, выбежала из кабинета. Я тоже ушел. Мне нужно подумать. Займусь этим по дороге к Алене.
Машина была припаркована у главных ворот, заезжать не стал, чувствовал, что бежать отсюда буду. Я вышел и в углу, в зарослях плюща заметил дрожащую тень. Подошел ближе – Ира. Она жалобно всхлипывала и тряслась от рыданий, забившись в темную нишу. Я подошел. Не смог пройти мимо: как бы ни было, а не чужие мы. Честно признавал, что какой-то особой сакральной связи с Ирой, как женой, не ощущал. Может, и не бывает ее, связи особой? Но я полагал, что поговорка «муж и жена – одна сатана» имеет хоть какую-то реальную основу. И тем не менее сейчас понимал, что ей хреново и не мог бросить вот так. Ира, как бы ни скрывала, патологически пыталась заслужить одобрение и любовь отца. Она пока не поняла, что любовь родителя к ребенку – она абсолютна, ее нельзя заработать. Она либо есть, либо нет. Я знал, у меня есть ребенок. Даже два. Если Алена позволит, с радостью стану отцом для Кати. Мелкая классная, мы с ней сразу понравились друг другу.
– Ира, – я коснулся ее плеча, – ты как?
Она бросилась мне на грудь и тихо заскулила. Я осторожно прикоснулся к вздрагивающим плечам и мягко оторвал от себя:
– Я отвезу тебя домой.
Она смотрела на меня, хмурилась, взгляд, полный слез, сфокусировать пыталась, затем медленно кивнула. Я повел ее к машине, усадил и даже пристегнул. Ира не разговаривала и смотрела исключительно перед собой, шепча:
– Сестра. Она моя сестра…
Я быстро доехал, сердцем чуял, что Алена так же растеряна. Возможно, и даже вероятно, что не захочет меня видеть, но я все равно буду рядом!
– Приехали, – остановился возле подъезда и чуть сжал плечо Иры, привлекая внимание. Она повернулась и, впившись в меня ищущим взглядом, схватила за руку, прижимая к своей щеке.
– Чем она лучше, Дим? Ну чем, а? Что за насмешка судьбы? Почему все ей?
– Дело ни в хуже или лучше. Ты одна, я другой, Алена совершенно иная. Мы все разные, просто иногда люди становятся абсолютно особенными, просто потому что есть. Она стала для меня такой. Ир, ты тоже еще можешь встретить такого человека.
– А если ты для меня такой человек? – спросила тихо.
– Ты правда в это веришь?
– Побудь со мной сегодня, – неожиданно попросила. – Не бросай одну…
– Нет, – мой ответ был бескомпромиссным.
Я был нужен Алене, это висело в воздухе. Ира тоже поняла. Да, я понял главное: выбирать нужно сердцем.
Глава 38
Алена
Я решила лечь пораньше сегодня: столько потрясений, что не переварить за раз. Утро вечера мудренее. Ведь мудрее, да?..
Кирилл рядом сопел, закинув ручку и ножку мне на кровать. Я накинула на него тонкое одеяльце, которое постоянно сбрасывал, и положила голову на подушку. Глаза закрыла, а сон не шел. Я всю жизнь прожила не просто без отца, а полностью ощущая, что его не существует. Возможно, когда-то он и был мне нужен, но уж точно не сейчас! И тем более не такой человек! Заявился так словно только его и ждали!
Но все это, конечно, меркло перед известием, что у нас с женой Небесного общий родитель. Это выбивало воздух из легких похуже, чем удар под дых. Разве бывают такие совпадения? Что это за судьба? Или рок?
Почему я? Мы? Они? Кто нас троих свел? Очень изощренное тонкое издевательство. У меня внутри был жуткий раздрай. Странное удушливое чувство, какому я не могла найти подходящее название. Считала ли я себя виноватой перед Ирой? Нет. В любовном треугольнике, в который мы обе были вовлечены против воли, не было моей вины. И ее тоже. Вопросы все к Дмитрию Александровичу Небесному! Он с легкой руки и своего непробиваемого «хочу» создал невыносимо болезненную ситуацию. Втянул меня в отношения, заведомо обреченные. Влюбил в себя. Привязал на всю жизнь. Кровью привязал! Я испытывала к нему такую разнообразную палитру чувств и эмоций, с первого взгляда и по сей день, что слов рассказать не находилось. Это можно только прочувствовать, выплеснуть, подарить, как яркую звезду на кромке рассвета или красочную эмоцию на краю пропасти, за секунду до гибели. Но я не покажу ему. Дима слишком хорошо умел брать, поглощать, выводить на эмоции. Вампир! Робот!
– Электроник, – проговорила в темноту, вспоминая разговор в адвокатской конторе. Такой ли он бесчувственный? Машина? Не знаю… С детьми нет. От них ему не было выгоды, нет смысла сближаться, если плевать, если не испытываешь трепета в сердце. Это было искренне, а женщины… Я, ОНА, может, еще кто-то. Брюнетка из ресторана, к примеру. Мы все важны и неважны одновременно. Наверное. Мне так казалось. Даже не хочу вникать.
А Ира – к ней ничего не чувствовала. Даже жалости не осталось: она сама выбрала свою судьбу. Знала про измену жениха и все равно пошла с ним к алтарю! Ей не на кого пенять. Только на себя.
Телефон тихо пискнул сообщением. Я не хотя потянулась к тумбе.
Небесный: Привет. Дети спят?
Он взял за принцип спрашивать про обоих, не только про Кирюшу. Отцом готов стать даже для моей дочери! Я фыркнула тихо. Будто бы просили его! Да, мне все еще было страшно от их сближения: Кирилл маленький, забудет, если вдруг что, а Катя все понимает.
Я: Спят
Я отправила сообщение, но мобильный не убрала.
Небесный: Можно подняться?
Я: Нет
Написала и отложила телефон. Задумалась, прокручивая в голове последние события. Появление Димы, его желание оформить отцовство официально, развод и предложение жить вместе… А если он был в курсе? Небесный в органах работал: много и многих знал, связи обширные, информацию добывать умел. Вдруг откопал, что я дочерью Савицкому прихожусь? Получается, уже не такая безродная, как была раньше. Можно и сына моего признать и меня в общество вести. Не так стыдно…
Обида опалила щеки моментально. Вроде уже столько пережила, видела самые неприглядные стороны мужской души… Он лично мне сердце искромсал, на лоскуты изрезал. Чему я удивляюсь?! И все равно больно…
Я: Жди!
На мне была легкая шелковая пижама – штаны и рубашка, – и я не стала переодеваться. Такие костюмы сейчас даже в офис носят, уж я-то имею право в своем разнести в пух и прах Небесного! Может я строго сужу и в их обществе это норма, но я не позволю себя использовать. Судя по всему, у этих великосветских мудаков какой-то бзик на детей мужского пола! Нет, своего сына им не отдам!
– Ты знал, да?! – резко ткнула пальцем в широкую грудь. – Поэтому понадобились тебе с Кирюшей?
– О чем ты? – Дима удивленно нахмурился и поймал мою ладонь.
– О Савицком! – вырвалась и оттолкнула его. Дима резко стянул с себя кожаную куртку и набросил мне на плечи. Я только сейчас заметила, что дрожу.
– Я клянусь, что узнал только сегодня. К отцу поехал после работы. Туда приехал Герман. Все рассказал. Мне совершенно плевать, какого пола будут мои дети! У меня никогда не было бзика на сыновей, наследников и прочей средневековой лабуды. – Дима притянул меня к себе. А у меня совершенно не было сил сопротивляться: выдохлась, сгорела вся… – Я хочу быть с тобой вне зависимости от всего: родителей, положения в обществе и даже моего отцовства. Ален, я был дураком, слабаком и трусом. Распланировал жизнь и не хотел ничего менять. В итоге сделал несчастными стольких людей, включая себя самого.
– У меня все нормально, – я высвободилась и отошла на шаг, но куртку не сняла: замерзла и пахло от нее приятно: ледяной ветер, дерево и мужчина. Живой? Не робот? – Она знает? – думаю, имя будет излишним.
Дима подошел к машине и распахнул дверь:
– Садись, холодно.
Я сомневалась.
– Нам нужно поговорить, Ален. Не о нас. О вас…
Да, я хотела знать. Должна знать, к чему готовиться. А что придется держать оборону, сомнений не было.
Я села и плотно запахнула полы кожаной куртки – так чувствовала себя защищенной. Это странно, учитывая, с кем я и в чьей одежде.
– Расскажи мне, – попросило тихо.
– Савицкий и мой отец – партнеры. Давно, больше двадцати лет. Был женат пять раз.
Я вскинула голову, ошеломленно хлопая глазами. Дима невесело усмехнулся.
– С матерью Иры прожил пятнадцать лет. Следующие годы менял жен. Хотел, чтобы ему сына родили. Не вышло. Внуков тоже ждал.
– Мальчика? – сухо поинтересовалась, но ответ и так очевиден. Небесный кивнул. – Савицкий так говорил об Ире… – запнулась я.
– У них сложные отношения. Герман не плохой, но классический патриархальный субъект. Для него женщина это кinder, кüche, кirche. Они с отцом очень хотели устроить, так сказать, слияние капиталов. Мы с Ирой через два года после знакомства сошлись. Герман Львович очень ждал внуков Иры…
– И твоих. Называй вещи своими именами, Небесный, – бросила с горькой иронией. Не верю, что мы вообще обсуждали его жизнь с женой. С моей сестрой…
– И моих, – сухо согласился и ко мне потянулся, прядь волос поймал и убрал от лица. – Ален, если бы я знал, что ты беременна…
– Не надо. – прервала жестко. – Ты все равно солжешь. Самому себе в первую очередь. И даже поверишь в свою ложь. Сейчас это очень удобно, правда?
– Ален, я не знаю! – ответил также резко. – Не знаю, понимаешь! Не суди меня за то, что оставил одну с ребенком! Суди за то, что ушел, когда так хотел остаться! За трусость и малодушие суди! За эгоистичную натуру! Но не за то, что якобы не нужны мне были!
– Почему же малодушие. Ты не бросил беременную невесту. Поступок, – заметила сухо.
– Прямо герой! – его тон далек от прямого значения слова.
– Что случилось с ребенком? – спросила раньше, чем подумала. Возможно, эта рана еще болит…
Дима смотрел на меня с минуту, потом пожал плечами.
– Выкидыш. У нас что-то там с резусом-фактором. У меня…
– Отрицательный, я знаю.
Небесный кивнул.
– Из-за меня не прижился плод. Резус-конфликт.
– Причем тут ты? – удивилась я. – У резус-положительной женщины и резус-отрицательного малыша не могло быть конфликта. Только наоборот. Я знаю, проходила это с Катей: я отрицательная, она положительная.
Не то чтобы хотела облегчить груз вины и ответственности, но это правда. Я не врач, но слишком много информации изучала и разговаривала с докторами.
– Я не знал, – задумчиво нахмурился. – Этим вопросом занималась Ира. Я много работал… – и отвернулся к окну.
– Как она отнеслась к нашему родству? – свернула разговор с одной болезненной тему на другую. Я догадывалась, но хотела знать точно.
– В клочья, – коротко ответил Дима. Я громко сглотнула. Для нас обеих это сущий кошмар. – Как и ты.
– Я не хочу иметь ничего общего с Савицким, – произнесла уверенно. – Ты можешь помочь мне? Без условий и выгоды?
Я воспользовалась советом матери. Да, мне было важно, способен ли Дима сделать что-то бескорыстно? Не принуждая и не требуя взамен преференций?
– Я поговорю с ним, но, подозреваю, что легко не будет. Герман Львович такой же настырный, как и мой отец.
– Твой тоже не самый приятный человек? – мне было интересно. Я ведь мало знала о Небесном.
– Если сравнивать Германа с моим отцом, то твой выигрывает. Савицкий предвзято относиться к женщинам. Мой в принципе всех презирает, а кого не презирает, терпит. Вроде меня. Выбора у него нет. Единственное, чем дорожил – его величие в этом мире.
Мы оба замолчали. Я кожей ощутила, что пора уходить. Напряжение, которое всегда между нами было стоило оказаться рядом, нарастало с каждой секундой. Я не знала, что это. Почему только с ним. Наверное, те самые феромоны или сексуальная совместимость. Словами это сложно объяснить. Телами мы понимали друг друга лучше…
– Алена… – заговорил хрипло, – переезжай с мамой и детьми в дом. Я передал твоему адвокату дарственную и ключи. Туда без твоего ведома никто не сунется. Я все устрою.
– Небесный, ты в своем репертуаре! – фыркнула зло. – Я не буду жить с тобой!
– Я понял. Я снимаю то дурацкое предложение. Никаких условий. Пусть будет мой подарок тебе.
– Я подумаю, – схватилась за ручку двери.
– Ален, но я хочу попробовать завоевать тебя. Дай мне три месяца. Если не выйдет…
Я громко цокнула и хлопнула дверью. Небесный себе не изменял! Не может без условий!
Глава 39
Алена
Мы с мамой пару дней обсуждали планы по застопорившемуся ремонту и возможности переезда, пока он будет идти. Я кратко передала разговор с Димой. У меня на руках были ключи и дарственная на дом в Сколково. Алексей, мой адвокат, все изучил и заверил, что за чистоту сделки ручается: никаких подводных камней и мутных схем. Коттедж действительно принадлежал мне.
Я сопротивлялась доводам мамы, что вариант интересный и вообще пока дают нужно брать. Вроде как моя принципиальность никому не нужна. После встречи с Савицким она стала как-то жестче. Меня поддерживала полностью в нежелании иметь с новоявленным отцом что-либо общее. Относительно Димы была не столь категорична, но и не пыталась склонить в его сторону. В отношении его материального долга и помощи с детьми была достаточно тверда: если у него есть ресурс и желание, почему нет?! Пусть помогает! Мама считала, что я должна думать о детях: если Небесный такой щедрый, если сам предлагает, то зачем отказываться? У мужчин такие порывы часто недолгие, поэтому нужно пользоваться моментом. Практично. Возможно, в чем-то она права.
Мы с ней решили, как минимум прокатиться в Сколково и посмотреть, а там уж подумаем.
В пятницу утром, проводив Катю в садик, втроем отправились по адресу, указанному в документах. Доехали относительно быстро, с учетом пятничных утренних пробок вообще красота. Они скромные в сравнении с вечерними, естественно, но тем не менее. Я остановилась у симпатичных, причудливо выкованных ворот, увитых буйным зеленым плющом. Посмотрела на связку ключей и нажала на кнопку брелока – ворота медленно начали расходиться. Остановилась у спуска, ведущего, очевидно, в гараж и заглушила мотор.
– Приехали… – обернувшись, проговорила. Мама уже отстегивала Кирюшу. Мы оказались во дворе: я окинула взглядом зеленый ландшафт и дом, устроившийся в окружении высоких сосен и пушистых елей. Ухоженная территория с клумбами и выложенные брусчаткой дорожками, небольшая, но приятная глазу.
– Кирюша, не убегай! – кинулась за этим юным исследователем-натуралистом. – Пойдем, посмотрим домик? – предложила и поманила упаковкой мармелада. Да, подкуп, но иначе с детьми не получалось. Кирилл – шкодник. Ох, чувствую, старше станет, бандитом будет!
Мама взяла его за руку, а я, поднявшись на крыльцо, вставила ключ в замочную скважину. Мне нравилась отделка снаружи: не пафосный дворец, а уютный коттедж из светлого камня, дерева и стекла. Переступила порог, оказавшись в просторном коридоре с полностью укомплектованной прихожей-гардеробной.
Здесь было много света, пространства и пахло свежей елкой. Для июня необычно, но приятно. Прошла в гостиную, большую, с высокими потолками и полностью витражной стеной, пораженно выдохнула, остановив взгляд на роскошном черном рояле «Стейнвей». Приблизилась и с благоговением провела по глянцевой крышке. Откинула клап и кончиками пальцев провела по упругим клавишам: приятное сопротивление и мягкость звучания. Сочная мелодия поплыла в воздухе, завораживая, лаская, вызывая улыбку блаженства. Это просто эстетический оргазм. Я представить не могла, что когда-нибудь смогу сыграть на этом чуде клавишного искусства. Это не инструмент, это легенда, чудо и драгоценность в одном флаконе!
– Здесь такая кухня! – ошеломленно улыбалась мама. – Мне б такую!
Я захлопнула клап и пожала плечами.
– Так живи здесь.
Она смущенно осмотрелась и покачала головой. Отрицательно.
– Ален, ты молодая, тебе свое гнездо вить нужно. Ну не будешь же до старости с мамой жить, ну!
– Ты что, выселяешь нас? – шутливо поинтересовалась.
Квартира действительно принадлежала в большей степени моей матери, хотя оформлена на нас обеих в равных долях. Честно, я так привыкла к нашей жизни вчетвером, что даже не думала о времени, когда у меня начнется какая-то другая жизнь. Мне ведь всего двадцать шесть: все может быть и даже мое замужество. Я не стремилась, но и не отрицала институт брака полностью.
– Поживем здесь, а ремонт закончится, вернусь к нам в квартиру. Буду приезжать к тебе, помогать, а вечером домой. Не хочу мешать…
– Мам! – протянула предупреждающе. Ясно. Сватает меня. Думает, что скоро у меня появится мужчина. Небесный, естественно. – Мне и детям ты не мешаешь. А больше в нашей семье никого нет.
– Ох, Алена…
– А куда это дверь ведет? – попыталась переключить маму с моей личной жизни на осмотр дома. Я взяла сына на руки, выдирая изо рта пушистую декоративную шкуру (похоже, он решил поиграть в песика, мда), и мы втроем через коридор подошли к двери. На ней стояла защита от детей. Я повернула замок и толкнула ее.
Это был застекленный павильон с бассейном: большим и лягушатником. Здесь было влажно и тепло, прямо сейчас хотелось раздеться и поплавать. Сквозь прозрачное стекло видны могучие стволы и пышные кроны сосен, сочный зеленый ковер и желтые одуванчики. Как же чудно здесь будет зимой!
– Вот мерзавец, – тихо выругалась, – умеет пыль в глаза пускать.
– Что? – переспросила мама.
– Ничего.
Кирюша с криком рвался к воде, удержать невозможно!
– Дай хоть раздену тебя! – я тоже кричала! Небесный, кстати, ни разу не попадал на истерики своего сына. Да и Катя порой такой не подарок. Это только на картинках все улыбаются и довольны. Чистенькие детки, счастливые родители. Но дети – это не постер в журнале «Домоводство». Это тяжкий труд, нервы, иногда даже слезы отчаяния. Не удивлюсь, если сбежит без оглядки.
– Что думаешь? – тихо спросила мама, пустив голенького Кирюшу в детский бассейн. Мы стояли на страже, на всякий случай. Он у нас активный, везде пролезет и просочится.
– Не знаю… Пока не знаю.
Вечер в пятницу у нас был небольшой девичий сабантуй в «Voice». Мы люди творческие: любили петь и танцевать и выбирали места, куда гости приходили за этим же. Секс, наркотики и рок-н-ролл не интересовали. Если, конечно, рок-н-ролл не акробатический.
Мы с Ликой, два хореографа и наш администратор-мамочка, как мы называли, Анюту (она никогда не забывала о напитках и печеньках и напоминала, что надо бы пообедать) забронировали столик недалеко от сцены, но и не слишком близко, чтобы вообще нельзя было поговорить.
– Надо было Шурика звать! – смеялась Лика, с наслаждением потягивая апероль. – Благодаря ему в том числе отмечаем!
– Ага, – поддержала Аня, – меня завалили сообщениями. Очаровал возрастную группу так, что мест нет вообще! У него запись на индивы на два месяца расписана.
– Я звала, но у него мелкий заболел, – ответила я. – Домой поехал.
– Шурик такая лапушка, – вздохнула Лика. – Вот как при такой жгучей внешности мачо, можно быть таким каблуком, а?
– Лучше каблук, чем козел, – возразила Таня, наш преподаватель акробатического направления.
– Выпьем за это! – подняла бокал с белым вином. Хотела отвлечься от последних новостей. У меня вообще месяц открытий. Дима. Ярослав. Герман Савицкий. Бывший любовник. Брат бывшего любовника. Отец. Осталось только Семену из ада пожаловать, будет полный комплект мужчин, наследивших в моей жизни.
– Ален, у тебя как вообще? – участливо спросила Лика. Я ей рассказала в общих чертах про Небесного: что разводится, отцом полноценным стать хочет, что просит дать ему шанс как мужчине. Но имен не называла. Она, вероятно, и не помнит его, но я привыкла скрывать все, что касалось наших с ним отношений.
– Слышь, подруга, – Лика уже подпила, а наши девчонки поднялись на сцену и дружно исполняли старый хит «Блестящих», – ну а он вообще, как тебе? Осталась что-то к нему?
Я задумчиво пожала плечами. Атмосфера и алкоголь расслабили: мысли путались, теряли былую здравость, а чувства, наоборот, рвались наружу, требовали откровенности, стремились быть как минимум услышанными.
– Все так сложно… Наши отношения изначально неправильные, их не должно было быть, но…
– Но? – подталкивала к откровенности Лика.
– Но таких чувств никогда не испытывала. Ни к кому. Сумасшедшая тяга. На грани. Убила бы, если бы сама не умерла бы вместе с ним.
– Это и есть любовь… – тихо проговорила Лика, счастливо улыбаясь.
– Может быть, но что это меняет… – я знала больше, чем подруга. Понимала, что мы слишком разные, чтобы быть счастливыми. Слишком обижены. Времени потеряли непростительно много. Мы в принципе не должны были случиться в жизни друг друга. Но встретились, а наше чувство, неправильное, невозможное, остро-сладкое оставило во мне след, новую жизнь, прекрасного мальчика. Только за это можно поблагодарить бога.
– Может, дашь ему шанс? Если реально разведется, конечно.
– Мне сложно верить ему, понимаешь? Дима не вернулся бы, если бы не сын…
– Дима, – повторила Лика. – Хоть имя узнала!
Я махнула рукой, продолжая. Мне нужно выговориться и поделиться. И ничего, что проболталась.
– Вряд ли он побежал бы разводиться, если бы не Кирилл. Если бы были чувства ко мне, не жил бы три года с ней.
– Ален, вот у тебя детей двое, бизнес свой, любовник есть, – намекнула на Стаса. – А мужиков как не знала, так и не знаешь! Дети им нужны искренне, только когда их мать нужна.
– Но… – хотела возразить, но Лика жестом показала, что не закончила.
– Нет, есть совестливые, которые живут ради детей или те, которые исправно помогают бывшим, но если мужчина добивается во всех смыслах, то это явно не ради лялечки. Они же все эгоисты! Хотят для себя любимого плюшек в первую очередь!
– Это твой Сережа тебя не слышит, – отшутилась и пригубила вина, увлажняя пересохшее горло. Не хочу больше о Небесном, слишком много его. Везде много. В голове, мыслях, сердце.
– Ой! – махнула рукой Лика. Алкоголь послабил не только меня.
– Подожди, – взяла телефон и открыла сообщение.
Стас: Как твой девичник?
Я: Как все девичники. Без мальчиков))
Стас: Давай приеду?)
Я: Тогда это будет не девичник))
Стас: Со мной тебе понравится больше, гарантирую…
Я глупо хихикнула. У нас были легкие отношения. Та самая дружба с привилегиями. Со Стасом было комфортно: приятно физически и не напряжно морально. Если у меня месячные, грязные волосы или тупо неохота встречаться – так и говорила. Ничего не выдумывала, чтобы казаться феей. Возможно, это правильная основа для крепких серьезных отношений, но, во-первых, нам обоим это не нужно; во-вторых, если сердце не ёкает – можно стерпеть, но если ёкает в другую сторону – это катастрофа. Поэтому, наша дружба идеальна. Если Стас завтра влюбится и прекратит наше общение, буду радоваться за него искренне. Вот если скидку отменит…
Я: Через часик приезжай и позволю отвезти меня домой))
– Стас, – пояснила Лике, услышав в ответ, что я все же сердцеедка.
Стас: Приеду, но отвезу к себе.
Я иронично фыркнула и убрала телефон. Посмотрим, буду ли я в настроении ехать к нему.
– Я в туалет, не хочешь?
Лика покачала головой, хмуро рассматривая телефон.
– Посмотри, в какой он командировке! – повернула экран ко мне.
– Серега, привет! – помахала ему. Видно, тоже отдыхает в заведении. Лика говорила, что он в Питер уехал, сделку заключать какую-то.
– А ты где это, милый? – едко поинтересовалась она.
– А ты, милая, где? Время видела?
Я тактично поднялась и пошла в уборную. Туалетных комнат здесь несколько: чистых и опрятных, в отличие от прочих ночных заведений. Я сделала дела, достала из сумочки пудру, черный карандаш и помаду. Подвела заново слегка размазавшиеся стрелки, добавила блеска губам. Поправила платье и подтянула чулки. Модный оверсайз женственно открывал плечи, а грубые ботинки на плоском ходу добавляли агрессивной сексуальности. Да, я дважды мама, но хоронить себя никогда не собиралась. Сейчас даже больше, чем когда была только Катя. Конечно, благодаря условным алиментам, оставленным мне двумя мужчинами, было легче стать успешной, развивать дело по душе и хорошо выглядеть, но если я что и осознала в этой жизни, так это то, что в первую очередь нужно беречь себя: если можешь не тянуть лямку одна, не тяни! Если мне будет хорошо, то и моим детям будет отлично. В моем новом доме им будет прекрасно. И я за него никому ничего не должна! Я не просила, мне подарили. Еще мессир Воланд говорил: не просите у сильных, сами дадут.
