Текст книги "Неидеальные. Откровения о любви (СИ)"
Автор книги: Оливия Лейк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)
Глава 25
Дима
Я не хотел привыкать к тебе и переменам,
Только любовь не пришла, а потекла по венам…
Мы уже подъезжали к ЗАГСу, когда позвонил Демид. Я ответил сразу, потому что флигматично вертел телефон в руках, стараясь не попасть в кадр – Ира делала бесконечные селфи.
– Ты где?
– Димон, бля, буквально лечу. Встрял в пробку на Сахарова. Без меня не женись, лады?
– Лады.
– Что там? – спросила Ира. Она улыбалась, но нервно и неуверенно. Словно боялась чего-то. Каждый день, включая этот, была такой.
– Мой свидетель опаздывает, – ответил ровно.
– В смысле? – испуганно переспросила. Я взял ее за руку и сжал ладонь.
– Все нормально, – успокоил невесту. Про себя добавил, что сбегать не собираюсь. Не в моих правилах включать заднюю. Хотя внутри такая черная бездна разрасталась, что хотелось разодрать грудину и вырвать, к чертовой матери, сердце. Я не хочу больше чувствовать!
Машина остановилась напротив парадного входа в дворец, мать его, бракосочетаний. Вокруг толпились гости и другие пары. Я вышел и подал руку Ире. Она лучезарно улыбалась и махала букетом, опираясь на мой локоть.
У меня странно покалывало затылок, неровным болезненным теплом внутри полыхнуло, как от хрупкого пламени свечи. Я резко обернулся, безошибочно отыскивая взглядом источник невероятного притяжения. Только она так будоражила тело и бередила душу. Алена.
– Я сейчас, – шепнул Ире и убрал с локтя ее ладонь. Мне нужно это: увидеть, услышать, вдохнуть аромат кожи. В последний раз…
– Куда? – Ира цеплялась за меня с приклеенной к губам улыбкой, но я уже уходил, ведомый исключительно сердцем.
Шагнул за дом, но там никого не было. Внутри что-то, чему я так и не дал название, с оглушительной высоты рухнуло вниз и осыпалось кровавой пеной к ногам. Неужели привиделось мне? Провел ладонями по лицу, сбрасывая дурманящий морок. Конечно, Алены не было. Зачем ей это? Она много раз говорила, что не нужен, что ждет, когда исчезну из ее жизни, что забудет обо мне максимум через минуту.
– Бляяядь… – хотелось выть, но я шипел сквозь зубы, лупанув кулаком в стену. Костяшки сразу в кровь, но боль отрезвила, напоминая, кто я и зачем здесь. Достал платок и, перемотав ладонь, вернулся к невесте.
Ира смущенно и потерянно стояла и смотрела, как приближаюсь. Вокруг люди, но она казалась безумно одинокой. Господи, как же нас так угораздило? Кто тот Карабас-Барабас, верховодящий нашими жизнями? А может мы просто трусливы и не в силах принять кардинальные решения. Я точно трус. И мне с этим жить…
– Перед тем, как официально заключить ваш брак, хотела бы услышать, является ли ваше желание свободным, искренним и взаимным, с открытым ли сердцем, по собственному ли желанию и доброй воле вы заключаете брак?
Прошу ответить вас жених:
– Да, – собственный голос казался чужим и холодным.
– Прошу ответить вас невеста:
– Да, – Ира ответила скромно, но ясно.
– Дорогие новобрачные, прошу обменяться кольцами в знак любви и верности.
Я твердой рукой надел на палец тонкий ободок из белого золота с бриллиантами. Рука Ирины дрожала от волнения и была слишком прохладной для начала осени. Волнуется. Массивное кольцо с алмазными насечками врезалось в кожу. Нет, я не чувствовал это наброшенной на шею удавкой, скорее обязательством, которое должен неукоснительно соблюдать. Теперь я официально женатый мужчина. В моей жизни отныне должна быть только одна женщина. Я был несчастлив не потому, что хотел иметь еще, а потому что желал другую, одну единственную, которая никогда не станет моей.
– Теперь можете поцелуем скрепить ваш союз, – торжественно произнесла регистратор. Я склонился к жене. Это был долгий поцелуй: Ира не давала разорвать его, а я безумно надеялся утонуть в страсти. Не вышло. Пусто.
Вышел покурить, когда на сцену вылез Лепс. Не любил особо нашу эстраду, а некоторых в принципе на дух не переносил. Но родители и гости старшего поколения рассыпались в овациях.
– Что грустный такой? – хлопнул по плечу Демид. Приехал, не прошло и полгода.
– У меня свидетель опоздал на регистрацию. Что веселого? – криво усмехнулся.
Демид как-то странно взглянул на меня и достал айкос. Современненько, а я снова начал курить и по старинке.
– Да ладно, пацаны, – Арс положил на наши плечи руки. Довольный и уже хорошенько навеселе, – хороший день. Третье, мать его, сентября! Вы, кстати, какого хрена Шуфутинского не позвали?
– Тебя поздравить-то можно? – Демид оставался очень серьезным. Я покрутил ободок кольца, золотое напоминание о моем новом статусе.
– Конечно, можно! – за меня снова ответил Арс и для наглядности полез обниматься-целоваться. – И тебя, Дёмыч, нужно в наш клуб женатых мужчин!
– Неа, я пас, – хмыкнул иронично. – Димон, я тут это…
– Подожди, – прервал его и отошел в сторону, телефон достал. Понимал, что так нельзя, что предаю ту, что на банкете была главным украшением. И Алену не отпускаю, хотя все кончено. Но мне нужно было это. Жизненно необходимо услышать еще раз, что точно ей не нужен. Чтобы жить спокойно, а не гадать на «а вдруг?».
Абонент вне зоны обслуживания…
Вот и косвенные подтверждение, что точно все, конец.
– Да, – подошел к своим мужикам, – можешь меня поздравить…
Мы уехали с праздника в одиннадцать, после фейерверка. Брачная ночь прошла в люксе для новобрачных в «Балчуг Кемпински». Завтра утром у нас самолет.
– Дима, – Ира положила голову мне на грудь, – я не хочу больше возвращаться в Москву. Давай останемся в Штатах навсегда: ты, я и наш малыш.
– Посмотрим, – поцеловал ее в макушку. Я тоже рвался уехать подальше отсюда. Время и расстояние лечат.
Утром мы улетели во Флориду. Все, прощай, дикарка Алена…
Часть 2. Я не должна тебя любить. Глава 26
Три года спустя. Майами, США
Дима
Я нетерпеливо взглянул на часы – почти полночь, можно как чертовой Синдерелле убегать с бала. Прием у сенатора Клифа ничем не отличался от сотни подобных, на которых мы побывали за три года в Штатах. Чинно, благородно, скучно. Это только в фильмах Майами веселый и тусовочный, а в жизни ничего особенного. Единственное, что подкупало: океан и много солнца. Но, признаться, порой я очень скучал по России. По золотой осени. Снегу. Москве…
– Сенатор, – пожал руку, – благодарю за прекрасный вечер.
– Деметрий, – мистер Клиф широко улыбался, – рад был вас видеть, – и поцеловал руку моей жене. – Ирэн, до встречи.
Мое имя с легкостью исковеркали на греческий манер: сначала это бесило, сейчас просто тихо раздражало, как и милые радушные улыбки. На самом деле меня могли считать тупым дерьмом, но в глаза воспитание не позволит сказать. Да, мне не хватало русской прямоты!
Я положил руку на талию жены, не отходившей от меня даже на секунду, и едва заметно подтолкнул к выходу. Помог устроиться на заднем сиденье роскошного линкольна и, присев рядом, отвернулся к окну. Вопреки опасениям и кризису, бизнес в Штатах развивался отлично. Мы не афишировали слияние с американским производством легкой промышленности – это открыло новые рынки. Заводы перенесли в Бангладеш и Вьетнам, а сливки снимали по всей Южной и Северной Америке. Когда есть деньги, и ты к тому же активно жертвуешь на благо города, тебя обласкают и примут в обществе. Семья Небесных легко влилась в светскую жизнь.
Большой дом с бассейном, теннисным кортом и даже русской баней; садовник, домработница, кухарка – материально были упакованы максимально, чтобы вопрос быта не стоял в принципе. Моим главным постулатом хорошей совместной жизни был комфорт. Правда, ключевое именно «был».
– Мог бы не так откровенно пялиться на эту сисястую сучку, – прямо в машине начала Ира. Она говорила по-русски, но интонация слишком красноречива, чтобы водитель не понял – назревал скандал. Увы, семейная жизнь, в отличие от работы, шла трещинами по всем фронтам.
– Запомни свои претензии и озвучь дома, – не поворачиваясь, холодно прокомментировал. Остальной путь, слава богу, проделали в напряженной тишине. Не ебала мозг и ладно.
Дом встретил тишиной и тускло сверкающими бра на стенах. Я молча поднялся на второй этаж и направился в спальню; Ира шла четко за мной. В гардеробной скинул смокинг и сорвал бабочку. Приступил к запонкам, когда она заговорила:
– Думаешь, я ничего не вижу?
– О чем ты? – я все еще пытался замять ссору.
– О том, как ты смотришь на других женщин. Молодых, красивых… Особенно на дочку сенатора, с сиськами! – и показала примерно размер. А я ведь даже не понимал, о ком она.
– Я устал, – расстегнул рубашку, но снимать не стал, – сегодня лягу в гостевой спальне, – потянулся к ее макушке, поцелуем пожелать спокойной ночи, но Ира отшатнулась.
– Опять?! Мы вообще перестали… пытаться.
– Прости, но когда мне взрывают кукушку, член не стоит. – Ире не нашлось, что ответить, и я вышел, не дожидаясь, когда подберет слова.
Вторая спальня за последние полгода принимала меня больше, чем семейная постель. Я взял бутылку коньяка и нарезанный лимончик, распахнул двери и шагнул в сумрак террасы.
Татьяна Рудольфовна, американка русского происхождения и по совместительству наш божественный повар с лучшим борщом и пышными котлетами, приготовила все в лучшем виде, по-нашему. На таких мероприятиях, как сегодняшнее, предпочитал не пить: это как служба, а на ней голова должна быть ясной. А вечером можно накатить для крепкого сна. Да, тридцать шесть подкрались внезапно: нужно что-то расслабляющее, чтобы заснуть. Или приятное. Последнего у меня не было, поэтому иногда позволял себе немного выпить.
Я налил в пузатый бокал выдержанный французский коньяк и залпом осушил, закидываясь лимончиком. Этим можно подвести жирную черту под моим браком: наша семейная жизнь провалилась. Как-то все иначе виделось изначально. Но я изменился. Ира изменилась. Мы имеем, что имеем.
Все началось, когда она потеряла ребенка. Переезд, акклиматизация или черт знает, какая херня, но это произошло. Я переживал. Ира впала в депрессию. Психотерапевт посоветовал попробовать снова. Мы два года пытались зачать: я здоров; она здорова. А толку ноль. У нас был разный резус-фактор: у меня минус, у нее плюс. Вероятно, причина в этом, других врачи назвать не смогли.
Ира так горевала и хотела ребенка, что я предложил ей варианты: если со мной не получается, то она вольна в своем выборе, вплоть до расставания. Это у меня резус-отрицательный, а она молодая и здоровая таких восемьдесят пять процентов населения. Проблем с зачатием быть не должно.
Это было моей фатальной ошибкой. Ира вбила себе в голову, что я хочу развестись и найти бабу, которая мне родит без всяких заморочек. Начала безумно ревновать и взращивать в себе уверенность в моих изменах.
Я не изменял жене, хотя в наших отношениях осталось очень мало по-настоящему родного и сокровенного. Даже секс стал механическим действием либо для зачатия, либо для удовлетворения физиологических потребностей. Сейчас и это сошло до необходимого минимума. Детей я уже перехотел, а удовольствия не получал.
О любовнице не задумывался. Нет ее здесь. Та единственная, ради которой готов нарушать любые правила, собственные принципы и даже брачные клятвы, осталась в другой жизни. Надеюсь, она счастлива. Меня вот Бог наказал. Пусть хотя бы ее одарит безмятежностью и покоем.
– Алена… – проговорил и в памяти очень четко вспыхнули невероятные совершенные черты: губы, волосы, божественное тело и пронзительный взгляд. Я сжал бокал с такой силой, что хрусталь рассыпался в моих руках, окрашивая алым светлый мрамор. Боль отрезвила, прогоняя видение.
Я запрещал себя думать об Алене. Но ее присутствие всегда ощущал: три года болело. Каждую секунду ныло в груди. Эта боль стала моей неотъемлемой частью. Болит – значит, живой.
Поначалу, когда ломало от желания позвонить, написать, открыть страничку в социальных сетях, чтобы просто увидеть, а если повезет, даже услышать голос, срывался. Но Алена обрубила все ниточки. Я не стал наседать. Я ведь обещал оставить ее. И я оставил окончательно и бесповоротно. Просто не думал о ней. Почти. За исключением таких вот вечеров.
Утром спустился к завтраку, ведомый ароматным духом выпечки. Пышные сдобные булочки с сахарной пудрой!
– Татьяна Рудольфовна, вы нас балуете, – взял сразу две и кофе. – Мне из спортзала скоро нельзя будет выходить!
– Да что ты, Димочка, – кокетливо улыбнулась, – ты у нас вон какой молодец!
Ей было хорошо так за шестьдесят и приятное общение, сложившееся у нас, мною воспринималось как что-то теплое, материнское.
– Доброе утро, – Ира вошла в кухню. – Татьяна Рудольфовна, накройте завтрак в беседке.
Когда одни остались, проговорила:
– Прости за вчерашнее. Не знаю, что на меня нашло.
– Хорошо.
Я столько раз это слышал, что ни извинениям, ни повторным сценам не удивлялся. Принимал, как данность и неизбежное зло. Признаюсь, иногда посещали мысли о разводе, но пока удавалось смирять их. Во имя нашего не родившегося ребенка. Но если так пойдет, не знаю, насколько меня хватит.
– Дима, я хотела обсудить возможность эко. Врачи уверили, что процедура возможна…
– Эко? – уточнил, приподняв бровь. – Серьезно?
– Почему нет? – бросила надменно. – У тебя уже есть другие варианты?
Я тяжело вздохнул, не скрывая, как она меня задолбала.
– Ты думаешь, нам нужен ребенок? Климат в нашей семье так себе.
– Может, малыш поможет нам… – проговорила едва слышно.
Я криво усмехнулся. Рожать человека, чтобы он был подорожником для ранки – идея не самая лучшая.
– Это плохая затея, Ира.
– Но…
У меня затрещал телефон. Отец. У него в последнее время проблемы со здоровьем, я не мог игнорировать его.
– Извини, – произнес и ответил на звонок. – Слушаю.
– Сын, ты мне нужен в Москве.
– Что случилось? – я, признаться, удивлен.
– Я в больницы. Инфаркт.
Бляяя. Час от часу не легче. Какие бы у нас ни были сложности в прошлом и со взаимопониманием в принципе, но он все же мой отец.
– В целом нормально, но ноги отказали окончательно, – горько проговорил. – Ты нужен компании и мне.
В уме сразу сложилась схема передачи и делегирования полномочий: бизнес здесь работал, как часы. Мы его построили, мое непосредственное нахождение и контроль больше не нужны.
– У отца был инфаркт, – произнес вслух. – Мы возвращаемся в Москву.
– Я не хочу в Москву! – встрепенулась Ира.
– Можешь остаться здесь, – ответил, вставая. Да, я бы даже не скучал. Вот такая хреновая реальность нашей семейной жизни.
Я не был в России три года, но я хотел вернуться. По разным причинам и от некоторых сердце ломало ребра. Нельзя ему потакать. Нельзя…
Глава 27
Три года спустя, Москва
Алена
– Девочки, ягодицы подтянули! И животы! – коснулась указкой своей дочери. Катя пошла по моим стопам и увлеклась танцами. Балет как основной вид, современные – для души.
Я, в частности, занималась управлением студии, но не смогла полностью бросить преподавание, оставив себе классический танец. В своей собственной школе искусств. Моя мечта стала реальностью.
Большая академия вокала и танца в одном из центральных районов Москвы и четыре филиала по городу. Да, я все еще не миллионерша, но определенно нашла свое место под жизненным солнце: руководитель, творец и мама. Я каждую из своих ролей обожала: работа приносила удовлетворение и деньги; творчество питало и помогало расти и развиваться физически и душевно, а материнство давало любовь. Любовь родителя к детям всегда больше отдавала, нежели получала, но никакая другая не способна подарить настолько абсолютное счастье. Такая любовь всегда взаимна. Она не пройдет, не разочарует, не бросит и не предаст.
Катюше шел седьмой год, скоро школа начнется. Кирюше два, и это самый очаровательный бесенок на свете. Шкодливый, шебутной, но невероятно добрый и ранимый мальчик. Очень активный ребенок. В сад пойдет только осенью, и маме с ним не так просто, но она наотрез отказывалась от помощницы! Я уверяла, что могу позволить нанять няню, но мама, кроме себя и меня, детей не доверяла никому.
Как интересно вышло: мне пришлось взрослеть быстро и брать ответственность даже за собственную мать, а над внуками она была настоящей орлицей. Видимо, мама из тех людей, кто очень поздно становился ответственной личностью. Пусть так. Я только рада, но вопрос няни все же подниму!
– Девочки, до завтра. Всех жду в субботу. Не опаздывать и не прогуливать!
– Мама! – Катя подошла обниматься. Она не упускала возможности показать всем, кто ее мама и, соответственно, кто главная девочка в моей жизни. Ревность к другим детям иногда присутствовала.
– Пойдешь ко мне перекусывать?
– Нет, пойду с девочками переодеваться. Ну и у нас там печеньки в шкафчике.
Я потрепала ее по собранным в пучок волосам и вышла из зала. У нее еще час акробатики, а мне поработать нужно. Бухгалтер отчеты на подпись прислала, нужно посмотреть.
– Анют, – подошла на ресепшен, – я у себя. Ко мне прийти должны, проводи, ладно.
Я поднялась наверх, где в уголке был кабинет и личная раздевалка с душем и туалетом.
Зашла в уборную, достала косметичку: вымыла руки и нанесла на губы немного матовой помады. Переодеваться не стала – мне нравилась удлиненная струящаяся юбка из органзы и балетный купальник с открытой спиной. Благодаря танцам и спорту фигура быстро пришла в норму и не скажешь, что дважды мама.
Достала шпильки из пучка и тряхнула волосами, позволяя живописно рассыпаться по плечам и укрыть медной волной спину. В отражении была очень красивая молодая женщина. Не испуганная девочка, готовая сражаться с целым миром, а уверенная и сильная личность. Нет, я до сих пор готова сражаться, но на своих условиях.
Какая странная штука: только став старше и пройдя через огонь и воду, осознала, сколько же у меня комплексов по поводу внешности. Я боялась своей красоты. Стыдилась ее. Эта она провоцировала мужчин на жесткость и будила в них дикость. Но ведь это не так! Это не моя вина. Если мужчина животное – женщина пострадает в любом случае, и она в этом не виновата! И неважно, какого цвета ее маникюр и насколько короткая юбка.
Сейчас я поняла, что красивая женщина может быть не менее опасной для мужчины, чем их звериная натура для нее. Но инстинкты самосохранения у меня на месте и память не девичья: наученная опытом, я выбирала мужчин мягких и надежных. Таких как Стас.
Я вышла из уборной, услышав стук: Станислав Игоревич пожаловал.
– Привет, – он подошел и осторожно к себе привлек, мягко, но настойчиво прильнув к губам.
Мы познакомились, когда я искала помещения для своих студий. Стас занимался недвижимостью. Я пришла в офис на переговоры и совершенно случайно попала на директора. Сделку мы заключили. Поначалу просто общались, потом стали друзьями, затем любовниками.
Интересный взрослый мужчина, привлекательный и состоятельный, но самое главное: Стас хоть и заточенный на бизнес, но в основе своей мягкий, надежный, заботливый. Я не была влюблена в него и не имела планов выйти замуж. Он знал об этом. Но я приняла себя как женщину: свою сексуальность, страсть, желания. Я больше не хотела прятаться в раковину, избегая мужчин. Просто иногда нужно положить голову на сильное плечо и перестать нести небо в одиночку. Я, конечно, привыкла к этому, но порой чувствовала необходимость снять ответственность и побыть обычной слабой женщиной.
– Поужинаем сегодня? – спросил, устраиваясь в кресле и пытаясь меня усадить на колени. Я не далась. Ко мне в любой момент войти могли. Тем более дочь здесь.
– Не могу. Домой нужно. С Катей вместе поедем. У нее сегодня танцы.
– А завтра?
– А завтра позвони мне и посмотрим, – улыбнулась с легким налетом кокетства. – Бухгалтерия провела платеж за следующие полгода. И спасибо за скидку.
– Ален, – Стас потянулся ко мне через стол, – только не говори, что встречаешься со мной ради дисконта, – шутливо нахмурился.
– Нууу, – потянула я, – это весомый аргумент в твою пользу.
– У меня есть и повесомее, – приподнял бровь, с жадностью впиваясь взглядом в мои губы. О да, аргумент у него вполне себе, и пользовался он им отлично…
– Я тебе подарю эти помещения, если замуж за меня выйдешь, – сказал как бы между прочим. Вроде с юмором, а вроде и со смыслом. Я не знала, как к этому относиться. Стас – хороший мужик в самом правильном понимании этого словосочетания. Даже не знаю, почему с женой не сложилось, тем более у них ребенок. Он не рассказывал, а я не лезла в душу. Как и он сам не расспрашивал, как вышло, что у меня двое детей без намека на отца. Жизнь. Такая, какая есть.
– Я все же предпочитаю сохранить свою независимость, – ответила, переводя в шутку его предложение. – С десятипроцентной скидкой, естественно.
Я не любила Стаса, а каждый человек достоин быть любимым. Да, я все еще верила в это чувство, вопреки всему, что произошло со мной. Или благодаря… Я на себе испытала, как жестоки люди, никогда не любившие. Они роботы.
– Алена, я к тебе.
Именно об этом я говорила. Некоторые ко мне вырвались, как ураган. Мы с Ликой снова работали вместе. Она поддержала мою идею создать свою школу и очень помогла, когда ушла в недолгий декрет. Она была хореографом (это для души и тела), но основная работа – маркетинг, реклама, пиар. У нее отлично получалось! Благодаря Лике о нас знали, приходили, занимались.
– Ой, простите, – улыбнулась совсем не смущенно. Зато Стас поднялся и, послав мне взгляд, что ждет завтра встречи, вышел. – Алена! – снова начала Лика. – Чего ты ждешь? Такой мужик пропадает! Симпатичный, с деньгами, смотрит на тебя, как кот на сало! Ну! Что молчишь?!
Я не знала, почему, но меня кругом хотели выдать замуж. Словно без «штанов» на диване женщина не женщина. Ладно мама, но Лика – современная и деловая, что за средневековые понятия?! Год назад замуж вышла, но рожать не торопилась, хотя муж просил, от этого ссоры и скандалы. Вот оно мне надо?! Я третьего не хочу! А мужу нужна будет его кровиночка, а не чужие дети.
– Давай, показывай, что придумала, – кивнула на планшет в ее руках. – У Кати через полчаса треня закончится, и мы поедем.
Мы поработали над новым проектом – думаем над охватом целевой аудитории «постарше». У нас вечером один зал пустовал и был отличный хореограф по латинским парным танцам. Почему бы не пригласить женщин за пятьдесят? У нас в городе население активное и исследование показало, что само направление, как и возрастная группа очень перспективны.
Катя всю дорогу выпрашивала заехать в макавто – обожала хрустящие пирожки с ягодами. Я сдалась, тем более нам по пути. На машине действительно легче. Я получила права и уже уверенно водила. Машину, подаренную ИМ, продала и купила авто поскромнее. Теперь у меня не понтовая ауди, а надежная семейная тойота.
– Привет, мой маленький! – с порога подхватила Кирюшу. – Ну, как вы тут без меня? – спросила у мамы, но смотрела на сына.
– Ма! Ка! – он тоже нас приветствовал.
Катюша пощекотала его и побежала к себе, утаскивая бабушку. Мы с сыном пошли мыть руки мне и умывать шоколадные щеки ему. Дочка к брату не ревновала, только с ним готова делить меня.
Год назад мы выставили на продажу нашу двушку в Раменках, добавили и купили трехкомнатную квартиру. Теперь у Кати была детская, ну а Кирилл пока со мной. Нам еще ремонт закончить нужно. Возможно, получится как-то на зоны разделить или перегородку сделать: гостиная большая, можно еще одну комнату отделить. В общем, думаем.
Я воспользовалась деньгами, оставленными Небесным и Разиным. Взяла в качестве алиментов. Инвестировала в будущее своих детей. Теперь я прилично зарабатывала, на все хватало, а оставшуюся, довольно крупную сумму разделила и положила на счета, открытые специально для детей. Пополняла их ежемесячно, небольшими вкладами, но, надеюсь, к совершеннолетию накопится достаточно, чтобы минимально обеспечить сына и дочь своим жильем. Дальше уже сами.
– Ну показывай, что ты построил? – опустилась на пол, где Кирюша возводил «что-то» из огромных кубиков. Мой выстраданный сынок. Честно, очень спорные чувства испытывала, пока носила его, хотя беременность была легче, чем с Катей. С ней был резус-конфликт и донимали осложнения, особенно ближе к родам. С Кириллом цвела внешне и здорова была, как вол. Но внутренне… Я испытывала настолько жесткую ломку по его отцу… Меня бросало из крайности в крайность: от слез с истериками к тихому страданию, затем к ненависти и самым жутким проклятиям. Это влияло на чувства к еще нерожденному малышу. Бывало, когда особенно остро скучала по его отцу, в сердцах кричала (в душе, естественно), что не желаю этого ребенка. Иногда, наоборот, меланхолично гладила живот и пела колыбельные, гипнотизировав телефон. Ждала. Отчаянно ждала, что вспомнит обо мне. Сама ведь велела не появляться в моей жизни и все равно надеялась. Знала ведь, что Дима непробиваемый. Если он реально хочет – его не остановить. Значит, не хотел… У него жена, ребенок, другая страна и интересная работа – зачем ему глупая девчонка, которую он использовал? Я была новинкой для него: забавной и привлекательной игрушкой. Но он наигрался и вернулся к прежней взрослой жизни. Ничего удивительного. У нас ведь не сказка про Золушку и влюбленного прекрасного принца.
Когда родился Кирюша, все переменилось. Я ощутила безграничную любовь к этому теплому и красивому комочку. Его отца оставила в прошлом и глядела теперь исключительно в будущее.
– Давай строить башню? – предложила сыну. – У кого первого завалится, тот проиграл.
– Дя! – обрадовался Кирилл. У меня рос красивый, правда, шумный сын, но мальчишки такие мальчишки. Единственное, что иногда беспокоило, сходство с биологическим отцом. Кирюша вылитый Дима. Надеюсь, перерастет. Дети ведь меняются? Бросила взгляд в сторону детской. Ну да, меняются… Катя на меня с каждым днем все более похожей становилась.
Я долго думала над отечеством, но страх перевесил сомнения. Мой сын тоже Владимирович, как и я. В свидетельстве о рождения в графе «отец» прочерк. Никто не подкопается и не догадается, от кого у меня ребенок. Да и не нужно это никому: три года прошло, можно немного выдохнуть.
Утром в субботу мы поехали вчетвером позавтракать в кафе-кондитерскую: погода для начала мая великолепная, даже столик на улице нашелся. У нас было полтора часа до тренировки: мы с Катей поедем, а мама с Кирюшей погуляют в парке на площадке.
– Ма! С тя, с тя! – сын просился со мной пойти выбрать десерт. Мы долго залипали возле витрины, потом извинились, что оставили на стекле следы ладошек. Кирюша, получив кейк-попс, рванул от меня к выходу. Я, расплатившись, повернулась и ошеломленно застыла. Небесный. Вернулся. Приехал.
Он стрелял в меня нечитаемым прямым взглядом, потом медленно перевел его на Кирюшу. Взял на руки и долго рассматривал. Моего сына. Нашего сына…
