Текст книги "Неидеальные. Откровения о любви (СИ)"

Автор книги: Оливия Лейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

Глава 19

Дима

Теплого приема не ждал, поэтому спокойно встретил пронзительный взгляд Алены, полный обиды и негодования.

– Это все ты, да? – очень красноречиво обвела взглядом виллу.

– Алена…

– Я тебя просила?! – поднялась и грозно сложила руки на груди. – Просила, а?!

– Ален, от такого взгляда у меня понос может начаться.

Я просто хотел разрядить обстановку, но вышло откровенно хреново.

– Да пошел ты! – толкнула меня в грудь и стремительно исчезла за стеклянной створкой.

Как же тяжело с ней! Колючая, как ежик! Все пытаюсь приручить ее, задобрить, лаской заставить снять оборону. Но чем больше старался, тем хуже выходило. Алена всегда держала меня на расстоянии. Ничего не хотела. Было сложно принять, что она просто терпела меня, когда сам с ума сходил.

– Дима! – меня заметила Нелли Владимировна.

– Здравствуйте, – пытался улыбаться.

– Здравствуй. А ты как здесь?

– Тоже отдохнуть решил. Привет, мелкая! – а вот сейчас улыбался от души.

– Пивет! – помахала Катя. – Ти будес со мой игать?

– Конечно, буду, – и, набрав в ладонь воды, несильно брызнул в нее. Нелли Владимировна смотрела вопрошающе. Ее, видимо, объяснение нашей случайной встречи не убедило.

– Я хотел провести время с Аленой, – проговорил более-менее внятно.

– Дима, – вздохнула она, – ты сам вообще знаешь, чего хочешь?

Я понуро молчал.

– Ты подумай, пока время еще есть.

Да, часики неумолимо тикали. Скоро осень.

Я поднялся и, пообещав, что вернусь в плавках, направился в коттедж.

Алену нашел в одной из спален. Она стояла на балконе, наблюдая за возней в бассейне.

– Поговорим, – стал рядом и обхватил руками бортик, едва касаясь ее длинных пальцев.

– О чем? – шепнула обессиленно. – Как буду расплачиваться за щедрость?

– Зачем ты так? – примирительно шепнул.

– А как? Ну как, Дим? – повернулась так резко, что волосы хлестнули меня по груди. – У нас всегда так! Ты, – провела ухоженным пальцем по моему подбородку, царапнувшись о жесткую щетину, – ничего не делаешь просто так.

Права ведь. Это моя философия: извлекать выгоду, не тратить ресурс на бесполезное.

– Мы уедем. Мне от тебя ничего не нужно.

– Посмотри на них, – кивнул вниз: ее мама и дочь купались, играли, веселились, – ты хочешь увезти их только, чтобы мне досадить?

– Думай, как хочешь, – хотела уйти, но я поймал запястье.

– Блин, Алена! Ну что я сделал не так? Я просто хотел тебя порадовать!

– А я хотела сама, понимаешь! Сама! Я тебя не просила, но тебе же пофиг! – вспылила она. – Главное, как ты хочешь, на остальных плевать! Ты всегда так делаешь: не спрашиваешь, а заставляешь!

– Ну прости ты меня! – не выдержал. – Прости, Алена. Мы хреново начали. Я был во многом не прав, но сейчас все иначе. Я ничего не требую взамен. Просто хочу, чтобы ты улыбалась.

– То есть, – она шагнула ко мне. Критически близко для моей выдержки, – мне в этом отпуске не нужно спать с тобой?

Я громко сглотнул, теряя голову от легкого аромата цветов, исходящего от бархатной кожи. Я очень соскучился. Очень. Меня рвет от желания прижаться к обнаженному податливому телу. Да, от ласк оно именно такое. Но если вопрос стоит ребром…

– Не хочешь, не спи, – буркнул и отвернулся к морю. Красивое, бесконечно, волнующее. Как женщина, которая меня ненавидит.

Алена вернулась в спальню и, открыв чемодан, достала одежду. В душ ушла, а я стоял под дверью и выл, как голодный волк на бесконечно далекую луну.

Через десять минут Алена вышла в одном полотенце, сбросила его, оставаясь голой, и схватила купальник.

– Соблазняешь? – мрачно проговорил, взглядом следуя за узкими трусиками, закрывшими гладкий лобок.

– Нет, – сухо отозвалась, – одеваюсь. Ты, надеюсь, живешь не здесь?

– Нет, – рывком оттолкнулся от стены и подошел, схватил лямки купальника и застегнул, пахом вжимаясь в крепкие ягодицы. Случайно, естественно. – Поужинаем сегодня?

– Я буду со своими, а ты как знаешь…

Понятно. Сам за себя, значит. Алена здесь крепость, и меня ждала долгая осада в одиночестве. Или нет? Кое-кто все же был на моей стороне.

– Дятя Дима! – звала Катя. – подем в моле!

Алена поджимала губы, но смирилась, что малышка требовала меня рядом. Мне тоже нравилось с ней возиться. Очаровательная мелкая! Она за два дня нашла себе друзей и вообще не скучала, только меня таскала за собой. Хоть одной Романовой я нужен!

– Это твой папа? – спросила девочка постарше.

– Не, это мой дятя-папа, – ответила Катя.

Я почему-то улыбнулся. Алена, услышав, поманила меня пальцем и добрым ее взгляд не назвать.

– Ты мерзавец, Небесный! – зашипела она. – Ребенком манипулируешь!

– Нет, Аленушка, – попытался поцеловать ее колено. Она дернулась, – мне нравится мелкая. И ты. Хочу быть твоим Иванушкой. Можно?

Меня разморило на южном солнце до состояния двадцатилетнего пацана. Мне хотелось смеяться, гулять ночами напролет и целоваться. Я себя чувствовал свободным от обязательств и своих московских обстоятельств. Только Алена не давала слабину, хотя я видел, что смотрит на меня. Чувствовал, как вздрагивает от самого невинного прикосновения. Тоскует. Она тоже тоскует по мне! А какое это интересное чувство – завоевывать женщину, томиться в ожидании, ждать благосклонности.

На третью ночь буквально грыз подушку. Как сладко мы могли бы проводить это время, а вынуждены лежать в постели и смотреть в одиночестве в потолок. Я подсветил дисплей телефон – час ночи. Не могу больше!

Схватил шорты и футболку, оделся и пошел на соседнюю виллу. В спальне Алены было темно, а створка балкона сдвинута, пропуская свежий морской бриз.

Я ухватился за выступ балкона, подтянулся и перемахнул через перила. Осторожно вошел в тихую и темную спальню. Алена не спала. На счастье или на беду, даже не знаю.

– Что тебе нужно?! – шикнула, натягивая одеяло на подбородок. Наедине и в темноте уже не такая дерзкая, но все еще ершистая.

– Схожу с ума, пришел лечиться, – присел на край и нашел рукой теплую ступню.

– Ты сказал, что я не должна с тобой спать, – напомнила мои же слова.

– Клянусь, ты не уснешь… – стянул через голову футболку. Я не надел белье и стоячий ствол очень красноречиво натягивал ткань шорт. Белеет парус одинокий… Или уже не одинокий?

– Убирайся! – протестовала Алена, но не настолько активно, чтобы я реально ушел.

– Ты такая сладкая, – склонился над упругой грудью. Если бы не хотела, то не позволила бы забраться на кровать и умело распалять свое тело. Вся горела, дрожала, навстречу тянулась. Соскучилась. Алена может сколько угодно отрицать, что я ей нужен, но наша взаимная тяга – это аксиома, а она доказательства не требовала.

– Мам… – детский писк вместе с шагами (весьма тяжелая поступь, замечу), заставил напряженно замереть. Алена толкнула меня с такой силой, что стало сразу понятно, где мое место – на полу у ее ног.

– Иди сюда, доча, – услышал ласковое.

Мелкая забралась в кровать, что-то в полусне говорила, потом затихла, ну а мне досталось привычное:

– Проваливай отсюда.

– Один поцелуй, – шепнул и страстно нашел мягкие губы. Было невыносимо сложно остановиться, но я сумел. Ушел тем же путем. Очень довольный. Вот вроде не дошли до секса, а ощущение, что получил нечто большее. Поцелуй желанной женщины.

Следующим вечером у меня было больше шансов. Ну я надеялся! Я взялся вести мелкую на детскую дискотеку. К девяти вечера она вымоталась так, что пришлось на руках нести обратно. Катя так доверчиво жалась ко мне, что подумалось даже: не такой уж я циничный мудак. Дети ведь чувствуют людей?

– Мам! – услышал голос Алены. Раздраженный. – Что ты пытаешься меня?!

– Я просто хочу понять, – тихо отвечала Нелли Владимировна. – Ну не может мужчина вот это все просто так…

– Да ему скучно! Он перед свадьбой гуляет, чтобы было что вспомнить! Играется так!

– Ну, Аленушка…

– Мам, хватит! – очень резко обрубила. – Мне все равно, понимаешь? Мне плевать.

Однако… Неприятно. Вроде знал, что Алена со мной была, потому что я поставил ее в такое положение. Но хотелось думать, что ей не совсем плевать на меня.

Я намеренно громко скрипнул дверью – диалог прервался.

– Уснула? – подорвалась Нелли Владимировна. Я осторожно положил мелкую на кровать и взглянул на Алену. Она стояла молчаливая и напряженная. Взгляда моего избегала.

– Алена, – тихо позвал и кивнул на дверь. Она нехотя, но пошла за мной. Пора нам по чесноку поговорить. Мне есть что сказать. А ей?

Глава 20

Алена

Жаркие летние ночи середины июля,

Когда мы оба бесконечно теряли над собой контроль,

Сумасшедшие дни, городские огни,

Ты играл со мной, как с ребенком.

Будешь ли ты все так же любить меня,

Когда я перестану быть юной и прекрасной?

Будешь ли ты любить меня,

Когда у меня не останется ничего, кроме истерзанной души?

Дима пропустил меня вперед, сам шел сзади, шаг в шаг, преследовал, как охотник. Я всегда рядом с ним ощущала себя добычей: убегающей, отталкивающей, защищающейся. Я не могла расслабиться и быть собой, просто наслаждаться его близостью, потому что это ломало оборону. Рождало глупые надежды и несбыточные мечты. В Москве каждый вернется в свою жизнь. Нам не было места рядом с друг другом.

Когда-то я сказала, что не завидую Ире. Выходит замуж за махрового эгоиста и циничного кобеля. Сейчас чувствовала иначе. Я завидовала. Это к ней он возвращался вечерами, с ней просыпался утром. Женой назовет… Я сама страдала от предательских мыслей и желаний. Понимала, что плохо так думать. Делать несчастной другую женщину, но я не святая, а просто влюбленная женщина.

– Алена, – позвал, когда вышли к морю. Здесь было темно, только луна, огни вдалеке и тихий шепот волн, – думаешь, я играю с тобой?

Я замерла, застыла, голыми ступнями утопала в прохладном песке. Мысленно туда же проваливалась. А что же ты делаешь?! – кричала без слов, глазами. Скажи! Скажи мне!

– Подслушиваешь? – повернулась и спросила привычно едко.

– Сложно было не услышать. Так что?

– Ты мне ответь, – обронила и пошла дальше. В тщетной попытке убежать от себя самой. Я хотела услышать, что значу для него. И боялась этого. Любой ответ погубит меня.

– Алена, – поймал меня за руку, – не убегай, – лицо ладонями обнял и с величайшей нежностью поцеловал в губы. – Ты значишь для меня намного больше, чем я могу позволить себе.

Приятный ответ, но это только на первый взгляд. В нем крылся двойной смысл: Дима не мог позволить себе быть со мной. В его планы не вписывалась женщина из московской девятиэтажки, без работы и с ребенком на руках. По статусу не положено. Я не осуждала. Люди держатся своего круга, это нормально. Только зачем меня в тень этой великосветской жизни тащить? Я знаю свое место, на принца с тугим кошельком не рассчитывала. Замуж за олигарха не собиралась. Но и согревать постель холодными ночами пресыщенному цинику, уставшему от жены и быта, не хотела.

– Лето заканчивается, Дим, – улыбнулась задумчиво. – Уже свадебные колокола бьют.

– Я помню, что обещал, – ответил ровно. – Но…

– Никаких «но», – рукой закрыла ему рот. – Не надо…

Дима губами прижался к внутренней стороне ладони, глаза прикрыл, так глубоко и обреченно вдохнул аромат соли, йода и горечи.

– Иди ко мне, – притянул в объятия. Закрыл от прохладного морского ветра широкой спиной. Я позволила себе утонуть в тепле и силе. Дима пах прохладой и свежестью. Всегда. Ни одной теплой нотки. Но кожа горела, а глаза темным огнем пылали. Значит, он тоже чувствовал…

Не помню, как оказалась у него в спальне. В тумане все, только руки, губы и тонкие струны внутри, натянутые до предела. Горячие поцелуи сладостью растекались во рту, но горькой полынью отзывались в душе.

Дима нетерпеливо стягивал с меня белье, прижимался напряженным телом: каждый мускул, выемка, выступ находили во мне отражение, подходили идеально, стремились навстречу, срастаясь и привязываясь. Временно. Сегодня. Сейчас. Придет время, и я расплачусь за крупицы счастья, мгновение радости. Ночь слабости и годы боли. Потому что любовь не проходит быстро. А я полюбила.

– С ума схожу, Алена… – шептал, склоняясь над моим телом. Языком вызывая трепетную дрожь. – Ты такая сладкая… – раскрыл нижние губы и поцеловал в самую сердцевину.

Нега медом омыла меня, пальцы в темных волосах заблудились, отдаваясь и раскрываясь без остатка: впервые за много ночей близости.

Дима так шумно дышал, в каждом прикосновении едва сдерживаемое, яростное желание обладать. Мне захотелось самой проявить инициативу и подарить ему наслаждение. Он говорил, что мои губы на его члене – самое эротичное из всего виденного в жизни.

– Алена… – выдохнул хрипло, когда взяла инициативу в свои руки, условно, конечно. Взяла я не в руки. Языком прошлась по крупной головке и спустилась вниз, исследуя вены на толстом стволе. Не торопилась и не пыталась ускорить оргазм, наоборот, оттягивала удовольствие, меняя ритм и темп движений. Хотела измучить, чтобы наслаждение стало ярчайшим избавлением от сладостной пытки.

В первый раз я не пыталась выбраться из объятий и поскорее уйти. Уютно молчала, уткнувшись в широкую грудь, с редкой порослью жестких темных волос.

– Мелкая у тебя такая открытая девчонка, – со смешком произнес Дима, – даже не знаю в кого.

– Да, есть такое. Только хорошо это или плохо…

– Ален, – погладил мою спину, – я поднимал досье на Семена Разина.

Я напряглась, но ничего не ответила. Прокурор же, что удивляться.

– Как ты связалась с ним?

– А что? – приподнялась, высокомерно вздергивая подбородок. – Я же шлюха. С такими, как он, мне самое место. Разве нет?

– Перестань, – нахмурился Дима. – Это я идиот.

Дима не в первый раз спрашивал, как я связалась с Разиным. Может, действительно рассказать? Как он отнесется к такой правде? Проведет ли неприятную для себя параллель?

– Мне было девятнадцать. В мой день рождение подруга позвала в ночной клуб. Там и познакомились с Семеном. Мне не понравился градус общения в той компании, и я быстро ушла. А на следующий день после пар в институте меня встречал Семен.

Перед глазами очень ярко вспыхнуло воспоминание: красивый парень, модно одетый, крутая тачка, а я совсем девчонка в обтягивающем платье, одолженном у подруги. Семен заметил меня, подошел знакомиться, улыбался как бог. В институт ко мне приехал, в кафе пригласил.

– Я поехала, – пожала плечами. – Мы вроде как начали встречаться, – криво улыбнулась. – Семен умел производить впечатление, пыль в глаза пускать, и я влюбилась… Но он не умел ждать… – перевела взгляд на Диму, подводя к тому вечеру. – Он привез меня к себе. Я не хотела идти, было уже поздно, и Семен был каким-то другим, не как обычно: слишком нервный, дерганный. В общем, он сказал, что хочет меня, я ответила «нет». «Нет» Семен тоже не принимал…

Я сглотнула, потому что голос предательски задрожал, а к горлу подступил горький ком. Я давно пережила это, но вспоминать было противно. Ощущала себя грязной, вывалянной в неприкрытой похоти. Как от таких отношений получился ласковый и добрый цветочек до сих пор загадка. Наверное, бог благословил, показывая, что моей вины в том не было.

– Я просила его, плакала, царапалась, – затуманенным взглядом смотрела в стену. – Это не помогло. Наоборот, злило. Он ударил меня по лицу, – вот сюда с точностью показала место возле левого уголка губ. – И я поняла, что нужно просто потерпеть, тихо полежать, и все закончится.

Туман перед глазами рассеялся, и ощутила, что меня качают на руках.

– Прости меня, малышка. Прости… – приговаривал, целуя в макушку. – Прости, я такой ублюдок.

– После той ночи Семен сказал, что любит меня, – я нервно хихикнула. Точно, как тогда, когда услышала от него признание. – Ему льстило, что первым был. Он объявил меня своей: преследовал, а если видел возле меня парней из универа, – просто знакомых! – бил и угрожал им. Я смирилась. Просто ждала, когда он устанет от меня. Семен уходил, пропадал на неделю, но всегда возвращался. Потом я забеременела. Я хотела сделать аборт, но мне нельзя было. Беременность спасла меня от интима с ним, но страшила перспектива связать свою жизнь с таким человеком. А потом Семен разбился на машине…

Я почувствовала невероятное облегчение, когда выговорилась. Я ведь никому этого не рассказывала.

– Отдыхай, – Дима накрыл нас одеялом и прижался ко мне мощным телом. Я хотела уйти к себе, но он не отпустил. – Хочу обнимать тебя всю ночь.

В голове я часто сравнивала обоих мужчин и их поступок. Во многом схожие, оба навязали свое общество и принудили к близости, но различие все же было: Семен был противен, а в объятиях Димы я сейчас спокойно уснула. Надеюсь, он осознал и больше никогда не повторит ничего подобного. Ни с кем и никогда.

Оставшиеся дни в Турции мы проводили волшебно. Я позволила себе обмануться и представить, что так будет всегда. Но возвращение в Москву расставило все по местам. Мы снова втроем. У Димы своя жизнь. Лето догорало, конец близок…

Я почти смирилась, почти отпустила и почти не плакала. Повседневность закрутила. Наверное, поэтому не сразу обратила внимание на свой цикл. Месячные задерживались на неделю.

– Алена, – мама постучала в закрытую дверь ванной, – ты скоро? Нам горшок нужен!

– Сейчас, – крикнула, засекая минуту. Я сделал тест и ждала результат. Внутри пустота. Все сожрал страх. Таймер сработал – я перевернула полоску и тихо завыла. Положительный. Я беременна от мужчины, который никогда не будет моим. У ребенка не будет отца. Я снова одна. Вгрызлась в кулак, болью подавляю истеричную панику. Выход один – аборт. Других нет и быть не может…

Глава 21

Дима

По возвращении в Москву меня ждали не очень приятные новости.

– В смысле заключили сделку? – негодовал я. Пиздец, Разин от всех откупился!

– Не кипятись, а, – Арс пытался сгладить ситуацию, – все же хорошо вышло: Разин сдал свою крышу, отказался от бизнеса на Родине и уедет за пределы России. Ты посадишь полканов из МВД, я займу их место. Чего ты быкуешь?

Я горько хмыкнул и тряхнул головой. Он реально не понимал… Может, я и не святой, но договорняки с преступниками, когда дело не касалось жизни и смерти, считал сплошной имитацией правосудия. Ситуация вокруг Ярослава это доказывала.

– Разин в тюрьме сидеть должен, а не текилу пить в Мексике.

– Дим, камон! – вспылил Арс. – Ты как-то слишком близко принимаешь это дело. Разин пешка, мы не за ним охотились, забыл?

Да, он прав. Только для меня этот вопрос из разряда «показать ублюдку его место» перешло в дело сугубо личное. Меня до сих пор потряхивало от рассказа Алены. Ее дрожащее тело и удушливые рыдания вибрировали внутри. Я не мог наказать ее мучителя, но стремился хотя бы его брата уничтожить. Чтобы это семейка хлебнула того же страдания. Жаль, что инстинкт самосохранения не позволял наказать самого себя.

Я ж сам конченный мудак! Во имя своих желаний провел повторно через ад насилия и принуждения. Один бог знает, как Алена выдержала и не сломалась.

– С повышением тебя, – сухо поздравил друга и поднялся. У меня не было претензий к Арсу, но были к системе. Мы, представители власти, априори должны играть честно. Но так не выходило. И у меня в том числе. Это вызывало глухое разочарование.

В генеральную прокуратуру вернулся с четким и осознанным решением уволиться со службы. Я подал рапорт. Заместитель действующего генерального прокурора был старым другом отца и моим крестным. Знал меня хорошо, поэтому не тратил время на уговоры и палки в колеса не вставлял.

– Дмитрий Саныч, я подпишу, но если решишь вернуться, восстановим. Я тебе свое место прочил, эх, – рукой махнул. – Зато отец твой рад будет. До усрачки, – добавил с улыбкой.

Папу я навестил уже вечером. Он действительно принял мое решение взять ответственность за наш бизнес на себя с превеликим удовольствием. Отец хоть и страдал от хронического артрита, но управлял компанией твердой рукой, вникая во все нюансы. В отличие от компаньона – Германа Львовича. Тот давно научился делегировать и брать от жизни не только геморрой, но и всяческие плотские удовольствия. Молодая жена тому доказательство. Отец Иры все еще надеялся заделать сына. Но и нам постоянно намекал, что пора уже внуков. Мальчика, естественно. Девок можно, но исключительно после пацана.

– Ты очень вовремя решился уйти из органов. У нас хорошие перспективы развития в Штатах. Америкосы хоть и трындят на Россию, а бизнес делают, аж за ушами трещит, – довольно улыбался. – Свадьбу вашу с Ириной отыграем и поедите во Флориду.

– Уехать из России? – задумчиво проговорил. Не знаю… Не знаю…

У меня такая эмоциональная каша в голове, и она совершенно не поддавалась анализу. Стало бессмысленно отрицать, что Алена давно стала для меня не той, кем я назначил ее изначально. Она так остро и ярко вошла в меня, что становилось страшно. Переключаться в режим «без нее» получалось с огромным усилием. Одну ночь мы провели вместе, и я не про секс. Мы заснули и проснулись рядом, в одной постели: я обнимал ее гибкое и стройное тело с запахом сладких цветов. Смотрел на спящую и поверить не мог, что держу в руках такую юную красоту. Да, Алена, мирная и расслабленная, казалась очень молоденькой и обезоруживающе прекрасной.

Вернулись в Москву, и я снова стал прожженным циником и прагматиком. Только придерживаться выбранной линии поведения стало в разы труднее. Ира, конечно же, отметила эту перемену. Сначала пыталась выяснить, почему не приехал к ней на отдых, но когда увидела меня в аэропорту, не стала мозги делать. Была осторожной и ласковой, а я… Меня рвало изнутри. Выламывало и корежило. Я спать с ней не мог! Нет, это не тупо не вставал, не возбуждала и прочая поебень. Нехилое внутреннее сопротивление накрыло. Я больше не чувствовал ее своей женщиной. Той, которую сам выбрал и женой сделать хотел. Это пиздец…

– Дима, ты меня слушаешь? – нахмурился отец.

– Я подумаю, – бросил, вставая. Я не знал, как быть дальше: голова тянула в одну сторону, сердце в другую. Да, блядь, у Электроника, оказывается, сердце вполне человеческое!

– Никаких подумаю! Дело решенное! Наследства лишу! – отец, как всегда, в своем репертуаре: требует и грозит. Я только вздохнул устало и помог ему подняться. Снова приступ.

– Пап, меня меньше всего на свете волнует наследство.

Меня заманивать или шантажировать деньгами – последнее дело. Во-первых, они и так у меня есть, личные, не отцовские. Во-вторых, я проработал семь лет в генеральной прокуратуре и не соблазнился ни одной, даже самой внушительной взяткой. У меня к этому иммунитет.

– Анна Эммануиловна! – крикнул специально нанятую сиделку. Опытную взрослую женщину. Не молодку, которой отец, невзирая на болячки, обязательно залез бы под юбку, но и не возрастную даму, которая просто не справилась бы с ним.

– Дмитрий Александрович, – кивнула и поставила на стол поднос со стаканом воды и таблетками.

Я уехал к себе под угрозы, уговоры и чаяния больного родителя. Алену не видел с самого возвращения в Москву. Мне казалось, нам обоим нужно остыть и подумать о наших отношениях рационально, без примеси гормонов.

– Привет, – меня встретила Ира. – Как дела? Как настроение? – спросила, но была необычно возбуждена и взволнованна. Неужели салаты на свадебном банкете недостаточно изысканные или рыба не первой свежести?

– Нормально. Уволился из прокуратуры. Ты как?

– О! – удивленно надула губы. – Но почему?

– Понял, что учился не для этого, – проговорил саркастично. – Ну и отца уважить решил.

– Так ты возглавишь «Теско холдинг»?!

Я сухо кивнул. Сам еще не переварил. Знал ведь, что придет это время – единственный ребенок главы компании, но предпочитал не возвращаться к этому вопросу без крайней необходимости.

– Ты рада? – поинтересовался, сбрасывая пиджак и рванув удушливый галстук. Свободы хочу! Может, все нахер послать и рвануть дикарем куда-нибудь на Ямайку?

– Я рада, если ты рад.

Ира пошла за мной в ванную, молча наблюдала, как мыл руки, потом вызвалась сделать кофе. Любимый мной американо делала отлично.

– У меня тоже есть новости, – проговорила несмело и, кусая губы, положила передо мной какую-то штуку типа крупной полоски.

– Что это? – нахмурился и взял в руки. Полоски две… Бля…

– Я беременна, Дим… – Ира была так испугана и потеряна. Боялась. Неужели моей реакции? – Ты рад?

Я молчал. Не знаю. Ничего не чувствую, кроме вселенского ошеломления. Это еще мягко сказано. Я охуел! Ааа!

– Конечно, – ответил ровно и даже улыбнулся. Не показывая и не впуская внутрь своей черной и мечущейся души. Ире теперь нельзя волноваться. – Конечно, рад.

Она с облегчением выдохнула и бросилась мне на шею. Обняла крепко и принялась тараторить без умолку.

– Я еще на отдыхе сделала тест, но боялась верить. А сегодня у врача была. На узи. Нашему малышу девять недель.

По срокам тот вечер, когда перестала пить таблетки, и я по незнанию кончил в нее. Неожиданно. Пиздец как.

– Я так соскучилась, – зашептала, медленно двигая бедрами, насаживаясь на мой пах. Только у меня там полный штиль. – Хочу тебя…

– Ира, – снял ее с колен, – сначала нужно убедиться, что тебе можно. Что ребенку не угрожает.

– Да все нормально. Я здорова. И малыш.

– Уверена?

– Да, – проговорила, но задумалась. – Но все же уточню…

Я не спал всю ночь. Колотило, как в лихорадке. Даже за сигаретами в ближайшую табачку сбегал. Пять лет завязки, и снова дымил, как паровоз. На террасе сидел и встречал обжигающе яркий рассвет. Пытался контроль поймать, вернуться в привычное состояние скупого рационалиста. Сейчас ощущение, что мне снова пятнадцать, и мир разлетелся на тысячи острых осколков. Они рвали меня. Эмоции. Чувства. Уязвимость. Именно поэтому подавил в себе привычную человеческую тягу к теплу и нежности. Это ломало и делало больно. Всегда нужна дистанция. Всегда!

Когда терраса утонула в позднем августовском солнце, уже по-осеннему холодном, я точно знал, что сделаю. Я не мог бросить женщину, беременную от меня. Я буду хорошим отцом. Лучше, чем мой собственный! Я обязан таким стать!

Утром без предупреждения поехал к Алене. Наше лето закончилось…