Текст книги "Сквозь тени прошлого (СИ)"

Автор книги: Оливия Лейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Глава 10

Габриэлла вошла в свою спальню и устало прислонилась к двери. Наконец-то этот богатый на события, безумный день подошёл к концу! Сегодня она действительно много чего узнала и самое главное – увидела! Габриэлла до сих пор прибывала в некотором культурном шоке от впечатляющей коллекции Захарии. Она получила достаточно пищи для размышлений. Теперь её мучил только один вопрос: как эти знания использовать без риска для своей книги? Что из поступившего в её распоряжение материала Захария Денвер вместе со своим цепным псом, то есть, пресс-секретарем, допустит к публикации?

Всё, что вы узнаете лично от меня, вы сможете использовать в своём труде…

Это были его слова, но загвоздка в том, что сегодня Габриэлла получала информацию от разных людей. По чуть-чуть, по крупицам, она собирала детали одного сложного пазла. К примеру, трагическая гибель Эдварда Денвера. Фатальная случайность, приведшая по воле случая или злого рока его единственного сына на пост главы одного из крупнейших аукционных домов Великобритании. А муж Элизабет – Ричард Крэмвелл, занимавшийся всеми финансовыми вопросами «Мартис», а также всей бухгалтерией обоих семейств не один десяток лет, по ужасному стечению обстоятельств не остался в Лондоне с семьей, как должен был, а полетел в Корнуолл с Эдвардом.

Габриэлла потёрла глаза. Для всех эта трагедия давно в прошлом, да и к её книге, по сути, не имеет никакого отношения. Так какого черта она лезет в чужие семейные дела? И действительно ли считает, что Захария Денвер в этом как-то замешан? Столько вопросов… Но положим, её книга не только о предметах искусства, но и о людях, ими владеющих. Габриэлла страстно желала пролить свет на такую загадочную и неоднозначную личность, как Захария Денвер. А для этого ей необходимо узнать о нем больше, в том числе о личной жизни, тайнах и, возможно, скелетах в шкафу. Она прошла в комнату и, присев на кровать, начала рыться в сумочке в поисках телефона. Ей ведь действительно необходимо дописать статью, но сначала нужно сделать пару звонков в Чикаго, благо, разница во времени позволяла. Мобильник как назло не спешил находиться, а номер мамы после малинового ликёра вспомнить оказалось достаточно проблематично.

– Отлично! – Раздраженно закинув сумку на туалетный столик, Габриэлла направилась к двери. Телефон остался в гостиной, на верхней полке антикварного серванта, куда его забросил Сэнди. Ему показалось, что тот сильно отвлекал Габриэллу от бриджа, в который он учил её играть.

Габриэлла вышла из спальни и замерла. Дверь в соседнюю комнату была настежь распахнута, а Лаура, по-видимому, хозяйка этой спальни, игриво повисла на шее у Захарии. Она льнула к нему, нетерпеливо расстёгивая пуговицы белоснежной рубашки, а он неспешно перебирал пальцами длинные волосы, поощряя женщину на дальнейшие действия едва заметной улыбкой.

Габриэлла хотела незаметно ретироваться, но предательская половица чуть слышно скрипнула под её ногой. Захария оторвался от своего занятия и посмотрел поверх головы Лауры.

«Ну чего ты уставилась! Уходи!» – единственная здравая мысль, звучавшая в голове Габриэллы, но она не могла пошевелиться под натиском горящих голубых глаз хозяина Эйджвотер-Холла. Она молча наблюдала, как он демонстративно прижал к себе Лауру и, запрокинув её голову, припал к пухлым губам. Поцелуй был глубокий, страстный, требовательный. Как чувственный танец двоих, только здесь участвовали трое. Захария не закрыл глаза, не опустил их на женщину, которую сжимал в объятиях, он продолжал смотреть на неё – Габриэллу. И было в этом взгляде что-то, заставляющее сердце биться чаще, а щеки предательски краснеть. Когда по её телу пробежала обжигающая волна возбуждения, Габриэлла юркнула в свою спальню, громко хлопнув дверью. Сейчас её абсолютно не заботило, узнала ли Лаура о её маленьком вторжении в их частную жизнь.

«Что же со мной происходит? Почему я так остро на все реагирую? – лихорадочно соображала она. – Вот к чему приводит долгое воздержание! Может, действительно завести любовника или собаку на худой конец?! Хоть кому-то отдавать накопившуюся ласку».

Габриэлла поморщилась. Самое ужасное из всего этого то, что она подглядывала за ними, и завтра мистер Денвер не упустит возможность напомнить об этом. Она благоразумно оставила поиск телефона, равно как и написание статьи, до завтра, а сейчас – душ и сон!

Как назло, заснуть совершенно не получалось! Габриэлла ворочалась по всей кровати, перекладывала подушку из стороны в сторону, то скидывала одеяло, то вновь укрывалась с головой. Она чувствовала, как тело ломило от усталости, ведь её день начался так рано. Но голова упорно не желала отключаться: мысли роились вокруг событий этого дня, анализируя, перебирая в памяти одно за другим.

Она подползла к краю постели и, потянувшись к прикроватной тумбе, нащупала наручные часы. Три ночи, а сна ни в одном глазу. Габриэлла поднялась и, натянув на себя джинсы и майку, вышла из спальни. В детстве мама поила её теплым молоком перед сном, и после она сразу прекрасно засыпала. Габриэлла решила вспомнить эту традицию и заглянуть на кухню: выпить молока и, возможно, поискать свой телефон.

Коридор был пуст и тускло освещен приглушенным светом настенных бра. Благодаря экскурсии, проведенной Элизабет, Габриэлла без труда отыскала просторную кухню. Однако вместо молока выпила стакан апельсинного сока, предварительно добавив туда немного вермута, и съела кусочек горького шоколада. Покончив с опустошением большого холодильника, Габриэлла почувствовала себя готовой ко сну и направилась в свою комнату.

Небольшая боковая лестница, которой, видимо, пользовалась прислуга, находилась сразу же на выходе, и Габриэлла, недолго думая, поднялась по ней. Преодолев два пролета и оказавшись всё в том же коридоре, она поняла, что забрела в другое крыло. Габриэлла осмотрелась: одинаковые двери, бежевые стены, блестящие полы и тупик, скрывавший вход в закрытое восточное крыло. Она подошла к двери, сливавшейся со стеной, и повернула ручку. Шансов, что дверь поддастся, было мало, но попытка не пытка, а пытливый ум, помноженный на любопытство и сдобренный изрядной долей везения – и даже закрытая дверь может со скрипом отвориться!

Габриэлла оглянулась и, обнаружив ту же звенящую тишину уснувшего дома, шагнула в темноту. Воздух в этой части дома был спертый: здесь смешались запахи пыли, затхлости и сырости. Фонарик на мобильнике скудно плясал на выгоревших дотла каменных стенах, некогда белоснежный потолок был полностью покрыт копотью и нависал черной гнетущей тучей. Деревянный пол скрипел и стонал от каждого сделанного шага и не внушал никакого доверия. Габриэлла поймала себя на мысли, что любой разумный человек при таком неблагоприятном раскладе должен немедленно повернуть назад, но она упорно продвигалась к видневшейся впереди лестнице.

Она была узкой, частично покрытой обгоревшими кусками дерева и достаточно крутой. Габриэлла, опасаясь близко подходить к перилам, вытянулась на носочках и посмотрела вниз. Темно. Первый этаж так густо оплетён зарослями плюща, что в окна практически не проникал свет от фонарей, освещавших поместье. А тот, что всё-таки пробивался через живую преграду, создавал жуткую напряженную атмосферу чьего-то присутствия: тени то замирали на стенах, то оживленно изворачивались и ползли вверх, вызывая тревожное, липкое чувство страха. Габриэлла вспомнила про дух леди Гленерван, который, как утверждала легенда, до сих пор не упокоенный бродит среди этих стен, и передернула плечами. Бояться нужно живых, а суеверие – грех. С этой благой мыслью она посмотрела на верхнюю часть лестницы: ступеньки круто поворачивали в сторону и оттуда, как ни странно, лился слабый серебряный свет полной луны.

«Полнолуние – как символично…». Она аккуратно ступила на ступеньку и надавила. Никаких характерных звуков проседания или чего похуже не последовало, наоборот, лестница была на удивление надежной, вырезанной из цельного камня. А деревянное покрытие, сейчас представляющее собой сплошные дыры, на деле оказалось всего лишь декоративным украшением.

Третий этаж был не менее изувечен пожаром, чем остальные два, но здесь было относительно свежо и чисто. Из больших витражных окон, едва-едва скрытых плющом, лился мягкий лунный свет, а одно и вовсе было распахнуто настежь, пропуская холодный влажный воздух. Габриэлла окинула взглядом небольшую галерею в которой оказалась. Должно быть, сто лет назад здесь было очень красиво: на стенах висели картины, по углам стояли высокие вазы с душистыми травами и яркими цветами, а изящная мебель была со вкусом расставлена по всему периметру. А теперь здесь царило запустение и удручающая пустота, но вид, открывавшийся на поместье, был изумительным! Желтая застывшая луна только усиливала эффект, создавая некую поэтичную атмосферу. Наверное, именно в таком месте сочиняют знаменитые стихи, рождается сказочная любовь и совершается великое злодейство.

– Тебе самой впору стихи писать, – шепнула Габриэлла в темноту ночи и отошла от распахнутого окна. Она дошла до конца галереи и остановилась. Либо она страдала слуховыми галлюцинациями, либо действительно слышала тихий мерный стук. Тук-тук-тук. Габриэлла прислушалась и медленно пошла на звук. Обычный голый коридор, никаких признаков чьего-либо присутствия, двери в пустых комнатах отсутствовали. Она уже готова была развернуться, как услышала звук удара, будто что-то со звоном стукнулось об пол, а далее последовало крепкое и совершенно неджентльменское ругательство. Это либо призрак Ровены, либо…

Габриэлла приоткрыла единственную целую дверь и после полумрака коридора чуть не ослепла. В комнате было очень светло, и не только благодаря обильному электрическому свету. Гладкие белые стены делали её просторней и светлее, а порядок, царивший здесь, поражал. Обстановка была аскетичной, рабочей и мужской. Верстак, подвесные шкафчики, невообразимое количество разнообразных инструментов, некоторые ей даже были знакомы: гранильный станок, шлифовальные материалы, войлочные круги, планшайбы – все это было в мастерской её отца. А сейчас перед Габриэллой предстала мастерская мистера Денвера и, конечно же, он сам. Без своих дорогих костюмов, галстуков и бриллиантовых запонок. Синие джинсы, футболка и небрежно причёсанные волосы. Но именно так он казался как-то ближе, возможно, доступнее. Габриэлла невидимой метлой прогнала несвоевременные, совершенно неуместные мысли и собралась так же тихо удалиться, как и появилась, но Захария резко обернулся и укоризненно покачал головой.

– Мисс Хилл, вы действительно самый пронырливый журналист, который мне попадался. И это вы демонстрируете мне, как минимум, дважды за вечер.

– Я просто прогуливалась, – как не в чем не бывало отозвалась она.

– Да что вы говорите?! – с преувеличенным удивлением ответил он. Габриэлла не выдержала и засмеялась. Она совершенно забыла про то, что Оливер упоминал про мастерскую в восточном крыле и совершенно не ожидала, что ей придется в три, а может уже и в четыре утра, перебрасываться с Захарией Денвером остротами. Вот нервы и сдали.

– Раз вам не спится, проходите, посмеёмся вместе.

Габриэлла вошла и после некоторого колебания проговорила:

– Извините, я случайно вышла в коридор… – Он махнул на неё рукой и повернувшись к столу, рассеянно добавил:

– Не берите в голову, вы же не в спальню ворвались.

Габриэлла в очередной раз отметила, что абсолютно не понимает этого мужчину. Ещё несколько часов назад ей казалось, что он флиртует с ней и испытывает не только деловой интерес, а сейчас он вёл себя как ни в чём не бывало и не проявлял никакой активности. Странный и сложный – первое впечатление, сложившееся о мистере Денвере, а говорят ещё, что оно обманчиво. Она подошла ближе и посмотрела на стол. Среди кучи каких-то устройств и материалов она выхватила взглядом горстку мелких бриллиантов и лист бумаги с наброском. Тонкая женская рука, на которой красовался изысканный и оригинальный браслет. Габриэлле сразу бросилось в глаза необычное ажурное плетение, а нить бриллиантов, пронизывающая каждое звено, поначалу сбивала с толку некой нелогичностью исполнения, но придавала изюминку. Сразу видно, что это авторская работа, в массовом производстве такого не встретишь.

– Очень красивое украшение, – возвращая листок на место, прокомментировала Габриэлла.

– Спасибо. Это подарок.

– Ей бы ещё больше понравилось, если бы на пальце появилось обручальное колечко, – тихо прошептала она.

– Вы думаете?

– Я что, это вслух сказала? – Захария кивнул. – Извините, это не моё дело.

– В любом случае мы с ней не зашли в отношениях так далеко. Можно? – Он показал глазами на её запястье.

– Пожалуйста, пользуйтесь. – Габриэлла протянула ему руку. Захария взял тонкую проволоку и надел её как браслет. – Мистер Денвер, а цепочку с бриллиантами, которая была сегодня на Эмме, вы сделали?

– Да, а что?

– Очень утонченная вещь. Я и представить не могла, что вы такой мастер в ювелирном деле, признаюсь – вы меня удивили.

– У меня много талантов, мисс Хилл, – закончив манипуляции с её рукой, ответил он.

– Не сомневаюсь! Может, дать вам безымянный пальчик померить? – Габриэлла нарочито перебрала пальцами возле его рук с проволокой.

– Как-нибудь в другой раз. – Он снова отвернулся и записал в блокнот какие-то цифры.

– Ладно, мистер Денвер, не буду вас отвлекать и пойду, наверное, всё же допишу свою статью. Вы своим ночным рабочим порывом вдохновили и меня.

– Статью? Я думал, вы уволились и занимаетесь исключительно книгой.

– Тогда меня бы ожидала голодная смерть, – пошутила Габриэлла. – Газета была моим постоянным местом работы, но, кроме неё, я на внештатной основе пишу статьи в журналы, очерки, обзоры для интернет-изданий.

– Значит, Элизабет права. Вы слишком много работаете.

– И это мне говорит человек, который поздней ночью шлифует бриллианты! – с наигранным возмущением воскликнула она.

– Я мужчина, – веско отозвался Захария и добавил: – А вы давно уже должны мирно спать в своей постели.

– Тогда спокойной ночи.

– Подождите минуту, я провожу, – выключая настольную лампу, попросил он.

– Не нужно, я…

– Я уже закончил.

– А бриллианты вы так и оставите на столе? – заметила Габриэлла.

– Да кому они здесь нужны, – не удостоив даже взглядом сверкающую горстку, ответил Захария.

«Действительно, кому? – прикинула в уме она. – Всё-таки у богатых свои причуды!»

Они в молчании преодолели расстояние до жилой части дома, почему-то нарушать тишину этих тоскливых комнат и коридоров пустой болтовней не хотелось. Но оказавшись в спасительном тепле и полной безопасности обжитой части Эйджвотер-Холла, Захария спросил:

– Мисс Хилл, так почему вы по ночам бродите по дому?

– Не могла уснуть, а вы почему по ночам работаете?

– Потому что днем у меня на это нет времени, и вдохновение может нагрянуть в любой момент. Мы пришли.

Габриэлла и не заметила, как оказалась у своей спальни. Открыв дверь, она повернулась пожелать спокойной ночи, но смутно знакомый сонный голос вмешался первым.

– Закари?! – Лаура стояла в легком белом халате и с изумлением смотрела на своего любовника. Габриэлла была скрыта своей дверью, но в щель прекрасно видела, что кого-то ждет долгий и неприятный разговор. – Спокойной ночи, – пролепетала она и второй раз за ночь молниеносно закрыла дверь.

«Как некрасиво, двусмысленно и неудобно все выглядит… – мысленно сетовала она. – Ладно, подумаю об этом завтра!» Возомнив себя Скарлетт О’Хара, Габриэлла удрученно поплелась к кровати и рухнула в её мягкие объятия как была, в одежде.

Глава 11

Холодно. Промозглый сырой воздух обволакивал ледяным коконом каждый дюйм незащищенного одеждой тела. Он безжалостно обжигал лёгкие застывшим огнём, вырывая изо рта редкие клубы пара, отбирая последнее живое тепло. Каждый следующий вдох давался тяжелее, чем предыдущий, но она упорно продолжала идти по узкой крутой лестнице с каменными ступенями и скрипучими обгоревшими перилами. Маленькие острые камни нещадно царапали голые ступни, но могильный холод, пробиравший до костей, скрадывал, притуплял боль, создавая иллюзию нежной заботы, в которую хотелось погрузиться с головой, забыться в притягательной пустоте и спрятаться в холодных смертельных объятиях. Там не думают, не чувствуют, не живут. Но она неимоверным усилием воли преодолевала ступень за ступенью, переступала через невидимую грань, стирала проведенную между мирами черту.

Её манила изящная женская рука, мелькавшие впереди золотые волосы и тонкий шёлк белого платья. Когда лестница осталась позади, а взору предстала широкая галерея, дышать стало легче. Ветер свирепо завыл, заставив её передёрнуть плечами. Он голодным зверем бился в запертые наглухо окна, заставляя ёжиться не только от холода, но и от первобытного страха. Она чувствовала: надо торопиться, чтобы узнать, понять, помочь. Неминуемый конец уже близок. Он наступал на пятки, хватал сильными руками, сжимал в огненных тисках.

Она крикнула: «Подожди!», но из горла не донеслось ни звука, и белое платье скрылось из виду за тяжёлой деревянной дверью. Ноги отказывались слушаться, но она побежала. Спотыкаясь, падая и вновь подымаясь. Дверь была уже близко, только протяни руку. Она потянула за ручку, и та поддалась.

Одинокая жёлтая луна любопытно заглядывала в высокие трехстворчатые окна, освещая комнату тусклым серебряным светом. Женщина стояла вполоборота и печально смотрела на дверь. Её глаза хранили все тайны мира, а улыбка ободряла и обрекала одновременно. Она едва заметно кивнула, призывая гостью приблизиться. Уже совсем рядом, кончики пальцев практически коснулись пушистого локона. Женщина повернула лицо к луне, замерла и прислушалась. Окна распахнулись, впуская порывистый морской ветер, и по воздуху тихим шелестом пронеслось:

– Спаси…

Затем комната вспыхнула, как факел. Огонь лизал стены, набрасывался на мебель, подбирался все ближе и ближе к одинокой женской фигуре. Скрывая, захватывая, убивая…

Габриэлла резко распахнула глаза и, как выброшенная на берег рыба, начала жадно хватать ртом воздух. Она до сих пор ощущала едкий запах дыма, до отказа заполнивший лёгкие, и горький привкус пепла, осевший глубоко в горле. Габриэлла дрожащими руками налила стакан воды и залпом осушила, смывая противные ощущения, возвращаясь в реальность, прогоняя чудовищный сон.

– Вот тебе и ночные прогулки по старому поместью… – восстанавливая дыхание и потихоньку приходя в себя, прошептала она. – И приснится же такое…

Таких невозможно ярких и до ужаса реальных снов ей не снилось уже очень давно. Габриэлла помнила его до мельчайших подробностей. Запахи, ощущения, чувства – всё было таким настоящим! Да, подсознание сыграло с ней злую шутку. Записав на подкорку все самые необычные и, возможно, самые знаковые события вечера, оно воспроизвело их в весьма оригинальной и до дрожи пугающей манере. Портрет Ровены Гленерван, сгоревшая часть особняка и даже мастерская мистера Денвера – это были самые невероятные и захватывающие открытия этой ночи. В них вымысел тонко переплёлся с реальностью, легенда изысканно дополнила быль, а венцом всему стало то, что самый невероятный мужчина создавал своими руками великолепные произведения ювелирного искусства. От такого любой, даже самый рациональный мозг может закипеть и выдать что-нибудь эдакое. Хотя были ещё осколки Ибелина, которые по праву могли занять первое место среди сегодняшних открытий, и слава богу, что ей не приснилась жестокая казнь Великого Магистра Тамплиеров и его братьев.

Габриэлла поднялась и направилась в ванную. Этим утром зеркало не показывало ровным счетом ничего хорошего: бледная, испуганная, уставшая. И как в таком виде спускаться к завтраку? Больше всего на свете Габриэлла желала забраться под одеяло, подумать надо всем произошедшим, но ей придётся надеть дежурную улыбку, спуститься вниз и вежливо отвечать на каверзные вопросы. А о том, что, возможно, Габриэлле грозит выяснение отношений с Лаурой, думать вообще не хотелось, и она от всей души надеялась, что мисс Флеминг окажется настоящей леди и не будет опускаться до банальных женских разборок.

***

Всё-таки хорошее английское воспитание и поразительное чувство собственной исключительности ещё не раз впечатлят обычную американскую журналистку. Лаура действительно не предъявила абсолютно никаких претензий. Да и в её взглядах, которые Габриэлла ловила на себе за столом, не было ни ненависти, ни ревности, одно сплошное непонимание. Вероятно, она не могла понять: как её мужчина, её любовник, мог посмотреть в сторону другой женщины?

Габриэлла не обладала ложной скромностью и прекрасно сознавала свою женскую привлекательность, но в сравнении с рафинированной красотой любовницы Захарии неизменно проигрывала. Только если ей было на это плевать, то Лауре, по-видимому, нет. Интересно, он долго убеждал её в том, что между ним и Габриэллой ничего нет? А может, он вообще не удосужился что-либо объяснять? Почему-то Захария показался человеком, который не очень любит выяснять отношения: женские истерики и приступы ревности явно не для него. Хотя что Габриэлла знала о нем? Ничего! Возможно, наоборот, это щекочет ему нервы и возбуждает притупившуюся страсть.

Габриэлла покрутилась перед зеркалом и скептически осмотрела свой наряд. Она и забыла, что мистер Денвер вчера пригласил, а точнее, приказал присоединиться к игре в теннис. А когда за завтраком он повторил это, она удивлённо хлопнула ресницами и выдавила из себя что-то про умение Захарии шутить, но, как оказалось, шутить он не очень любил. И теперь ей оставалось идти туда и под триумфальные аплодисменты Лауры опозориться перед всеми. Судя по заявлению Элизабет, в этой семье не играют в теннис разве что собаки да лошади.

Мятная майка на бретельках и лосины для фитнеса – всё, что хоть как-то могло подойти для данного спортивного мероприятия. Что поделать, кокетливая юбочка и подходящая футболка остались в спортивном магазине.

Сэнди решил быть спутником Габриэллы до конца и, как истинный джентльмен, ждал её у лестницы. А после проведенного вместе вечера она была абсолютно не против его общества. После того, как Захария показал ей свою коллекцию и они вернулись к гостям, он передал эстафету по развлечению Габриэллы Сэнди. Тот сначала пытался научить её основам игры в бридж, но, сочтя это занятием слишком скучным, они занялись опустошением винного погреба Эйджвотер-Холла. Они пили вино, разговаривали и умудрились немного повальсировать под песни какой-то английской группы, благо, места в голубой гостиной было достаточно.

– Габриэлла, я решил проводить тебя на теннисный корт, – улыбнувшись, произнес Сэнди. Все условности между ними давно были отброшены, и чопорное «мисс» больше не использовалось. «Почему же с его кузеном не может быть всё так же просто?» – вдруг подумалось ей. Хоть она сама тщательно поддерживала установившуюся между ней и Захарией дистанцию, порой Габриэлла чувствовала от этого огромную усталость. Тяжело постоянно быть начеку, готовясь достойно парировать едкий вопрос. Иногда появлялось желание просто улыбнуться мистеру Денверу и обратиться по имени.

Теннисный корт в Эйджвотер-Холле был пристроен к западному крылу дома и с фасадной стороны был незаметен. Слишком уж современный у него был вид: стекло, металл, обтекаемая куполообразная крыша, необычные геометрические решения для оконных форм. Да, такое сооружение не вписывалось в таинственную, суровую красоту поместья и могло смазать впечатление о старинном особняке.

– Будем играть в паре, – шепнул Габриэлле на ухо Сэнди, когда они вошли в помещение. – Положись на меня, я действительно хорошо играю. – Он подмигнул ей и направился в сторону мужчин, сильно лупивших мячом о стену. Габриэлла поморщилась, как от боли. Ей нужно срочно восстановить навыки игры, если она не хочет, чтобы её расстреляли, как эту стену. Ведь она неплохо играла в колледже, правда, ракетку после окончания учебы не держала в руках ни разу.

– Прекрасно выглядите, Габриэлла, хоть и не совсем традиционно, – обратился к ней Стивен.

– Подходящий наряд оставила дома, а вы вот, смотрю, всё с собой возите?! – Она осмотрела его с ног до головы. У него, впрочем, как и у остальных мужчин, был вполне ожидаемый вид: шорты, поло, кроссовки – всё сверкающе-белоснежное. Но признаться, посмотреть было на что: красивые, сильные мужчины играли в не менее красивую игру. Да, тестостерон в Эйджвотер-Холле был в достатке.

– Нравится? – заметив её оценивающий и заинтересованный взгляд, насмешливо спросил Стивен.

– Напрашиваетесь на комплимент? Вы ведь прекрасно знаете, что привлекательны.

– И для вас? – Габриэлла заметила, что его слова окрасились абсолютно другими красками. Этим вопросом он как бы намекал, что, если она увлеклась, господин адвокат в принципе не против её трахнуть.

– Когда мне было десять лет, в зоомагазине я увидела котёнка: белоснежного, зеленоглазого – прелесть! – начала Габриэлла. – Я умоляла родителей купить его, и они поддались на уговоры. И знаете, Стив, это было моё первое разочарование во внешности. Этот кот оказался очень вредным, без конца царапал мне ноги и постоянно ходил мимо лотка! Я терпела его, но не любила. – Габриэлла так и не смогла сдержать острого желания припечатать словом этого самоуверенного джентльмена и рассказала ему историю в своей излюбленной любезно-оскорбительной манере.

Стивен ничего не ответил, но бросил на неё предостерегающий взгляд, который без особых предисловий говорил: будь она мужчиной – быть бы ей битой! Но Габриэлла была женщиной и умело этим пользовалась. То, что он был самым вспыльчивым из троицы друзей, она сразу поняла, как и то, что его заденет такое сравнение. А будучи успешным юристом, Стивен при желании мог ответить ей не хуже, но он был слишком хорошо воспитан, чтобы оскорбить женщину, тем более, гостью друга. На его красноречивые взгляды она всего лишь недоуменно похлопала ресницами. А подоспевший вовремя Ник Иден и вовсе заставил её засмеяться про себя и даже немного пожалеть своего оппонента.

– Стив. – Ник хлопнул его по плечу и, прикусив губу в тщетной попытке спрятать улыбку, добавил: – Ты, кажется, излишне напряжен, пойдем сыграем. – Он вежливо кивнул, извиняясь, что ради игры они вынуждены покинуть Габриэллу. Но, отойдя на пару футов, обернулся и веско заметил:

– Я не знаю, как Стив, но я хожу в лоток исправно.

Габриэлла в ответ кокетливо улыбнулась и сделала вид, что не заметила сузившихся в неприкрытой враждебности глаз Стивена.

«За что же вы так невзлюбили меня, мистер Хейли?» – мысленно задала себе вопрос Габриэлла и осмотрелась в поисках хозяина дома.

Захария стоял у противоположной стены и вполне мирно беседовал с Лаурой. Будто почувствовав заинтересованный взгляд, сверливший ему спину, он обернулся и, шепнув той что-то напоследок, направился в сторону Габриэллы.

Высокий, загорелый, широкоплечий – ей на память пришел разговор с Дейзи из книжной лавки в Фоуи о мужской привлекательности мистера Денвера. Габриэлла ответила, что он действительно красивый мужчина. Но тогда это была просто констатация факта, а сейчас она отчетливо осознала, что он мог бы привлечь и её, если бы не обстоятельства, в которых они находились.

«Стой, сердце, стой!» – шутливо приказала себе Габриэлла и рассмеялась.

– Что вас так развеселило, мисс Хилл? – приблизившись к ней, спросил Захария.

– Вспомнила один забавный разговор.

– Может, вы вечером мне его расскажете, и я тоже повеселюсь. – Она неопределенно пожала плечами. – Мисс Хилл, сыграете со мной в паре?

– Я думаю, из нас выйдет плохая пара, да и Сэнди предложил мне сыграть с ним в команде, и я любезно согласилась.

Он улыбнулся одними уголками губ и ответил:

– Не сомневался, что вы предпочтете остаться противниками. – Захария бросил на её наряд изучающий взгляд, но никак комментировать не стал.

Габриэлла исподтишка взглянула на Лауру, с которой скорее всего будет играть он, и не удержалась от вопроса.

– А если бы я сказала да?

– А есть надежда, что вы скажете мне да?! – иронично ответил Захария, но потом тихо спросил: – У меня есть надежда, мисс Хилл?

Габриэлла смутилась, вновь не понимая значения его слов. То ли это безобидный флирт, то ли действительно намёки определённого характера.

– Смотря на что вы надеетесь, – осторожно поинтересовалась она.

– На совместную игру в теннис, конечно… Только вы и я.

Габриэлла не успела ответить, так как Сэнди начал оживлённо размахивать ракеткой, привлекая внимание, и Захария, извинившись, оставил её.

Габриэлла помялась и решила всё-таки подойти к Лауре. Им предстояло провести целый день в одной компании и смотреть друг на друга волком ох как не хотелось.

– Лаура, – выдохнув, начала она, – мне показалось, что вчера ночью между нами возникло небольшое недоразумение, – издалека зашла Габриэлла.

– Как вы хорошо подбираете слова. «Недоразумение…» – протянула она, поправляя козырек кепки.

– Я понимаю, как двусмысленно это выглядело, но мы совершенно случайно встретились. Между нами исключительно деловые отношения…

– Пока деловые, вы хотели сказать, – оборвала её Лаура и обернулась. Убедившись, что Захария занят разговором с Сэнди, она продолжила: – Габриэлла, давайте поговорим начистоту. Вы привлекаете его, интригуете своей манерой общения, не заглядываете в рот. Он не может понять вас. А вот я понимаю, как женщина женщину. Вам льстит его внимание, его интерес. Перед некоторыми мужчинами невозможно устоять. Но как долго вы сможете оставаться такой?.. Он разгадает вас, приручит и сломает. И когда вы потеряете себя, он потеряет к вам интерес, – без злости, наоборот, с неким подобием сочувствия закончила она.

– Лаура, у вас разыгралась фантазия.

– Уезжайте, Габриэлла. Не становитесь у меня на дороге! – отбросив весь свой такт, пригрозила Лаура. – Люди одного круга держатся друг друга, а с вами у него может быть разве что непродолжительная интрижка. Мы готовы! – повернувшись, воскликнула она, увидев в окне отражение приближающейся фигуры Захарии. Лаура снова надела на себя маску доброжелательной и утонченной леди, оставив Габриэллу в полном недоумении.

Она поплелась за ними на площадку для игры, хотя мысли были абсолютно о другом. За свою жизнь она встречала много высокомерных снобов, но чтобы ей вот так указывали на её место?! Такое было впервые! Она, конечно, не родилась с золотой ложкой во рту, но и отбросом общества Габриэллу трудно было назвать. А что до заявлений Лауры об обоюдной симпатии между Габриэллой и Захарией? Так их она считала полным бредом. «Все это неправда!.. Или правда?» – Габриэлла не любила лгать самой себе, поэтому решила на досуге поразмыслить над истинным отношением к мистеру Денверу.