Текст книги "Сквозь тени прошлого (СИ)"

Автор книги: Оливия Лейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Глава 18

Как и у большинства ночных заведений, вход в клуб был более, чем скромным, но вот очередь из желающих повеселиться оказалась внушительной. Габриэлла воинственно вздохнула и направилась прямиком к тяжёлой металлической двери, возле которой стояла охрана во главе с высоким лысым мужчиной. Через три минуты она оставила пальто в гардеробе и мысленно поблагодарила Райана за предусмотрительность. Судя по тому, как здесь сортировали людей, попасть внутрь не так-то просто. А в особенности, если тебя здесь никогда не видели, и ты никоим образом не относишься к богатым и знаменитым.

Габриэлла отметила, что изнутри клуб выглядит довольно оригинально и даже эксцентрично. Сплошной творческий порыв. Всё такое летящее, космическое: от блестящих чёрных поверхностей и флуоресцентных фиолетовых арок над головой до причудливой формы барной стойки и обсыпанного крупными светящимися кристаллами потолка над танцполом. Да, место было экстравагантным, но интересным, а фиолетовый цвет она всегда любила. Самое главное, что людей здесь было в самый раз: немало, но и пробиваться сквозь веселящуюся толпу не приходилось.

Габриэлла прошла вглубь зала и осмотрелась, надеясь быстро отыскать Райана. Она скользила взглядом по глянцевым столикам и тёмным диванам, молясь, чтобы он не оказался где-нибудь в самой гуще разгоряченных выпивкой и ритмичной музыкой людей. Хотя если Райан не изменился, искать его нужно именно среди них. В очередной раз осматривая бар, Габриэлла заметила тёмную, чуть кудрявую голову бывшего сокурсника.

– Райан! – крикнула она. Имя поглотила громкая музыка, но он либо услышал, либо почувствовал её взгляд, обернулся и поспешил на встречу.

– Габриэлла! – Они обнялись. – Проблем на входе не было?

– Нет. – Она быстро оглядела его. Такой же высокий, привлекательный, чуть более изящный, чем положено быть мужчине, но за счёт своего обаяния и бешеной харизмы Райан покорил не одно девичье сердце в университете.

– Ты совсем не изменилась! Такая же красивая.

– Но раньше я была ещё и умной!

– И жестокой… – отозвался Райан.

– Но не с тобой.

– Не со мной. – Габриэлла не успела среагировать, когда он наклонился к ней и трепетно прильнул к губам. Поцелуй был нежным, но скорее дружеским, чем страстным, и тем не менее очень приятным.

– Сколько мы не виделись? Четыре года?! – оторвавшись от неё, спросил Райан.

– Ну, что-то около того. Ты тоже не изменился, но я надеюсь, это только внешне, – заключила Габриэлла. – Иначе тебя бы не взяли в Таймс.

– К сожалению, сегодня у меня нет возможности показать тебе своё внутреннее преображение. Я ведь тоже приехал сюда по делу. Один козёл, точнее, джентльмен, назначил мне здесь встречу, а за полчаса до твоего приезда позвонил, и теперь мне нужно тащиться в другой конец города. Если бы беседа с ним была не так важна, послал бы его к чёртовой матери, но… – Райан выразительно закатил глаза. – Я только тебя ждал, пойдем, представлю тебя Джессике и поеду.

– А ты её хорошо знаешь? Насколько её словам можно доверять?

Райан слегка нахмурился и извиняющимся тоном произнёс:

– Нет. Это скорее друзья друзей друзей, но на безрыбье… Сама понимаешь.

Габриэлла пошла за ним к устроившимся в стороне от общей шумихи столикам, а сама думала о Захарии. Поехала бы она сюда, если бы ему не нужно было с кем-то там встречаться? Да… На профессию не должны влиять личные привязанности, а с инстинктами журналиста бороться сложно, особенно, когда они въелись под кожу, становясь частью твой сути. Да и о Захарии она хотела знать не только то, что говорит он или его семья, а много больше.

– Габриэлла, познакомься – Джессика Монтгомери. Джесс, это Габриэлла Хилл, мой хороший друг.

Он попросил Габриэллу позвонить завтра и распрощался с девушками. А Габриэлла, предварительно заказав себе минеральную воду, присела за столик. Пить алкоголь в незнакомых компаниях она отучилась ещё со времён своей бурной молодости, да и неизвестно, что ей сейчас придётся услышать.

– Для чего вы интересуетесь мистером Захарией Денвером? – сразу же спросила Джессика.

Габриэлла в очень общих чертах объяснила причины и суть своего интереса. А ещё она заметила, что эта журналистка очень недоверчива, и тема явно ей не по душе.

«Что же пришлось сделать Райану, чтобы она согласилась побеседовать со мной?» – крутился вопрос в голове Габриэллы.

– Пару лет назад мне в редакцию позвонила некая Рейчел Элмерз. Ничего особенного она не сказала. Обычная история о том, как богатый мужик избивает свою любовницу. – Габриэлла огромным усилием воли удержала маску скупой заинтересованности и сделала глоток воды, дабы скрыть свою обескураженность. Она многое ожидала услышать, но это?! Зак?! Зак, который будил её цветами и горячими поцелуями?!

– Но сама история такая мутная, – продолжала её собеседница, – никаких фактов, голые эмоции. Я хоть и работаю в газете, которую некоторые считают не самой надежной, но всё-таки не печатаю абсолютно ложные статьи. Рейчел умоляла о встрече, все остальные медиа издания отказались слушать её, и я согласилась. Габриэлла, такую отчаянную, слепую привязанность, такую болезненную потребность принадлежать я не видела никогда в жизни. Мне показалось, что если бы он оставил её при себе, она бы терпела любые избиения.

– А почему она не пошла в полицию? Не зафиксировала побои? – пытаясь переварить услышанное, спросила Габриэлла.

– Любовь…

– То есть, любовь не позволила ей идти к властям, но позволила попытаться растрезвонить эту историю на весь Лондон?! Больше похоже на месть. Вы видели какие-то следы этого избиения?

– Нет, были фотографии с её телефона, но качество… В общем, я не могу отнести их к неопровержимым доказательствам. Вы настроены достаточно скептически, – констатировала Джессика.

– Тема довольно-таки щекотливая, чтобы относиться к ней халатно. В ней не хватает фактов.

– Я понимаю ваш скептицизм, Габриэлла, но вы не общались с Рейчел. В этой истории правды не узнать, если, конечно, мистер Денвер сам не расскажет. – Габриэлла ощутимо вздрогнула от этого предположения. – Можно только верить или не верить. Я поверила, и знаете, поплатилась за это. Его адвокаты буквально размазали меня по стенке, угрожали редакции судом за клевету. Притом что я до сих пор не могу понять, как он узнал о готовящейся статье. Материал, конечно же, не пошёл в печать. Нельзя так поступать с людьми! – воскликнула Джессика. – Сначала приручить, как животное, заставить есть с рук, а потом за ненадобностью выкинуть из своей жизни. Именно это я увидела в Рэйчел и поэтому решилась помочь ей.

– Джессика, расставание редко бывают красивыми и безболезненными, – начала Габриэлла и заметила окаменевший взгляд своей собеседницы. Она обернулась.

– Зак…

– Зак? Зак! – воскликнула Джессика и, метнув в Габриэллу испепеляющий взгляд, подхватила бокал с мартини и ретировалась.

Захария стоял возле их столика, спрятав руки в карманы брюк, и мрачно исподлобья смотрел на Габриэллу.

– Готова ехать?

Всю дорогу они не разговаривали друг с другом. Захария, задумавшись, постукивал пальцами по кожаной панели между сидениями, а Габриэлла не знала, что сказать.

По приезде он спокойно открыл дверь квартиры, помог Габриэлле снять верхнюю одежду, резко сбросил с себя пальто и швырнул его на кресло. А она замерла и молча ждала, когда он заговорит.

– Габриэлла, скажи мне, чего тебе не хватает? Я рассказал тебе больше, чем любому другому журналисту.

– Зак…

– Что ты хочешь знать, Габриэлла? – повысив голос, спросил Захария. – Тебе мало того, что ты уже знаешь?! – Он отвернулся к французским окнам, выходящим на сад, и замолчал.

– У меня хорошая память на лица, – через время произнёс он, – я помню эту журналистку и те нелепые обвинения, которые она хотела опубликовать в своей грязной газетёнке, тоже помню.

– Зак? Зак! – позвала она. Захария раздражённо махнул на неё рукой. Не повернулся. Не ответил. Габриэлла, теребившаяся всё это время ремешок сумочки, аккуратно взяла пальто и тихо вышла.

Она спустилась вниз и, поймав на себе удивленный взгляд консьержа, который он тут же спрятал за вежливой улыбкой, отвернулась. Швейцар, составлявший ему компанию в ночных бдениях на благо спокойствия жильцов элитного дома, молниеносно бросился открывать ей дверь.

«Господи, неужели они всю ночь будут дежурить в холле?» – раздраженно подумала Габриэлла. При других обстоятельствах она бы посочувствовала им, но сейчас на это не было ни сил, ни желания. Она не удосужилась даже бросить взгляд на мужчину в ливрее, не то что поблагодарить за любезность.

Тихая зимняя ночь трепетно заключила женщину в небрежно наброшенном пальто в свои холодные и тёмные объятия. Если днём температура держалась отметки чуть выше нуля, то сейчас отчетливо чувствовался мороз. Но не такой, от которого хотелось поскорее убежать в уют и домашнее тепло, а лёгкий, ненавязчивый, который приятно покалывает щёки и озорно щекочет в носу. Такой морозный воздух хотелось глубоко вдыхать, гуляя по покрытым изморозью улицам. Но ни гулять, ни дышать настроения у Габриэллы не было. Захария был зол на неё, да и могла ли она винить его за это? Разговаривать с ней он тоже не имел желания. Только вот сколько продлится этот бойкот, было не ясно.

Габриэлла достала телефон, чтобы вызвать такси. Погода хоть и была приятной, но провести на улице всю ночь явно не пойдёт на пользу здоровью. Чуть скрипнула отворившаяся дверь и послышались тихие шаги.

– Уходишь? Боишься оставаться со мной в одной квартире? – тихо спросил Захария, остановившись от неё в нескольких футах. Габриэлла фыркнула на это замечание, отметая его как полнейшую ерунду, а потом повернулась к нему.

– Зак, я такая какая есть. Я не была другой, когда мы… – Она бросила взгляд на швейцара, вжавшегося в стену и делавшего вид, будто его здесь нет. И если Захария действительно не замечал его, то Габриэлла остро ощущала чужое присутствие, но всё же продолжила: – Когда мы стали любовниками. Я чрезмерно любопытная и порой лезу не в своё дело. Со мной непросто, но это я, Зак, и, если тебе это не подходит, то мне лучше уйти.

– А ты хочешь уйти?

Простой вопрос, но его подтекст Габриэлла чётко и безошибочно уловила. Захария спрашивал: верит ли она в то, что узнала сегодня? Верит ли в то, что он способен избить женщину? Она не верила.

– Нет, не хочу, – прошептала Габриэлла и сделала шаг ему навстречу. Захария медленно приблизился к ней и, погладив по щеке, произнёс:

– Я тоже не хочу, чтобы ты уходила. – Габриэлла прижалась к его руке, а он нежно привлёк её к себе и обнял. Было поздно, холодно и невыносимо романтично. Она почувствовала, как её сердце, пропустив пару ударов, забилось в бешеном ритме от неожиданно нахлынувших эмоций.

– Я купила тебе галстук, – ляпнула Габриэлла первое, что пришло в голову, нарушая тем самым установившуюся между ними трепетную атмосферу зарождающегося, невыносимо хрупкого чувства.

– Что? Галстук?! – Захария хмыкнул. – Пойдём, примерим его, только учти, я очень придирчив в выборе одежды, а особенно в отношении галстуков.

***

В полдень Габриэлла подъехала к модному чуду дизайнерского искусства – ресторану Скетч. Метрдотель вежливо поинтересовавшись, заказан ли у неё столик, проводил в один из представленных здесь залов, удовлетворившись именем ожидавшей Вероники Хейли.

Габриэлла отметила, что ресторан выбрал оригинальную концепцию и смелые сочетания в интерьере. Здесь был и французский салон, и ультрасовременный восточный лаундж-бар. А небольшой зал, выполненный в приглушенных тонах всех оттенков зелёного, в котором ожидала Вероника, навевал ассоциации с заколдованным сказочным лесом. В окружении искусно нарисованных деревьев удобно расположились плетеные кресла из ротанга с мягкими подушками и удобными спинками, а тяжёлые изумрудные шторы создавали атмосферу некой приватности и уединения. Здесь спокойно можно было насладиться неторопливой беседой и дегустацией изысканных блюд.

– Габриэлла, позволь задать тебе личный вопрос? – после того, как подали десерт и горячие напитки, проговорила Вероника. С обедом было покончено, и Габриэлла про себя отметила, что своеобразна в Скетче не только обстановка, но и кухня. Особый стиль подачи, смелые, необычные сочетания продуктов были абсолютно непонятны обычному человеку, не являющемуся ярым поклонником французской кухни. Понравилось ли ей? Вопрос спорный, но Габриэлла решила не углубляться в дебри изысканой кулинарии и с улыбкой ответила:

– Конечно! – За последние сорок минут они успели о многом поговорить и обсудить актуальность тем, которые она собиралась осветить в своей книге и, признаться, советы Вероники были дельными и профессиональными. И теперь Габриэлла была абсолютно не против чисто женского трёпа.

– Вы с Заком встречаетесь? Прости уж за эту молодёжную трактовку.

– Да ничего, – отмахнулась Габриэлла. – Я и сама не знаю, каким словом можно охарактеризовать наши отношения.

– Если уж быть до конца откровенной, я удивлена. Обычно такие женщины, как ты, да и как я, – добавила Вероника, – редко бывают в этой компании мужчин.

– Нас свёл случай. – Габриэлла замолчала, а потом всё-таки решилась спросить. – А ты и Стив? Вчера мне показалось… – она неопределенно повела плечом, подыскивая правильное слово.

– Мы были женаты, – нашлась за неё Вероника. – Но это было давно.

– Стив производит впечатление очень авторитарного мужчины и немного удивительно, что с его требованиями к женщине именно ты стала его супругой.

– О, – засмеялась она, – он именно такой. Мы чуть не подрались при первом знакомстве, но вместо этого занялись любовью. Мы быстро поженились, через месяц после знакомства. Тогда я думала, что любовь может победить всё, оказалось, что это не так. Через год мы развелись. – Вероника, опустив глаза, задумалась о чём-то.

– Извини, я не хотела напоминать, – почувствовав, что подняла не самую лучшую тему, проговорила Габриэлла.

– Ничего страшного. Просто наши отношения закончились на пике страсти. Они всегда будут чуть-чуть горячие, как тлеющий уголёк: огня не видно, но если дотронешься – обожжёт.

– Всё-таки любовь торжествует только в сказках, – печально заметила Габриэлла. Она прекрасно видела, что Стивен всё ещё дорог Веронике, и было прискорбно, что люди, так тянущиеся друг другу, не вместе.

– Взаимные упрёки и постоянное недовольство способны убить любую романтику.

– Вероника, ты сказала, что в их компании не задерживаются женщины определённых жизненных убеждений, но Зак, он ведь не такой. Да и Ник тоже не производит впечатления шовиниста.

– О, дело не в этом. Это прерогатива исключительно моего бывшего мужа. Ника Идена я знаю не так уж хорошо, он больше друг Зака, чем Стива. Но, как мне показалось, он избегает серьёзных отношений. Поэтому женщины, которых я видела рядом с ним, явно не претендуют на что-то большее, чем мимолётное увлечение. – Она выразительно покачала головой. – А Закари просто другой. Странный, его сложно понять. Возле него всегда было много женщин. С ними он неизменно внимателен и галантен, и всё это без какой-либо эмоциональной привязки. Его любовь – его коллекция, а точнее, некоторые экспонаты. Но, возможно, с тобой всё по-другому? – предположила она. Габриэлла видела, что Вероника не хотела своими откровениями как-то обидеть её, просто хотела предостеречь.

– Я таких амбициозных задач перед собой не ставлю. Я не возлагаю на эти отношения никаких надежд, поэтому ничего в них не теряю, – честно, без какого-либо лукавства ответила Габриэлла.

– Ты умная женщина, но всё же женщина. Береги своё сердце, оно обычно не так рационально, как голова.

Глава 19

Габриэлла вернулась в квартиру Захарии, когда до начала аукциона оставалось чуть меньше полутора часов. После ланча она решила отправиться на прогулку по замёрзшему Лондону, полагая, что времени у неё предостаточно. Зиму она не любила, но обожала декабрь. Предрождественская суета, улицы светящиеся от многочисленных гирлянд, фонариков и разнообразных праздничных украшений. Магазины с яркими праздничными витринами и обещаниями грандиозных скидок. Всё вокруг пропитано волшебным и таинственным духом великого праздника. Габриэлла с радостью дышала морозным воздухом, пила горячий глинтвейн, гуляла по открывшемуся рынку с рождественскими товарами: маленькие ангелочки, нарядные еловые венки, стеклянные игрушки всех форм, видов и размеров… Но самыми впечатляющими были скульптурные композиции в виде Рождения Христа, Поклонения Волхвов, Непорочной девы с младенцем на руках – всё это создавало щемящую атмосферу сказочного таинства и единства.

А самое главное – люди! Прохожие улыбались друг другу, с готовностью отвечали на вопросы и помогали советом, покупали подарки для близких и радовались, как дети, внезапно посыпавшемуся снегу.

Заветный день календаря неумолимо приближался. Он двигался в унисон со знакомой с детства новогодней мелодией. Он звоном веселого колокольчика, на который так похож детский смех, заглядывал в каждый английский дом. Он снежным пушистым покрывалом опускался на плечи влюблённых и нежным касанием замирал на губах, окрыляя и даря счастье любящим сердцам. В Лондоне царил дух предвкушения чудес и волшебства, которые обязательно принесёт с собой Рождество.

Но так же, как и праздник, приближался день её отъезда. Ещё в Чикаго Габриэлла точно определила, сколько может провести времени в Англии. К Рождеству она планировала вернуться в Штаты, вне зависимости от того, удастся ли ей собрать материал для книги или нет. Жить в чужой стране, в чужом доме больше пары месяцев она позволить себе не могла: ни по морально-этическим соображениям, ни по сугубо деловым. Если за этот срок Захария не дал бы ей никакой информации для последующей печати, значит, он не дал бы её вообще. И оставаться дольше уже не было бы смысла. Правда, тогда она и представить не могла, куда заведёт её эта поездка, и в какую плоскость перейдут деловые отношения с мистером Денвером.

Нас свёл случай…

Так она сказала Веронике. А ведь действительно всё, что между ними было – сплошная цепочка невообразимых случайностей. От трагической гибели Самюэля Митчелла до её решения выйти подышать на балкон в суровую ночную непогоду. Если бы не все эти события, порой ужасные и печальные, порой мелкие, бытовые, кто знает, как бы сложились их дальнейшие взаимоотношения. Но Габриэлла ни о чём не жалела. Всё случилось, как случилось. И она не лгала, когда говорила, что не возлагает на эти отношения надежд, или рассматривает на дальнейшую перспективу. Габриэлла знала, что их роман, так стремительно начавшийся, может так же стремительно закончиться, и старалась подготовиться, не привязываться сильно.

Это было сложно. А после вчерашних событий стало практически невозможно. Этой ночью Захария был как никогда нежен. Обычно они отдавались друг другу страстно, жадно и дико. Полностью растворяясь в пламени острого и всепоглощающего вожделения. Но этой ночью Габриэлла чувствовала себя редким и безусловно хрупким музыкальным инструментом, на котором он умело играл. Захария обсыпал её с головы до ног лёгкими невесомыми поцелуями, одаривал каждый дюйм тела трепетными ласками, стирал из памяти все недоразумения, возникшие между ними, медленными, томительными движениями, доводя раз за разом до чувственного исступления.

Габриэлла задумчиво улыбнулась и тряхнула головой. Воспоминания о сегодняшней ночи, да и о их романе в целом, будут долго согревать её холодными январскими ночами… Отмахнувшись от несвоевременной и совершенно несвойственной ей меланхолии, она последний раз провела расчёской по волосам и осмотрела результаты своих трудов. Отбросив ложную скромность, она смело заявила своему отражению, что выглядит великолепно. Чёрный цвет ей всегда шёл, а если это роскошный вечерний туалет, то шёл вдвойне. Платье мягко струилось по изгибам женского тела, делая ставку на изящность и хрупкость леди, надевшей его. А тонкие бретельки и в меру низкий вырез намекали на скрытую за утонченной упаковкой чувственность и сексуальность.

Захария всё ещё принимал душ, а она уже практически собралась, только вот правый глаз был подведён чуть больше левого. Габриэлла про себя выругалась и взяла в руки кисточку. Через несколько минут дверь в ванную комнату отворилась и оттуда неспешно, в клубах пара, вышел Захария. Смокинг давно покинул пределы гардеробной и ожидал хозяина на видном месте в спальне, а Габриэлла, закончив свои манипуляции, замерла, ожидая его реакции. Захария небрежно осмотрелся и потянулся к брюкам, потом резко замер и снова повернулся к застывшей у туалетного столика женщине.

Его взгляд внимательно прошёлся по её фигуре особо задержавшись на плотно скованной лифом платья, но от этого ещё более соблазнительной, груди и медленно поднялся к лицу. Волосы блестящим чёрным шёлком лежали на плечах, глаза сияли, а губы чуть изогнулись в полуулыбке. Габриэлла знала, что красива, и знала, что нравится ему. И это было до дрожи приятно. Захария молча смотрел на неё, а потом его глаза, ярко вспыхнув, наполнились тем самым страстным и необузданным желанием. Желанием обладать.

– Нет, Зак! Я уже оделась! – воскликнула Габриэлла, шутливо выставив перед собой руки. – И времени практически не осталось.

– Нам не понадобится много времени, – преодолев разделявшее их расстояние, ответил он, прижимая к себе пытавшуюся вырваться Габриэллу. Потом приподнял её за талию и аккуратно посадил на столик. Захария зубами потянул за бретельку, позволяя ей кокетливо соскользнуть с плеча, и начал целовать ключицы, медленно подбираясь к выступавшим холмикам груди.

Мелодия на его мобильном громко и надрывно заполнила спальню, заставляя их оторваться друг от друга. Габриэлла шлёпнула его по рукам и, приняв вызов, поднесла телефон к уху Захарии.

– У нас действительно нет времени, – отключившись, обречённо произнёс он. Поцеловав Габриэллу в плечо, Захария поправил бретельку и нехотя начал одеваться. – Теперь, на протяжении всего вечера, – в процессе разглагольствовал он, – я буду думать только о том, как сниму с тебя это платье, и мне будет жутко неудобно от желания… увидеть тебя обнажённой в моей постели.

Габриэлла немного покраснела от его недвусмысленного замечания. Ведь если ему действительно станет неудобно от желания, то это будет очень заметно. Представив эту картину, она покраснела ещё больше.

– У меня тоже есть для тебя подарок. – Полностью одевшись, Захария достал из чёрной кожаной сумки с документами продолговатый футляр.

– Это реверанс галстуку? – нервно засмеявшись, спросила она.

Он открыл коробочку и взял Габриэллу за руку. Она опустила глаза на содержимое и, резко вырвав руку, спрятала её за спиной.

– Браслет, который ты делал для Лауры?

– С чего ты взяла, что я делал его для неё? – удивлённо вскинув брови, поинтересовался Захария.

– Я прекрасно помню ту ночь, когда набрела на твою мастерскую. Ты сказал, что это подарок для неё.

– Я сказал, что это подарок, и что мы с этой женщиной ещё не так близки, чтобы обмениваться кольцами, но я не помню, чтобы называл определённое имя. – Он даже задумался. – Нет, точно не называл. Я делал его для тебя.

– Для меня? Тогда, когда мы едва были знакомы! – Габриэлла фыркнула и закатила глаза, демонстрируя полное неверие его словам.

– Той ночью я был с Лаурой, а думал только о тебе. Не хотел думать, но не мог остановиться. – Захария взял в руки браслет и провёл пальцами по сияющим камням. – Именно такой я чувствую тебя. Ведь это не абсолютно совершенная дорогая безделушка. Он сложный, его форма не идеальна, а исполнение может показаться нелогичным, но невероятно притягательным.

– Ты сейчас говоришь про браслет или про меня? Если про меня, то я не уверена, что это комплимент.

– Я схожу по тебе с ума, разве это тебе ничего не говорит?

Габриэлла улыбнулась и ещё раз посмотрела на украшение. Браслет практически в точности соответствовал рисунку, который она увидела в мастерской. Необычный, красивый и дорогой. Очень дорогой.

– Потрясающая вещь, – искренне начала она, – а у тебя действительно много талантов, но я не могу его принять. Такие подарки, наверное, должны что-то значить и, если он напоминает тебе меня, пусть лучше останется у тебя.

– Я не хочу, чтобы он пылился в футляре, я хочу видеть его на твоей руке. – Захария приподнял её подбородок и заглянул в глаза. – Почему с тобой иногда бывает так сложно?

– Не знаю, может, мы слишком разные, чтобы нам всегда было легко друг с другом?

– Я люблю сложности, – застегнув браслет на её руке, заявил Захария.

***

Когда швейцар распахнул перед ними двери «Мартис», аукцион должен был вот-вот начаться, но атмосфера, царившая в холле, была приветливой и неторопливой. Длинноногие девушки с порога встречали гостей, ослепительно улыбались и предлагали подняться на второй этаж: выпить шампанского, получить табличку для торгов и каталоги.

Сегодня здесь был аншлаг. Габриэлла была удивлена таким количеством желающих поучаствовать в благотворительном аукционе. Ведь очевидно, что эксклюзивных лотов будет представлено немного, так как вряд ли «Мартис» решит без какой-либо прибыли для себя расстаться с уникальными и дорогостоящими предметами искусства. На что Захария шепнул, что кое с чем всё-таки придётся распрощаться, и несколько полотен знаменитых импрессионистов благополучно осядут в частных коллекциях финансово-обеспеченных гостей.

– Щедро, – прокомментировала она и осмотрела зал. Рядом с представительными мужчинами в смокингах и дамами в нарядах от кутюр, на удивление, были и обычные люди в повседневной одежде. Как объяснил Захария, аукционы «Мартис» по большей части бесплатные и открытые. Любой, предъявив документы, мог принять участие или просто посмотреть на торги. Хотя на мероприятия с таким каталогом обычно приходили только платёжеспособные клиенты и требовались пригласительные. Но если оставались билеты, то и зевак пускали, чтобы они могли полюбоваться предметами искусства перед тем, как те перейдут в частные руки.

– Мистер Денвер! – К ним спешил невысокий плотный мужчина с широкими залысинами на голове и безумным взглядом чокнутого профессора. – Мы вас так ждали! – Казалось, он совершенно не замечает притихшую от его напора Габриэллу. – Возникли некоторые вопросы…

– Честер, – остановил поток слов Захария, – для начала поприветствуй мою леди.

– Мэм, прошу прощения. Добрый вечер, – учтиво проговорил он и снова обратил горящий взгляд на своего босса.

Захария дал знак высокой блондинке в элегантном брючном костюме и повернулся к Габриэлле.

– Это распорядитель аукциона, она проводит тебя. Я ведь никогда не сижу в зале во время торгов, – буднично проинформировал он и, скользнув губами по тыльной стороне ладони Габриэллы, передал её в руки подоспевшей женщины.

– Добрый вечер, мисс! Пройдёмте, – с улыбкой поприветствовала та и повела её к лифту.

Гости неспешно рассаживались, громко переговаривались и листали каталог. Габриэллу усадили в самом центре, напротив кафедры ведущего и, вручив буклет, пожелали приятного вечера. Захария сказал ей, что нечасто присутствует на проводимых «Мартис» аукционах, но этот обязывал. Она догадывалась, что вряд ли он будет сидеть в зале, поэтому надеялась отправиться с ним. Габриэлла мечтала попасть в святая святых знаменитого аукционного дома, туда, куда имеют допуск только сотрудники. Говорят, женщина может попросить мужчину о чём угодно, главное – правильно улучить момент, но она даже опомниться не успела, как Захария сплавил её.

«Постель постелью, а дела делами», – кисло подумала Габриэлла и услышала приятный и уверенный голос ведущего. Зал, как по мгновению волшебной палочки, замер. Аукцион начался.

Через полчаса она уже и забыла, что не планировала сидеть в зале, настолько захватывающим было развернувшееся на площадке действо. Ведущий напоминал талантливого дирижёра, только вместо палочки в его руках был молоток, которым он звонко ударял о кафедру, завершая сделку. Он виртуозно играл на слабостях собравшихся гостей: любви к искусству, щедро приправленной тщеславием и инстинктом победителя, которым обладали все успешные люди. Иногда шутил, взвинчивая до предела ставки и накаляя страсти.

Габриэлла восхищенно рассматривала великолепное полотно Ренуара, появившееся на вращающейся карусели. Когда на электронном табло появилась цена, публика зашумела и началась нешуточная схватка. Люди, не задумываясь, бросались миллионами, повышая цену и выкидывая с торгов не самых, по их мнению, обеспеченных. Габриэлла с большим интересом следила за пожилой дамой и её молодым, но очень амбициозным противником и даже про себя делала ставки. Это было захватывающее зрелище и единственное, о чём она могла сожалеть – что не может поучаствовать в аукционе, разве что, предварительно продав почку.

За несколько минут до окончания мероприятия к ней подошла всё та же элегантная блондинка и предложила проводить наверх, в зал, где состоится благотворительный приём. Габриэлла не совсем поняла, почему бы им не дождаться непосредственно окончания аукциона, но послушно поднялась и отправилась вслед за ней. Уже на выходе, повернувшись и окинув взглядом собравшихся гостей, она с усмешкой предположила, что, возможно, после последнего удара молотка о кафедру все эти достопочтимые леди и джентльмены наперегонки ринутся к выходу, как заядлые шопоголики кидаются к дверям магазинов в чёрную пятницу.

«Глупость какая. Ну что за мысли лезут тебе в голову?» – самой себе задала вопрос Габриэлла и обратила внимание, что её провожатая кивает в трубку телефона.

Захария встретил их на выходе из лифта и, освободив на сегодня своего распорядителя, нетерпеливо прижался к губам Габриэллы. В просторном вестибюле стояла тишина и, кроме них, никого не было, поэтому можно было не опасаться, что его – уважаемого и респектабельного английского бизнесмена застанут за таким неподобающим занятием.

– Я скучал, – оторвавшись от неё, шепнул Захария.

– А я – нет! – весело отозвалась Габриэлла.

– Не скучала? – Он изобразил неверие. – Вообще не скучала?

– Ну разве совсем чуть-чуть, – поддразнила она. – Я раньше никогда не присутствовала на аукционе, мне понравилось.

– Зак, почему ты не одобрил сделку с «Бонэмс»? – Вынырнул из-за угла Ник Иден. Габриэлла от неожиданности вздрогнула и быстро отпрянула от Захарии. – Добрый вечер, Габриэлла. Прекрасно выглядишь, – сделал комплимент он и выжидающе посмотрел на своего босса.

– Потому что последние два пункта меня не устраивают. Пусть наши юристы в понедельник внесут мои поправки и отправят договор в «Бонэмс». – Захария снова обратил всё внимание на свою леди. – Габриэлла, ты можешь подняться на этаж выше, там уже начался банкет, или подождать меня в кабинете.