Текст книги "Сквозь тени прошлого (СИ)"
Автор книги: Оливия Лейк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)
Глава 14
Ледяная вода сковала тело, обжигая горло солёным огнём. Габриэлла раскрыла глаза и увидела сквозь толщу воды киль уходящей в сторону яхты. Она дернулась, и прочный жилет буквально вытолкнул её на поверхность. Попытки глубоко вдохнуть вызывали приступ острого скребущего кашля. Надо плыть. Но куда? Габриэлла начала судорожно вспоминать наставление Майка. К яхте нельзя, там винты, а спасательного круга она не могла разглядеть из-за удлинившихся волн. Одежда и обувь отяжелели настолько, что она с трудом могла пошевелить рукой или ногой, а паника, как ледяная вода, заполнила всё существо и укрыла с головой. Очередная волна хлестнула по лицу, топя все надежды на спасение. Габриэлла дёрнула рукой, стараясь бить по воде, чтобы хоть как-то привлечь к себе внимание, указать направление.
Яхта возвращалась. Габриэлла облегчённо вздохнула, увидев разрезающий волны острый нос судна и блестящую серую полосу на корпусе. Она постаралась подгрести ближе, но сил не хватало. Она чувствовала, что барахтается, как выброшенная на берег рыба: трепыхаешься, производишь какие-то движения, а с места практически не двигаешься.
«Амелия» подошла к ней на максимально близкое расстояние и практически полностью потеряла ход. Захария опустил трап и бросил спасательный линь. Габриэлла не сразу смогла ухватиться за него – набегающие волны постоянно относили трос и нещадно заливали обзор. Когда Габриэлле все-таки удалось схватить его рукой, она вцепилась в линь мертвой хваткой, а Захария, не теряя драгоценного времени, энергично потянул его на себя. Уже возле самого трапа он схватил её за жилет и практически погрузился в холодную воду, принимая вес Габриэллы на себя и легко поднимая на борт.
– Габриэлла, Габриэлла! – впервые назвав её по имени, позвал он. – Посмотрите на меня!
Она бульдожьей хваткой вцепилась в его куртку, уткнувшись лицом в шею. Захария осторожно отцеплял её пальцы, чтобы иметь возможность подняться. Габриэлла резко отодвинулась от него и содрогнулась в рвотном спазме. Её стошнило морской водой прямо на корму. Захария быстро скинул с себя верхнюю одежду и, подхватив её на руки, понёс в каюту.
– Нужно снять промокшую одежду, – усадив её на кровать, сказал он. Жилет, куртка, свитер – вещи легко поддавались и моментально летели в сторону под напором ловких пальцев. Когда Захария снял с неё обувь и потянулся к пуговице на джинсах, Габриэлла вздрогнула и ощутимо напряглась.
– Ничего нового я здесь не увижу, а вы не сможете сами снять насквозь вымокшие джинсы, – медленно и очень спокойно проговорил он. Шок, в котором явно пребывала Габриэлла, легко мог перерасти в истерику и панику, а в этой ситуации нужно было действовать без промедления. Сейчас важнее физическое здоровье, с психологическим они разберутся позже.
Она позволила снять с себя практически всю одежду, оставаясь в одном белье. Захария сдернул с кровати пушистое тёплое покрывало и, полностью укутав Габриэллу, спросил:
– Мисс Хилл, постарайтесь прочувствовать своё тело и скажите мне, что конкретно у вас болит?
Она постаралась расслабиться и прислушалась к своим ощущениям.
– Горло очень дерёт и сильно ноет плечо, – пожаловалась Габриэлла. Именно оно приняло на себя удар тяжёлой штуковины, название которой напрочь вылетело у неё из головы.
– Спина, шея? – подсказывал Захария. Габриэлла отрицательно качала головой. – Вам легко дышать?
– Да, вроде в остальном порядок. – Она вымученно улыбнулась и плотнее запахнула одеяло.
– Хорошо, снимайте остальную одежду, – произнёс он и поднялся.
– А вы?
– Я тоже переоденусь. – Захария подошел к небольшим белым шкафчикам, висевшим вдоль одной из стен и, открыв один, начал доставать оттуда одежду.
Габриэлла поморщилась. Сырое бельё неприятно холодило только-только начавшее согреваться тело. Она как можно незаметней сняла его и, бросив в кучу мокрых вещей, повернулась к Захарии. Она хотела поблагодарить его за спасение. Честно признаться, когда яхта начала отдаляться от места падения, Габриэлла так испугалась, подумав, что Захария решил не обременять себя её спасением! Но эти мысли испарились сразу же, как в гудящей голове прояснилось. Он бы так никогда не поступил. Он ведь джентльмен!
Захария, как оказалось, совершенно не страдал приступами стыдливости и смущения, абсолютно спокойно переодеваясь. Габриэлла сочла лучшим отложить этот разговор на потом и стремительно отвернулась в другую сторону. Но успела заметить и широкую загорелую спину, и мелькнувшие упругие ягодицы.
«Да, мистер Денвер явно любит загорать нагишом», – подумала она и отчего-то покраснела.
– У меня, к сожалению, нет женской одежды, – начал он. – Поэтому вам придется переодеться в мою. – Захария указал на вываленные на кровать свитера, спортивные штаны, футболки – выбрать было из чего. После он отошел к маленькому встроенному холодильнику и достал оттуда бутылку виски. Прихватив с полки один из стаканов, он налил туда двойную порцию и подошёл к ней.
– Пейте! Вам нужно согреться. – Захария вручил Габриэлле бокал и сам сделал большой глоток из бутылки. – Сейчас я поднимусь наверх, соберу паруса и поведу лодку к берегу. Вам нужно в больницу. А вы грейтесь и ни при каких обстоятельствах не поднимайтесь на палубу.
Габриэлла кивнула и отпила из стакана.
– Спасибо вам, – только и смогла произнести она.
Последние пятнадцать минут показались Захарии самыми долгими в жизни. Сейчас он ощущал себя постаревшим лет на пять. Но, глядя на Габриэллу, похожую на очаровательного и относительно здорового взъерошенного воробушка, он позволил себе чуть расслабиться и насмешливо улыбнуться.
– У меня хобби по средам спасать красивых женщин, и простите мне мою самонадеянность.
Габриэлла кивнула, принимая его извинения, и посмотрела в висящее напротив зеркало: волосы подсохли солёной паклей, синие губы в сочетании с неестественно бледной кожей навевали ассоциации с утопленницей, но не с романтичной шекспировской, а вполне себе настоящей, реальной и ни капли не привлекательной.
– Да уж, красивых, – скептически прошептала она. Захария уже начал подниматься по лестнице, но, услышав её, замер. Развернувшись, он остановился возле Габриэллы, близко, почти касаясь. Его рука скользнула по шее и, дотронувшись до ключичной ямочки, двинулась вниз, прочерчивая пальцами ровную полосу меж груди. Он оторвал взгляд от своих геометрических исследований и на секунду позволил ей увидеть пожар, разгоревшийся в глубине голубых колодцев. Мгновение, Захария моргнул, и его взгляд снова приобрел привычное выражение непроницаемой насмешливости, за которой ничего нельзя было разглядеть. Он оставил её одну и быстро поднялся по лестнице.
Госпиталь в Труро – столице графства, встретил их относительной тишиной и спокойствием. Медицинский персонал неспешно перемещался по полупустым коридорам больницы, внимательно и неторопливо консультировал посетителей, на вид, кстати, вполне здоровых. Пока Захария объяснял медсестре, сидевшей за стойкой регистрации, причину их приезда и срочность приема, Габриэлла, скользнув взглядом по светлым и чистым кабинетам, двери которых были открыты, сфокусировалась на вендинговой машине с шоколадными батончиками.
Она, слава богу, больницы посещала нечасто, но если выпадало счастье появиться в центральном госпитале Чикаго, то это всегда стресс, кричащие недовольные люди, переполненный вестибюль и суетливый, вечно занятый персонал. Здесь всё было по-другому, и это радовало. Люди в Корнуолле вообще и в Труро в частности либо редко болели, либо не спешили обращаться за помощью в органы здравоохранения.
Габриэлла отвела глаза от машины со сладостями и встретилась с очередным любопытным взглядом, невзначай брошенным на неё. Да, выглядела она оригинально! Безразмерный синий свитер висел на ней широким мешком практически до самых колен, а тёмные спортивные штаны Захарии, подвернуты несколько раз, чтобы она элементарно могла в них передвигаться, подпоясаны ремнем, чтобы не свалиться при каждом следующем движении. Габриэлла несомненно привлекала к себе внимание и смотрелась инородно в этой приятной и удивительно расслабленной обстановке.
Симпатичный молодой терапевт диагностировал у неё переохлаждение первой степени, лёгкое сотрясение, сильный ушиб плеча с обширной гематомой, а также мелочи в виде нескольких синяков.
– Мисс Хилл, я настоятельно рекомендую вам провести следующие сутки у нас в госпитале, – сделав очередную запись, провозгласил свой приговор врач. – У вас сотрясение мозга, и как бы вы себя ни чувствовали, нужно убедиться, что оно не даст осложнений. Вы сильно ударились головой о воду.
– Нужно так нужно, – пожав плечами, отозвалась Габриэлла. Ей очень не хотелось ночевать в больнице среди чужих людей, но врачам она обычно не прекословила. – Мистер Денвер, я буду очень благодарна, если кто-нибудь завтра привезёт что-нибудь из моих вещей, ваши мне как-то не очень идут. – Она в очередной раз поправила всё время норовивший сползти свитер и неловко улыбнулась врачу.
– Я приеду за вами завтра, – отозвался Захария.
Доктор Макадамс, так звали терапевта, сообщил, что все документы, которые необходимо заполнить, он оставит на посту у медсестры, и тактично удалился.
– Еще раз спасибо, что так быстро среагировали, – проговорила Габриэлла. – Всё-таки морские прогулки оказались не для меня.
Захария подошёл к сидящей на кушетке Габриэлле и, приподняв её подбородок, спросил:
– Вы правда хорошо себя чувствуете?
– Правда, – тихо, но уверенно ответила она. Он слегка провел пальцем по её веку и заметил:
– Тушь немного размазалась.
– Мистер Денвер, если вам когда-нибудь скажут, что вы льстец, не верьте! – воскликнула Габриэлла. – Вы совершенно не умеете польстить женщине и постоянно указываете на недостатки! – закончила она. От этого было и смешно, и грустно одновременно.
– Кроме вещей, нужно что-то привезти?
Габриэлла задумалась, но, решив никого не обременять сбором косметички, отрицательно покачала головой.
– Может, вы чего-нибудь хотите?
– Нет, но если вы приедете ко мне с букетом цветов и шоколадом, или с чем там навещают больных? то против я не буду.
– Я приеду завтра, отдыхайте, мисс Хилл.
Убедившись, что сотрясение не дало никаких серьёзных осложнений, доктор Макадамс, посоветовав быть осторожней, подписал документы на выписку.
– Как провели ночь? – поставив перед ней небольшую спортивную сумку, спросил Захария.
– Как в больнице, – рассеянно проговорила Габриэлла и озадаченно уставилась на большую корзину с шоколадом и букет роз. – Я ведь пошутила…
Захария присел на край больничной койки и посмотрел на неё самым невинным взглядом. Но лукавая улыбка говорила, что его от души забавляет её недоумение.
– Но зачем столько? – изумлённо спросила Габриэлла. Такое разнообразие шоколада можно было встретить разве что в магазине. Белый, чёрный, молочный. С орехами всех видов и другими вкусными наполнителями. Теперь оставалась только одна проблема – проблема выбора.
– Вам для чего-то понадобилось, чтобы я набрала несколько лишних фунтов? – с шутливым недоверием спросила она.
– Нет, я просто не знал, какой шоколад вы предпочитаете.
Габриэлла перевела взгляд на цветы.
– Из оранжереи миссис Крэмвелл?
– У неё самые красивые розы в Корнуолле, – весомо ответил Захария. Розы действительно были великолепными. Бутоны крупные, насыщенного красного цвета, ножка длинная, ровная.
.
– И она не была против?
– Что вы! Она была очень даже за.
Габриэлла улыбнулась его ответу. Судя по всему, Захарии пришлось идти войной на зимний сад Эйджвотер-Холла, и он явно одержал победу в этой нелёгкой схватке.
– Спасибо, мне очень приятно, – искренне поблагодарила Габриэлла. – Жаль только придётся снова везти их в машине, меня ведь выписывают.
– Оставьте их здесь. В вашей комнате достаточно цветов, я лично нарвал для вас. – Захария сказал это так, будто он, как мальчишка, перемахнул через соседский забор и обворовал цветочную клумбу. Габриэлла рассмеялась.
– Ну раз нарвали, тогда ладно!
Она открыла сумку и, достав брюки и бежевый джемпер, удивлённо посмотрела на ярко-красное нижнее бельё. Габриэлла купила его несколько месяцев назад, но так ни разу и не надела. Это был сексуальный комплект для соблазнения мужчины и для повседневной носки абсолютно не подходил. «Интересно, а кто же мне вещи собирал? Надеюсь, какая-нибудь легкомысленная и обожающая красный горничная!»
– Элизабет и Эмма очень взволнованы и обеспокоены произошедшим. Вы готовы ехать? Уверены, что хорошо себя чувствуете? – не скрывая беспокойства, спросил Захария.
– Уверена. Мне нужно одеться. – Габриэлла чуть замялась, а потом спросила у практически вышедшего Захарии:
– Мистер Денвер, а вы любите красный цвет?
– Иногда. – Он одарил её насмешливым взглядом и захлопнул дверь.
Врач порекомендовал абсолютный покой, обильное тёплое питье и здоровый сон. Поэтому по возвращении в Эйджвотер-Холл её буквально окружили заботой и вниманием, порой весьма навязчивым. Горячие бульоны, неизменный чай и пуховые одеяла окутали Габриэллу, словно путами. И ей ничего не оставалось, как по возможности, избегать встреч с женской половиной семейства, ссылаясь на разыгравшуюся ко всему прочему простуду. Поэтому последние несколько дней Габриэлла в основном проводила в своей спальне и лишний раз не показывалась в общих комнатах.
Ночью разыгралась страшная буря. С моря доносился жуткий вой, сотрясая всю округу, небо вспыхивало тусклым голубым светом, тени от которого безумно играли на стенах спальни, а ветер испуганным зверем завывал в дымоходе камина. Уже который час Габриэлла без сна лежала в постели. Она очень устала от назойливого внимания и вежливой заботы Элизабет и… Эммы.
«Ага, конечно, особенно Эммы», – подумала она. С момента их с Захарией возвращения в поместье ей не давали вдохнуть полной грудью, чрезмерно опасаясь за её здоровье. Сначала это было лестно, потом стало докучать, а к третьему дню и вовсе раздражать.
Откинув одеяло, Габриэлла поднялась с постели и пошла в сторону балкона. Жарко, душно и тесно – вот что мешало ей уснуть. Она распахнула настежь дверь и шагнула в свирепую ночь. Ветер холодными иглами впивался в нежную кожу. Молнии ярко и страшно освещали мрачные красоты поместья. А страх, который никогда не погаснет и не утихнет перед разбушевавшейся стихией, ледяным покрывалом укутал дрожащее тело и, свернувшись тугим узлом, осел где-то в районе груди. Было холодно и хорошо. Бушующие потоки воздуха, не щадя, остужали горячее стройное тело, но не достигали ни смятённой в последнее время души, ни часто бившегося сердца.
Когда ветер в очередной раз хлестнул обнажённые плечи, заставляя вздрогнуть всем существом, а небо в очередной раз вспыхнуло над особняком, освещая всё нереальным голубоватым светом, Габриэлла услышала:
– Мисс Хилл, ваш наряд вряд ли можно назвать подходящим для прогулок на воздухе.
Он стоял рядом на соседнем балконе. Верхние пуговицы белой рубашки беззастенчиво расстёгнуты, в руках полупустой бокал виски. Габриэлла вздрогнула то ли от его присутствия, то ли от холода, то ли от смущения и обняла себя руками, чтобы защититься от непогоды и его горящего взгляда. Её спальный наряд действительно не подходил ни для прогулок, ни для демонстрации посторонним. Обычное шёлковое боди, никаких кружев или нескромных вырезов, но оно, как и любое хорошее женское белье, должно было подчеркнуть сексуальность и представить фигуру в выгодном свете. И судя по реакции Захарии со своей первостепенной задачей оно прекрасно справилось. Он аккуратно поставил бокал в оконную нишу и, легко перемахнув на её сторону, взял ледяные руки Габриэллы в свои.
– Вы замерзли, Габриэлла, – тихо произнес Захария и притянул её к себе.
Если бы ворот рубашки, как ему и положено, был бы застегнут, она бы уткнулась в него, но судьба распорядилась иначе, и Габриэлла благополучно нырнула в тепло его тела и прижалась щекой к ключицам. Она сделала вдох и поняла, что пропала. Кожа Захарии пахла мылом, немного одеколоном и мужчиной.
Габриэлла подняла голову и посмотрела на него. Упрямый волевой подбородок чуть вздёрнут, чётко очерченные губы плотно сжаты, взгляд странный: строгий, испытывающий и одновременно размытый, расфокусированный. Она поднялась на цыпочки и коснулась его губ невесомым поцелуем. Захария не оттолкнул, но и не ответил, продолжая прожигать её взглядом. Смущенная его молчаливым отказом Габриэлла замерла, потом шевельнулась в попытке высвободиться из его крепких объятий. Но он не отпустил, а подхватив на руки, понёс обратно в спальню.
Когда балконная дверь оказалась наглухо закрытой, их окутал тёплый кокон, сотканный из тишины, тепла и темноты. Захария поставил её на пол и, резко повернув к себе, жадно прижался к податливому телу. Его губы до сих пор хранили терпкий вкус виски, а руки бесстыдно порхали по всему телу: то сжимали ягодицы, плотнее притягивая Габриэллу к себе, то поднимались вверх, оглаживая грудь. Захария перестал терзать её рот, прошёлся языком по шее, обжег дыханием ухо и шепнул:
– Я хочу тебя… – Потом сбросил с плеч тонкие бретельки и потянул гладкий шёлк вниз, постепенно обнажая тело, оставляя абсолютно беззащитной перед ним. Габриэлла дрожащими пальцами расстёгивала пуговицы рубашки, но сил ждать больше не было. Захария быстро стянул её через голову, затем рванул пряжку ремня. Одежда полетела в сторону. Никаких преград не осталось. Одних они лишились с помощью рук, другие напрочь смыло под напором острого, требующего немедленного удовлетворения желания. Желания обладать, раствориться и утонуть друг в друге.
Захария толкнул Габриэллу на кровать, без какой-либо прелюдии раздвинул ноги и резко вошел в неё. Не было ни томных поцелуев, ни трепетных ласк, которыми обычно обмениваются партнеры перед первой близостью. Поцелуи были лихорадочными, рваными, дикими. Именно то, что сейчас им обоим было нужно. Просто секс, без лживой имитации романтической привязанности или псевдозаботы. Просто страсть, накрывшая с головой и лишившая всех запретов. Просто удовольствие, чистое и неомрачённое эмоциональными терзаниями.
Это было горячо, жадно и очень хорошо. Габриэлла быстро подстроилась под его ритм и едва сдерживала рвущиеся из груди стоны. Она уже забыла, как приятно ощущать на себе вес мужчины, чувствовать эту всепоглощающую наполненность и некую власть, потому что сейчас именно она была нужна ему, только её он хотел.
– Не сдерживайся, отдайся мне полностью, – прошептал он ей в губы и, подхватив под ягодицы, ещё глубже, резче и теснее вошёл. Габриэлла выгнулась ему навстречу и позволила томному стону сорваться с губ, предвещая скорый оргазм. Их неровное, сбившееся дыхание эхом отражалось от молчаливых стен и бурно смешивалось, когда губы находили друг друга. Габриэлла остро впивалась ногтями в его спину, покусывала плечи и тут же проводила по вмятинам от зубов маленьким язычком.
С каждым движением напряжение нарастало, отзываясь судорожным покалыванием на кончиках пальцев, а низ живота сводило от невыносимо острых ощущений. Оргазм был уже совсем близко. Габриэлла пыталась сдержать его, чтобы достичь кульминации вместе с ним, но тело не слушалось. Через мгновение удовольствие достигло своего пика и яркой вспышкой пронзило её изнутри, расходясь сладкой дрожью по всему телу. Захария взвинтил темп до предела и, сделав ещё пару толчков, со стоном кончил.
Возможно завтра они пожалеют, что поддались порыву и окунулись в этот омут с головой. Но сегодня была только эта ночь, только он и она, только взаимное влечение. А завтра? Завтра пусть сначала наступит.
Глава 15
Захария открыл глаза, потянулся и лениво посмотрел на соседнюю часть кровати. Габриэлла спала, жадно обняв подушку. Одеяло сползло, открыв его взору гладкую линию спины. Он подцепил его двумя пальцами и осторожно стащил с неё, обнажая упругие ягодицы, длинные ноги, узкие ступни. Захария перевёл взгляд на окно и, тяжело вздохнув, укрыл её снова. Скоро начнёт просыпаться прислуга, сновать по коридорам, готовить особняк к новому дню, однако, оповещать их о проведённой вместе с Габриэллой ночи в его планы не входило. Ставить её в неловкое положение Захария не хотел, сначала им самим не мешало бы разобраться в сложившейся ситуации.
Он поднялся с постели и осмотрелся в поиске своих вещей. Неспешно натянув брюки, Захария накинул на плечи рубашку и принялся застегивать пуговицы, попутно рассматривая спящую женщину. Во сне такая маленькая, беззащитная. Без своих язвительных замечаний, дерзких ответов, надуманных принципов. Сколько ей лет? Он задумался, вспоминая всё, что о ней узнал для него Стивен. Двадцать восемь или что-то около того. Сейчас, когда её огромные серые глаза закрыты и не смотрят на всё с недоверием и изрядной долей скептицизма, выглядит совсем юной.
Он огляделся. Найти запонки в предрассветных сумерках, не включив свет, затруднительно, а будить новоиспечённую любовницу не хотелось. Захария просто закатал рукава и последний раз прошелся по ней взглядом. Губы припухли после бурной ночи и казались еще более соблазнительными. Он жёстко погасил порыв забраться обратно в постель, прижаться к гибкому телу и разбудить жаркими ласками и страстными поцелуями. Захария покачал головой и тихо покинул спальню. Напоследок вспомнив разговор с друзьями, в котором ответственно заявлял, что совершенно не собирается укладывать в постель свою американскую гостью. Безобидный флирт не более…
«Вот и рассказывай потом всем, что ты – Зак – человек слова», – сам к себе обратился он.
***
Утро наступило стремительно. Когда прозвенел заведенный с вечера будильник, Габриэлла от неожиданности подскочила и испуганно посмотрела на противоположную сторону кровати. Одна…
«Ну кто бы сомневался!» – саркастично заметила она. Свидетельством того, что эту ночь они действительно провели вместе, была приятная усталость, полное отсутствие белья и жуткое раскаяние. А ещё запах. Её спальня, её постель и она сама впитали в себя аромат Захарии. Аромат пряного парфюма и терпкий запах мужчины. Габриэлла откинула волосы назад и задумалась.
Что теперь делать? Как дальше себя вести? Наступило завтра и пришло осознание произошедшего. Ей было хорошо с ним, этого Габриэлла отрицать не собиралась, но существовала другая, куда более важная деталь – эта ночь была ошибкой. Она не должна была поддаваться минутной слабости и вступать в сексуальные отношения с… А собственно, кем ей приходился Захария Денвер? Он ей ни начальник, ни коллега и ни друг. Она перебрала в памяти все табу, которые установила для мужчин, и поморщилась. Хоть они и не связаны напрямую рабочими отношениями, но часть её книги о нём. О коллекционере и эстете, а не о любовнике.
«Я слишком большое значение придаю случайному сексу», – резонно заметила Габриэлла. Только проблема была в том, что раньше от этой случайности можно было уехать к себе домой и забыть после второй чашки кофе. Сейчас же ей придётся столкнуться с этой самой случайностью лицом к лицу. И не убежать, и уж тем более забыть, у неё не получится.
У меня много талантов, мисс Хилл…
Так однажды сказал ей Захария. Да, в его талантах она убедилась с лихвой, и даже при сером свете уже зимнего утра воспоминания обо всём что, как и сколько раз они делали, заставляли абсолютно по-детски краснеть.
Габриэлла скинула одеяло и на дрожащих ногах прошла в ванную комнату. Открыв дверцу одного из подвесных ящичков, она достала небольшую коробочку, в которой обычно хранила аспирин, мятные таблетки от укачивания и ещё кое-какие аптечные мелочи. Габриэлла порылась в ней и отыскала свои противозачаточные таблетки, принимать которые бросила чуть больше года назад. Хоть эта ночь и не должна повториться, больше она не намерена полагаться на случай и реакцию Захарии, а потом переживать – не приведёт ли их неосторожность к нежелательным последствиям. Прерванный половой акт никогда не казался ей эффективным методом контрацепции. Габриэлла взяла маленькую жёлтую таблетку и, не запивая водой, проглотила.
Она быстро приняла душ, смывая с себя все следы ночного безумия и, высушив волосы, принялась одеваться. И думать. Вчера Захария был пьян. Это было очевидно, а ещё было очевидно, что пил он в гостевой спальне, в которой последний раз останавливалась Лаура. Сейчас это отрезвляло, ночью было абсолютно плевать. Возможно, он тосковал по своей безвременно ушедшей любовнице, а Габриэлла только под руку попалась?
– Хватит заниматься самоедством! – вслух одернула она себя.
Даже если это и так, изменить уже ничего нельзя, можно только с достоинством вести себя в будущем. Главное, чтобы он не сказал что-то вроде: «Если после этой ночи возникнут какие-либо последствия, вы, мисс Хилл, всегда можете обратиться ко мне».
Тогда она точно разобьет ему об голову вазу династии Мин, которую давно приметила на ажурном столике в голубой гостиной. Пусть лучше вообще молчит и делает вид, что ничего не произошло.
Одевшись, Габриэлла прошла по пушистому ковру к балкону. Ничего не было видно, кроме тяжёлых низких туч, усеявших землю белым пушистым снегом. Видно, что он пошёл не так давно: всё было покрыто совсем тонким, невесомым покровом, но это не умаляло завораживающей сказочной красоты, которую может создать только девственно-чистый первый снег.
«Пора спускаться к завтраку», – нехотя оторвавшись от запотевшего стекла, подумала Габриэлла и пошла к выходу.
– Ай! – воскликнула она, наступив на что-то острое. Запонка. Пока только одна. Габриэлла наклонилась и, подобрав её, осмотрелась в поисках второй. Десятиминутное ползанье на коленях по всей комнате увенчалось успехом. Запонка оказалась за ножкой кровати, но теперь Габриэлла безбожно опаздывала на завтрак.
– Вы сегодня какая-то тихая, – обратилась к ней Элизабет.
Действительно, Габриэлла не старалась поддержать беседу, односложно отвечала на вопросы о своём самочувствии и задумчиво ковыряла вилкой в тарелке. Захария, как обычно за завтраком, читал газету и вёл себя вполне привычным образом. Как бы она себя не убеждала, что для неё это не имеет значения, было немного обидно. Не столько из-за каких-то чувств, сколько из гордости и чисто женского самолюбия.
– Долго не могла уснуть, шторм, ветер… – Габриэлла пожала плечами.
– Вы правы, погода вчера удивила. Я проснулась и не могла поверить глазам.
– Если снег не прекратит идти, моя поездка по магазинам отложится на неизвестное время, – заявила Эмма, отправляя в рот кусочек банана.
– Ночь действительно выдалась необычная, – вступил в разговор Захария, откладывая газету на край стола и поворачиваясь в сторону Габриэллы.
– Вы опоздали, – негромко произнёс он.
– Искала одну вещь, даже две, – продолжая рассматривать содержимое тарелки, ответила она.
– Нашли?
Габриэлла подняла на него глаза и ответила:
– Нашла. – Его запонки лежали у неё в кармане брюк, но передать их пока не представлялось возможным.
Захария продолжал молча смотреть на неё. Слишком долго, слишком внимательно, заставляя испытывать неловкость и отводить глаза. Если бы не подоспевший, как всегда вездесущий, Оливер, Габриэлла не знала, чем бы это всё могло закончиться. Элизабет и так в последнее время бросала на них любопытные взгляды, а сейчас и вовсе следила. Эмма же настолько зорко наблюдала за любой сменой чувств и настроений своего кузена, что просто не могла не заметить его красноречивых взглядов. Только что они значили не было ведомо даже адресату его посланий, а уж остальным разгадать их значение вряд ли было под силу.
– Сэр, вам звонят из Нью-Йорка, – объявил дворецкий. Захария нехотя отвёл глаза, поднялся и, извинившись, вышел из-за стола.
Когда он покинул столовую, Габриэлла, чтобы избежать каких-либо щекотливых вопросов, а судя по лицу миссис Крэмвелл таковые у неё имелись, сразу же обратилась к ней:
– Элизабет, я хотела сегодня прогуляться по Полперро, я ведь так и не побывала в центре города, но не знаю, стоит ли брать машину?
– Хм, – задумалась та. – Если бы не пошёл снег, я бы однозначно сказала нет. До центра минут десять неспешным шагом, но погода… Для нашего климата не характерен такой снегопад. – Она многозначительно покачала головой. – Может, отложите прогулку? Если так будет продолжаться, как правильно заметила Эмма, дороги заметёт и автомобиль может увязнуть на подъеме.
– У меня полноприводный мерседес, я думаю, он справится! – Габриэлла бодро улыбнулась и постаралась впихнуть в себя завтрак, чтобы как можно быстрее покинуть поместье.
Наскоро переодевшись в более подходящие случаю джинсы и джемпер, Габриэлла уже через десять минут спускалась с рюкзаком за спиной, в котором хранились её извечные спутники: ноутбук, диктофон и блокнот. Ключи от машины были плотно зажаты в руке, а вот с боксом, в котором стоял мерседес, вышла загвоздка.
«Ну где же вездесущий Оливер, когда он так нужен?!» – заглянув на кухню и проверив обе гостиные, взмолилась Габриэлла.
Когда она уже было совсем отчаялась его отыскать среди огромного количества гостиных, залов и прочих более-менее общественных комнат, то буквально налетела на дворецкого, спокойно выходившего из кабинета хозяина.
– Я вас искала, – опуская голос на пару тонов тише, проговорила Габриэлла. – Мне нужна моя машина.
– А почему вы шепчете, мэм? – как обычно чопорно, но, слава богу, негромко осведомился Оливер.
– У меня всё еще болит горло, – пожаловалась она и выразительно потёрла его. Оливер удовлетворенно кивнул и попросил следовать за ним.
***
Заснеженный Полперро был чудо как хорош! Аккуратные узкие улочки с колоритными домиками, маленькими фонариками, любопытными вывесками и разнообразными каменными фигурками были обильно припорошены серебристо-белым снегом. Габриэлла, вспомнив совет Джонатана Уильямса из книжной лавки, оставила автомобиль на въезде в городок. Она решила сначала прогуляться, а потом уже осесть в какой-нибудь кофейне, благо, небольших уютных заведений здесь было немало. Спускаясь по каменной лестнице к гавани, Габриэлла поняла, что так очаровывает в этих рыбацких корнуолльских деревушках вроде Фоуи и Полперро – детали. Тщательное и скрупулезное внимание к мелочам. Будь то интересные решения для размещения цветочных горшков или необычные, но совершенно очаровательные, скульптуры в виде маленьких несуразных человечков. А портреты известных моряков, обвязанные морскими узлами, встречались практически на каждом доме и создавали непередаваемую атмосферу единения. Единения с самой большой страстью местных жителей – морем!
Габриэлла никогда не была в Венеции, но маленькие речушки, пересекавшие весь Полперро, непременно навевали ассоциации с этим городом-каналом. А измерители воды, располагавшиеся на домах, находившихся в близком соседстве с водой, яснее ясного указывали на то, что всё серьезно, и в городе случаются наводнения. Но сегодня здесь было хорошо, тихо и безветренно. Спустившись на пристань, она залюбовалась открывавшимся видом: Полперро, окутанный белой снежной паутиной, витиеватой лестницей поднимался к холмам, рыбацкие лодки и небольшие катера спокойно покачивались на воде, чуть покрытой рябью, а главные местные жители – огромные чайки, спокойно, без страха, прогуливались вдоль заградительных поручней и перепрыгивали с лодки на лодку. Гаванью можно было любоваться бесконечно, но зима, так неожиданно вступившая в свои законные права, хоть и была относительно мягкой, но долго стоять на одном месте или медленно прогуливаться по городу не позволяла, а от воды ощутимо веяло сыростью и промозглостью.
