Текст книги "Сквозь тени прошлого (СИ)"
Автор книги: Оливия Лейк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
– Так пойди и испробуй свои шутки на дамах, скучающих в гостиной. – Сэнди молча проглотил обиду. Его опять, как нашкодившего ребёнка, отправляли к женщинам, но пререкания были бесполезны. Если Захария не желал его присутствия сейчас, никакие доводы не помогут.
– Стив, надеюсь тебе есть, чем меня обрадовать? – когда за младшим Крэмвеллом закрылась дверь, спросил Захария.
– И да, и нет, – начал он. – Я узнал, кто наследует бриллиант, некто Бенджамин Морроу. Его досье у тебя на столе. – Стивен указал пальцем на чёрную папку, на которой сейчас лежала рука Захарии. – Биолог, работает в Корпусе мира. Сейчас находится в Либерии…
– Когда вернётся? – перебил его Захария.
– В этом и загвоздка, с ним сейчас невозможно связаться. Он ещё не знает о смерти Митчелла. По моим данным экспедиция должна вернуться через пару месяцев, если, конечно, не случится ничего непредвиденного.
– Отлично! Еще два месяца полной неизвестности! – раздраженно воскликнул он. – Откуда вообще взялся это Бенджамин Морроу?! Кем он приходился Самюэлю? Насколько мне известно, семьи у него не было.
– Я не знаю, Зак. Никаких родственных связей между ними я не обнаружил. Если они и есть, то мне об этом ничего не известно. – Захария в ответ лишь закатил глаза и, залпом выпив свою порцию виски, взял из коробки сигару.
– Адвокат Самюэля больше ничего не может сказать. Уже то, что он до официального оглашения завещания назвал имя главного выгодоприобретателя – нарушение не только профессиональной этики, но и уголовно-наказуемое преступление. – Сев на своего любимого юридического конька, Стивен еще и продекларировал всем присутствующим статью и срок наказания.
– За те деньги, которые я заплатил, он должен был на память назвать номер страхового полиса этого Морроу, а также рассказать, что он ест, пьет и сколько раз ходит в туалет! – ни капли не впечатлившись рациональными замечаниями Стива, вспылил Захария. – А если этот биолог, или кто он там, тоже откажется продавать бриллиант? И будет заносчиво тыкать мне в лицо семейной историей, так же, как это делал Митчелл, мир праху его! – без тени сочувствия закончил он.
– А что журналистка? – вмешался в разговор Николас. – Она знает, кто этот мистер Морроу?
Захария лишь покачал головой и прикурил сигару.
– Тогда, что она до сих пор здесь делает? – поинтересовался Стивен.
Захария молча подошел к балкону и, распахнув дверь, шагнул на свежий воздух. Он затянулся и посмотрел вниз на широкую террасу, примыкавшую к голубой гостиной. Летом её двери были постоянно открыты, наполняя комнату свежим ароматом моря и едва различимыми криками чаек. А вечера с гостями, посетившими Эйджвотер-Холл, плавно перетекали из душных комнат именно на неё.
Но сейчас было слишком холодно, чтобы без опасений для здоровья проводить здесь досуг, и слишком темно, чтобы наслаждаться открывающимися видами на поместье. Но на мисс Хилл, видимо, эти простые истины не распространялись. Она негромко беседовала по телефону, иногда вздрагивая от очередного порыва пронизывающего ветра. Захария с высоты балкона окинул её стройную фигуру оценивающим взглядом, особо задержавшись на соблазнительном вырезе, открывавшем линию спины до самого пояса.
– Или ты и вправду решил помочь ей с написанием книги? – не унимался Стивен. Он тоже шагнул на балкон и вздрогнул. Холодный воздух обжёг лёгкие, выветривая хмель, успевший слегка затуманить голову. Стивен внимательно всмотрелся в серьёзное лицо друга, не обращавшего на него никакого внимания, и проследил за его взглядом. Захария молча буравил спину Габриэллы, неспешно затягиваясь и красиво выпуская дым. Она, то ли почувствовав прожигавший её взгляд, то ли услышав голоса, обернулась и какое-то время скользила глазами по тёмным углам террасы, в попытке отыскать источник своего смятения. Потом резко вскинула голову и столкнулась с двумя парами глаз, пристально наблюдавшими за ней.
– Ты увлекся ей? – тихо спросил Стивен. Молчание. – А как же Лаура?
– Причем здесь Лаура? – когда Габриэлла скрылась за стеклянными дверьми гостиной, с недоумением проговорил Захария.
– Я думал у вас серьёзно.
– Серьёзно… – задумчиво протянул он. – С чего такие выводы? Но в любом случае, к мисс Хилл это не имеет никакого отношения. Мне приятно её общество, но это не значит, что я собираюсь укладывать её в постель.
Он вернулся в комнату, затушил сигару и насмешливо обратился к Николасу:
– А ты как считаешь, можно наслаждаться обществом женщины, не укладывая её в постель?
– Я предпочитаю не укладывать в постель таких женщин, как мисс Хилл, если, конечно, не планирую ничего серьёзного, – подняв глаза к потолку, отозвался Ник. – Со сложными женщинами просто не бывает даже в постели. – Он изрек это так, как истинный философ оглашает житейскую мудрость нерадивым ученикам.
Через несколько секунд комната взорвалась громким мужским смехом и было решено немедленно возвращаться к дамам, пока Николас не начал проповедовать целибат
Глава 9
В голубой гостиной, куда перешли дамы после ужина, тихо и ненавязчиво звучала классическая музыка. Поскольку это были не домашние посиделки, как выразилась Элизабет, а настоящий светский раут, хоть и с минимальным количеством гостей, продолжить вечер решено было здесь. Малая гостиная, где они обычно пили чай и беседовали о пустяках, в сравнении с этой казалась очень простой и по-домашнему уютной. Здесь же первое, что приходило на ум – роскошь и претенциозность. Возможно, если бы комната была заполнена людьми или была бы чуть меньших размеров, в ней и ощущался бы некий комфорт, а пока расслабиться не получалось. Габриэлла чувствовала себя, как в музее, а там, как известно, строгие правила и ничего нельзя трогать руками. Она улыбнулась так удачно пришедшему сравнению и, пригубив поданный Оливером малиновый ликёр, прислушалась, о чем Элизабет беседует с Лаурой, элегантно раскинувшейся в изящном бело-голубом кресле.
– Через месяц состоится благотворительный вечер, организованный фондом по борьбе с онкологическими заболеваниями у детей, в члены правления которого я вхожу. Будет крупный аукцион, а все вырученные средства пойдут в помощь детям, нуждающимся в срочных операциях, – рассказывала Лаура.
– А аукцион устраивает «Мартис»? – вмешалась в разговор Эмма.
– Да, конечно. Мы с Закари так и познакомились. Он довольно часто помогает нашему фонду и не только нашему!
– Наш Закари известный филантроп! – в очередной раз восхитилась миссис Крэмвелл и посмотрела на Габриэллу. – Дорогая, об этом нужно будет обязательно упомянуть в вашей книге, дабы явить всем образец жертвенности и человеколюбия.
– Конечно, Элизабет, – всеми силами пытаясь погасить рвущийся наружу смех, отозвалась она. «Не человек, святой! – про себя сыронизировала Габриэлла. – Грехи таким образом искупаете, мистер Денвер? А может, деньги отмываете?» Но она не налоговая, поэтому трясти Лауру или кого-то ещё на предмет его меценатской деятельности не собиралась.
– Лаура, признайтесь, это вы – та самая причина, по которой Закари так часто оставляет нас и едет в Лондон? – полюбопытствовала миссис Крэмвелл.
Лаура довольно улыбнулась. Ей явно польстило, что отлучки Захарии списали на неё.
– Да, Элизабет, и планирую в понедельник опять его увезти! Надеюсь, это вас не очень расстроит? – преувеличенно любезно спросила она.
– Расстроит, но что же поделаешь! – ответила миссис Крэмвелл, громко вздохнув. Эмма бросила кислый взгляд на улыбавшуюся Лауру и, поднявшись с дивана, бросила через плечо, что отправляется покурить.
– В Эйджвотере останется сплошное женское царство, Сэнди тоже в понедельник возвращается в колледж.
– А вы, Габриэлла, бывали в Лондоне? – обратилась к ней Лаура.
– Только проездом… – У неё зазвонил телефон и, извинившись, Габриэлла вышла на террасу. По возвращении она обнаружила, что Сэнди уже присоединился к ним, и на смену классической инструментальной музыке пришли знаменитые хиты Мадонны.
– Габриэлла, а вы не брали у неё интервью? – Надежда в голосе и щенячье выражение лица просто умиляли и хотелось сказать: Да! Но, к сожалению, это не было правдой.
– Нет, Сэнди. За последние шесть лет из известных людей мне удавалось пообщаться только с политиками. Как видишь, никого и близко настолько интересного.
– Габриэлла, для женщины вы слишком много работаете и мало уделяете времени личной жизни! – вынесла свой вердикт Элизабет. – Вы ведь не замужем?
– Нет. – Габриэлла терпеть не могла, когда малознакомые люди, да и близкие тоже, лезли в её личную жизнь, но она здесь гостья и грубить не хотелось. Гул приближающихся голосов отвлёк миссис Крэмвелл от щекотливой темы. Мужчины показались в дверях, и она воскликнула:
– Ну наконец-то! Мы уже начали скучать!
– Простите, мы действительно задержались, – присаживаясь, извинился Захария. Он сделал знак Оливеру принести виски и поинтересовался:
– Мы прервали разговор, Элизабет. О чем вы беседовали?
– О том, что современные женщины совершенно забыли своё предназначение и по стилю жизни больше напоминают мужчин! – посетовала она.
– О, это совершенно не относится ко мне! – заявила Лаура. – Я всегда мечтала о большой семье, детях, муже… – На последнем слове она бросила такой многозначительный взгляд на Захарию, что всем вокруг стало ясно, насколько далекоидущие у неё планы. Лаура замолчала, ожидая его реакции: одобрения или хотя бы многозначительной улыбки, но выражение его лица было таким же расслабленно-ленивым, как и до её намёков. Захария бегло скользнул по ней взглядом и посмотрел на Габриэллу.
– А у вас, мисс Хилл, какие планы на будущее? – Габриэлла заметила, как его глаза насмешливо сверкнули, напоминая о сделке: «Без вранья, между нами оно не пройдёт».
«Уж точно не выйти за вас замуж», – подумала она.
– Допить этот ликёр, потом написать статью о вреде алкоголя и лечь спать, – поделилась планами на ближайшее будущее Габриэлла.
– Заманчивая перспектива, – улыбнулся Захария. – Но давайте не будем о работе, расскажите, как вы относитесь к основному предназначению женщин.
– А каково оно? – непонимающе спросила Габриэлла.
– Брак, муж, семья…
– Я журналист, писатель и брак не значится в моих главных жизненных приоритетах. Но это не значит, что я против… как вы сказали? А… основного женского предназначения.
– Не лукавьте, – лениво произнёс Захария, толкая Габриэллу на дальнейшие откровения.
– Времена, когда замужество для женщины было самоцелью и стояло во главе угла, давно прошли, – начала Габриэлла и поджала губы. То, что она скажет дальше, возможно, настроит против неё всех женщин, находящихся в гостиной, но мистер Денвер желал откровенности и ни на минуту не забывал про их уговор. – Сейчас не обязательно полностью посвящать себя мужу, перенимать его привычки, забывая про свои, теряя собственную индивидуальность и становясь безликой частью мужчины, становясь… миссис… – Она прямо посмотрела в насмешливые голубые глаза и продолжила: – Возможно, Денвер!
В комнате стало трудно дышать от повисшего в воздухе напряжения. Мужчины по большей части смотрели с интересом, только вот во взгляде Стивена Хейли промелькнуло явное неодобрение. Габриэлла не нравилась ему, и он позволил прочесть это в своих глазах, потому как был слишком хорошо воспитан, чтобы сказать это вслух.
«Интересно, а мистер Денвер тоже страдает приступами сексизма?» – самой себе задала вопрос Габриэлла. Но тот сидел более, чем расслабленно и… улыбался?!
А вот в глазах женской половины доброжелательности поубавилось, хотя Эмма и раньше смотрела на неё без особой теплоты, так что в их отношениях особо ничего не изменилось. Габриэлла высказала всего лишь свою точку зрения, приемлемую лично для неё, но прозвучало это так, будто она осуждала этих великосветских дам, готовых по первому щелчку бросить работу, собственные увлечения и послать к черту жизнь, которая была до брака. Она не понимала таких женщин, но не осуждала. Возможно, и даже вероятно, такая жизнь их полностью устраивала. Что для одного божий дар, для другого всего лишь яичница…
– Габриэлла, если вы выйдете за меня замуж, я клятвенно обещаю разрешить вам работать! – разрядил обстановку Сэнди. Миссис Крэмвелл рассмеялась. Вот чьи манеры, выдержка и врождённое чувство такта были образцом для подражания.
– Вы, Габриэлла, эмансипированы до кончиков волос! – дружелюбно начала Элизабет. – У вас интересная точка зрения и, наверное, мне пора к ней привыкать. Я уже предчувствую, что меня ждет очень независимая невестка. – Она выразительно взглянула на сына и добавила: – Хорошо, что племянник достаточно традиционен в этих вопросах.
Сэнди подбоченился, всем своим видом показывая, что мать права, и его невеста будет особенной. А вот Захария нахмурился, ему явно не нравилось, что его вкусы и предпочтения выносят на всеобщее обозрение.
– Зак, я взял свою ракетку и завтра требую реванша! – решил сменить тему Николас.
– Я к твоим услугам.
– О, теннис! Лаура, а вы играете? – оживилась Элизабет. – У нас вся семья играет, но профессионалы, к сожалению, только мужчины. – Она с наигранным драматизмом посмотрела на Эмму, ища у неё поддержки, но та лишь скупо кивнула и достала очередную сигарету.
– Я не могу назвать себя профессионалом, но играю хорошо.
– А вы, Габриэлла, играете? – из вежливости спросила миссис Крэмвелл.
– Весьма посредственно, – без преувеличения ответила она.
– Но завтра вы составите нам компанию, – сказал Захария, и это был явно не вопрос. А что тогда? Приказ? Габриэлла бросила на него предостерегающий взгляд. Если он и дальше продолжит ставить её в неловкое положение и распоряжаться жизнью, она может сорваться и послать к чертовой матери!
– Ну и отлично, а теперь предлагаю сыграть в бридж! – Элизабет обвела всех собравшихся взглядом, дабы убедиться, что все поддерживают её идею.
– Вы играете в бридж? – тихо спросил Сэнди.
– Нет. Не люблю карты. – Он призадумался и слегка взгрустнул. – Сэнди, иди играй, я не буду скучать, – заверила Габриэлла и подошла к огромному камину.
Когда все поднялись и прошли к массивному круглому столу застеленному плотной тканью с растительным орнаментом, больше напоминавшей старинный гобелен нежели скатерть, Захария отделился от компании и подошел к оставшейся стоять у камина Габриэлле.
– А вы не стремитесь понравиться, – утвердительно произнес он. Она вздрогнула от неожиданности и повернулась к нему.
– Кому именно? Вашей семье, вашим гостям или лично вам? – вскинув бровь, с усмешкой уточнила она.
– Всем.
– Даже если бы я и захотела понравиться кому-либо из присутствующих, вы просто не дадите мне этого сделать.
– Меня вы заинтриговали, разве этого недостаточно? – тихо произнёс Захария.
– Не ставила перед собой такой задачи. – Габриэлла снова повернулась к огню.
– Бросьте! Кого вы сейчас хотите обмануть: меня или себя?
– Вы самоуверенны, мистер Денвер.
– Вы мне это уже говорили, мисс Хилл.
– Вас ждут гости и карты.
– Подождут. У вас еще есть желание увидеть мою коллекцию? – меняя тон на сугубо профессиональный, спросил Захария.
Габриэлла бросила взгляд на собравшихся за столом: Оливер подавал напитки, Стивен тасовал карты, а Лаура внимательно смотрела в их сторону.
– Закари, мы начинаем! – позвала Элизабет.
Он не отреагировал на её призыв, ожидая решение Габриэллы. Когда она кивнула, соглашаясь сейчас же подняться наверх, он повернулся к столу и сказал:
– Начинайте без нас.
Элизабет удивлённо вскинула брови на такой ответ, но через мгновение взяла себя в руки и приветливо обратилась к собравшимся за столом:
– Ну что ж, начнём без них. Лаура, вы тогда сыграете в паре с Сэнди. – Элизабет строго посмотрела на старательно прятавшего улыбку сына и преувеличенно весело воскликнула:
– Стивен, сдавай!
***
Они молча поднялись на третий этаж и остановились перед бледно-голубой двухстворчатой дверью.
– Раньше галерея была намного меньше. Отец сделал полную перепланировку: примыкающие комнаты освободили, разрушили перегородки, увеличили высоту окон; – снимая дверь с сигнализации, рассказывал Захария. Габриэлле сразу на ум пришло множество голливудских фильмов, где богатых коллекционеров непременно обворовывали разными хитроумными способами.
– А вас никогда не пытались ограбить? – осматривая коридор, спросила она.
– Нет, у меня хорошая охрана и она меня еще никогда не подводила. Прошу! – Захария распахнул перед ней двери и щелкнул по выключателю, наполняя комнату мягким белым светом.
Натертый до идеального блеска ореховый пол, стены, украшенные искусно сотканными гобеленами, иллюстрирующими битвы, пейзажи или людей. Высокий лепной потолок, расписанный сценами из ветхого завета, и огромные витражные окна – все это производило неизгладимое впечатление и заставляло усомниться, что ты находишься в жилом доме, а не в известном музее. Но всё это было необходимым антуражем, прелюдией к поистине прекрасным и ценным жемчужинам, нашедшим здесь свое пристанище.
Габриэлла восхищенно застыла у самого входа, рассматривая раскинувшееся перед ней великолепие, и только глубокий мягкий шепот, прозвучавший над самым ухом, смог привести её в чувства.
– У вас просто возмутительное платье.
– Сегодня здесь представлены и более откровенные наряды, – иронично заявила она, сделав несколько шагов вглубь помещения.
– Да, но только ваш выглядит утонченно-целомудренным спереди и соблазнительно-распутным сзади.
– Мистер Денвер, если вы будете продолжать в том же духе, я могу ненароком решить, что вы флиртуете со мной! – не без кокетства ответила она. Как бы Габриэлла ни старалась выглядеть деловой и недоступной, она была всего лишь женщиной и ничто женское ей было не чуждо, а в особенности, внимание красивого, уверенного в себе мужчины.
– Я – эстет. Красота всегда была моей слабостью.
– Я заметила, – пытаясь охватить комнату взглядом, протянула она. Галерея не зря называлась длинной. Она занимала практически весь этаж и была со вкусом заполнена разного рода вещами.
По всему периметру с особой тщательностью были расставлены различные мебельные гарнитуры. Здесь была и вычурная мебель времен Людовика Четырнадцатого, с высокими спинками кресел, пёстрой богатой тканью и характерно изогнутыми ножками, с украшением в виде акантовых листьев на концах. И выдержанный в мрачных готических тонах кабинет, с налётом мистики и таинственности. Здесь легко можно было представить загадочного лорда Байрона, сочиняющего свои бессмертные стихи. Столовая, в которой угадывался последовательный английский консерватизм и приверженность традициям. А самое главное – везде прослеживалась невероятная скрупулёзность и внимание к мелочам. Будь то чайный сервиз на низком резном столике, инкрустированном позолотой, или бронзовая чернильница с гусиным пером на тяжелом письменном столе. Во всем чувствовалось желание полностью воссоздать обстановку и достоверно передать дух времени.
Габриэлла в который раз поразилась насколько разнообразны интересы у Захарии Денвера. Казалось, в его коллекции было всё: редкие монеты и марки, хрупкие античные вазы и китайский фарфор, книги и свитки, которые по причине своей ценности и ветхости хранились на полках под стеклом. Многообразие музыкальных инструментов, название и предназначение некоторых из них для неё оставались загадкой. Маски египетских богов и ритуальные урны, реликвии различных вероисповеданий и предметы культа. Украшения и драгоценные камни разной степени ценности, формы и величины.
– Вы не увлекаетесь оружием? – Габриэлла повернулась к мистеру Денверу, который на её вопрос лишь отрицательно покачал головой и продолжил рассматривать представленные в небольшой винотеке коллекционные вина.
– Значит, вы за мир во всем мире! – тихо прокомментировала его пацифизм Габриэлла.
– Я бы не стал так масштабно об этом рассуждать. – Захария подошел к ней и протянул длинный бокал из тонкого хрусталя. – Выпьете со мной?
Она приняла его и чуть пригубила золотистый напиток. Вино оказалось лёгким и сладким, с приятным ароматом и ярким ягодным послевкусием. Габриэлла сделала еще один глоток и почувствовала, как тепло волнами разбежалась по всему телу, а в голову явно ударил градус.
– Осторожней, мисс Хилл. Это вино может быть очень коварным, особенно для молодых неокрепших умов.
– Я бы не назвала ваш ум таким уж неокрепшим, – не задумываясь ответила она, но пить больше не стала, осторожно поставив бокал на откинутую крышку секретера.
– Вы язвительны, – делая еще один глоток, уверенно заключил он.
– Вы мне уже говорили об этом, а кто эта женщина? – Габриэлла указала на портрет заключенный в позолоченную раму.
– Это и есть Ровена Гленерван.
– Вы не преувеличивали, когда говорили о её редкой красоте.
С портрета на них смотрела красивая молодая женщина с бездонными серыми глазами, в которых, казалось, отражались все знания и вся печаль этого мира. Длинные густые волосы окутывали её золотым плащом, а на застывших губах блуждала рассеянная улыбка. Ровена Гленерван обладала удивительной способностью выглядеть одновременно искушенной соблазнительницей и непорочной юной девой. Редкий дар.
«Какая же печальная у вас судьба…» – раздумывала Габриэлла. Она оторвала глаза от картины и прошла дальше, вглубь галереи, но не выдержала и обернулась. Прямой взгляд запечатлённый на портретах всегда её смущал, заставляя испытывать странное ощущение чужого присутствия. Габриэлла поежилась и передернула плечами, пытаясь избавиться от неприятного чувства слежки.
Одна из стен галереи была сплошь увешана тяжелыми рамами, взявшими в плен знаменитые полотна выдающихся мастеров. Разные стили и направления в живописи перемешались в необычном сочетании. Картины импрессионистов запросто соседствовали с загадочным символизмом, а обычный портрет с замысловатой абстракцией. Это была своеобразная подача, но не лишённая оригинальности.
– Леди Годива! – Габриэлла остановилась напротив изображенной на картине женщины, восседавшей на высоком скакуне. Голова её была скромно опущена, а длинные волосы переброшены через плечо в попытке прикрыть грудь. – Как вы считаете, графиня действительно проехала по улицам города обнаженной?
– Может да, а может нет, – неопределенно ответил Захария, остановившись у неё за спиной. – Но налоги, согласно летописям в Ковентри, были снижены, а некоторые и вовсе перестали взиматься.
– Хорошо, что сейчас не одиннадцатый век и женщине, чтобы быть услышанной, не нужно раздеваться.
Захария хмыкнул на её замечание и прошел к одной из витрин с драгоценностями. Она отличалась от всех формой и размером. Он нажал кнопку на светящейся панели сбоку, и стекло бесшумно поднялось.
– Мисс Хилл, – позвал он и рассеянно махнул рукой в её сторону.
«Ну и уверенный же в себе сукин сын!» – про себя выругалась Габриэлла, но подошла к нему.
– Узнаёте? – спросил Захария. Она перевела взгляд с мужчины на сияющие драгоценности и застыла. Здесь была собрана уникальная по красоте и редкости коллекция из драгоценных камней, но ошибиться было невозможно – мистер Денвер спрашивал об определенном камне. Бриллиант того самого небесного оттенка и необычайной формы смотрел на неё из центра витрины. Он был на причудливой подставке, которая сжимала камень, как тиски, создавая из двух частей одну. Габриэлла даже не сразу смогла разглядеть, где же проходит трещина, но Захария любовно провел пальцем по стыку, и она заметила. Господи, Габриэлла только сейчас смогла по-настоящему представить и оценить размеры бриллианта, которым владел Великий Магистр Жак де Моле. Он был в диаметре дюйма два с половиной, не меньше! Невероятное и восхитительное зрелище.
– Разве можно меня осуждать за то, что я хочу обладать такой красотой в полном объёме? – услышала она вкрадчивый голос своего спутника.
– Наверное, нет, – задумчиво произнесла Габриэлла, продолжая рассматривать бриллиант. Потом повернулась к мистеру Денверу и заглянула ему в глаза. Его взгляд приобрел странный несвойственный блеск. – Если, конечно, ваше желание обладать не переросло в одержимость.
– Одержимость не так страшна, как её рисуют. Можно совершать чудовищные, отвратительные вещи и утверждать, что был во власти кого-то или чего-то. Искренне полагая, что сам бы ты никогда не сделал ничего подобного. Благое неведение. Соблазн в этом плане имеет куда более разрушительное действие. Человек всё понимает, но оценивает совершенно по-другому. Вспомните библию, мисс Хилл. Змей не заставлял Еву нарушать божественный запрет. Он соблазнял её сладкими речами, нашёптывал в ушко, подводил к пропасти, но это был её осознанный выбор. И винить за проявленную духом слабость она могла только себя.
– Вам не кажется, что это всё – две стороны одной медали? В обоих случаях человек подвержен определенному влиянию, которое могут оказывать люди, вещи или собственные пороки.
– Конечно, вы правы. Поэтому я и утверждаю, что соблазн тоньше, чем одержимость. Его сложно распознать и куда сложнее ему противостоять. А вы, мисс Хилл, как боретесь с соблазнами?
Габриэлла чуть отступила от него, ощущая неясную тревогу. Может быть, именно так чувствовала себя Ева, находясь рядом со Змеем?
– Может быть я их не испытываю?! – уходя от прямого ответа, проговорила она.
– Мисс Хилл-л-л, – настойчиво протянул Захария и помотал пальцем у неё перед носом. – Так не пойдет.
– Не знаю! – воскликнула она, испытывая ужасный дискомфорт и дикое раздражение от его вопросов. Таких, казалось бы, простых и одновременно невероятно сложных. Он тонко, со знанием дела, окрашивал их в личные, интимные тона. Габриэлла посмотрела ему в глаза, пытаясь понять, что он хочет знать и какой ответ желает услышать. Но они были абсолютно непроницаемы и смотрели с легкой насмешкой.
– Как я борюсь с соблазнами? – Она сделала шаг вперёд, оказываясь в опасной близости от него и выдохнула ответ ему прямо в губы. – Занимаюсь йогой!
– Это очень разумно с вашей стороны, – не отстраняясь от неё, но и не делая попыток стать ещё ближе, тихо произнёс Захария.
Габриэлла отступила от него и мысленно засчитала себе победу. Этот раунд явно остался за ней. Если ей, конечно, не показалось, что мистер Денвер слегка опешил от такого напора.
– Самюэль утверждал, что это проклятые камни, – возвращаясь к основной теме их беседы, сказала она. – Вы верите в это?
– Может быть, кто знает.
– Не боитесь? Ведь каждого из владельцев этих драгоценных осколков настиг печальный конец.
– Не боюсь. А что вы думаете по этому поводу?
«А я боюсь! За себя и даже немножко за вас», – подумала Габриэлла, но вслух произнесла:
– Мистер Денвер, Самюэль был очень категорично настроен в отношении продажи своей части бриллианта, но его больше нет. – Она сглотнула, ступая на очень скользкую дорожку. – Вы владеете двумя частями из трёх и, как мне показалось, не намерены отказываться от желания собрать их воедино. Что вы теперь будете делать? С кем теперь вам нужно будет договариваться? «И насколько этот „кто-то“ окажется сговорчив?» – мысленно добавила она.
– Нам пора возвращаться, мисс Хилл. Неприлично так надолго оставлять гостей без хозяина.
