Текст книги "Сквозь тени прошлого (СИ)"
Автор книги: Оливия Лейк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)
Когда Захария сообщил про прогулку, она решила, что увидит его в парадном рединготе, белоснежных бриджах и начищенных высоких сапогах. Сапоги, кстати, имели место быть, вот только бриджи были серыми, вместо редингота жилет, а под ним черный свитер с узкой горловиной.
– Вы быстро, мисс Хилл. Как вам поездка? – Он подошел к остановившейся кобыле и протянул руки, помогая Габриэлле спешиться.
– Спасибо, – поблагодарила она. – Лучше, чем я ожидала. Здесь великолепные пейзажи. Я еще так мало видела, но Корнуолл уже покорил моё сердце.
– Замечательно. Итак, мисс Хилл, вы здесь!
Габриэлла внутренне напряглась, отмечая, что он не собирался долго запрягать, а сразу перешел к цели её приезда в Эйджвотер.
– Насколько мне известно, вы не сомневались в моем приезде.
– Разве может один из самых пронырливых журналистов Чикаго отказаться от такой возможности! – Захария не спрашивал, он утверждал.
– Наводили справки обо мне?
– Как и вы обо мне. – Он отошел к реке и присев, потрогал тёмно-серую воду. – Ледяная, – тихо произнес он и повернулся к Габриэлле:
– У вас своеобразный подход к людям: наглый, но интригующий.
– Если бы я вам просто позвонила и попросила уделить мне время, разве вы согласились бы встретиться со мной? – Захария не ответил, только уголки его губ на секунду дрогнули в улыбке, но взгляд оставался непроницаемым, изучающим.
– Я действительно закрыт для прессы, но давать интервью таблоидам и писательнице – это разные вещи. Я прав? – Она кивнула, не совсем понимая, куда он ведёт. – Тема вашей книги нетривиальна и достаточно интересна. – Он сорвал сухую травяную веточку и поднялся. – Я не любил Самюэля, но уважал, и если он поделился с вами своими воспоминаниями, доверил багаж прошлого, показал самое ценное, что у него было, значит, вы того стоите.
Габриэлла не стала как-то подтверждать его слова или рассыпаться в благодарностях от высокой оценки, которую Захария Денвер ей выставил. Она молча ожидала продолжения, ясно сознавая, что всё, сказанное до этого, всего лишь прелюдия, самое интересное ещё впереди. И попутно думала о том, что не так уж много соврала в их первую встречу. Самюэль действительно много рассказал и показал ей.
– Вы были у него в лавке накануне смерти, он надевал колечко? – Тон беспечный, но глаза смотрели зорко, испытывающее.
«Что же вы хотите узнать, мистер Денвер?» – мысленно спросила Габриэлла, а вслух произнесла:
– Надевал, а для вас? – Она всё поставила на этот вопрос и, как ей показалось, не прогадала. Захария был у него в этот день, и Самюэль опять отказал ему продавать свою часть Ибелина. Но, естественно, никаких подтверждений своим догадкам Габриэлла не получила. Только ясный непроницаемый взгляд и чуть склонённая набок голова указывали, что он вообще слышал её.
– Сегодня после ужина я буду ждать вас в кабинете. Я хоть и приехал в поместье отдохнуть, но днем по большей части буду занят. Поэтому наши беседы будут проходить в свободные вечера. И возможно, мисс Хилл, вам придётся задержаться в Корнуолле дольше, чем вы рассчитывали. Вас это устраивает?
– Вполне. Вопросы будут корректироваться вами? – Он кивнул. – То есть я буду писать только то, что вы сочтете нужным?
– Вы думали, будет как-то по-другому? – Габриэлла неопределенно пожала плечами. – Я слышал, вы практически уволились из газеты. Почему?
– Разочаровалась в профессии, – без каких-либо подробностей ответила она.
– Почему? – ещё раз спросил Захария.
– Я прилетела в Англию не для того чтобы говорить о себе, мистер Денвер. Я приехала говорить о вас.
– Ответьте.
Габриэлла не собиралась делиться с ним своими внутренними переживаниями, сомнениями и одолевшим в последнее время сожалением, связанным с работой в газете, но по сути – это всего лишь слова, и отказывать в ответе на достаточно невинный и обыденный вопрос казалось не разумным.
– Мы не несем правду, мы передаем то, что удобно. Все темы жёстко регламентируются, фильтруются и одобряются сверху. В принципе, как и у нас с вами.
– Хорошо, мисс Хилл, давайте заключим сделку. Вы можете задавать мне любые вопросы, скорее всего я отвечу не на все, но и это уже немало. Но если я решу спросить вас о чём-то, вы должны будете ответить и ответить предельно откровенно. Согласны? – Он спокойно, не сомневаясь в её решении, начал перебирать серебряную гриву Молли.
– Согласна. Мистер Денвер, почему вы избегаете общения с прессой, вам есть что скрывать? – Габриэлла не удержалась и задала свой первый вопрос.
– А вам разве нет? Все вопросы вечером, мисс Хилл, нам пора возвращаться, а то вы замёрзнете в вашей курточке.
Захария помог ей снова забраться в седло и, ловко запрыгнув на спину своего жеребца, взял в руки поводья и его, и Молли.
– Мисс Хилл, сейчас не бойтесь и держитесь. Молли, рысью!
Глава 6
Библиотека в Эйджвотер-Холле вмещала в себя гигантское количество книг. Широкие стеллажи тянулись от пола до потолка и занимали практически всё пространство. А книги, расположившиеся на самых верхних полках, можно было достать только при помощи длинной лестницы на колесиках, спрятанной в узком стенном проёме. Высокие трёхстворчатые окна, располагавшиеся в ряд по всей длине наружной стены, пропускали в библиотеку ясный дневной свет, но даже им было не под силу разогнать тени, отбрасываемые множеством стеллажей, поэтому в проходах всегда царил полумрак.
Узкие полки были вплотную заставлены различными книгами и редкими манускриптами. Свитки, ветхие фолианты и ценные рукописи были заботливо собраны в твёрдый переплет и хранились в самом сердце библиотеки, подальше от ярких солнечных лучей, часто заглядывающих сюда в тёплое время года.
В комнате стоял сухой, немного затхлый воздух. Так пахли книги. Сэнди открыл одно из окон, впуская прохладу осеннего дня, в надежде развеять осевшую в углах раритетную пыль и наполнить помещение запахом морского бриза и горящих листьев. Расположившись в широком кожаном кресле и закинув ноги на подлокотник, он начал пролистывать толстый учебник по экономике. Сейчас он бы с радостью отправился в Лу* к приятелю и провел бы там пару дней: ночные гулянки, пабы и симпатичные туристки, но практика заканчивается и экзамены не за горами, да и мать как с цепи сорвалась. Постоянные нравоучения, бесконечные нотации и нудные обсуждения поистине наполеоновских планов на его будущее – вот основные темы их бесед. Хорошо ещё, что Закари так вовремя вернулся в Эйджвотер, и теперь все внимание женской половины будет по праву хозяина принадлежать ему.
Сэнди бросил взгляд на притихшую на краю оттоманки Эмму, сильно удивившую желанием скрасить его невесёлое времяпрепровождение с книгами. Он любил сестру, но не понимал. Она всегда была замкнутой и скрытной, а после смерти отца ко всему этому прибавилось ещё и безразличие. Она абсолютно равнодушно приняла ухаживание Дика Аддингтона и также равнодушно произнесла брачные клятвы. Иногда Сэнди спрашивал себя: неужели Дик ничего не замечает? В его юношеской, пропитанной максимализмом голове не укладывался такой формат отношений. В свои неполные двадцать он, как и все молодые люди этого возраста, считал себя знатоком жизни. И если уж он решит жениться, то только по большой любви! А деньги, положение в обществе и тому подобные атрибуты брака, принятого заключать в его кругах, казались глупым пережитком прошлого.
Он вспомнил, сколько раз высказывал семье свою точку зрения. Мать, поднимая глаза к потолку, хваталась за сердце со словами, что не переживёт такого мезальянса, а Закари молчал и снисходительно улыбался. Сэнди так ждал, когда закончит учёбу, начнёт сам зарабатывать деньги и распоряжаться собственной жизнью! Тогда он будет таким же, как его кузен. Независимым, сильным, уверенным. Закари никто не смел указывать, что делать, как себя вести и кого любить.
Эмма тихо сидела напротив, задумчиво поглаживая бриллианты на дорогой золотой цепочке. Взгляд её был обращен к старой картине, изображавшей корабль, пробирающийся через буйство морской пучины к одинокому свету маяка.
– Когда мама сказала про приезд журналистки, – нарушила тишину Эмма, – я решила, что Закари таким интересным образом хочет познакомить нас со своей избранницей. Но теперь понимаю, что это невозможно.
Не поднимая головы от учебника, Сэнди спросил:
– Почему невозможно? По-моему, Габриэлла очень привлекательная девушка и может понравиться любому мужчине. Хотя я уверен, что она здесь именно по той причине, которую нам озвучили. А Закари, если захочет кого-то привести в свой дом, никаких предлогов придумывать не будет.
– Может и привлекательная, если тебе такие нравятся, но Закари любит блондинок.
– Тебе-то откуда знать, каких женщин он любит? – откладывая книгу, насмешливо спросил Сэнди.
– Знаю… – задумчиво протянула Эмма.
– Я бы на твоем месте попридержал язык и поменьше распространялся о его предпочтениях. Это не твоё дело, сестричка, – уже серьезней сказал он.
На его замечание Эмма лишь надменно ответила, что не ему – сопляку, указывать ей, что делать, но библиотеку не покинула, продолжая молча размышлять о каких-то только ей ведомых далях. Сэнди лишь закатил глаза и вернулся к изучению анализа спада на инвестиционном рынке, попутно разбавляя чтиво собственными мыслями и мечтами.
***
Габриэлла вышла из своей спальни, решив немного побродить по поместью. После конной прогулки она чувствовала острую необходимость пройтись по твёрдой земле. Её до сих пор трясло от лёгкой рыси, которую продемонстрировала тонконогая Молли со своим милейшим хозяином.
Пока день еще не начал клониться к закату, она хотела осмотреть особняк снаружи и сделать несколько снимков. С мистером Денвером они, слава богу, пришли к согласию, и Габриэлла уже успела набросать вопросы для сегодняшней беседы и общий список тем, которые хотела бы осветить в своей книге.
Длинный коридор вел её к парадной лестнице нескончаемой чередой похожих, как две капли воды, дверей. В декоративных нишах, оформленных под Средневековье, украшенных искусно расписанными вазами благоухали зимние розы и орхидеи из оранжереи миссис Крэмвелл. И если бы не синяя ваза с узорчатым выпуклым рисунком, то вряд ли бы Габриэлла смогла отыскать свою спальню. Очередной поворот, и она оказалась возле тяжелой резной двери, выбивавшейся из общего ансамбля и цветовой гаммы. Дверь в библиотеку было ни с чем не спутать: тёмный дуб, массивные медные ручки с плетёным орнаментом и вазы в человеческий рост с закрученными в спираль стеблями бамбука. Когда Элизабет показывала библиотеку, Габриэлла заметила внутри на ажурном столике малахитовый телефон, очень похожий на тот, что был в магазине Самюэля Митчелла. Она не смогла сделать ни одной фотографии в его антикварной лавке и проиллюстрировать часть книги, посвящённую его рассказу, было нечем, но сейчас представилась возможность исправить это. Захарии Денверу эти несколько фотографий ничего не будут стоить, а она сможет вложить некую память, хоть какой-то наглядный пример увлечения Самюэля длиною в жизнь.
Дверь в библиотеку была приоткрыта, и Габриэлла тихонько скользнула внутрь. Сейчас царство книг было ярко освещено, а приглушенные голоса, доносившиеся с противоположного конца комнаты, яснее ясного говорили, что лучше зайти в другой раз. Она разочарованно поджала губы – свет для фотографии был идеальным – и сделала шаг к двери, но собственное имя, произнесенное ленивым голосом Сэнди, заставило замереть и прислушаться.
Когда Габриэлла наконец оказалась на улице и глубоко вдохнула влажный морской воздух, она с улыбкой вспомнила подслушанный в библиотеке разговор, который помог ей сделать несколько весьма интересных выводов: во-первых, Эмма оказалась не такой уж апатично-равнодушной. Во-вторых, она проявляет необыкновенный интерес к сексуальным предпочтениям своего кузена. А в-третьих, конечно же, то, что джентльмены всё-таки предпочитают блондинок! В шутку посетовав на мать, наградившую её по-настоящему чёрными, густыми волосами, Габриэлла пошла в сторону пышных фигур кустарника, ко входу в лабиринт.
Восточное крыло практически полностью скрывалось под обильными зарослями плюща. Только на третьем этаже кое-где проглядывали пожелтевшие оконные рамы и мутные пыльные стекла. Габриэлла взяла камеру и сделала пару снимков. С этого ракурса дом больше напоминал заброшенный готический замок, чем процветающий и обжитой особняк. Опасный, напряжённый и странно притягательный – именно такие слова пришли на ум при созерцании его мрачного великолепия. Она чуть отступила назад и уперлась в колючую стену. Лабиринт. Волнообразный, густой, огромный.
Её детская мечта – побродить в зелёных зарослях – наконец исполнится! Габриэлла неплохо изучила его с высоты своего балкона и, без опаски заплутать, вошла внутрь. В самом его сердце находилась кованная железная лавочка и античная скульптура, которые могли послужить ориентиром. К тому же, оттуда можно было сделать хорошие снимки.
Живая изгородь из деревьев и кустарников представляла собой хитросплетённую цепочку из тупиков, путанных дорожек и ложных ходов. И чем дальше Габриэлла заходила, тем яснее понимала: никаких ориентиров здесь быть не может! Плотно высаженные растения достигали в высоту около шести футов, и единственное, что она могла видеть – это заросли шиповника и серое небо над головой. А проход к центру, сверху казавшийся таким простым и незамысловатым, на деле оказался сложным и запутанным. Габриэлла остановилась, решив повернуть назад. В одиночку она вряд ли сможет найти проход к центру, а плутать здесь до вечера перспектива не из приятных. Сделав несколько шагов, она отчётливо поняла, что не знает куда идти: в какой стороне выход, а в какой центр огромного лабиринта?
Габриэлла никогда не страдала приступами панических атак, но сейчас ощутила в горле неприятный склизкий комок, а по телу распространилась душащая ломота от острой нехватки пространства. Куда бы она не сворачивала, всюду был тупик. Зелёные стены наседали, давили, путали. Габриэлла чувствовала, как бешено забилось сердце, грозя выскочить из груди, а короткое частое дыхание предвещало скорую гипервентиляцию лёгких. Стоп! Она присела в очередном проходе и сжала виски. Ей нужно успокоиться и адекватно оценить ситуацию. Если она полностью поддастся панике, то этим только усугубит своё положение. Габриэлла закрыла глаза, задержала дыхание, а потом несколько раз медленно и глубоко вдохнула. После встала и осторожно побрела по дорожке. Направление определить было сложно, единственное, за что она зацепилась – ветер, который дул с моря. Если он не переменился, то она двигается в сторону дома.
Серое небо начало стремительно темнеть и пошёл дождь. Мелкий, назойливый, холодный. Такой не промочит до нитки, но изрядно потреплет нервы. Габриэлла спрятала камеру под куртку, стряхнула осевшие в волосах капли и накинула капюшон. Приблизилась ли она к цели, оставалось загадкой. Картина вокруг абсолютно не менялась. Паника скользким червячком снова начала пробираться в голову, заставляя ускорить шаг. Габриэлла повернула в очередной тупик и уже была готова завыть от бессилия, как буквально уткнулась носом в тёмно-синий пиджак.
– Оливер! – подняв голову, с облегчением воскликнула она.
– Вы заблудились, мисс Хилл?
«Да, чёрт возьми, я заблудилась!» – кричало её сознание.
– Да так, немного заплутала, – беспечно ответила Габриэлла, пытаясь унять расшалившееся сердце, колотящееся где-то в горле.
– Следуйте за мной, я выведу вас. – Оливер развернулся и спокойно пошёл в противоположную её направлению сторону.
– Оливер, вы хорошо здесь ориентируетесь, – заметила Габриэлла. Он ловко обходил все тупики и выбирал самые короткие дорожки.
– Я много лет служу у семьи Денвер и давно изучил этот лабиринт.
– А как вы узнали, что мне нужна помощь?
<– Миссис Грин, наша экономка, вместе с горничной меняли шторы в длинной галерее и увидели вас. Оттуда прекрасно просматривается всё поместье, и ей показалась, что вы не можете найти выход. Прошу! – Он остановился и отступил, пропуская Габриэллу вперёд. Она увидела арку, венчавшую вход в лабиринт, и сам особняк.
– Спасибо, Оливер, и поблагодарите от меня миссис Грин, – расслабившись и успокоившись попросила Габриэлла.
Он слегка склонил голову, принимая благодарность, и спросил:
– Вас проводить в дом?
– Не нужно, дальше я сама справлюсь, – не желая окончательно расписываться в очевидном топографическом кретинизме, беззаботно ответила Габриэлла.
Оставшись одна, она ещё раз посмотрела на лабиринт и прошлась взглядом по всей доступной глазу территории поместья. Сейчас Габриэлла увидела оборотную сторону окружавшей её красоты. Она могла быть коварной, жестокой и даже опасной. Она взглянула на дом, ставший безмолвным свидетелем охватившего её страха, и ей показалось, что он уродливо скривился в хищном оскале, насмехаясь над её переживаниями, готовый растоптать в минуту слабости и растерянности. Передёрнув плечами от несвойственных ей мрачных мыслей, Габриэлла достала камеру, намереваясь сделать несколько снимков на фоне дождя. Молчаливо, угрюмо и неприветливо – так она сейчас воспринимала Эйджвотер-Холл.
Снимок, другой. Габриэлла уже готова была уйти, как увидела силуэт в опутанном плющом мутном окне обгоревшего крыла дома. Она присмотрелась. За грязными стёклами, покрытыми каплями дождя разглядеть что-то было сложно, но она определённо видела человека.
– Оливер! – Габриэлла окликнула задержавшегося на крыльце дворецкого и побежала к нему. – Оливер, а восточное крыло обитаемо?
– Нет, мэм. Оно закрыто.
– Странно, мне показалось я видела там человека. – В приведения она не верила, галлюцинациями не страдала и уж точно ей не показалось!
– Мистер Денвер использует одну из комнат под мастерскую, возможно, вы видели его.
– Возможно, – нехотя согласилась Габриэлла. – А вы говорите, крыло закрыто.
– Оно закрыто для всех, мисс Хилл, кроме хозяина этого дома, – ответил Оливер и открыл парадную дверь.
***
После ужина Габриэлла поднялась к себе и, собрав всё необходимое для записи беседы, отправилась в кабинет Захарии. Она негромко постучала, извещая о своем приходе, и толкнула дверь. Рассеянный свет настольной лампы скупо освещал пустой кабинет. Габриэлла переступила порог и осмотрелась. Всё здесь было по-настоящему мужским. Обстановка, атмосфера и запах. Входящего с порога обволакивал запах кожи, сигар и едва уловимый, пряный аромат парфюма. Она прошла вглубь комнаты, погладила спинку кожаного кресла и остановилась у большого письменного стола. На нём аккуратными стопками лежали папки, отдельные документы находились в лёгком беспорядке, будто их только бросили, не успев до конца изучить, а в пепельнице тлела недокуренная сигара. Габриэлла потушила её и взяла в руки фотографию в обтянутой ребристой кожей рамке.
Красивый мужчина сидел на газоне и обнимал светловолосого мальчика. Захария был похож на отца: те же яркие голубые глаза, светлые волосы и упрямо выступавший подбородок. Эдвард Денвер на снимке был примерно того же возраста, что сейчас Захария. Но если взгляд отца был открытым, а выражение лица безмятежным, то черты его сына за годы приобрели печать строгости и решительности, а во взгляде преобладала властность и чувство превосходства. Но ребенком он был очаровательным, про себя подумала Габриэлла и погладила фотографию кончиками пальцев.
– А где же мама? – вслух, негромко произнесла она.
– Она умерла, когда я был ребенком. – Габриэлла вздрогнула от ответа, нарушившего тишину кабинета, и резко обернулась.
Захария стоял позади неё, рядом, но не близко.
– Осваиваетесь, мисс Хилл?
– Вас не было, но я решила, что стоять под дверью будет как-то несерьёзно. Вы не против?
– Не против. – Он обошёл стол и начал собирать разбросанные бумаги.
Габриэлла тем временем повернулась к тянувшемуся во всю стену книжному шкафу. Он не был плотно заставлен, как библиотека Эйджвотер-Холла. В основном по две-три книги на узкой полке, но были и такие, которые в полном одиночестве косо подпирали деревянную стенку или лежали открытыми. Она подошла ближе. В основном специализированная литература: книги по ювелирному делу и работе с камнем, по живописи, архитектуре и скульптуре. Здесь встречались как новые, с хрустящими страницами, книги, так и старинные, с пожелтевшими краями и обтрепанными корешками.
Габриэлла взяла в руки небольшой томик, название которого было выбито золочённым тиснением и вскинув тонкую бровь, окинула взглядом соседствующие с ним книги.
– «Падение дома Ашеров», «Замок Отранто», – вслух перечислила она. – Вы любите готический роман? «Джейн Эйр»?! – не дождавшись его ответа, удивленно воскликнула Габриэлла.
– Как вы правильно заметили, мисс Хилл, я увлекаюсь готикой, как в литературе, так и в других видах искусства. – Захария удобно устроился в кресле и жестом пригласил её сделать тоже самое. Габриэлла присела и, потянувшись к кнопке на диктофоне, посмотрела на него. Дождавшись утвердительного кивка, она включила запись и взяла в руки блокнот для заметок.
– Мистер Денвер, ваше поместье помимо того, что является одним из удачнейших примеров смешения стилей: вычурного барокко и сдержанного классицизма, имеет богатую историю, а также обросло слухами, легендами и загадками. Расскажите об этом поподробнее.
– Я слышал, вы заезжали в Фоуи по дороге, познакомились со стариком Уильямсом? – Она кивнула, а Захария лишь покачал головой. – Это сказки.
– Так расскажите правду. О вашем родовом гнезде информации также прискорбно мало, как и о вас самом.
– Мой предок выкупил землю у Короны в 1815 году и построил здесь Эйджвотер-Холл. Полперро тогда был мелкой рыбацкой деревушкой, но природа и климат одни из лучших в Англии, идеально для загородного поместья. А легенды о короле Артуре, кельтах, эльфах и феях по сей день добавляют Корнуоллу некий мистический шарм. Самый загадочный уголок Британии, – мечтательно произнёс Захария. – Я очень рад, что выбор Колина Гленервана пал именно на это графство.
– Гленерван? – уточнила Габриэлла. – А по какой линии проходило ваше родство?
– Моя семья не является прямыми потомками Колина Гленервана – первого хозяина поместья.
– Как случилось, что семья Денвер стала владеть этими землями? – сделав очередную пометку в блокноте, спросила Габриэлла.
В дверь постучали и вошла Пегги с подносом. На нем стояли чайник, фарфоровые чашечки, приборы, кувшинчик с молоком, а также крошечные бутерброды с лососем и целое блюдо птифуров. Пока она разливала чай, Захария молчал, а Габриэлла думала, что с удовольствием выпила бы большую кружку какао с молочной пенкой и откусила кусочек от каждого маленького пирожного.
«Интересно, во всех английский семьях из горячих напитков предпочитают исключительно чай или это особенность семейства Денвер-Крэмвелл?» – размышляла она, мысленно поставив галочку напротив ещё одного вопроса. Но, прикусив губу, решила отбросить эту мысль. Если мистер Денвер хочет пить чай, она потерпит.
Когда они вновь остались вдвоем, Габриэлла оторвалась от блокнота и, подняв глаза на Захарию, споткнулась об его изучающий взгляд.
– О чем вы думаете, мисс Хилл?
– О какао, – честно ответила она. Сделка есть сделка. «И пирожных! – мысленно добавила Габриэлла. – Полуправда – тоже правда». В своих маленьких женских слабостях признаваться ох, как не хотелось!
– Я думал, вы не любите только овсянку. – Он уже поднял трубку телефона, чтобы приказать поменять напитки, когда Габриэлла быстро произнесла:
– Пусть остаётся чай, давайте продолжим. – Она демонстративно поднесла чашку к губам и сделала маленький глоток.
– Когда в 1921 году в Эйджвотере случился пожар и погибла леди Гленерван, её муж Рональд не прожил и двух недель после случившегося. Обширный инфаркт. Говорят, он очень любил супругу. У них не было детей, и мой прапрадед, ближайший родственник по мужской линии, унаследовал землю и поместье. Рональд чётко прописал в завещании пункт о наследовании поместья – владеть Эйджвотер-Холлом может только мужчина.
– Мистер Денвер, именно смерть леди Гленерван породила много слухов и загадок. Вы верите, что её смерть – не роковая случайность?
– В Корнуолле может быть всё, – загадочно начал Захария. – Ровена была потрясающей красавицей, и я знаю об этом не понаслышке, её портрет сохранился и находится в особняке. А её муж, по слухам, был страшным ревнивцем. В архивах, которые достались моему прапрадеду, были упоминания о сестре Рональда. Она была вдовой и часто гостила в поместье брата. Поговаривали, что она не любила леди Гленерван и всячески наговаривала на неё. Возможно, её наговоры возымели действие, и лорд Гленерван в приступе ревности запер супругу в любимом салоне, где она принимала гостей, устраивала чаепитие, а затем поджег его. Но это всего лишь легенды и домыслы, которыми обрастают все трагические истории. – Захария пожал плечами, что означало – правды в этой истории уже не найти.
– Почему ни ваш отец, ни вы не восстановили восточное крыло? Вы верите, что там обитает не упокоившийся призрак Ровены Гленерван?
– Я не верю в паранормальную чушь. Я верю только своим глазам, а они никаких духов не видели. А крыло… – Он на секунду задумался. – Эту часть особняка отец считал семейным достоянием, и я с ним согласен. Дом и без того большой, пока нам не нужны дополнительные комнаты, возможно, когда-нибудь я и отстрою его заново.
Габриэлла замолчала, обдумывая следующий вопрос. Ей было интересно, почему мужчина, обладавший внушительными материальными возможностями, не обделённый талантами и умом, и достаточно привлекательный внешне…
«Нет, не так, – оборвала она свою мысль. – Чертовски привлекательный внешне!»
Которого с полной уверенностью можно назвать одним из самых завидных холостяков Великобритании, до сих пор не женат?
– Мистер Денвер, вы были женаты? – решилась на довольно-таки личный вопрос Габриэлла. Но они заключили сделку, и по её условиям она может спрашивать о чём угодно. А отвечать или нет, пусть сам решает.
– Это интересно знать лично вам, мисс Хилл, или читателям? – тон Захарии стал резче, а пальцы, до этого лениво рисовавшие невидимый узор на столе, сплелись в замок.
– Вы говорили, что я могу задавать любые вопросы. Мне нужно узнать вас лучше, чтобы достоверно передать образ, – спокойно ответила Габриэлла.
– Хорошо, давайте познакомимся поближе. Кто ваши родители, мисс Хилл? – достаточно агрессивно начал он. – У вас весьма незаурядная внешность. Занятное сочетание бледной кожи и светлых глаз с угольно-чёрными натуральными волосами, таких не наследуют от… – он слегка замялся, подбирая правильное слово, – от среднестатистических американцев, – вполне корректно закончил Захария.
– От белых, вы хотели сказать? – ощетинилась Габриэлла. – Так вот, мистер Денвер, у моей матери были индейские корни, а отец родился в Бремене. И да, вы правы, их сложно назвать среднестатистическими американцами.
– Немец и индианка – очень интересно, – задумчиво протянул он.
Габриэлла сложила руки на столе и подалась корпусом вперёд, чтобы оказаться ближе к нему, вторгнуться в личное пространство.
– Что, мистер Денвер, мои волосы оказались для вас слишком чёрными?
– Вы обвиняете меня в расизме? – изумленно спросил Захария.
– С такой внешностью, как ваша, можно придерживаться крайних взглядов в отношении равенства рас.
– Мисс Хилл, у меня много недостатков, но этот в их число не входит.
– А если к вам на работу придет устраиваться чистокровный англичанин и, скажем, азиат, кого вы возьмёте? – быстро проговорила Габриэлла.
– Если они будут одинаково компетентны, я не задумываясь возьму англичанина, – отозвался Захария, но заметив её осуждающий взгляд, напрягся.
– Черт возьми, – тихо начал он, – я имею право выбирать себе окружение, но это не значит, что я не сяду за один стол с кем-то, чьи волосы, глаза или кожа будут отличаться от моих. – Договорив, он откинулся на спинку кресла и замер. Они оба вспылили и теперь оба молчали.
– Уже поздно, мисс Хилл, пора заканчивать. – Захария первый нарушил повисшую в кабинете тишину. Габриэлла поднялась и, пожелав доброй ночи, направилась к выходу.
– Мисс Хилл, я не хотел вас обидеть и да, я был женат.
Она обернулась и произнесла:
– Я не должна была спрашивать, простите.
– Спокойной ночи, мисс Хилл.
Лу* – прибрежный рыбацкий городок в графстве Корнуолл
