Текст книги "Фаворитка месяца"
Автор книги: Оливия Голдсмит
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 63 страниц)
Сейчас эта дочь встала и, перегнувшись через стол, смотрела на Пола сверху вниз.
– Все, что мне нужно, это встретиться с ним за ужином. Провести всего один час. Сделай это, Пол. Ты же не подведешь?
К Полу вернулось прежнее настроение. Удача сама плыла к нему в руки. Но я же мог сам подумать об этом, пронеслось у него в голове.
– Я знакомлю тебя с Марти. Что дальше? Лайла заговорила терпеливым голосом.
– Предоставь остальное мне, Пол. И поверь мне, когда мы это провернем, Марти будет очень благодарен, что ты сделал для него то, чего не смог сделать Мильтон. Очень благодарен. Сериал потребует много актеров. Еженедельные серии. По часу. Подумай об этом. – Пол подумал, провел языком по губам. – Позвони Марти Ди Геннаро, пригласи его на ужин, возьми меня в компанию. Одна просьба. Не говори ему, кто мои родители. Ни слова. Это мое условие.
– Ты ненормальная? Это же твой козырь.
– Послушай меня: даже не заикайся о том, как меня зовут. Я должна быть просто женщиной, с которой ты встречаешься. Скажи ему, что я терпеть не могу говорить о бизнесе, что ты хочешь всего лишь переспать со мной. Просто я очередная девочка с Беверли-Хиллз, которой надоели все дела. Никаких честолюбивых мыслей, ни таланта, ни иллюзий. Понял?
– Понял, но зачем все это?
– Это нужно для того, чтобы Марти сам открыл меня. Если он подумает, что ты хочешь познакомить меня с ним, или же выполняешь мое желание, он и не посмотрит на меня. Ты взял меня с собой только потому, что имеешь на меня виды. А ничего не получается. О'кей?
– Понятно. О'кей.
Она направилась к двери, но остановилась и вернулась к Полу, который все еще сидел за столом. Она нагнулась и поцеловала его в макушку, потом снова пошла к двери. Открывая ее, она сказала:
– Пол, никто уже не увешивает стены фотографиями. Они выдают тебя. Избавься от них. У тебя появился еще один шанс.
Несколько минут Пол неподвижно смотрел на закрывшуюся дверь, потом на телефон. Пусть будет так, сказал он себе. Черт, пусть так и будет, приказал он себе и снял трубку. Он набрал номер Марти Ди Геннаро по памяти.
9
Шарлин лежала на скомканной постели, прислушиваясь к дыханию спящего Дина. Обычно, когда сон не шел к ней, его близкое присутствие успокаивало ее, но в эту ночь он безумно раздражал ее. Она не хотела включать свет. Когда она сделала это вчера утром, она увидела разбегавшихся по углам тараканов. Ей хотелось, чтобы утро никогда не наступило. Сквозь прорехи в дырявом навесе пробивался красный неоновый свет от рекламы мотеля. Шарлин знала, что скоро его сменит красный свет зари, зари еще одного тоскливого дня.
Она встала с кровати и на цыпочках прошла в ванную, закрыла дверь и села на крышку унитаза. В нос бросился запах плесени, поэтому она вытряхнула сигаретку из пачки, лежащей на зеркальной полочке, закурила и, прислонившись к стене, выпустила длинный белый дымок. Какая вонючка этот Джек, подумала она. За что он уволил меня? Конечно, я не такая опытная официантка, как Тельма, но он не дал мне возможности научиться. Господи, я проработала всего один месяц.
Она знала, что это дело рук Тельмы. Джек проговорился. Шарлин вздохнула. Женщины ненавидели ее, как бы хорошо она к ним не относилась. Она хорошо относилась к Тельме. Но это не помогло. Она испугалась, что я отобью ее жирного мужа. Шарлин поражалась этому. Если бы только Тельма знала, какое тошнотворное впечатление производил на нее Джек. Но если бы она призналась в этом Тельме, та бы обиделась на нее. Шарлин вздохнула, еще раз затянулась сигаретой и закашлялась. Она не умеет курить по-настоящему. Она купила сигареты только потому, что нервничала, а мама всегда говорила, что курево успокаивает. Во всяком случае Шарлин от них тошнило.
Они с Дином мотались по стране за родео. Дин прекрасно работал с животными и с машинами, но когда к ней начинали приставать парни – а они всегда приставали, – Дин ввязывался в драки. Поэтому им приходилось срываться с места. Она подрабатывала в закусочных, а однажды, больше месяца, они сели на такую мель, что жили только с доходов от своей машины. Они измучились, изголодались и заросли грязью, когда она нашла работу у Джека, а сейчас пришлось потерять и это. Она еще раз затянулась сигаретой и закашлялась.
Ну, довольно; так что же ей теперь делать? Работы нет, Дин зарабатывает два восемьдесят пять в час на бензоколонке. Господи, укажи мне путь. Шарлин курила и смотрела в потолок.
Как-то неуважительно обращаться к Богу и курить в одно и то же время, подумала Шарлин, поэтому она тщательно загасила сигарету, бросила ее в открытый бачок и опустилась на колени на грязный линолеум, положив голову на крышку унитаза.
Господи, я знаю, что мы нагрешили, и я знаю, что ты наказываешь нас, начала она. Но, пожалуйста, дорогой Иисус, я так устала. Я так устала от грязи, устала от переездов, устала от старой одежды, устала от страхов, устала от скверных мотелей, от драных полотенец, жирной еды.
Слезы начали появляться на нижних веках ее прекрасных лазурных глаз и скатываться по нежным щекам, вдоль милого носика и собираться на розовой пухлой верхней губе. Она по-детски слизала их и продолжала.
О, прошу тебя, дорогой Иисус. Укажи мне путь. Она достала Библию матери, которую держала в ящичке для лекарств, и снова уселась на унитазе с книгой на коленях. Я открою ее и узнаю, что мне делать, сказал она себе. Тыльной стороной ладони она вытерла лицо, шмыгнула носом и глубоко вздохнула.
Быстрым движением она заложила ногтем святую книгу и открыла ее наугад. Она развернулась на Новом завете, первой странице книги Деяний.
Она уставилась на напечатанное большими буквами заглавие. Деяния. Действовать. Она посмотрела на тонкий облупленный потолок ванной.
Что сказал этот тип Мильтон на прошлой неделе? Что я могла бы получить работу на ТВ и хорошо заработать? Но этого не может быть. Она встала и тихонько прошла к туалетному столику ванной комнаты, взяла свою соломенную сумочку и вернулась снова на унитаз. Как следует порывшись в ней, она нашла обрывок бумаги, который искала. «Мильтон Глик, компания «Уэйнстайн энд Глик Кастинг», 25550, бульвар Ла Сьенега, Голливуд, Калифорния».
– Пути господни неисповедимы, – пробормотала она.
Поездка из Бекерсфилда в Лос-Анджелес оказалась для Шарлин далеко не приятной. Кондиционер воздуха в их «датсуне» барахлил, раза два они сбивались с дороги. Когда она позвонила, мистер Глик рассказал, как ехать, дал ей адрес, но это не помогло, потому что она никогда не разбиралась как следует в карте. Кроме того, Лос-Анджелес оказался гораздо больше и оживленнее, чем Бекерсфилд.
Они запутались в районе города, который выглядел не слишком привлекательно. Когда наконец они выбрались на Ла Сьенегу, она вздохнула с облегчением. Она постаралась приодеться – неплохая юбка от Дж. С.Пенни, новая голубая блузка с белым кружевом и серебряными блестками на манжетах и воротничке. На ней были старые белые лодочки, но она затерла трещины кремом для обуви, которым пользовалась, когда работала официанткой у Джека. Она думала, что выглядит хорошо, но когда вышла из машины, то чуть не заплакала. Юбка вся измялась, и ее невозможно было расправить, блузка потемнела на спине и подмышками. Лицо раскраснелось от жары, волосы развились от влажности.
– Дин, подожди меня здесь, о'кей?
– Конечно, Шарлин. Ты надеешься получить работу? – Что если этот тип обманул ее? Что если он заманивал ее, чтобы изнасиловать? Дрожащими руками она захлопнула дверцу машины и посмотрела на Дина:
– Надеюсь, милый.
Она пошла ко входу в офис. Он выглядел большим, новым, с мраморными полами и сверкающим металлом, которым было облицовано все, что не было стеклом и зеркалом. Прохладный воздух овеял ее, когда она проходила через вращающиеся двери. Она почувствовала как покрывается «гусиной кожей». Да, она волновалась. Что делать, если она не получит работу? Она зажала в руках лакированную сумочку. У нее было всего семьдесят шесть долларов и немного мелочи, оставшейся от чаевых.
Что если мистер Глик не отличался от других мужчин? Так же, как они, подкатывался к ней и напрашивался на неприятности? Она вспомнила, о чем предупреждал ее Доуб. Войдя в лифт, нажав кнопку двадцатого этажа, она молилась богу, чтобы предложение оказалось честным.
– Какому святому я должен молиться, чтобы добиться от тебя честной работы? – спрашивал Сай Ортис Мильтона Глика.
– Сай, я уверен, девушка тебе понравится.
– Дай Бог. И дай Бог, чтобы она понравилась Марти. А если нет, тогда он берет ту стерву из Нью-Йорка, и удача тебе больше никогда не улыбнется. – Сай был вне себя от того, что Марти подумывал о том, чтобы взять Бетани Лейк, ничтожество с восточного побережья. Ее представляла Джуди Пристли, так что Сай оставался в стороне. А если он останется в стороне, то и Мильтону этого не избежать. Это он ему может гарантировать.
В некоторых случаях отчаяние может изменять способность к восприятию. Даже если бы Шарлин Смит и не была бы самой красивой молодой женщиной на Земле, именно такой ее восприняли бы эти два отчаявшихся человека. Но когда ее провели в конференц-зал, никогда еще она не выглядела более привлекательно. Дешевая одежда, спутанные волосы, вспыхнувшее лицо, все это только усиливало впечатление неотразимой свежести и чувственности.
– Мистер Глик? – спросила она. – Вы меня помните? Шарлин, из Бекерсфилда.
– Но не родом из Бекерсфилда, – сказал Сай Ортис. – Если только ваш акцент не искусственный.
– Разве у меня есть акцент? – Мужчины рассмеялись. Ну, может, это и к лучшему.
– Волосы настоящие? – спросил Ортис, произнеся слово волосы на ее манер.
– Простите?
Сай Ортис встал и подошел к ней. Поскольку сесть ей никто не предложил, она так и стояла. Сай обошел вокруг девушки и глянул на Мильтона.
– Совершенно светлая блондинка. Некрашеная. Монике Фландерс она понравится. Ну, по крайней мере есть надежда, – сказал он Мильтону. – Волосы. Это ваши волосы, Шарлин из Бекерсфилда?
– Да, конечно, мои волосы. – Только она произнесла слово «волосы» по-своему.
– Покажи ей сценарий, – к радости Мильтона попросил Ортис. Мильтон дал девушке голубую папку, показал, где читать.
– Попробуем несколько строчек, о'кей? Вы читаете роль Кловер.
– О'кей, – согласилась Шарлин, что на их слух прозвучало, как «оу кай».
Милтон прочел свою часть, затем Шарлин неуверенно одолела свою. Потом Мильтон прочел еще раз.
Сай почти не слушал. Ему было известно, что Марти первейшее значение придавал внешнему виду, а здесь внешний вид был в порядке. Пользовалось ли это существо косметикой? Но это не имеет значения. Он видел, что если бы они пожелали, она намазала бы свою задницу губной помадой, только бы им понравиться. Он смог бы подписать контракт с Фландер и, возможно, договориться с ней на сумму меньше ста тысяч долларов. Возможно, он сможет взять с нее такую же сумму как гонорар за находку.
Взволнованный, но слишком опытный, чтобы показывать свое волнение, Сай снял телефонную трубку и набрал несколько цифр. Ничего не выражающим взглядом он уставился в пространство пока слушал, пока поднимут трубку телефона, установленного в машине. Он сказал «хелло», потом нажал кнопку громкоговорителя и положил трубку.
– Марти?
– Да, Сай?
– Марти, не хочешь ли ты поздороваться с твоей новой Кловер?
– Конечно.
Сай сделал знак рукой, чтобы Шарлин подошла.
– Скажите «хелло» мистеру Ди Геннаро, – велел он.
– Хелло, мистер Ди Геннаро.
Марти фыркнул, этот звук сопровождался потрескиванием на линии.
– Откуда взялась эта куриная лепешка? – спросил он.
– Из уст самой красивой девушки, какой ты еще не видел. – Вдруг у него мелькнула страшная мысль. Не попались ли они на приманку? Алчный родитель мог пойти на все ради контракта. – Madre di Dios! Он повернулся к Шарлин. – Сколько вам лет?
– Девятнадцать, – сказала она, но все трое мужчин услыхали «дейвятнадцать». В громкоговорителе раздался смех Марти.
– Вы меня дурачите.
– Приезжай сюда и посмотри сам, – сказал Сай. – Пусть она сама тебя дурачит. – Впервые за этот месяц Мильтон Глик улыбнулся.
– Сай, я убью тебя своими руками, если понапрасну в это время буду гнать машину, – пригрозил Марти.
– Не понапрасну, – пообещал Сай.
Целый час они читали с ней текст. Шарлин начала волноваться насчет Дина, но не смела спросить у них, можно ли ей уйти. Они задавали ей вопросы о том, какой у нее адрес, как долго она живет в Бекерсфилде, откуда она родом, есть ли у нее рекомендации, замужем ли она. И еще кучу вопросов. Она стояла в своих дешевых туфлях на высоких каблуках уже больше часа. У нее болели икры.
– Можно ли мне сесть? – наконец попросила она.
– Конечно, – сказал Мильтон Глик.
До Сая Ортиса дошло, что девушка до сих пор боялась попросить разрешения сесть. Он глубоко вздохнул.
– Мильтон, – сказал Сай, – она совершенство.
К тому времени, когда приехал третий, Шарлин совсем измучилась. Она робела спросить, дадут ли ей работу, сколько будут платить, и займет ли это времени больше, чем одна-две недели. Она читала текст, как ее научили, старалась не сбиться из-за мистера Ди Геннаро, который так и крутился вокруг нее, то подходил совсем близко, то отступал подальше, иногда садился на корточки, а один раз даже придвинул стул, прыгнул на него и стал смотреть на нее сверху вниз.
– Невероятно, – наконец сказал он. – Она хороша в любом ракурсе. С какой стороны ни целься.
Шарлин, услыхав последнее слово, сделала шаг назад. А вдруг эти типы гангстеры? В конце концов «Ди Геннаро» очень подходило к какому-нибудь мафиози. Она провела языком по губам, собралась с храбростью и наконец спросила:
– Так вы берете меня на работу или нет?
– О, да, вы получите работу. Я не сомневаюсь в этом, – сказал мистер Ди Геннаро.
10
К этому времени вы, наверное, забыли Нейла Морелли? Почему бы и нет? Ведь сделали же это несколько миллионов людей, которые в свое время настраивали свои телевизоры на «Президентские причуды», где он играл главную роль.
Я – Лаура Ричи – брала интервью у Нейла задолго до того, как это шоу выдохлось. Он был на вершине успеха и вел себя необыкновенно самоуверенно. Он говорил о том, как он «собирается дать под зад Синфилду», у него была самая дорогая машина, у него был роман с партнершей, секс-бомбой блондинкой, с которой нужно было репетировать каждую реплику. Картина была неприглядная.
Не то чтобы замысел всего шоу страдал от недостатка юмора. Юмора хватало. Речь шла о полоумном астрологе, который втерся в доверие президента и был назначен на созданный для него пост министра астрологии. Шоу «Президентские причуды» могло действительно быть первоклассным, если бы сценаристы были способны придумывать шутки. Но они не были на это способны. Что можно ожидать от тех, в чьи литературные подвиги вошел «Начальник Чарльз»? Нейл знал, что у него бы лучше получилось. Да и на самом деле, у него получилось лучше, только никто не захотел прочитать, что он предлагал изменить, тем более признать, что текст не работал. Этот сценарий состряпали литературные поденщики из группы Ортиса, неудачники, опустившиеся люди и бездельники. Но ведь Ортис представлял и его самого. Тогда в чем же проблема, черт возьми?
Нейл отвернулся от перил и упал в шезлонг. Чертов продюсер тоже спятил, думал он. Через голову директора Нейл обратился к нему и показал свои предложения, как изменить сценарий. О'кей, может быть, это было не совсем дипломатично. Может, он слишком навязывал свое мнение, не пользующееся большим весом, но тип явно переиграл.
– Убирайся к чертовой матери из моего кабинета, – заорал Ленни, швыряя в него сценарием. – Можешь сегодня не являться, – вопил он. – Я принимаю здесь решения, а не ты. Таких, как ты, пруд пруди, и если ты не в состоянии выполнять то, что тебе велено сегодня, можешь завтра не приходить.
Это его не на шутку испугало. Он был в этом поганом шоу все-таки звездой. Тогда где же было соответствующее обращение с ним? Он думал, что наконец-то чего-то добился, что достиг той высоты, где можно рассчитывать на уважительное отношение. На некоторую власть. Опять ошибся, дурная башка. Когда он выезжал с площадки, ему стало холодно от мысли, что он не сможет вернуться обратно. Ведь он приехал сюда, завоевал Голливуд, сжег все мосты. Потерять все это было нельзя.
Но сценарий был никудышным, а роль Президента совсем пустой, а другую главную роль – Первой леди – дали тупой шлюхе, которая получила ее через постель. Если у нее не получится в этом шоу, она раздобудет другую роль таким же способом. А что же он? Куда ему деваться? И похоже на то, что до конца сезона ему ничего не светило.
Нейл понимал, что для него наступило время решать – продолжать с этим делом или покончить раз и навсегда. Может, ему не следовало орать, как сумасшедшему на секретаршу Сая Ортиса; может, ему стоило еще поговорить с тем типом, мини-агентом в офисе Сая, Брэдом, Тедом, Тоддом или Тодом, который вел его дела. Но этот тип был всего лишь еще одним ничего не знающим, ничего не делающим хлыщом в костюме от Армани, который специализировался на затаскивание в постель дур, толпившихся у его двери.
В своей колонке я немного коснулась его неприятностей. Но, что же, здесь не было ничего нового. Каждый год выпускается более четырехсот постановок. Из них в серии идут десятка два. В свою очередь из них только одна или две выдерживают более года. Не густо. Нейл просто попал в эту статистику.
Коварная штука – перемены в жизни. Не всякие перемены, конечно. Давайте смотреть правде в глаза, не слишком трудно привыкнуть Жить в доме, на пляже, иметь «БМВ», прислугу, которая приходила бы к вам стирать, готовить еду, гладить одежду. К этому не трудно привыкнуть после целой жизни, полной лишений. Принять эти перемены не составляло труда для Нейла Морелли. Дом в Малибу, «БМВ», хорошенькая подружка, секс в горячей ванне, прислуга – все это как будто сопровождало его всю жизнь. Нет, это не те перемены в жизни, к которым Нейлу было трудно привыкнуть.
Его подкосили те перемены, с которыми ему пришлось столкнуться за последние несколько месяцев, когда его сериал прикрыли. Еще раз ему пришлось привыкать к убогой квартире в Энсино, грязному белью, которое не стиралось само по себе, и к каждодневной работе.
Проклятая работа, рабская, грошовая. За чаевые! Нейл Морелли возвращался домой усталый и подавленный. Когда «Президентские причуды» прикрыли, Нейл не удивился, поскольку с самого начала ему было ясно, что сценарий дерьмо, что сценаристы третьесортные. И в самом деле, с самого начала он предвидел провал, если не будут сделаны кардинальные изменения. Он делал все, чтобы улучшить шоу, удержать его на плаву, но он был в этом так одинок, как не был бы одинок на необитаемом острове. Казалось, что никто не видел приближающейся катастрофы, что всем, кроме него, было наплевать. И продюсеру, и директору и даже его партнерше, которая, Нейл был уверен, была или родственницей или спала с каким-нибудь боссом киноиндустрии.
Но знать о том, что когда-нибудь в будущем шоу провалится, не значит быть готовым к тому, когда это действительно произойдет. В первые несколько недель после закрытия шоу, он названивал в контору Сая Ортиса любому, кто был согласен его выслушать. Тодду, Тэду, Брэду, все равно. Через некоторое время он услышал из офиса Ортиса неизбежное «Не звоните нам, мы сами позвоним». А большой человек и вообще отказывался говорить с ним. Ни разу не снизошел. Это было просто, как из фильма тридцатых годов. Да кто такой этот Сай Ортис?
Он пытался, как всегда, обратиться за помощью к юмору. Вспомни, говорил он себе, мусульманскую поговорку: если случается гадость, то такова воля Аллаха. Еще он вспоминал реплику Вуди Аллена насчет Голливуда: «Есть вещи похуже, чем грызня собак: это когда одна собака не отвечает на звонки другой». Но шутки не помогали. Рядом с ним не было Мери Джейн и вообще никого, кто бы посмеялся вместе с ним. Тогда им овладевало одиночество и апатия. Он понимал, что нужно что-то делать. Деньги его кончались, планов не было никаких, агент его бросил, а он не мог – не хотел – возвращаться в Нью-Йорк с поджатым хвостом. Поэтому он стал заниматься тем, что только и умел делать. Он продолжил работу над своим номером. Он писал и переписывал. Но придумывать шутки, когда ощущаешь себя клочком газетной бумаги для кошачьего туалета, не так-то просто. Юмор не шел ему в голову, шутки не казались смешными.
Ему чудилось, что всего за одну ночь он оказался вместо Малибу в Энсино, из арендованного «БМВ» пересел в старую «хонду», вместо главной роли в телевизионном сериале у него оказалась работа официантом в комедийном клубе. Как будто его переехал автомобиль. Шли месяцы, он только мог повторять: «Что же случилось?»
Случилась гадость, вот что случилось, думал он. Нейл бросил белую рубашку и черную бабочку на кучу одежды рядом с раскладывающимся диваном, который он никогда не удосуживался складывать, и упал на голый матрас. Лежа на животе, он скинул свои поношенные черные мокасины фирмы «Гуччи» с дырами на подметках и услышал, как они с глухим стуком упали на кучу грязной одежды. Звук ему понравился – это был единственный звук в четыре утра.
Затхлый запах матраса заполнил его ноздри и вынудил перевернуться на спину. Не было никого, с кем он мог бы поделиться, никого, кто бы не злорадствовал. Даже его сестра Бренда предложила бы ему деньги и свое сочувствие и посоветовала бы вернуться домой. Черт! Ему было стыдно, как побитой собаке. Когда он лежал в ночной тиши, он стал думать, как это часто бывало, о Мери Джейн. Только она одна поняла бы его, утешила бы его. Никто не понимал его так, как она, и он тоже понимал только ее. Если она еще сохранила способность к пониманию, ведь прошло столько времени, подумал он.
Но когда он попытался позвонить ей, всего через несколько месяцев после того как приехал в Лос-Анджелес, то обнаружил, что ее телефон отключен. Пара открыток, которые он послал ей, вернулись обратно. Она уехала и не оставила адреса. Нейл все еще скучал по ней. Потерпев поражение, он тосковал о ней сильнее, чем когда был на вершине.
Он встал, расстегнул брюки, они упали на пол. Он ногой отбросил их к дальней стене, туда же последовали и шорты. Побрел в ванную, открыл горячую воду и зашел в закуток – хозяин квартиры называл его кухонькой. Он достал пиво из холодильника, чтобы скоротать те десять минут, пока вода в душе нагреется. Он сбросил скопившиеся старые газеты с единственного стула в комнате и рухнул на него, вытянув ноги. Ему было приятно, что еще темно, что рассвет еще не наступил. Он надеялся уснуть до того, как в комнату начнет проникать дневной свет и откроет все это безобразие, которое пока еще скрыто в темноте.
Он знал, что дыра, протертая в акриловом ковре, никуда не делась, а так и зияла перед входной дверью. Темнота скрывала трещину в стене над раковиной, которая получилась из-за протечки с верхнего этажа. На горелках плиты застыл жир. Все вокруг дышало запустением, которое не могла скрыть никакая темнота. Только хмельной дух пива, которое он поднес к самому носу, слава богу, хоть как-то смягчал весь этот упадок.
Он снова вернулся в ванную, включил верхний свет и попробовал воду. Горячая. Точно через десять минут, единственная надежная вещь в этой жизни. Он добавил немного холодной, отодвинул липкую жесткую занавеску и стал под душ. Он потянулся за мылом и выругался, когда увидел, что остался один обмылок. Шампунь тоже кончался, он это знал, потому долго там не задержался. Полотенце, которое он сдернул с обратной стороны, попахивало, но по крайней мере, это был его собственный запах. Он наскоро вытерся, бросил полотенце в сырую кучу на полу и вернулся в комнату.
Он полез в холодильник за еще одной банкой пива, но обнаружил только диетическую «кока-колу» и сгнившее яблоко. Нейл захлопнул холодильник и снова бросился на постель. Он закрыл глаза и молил бога, чтобы хоть эта ночь прошла спокойно. Но он знал, что этого не будет.
Некоторое время он дышал ровно; но когда почти совсем заснул, это началось снова. Казалось, что слова входили через его левое ухо, пронизывали мозг и поражали спинной нерв. Это была его шуточная сценка в ночном клубе, и он переживал ее снова и снова, даже против своего собственного желания.
Так продолжалось уже несколько месяцев. Каждый вечер он шел на работу, обслуживал столики в ожидании своего выхода в последнем, третьем отделении. Потом обратно домой, в душ, в постель и, не успев уснуть, снова прослушивал весь текст. Он обычно записывал его на магнитофон, но сейчас в этом не было никакой необходимости. Текст проигрывался у него в голове, бесконечно. Иногда ночи проходили почти совсем нормально и Нейл спал относительно спокойно. Но чаще он кричал, что все не так, вставал, писал и переписывал текст, пока не добивался улучшения, добавляя здесь, убирая там. Потом снова спать, может быть, несколько часов, пока не настало время идти в клуб обслуживать столики, и потом выступать с переделанным текстом. Наконец снова домой для ревю в газетном порядке, как он стал это называть.
По крайней мере, сегодняшнее ревю было удачным. Он прослушал кусок, добавленный им насчет голливудских агентов, и мог слышать смех публики. Да, это получилось неплохо. После нескольких бесплодных месяцев что-то начиналось. Это хорошо, и я могу еще лучше. У меня будет еще один шанс, думал он. Он вытянулся без сил на кошмарном матрасе. Я не собираюсь всю жизнь провести в этой дыре в Энсино, говорил он себе. Когда-нибудь, думал он… когда-нибудь… белье надо постирать.
И он уснул.
