Текст книги "Столичная штучка"
Автор книги: Ольга Дрёмова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
– Твой банк вон там, через улицу, – показал в стекло Анатолий. – Если учесть, что ближе мы подъехать не сможем, потому что светить номера машины ни к чему, то из этих пятнадцати вычти еще те, что уйдут у вас, чтобы добраться обратно.
Федор пойдет с Аленой, он будет ждать ее на углу высотки, эту часть улицы видюшка не берет, если что, Федь, выручишь.
– Само собой, – пожал плечами Федор. На лице его появилось выражение недоумения: зачем говорить о том, что понятно и без слов? Жаль, Вовчика рядом нет, на пару любое море было бы по колено, но многие из окружения Козлова знали его как облупленного, и рисковать не имело смысла.
– Тебе, Светлячок, придется идти в одиночку, я буду за рулем, – с волнением проговорил Анатолий. – Девочки, когда получите деньги, полным ходом к машине, береженого Бог бережет. Ждать будем всех, до последнего. Жаль, нет запасных номеров…
– Почему это нет? – довольный произведенным эффектом, Федор полез под сиденье и достал продолговатые пластины автомобильных номеров.
– Это же наши, – словно неразумному ребенку, начал втолковывать Анатолий, – с нашей машины…
– Понятное дело, с нашей, – серьезно присоединился Федор, – а то с чьей же?
– Так нам бы запасные, – зашел на второй круг Анатолий. – Подожди, если это наши, то на каких мы ехали всю дорогу? – хлопнув глазами, он вопросительно уставился на ухмыляющегося Федора. – Ты когда успел поменять?
– Пока машину прогревал. Это с моей старой «Волги», она давно с учета снята, в гараже на приколе стоит, ржавеет, а номера я вместе с паспортами на всякий пожарный еще вчера взял.
– А белого рояля у тебя случайно в кустах нет? – удивляясь предусмотрительности шустрого рыжего пройдохи, покачал головой Анатолий.
– В данный момент нет, но если партия прикажет… – хитро сощурился тот.
– Ну и жук же ты! – улыбнулся Анатолий. – Ладно, время не ждет, всем ни пуха ни пера.
– К черту! – на разные голоса отозвались все трое одновременно, и двери машины открылись.
– Оксана Павловна, – глядя на паспорт с данными Бубновой, обратилась к Алене контролер. – Зачем же снимать такую сумму сразу? Может быть, мы подберем другой вид вклада, более выгодный для вас?
Часы за стеклом показывали девять ноль пять.
– Я не собираюсь уходить из вкладчиков совсем, – мило улыбнулась Алена, – оставьте на счету несколько сотен, ну, или сколько там у вас положено. Просто я покупаю квартиру, и деньги мне нужны срочно, возможно, через некоторое время я воспользуюсь вашими услугами опять, но уже для длительного хранения суммы, – подсластила пилюлю она.
Видимо, отпускать такие деньги из оборота банк не хотел, и поэтому женщина за окном старалась изо всех сил надавить на сознание ускользающего вкладчика.
– Мы будем очень вам рады, – натянуто улыбнулась служащая. Бросив взгляд за перегородку, она сделала характерное движение головой, которое должно было означать, что вкладчик крайне не сговорчив и ее запас веских доводов подходит к концу. – Оксана Павловна, подумайте, чтобы потом не жалеть: изъяв деньги, ежедневно вы будете терять приличную сумму, а деньги, как известно, приносят хозяину ощутимую пользу только тогда, когда они работают. – Всматриваясь в фотографию Алены, она тщательно сравнивала снимок с оригиналом и, проверяя исходные данные, бросала взгляды на монитор. – Так что мы решили? – сладко улыбнулась она. В ее глазах, словно в изображении Божьего лика на иконе, появилась такая открытость и честность, почти святость, не отреагировать на которую было невозможно.
Посмотрев на огромные круглые часы, висевшие на стене, Алена увидела, как, словно зацепившись за что-то, стрелка дернулась и, легонько щелкнув, перескочила на отметку девять ноль семь. Надо было на что-то решаться, и немедленно. Если в течение десяти минут она не получит требуемой суммы, то вся затея провалится.
– В договоре, если мне не изменяет память, в одном из пунктов оговаривалось, что любая денежная сумма, находящаяся на счету у клиента, будет выдана по первому его требованию, – жестко сказала она. Бубнову она видела лишь однажды, в загсе, но, вспомнив ее мимику, резко опустила уголки губ вниз и презрительно ухмыльнулась, – Я ничего не путаю?
– Зачем так волноваться? – пошла на попятную служащая. – Я же не отказываю вам, я просто хотела предложить лучший выход…
– Мне… нужны… деньги, – отчетливо артикулируя, произнесла в три захода Алена, и от осознания близости провала ее глаза недовольно засверкали. – У меня нет времени разводить с вами антимонии, – грубо сказала она, следя за тем, как стрелка щелкнула вновь. – Если через пять минут я не получу свои деньги, то через десять руководство вашего банка получит большие проблемы, и я добьюсь, чтобы лично вас уволили.
Страх придавал ей силы, и слова, произносимые с такой яростью и недовольством, вылетали сами по себе. Прислушиваясь к шуму в ушах, Алена понимала, что за истекшие десять минут она не приблизилась к деньгам ни на шаг.
– Римма Игнатьевна, я могу попросить Вас снять очки? – молоденькая девочка доброжелательно улыбнулась Светлане из-за толстого стекла банковской конторки.
Конечно, сомнений не было, но обязанности есть обязанности. Сравнив фотографию с лицом женщины, кассир едва заметно пожала плечами и тут же, пока не успела заметить владелица паспорта, пряча ухмылку, опустила к столу изумленные глаза. Это надо ж было этой Римме так испугаться, чтобы на фотографии глаза вышли вытаращенными, словно у лягушки. До чего ж бывают люди нефотогеничные! Мало того что на голове цветочная клумба, так еще и выглядит лет на тридцать. Не везет же некоторым с внешностью!
Опустив глаза под конторку со стеклом, она с удовольствием посмотрела в зеркальце, приклеенное к стенке офисного стола. Вот у нее внешность так внешность, ничего не скажешь, не то что у этой бедняги. Это надо же так, всего двадцать с хвостиком, а выглядит до того убого, что приходится надевать черные очки. Вытянув тоненькую цыплячью шейку, девочка кокетливо улыбнулась своему отражению в зеркале и еще раз мельком взглянула на женщину за окошком.
Бедная! Двадцать три – это уже не молодость, а при такой внешности и вовсе старость, хотя с такими деньжищами и старость нипочем. Нажав несколько кнопок на клавиатуре, она неторопливо встала и, неспешно покачивая тем местом, где у женщин обычно находятся бедра, молча отправилась к крутящемуся стеллажу, снизу доверху заполненному тощими бумажными папками.
Посмотрев на запястье, Светлана увидела, что самая длинная, минутная, стрелка часов неумолимо прошла пять маленьких делений. Кроме нее в банке было двое посетителей, причем оба стояли в окошечко оплаты коммунальных счетов и опасности вроде бы не представляли. Глядя на неторопливые жесты молоденькой служащей, Светлане хотелось сгрести ее в охапку и хорошенько встряхнуть, чтобы она наконец проснулась и прекратила ползать, как черепаха.
– Скажите, а вам не составит труда прийти после обеда? – будто нарочно растягивая каждое слово, предложила девочка. – Чтобы не заставлять вас ждать, мы бы подготовили к этому времени все необходимые документы.
– Какой обед, девушка? – поглядывая на часы, невольно занервничала Светлана. – Меня на улице ждет машина, и я не намерена оплачивать водителю простой. Не могли бы вы работать поэнергичнее?
Вытянув шею из-за конторки, худенькая пигалица из замедленного кино посмотрела на окно, но никакой машины за ним не углядела.
Это ж надо, до чего бывают люди нервные и жадные: снимать семьдесят тысяч долларов и считать копейки на чай водителю! А может, потому у нее и деньги водятся, что она их считает? Да, как трудно порой отличить жадность от хозяйственности! Вот вчера Андрей. Мотал он меня по улицам битых два часа, воздухом, говорит, дышали, и за эти два часа осилил купить одно-единственное эскимо, да и то такое твердое, что прежде чем его откусить, пришлось греть в руках целых полчаса. Вот и спрашивается, что это: забота о здоровье, патологическая жадность или хозяйственность?
– Девушка, меня на улице ждет машина, – женщина явно нервничала.
– Я работаю с деньгами, не торопите, – безо всяких эмоций, привычно отозвалась пигалица.
Стрелка часов перескочила еще дважды и, зацепившись за седьмой кружочек, выжидала момент, когда можно будет прыгнуть снова.
– Константин Павлович, а как лучше оформить такой большой расход? – не обращая внимания на рассерженную женщину, пигалица поднялась и, плавно снявшись с места, поплыла в кабинет начальника.
Отойдя на пару шагов назад, Светлана заглянула вовнутрь служебного помещения и увидела, что в кабинете за простой, фанерной, безо всяких намеков на дверь, перегородкой, сидит безусый мальчик лет двадцати двух-двадцати трех и отчаянно кокетничает с пигалицей. Картинно приподнимая подбородок, пигалица манерно хлопала ресницами и, многозначительно улыбаясь, строила из себя скромную неопытную институтку. Молодой начальник, пыжась изо всех сил, чинно надувал щеки и, краснея как рак, что-то шептал ей, почти касаясь ее уха своими редкими усиками. Поджимая губы, девушка опускала глаза в пол и, делая ровно полшага назад, отрицательно качала коротко стриженной головой.
Взглянув на часы, к своему ужасу Светлана обнаружила, что стрелка перебралась на девятое деление и вот-вот коснется следующей черты. Представив себе последствия промедления, она покрылась холодной липкой испариной и, нервно опустив руку, заглянула за злополучную перегородку самодельного кабинета: парочка явно заслуживала порядочной взбучки. Картина, представшая перед нею, не могла присниться даже в страшном сне: комнатка была пуста, разгон давать было некому.
* * *
Посмотрев на дату поступления денег, служащая с удивлением взглянула на Алену: живут же люди! Перевод датирован вчерашним числом, а сегодня ни свет ни заря эта дамочка бежит его снимать. Наверное, крепко ее припекло, раз такая спешка! Квартиру она будет покупать, как же! Это ж не рулон туалетной бумаги, чтобы его разматывать на бегу. Нет, тут что-то не так. Может, дождаться, когда главный придет, чего ради на себя такую ответственность взваливать? Вот появится – пусть сам и решает, а ее дело – сторона. Прикажет – деньги снять дело двух минут, а если что не так, за такую сумму и удавить могут.
Взглянув еще раз на экран компьютера, служащая с сомнением сдвинула брови, и все ее мысли ясно проступили на лице. Бросив косой взгляд на молоденькую вкладчицу за стеклом, она прикусила верхнюю губу и нерешительно застыла перед монитором.
Что за жизнь такая! Ну почему миллионный расход попал именно на ее смену! Если интуиция подсказывает ей верно и с выдачей денег стоит потянуть до прихода начальства, то скандал разразится прямо сейчас, немедленно. То, что эта мадам ждать не намерена ни секунды, яснее ясного, вон как стреляет глазами на часы! Но если с деньгами все в порядке, а во всем виновата ее больная фантазия, то эта фурия однозначно добьется того, чтобы ее выкинули с работы еще до окончания сегодняшней смены. Куда ни кинь, всюду клин!
Стрелка часов тюкнула в очередной раз, и Алена с ужасом подумала о том, что из отпущенных ей двадцати минут половины уже нет. Светло-салатовые панели обивки стен казались мелкой матовой шкуркой, гасившей все световые блики, отбрасываемые длинными белыми лампами, закрепленными под потолком. Темно-зеленые квадраты гранитного пола резко контрастировали с белоснежным пластиком новеньких пронумерованных окошек. Никелированные стойки, надраенные до зеркального свечения, блестели и переливались на все лады.
– Девушка, в чем дело? – решив пойти ва-банк, громко поинтересовалась Алена. – Что-то не так?
– Почему вы так решили? – в голосе женщины послышались нотки страха перед надвигающейся неприятностью, и губы ее, сложившись в виноватую улыбку, слегка дрогнули.
– Документы я вам предоставила, счет имеется, – продолжала давить Алена, – я могу получить свои деньги или нет?! Что за безобразие творится у вас в банке! Битый час пытаюсь снять свои собственные деньги, а вы по какой-то непонятной причине всячески противитесь этому. Я хочу видеть начальника отделения, и немедленно!!! – почти выкрикнула она.
В голосе Алены зазвучали истерические нотки. Судорожно сглотнув, женщина за конторкой бросила взгляд на стрелку часов, висевших на противоположной стене, но возразить не решилась.
Хорошо, если ей так нравится, пусть будет «битый час», черт с ней, у богатых свои причуды. Героизм всегда порождает проблемы: не стоит изобретать колесо заново, может, еще все обойдется. Будет потом скандал или нет, это еще бабушка надвое сказала, а то, что эта мегера закатит истерику не отходя от кассы, видно даже слепому. В конце концов, нарушения инструкции не было: вкладчик потребовал денег, а посоветоваться ей было не с кем, тогда пусть и отвечает тот, кто спит до упора и приходит на работу на час позже положенного, а она здесь ни при чем.
– Оксана Павловна, не стоит так горячиться, – примирительно улыбнулась она. Нажав на кнопки, служащая подождала, пока из щели кассы высунется длинный язык чека и, поставив на нужном месте галочку, протянула его Алене. – Распишитесь, пожалуйста, вот здесь, – и она указала карандашом на отметку.
От волнения руки Аленки дрожали, а кровь пульсировала в висках с такой силой, что, позабыв, под чьим именем она пришла, Алена чуть не вывела на чеке свою собственную закорючку.
– Брать будете в валюте или перевести в рубли по курсу? – определившись с мучавшим ее вопросом, кассир успокоилась, и голос ее стал вполне приветливым. Действительно, ее дело маленькое, раз положено выдать – она выдаст, а чего там и как, пускай голову начальство ломает.
– Не надо ничего переводить, – мышцы Алены напоминали туго сжатую пружину.
Наблюдая, как счетчик купюр неторопливо перелистывает зеленые бумажки, она краем глаза взглянула на часы: стрелки показывали пятнадцать минут десятого, а значит, шанс уложиться еще был. Достав деньги из пластикового отсека машинки, кассир стала пересчитывать их вручную. Обмакивая палец в подушечку, пропитанную бесцветной жидкостью, она тщательно отделяла купюры одну от другой и, бесшумно шевеля губами, проверяла.
Время бежало, как сумасшедшее, громыхая секундами по барабанным перепонкам Алены. Чтобы не закричать, она сжала ледяные трясущиеся пальцы в кулаки и, наблюдая за неторопливыми действиями кассира, с силой прикусила нижнюю губу. Зубы выстукивали частую дробь, и она неприятно отражалась на трясущихся связках горла. Боясь дышать, Алена наблюдала за секундной стрелкой, прыгающей без устали, и сердце ее, бившееся гулкими неровными толчками, почти останавливалось, проваливаясь в пустоту.
– Пересчитайте, – женщина за стеклом положила на разворот раскрытого паспорта на имя Бубновой увесистую пачку стодолларовых купюр.
Взглянув еще раз на перегородку и не увидев там начальника, она недовольно сморщилась, и ее лицо стало напоминать печеное яблоко.
– Спасибо! – просияла Алена. Подставив уже расстегнутую дамскую сумочку, она, не считая, скинула в нее деньги и паспорт и быстро направилась к выходу.
– А пересчитать? – чуть не задохнувшись от дурного предчувствия, хлопнула глазами кассир.
– Людям нужно верить, – не оглядываясь, Алена выскользнула за дверь и услышала, как за ее спиной, в глубине зала, раздался требовательный телефонный звонок. Перестав сдерживаться и ни секунды не сомневаясь, что звонят люди ограбленного пескоструйчика, она изо всех сил рванула к машине.
* * *
Стрелка щелкнула еще раз и, уцепившись за десятиминутную отметку, изготовилась к следующему прыжку. Стоять и ждать у моря погоды не имело никакого смысла, поэтому, решительно выдохнув, Светлана нажала на кнопку звонка, находящуюся рядом с окошком сгинувшей пигалицы. Резкая занудливая трель раскатилась по всему залу банка, проникая во все тайные закоулки помещения. Надрывно хрипя, звонок издавал звук, похожий на сдавленный горловой сип, усиленный динамиками и пропущенный через высокие частоты.
– Не звоните, она сейчас подойдет, – голос девушки в окошке обмена валюты был низким и густым, напоминавший сахарный сироп, стекающий по горлу тягучими каплями.
– У меня нет времени ждать, – заставляя себя говорить как можно спокойнее, но чувствуя, что от напряжения у нее дрожит каждый нерв, ответила Светлана.
– Хорошо, я сейчас ее позову, – не меняя сладкого тембра, спокойно сказала кассир. Отпустив клиента, она мягко, по-кошачьи поднялась из-за конторки и понесла свое пухлое тело за переборку соседнего помещения.
«Интересно, они здесь все такие? – подумала с удивлением Светлана. – Если да, то этой тоже не грозит появиться слишком скоро. Надо же, сосуд с елеем, да и только! Несет себя так, словно боится расплескать драгоценную влагу. Ей бы не в банке работать, а вести в деревеньке кружок макраме!»
Споткнувшись, стрелка чихнула еще дважды, когда из-за угла, недовольно поджав губы и кривя кислую физиономию, выплыла пропавшая пигалица.
– Миллионные расходы не оформляются в один момент, – нравоучительно выдала она, – и не нужно меня подгонять, из этого ничего хорошего не получится. – Видимо, от досады за прерванное свидание, на ее щеках выступили красные пятна и, разлившись по всему лицу, остановились у ключиц, образуя ярко-розовую маску, похожую на цветной чулок, одетый на голову. – Римма Игнатьевна, – пигалица привстала и, слегка нагнувшись к окошку, посмотрела на Светланины очки, – вам придется немного подождать, пока я сверю все данные.
Не дожидаясь ответа, она развернулась и заскользила к вращающимся стеллажам, находящимся за ее стулом. Если бы можно было взяться за стрелку часов руками и остановить ее хотя бы ненадолго, Светлана, не раздумывая, так и поступила бы, но время неумолимо двигалось вперед, сокращая шансы на удачный исход дела. Когда на циферблате между стрелками появился прямой угол и Светлана убедилась, что четверть часа миновали, она испугалась по-настоящему. Судя по тому, что в помещении банка было по-прежнему спокойно, звонка еще не было, но где уверенность, что в ближайшие несколько минут его не последует и, самое главное, что этот тормоз на цыплячьих ножках выдаст долгожданные деньги?
Плавно качнувшись, набор суповых косточек вернулся в свое исходное положение и, пробежав пальцами по кнопкам, ожидающе уставился в экран монитора. Нерешительно дергаясь, из прорези начал вылезать белый лоскут кассового чека.
– Вот здесь, пожалуйста. – Чиркнув ручкой, Светлана вытянула шею и, заглянув за двойное стекло, увидела, как, плюнув, автомат выкинул на поверхность стола тяжеленную пачку долларов.
– Если будете менять, окошко напротив, – трижды заправив деньги в автоматический счетчик, пигалица наконец выложила их на поверхность стойки. – Пересчитайте, – растягивая каждый гласный, протянула она, но, трясущимися руками скинув деньги на дно сумки, от волнения почти не слыша своих шагов, Светлана поспешила к выходу.
До спасительной двери оставалось не более пяти метров, когда, слабо щелкнув, сработал блокиратор. Дернув за ручку, Светлана почувствовала, что неподвижное крепление замуровало ее, словно в надежной глубокой пещере.
– В чем дело? – нервно вздрогнув, с испугом произнесла она.
Повернувшись, Светлана увидела, что около окошка пигалицы стоит тот самый молодой человек с жиденькими усиками и, довольно щуря поросячьи глазки, сладко ухмыляется. Нереально шоколадный, в темно-коричневом бархатном пиджаке, с масляными карими глазами, молоденький босс напоминал сувенирного шоколадного зайца, только без обертки. Слипшиеся карамельками губки были сложены в кругленький цветочек, и от этого блеклые грязноватые полоски реденькой растительности над губами напоминали своей формой недоделанную подковку.
– Как же это так, Римма Игнатьевна, получается? – сложив на животике скрещенные пальцы ладоней, Константин Павлович нагнул голову, слегка склонив ее к правому плечу, и, досадливо сморщив нос, окинул взглядом одинокую фигурку в мини-юбке.
– В чем дело? – голос Светланы испуганно дрогнул, и она сама услышала, как в нем зазвучали плохо скрываемые фальшивые нотки показной уверенности.
– Уж не от торопливости ли так произошло, что вы позабыли нам сказать, что деньги, которые вы пришли получать, не имеют к вам никакого отношения? – голова Серова опустилась еще ниже, на шее, над воротничком рубашки, появилась дополнительная складка кожи, а взгляд, бросаемый напыженным от собственной значительности начальником, стал угловато-скребущим и враждебным.
– Я не понимаю, что происходит, – пытаясь сообразить, как ей выпутаться из сложившейся ситуации, произнесла Светлана.
– А тут и понимать нечего, – Серов с презрением оттопырил нижнюю губу, – воровство оно и есть воровство, – уже совсем жестко проговорил он, расцепляя пальцы рук и закладывая их в карманы брюк. Толстая ткань пиджака сломалась складками, бархатисто отсвечивающими на сгибах мышино-серым.
– Прекратите беспредел и откройте сейчас же дверь! – грозно произнесла Светлана, чувствуя, что голос ее подрагивает, и стараясь нащупать в кармане правую верхнюю кнопку на мобильном. – Что за цирк здесь вы устроили? – с негодованием огрызнулась она, нажимая на клавишу дважды. Об этом условном знаке они договорились еще дома, во время обсуждения плана операции.
– Ну, цирк или не цирк, это мы узнаем совсем скоро, – оскорбленный в собственном величии, Константин Павлович преисполнился решимости довести дело с поимкой важной преступницы до своего логического финала. Многозначительно изломав губы в ухмылке, он краем глаза бросил взгляд на пигалицу, смотревшую на него во все глаза, и важно расправил плечи.
Звонок от Светланы и стремительное появление Алены на дорожке произошли абсолютно синхронно. Впереди бежал Федор и, крепко ухватив девушку за руку, буквально волочил ее за собой. Тяжело дыша открытым ртом, она едва управлялась с длинными шпильками каблуков, мешавших ей передвигаться быстрее. Постоянно оглядываясь, Шумилин летел аршинными шагами к машине, не выпуская Аленкиной ладони из своей руки.
– Заводи, дядя Толь!!! – не замечая, что он обращается ко взрослому человеку на «ты», крикнул, подбегая к машине, Федор. – А где тетя Света? – хлопнув дверкой, он повернул голову к Анатолию и, предчувствуя беду, впился глазами в его лицо.
– Секунду назад был звонок, – побелевшими губами проговорил Нестеров.
– Мама! – Алена прижала руки ко рту и широко раскрыла глаза.
– Во двор, живо! – скомандовал Федор, и его рыжее лицо пошло красными лепешками. – Черт!!! – выругался он. Достав из-под ног сумку с Аленкиными вещами, он перебросил ее на заднее сиденье. – Переодевайся, только побыстрее, – попросил он, отворачиваясь и сосредоточенно прикидывая что-то в уме.
– Я думаю, люди Козлова оказались проворнее, чем мы рассчитывали, – нервно выговорил Анатолий. В голос вздохнув, он нажал на сцепление, и, газанув, машина рванула с места. – Как ты думаешь, сколько у нас времени? – не отрывая взгляда от дороги, обратился он к Федору.
– С неба они упасть не могут, так что минут десять в нашем распоряжении есть точно. Сейчас направо и под арку, – наклонив голову, он внимательно рассматривал дорогу, знакомую с детства. – Еще раз направо и у помойки тормозите, – заторопил он, открывая на ходу дверку.
Выскочив из машины, Федор открыл багажник и вытащил оттуда два рулона сине-голубой самоклеющейся ленты, шириной с человеческую ладонь.
– Дядя Толя, вещи! – отрывисто крикнул он. – Алена, ты готова?
– Уже! – откликнулась она, вылезая из машины и застегивая на ходу молнию джинсов. Сбросив парик, она тряхнула головой, и, освободившись от жаркой шапки, волосы шелком рассыпались по плечам.
– Юбку в бак и доставай ножницы! – Изловчившись, Федор прикрепил ленту к заднему крылу машины и, потянув рулон за собой, размотал его на длину, достаточную для того, чтобы второй конец липкой полосы дотянулся до фары. – Режь! – крикнул он, отводя от острых концов ножниц руки. – Молодец! Теперь разрезай у дверей!
Пока Алена освобождала двери, а Федор закрепил синюю полосу с другой стороны машины, Анатолий достал из багажника два комплекта серой формы.
– Так она же не милицейская! – ахнула Алена.
– Серая, и ладно, – сбрасывая куртку и натягивая форменную спецовку поверх голубой рубахи, ответил Федор.
– Где ж я тебе возьму милицейскую? – застегивая блестящие пуговицы, проговорил Анатолий. – Эту еле достал, пришлось договариваться с охранниками из института. Да ладно, авось не поймут, – он перевел глаза и с надеждой, будто ища поддержки, посмотрел на Федора. – Все?
– Все, – кивнул тот, поправляя на голове торчащий во все стороны рыжий чуб. Протянув руку в открытое окошко, он грохнул по крыше автомобиля мощным магнитом красно-синей мигалки и, повернувшись к Алене, коротко приказал: – Накрывайся!
Юркнув на пол машины у заднего сиденья, Аленка укрылась огромным шерстяным покрывалом, и, противно загудев, машина выскочила со двора.
– Да вы не стойте, Римма Игнатьевна, присаживайтесь, в ногах-то правды нет, – голос шоколадного начальника сочился елеем, а спина, прямая, как палка, готова была хрустнуть от торжества. – То-то эта дамочка торопилась, как на пожар, – самодовольно проведя большим и указательным пальцем по усам, он открыл рот и, сделав круг, сомкнул их в центре нижней губы. – Вот какие пироги с котятами, – обернувшись к пигалице и увидев в ее глазах, обращенных на его персону, лавину немого восторга, смешанного с обожанием, он провел языком между зубами и верхней губой и, ощерившись, легко хохотнул. – Вот сейчас приедут ребята от Юрия Макаровича, там и поглядим, что за спешка такая была, – с угрозой закончил он.
Сцепив зубы, Светлана молчала; не шевелясь и почти перестав дышать, она ждала, кто приедет первым, теперь от этого зависело все.
– Ишь, затихла! – кивнув на бойкую посетительницу, прокомментировал шоколадный заяц. – А какая шустрая была, любо-дорого поглядеть!
– Да уж, – поддакнула тощая мышка. – А как же деньги? Может, их положить обратно на счет? – она подняла на босса свои влюбленные глаза и застыла, ожидая ценных указаний своего бога.
– Да зачем, пусть они ее тепленькой прихватят, – предвкушая предстоящее зрелище, постановил он. Серебристо-серые панели отбрасывали яркие блики ламп дневного освещения, такие же стулья и стойки, только матовые, окантованные толстыми пластиковыми шнурами, дополняли странный интерьер зала банка, и молодой начальник в новехоньком коричневом пиджаке выглядел на этом блеклом фоне большой кофейной кляксой.
– По-моему, едут, – услышав вой милицейской сирены, студенистая обменщица приподняла свои драгоценные телеса и, привстав, с любопытством посмотрела в тонированное стекло. – Точно, едут, – заверила она, наблюдая за тем, как двое в сером, захлопнув дверцы машины и даже не поставив ее на сигнализацию, начали подниматься по ступеням банка.
«Зачем им сигналка, у таких пойди укради – себе дороже», – подумала она и втиснулась обратно за конторку. Опустив голову к бумагам и почти сравнявшись с серой поверхностью стола, она стала невидимой и неслышимой, предоставляя все действия лицу вышестоящему и, следовательно, обладающему большими правами и полномочиями.
– Где она? – не здороваясь, наглая рыжая физиономия просунулась в открывшуюся дверь и, растянув в понимающей улыбочке рот, комически-почтительно произнесла: – О, какая встреча, это ж наша молодая хозяюшка!
Даже не посмотрев на сияющего, словно солнечный зайчик, шоколадного начальника, второй отодвинул его плечом и, подойдя к Светлане и скорчив издевательски-брезгливую физиономию, двумя пальцами приподнял руку с сумкой за обшлаг рукава.
– А что это у тебя в сумочке, деточка? – приблизив свое лицо к лицу Светы, Анатолий уставился ей в глаза.
– Грибочки, дедушка, – зло огрызнувшись, подыграла ему Светлана.
– Небось, поганочки? – плоско хохотнул тот.
– Вот, так сказать, изловили, – устав от того, что на его персону не обращают никакого внимания, Константин Павлович сделал шаг вперед и приготовился получать поздравления и сердечную благодарность.
– Если бы не наш звонок, тетеря ты эдакий, эта сопля ускакала бы с денежками за милую душу, так что помалкивай, пока тебе голову заместо заднего места не привинтили, – с удовольствием отвел душу Федор. Взглянув на часы, он перебросился с Анатолием понимающим взглядом и, разведя руки в разные стороны, торжественно глядя на Светлану, произнес: – Прошу к нашему шалашу! – повернувшись к бархатному мальчику, стоящему поодаль с обиженной гримасой, он заявил абсолютно безапелляционным тоном: – Эту фифочку мы забираем с собой. Деньги все? – глядя на сжавшегося в комок шоколадного зайца, уши которого почти приклеились к голове, Анатолий с суровым видом кивнул на дамскую сумочку Светланы.
– Все… – растерянно произнес тот. Он хотел было заикнуться о расписке, но, открыв рот, снова его закрыл и благоразумно промолчал.
– Неплохо бы с него расписочку затребовать, – с деловым видом предложил Федор.
– О расписке хозяин ничего не говорил, – важно отнекнулся Анатолий, пропуская Светлану вперед, образцово-показательно сжав ее локоть своей ладонью. – Ну, бывай. – Нестеров неопределенно цокнул языком и, покровительственно кивнув, непочтительно показал высокому начальству свою спину.
Когда машина, дав задний ход, развернулась, тощая пигалица, поглядев ей вслед, подняла на начальника влюбленные глаза и, виновато улыбаясь, робко спросила:
– Константин Павлович, а может, лучше было все же взять расписку?
– Не суй свой нос в чужой вопрос, – назидательно подняв кверху палец, изрек Серов. Теперь, когда эти двое нахалов находились от него на приличном удалении, он, словно отчищенный песком самовар, заблестел с новой силой, обретя прежний лоск и уверенную поступь.
Благополучно миновав двери банка, Анатолий, Федор и Светлана сели в машину и уже через пару минут все в том же маленьком глухом дворике приводили свое чудо техники в исходное состояние. Отряхнув одежду и волосы от пыли, Алена подошла к матери и, радостно улыбаясь, сказала:
– Как миллионер миллионеру хочу сказать тебе по большому секрету, что мы чуть не умерли за тебя со страху.
– Можно подумать, я чувствовала себя, как на Канарах, – улыбка Светланы вышла неровной и вымученной, видно было, что, в отличие от Алены, она еще не отошла от только что пережитого потрясения.
– Что бы там про нашу милицию ни пели, а серая форма – страшная сила, – искоса поглядывая на Светлану, добавил Анатолий. – Вовремя мы подсуетились.
– Это точно, – лицо Светланы просияло. – Федь!
– Что? – Шумилин скомкал испорченную синюю наклейку и, прицелившись, бросил громоздкий комок в мусорный бак.
