Текст книги "Бабочка (СИ)"

Автор книги: Ольга Горовая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Да, я долбанный придурок. Но только после этого сумел расслабиться и пойти спать, понимая, что успокоила меня информация о ее полном безразличии к окружающим парням.

Моя. Пока еще только моя. Целиком и полностью.

Глава 7

Сергей

Я отдавал себе отчет в том, что не могу, не имею права вечно игнорировать все более проступающую проблему изменения наших отношений со Светой. Казалось, Бабочка ощущала себя со мной все легче и свободней. И хоть в ее поведении не было ничего нарочитого или откровенного, я не мог не заметить, что она относится ко мне скорее, как к мужчине, вызывающему ее интерес, нежели как к дяде. Правда при этом наше общение не стало напряженным или сложнее, мы все так же с интересом обсуждали то, что происходило у нее в школе или на танцах, Бабочка охотно рассказывала все о своих друзьях. Однако я был достаточно опытным и искушенным, чтобы замечать ее неосознанные сигналы, к тому же не являлся дураком, чтобы пытаться обмануть себя.

И все же не хотел размышлять над тем, что этому стоит положить конец.

Девочка просто искала себя. Она взрослела, менялась, точно как и ее интересы, желания, потребности. А потеряв всех, Света слишком привыкла опираться и доверять только мне. Вся ее жизнь в последние полгода была связана лишь со мною. Потому, видимо, неудивительно, что и в первой малопродуманной попытке флиртовать с мужчиной, она обратила внимание на меня. Тем более что правда о нашем родстве была Свете давно известна.

Это не что-то серьезное и определенное, я не сомневался в таких мыслях. Просто игра, как «дочки-матери», играя в которую, девочки с детства примеряют на себя образ поведения, который определяет им наше общество. Так и здесь – Света играла во взрослую женщину, которая заигрывала с мужчиной.

Все через это проходят.

Разница только в том, что, чаще всего, первая попытка девушек оканчивается не очень удачно из-за выбора мужчины, чье внимание они стараются привлечь. И такая игра во влюбленность может привести к плачевному результату.

Бабочке это не грозило. Я уберегу ее. Она поиграет и пойдет по жизни дальше, не потеряв ни уверенности в себе, ни веры в чудо. А я… я никогда не попробую получить нечто большее у нее или воспользоваться такой возможностью. Эта девочка была настолько для меня дорога, настолько бесценна, что я наступлю на горло и самому сильному своему желанию или потребности. Ничто не значило для меня больше, чем ее благополучие.

Отойду в сторону, как только она определится с тем, что и кого желает иметь в жизни. Нет, я не пропаду и не брошу Бабочку. Буду присматривать и оберегать ее все то время, которое сумею. Но со стороны.

У нее в будущем десятки вариантов. Таких, что только выбирай. Вся жизнь впереди.

О чем говорить, если уже сейчас Владимир Сидоренко, отец того самого Артема, являющийся далеко не последним человеком в иерархии города и власти, узнав от старшего сына, чья именно племянница новая одноклассница младшего – звонил, интересовался, не думал ли я над вариантом объединить наши семьи и капиталы? Потому как девочка не только Артему понравилась, но и Виталию, его старшему наследнику. «Воспитанная, красивая, без закидонов, которых сейчас у молодых девчонок хватает, без глупостей и ветра в голове». Так Свету описал этот самый Виталий отцу, характеризуя подругу брата. Так что, если что, семья будет вовсе не против рассмотреть ее, как вероятную невесту. Да и нашим делам это только на пользу пойдет.

Я поблагодарил за лестную оценку. Признал, что и правда, семьи нашего уровня только выиграют от новых родственных связей. Но, сославшись на обязательства перед умершим братом, объяснил, что не могу пока ничего от девочки требовать. Разве что направить. Да и время сейчас такое, что молодежи высшее образование не помешает, тем более что у племянницы моей голова светлая. Вот после поступления и первых двух курсов можно будет о чем-то более конкретном говорить, если Свете кто-то из его сыновей приглянется.

Сидоренко согласился с моими доводами и заверил, что понимает и уважает мою позицию. И еще раз заметил, что уж очень понравилась моя девочка его оболтусам.

А мне придушить голыми руками хотелось и его самого, и этих оболтусов.

Но я не собирался делать ничего подобного. Потому что понимал ситуацию и свои порывы. И потому сейчас мне казалось не настолько уж ужасным получить эту малость – чуть больше ее нового обожания. Новых эмоций и чувств, которые скоро перегорят и угаснут, когда девочка поймет, что пока просто связывает эмоциональный покой и уверенность в ситуации со мной.

А я… Что ж, скажу честно, я все-таки заставил себя сесть и откровенно осмыслить все, что со мной творилось в последнее время. И когда пришел к единственно верным выводам – рассмеялся. Правда, судя по настороженной реакции парней, которые ехали спереди, смех мой веселым не был.

Зато я точно знал, что видимо, очень верно поступил когда-то, сократив время моих визитов к брату, когда Свете лишь исполнилось восемь лет. Не задумываясь, на чистой чуйке и автомате, я пытался уберечься, защититься от того, что могло оказаться слишком напряженным для моего сознания. Что ж, от судьбы не уйдешь, видимо. Она везде найдет и все, что ей причитается, достанет своими загребущими лапами. Видимо, Бабочка и была этой самой судьбой для меня. Тем человечком, для которого я всю душу и разум готов вывернуть наизнанку. Все, что угодно отдать. Я любил ее раньше, пусть и немного иначе. И то, что сейчас я стал хотеть ее, как женщину, не умалило этой любви. Скорее, сделало мои чувства объемней и еще сильнее.

Но так же хорошо я понимал и то, что место рядом с Бабочкой – не мое. И дело было даже не в том, что я якобы приходился ей дядей. Хоть некоторые угрызения совести касательно Сашки и матери грызли меня, когда я пытался не сосредотачиваться на своих все более откровенных снах о Свете, преследующих меня слишком часто.

Кроме всего этого существовал еще немаловажный момент. То, кем я был последние двадцать лет – ставило ее под угрозу. Бабочка, без всякого сомнения, заслуживала более интересного человека рядом, чем связанный с криминалом мужик, вдвое ее старше. Так что, как ни крути, но выбранная мною линия поведения и акценты в нашем общении – являлись единственно верными. Пусть и с некоторыми уступками, которые я для себя сделал.

В этом плане я сдался, устав бороться с собственным желанием по максимуму провести время, которое еще могу урвать со своей Бабочкой. Поначалу пытался чуть чаще задерживаться вне дома, уезжать по делам. А потом – махнул рукой. Через год, без всякого сомнения, она и не вспомнит о своих словах: «ты самый лучший для меня». У нее будут новые увлечения. А мне останутся только эти моменты, простые и неискушенные, но от этого в разы более ценные. Моменты, с которыми не сравнится самый жаркий секс с любой другой.

И пусть можно было возразить, что в тридцать шесть немного рановато так уверенно делать подобные выводы, я четко знал кто я, и кто Бабочка для меня. Та, которой никакая другая не станет.

Настолько же сильно я был уверен и в своем решении.

Однако, видимо не зря говорят, что Бога и жизнь прилично веселят наши планы…

Света

Наверное, моя судьба обладает очень специфичным чувством юмора. И любит шутить со мной в свои «черные» шутки именно тогда, когда жизнь начинает казаться мне слишком уж замечательной. Так было весной. Так же случилось и теперь.

Каким-то чудом мне удалось пересдать все свои «хвосты» до конца четверти, и я с чистой совестью порадовала Сергея информацией о своей успеваемости. Потому мы вчера провели вместе целый «праздничный» вечер, отмечая начало моих каникул пиццей, сухим красным вином (его собственная компания была единственной, в которой Сергей мне пока разрешал пить) и всевозможными планами на мое будущее. Эти версии и желания порой были просто забавными: когда я пошутила, что задумываюсь о карьере дрессировщицы особо крупных хищников, раз уж, даже, с девчонками в классе сумела к концу четверти найти общий язык, Сережа искренне посмеялся; или эфемерными – как-то перспектива подумать о карьере дипломата. Это Сергей предложил, когда после второго бокала вина я все-таки призналась ему, что по нескольким предметам прилично “не успевала” и пришлось уламывать учителей разрешить мне пересдать некоторые зачеты. Хотя более серьезно он предложил подумать о чем-то таком, что окажется мне интересно. Правда, сколько мы с ним вместе ни думали, так и не смогли выдвинуть ни одной конкретной версии, кроме той, что это не будет связано с математикой. Ее на дух не переносила, хоть и вынужденно терпела. Сами понимаете, программу в министерстве составляют без учета моих желаний.

В общем, вечер был обалденный: мы включили камин, оправдывая это тем, что на улице прилично похолодало. Развалились на пушистом ковре в гостиной – Сергей оперся спиной на диван, а я устроилась затылком на его щиколотках. А вокруг расставили коробки с пиццей, бутылку того самого вина, и кучу винограда и инжира. Первый я не особо любила, у нас в семье его Сергей – больше всех остальных жаловал. А вот свежий инжир мне очень и очень нравился, так что за десерт, в отличие от пиццы, мы не воевали. И просто болтали, смеялись, обсуждали все-все на свете. Было так здорово, что не хотелось, чтобы этот вечер заканчивался. По-моему, я и заснула в итоге там же, на полу, рядом с Сергеем.

А проснулась уже у себя в комнате утром. Наверное, Сережа перенес меня в кровать, не знаю. Не помню. Но мне нравилось представлять, как это могло бы быть. И от мысленных картин – щекотные и колючие «мурашки» бежали по коже. А если я еще и рисковала вообразить, что он вполне мог после того, как уложил меня на подушки, наклониться и легко коснуться губами моих губ, целуя, становилось очень жарко и томительно уже в животе.

Но это все вчера. А сегодня он должен был опять уехать в город, где мы раньше жили с родителями. И сейчас я сидела в кафетерии на первом этаже торгового центра. Того, где когда-то купила браслет Сергею. И весело смеялась, обсуждая с Катей вещи, которые мы купили сегодня, и рассказывая, как классно провела вчерашний вечер. Подруга с шутливой завистью вздыхала, заметив, что их отец отделался, как и обычно, переводом дополнительных бонусов на ее и Костика карточки за табель без отрицательных оценок. Вот и все его внимание.

Сам Костя сейчас был на тренировке. Как и Артем, который сегодня утром прислал мне смс-ку, предлагая куда-нибудь сходить вдвоем. Хоть в кино, хоть снова в клуб. Он не скрывал, что я его привлекаю после того раза, как мы все вместе отдыхали. И даже намекал, что мы могли бы попробовать «серьезно встречаться».

В общем, именно эту смс-ку я и показывала улыбающейся Кате на своем коммуникаторе, когда один из моих охранников сказал, что на стоянке какие-то проблемы, и он отойдет, чтобы те решить. Второй охранник остался сидеть за соседним столиком, присматривая за нами.

Я только кивнула. Ну, тогда я мало понимала, кто мы. Точнее, кто Сергей, ну и я, как часть его семьи. И эти охранники воспринимались мною скорее, как чрезмерная опека Сережи, к которой я привыкла и давно перестала обращать внимания. Хоть и слушалась их советов и замечаний о безопасности моего поведения.

В общем, тогда я кивнула и вернулась к сообщению. Правда, уже не для того, чтобы обсудить содержание послания Артема, предложение которого вызвало не такой уж и большой интерес у меня, хоть и польстило, чего уж скрывать. Нас больше заинтересовали возможности моего телефона. У Кати был обычный мобильник, и она тут же начала расспрашивать, в чем отличие моего? Просила показать все возможности, а я с радостью ей те демонстрировала, рассказывая, как Сергей подарил мне этот телефон на день рождения и как он учил меня использовать все эти функции.

И только когда услышала за спиной:

– Привет, Светочка! Ты стала такой большой, и так на папку похожа! – произнесенное вовсе мне незнакомым голосом, задумалась о том, что, возможно, настойчивость Сергея в вопросе охранников не была лишней.

Впрочем, эта лихорадочная и испуганная мысль не смогла мне помочь.

Так же, как я и не сумела понять, где тот охранник, который вроде бы был еще недавно рядом? Не знала я и этого мужчину, который с широкой улыбкой остановился за моим стулом и обнял меня за плечи, крепко сжав руку. Наверное, со стороны казалось, что он мой хороший знакомый. Не знаю. Катя, во всяком случае, робко улыбнулась, может быть, ожидая, что я их познакомлю.

Но все, что я могла ощущать в тот момент – крепкий, очень крепкий, до боли, захват холодной руки на своем плече. И резкую боль в левом боку. В районе ребер. Настоящую. Сильную. Такую, словно мне туда что-то вонзили. Хотя, так оно и было. Не знаю, кажется, это был нож, который мужчина специально вдавил в мое тело. Не глубоко, но ощутимо, чтобы я знала – он не шутит. А от крика меня удержали очень тихие слова, которые он прошипел мне на ухо:

– Пикни только, и твоей подружке – каюк. Будь хорошей девочкой. Улыбнись, попрощайся, как ни в чем не бывало. И пошли со мной. Тогда с ней все будет путем.

– Пошли-ка, расскажешь мне, как дела у твоего дяди, – уже громко добавил он, чтобы было слышно всем вокруг.

Может быть, более умная девушка на моем месте моментально придумала бы какой-то хитрый план. И если и не уложила бы этого гада каким-то заковыристым приемом на пол, то как минимум покалечила бы. Или не послушалась бы и заорала, привлекая всеобщее внимание.

Не знаю.

Мне было просто страшно. Дико. Так, что сильно захотелось в туалет. И плакать. И руки задрожали. А еще мелькнула глупая мысль, что я одна из родных живой осталась и, наверное, в этом было что-то неправильное. А еще мне было очень больно в левом боку, где все еще прижимался нож. И что-то теплое побежало по коже.

Но, несмотря на эту какофонию мыслей, ощущений и страха, я не хотела, чтобы Катя пострадала. И потому послушно сделала то, что велел мне неизвестный мужчина. Растянула губы в какой-то пародии на улыбку. Встала, даже забыв о куртке, переброшенной через спинку стула. И пробормотала:

– Ох, да, здравствуйте. Конечно. Пока, Кать, до завтра. – А потом, до того, как растерявшаяся подруга успела что-то сказать, вдруг сунула ей в руку свой коммуникатор. Не знаю, что меня заставило это сделать. Тем более, при том, насколько страх завладел моим сознанием. – Прикольный телефон, спасибо, что дала посмотреть. А насчет того, о ком мы говорили, позвони. Попробуй. Пока, – еще раз попрощалась я, умоляюще глянув ей в глаза и дико надеясь, что подруга что-то поймет, додумается найти в моем телефоне номер Сережи. Ведь именно о нем мы говорили только что. – Я позвоню завтра.

И на подгибающихся ногах пошла за мужиком, оглушенно глядя себе под ноги и не понимая, как такая толпа людей вокруг нас ничего не замечает? Неужели никто не видит, как он тыкает нож мне под ребра? Как мне страшно?

Сергей

Когда я увидел, что звонит Бабочка – улыбнулся. Мы разговаривали только два часа назад, когда она решила «проинформировать» меня, что собирается вместе с Катей заняться шоппингом, чтоб каникулы хорошо начались. Разумеется, я был совсем не против. А сейчас она зачем звонит, интересно? Еще куда-то податься решили? Или собирается рассказывать, чего купила?

Не то, чтобы у меня было на это время, следовало тут подогнать все дела, чтобы вечером смотаться в соседний город. Но когда на экране мобильника светилось «Бабочка», я всегда отвечал, какая бы запара не была по месту.

– Да, Бабочка, что случилось? – начав улыбаться еще до того, как ответил, я принял вызов.

И тут меня, как ледяной водой окатило, стирая всякое веселье и хорошее настроение:

– Эм, здравствуйте. Это Катя. Подруга Светы, – голос, который точно не принадлежал моей девочке, звучал немного растерянно и словно виновато.

«Да, блин, понял, что ты не Света».

Честно говоря, мне в ту же секунду захотелось хорошенько гаркнуть, потребовав, чтобы Катерина немедленно объяснила, какого хрена у нее телефон Бабочки?! И почему она звонит мне. Как-то так уж сложилось, что ничего хорошего в моей жизни неожиданности не сулили, потому, я почти сразу не сомневался – мне не понравится причина, по которой эта девчонка звонит. Я только очень надеялся, что еще могу на что-то повлиять. И с Бабочкой не случилось ничего катастрофичного.

«Только бы не так, как с Сашкой. Только не так…»

Не знаю, чем было это отчаянное желание, может, отчаянной просьбой к чему-то или кому-то, что над всеми нами. Сама мысль о том, что со Светой могло бы произойти что-то непоправимое, была для меня кощунственной и непереносимой. Однако именно на худшее я моментально настроился, если честно, чувствуя, как заиндевает сердце за грудиной.

Мне были необходимы ответы. В эту же секунду. Немедленно.

Но девчонка вместо того, чтобы внятно что-то объяснить, мялась и извинялась смущенным голосом. А я опасался, что если сейчас все же крикну на нее – и вовсе ничего не добьюсь, скорее, потеряю всякий шанс узнать, что случилось? Потому придушив раздражение и делая вид, что не замечаю лихорадочно нарастающего стука пульса в голове от страха за Бабочку, слушал ее лепет:

– Я не знаю, правильно ли делаю. Не поняла, что Света имела в виду, – путано продолжала бормотать Катя. – Извините, что вас отвлекаю. Но тут какой-то мужчина подошел. Мы в магазине, в кафе сидели. А он пришел, наверное, знакомый. Ну, он ее знал, во всяком случае. Света с ним ушла. А мне зачем-то свой телефон сунула. Она вообще, странно себя вела, не как обычно. А мы вас перед этим обсуждали. Простите. – Голос Кати стал совсем невнятным, так, что я все больше вслушивался, напряженно пытаясь разобрать ее слова. – Только, понимаете, парни, ну, охранники, которые были с нами. Они не пошли с ними. А Света же без них никуда, вроде. И я их вообще не вижу. И куртку свою она забыла здесь…

– Ясно. Я все понял. – Мой голос, возможно, казался отстраненным, когда я прощался с Катей. Внутри же меня бушевал такой вихрь злости, ярости и отчаяния, что в голове немного звенело. А может это приближался удар. Фиг с ним. Не до этого мне было в тот момент. – Спасибо, что позвонила. Не уходи никуда, я сейчас подъеду, заберу телефон, и ты мне опишешь этого мужчину, – велел я, даже не поставив под сомнение, что Катерина не двинется с места.

Из всего потока ее объяснений я вычленил несколько фактов: Света ушла куда-то с незнакомым человеком. Охрана пропала, а так как парней я выбирал проверенных, то особо рассчитывать на то, что они спасут ее, не приходилось. Вероятней всего, стоило исходить из расчета, что ребята мертвы. И Света сейчас один на один с кем-то.

На мат время и силы тратить глупо, хоть и хотелось.

По поводу личности этого «мужчины», так же, сомнений было немного. Малый. Или решил торговаться, осознав, что его со всех сторон прижали, и за Свету надеется выкупить свою жизнь. Или, потеряв надежду, пошел ва-банк, решив уже: «помирать, так с музыкой».

Я не хотел думать о последнем варианте, который не оставлял мне надежды. Я вообще не хотел думать о том, что моя Бабочка сейчас в руках у последнего гада, который убил всю ее семью. Не имел сил представлять, что она чувствует, и что ее может ждать.

Я просто не имел права тратить на это силы и время. Я ее вытащу. Вытащу до того, как случится что-то плохое. Я дал себе клятву в этом, потому что не знал, как иначе справиться с собственной виной, болью и страхом за нее.

Заставил себя сосредоточиться только на ее спасении. Любыми методами и средствами. Сейчас мне стало не до каких-то других расчетов и вариантов. Потому, уже коротко отдав приказ водителю, куда ехать, я чуть ли не запрыгнул в автомобиль, на ходу распоряжаясь по телефону, чтобы помощник поднимал всех. А потом набрал номер человека, который не откажет в помощи. Единственное, наш «смотрящий» всегда гнул за свое вмешательство непомерно высокую цену. Но жизнь Светы стоила всего этого. А с такой поддержкой я сумею справиться куда быстрее.

Света

Есть такие ситуации в нашей жизни, которые раз и навсегда ее меняют. Делают чем-то совсем новым и другим. И даже если все заканчивается благополучно, ты уже просто не можешь стать тем, кем был до этой ситуации. Изменения, случившиеся в тебе, происходят окончательно и бесповоротно.

Нет, я не стала вдруг философом. Просто очень четко это поняла. Как и многое другое. Например то, что потеряв родителей и брата, я перестала быть ребенком. Нет, я не стала сразу взрослой. Это я поняла именно сейчас. Человек, который так много для меня значил, уберег, дал мне возможность еще немного побыть если не ребенком, то еще и не полностью погрузиться во все сложности и непростые перипетии «взрослости». А сейчас это взросление настигло меня, несмотря на все старания Сергея. Настигло в виде того, на что я не могла повлиять. Чем не имела ни силы, и возможности управлять.

Когда ты закрыта в небольшой, обшарпанной комнате с мужиком, определенно бандитского вида. А второй похожий мужик отирается в остальной части квартиры, периодически проверяя исправность пистолета. При это они оба поглядывают в твою сторону так, словно ты для них разменная монета и не больше – начинаешь смотреть на свою жизнь по-новому и оценивать все с другого угла.

Оказывается, то, как ты учишься, относишься к другим и ведешь себя, может не играть никакой роли. Вообще. Никакие хорошие поступки не в состоянии уберечь тебя от чего-то плохого в жизни. Чего-то, над чем ты не властен.

И забившись в самый угол комнаты, сидя на старом диване, прижав колени к себе, я это очень четко сейчас понимала. Мне было очень холодно, квартира, а может и дом вообще, не отапливались. А куртка моя осталась в кафетерии. Свитер же, и юбка с колготами, хоть и плотными, уже от холода не спасали. Я так замерзла, что не чувствовала пальцев на ногах. И мне было очень страшно. Даже сильнее, чем несколько часов назад, когда тот, кого двое остальных называли «Малый», выволок меня из торгового центра.

Я не знала, что будет дальше, и что эти люди хотят от меня, они не общались в моем присутствии, и мне ничего пока не говорили. Я не знала, позвонила ли Катя Сергею. Сумеет ли он найти меня. Спасти.

Но что я знала точно, это то, что если все-таки это вообще вероятно, то, что Сергей каким-то образом меня найдет. И если у него это получится… А если нет?

Я старалась не думать об этом. Не думать. Просто не думать ни о чем. Кажется, мои мысли замерзли так же, как и пальцы. Но кое-что все же помогало мне сохранять разум. Или его жалкое подобие.

Сидя в этом углу, прижимаясь спиной к ледяной стене, и обнимая свои дрожащие колени, я думала о том, что если еще раз увижу Сергея – я не буду бояться. Я скажу ему, что он мне ближе и дороже любого, и самого любимого дяди. Обязательно скажу. Потому что именно теперь, не зная, что со мной будет дальше, осознала – думаю о нем. Даже когда так страшно. Когда непонятно, что хотят от меня эти люди. Я думала о Сергее. И не только как о человеке, который может меня спасти.

Входная дверь хлопнула, отрывая меня от сумбурных мыслей и, похоже, необоснованных надежд. В комнату, где сидела я и один из этих мужчин, зашел тот самый Малый. Он остановился на пороге, обвел небольшое помещение взглядом через злой прищур. Сплюнул прямо себе под ноги и пошел к окну, на ходу прикуривая.

– Ну? – тот, который меня охранял, повернулся всем корпусом, глядя на лицо Малого.

– Баранки гну, – огрызнулся Малый в ответ. – Будем сейчас звонить Волчаре, «радовать», что мы о его племяшке позаботимся. Посмотрим, как он тогда у нас запоет. Думаю, он уже заметил, что девчонка пропала.

Малый хмыкнул и выдохнул дым. Мой охранник что-то не очень обрадовался этой новости. Да и второй, тот, который до этого ходил по коридору, а сейчас с порога комнаты следил за разговором, счастливым не казался.

К тому же, они все глянули в мою сторону. Я же уставилась на носки своих ботинок и делала вид, что ничего не слышу, и никого не вижу. И ничего не понимаю. Впрочем, последнее было правдой. Понимала я мало. Хотя не могла не заметить, что кроме меня тут больше никого нет. А я как раз и была «племянницей». Но почему «Волчара»? Это кличка, что ли? Откуда? Хотя… в памяти всплыла татуировка, которую еще совсем недавно мне так сильно хотелось рассмотреть. Там был волк.

Правда, мне совершенно было непонятно, какие дела могли иметь место между Сергеем и этими людьми. Может, это тот самый «рэкет», про который столько говорили, когда я еще была маленькой? Может, они «наехали» на бизнес Сергея, а он не согласился им платить? И теперь они меня выкрали?

– А он точно клюнет? – с явно слышимым сомнением переспросил тот, что так и стоял в дверях.

– Клюнет. – Малый хохотнул. – Волчара семьей дорожит. А нашими стараниями, вся его семья теперь – вот эта девка, – он махнул рукой с дымящимся окурком в мою сторону. – Так что он теперь у нас станет ручной. И на многое согласится, чтобы жизнь малявки выторговать. Жаль, что Сашок такой упертый оказался. – Малый скривился и затушил сигарету, бросив окурок прямо на пол, наступил ногой. – Могли бы неплохо с ним дела закрутить, порешив Волчару. Так нет, и он туда же: «я брата не предам». Ну чего уж, сам выбрал. Вся его семья и поплатилась. Я, правда, по-первой, жалел, что этой с ними не было, – он кивнул в мою сторону. – Но теперь, так даже лучше. Теперь мы Волчару в землю закопаем с ее помощью. И ни хрена он нам не сделает. А то зарвался. Слишком много под себя подгреб.

Я так себя странно чувствовала. Даже слов подобрать не могу. Не знаю, может из-за того, что так замерзла и сознание отметало все лишнее, но я вдруг очень четко поняла то, о чем этот человек говорил. Зачем он откровенничал? Это мне не было понятно, может, хотел окончательно меня запугать.

А мне и было страшно. Ничуть не меньше, чем полчаса назад. Но и как-то многое ясно стало. Не осознанно, без принятия всех этих слов пока. Будто в мой разум кто-то вкладывал информацию, которую я еще не была в состоянии переосмыслить и внутренне принять. Но и не услышать – оказалась не в силах.

Мои родители и Лешка не погибли в аварии. Сергей обманул. Их убили. Убили вот эти люди. Зачем? Это я не очень поняла. Наверное, не настолько уж законный бизнес нашей семьи, если этот Малый предлагал отцу с ним какие-то дела решать. И Сережа… Он, судя по всему, имеет ко всему этому куда более весомое отношение.

– Ну че, Света, давай, гони свой мобильник, будем сейчас дядьке твоему звонить, – Малый подошел ко мне и остановился в шаге. Мне были видны его кроссовки и протянутая в мою сторону грубая рука. У меня все еще болел левый бок, куда эта самая рука не так давно тыкала нож.

И сейчас я вздрогнула: и от его вопроса, и от воспоминаний об этой боли.

– У меня… Нет. Нет телефона. В куртке остался. Там, в магазине, я ее забыла.

Мне пришлось откашливаться. Голос не слушался, не знаю от страха или от холода.

Малый ругнулся. Хрустнул суставами. А потом хмыкнул и вытянул свой мобильный одной рукой, второй обхватив мой подбородок, и заставил меня поднять голову, чтобы смотрела ему в лицо.

– Ладно, обойдемся, дура. Но номер дядьки ты же точно знаешь. Диктуй, – велел он.

Я подчинилась. Сомневаюсь, что выиграла бы что-то, если бы соврала. И почему-то вздрогнула, вызвав довольную ухмылку на лице этого мужчины, когда он резко протянул:

– Ну, здоров, Волчара. Дела как? Племяшку свою еще не обыскался?

Не знаю, что ответил Сергей. Мне не было слышно. Но меня чуть не вывернуло от того, что грубые и шершавые пальцы Малого начали поглаживать мой подбородок, царапая при этом кожу. Я дернулась, даже не обдумав, что делаю, но он крепко сжал пальцы, не позволив мне вырваться из своей хватки.

– Ишь ты, какой спокойный, – присвистнул Малый, в ответ на что-то, что ему сказал Сергей. – А если я скажу, что у меня тут сидят два паренька, которые такую милашку залюбки приголубят и отымеют во все дырки? Да и я могу не удержаться. Племяшка у тебя – красавица, чего уж тут.

Его усмешка стала еще шире, когда Малый ощутил крупную дрожь, начавшую колотить мое тело, едва до сознания дошло, о чем он говорит Сергею.

Господи, нет! Я не хотела даже думать о том, что это серьезно. Что со мной случится такое. Может и абсурдно отрицать реальность, о которой я уже знала. Но я все еще была опутана обрывками той сказочной реальности, в которой жила всю свою жизнь. И не могла поверить, что со мной может случиться такое. Что эти мужчины собираются…

Но и не в состоянии поверить, я принялась вырываться, сжималась, словно бы сумела стать совершенно незаметной, еще глубже забиться в этот холодный угол.

– Она у тебя еще и бойкая. Такую обтесать – одно удовольствие. Так что, обсудим, как ты тихо свалишь из дела, чтобы мы отпустили девку? Или мне ребятам добро давать? А то у меня тут один только вчера срок отмотал, домой вернулся. А ты-то должен знать, как оно припекает, после трех лет за решеткой…

И снова я не знала, что именно сказал Сергей в ответ на такое замечание Малого. Но тот мужчина, который стоял в дверях комнаты, и правда поглядывал в мою сторону как-то так, что дрожь стала сильнее. В ушах зашумело и даже подташнивать начало от страха, хоть я с самого утра ничего не ела.

А Малый вдруг нахмурился, и на его лице отразилась гримаса дикой злобы. Он отпустил мой подбородок и сжал руки в кулаки:

– Да ты что? Значит, ты так в себе уверен, что готов рискнуть девкой. Что ж, пеняй на себя и не суди, что мы ее мордашку немного подпортим.

И без всякого предупреждения, он вдруг размахнулся, с силой ударив меня по лицу. В виске словно что-то взорвалось от боли. Кажется, я вскрикнула, но не знаю точно. В голове звенело и пульсировало, а в глазах даже потемнело на какое-то мгновение, пряча от меня лицо этого подонка.

А когда в моей голове хоть немного прояснилось – начался какой-то кошар. Ситуация, в которой я не могла, не успевала сориентироваться. Не была в состоянии осознать – что делать? Бояться или, наоборот, радоваться? Что, вообще, происходит? И кто эти вооруженные люди в масках, вдруг стремительно ворвавшиеся в квартиру с громкими криками, что-то требующие?

Да так неожиданно и с таким напором, что мужчину, стоящего в дверях, сходу уложили на пол, заломив руки. Так же быстро был окружен и повален на пол второй. И только Малый попытался вытащить пистолет, при этом рванув к окну. Видно, второй этаж, на котором располагалась эта квартира, его не смущал своей высотой. Или пугал меньше, чем все эти люди в черных масках, в массивных костюмах и каких-то жилетах. И все-таки они его перехватили и, заломив руки, поставили на колени.