Текст книги "Бабочка (СИ)"
Автор книги: Ольга Горовая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
Глава 12
Сергей
Она действительно звонила. Каждый день. Как и «грозилась».
Когда это случилось впервые – я даже растерялся. Честно признаюсь – не верил. Не надеялся даже. Особенно после того, что привело к отъезду Бабочки.
Я серьезно не винил ее в том срыве. У меня нервы не выдерживали, что уж за нее говорить? Словно мало Свете было стрессов, еще и я ей устраивал постоянные «качели» своей несдержанностью и дикими порывами. Так что даже в мыслях не было ее осуждать, несмотря на дикую боль от слов, которые моя Бабочка бросила сгоряча. Но, блин, ладно, подросток же. У меня, помню, было года два «переходного возраста», когда родители просто не знали, что делать со мной. Мать слезами заливалась, а отец все грозился выпороть. Только руку на меня уже боялся поднять, для «воспитания». Слишком диким я рос, да и вымахал так, что его на голову перерос. Вот они и грозились в основном, да увещевать меня пытались. Хотя, и потом, по факту, не особо они определились, но тогда – полный абзац, своими претензиями и поведением я им нервы мотал так, как Свете и не снилось. Тогда же и к банде прибился.
А Бабочка, она вообще таким раньше не страдала, Сашка с Динкой все время хвастались, что нарадоваться на послушание дочери не могут, да и я сам видел – мы ж постоянно созванивались. Так что пару скандалов ей даже положено было бы закатить.
Но когда она пришла ко мне в кабинет, когда извинилась, когда просто и без выкрутасов признала свои ошибки, и так откровенно призналась, что ничего у нее с тем Артемом не было – я оказался ошеломлен и поставлен на колени ее безыскусностью. Ее откровенностью и тем, что после всего, после того, как я ее буквально толкнул к другому, Света пришла и обняла меня, позволила мне обнять себя. Не уехала со злостью и гневом между нами.
Пусть и на тысячную долю, но это облегчило мне прощание со своей Бабочкой.
Хотя, по-хорошему, я и не должен был бы сходить с ума от счастья, что она ничего не замутила с тем недоумком.
А потом – она позвонила в два часа ночи. Как раз, когда приехала, очевидно. Я не спал еще, ждал звонка, правда, не от Светы, а от охранников, которых послал с ней. И был удивлен тем, что позвонила Бабочка. И тронут. После такого бешеного и горького во всех смыслах вечера – ее звонок был почти ощутимо сладким, будто смывал с меня эту горечь, хоть осознание, что она – все, уехала, никуда и не ушло.
Света отчиталась, что доехали они нормально, бабушка с дедушкой, которым она позвонила еще в дороге, хоть и удивились, но с радостью приняли внучку. Им она объяснил свой неожиданный приезд ссорой с парнем и необходимостью переосмысления себя. Типа дядя посоветовал обстановку сменить, беспокоясь о ней.
Хитрая лисичка.
Я так понял, что про «парня», это она не Артема в виду имела. И даже не знал: смеяться или в голос застонать из-за того, что получил такой статус. И главное, как провернула все: и правду, вроде сказала, и меня при родителях Динки не упомянула и даже вроде как «выбеливала». Света знала, что те меня не особо жалуют.
В общем, честно скажу – в голове и душе был полный бардак, и не хотелось ничего, кроме того, чтоб сорваться с места и вернуть ее назад. Разумеется, я не выдал этого желания ничем. Поблагодарил Бабочку, что позвонила, успокоила. Пожелал спокойной ночи, слыша по голосу, что она уже просто вырубается. И пошел наверх. В комнату, которая еще три часа назад была ее.
Смешно.
Когда Света болела, мне казалось, что я не сумел бы провести ночь у нее в спальне. А сейчас – не хотел идти к себе, несмотря на бардак, оставленный поспешностью, с которой Бабочка собиралась. Ощущая какое-то щемящее чувство внутри, я грустно усмехнулся, заметив на одном из столбиков кровати позабытую майку, в которой Света обычно спала. Да и, вообще, в комнате осталось полно вещей. Ясное дело, сейчас Бабочка взяла только самое нужное. Решив, что завтра велю Арине Михайловне собрать и упаковать остальное, чтобы отправить Бабочке, я подошел и сел на покрывало. Не удержался, снял ту майку и сжал в кулаке, словно пытался кожей впитать хоть какое-то ощущение своей Бабочки. Может, хоть запах ощутить. Поднес ткань к лицу, закрыв глаза и глубоко вдохнул.
Извращенец? Ненормальный? Возможно.
Я уже не знал – где правда и правильность. Знал только, что с момента, когда она села на заднее сидение машины и грустно посмотрела на меня через стекло – внутри образовалась пустота. Сосущая, разъедающая и поглощающая все остальное: события, запахи, звуки. Любые внешние раздражители словно растворялись в этой пустоте. Не исчезали. Но становились малозначительными и невыразительными.
Я не сомневался, что добился своего – она уехала навсегда и уже через пару дней пребывания вдали от меня поймет, что ее чувства были надуманными. Так будет лучше для Светы.
А то, что мне больно – чепуха. Перетерплю. Свыкнусь и сживусь.
Я так и провел ту первую ночь в ее комнате. Не спал. Просто сидел и думал, вспоминал свою Бабочку, какие-то слова, поступки, всякие мелочи, от которых хотелось улыбнуться. И словно четки перебирал пальцами ткань той дурацкой майки.
А на следующий день оказался буквально сбит с толку замечанием Арины Михайловны, которая, после моего распоряжения о вещах, позвонила Свете, уточнить, что необходимо отправить в первую очередь?
И поймала меня в коридоре, чтобы «повеселить»:
– Представляете, Сергей Борисович, я то вас совсем неправильно поняла, – «повинилась» домработница. – Почему-то решила, что племянница ваша насовсем уехала. Так из ваших слов отчего-то уяснила. А Светочка сказала, что ей хватит тех вещей, что она взяла с собой до возвращения. И ничего присылать не надо.
Скажу честно – я молча кивнул, растянул лицо в пародии на улыбку, и пошел по коридору дальше, вдруг поняв, что оглох от стука сердца в ушах. Как пацан, ей-Богу. Но мысль о том, что Бабочка не ушла. И что она для себя оставляла вероятность возвращения – это было очень много для меня. Даже слишком для моего мозга. На тот момент, по крайней мере. Пусть я и напоминал самому себе, что это она еще не отошла и не пожила без моего влияния.
А самое смешное то, что у меня не хватило смелости набрать ее номер и самому уточнить – правда ли это? Не хотел услышать отрицательный ответ. Трусливо оставлял себе надежду на эту лазейку.
Правда, когда она снова позвонила вечером (я не звонил, вроде как стараясь не влиять больше на Бабочку) – спросил, что решать со школой? Потому как надо перевести ее в старый класс, очевидно. Света фыркнула и спокойно заявила, что уже это решила – позвонила своей классной, объяснила, что по семейным обстоятельствам уехала к бабушке на несколько недель. И даже договорилась, что будет получать индивидуальные задания по мейлу, и так же отправлять учителям выполненную домашнюю работу.
Я немного ошалел, ощутив себя где-то позади происходящих событий. И как-то впервые почувствовал то, что она выросла. Не физически. Это я уже усек. Разумом, если так можно было выразиться, раз начала думать и о таком и просчитывать свои поступки и их последствия.
А еще – я ощутил за нее гордость. И радость, не очень уместную, но явно присутствующую. Потому как пока все подтверждало ее намерение вернуться. И сколько бы ни говорил себе, что конечно, «племянница» имеет полное право приехать сюда опять – понял, что нечто во мне начало меняться. И уже не только тело, но и сознание допустило брешь, не особо корежась от мысли, что нет у нас с ней по крови родства.
Но тогда я все-таки подавил это внутри себя, и перевел разговор на ее дела и впечатления от родного города.
Света
Через две недели
– Привет, – я почти выдохнула это слово.
С радостью, потому что эти моменты: утром и вечером, когда я звонила Сереже, были долгожданными. Я безумно скучала по нему. Сильно-сильно.
И не стеснялась говорить об этом любимому. И хоть сам Сергей о таком не говорил вслух, точно знала, что и он скучает. Об этом «кричало» его молчание, его голос, тон. Все.
– Как дела, Бабочка? – думаю, он улыбнулся, это ощущалось.
Я уже открыла рот, чтобы ответить Сергею, когда меня прервал стук в дверь:
– Светочка, мы через пять минут садимся ужинать!
– Пфф… – я сделала вид, что не услышала голоса бабушки, как и ее стука.
– Достали тебя? – Сергей, похоже, услышал и реплику, и мое фырканье.
Я в ответ только хмыкнула, понимая, что жаловаться будет глупо. Оглянулась на дверь, так как бабушка еще и зайти могла, поскольку начисто была лишена понятия «личного пространства». Или, может, только у меня не допускала наличия такого явления. Но, уже ознакомившись с такой особенностью своей бабушки, я просто-напросто закрывала двери на защелку, если не хотела, чтобы ко мне вламывались под смешными предлогами.
Вообще, жизнь с бабушкой и дедушкой имела свои… особенности. Такие, о которых мне даже не приходилось думать ни дома, ни тем более у Сережи. И я искренне радовалась, что не собираюсь задерживаться здесь надолго. Ну, серьезно, мне семнадцать, а бабушка порывалась ежеминутно проверять, чем я занимаюсь, какие книги читаю, и что пишут мне друзья. При этом почему-то считала, что ей можно просматривать мой телефон, не ставя меня в известность. Хорошо, что не сумела тот разблокировать.
Не то, чтобы я что-то скрывала там, но это ведь личное, приватно. Даже мама себе ничего подобного не позволяла с тех пор, как мне исполнилось двенадцать. В общем, желание бабушки меня контролировать – напрягало и вызывало дискомфорт. Но я старалась держать себя в руках.
Правда, это так, мелочи. Куда больше меня раздражало отношение бабушки и дедушки к Сергею. Они не упускали ни одной возможности, чтобы открыто намекнуть мне, какой он «бандюга». Ведь я теперь в курсе его темных делишек, после похищения, в котором, разумеется, виноват был именно «он».
Это был ужас. Ужас-ужас. Мне едва удавалось сдержаться, и я боялась, что мое терпение на пределе. Но и скандал не казался выходом. Однако их постоянные упреки в его сторону меня сильно злили. Тем более, что они совершенно не стеснялись использовать деньги, которые Сергей оформил для них в банке, как часть имущества родителей. И именно этот доход, а не пенсия, был у них основным.
– Бабочка, у тебя там все нормально? – уже другим тоном, словно насторожившись, уточнил Сергей.
Наверное, я уж слишком долго молчала в ответ на его вопрос.
– Нормально, – вздохнула я. – Так, просто. Всякое.
Он знал меня достаточно. Как и о том, что мои отношения с родителями мамы никогда не были особо близкими.
– Ты не обязана жить с ними, и можешь переехать, ваш дом на тебя оформлен. Ключи у нотариуса. Если хочешь, тебе сегодня привезут. Я позвоню…
Я улыбнулась:
– Не надо, любимый, я не собираюсь здесь задерживаться настолько, – тихо, на случай, если бабушка вздумала подслушивать, отказалась. А заодно напомнила, что мое отсутствие – временно.
– Света… – Сергей откашлялся, но больше ничего не сказал.
Кажется, уже не так и хотелось ему опровергать мои заявления, пусть он все еще и удерживал дистанцию между нами.
– Что? – невесело уточнила я, когда молчание в трубке затянулось.
– Так как твои дела, Бабочка? – хмыкнул Сергей, полностью уйдя со щекотливой темы. – Чем ты там занимаешься?
– В данный момент заканчиваю реферат по истории, должна отправить его завтра. Дописала сочинение по языку, – отчиталась я. – Виделась с Леной. Но, знаешь, как-то так, – я помолчала, пытаясь подобрать слова, чтобы описать встречу со старой подругой. Не сумела. И только вздохнула. – В общем, как-то не сложилось. Она мне не очень рада, да и я ее не понимаю уже. Нет, я, наверное, сама виновата, ведь почти и не звонила, неудивительно, что она на меня обижается… – тут же попыталась найти оправдание для подруги.
Но Сергей меня прервал, иронично хмыкнув:
– Бабочка, думаю, любая хорошая подруга поняла бы твою ситуацию и не обижалась бы, так что, меньше себя обвиняй. Катя же тебе сама звонит, и понимает, что ты уехала.
– Ты вечно меня выгораживаешь. А Катя да, они с Костей звонят постоянно, – я не смогла не улыбнуться.
– Эй, я на твоей стороне, это нормально. В конце концов, я твой… – он замолчал.
И я замерла, затаив дыхание.
Я знала эту фразу. Мы оба ее знали. Сколько раз Сергей заявлял, что он мой дядя и потому я всегда буду для него права в спорной ситуации. А как же иначе? Он меня в любом случае поддержит.
Но сейчас я не хотела этого слышать в таком смысле. И судя по тому, что молчание снова затягивалось, и он не собирался продолжать давно привычное заверение.
– А я еще с Димкой виделась, случайно, в магазине, – ляпнула я первое, что пришло в голову, боясь того, что Сергей сейчас как-то вывернет ситуацию по-своему.
– Это тот, который тебя на свидание звал, когда ты там училась? – дружелюбия в голосе Сергея уменьшилось раз в пять.
– Ага, – мне стало почему-то очень смешно.
– И? – совсем ледяным тоном уточнил он.
– И ничего, лопоухий он какой-то, знаешь. Смотрела-смотрела, так и не поняла, почему у нас все девчонки по нему с ума сходили, – совершенно искренне призналась я.
Сергей как-то так закашлялся, подозрительно. Точно пытался смех замаскировать.
– Ну, ты строга к парню, – все еще посмеиваясь, заметил он. – Может, просто, подстригся накануне неудачно. Что, Артем лучше?
А настроение-то у него точно улучшилось. Я улыбнулась.
– Может и неудачно. А Артем, кстати, тоже звонил. Решил, что это я из-за его совета к психологу сходить – уехала. Прощения просил. Я его успокоила, что он не при чем. И у меня свои резоны. А у тебя всегда прическа удачная, – добавила я в конце.
Ну, просто, это же правда.
– Бабочка, – Сергей глубоко и протяжно выдохнул. – Ты рвешь мне сердце.
– А ты мне, – ни на грамм не слукавила я.
Он хмыкнул совсем невесело, и мы снова замолчали, слушая в трубке наше дыхание.
– Ты решила, что на Новый год хочешь? – наконец, в очередной раз подведя черту под темой в нашем разговоре, спросил Сергей о празднике, до которого оставалось три недели.
– Решила.
– И?
– Потом скажу, когда вернусь. А ты что хочешь?
– Бабочка, ты же знаешь, я всему рад буду, – добродушно отшутился Сергей.
Я не успела ответить, в дверь в очередной раз постучала бабушка.
– Мне пора. Люблю тебя, – шепнула я в трубку, и разорвала соединение до того, как Сережа начнет напоминать мне, что я должна быть здравомыслящей.
Правда, в последнее время, он все реже давил на это. И я начала питать надежду, что может, есть возможность, что Сергей даст шанс тому, что мы оба чувствуем? Или он просто решил идти от обратного и игнорировать проблему, пока я не устану биться о непробиваемую стену его упрямого решения?
И вот так вот постоянно – я не могла ему не звонить, испытывала радость, разговаривая с Сергеем. Но при этом, каждый раз после разговора – опустошенно гадала, сумею ли убедить его поверить, что моя любовь – не детская глупость?
Сергей
За неделю до Нового года
– …! – не то, чтоб я собирался выражаться так, но… – Если ты еще раз так сделаешь, я вырву твои руки из плеч и присобачу совсем в другое место! Усек?!
– Док, может вы ему еще обезболивающего добавите?
Николай попытался удержать меня на месте но, не рассчитав, надавил на раненное плечо. За что получил свою порцию мата. И предпочел отступить под моим разъяренным взглядом. Понимал, что его просчет. Его и охраны. И с каждого я за это спрошу по полной.
– Да он, вообще, от аналгетика отказался, – раздраженно проворчал Жорик, наш врач, из-под своей маски, продолжая ковыряться у меня в мышце своим пинцетом. – Я бы с радостью, мне со смирным пациентом куда проще работать. И быстрее было бы, мышцы расслабились, уже достал бы пулю.
Он скосил на меня намекающий и сердитый взгляд.
Я ругнулся. Меньше всего хотелось сейчас еще и потерять контроль над собой, даже по минимуму. Но как же больно, чтоб его, все правое плечо огнем полыхало. И это было хуже. Сам не дурак, понимал, что надо сделать все как можно аккуратней. В конце концов, я правша, и мне эта рука, ох, как нужна в нормальном состоянии.
– Минимальную дозу, которая возьмет, не больше, – процедил сквозь зубы и привалился затылком и спиной к кафельной спине, ощущая холод, от которого стало даже легче.
Жорик явно повеселел и быстро загремел какими-то ампулками, зашелестел упаковками и через минуту в плечо, которое и так разрывало и пульсировало от боли, вонзилась игла. Я покрепче сжал зубы, про себя обещая Георгию страшную смерть. И без разницы, что сам ему эту клинику спонсировал и прикрывал, чтоб моим «клиентам» было где подлататься, если надо, без того, чтоб попасть в поле зрения правоохранительных служб. Хоть самому тут пациентом довелось побывать впервые.
Вот возьму и повыдергиваю эти грабли, которые он по ошибке руками считает.
Однако на плечо наконец-то наползла морозящая дымка онемения и немного попустило. Жорка, и правда, проворнее завозился в ране и уже через пару минут таки вытащил пулю, звонко бросив ее в лоток. У Николая включился мобильный.
Ощущая, что анестетик подбирается и к голове, хоть и не вырубает, я заставил себя сосредоточиться и требовательно глянул на помощника:
– Есть, поймали, – отчитался он, продолжая слушать отчет ребят в трубке. – Заказ Малый передал по своим каналам.
– Урою, тварь, – все так же сквозь зубы, просипел я, с удивлением поняв, что немного занемели даже мышцы лица.
Повернулся и с наездом глянул на Жорку.
Тот видно ждал этого:
– Не мог меньше, Сергей Борисович, еще шить. А тут такая область, плечевое сплетение. Вам же лучше будет, если меньше дергаться станете. Поверьте.
Я только хмыкнул и снова повернул тяжелую голову в сторону Николая, ощущая, что кафель чертовски твердый, а освещение в этой дурацкой манипуляционной уж чересчур яркое:
– Каналы у него, говоришь? А у нас что? Своих каналов нет? Достань мне этого Малого. Все, допек, в печенках сидит. И утрясли это со всеми еще в прошлый раз. Неймется ему – ладно. Свяжись с Королевским, или с Мирным, без разницы, они оба мне должны. Пусть организуют ему несчастный случай или самоубийство в камере. Скажи, отблагодарим, в долгу не останемся. И, Колян, охрану на самый жесткий режим, – я с намеком глянул на помощника. – Всю охрану. Пусть хоть не спят, пока это не решим.
Николай кивнул, поняв мой намек, и тут же принялся кому-то звонить.
Жора сосредоточенно шил, делая вид, что глухой.
Правильно, он воробей стрелянный, понимает, что ему знать не нужно. Сам чуть было на зону не загремел как-то, тогда и на меня вышел правдами и неправдами. От срока мы его отмазали, но парню хватило и того, что он за два месяца в следственном изоляторе увидел.
Я снова откинул голову на кафель и закрыл глаза. Гадость эти анестетики, голова ватная делается. Но с плечом, и правда, легче стало, тут не поспоришь, хоть и ясно, что еще с лихвой прочувствуется, когда отойдет «заморозка».
Вот, как знал с самого утра – паскудный будет день. Чувствовал просто. Света не позвонила, сбросила смс-ку, что ее бабушка куда-то тащит по знакомым и она вечером позвонит. Я так же ответил, чтоб она не очень «скучала» на этих посиделках. В ответ получил какую-то смешную рожицу. Молодежь, блин. Разобралась с этими «ммс», в отличии от меня. Хотя, куда мне еще таким заниматься?
Короче, вроде и «пообщались», но мне такого общения было слишком мало. Мне бы голос ее услышать, и то веселее стало б. А так – раздражение завертелось внутри с самого утра, да и дела особо не радовали, хоть и ладно все вроде получалось, и проблем никаких, а внутри покоя нет.
«Чуйка», как Колян говорит.
И сработала же эта «чуйка», будь она неладна! Уже когда почти до машины своей дошли, после обеда в ресторане с одним из клиентов – из арки с другой стороны улицы выскочил этот мужик. Стрелял грамотно, ничего не скажешь. Не первый раз в руках оружие держал. Но и мы же не «божьи одуванчики». Да и охрана хорошо сработала, правильно. Я на них давил потому, что вообще допустили такое. И ведь ранил меня таки, достал, несмотря на всю толковость наших действий.
Ладно. Это уже не так важно. И этого поймали. И с Малым пора кончать, раз на такой рожон лезет. Это хорошо, что ко мне подослал, а если бы снова Бабочка?
У меня даже в голове похолодело, не то, что в сердце. Ведь с ней там всего два охранника, да и то, в «спокойном» режиме. Пусть теперь круглые сутки оба и дежурят.
– Все. Руку пока не напрягать. И, вообще, пару деньков покоя не помешает. Праздники, как раз, – Жорка отставил лоток с использованным инструментом и обрезками ниток, стащил грязные перчатки, сдвинул маску и усмехнулся. Видно, пытался обстановку разрядить. – Вот, это обезболивающие, легкие, если сильно болеть будет. И антибиотик, на всякий, – он протянул мне две упаковки таблеток. – Завтра я приеду, гляну, что и как.
Я хмыкнул. Точно, праздники. Но у меня настроение было сумрачнее некуда. Бабочка говорила, что расскажет мне о своем желании насчет подарка, когда вернется. Но пока не уточнила, когда же это произойдет. А я не то, чтоб надеялся. Был почти уверен, что она все-таки не приедет. А таки зацепило меня. Но ничего из этого я ей не озвучивал.
Кивнул на слова врача, понимая, что все еще не в полной мере управляю мышцами и психуя из-за этого. Встал с кушетки, отказавшись от помощи подскочившего Николая. И на ходу кое-как натягивая пиджак, пошел вместе с помощником и охранниками к заднему выходу, куда должны были уже подогнать машину. А вот думал о том, что вечером Бабочка позвонит, и надо будет как-то так все провернуть, чтобы она ничего вообще не заподозрила. Хватит ей уже стрессов.
Света
Не знаю почему, но я с самого утра чувствовала себя неправильно, «не на своем месте», что ли. Не то, чтобы я у бабушки с дедушкой вообще ощущала себя на своем месте. Но сегодня было что-то совсем другое. Какое-то тревожное, изматывающее изнутри чувство, словно заставляющее меня ощущать себя тонкой внутри. Такой, как ниточка, что может вот-вот надорваться.
Я проснулась с этим ощущением. И сразу же потянулась к телефону, отчего-то испытывая настойчивую потребность позвонить Сергею. И что, что обычно я звонила ему в восемь, а сейчас только семь? Я не сомневалась, что любимый не расстроится, а даже наоборот. Но не успела. Бабушка, словно почувствовав, что я открыла глаза, уже стучалась в двери:
– Светочка, доброе утро. Можно? – это она для формы спросила, потому что двери были закрыты. Так бы уже зашла.
Отложив телефон, я поднялась и открыла двери, не особо весело улыбнувшись бабушке. Нет, не подумайте, я любила ее. Но у нас никогда не было с ней доверительных отношений. Впрочем, и про умерших родителей отца я могла бы сказать то же самое.
Как-то так уж сложились у меня отношения со всеми бабушками и дедушками. Или не сложились, как посмотреть.
Бабушка стояла на пороге моей комнаты уже практически собранная.
– Светочка, мы с дедушкой сегодня собирались к моему брату, дедушке Толе, утром поехать, хотим тебя с собой взять. Ты так давно у него не была. Толя очень просил, чтоб заглянула.
– Хорошо, – несмотря на полное нежелание куда-то ехать, я кивнула. И зевнула, прикрывшись рукой. В конце концов, я собиралась уезжать в ближайшие дни, так что можно в этом уступить.
Бабушка, еще не осведомленная о мох планах на скорый отъезд, довольно улыбнулась:
– Тогда быстренько умывайся и одевайся, пока я завтрак доготовлю.
И она пошла на кухню. А я умываться, понимая, что позвонить не успею. И уже из ванной набрала ему сообщение, зная, что сам Сережа не позвонит. Он все еще считал, что не имеет права на меня давить.
И день проходил как-то вяло, скучно. Ну, серьезно, сомневаюсь, что кому-то было бы очень интересно в компании родственников, которых видишь очень редко, все из них старше тебя минимум на сорок лет, и все стремятся тебя «уму-разуму» научить. И вроде бы все тихо-мирно, а мне становилось все хуже и беспокойней.
Я не могла на месте усидеть: все время подскакивала с дивана, «мельтешила» по комнате, раз за разом выслушивая замечания от родных и игнорируя их взгляды, полные упрека. Мне то душно было, и в жар кидало, то наоборот, я начинала мерзнуть. В конце концов, заметив лихорадочный румянец на моем лице и вспомнив, что не так давно я переболела пневмонией (по вине «того ирода»), бабушка переполошилась и решила везти меня домой. Искренне беспокоясь при этом, не подхватила ли я ослабленным организмом еще какую заразу. Мы быстро попрощались с дедушкой Толей и вышли на улицу, где рядом с нашей машиной была припаркована еще одна. С охранником.
Честно сказать, это наличие охранников безумно раздражало моих родных. Они сердились и ворчали, что не желают видеть возле себя «бандитов». Дедушка даже пару раз звонил Сергею и требовал убрать своих людей. Но Сергей не обратил на эти требования никакого внимания, наоборот, пригрозил, что пришлет больше, чтобы уж точно быть уверенным, что со мной ничего не случится, раз моя родня так беспечна в этом вопросе. После чего возмущение дедушки и бабушки достигло предела, они стали просто игнорировать и Сергея, и все, что хоть как-то было связанно с ним. А те два охранника, которые и приехали вместе со мной, продолжали посменно дежурить или у нас под домом, или сопровождать меня, куда бы ни пришлось. Как я поняла, они сняли квартиру где-то совсем рядом, но, несмотря на то, что охотно общались и инструктировали меня о правилах безопасности, тут в подробности не вдавались. Говорили, что чем меньше об этом информации у других, тем сложнее их будет нейтрализовать. Учитывая то, что я еще не забыла своего похищения – мне и в голову не приходило спорить.
Вот и сейчас мы доехали до дома под присмотром охранника, к которому я, перед тем, как зайти в подъезд, подошла под неодобрительными взглядами бабушки и дедушки, и сообщила, что никуда больше ехать не планирую. Он кивнул, сказал, что передаст напарнику, который его скоро сменит. Я попрощалась и ушла, поскольку ему как раз кто-то позвонил.
И потому, спустя час, буквально напичканная малиновым вареньем и проглотившая «для профилактики» столько чая, что уже даже видеть чашку не могла, буквально спрятавшись от хлопотавшей надо мной бабушкой в комнате, я сильно удивилась. Так как, подойдя к окну, увидела, что машина охранников стоит прямо под моим окном, и они оба сидят в ней, чего ни разу за этот месяц не происходило.
Все, что с утра преследовало меня, весь этот озноб, непонятное напряжение и внутреннее беспокойство – плеснулось с новой силой. И вряд ли, чтоб из-за трех чашек чая. Уже не думая о том, что могу помешать каким-то делам и показаться назойливой девчонкой, дергающей его, когда вздумается (почему и старалась звонить только по утрам и вечерам), я набрала номер Сергея. И стоило ему поднять трубку, даже не ожидая приветствия или каких-то слов, сходу выдохнула:
– Что случилось?
Он какие-то мгновения молчал:
– Ну что ты, драгоценная моя, все в порядке, – с каким-то непонятным выражением и странным тоном ответил Сергей.
Мне стало совсем страшно.
Во-первых из-за этого тона, во-вторых потому, что вот так, «драгоценной», он меня называл только в вечер, когда мы расстались. А как бы я не замирала, млея, от этого обращения, тогда все в порядке не было. Да и вся эта его конспирация, «защита» моей репутации, если так можно было это назвать. Конечно, можно было допустить, что он сейчас сидит где-то один, и понял, что я не выдумываю свои чувства, и …
И еще чего много можно было придумать, но продолжая смотреть на двух охранников в машине и слушая его дыхание, тоже какое-то напряженное и непривычное, я отчетливо понимала, что «ничего не в порядке». Сергей лжет так же, как когда-то соврал насчет папы, «выгораживая» его в моих глазах.
К тому же, он молчал. Не спрашивал, как у меня дела, как поездка к родственникам, как, вообще, все? Он просто молчал, ожидая, что я скажу дальше и резко, отрывисто дышал, словно стиснув зубы и контролируя каждый вздох.
Мне стало не просто страшно. В душе появился самый настоящий ужас.
– Сережа, – почему-то шепотом позвала я, – правда, что случилось, любимый?
Он опять усмехнулся, но как показалось мне, с какой-то натужностью:
– Бабочка, серьезно тебе говорю, хорошо все, … – Он сказал что-то еще, но так тихо, что я ничего не услышала.
А может Сергей просто резче выдохнул, чем до этого.
Так или иначе, для меня это уже не имело значения, потому что решение появилось в голове моментально, и оно было твердым.
– Хорошо тогда, ладно. Люблю тебя. Очень, – сказала я и разорвала связь.
Еще раз глянула на охранников. Отвернулась, обвела комнату глазами. И через полчаса, игнорируя запреты, просьбы и доводы бабушки, с собранной сумкой выходила из квартиры. Один из охранников, тот, с которым я говорила днем, Макс – выскочил из автомобиля, стоило мне выйти из подъезда. Оказался рядом в течение секунды, осматривая окрестности. Что ничуть не добавило мне спокойствия.
– Что-то случилось? – поинтересовался он, оглядев меня с ног до головы и кивнув на сумку. Которую, впрочем, тут же и забрал.
– Это вы мне скажите, – я посмотрела прямо ему в глаза.
Он не отвел взгляд. Но промолчал, только неопределенно повел плечами.
– Ясно, – заметила я. И пошла к их машине. Ясное дело, он шел рядом, продолжая осматриваться. – Тогда, мы едем домой, – сказав это, я забралась за заднее сидение, поздоровавшись и со вторым охранником.
Они не спорили. Даже, кажется, как-то успокоились. И без вопросов выехали со двора.
