Текст книги "Бабочка (СИ)"
Автор книги: Ольга Горовая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)
Все. Я забыл о том, что правильно.
Еще сильнее стиснув свои ладони на ее теле, я буквально набросился на ее рот. Губы Светы капитулировали моментально, мягко раскрываясь, позволяя мне делать все, что ни вздумается. Но я не мог удержаться, мне было мало ее просто целовать. Скользнул в бок, покрывая поцелуями все лицо моей Бабочки, буквально пылающей жаром. Опять прижался к губам, жадно глотающим воздух. Спустился вниз, добираясь до подбородка, шеи. Жадно, резко, алчно. И неожиданно для Светы, приподнял ее вверх, чтобы добраться до пульсирующей жилки у основания шеи. Чтобы слизнуть капельки пота, скользящие в ложбинку между грудями.
Бабочка охнула от неожиданности и тут же тихо рассмеялась, когда я повернулся, легко закружив ее. В пару шагов добрался до софы, сдвинутой к стене. И, уперев Свету в приподнятое изголовье спиной, снова набросился на ее рот. Все так же спешно, торопливо, ощущая, что выгораю изнутри. У меня руки тряслись, пальцы, вжимающиеся в ее кожу. И Света дрожала. И тихо стонала под моим ртом, моими губами. Давила на мой затылок, прижимая крепче к своему телу. А я и не думал отстраняться.
По второму кругу добрался до шеи. Ниже, касаясь щеками ее грудей, приподнимая руками Свету еще выше, надавливая ей на спину, заставляя прогибаться. И да! Наконец-то, добрался до этого обалденного живота, который не сумел бы описать простыми словами. Моя Бабочка не была ни тощей, ни увлекающейся качанием кубиков, ни, тем более, полной. Хотя, не думаю, что мне была бы разница. Я обожал ее. Просто ее. Эту девушку. И все-таки, видимо, не в последнюю очередь благодаря занятиям этими своими танцами, у нее был такой живот, что я не мог оторваться – мягкий и упругий одновременно, не плоский, подтянутый, невероятно женственный. И сейчас я целовал, облизывал, собирал губами и языком каждую капельку испарины, выступившей на ее коже. Толкался языком во впадинку пупка, шалея от ее стонов и тихих прерывистых вздохов. Ощущал подбородком резинку этих штанов, которые обтягивали ее, не менее обалденные, ноги второй кожей.
И тут она забросила эти ноги мне на пояс, крепко обхватив, и прижалась еще крепче, простонав в мои волосы:
– Пожалуйста, любимый, только не останавливайся сейчас, – хрипло выдохнула она.
Зря, по факту. Потому что я сразу вспомнил, почему мне ни при каких обстоятельствах нельзя продолжать. Пусть я хоть умру сейчас от того, как неимоверно ее хочу, как нуждаюсь в своей Свете.
И, разумеется, я замер. Потому что на уровне подсознания привык в первую очередь думать о ней, о ее благополучии и ее интересах. Сердце колотилось где-то в глотке, а пах просто скручивало от всего того желания, что переполняло меня к Свете.
И все же я медленно поднял голову, видя, как ее черные глаза наполняются обидой и горечью, и так же медленно отступил на шаг, осторожно опустив Бабочку на софу.
– Любимый? – в ее голое звучала такая потерянность, что у меня начал дергаться глаз от напряжения, с которым я старался себя сдержать. – Почему?
– Не стоит, Бабочка. Действительно, не стоит, – хрипло ответил я, отступая еще на шаг и ненавидя самого себя за то, что знал, как правильно. – Это будет неверно, солнце мое. Совсем неправильно. Я не тот, кто тебе нужен. Правда. Ты достойна лучшего…
А Света вдруг прищурилась и одним плавным, стремительным движением выпрямилась, поднявшись с софы. Ее глаза разве что не метали молнии, с таким гневом она посмотрела на меня, с такой обидой, что я дернулся, умирая от желания обнять ее, успокоить, подарить все счастье, какое только сумею.
– Так значит, да? – огрызнулась она, просто пылая от не унявшегося возбуждения и ярости, которую я впервые наблюдал у нее. – Ты считаешь, что я не могу быть с тем, кого люблю? Что мне кто-то другой подойдет больше? Хорошо! Пусть так! Я всегда слушала твоих советов. Пусть будет и сейчас так же! – выкрикнула она и подлетела к окну, схватив с подоконника мобилку, которую я не заметил.
– Ты меня не хочешь. Я поняла! – вновь повернувшись ко мне, гневно проговорила Бабочка, кому-то уже звоня. – Что ж, пусть тогда другой… «отымеет меня во все дыры»! – взорвав мне мозг и сердце, слово в слово повторила Бабочка то, чем угрожал Малый, когда ее похитил.
И тут же, уже не глядя мне в глаза, совсем другим тоном произнесла в телефон:
– Артем, привет. Да, знаешь, гораздо лучше. Спасибо, – Света улыбнулась, но я, застывший как соляной столб, все равно видел, как вздымается ее грудь от обиды, и пальцы раздраженно стучат по стеклу окна. – Да, я насчет твоего предложения о клубе – я согласна. А давай прямо сегодня. Я свободна, – она рассмеялась на какую-то реплику этого малолетнего придурка. – Да, через полтора часа.
И нажав на отбой, Бабочка направилась к выходу, не удостоив меня даже взглядом.
А я… Я отошел с дороги. Потому что в моем хреновом черепе, пустом от боли в этот момент, пульсировала одна долбанная мысль, что надо поступить правильно. Надо.
Простоял так же неподвижно, глядя перед собой в стену, чуть ли не кожей ощущая, как Света поднимается на каждую ступеньку, ведущую на второй этаж, чтобы собраться на встречу к другому. И по херу, что руки свело от боли – с такой силой я сжал кулаки, лишь бы не сорваться. И только когда уловил, как хлопнула, с грохотом, закрываясь, дверь в ее комнату, вышел.
Нашел начальника охраны, делая вид, что не замечаю разрывающей боли в груди. У мертвых не может ничего болеть. А я, определенно, ощущал себя сейчас как мертвяк, или как тот, кто скоро им станет. И велел отправить с племянницей двух лучших людей. Чтобы приглядывали, но не мешались, если она сама не попросит. Объяснил, что девочка на свидание к парню своему едет.
Дошел до своего кабинета и только здесь потерял контроль. Уперся кулаками в стол так, что кажется, продавил костяшками кожу. И закричал. Беззвучно. Потому что не было звука или интонации голоса, способного передать все то, что я ощущал. Это было больше. Это было что-то за гранью переносимого – отправить любимую к другому, зная, к чему ее толкаешь. И просто стоять. Словно грудную клетку вскрыли по живому, вырвав и сердце, и легкие, так, что и не вдохнуть никак. И до головы потом добрались, вырвав и разум, скопом.
Не хотелось ни алкоголя, ни сигарет. Ни даже яда. Говорю же – мертвяк мертвяком.
Я опустился на пол и прижал лоб ладонями, почему-то ощущая себя снова на зоне. Только теперь без всякой надежды на что-то светлое в жизни. Потому что самое лучшее в моей жизни уже было, и я сейчас это ломал сам. Своими руками.
Глава 11
Света
Артем позвонил через час и предупредил, что в городе пробка, так что он может опоздать. Не знаю, может это судьба пыталась вмешаться, может еще что-то в этом роде, но я была настолько обижена и зла, что не могла ждать. Заявила, что тогда им и круги нечего делать, пусть в клуб сразу едет, и встретит меня на входе, а я со своим водителем доберусь. Меня буквально трясло и колотило от всего, что накопилось за эти недели, от всех чувств, которые не могла выплеснуть. И тем более не представляла, как сумею сейчас глянуть Сергею в глаза.
Нет, я не могла ждать. Мне было необходимо какое-то действие, движение.
Вылетев из своей комнаты, я обнаружила, что меня уже ждут два охранника, которым мой «дядя» велел провести меня на свидание.
Честно говоря, это меня добило, как нож в сердце, почему-то. Аж заорать захотелось. Завизжать от всей абсурдности и глупости того, что он делал, что делала я. Но вместо этого, кивнув, я пошла с охраной к машине.
Сергей из кабинета так и не вышел.
Не знаю, может быть, увидев его, я все же одумалась бы, остановилась, попробовала бы поговорить еще раз. А так – мы быстро расселись по местам и выехали за ворота. И вот тут, когда один из охранников, повернувшись ко мне с переднего сиденья, начал инструктировать: как мне себя вести и что говорить; что делать, если мой парень вдруг решит совершить что-то, к чему я не буду готова. Как мне подать им знак об этом, учитывая толпу в клубе и ситуацию в целом – я вдруг словно очнулась.
Даже моргнула несколько раз, оглянулась, будто пыталась понять – где я, и что делаю? Куда собираюсь? Зачем, ради Бога?
А потом закрыла лицо ладонями, вспомнив все, что сказала Сереже, и с тихим стоном согнулась пополам, уткнувшись в колени. В данный момент мне было плевать и на макияж, и на прическу, и на платье.
– Вам плохо? – тут же насторожился инструктировавший меня охранник.
– Нет, – не поднимаясь, на автомате покачала я головой. – Все нормально.
А сама с ужасом понимала, что повела себя именно так, как и можно было ожидать от подростка, избалованного, порывистого, глупого. Господи! Зачем? Зачем, прекрасно зная, как он меня любит, как всегда от всего старался защитить и уберечь, я ляпнула то, что когда-то сказал Малый? Чтоб ему больнее сделать? Себя унизить?
С какой стати?! Так глупо. Очень, очень. И сейчас я ощущала безумный, нереальный стыд. Ведь и речи не шло о том, что Сергей играет моими чувствами или к чему-то принуждает. Наоборот, он объяснял мне все, сам себя унижал и пренебрежительно отзывался о своих чувствах, считая, что мне не стоит связываться с таким, как он. А я…
Неужели я, которая и для первого поцелуя не могла найти ни одного достойного парня, действительно вздумала сейчас взять, с бухты-барахты, переспать с Артемом? Только, чтобы этим Сергею досадить? Показать, как он ошибся, считая, что со сверстником мне будет лучше?
И кому я хуже этим поступком сделаю? Всем вокруг: и себе самой, и любимому человеку, и даже Артему, которого, с какой-то придури, решила использовать.
Боже, мне было реально противно от самой себя.
– Светлана? Может, вы хотите вернуться? – видно, видя, что я все еще странно веду себя, вновь уточнил охранник.
Я подняла голову, уже было решив согласиться. Но оказалось, что пока я занималась самобичеванием, мы добрались до клуба, и к нам направляется Артем, заметивший нашу машину.
– Я недолго, – откашлявшись, потому что горло осипло, успокоила я охранника. – Минут сорок, не больше. Сейчас уже некрасиво будет просто так уехать. Но я объясню, что переоценила свои силы и все еще не очень здорова, и поедем домой.
Мужчины осмотрели меня, словно сомневались, стоит ли вежливость того, чтобы рисковать здоровьем. Наверняка, Сергей велел им в первую очередь обеспечить мою безопасность, и они не собирались пренебрегать этим распоряжением. Но все же, наверное, не найдя в моем внешнем виде признаков смертельной опасности, молча кивнули. Один вышел на улицу, открыв мне двери, у которых уже ждал Артем, чтобы помочь.
Я приняла предложенную руку, и даже не отодвинулась, когда Артем наклонился, чтобы поцеловать меня в щеку. В конце концов, я сама напросилась к нему в гости. А потом он немного отодвинулся и осмотрел меня с ног до головы:
– Привет! Ты в порядке? – уточнил Артем с улыбкой, но как-то так, что я хмыкнула.
– А что, сразу видно, что еще на больничном? – решила тут же напомнить я о своем здоровье, чтобы было куда отступать без потерь для самоуважения нас обоих.
Артем улыбнулся шире и за руку повел меня ко входу. Вовремя, кстати: на улице было прилично холодно, ноябрь все-таки начался, а я так злилась, выходя из дому, что куртку не взяла. Ну, дура же, полная. И это только закончив принимать антибиотики после пневмонии.
– Нет, – ответил мой друг, когда мы уже оказались внутри, – просто, ты не такая, как обычно. Не знаю, словно взъерошенная какая-то. Знаешь, на подрыве вся.
Слов не нашлось, и я вымучила из себя полуулыбку. Не так уж плох он, если заметил мое состояние. Но не рассказывать же Артему, насколько глупо я себя повела, когда не получила желаемого.
Он усадил меня на полукруглый кожаный диван у стены, сам сел рядом. Мои охранники стали на расстоянии трех шагов. На столике стояли какие-то коктейли и фрукты. Но я попросила чая, понимая, что от громкой, ритмичной музыки начинает болеть голова.
– Замерзла? – удивился Артем, передав мой заказ официанту.
– Есть немного, – снова выдавила из себя улыбку. – Наверное, я все же немного поторопилась развлекаться.
Артем с подобающим пониманием хмыкнул. Какое-то время мы неторопливо общались, обсуждая уроки. Я рассказала о том, что ко мне классная приходила. Спросила, что в школе, вообще, нового? Катя мне, конечно, каждый день рассказывала, но она-то из параллельного класса и просто не могла знать всех новостей нашего.
Артем охотно отвечал, пока я пила свой чай с лимоном. А потом он чуть придвинулся, и словно в шутку, приобнял меня за плечи. Ну, вроде, помогал согреться. Я вздрогнула. Не знаю почему. Вроде нормально все. Но мне аж противно стало. И я не смогла подавить реакцию. Задрожала так явно, всем телом. Даже чай расплескала. И тут же принялась извиняться, отводя глаза:
– Прости, сама не знаю, испугалась от неожиданности, наверное, – вымученно засмеялась я. – Или замерзла сильнее, чем думала…
Артем улыбнулся и кивнул, но посмотрел на меня как-то настороженно. Отодвинулся чуть ли не на полметра. Откашлялся, и вдруг спросил:
– Свет, ты меня извини, если я офигел и не в свое дело лезу. Но, когда тебя похитили, ну, я знаю, мы все телик смотрим, да и батя мой с твоим дядей кентуется, в общем, они тебя… ну… – он замялся и тоже отвел глаза.
Я зажмурилась и глубоко вздохнула. Мы с Артемом не обсуждали моего похищения в прошлый раз, да и ни с кем, кроме Сережи, я не говорила об этом. И сейчас мне показалось, что это может быть неплохим поводом объяснить свое состояние, потому как, хоть и недосказанный, но его вопрос был яснее ясного:
– Нет. Они хотели меня… изнасиловать, – так же с паузами, потому что это не были приятные мысли и воспоминания, честно ответила я. – Но силовики успели нас вовремя найти. – Я уставилась в свой чай. – А что, ты не смог бы встречаться с девушкой, которую изнасиловали? – зачем-то уточнила, глянув на расстояние между нами.
Не знаю, с какой стати решила это выяснить, ведь и не думала с ним встречаться, и глупостей уже делать не собиралась.
Артем снова прочистил горло и залпом выпил половину коктейля:
– Нет. Знаешь, это хорошо, что сбушники успели. Ну, что с тобой все хорошо. И… – он отставил бокал. – Я просто, ну, не знаю, сумел бы все сделать правильно в такой ситуации? Тут тебе и сейчас, наверное, помощь психолога нужна. А если бы еще и это… Ну, и так столько на тебя свалилось за последний год… И если не знать, можно ж хуже сделать…
– Ага, – прервала я его вымученные объяснения, почему-то думая о том, как ответил на такой же вопрос Сергей. О том, что меня никто и ничто не может сделать «грязной» или «какой-то не такой». Что я идеальная. Ну почему же он, самый лучший и любимый мой, так упорно меня же и отталкивает. – Знаешь, а я как-то не подумала, ты прав, мне действительно стоит поговорить с психологом.
Я улыбнулась. В этот раз спокойно и ровно.
– Знаешь, Артем, мне все-таки не очень хорошо еще, да и, это все… – я неопределенно махнула рукой и поднялась. – Не стоило мне тебе навязываться. Серьезно. Развлекайся, а я лучше домой поеду, долечусь.
Мои охранники подошли, едва я встала. Да и Артем не особо меня задерживал. Мы оба поняли, что вечер явно не будет удачным, и я не могла не отметить что, несмотря на это и какие-то возможные неоправданные ожидания, он вел себя очень корректно. Хоть и ясно, что не мог в моем рейтинге сравниться с Сергеем.
– Света, – уже когда провел нас к выходу, Артем поймал мою руку и на секунду задержал меня. – Давай попробуем еще раз, когда ты окончательно поправишься, а? Ты мне реально очень нравишься.
Не побоялся же. Мне стало еще противней от того, что я так глупо повела себя и втянула Артема в собственную неразбериху мыслей и чувств. Может, он и прав. Может, мне и правда стоит серьезно поговорить с психологом. Только таким, который не знает, что Сергей – для всех мой дядя.
– Посмотрим, Артем, – не уверенная, что стоит что-то обещать или конкретизировать, грустно вздохнула я.
И даже для самой себя неожиданно, наклонилась и поцеловала Артема в щеку. Без чего-то там «эдакого», как друга.
– Извини, – еще раз попросила я прощения, словно бы он все знал о причинах, по которым я сегодня звонила.
И пошла к выходу вместе с охранниками, которые терпеливо меня ждали.
Назад мы ехали молча.
Я даже позабыла на какое-то время, что рядом кто-то есть. Слишком глубоко погрузилась в свои мысли. Думала, вспоминала о том, как начала замечать изменение в своем отношении к Сергею. Как он себя вел, что говорил, делал, как оберегал и любил меня всю мою жизнь. И от каждой этой мысли мне становилось только хуже и горше.
Нет, я не усомнилась в том, что действительно люблю его как мужчину. Но… у меня появилось стойкое ощущение, что я себя совсем неверно веду. И не в том смысле, что такое поведение не поможет мне привлечь любовь и признание наших чувств Сергеем.
А просто – неправильно.
Как ребенок, который закатывает истерику, чтобы получить желаемую игрушку. Ни на что не оглядываясь и не задумываясь ни о чем. Осмыслила вдруг, что на самом деле, Сережа оберегал меня даже больше, чем я думала, причем, от моей же собственной глупости. Ведь я ни разу не подумала о том, что вокруг нас с ним полно людей. И это он всегда делал все для того, чтобы скрыть мои безрассудные порывы, да и его желания ото всех вокруг. Чтобы ничем не бросить тень на меня. И ведь никто не понял, не заметил, даже охранники, которые постоянно находились в доме, кажется, ничего не знали.
Меня накрыло какой-то странной опустошенностью. И уже когда мы почти подъехали к дому, вдруг появилась мысль, показавшаяся до невозможного правильной.
Я должна уехать. Неважно куда. Куда-нибудь, где Сергея рядом не будет.
Правда, выбор места «ссылки» был не так уж и велик.
Нет, я не верила, что мои чувства – попытка уцепиться в единственного родного и знакомого человека после серии стрессов и потери всех близких. И все-таки, вдруг решила, что нам обоим надо все обдумать.
К тому же поняла четко-четко, что пока больше не выдержу, не вынесу таких скачков эмоций. Не в состоянии. Словно внутри что-то перегорело, и мне очень надо было время, чтобы прийти в себя.
И хоть мысль эта оказалась неприятной, и я не представляла, как теперь сумею жить, не видя Сережу постоянно, как буду жить теперь вдали от него – было в этом решении что-то, что казалось мне единственно верным. Правда, грустно стало так, что слезы навернулись. Но я прижала глаза основанием ладоней, совсем уже поставив крест на макияже. Тушь, наверное, потекла. Ну и пусть. Не важно.
Когда мы приехали, я сама вышла из машины, не ожидая охранников, и быстро забежала в дом, направившись прямо к кабинету Сергея. Нам надо было поговорить.
Но у двери почему-то оробела. На мгновение застыла и глубоко вздохнула, стараясь собраться, взять себя в руки. А потом тихо постучала.
Он не ответил и после второго стука. А я, не знаю почему, была совершенно уверена, что он все равно там. Потому без разрешения толкнула двери и шагнула в темный кабинет:
– Сережа? Можно с тобой поговорить?
В комнате было накурено. И этот аромат, да едва различимый тлеющий кончик сигары – единственное, что выдавало его присутствие. Кажется, он сидел на полу. И, видимо, Сергей совершенно не желал ни с кем общаться. Но я приняла твердое решение и не могла откладывать разговор. Да и он, похоже, как только понял, что это я, щелкнул выключателем настольной лампы, поднимаясь с пола.
– Бабочка? – сипло уточнил он, кажется, совсем не ожидая, что это могла быть я. Моргнул, привыкая к свету. Перевел глаза на часы. И снова на меня посмотрел.
Причем так, что я все слова растеряла.
Безнадежно и обреченно, словно бы ждал приговора и не сомневался в том, каким он будет.
Я губу закусила, понимая, что опять не могу удержать слезы, хоть и лихорадочно моргаю.
– Бабочка? – заметив, что я пытаюсь подавить плач, Сергей совсем изменился в лице, словно посерел весь.
И лихорадочно отбросив сигару в пепельницу, подскочил ко мне. На секунду замер, словно не уверенный, что я позволю ему коснуться себя. И все-таки обхватил плечи руками. И я подалась к нему, обнимая за пояс.
– Драгоценная моя, Бабочка, – его хриплый голос звучал так… с болью. И пальцы, сжимающие мои плечи – дрожали. У Сергея.
Я испытала настоящий шок. Честно.
Он чуть отодвинул меня и снова посмотрел в мое лицо.
– Что этот урод сделал, Бабочка? – все с той же болью и виной в голосе, прошептал он.
А я почему-то рассмеялась. И уткнулась лицом ему в рубашку, прямо в расстегнутый ворот. И не было важно, что я пачкаю ткань. Потому что кристально ясно поняла – люблю его. Безумно люблю. По-настоящему.
Ну как можно не любить такого мужчину? Который все на себя готов взять. Даже мои психи и мою вину – он себе в проступок вменяет. Наверное, и убей я кого-то, он взял бы это на себя, даже не спросив меня о причинах.
Сергей из-за этого смеха растерялся, кажется.
– Он не урод, – всхлипнув, я попыталась что-то объяснить, все еще улыбаясь. – И ничего он не сделал. Чаем меня угостил. С лимоном. К психологу посоветовал сходить. – Еще крепче обняв его пояс, я хмыкнула.
А в Сергее что-то словно отпустило. Будто разжалась пружина, до этого закрученная до самого предела.
– Не урод, так придурок, – другим тоном выдохнул Сергей. – На фига тебе к психологу? – и он хмыкнул, кажется с облегчением.
– Просто он – не ты. И все. Но не в этом дело. А психолог, может, мне и нужен. Чтоб меньше истерик закатывала. И не психовала. И… – я запрокинула голову, глядя ему прямо в лицо. – Прости меня, Сережа. Прости, пожалуйста, мне безумно стыдно за то, как я себя вела, за то, что наговорила…
– Бабочка, – чуть ли не застонал Сережа, и я почувствовала, как он прижал лоб к моим волосам. – Ради Бога, ну за что ты прощения просишь? Прекрати. Ты ни в чем не виновата, что я, не понимаю, что ли?
– Нет, Сережа. Я виновата. – Еще раз прижавшись к его коже, в последний, я отошла на шаг. Сергей не удерживал. Только внимательно наблюдал за моими действиями. – Серьезно, извини. Я не хотела так себя вести. И… знаешь, я думала, пока ехала, и туда, и назад. Сережа, я очень тебя люблю.
– Бабочка моя драгоценная, – он вздохнул и, похоже, снова решил меня убеждать, что это подростковая фантазия.
Я подняла руку, прижав ладонь к его щеке.
– Нет, не надо, не говори. Я знаю, что ты думаешь. Я маленькая. И не понимаю. И это по глупости. Только ты вот взрослый, а раз в триста глупее меня. – Сергей вдруг рассмеялся. Хоть и с горечью, но по-настоящему рассмеялся. – Но это правда, – заверила я, прижав щеку к его груди. – Однако, – грустно улыбнулась. – Я не могу так, любимый. И тебе нервы мотаю, и сама как идиотка себя веду. – Сережа нахмурился и даже головой покачал. А я вновь подалась вперед, обняв его. – Я решила уехать к бабушке и дедушке. Чтобы тебе нервы не мотать. Чтобы не доводить.
Он молчал некоторое время, обнимая меня так же, как и я его. Его руки гладили мои распущенные волосы
– Когда ты хочешь уехать? – вновь серьезно, тихо уточнил он, без всяких споров.
– Сегодня, – я не могла это оттягивать. Боялась, что передумаю.
Руки Сергея замерли на секунду. И снова начали гладить мою голову.
– Хорошо, – наконец согласился он. – Я сейчас организую машину, и ребят. И не спорь, – теперь он прервал мои возражения. – Без охраны ты никуда не поедешь. Деньги будут переводиться на твою карточку, как и всегда. И… Бабочка, звони мне, если будет что-то нужно. Или просто, поговорить. Пожалуйста.
Он просил. Сережа просил.
Мне было так трудно все это, что я только кивнула, сглотнув комок в горле. А потом запрокинула голову и прижалась губами к его подбородку. Куда достала.
– Каждый день, любимый. Я буду звонить тебе каждый день. Еще пожалеешь.
Он горько хмыкнул:
– Глупая, – я ощутила его губы на своем виске.
– Зато ты – умный такой, что на троих хватит, – не удержавшись, поддела я его. Шмыгнула носом и отступила назад. – Я пойду собираться, – объяснила, и вышла из кабинета, вытирая глаза.
