Текст книги "Те же и граф (СИ)"
Автор книги: Ольга Тартынская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
Глава 15
Конец зимней сказки
Таким образом, Игорь с Машей уезжали раньше, Они ехали в ночь, чтобы утром уже быть в Москве. Алла прилегла и уснула, предоставив гостям самим разбираться, когда и кто едет.
– Свари мне кофе! – попросил Орлов.
Маша обнаружила какую-то чудную кофеварку, насыпала в нее кофе, залила воды и поставила варить. Кофе никак не закипал, и непонятно было, варится ли он. Игорь сидел и ждал, думая о чем-то своем. Маша не решалась его отвлекать, мыла посуду.
– Ну что? – спросил он через четверть часа.
– Не знаю, – краснея, ответила Колосова. – Что-то не варится...
– Давай растворимого! – махнул рукой Орлов.
Он сам заварил себе кофе в нужных пропорциях, не спеша выпил его и дал Маше команду:
– Все, едем! Собирайся.
Они выехали в два часа ночи. Алла спала, и Маша расстроилась, что не может от души поблагодарить гостеприимную хозяйку.
– Кто-нибудь знает телефон Аллы? – спросила она у сидящих за столом.
– У меня записан, – Ваня полез в карман за мобильником. – Пиши. Городской и мобильный...
Они тепло попрощались с компанией, скрасившей их маленький отпуск в Суздале.
– Увидимся! – сказал Орлов Ване, пожимая ему руку.
– Что вас связывает с Ваней Ломовым? – спросила Маша, когда они сели в машину и двинулись в путь.
– Многое, – коротко ответил Орлов. Он явно был не в духе.
– Это что, секрет? – рассердилась Колосова. – Государственная тайна?
Игорь молчал. Маша вспомнила вдруг, как давеча у Аллы нечаянно подслушала кусочек разговора Игоря с Ваней. Они курили в коридоре, дверь была неплотно прикрыта. Маше понадобилась упаковка носовых платков, и она шарила по карманам дубленки, висевшей в предбанничке.
– Я, честно говоря, тебя не понимаю, – говорил Ваня. – Дело, конечно, твое...
– Вот именно. Это мое дело! – отрезал Орлов.
– Смотри... – небрежно кинул Ваня.
И они замолчали. Маша достала платки и вернулась в комнату.
"Господи, да я же ничего не знаю о нем! – Колосова покосилась на мрачного Орлова и тут же мысленно возразила себе: – А зачем знать? Кто он мне? Таинственный незнакомец..."
Она решила подремать и попросила Игоря остановиться, чтобы пересесть назад.
– А если я начну засыпать за рулем? – не согласился Орлов. – Нет уж, давай рассказывай что-нибудь.
Колосова хотела возмутиться, вспылить. Что он себе позволяет? Однако перспектива ехать с клюющим носом водителем ей вовсе не улыбалась. Маша вздохнула и подчинилась.
– Да я не знаю, что тебе рассказать...
– Ну, хотя бы, откуда взялся этот твой юный поэт... – усмехнулся Игорь.
– Вот неймется! – воскликнула Маша, и Орлов обидно расхохотался.
Да пусть себе смеется, а то уж совсем невозможно какой мрачный, подумала Колосова.
– Ладно, у меня нет государственных секретов.
Она рассказала. Игорь то ли слушал внимательно, то ли думал о своем, неважно. Главное, не спал. Однако что-то в ее рассказе основательно задело Орлова. Может, та нежность и участие, с какими Маша говорила о Толе, может, те надежды, которые она возлагала на его стихи. Может, энтузиазм, с которым она занималась его сборником.
– Ну а почему не замужем? – дослушав ее, огорошил вопросом Орлов.
– Ну, извиняйте! – съязвила Колосова.
– Не извиняю, – опять усмехнулся Игорь.
– Почему обязательно надо выходить замуж? – возмущалась Маша.
– А что, одиночество разве лучше? – ответил Игорь вопросом на вопрос.
– У меня есть работа, я свободна. Чем плохо?
Орлов не ответил, а его растревоженная спутница рвалась в бой.
– А ты сам не одинок? – спросила и поняла, что задала фатальный вопрос.
– Ну, мужик – это другое дело, – вывернулся Орлов.
Маша помолчала, ожидая продолжения, но его не последовало.
– Расскажи ты что-нибудь, – попросила она. – То, что не является государственной тайной.
– Фильм или книгу? – усмехнулся Орлов.
– Ты что, издеваешься? – снова взвинтилась Маша.
– Ну ладно, прости... – Он помолчал. – Да не умею я так!
– Как?
– По заказу.
– А я, значит, могу?
Маша пожала плечами и не стала больше приставать к водителю. Постепенно она погружалась в сладкую дрему.
– Я понял! – услышала она сквозь сон, вздрогнула и проснулась.
– Что?
– Я понял, ты ждешь своего идеального принца.
Маша не сразу поняла, о чем он.
– Может быть, – ответила осторожно.
– Ну да, ты же из этих, из небожителей. Тебе юных поэтов подавай.
Колосова мгновенно вскипела:
– Уж лучше, чем пошлые идиоты или женатые вруны!
– Ну и дура! – зло проговорил Орлов. – Тебе рожать надо, а ты – стишки! Ты зачем в мир пришла? Зачем женщиной родилась?
– А женщина ни для чего больше не годится? – опешила Мария Кирилловна.
– А для чего еще? – дурашливо удивился Орлов.
– Вот поэтому я и не замужем! – припечатала она. – Не хочется переубеждать таких вот придурков.
Игорь дернулся было ответить, но сдержался. Зависла тяжелая пауза.
– Но ты ведь уже не девочка, – мирно заговорил он опять.
– Спасибо, что напомнил. Не дал забыться. – Маша все еще кипела.
– Ну, может, хватит мечтать? Пора посмотреть на жизнь трезво.
– Почему тебя-то это заботит? – нервно поинтересовалась Колосова.
– Да вот у меня уже где эти небожители! – он ударил ребром ладони по шее. – Только болтать и умеют. Мечтатели!
Маша обиделась вконец.
– Я, к твоему сведению, еще работаю! Сею разумное, доброе, вечное! – Она почти кричала.
– Вот-вот, еще и школьникам своим лапшу на уши вешаешь. А потом выходят из школы такие вот убогие, непригодные ни к чему болтуны. Ни за себя постоять, ни полезное что сделать.
– Ну, за нынешних детей ты можешь не беспокоиться. По части приспособляемости они нас с тобой переплюнут. Не те времена. – Невольное сожаление проскользнуло в ее голосе. – Далеко не идеалистические... Мечтатели вымирают, как мамонты. Теперь время, да, для таких вот зубастых, ухватистых...
– Как я? – подсказал Игорь.
– Ну, я тебя почти не знаю. Так, в целом говорю. Хватать, хватать, потреблять – вот нынешний идеал. Тебе уютно в этом мире? – Колосова уже немного успокоилась и села на любимого конька.
– А я в другом мире живу! – задиристо ответил Орлов, но продолжать не стал.
– Значит, ты тоже мечтатель, – съязвила Маша и была удивлена, что он не возразил.
Они помолчали. Игорь закурил и приоткрыл окно возле себя.
– А ты не хочешь найти себе другую работу? – спросил он.
– Зачем? – удивилась Маша.
– Вам же копейки платят, на это жить нельзя.
– Да, копейки. Пока. Да еще норовят обмануть. Но дети-то тут причем?
– Так и будешь до старости сидеть там? – не унимался Орлов.
– А мое дело, по-твоему, не нужное? – тихо проговорила Маша.
– Ну, кому сейчас нужна твоя литература? – небрежно ответил Игорь.
– В таком случае, мне больше не о чем с тобой говорить, – заключила Колосова и отвернулась к окну.
Ей хотелось плакать от обиды. Игорь почувствовал это и сделал попытку оправдаться:
– Да я думал найти тебе работу с хорошим окладом. Чтобы можно было нормально жить.
Маша не стала спрашивать, какую работу он собирается ей подыскать, однако обижаться перестала. Они молчали до конца пути. Колосова не выдержала и уснула, запрокинув голову на подголовник. Периодически встряхивалась, смотрела на Орлова, не засыпает ли. Он слушал бодрую музыку, что-то из 70-х, кажется. Подпевал без слов.
– Спи, спи, – говорил ей совершенно мирно.
И было хорошо и спокойно.
К дому подъехали уже утром, в шестом часу. Маша мечтала о душе и своей кровати, однако в глубине души ждала, что произойдет что-нибудь менее обыденное. Орлов вышел из машины, чтобы попрощаться с ней. Оба чувствовали себя неловко.
– Спасибо тебе за чудесный вояж, – заторопилась Маша. – Я побежала!
Она чмокнула Игоря в щеку и направилась к подъезду. "Если уйду и он ничего не скажет, значит, все!" Что "все", она не до конца понимала.
– Подожди! – услышала она за спиной, и сердце ее замерло.
Орлов нагнал Машу, развернул к себе и нежно поцеловал в губы.
– Ты не обижайся на меня. Ну, я бываю иногда придурком...
– Я не обижаюсь, – ответила расчувствовавшаяся Маша, ожидая продолжения, однако Орлов отстранил ее, развернулся и быстро пошагал к открытой машине.
Колосова вошла в подъезд.
Глава 16
Жизнь после
Нужно было подготовиться к урокам, а Маша никак не могла найти свою рабочую тетрадь с планами и конспектами и учительскую книжечку с оценками. Текущие оценки она выставляла сначала к себе, а потом переносила их в электронный журнал.
– Ничего не понимаю! – бормотала Колосова, лихорадочно роясь на своем письменном столе.
Подозрительно было и то, что она нигде не находила также книжку с литературными манифестами, которой пользовалась в последний раз на уроках и захватила домой за ненадобностью. Маше стало не по себе. Записи в учительском журнальчике не восстановить: Колосова редко заполняла журналы, за что ей постоянно влетало от завуча. Оценки сохранились только у нее. Она вспомнила, что за прошедшую после каникул неделю она не успела ничего поставить, но тем не менее...
– Господи, что же делать? Где я могла их потерять?
Получалось, что она не донесла до дома пакет с общей тетрадью, и двумя книгами. Может, оставила в школе? Если так, то уже лучше.
Вдруг, осененная ускользающей мыслью, Колосова рванула в прихожую и стала шарить по карманам пальто. Нащупала и вынула из кармана ключ с номерком от ячейки круглосуточного продуктового магазина, что по соседству.
– Боже мой! – только и воскликнула.
Она тотчас собралась и выскочила из дома. Войдя в магазин, Маша кинулась к ячейкам хранения, открыла нужный номер и вздохнула с величайшим облегчением. Ее пропавшие вещички лежали целые и невредимые. "Господи, какая дура! – думала Маша, возвращаясь домой. – Только со мной могло такое случиться! Неделю вещи пролежали в магазине! А если бы их выбросили? Нет, прав Игорь: не приспособленная к жизни мечтательница!"
Вспомнив об Орлове, расстроилась окончательно. Он не звонил с того момента, как они расстались у подъезда.
– Ничего не понимаю, – бормотала Колосова, вернувшись домой и снимая пальто и обувь. – Ну, живешь ты своей таинственной жизнью, зачем тебе я?
Звонить самой она посчитала ниже собственного достоинства. Впрочем, чего греха таить, не находила достаточно убедительного повода. Ну, позвонит, скажет: "Привет!" А дальше что? "Я по тебе соскучилась"? Вот еще, много чести. К тому же, если он женат или живет не один, надо ли напоминать о себе?
Однако она была близка к тому, чтобы именно так и сделать. "Что я ему, девочка? Когда хочет, появляется, когда не нужна, и не вспоминает..." Эти мысли мешали Маше сосредоточиться, а ведь надо было подготовиться к урокам, время уже позднее...
Наверное, Милка опять права: Орлов несвободен. Маша, конечно, рассказала подруге о путешествии, о разговорах и спорах с Игорем. Правда, пока только по телефону.
– Нет, пусть он и говорит, что не женат, кто-то у него есть, – диагностировала Милка.
– А мне-то что? – талантливо разыграла Маша удивление. – Ну и пусть. Мы неплохо провели время. Когда бы я еще выбралась в Суздаль? Я ему очень благодарна, за то, что выдернул меня.
– Ну да, ну да, – хитро поддакивала Попова, однако Маше слышалась в ее голосе издевка.
А вчера, как всегда, без звонка явился Толя. Он выписался из больницы и вот нанес первый визит. Колосова обрадовалась ему, не знала, куда посадить, чем накормить. Толя занял любимое место за столом, важно достал трубку, плавно и медленно разжег ее и посмотрел на Машу сквозь прищуренные ресницы.
– Как вы поживаете? – спросил он.
Маша пожала плечами:
– Как всегда. Вот в Суздаль съездила на каникулах.
Она выложила на стол зефир в шоколаде, халву – свои любимые лакомства. Налила Толе крепкого чаю с сахаром и подала ему.
– Спасибо, – поблагодарил юный поэт. – И как вам показался Суздаль?
– Великолепный город! Знаешь, я будто там уже была когда-то, таким родным показался.
Толя, как всегда, отказался от еды, к угощению не притронулся. Только чай и табак.
– Я недавно был в книжном магазине, видел замечательный сборник стихов Бродского. Маша, вы бы не хотели Бродского почитать?
– С удовольствием.
Она принесла томик стихов.
– Да, – вспомнила попутно, – готовый сборник я отослала тебе по электронной почте. Ты получил?
– Спасибо, Маша, получил. И уже отправил в издательство "Скорпион".
Название издательства он произнес с видимым удовольствием.
– Там в редакции сидят две сестры, вот, собственно, и весь "Скорпион". Милые дамы, весьма образованные. Мы приятно пообщались. Обещают не задерживать с выпуском книжки.
Маша радовалась за него, как за себя. Она полистала томик стихов Бродского, начала читать. Бродский не относился к числу ее любимых поэтов, но Колосова умела ценить талант и восхищаться оригинальностью. Она читала, Толя слушал. Иногда они обменивались замечаниями о прочитанном. И казалось, что все как раньше, до этого невыносимого Орлова! "Вот и славно! – думала Колосова с ехидством. – Все у меня прекрасно, и совсем не нужны всякие грубые мужланы".
Они сидели долго: Толя ушел далеко за полночь. Оставшись одна, Маша набросилась на еду: успела за вечер страшно проголодаться. Ну вот. Опять наелась на ночь! Вытряхивая пепел от Толиной трубки и моя его чашку, Колосова припомнила слова Игоря: "Пора посмотреть на жизнь трезво". Неужели он все-таки прав, и она ни на что не годится в этой жизни?
И еще одно новое открытие неприятно поразило Марию. Посиделки с Толей уже не давали той наполненности, духовного восторга, как было раньше. Это, конечно, из-за Орлова. После Суздаля, когда Маша пережила столько всяких эмоций, она чувствовала себя опустошенной. И Толя уже не мог заполнить собой эту брешь... И вообще выяснилось, что именно Игорь способен сделать ее счастливой. Пусть ненадолго, на миг, на вечер...
После Толиного визита Колосова металась по квартире, как потерянная. Взялась среди ночи наводить чистоту, все перемыла, стерла пыль с каждой вещицы, с каждой куколки. Только что не пылесосила, боялась соседей разбудить. Потом от тоски и сердечной маеты забралась в ванну с книжкой. Однако даже любимый Шмелев не увлекал на сей раз и не лечил душу. "Ничего, – думала Маша, – это пройдет. Вот пойду на работу, займусь делом, и все как рукой снимет". Она утешала себя и даже не чувствовала, что слезы струятся по щекам и перемешиваются с ароматной белой пеной. Нет, надо что-то менять. "Хочу, чтобы было по-другому, как-то иначе"...
Глава 17
Школьные будни
В школе действительно все переживания отошли на второй план. Маша читала стихи, рассказывала о Гумилеве. Она любила и умела читать стихи. Начинала неожиданно, будто беседовала с кем-то близким. Ребята поднимали головы с удивлением и любопытством. Поняв, что это стихи, они обычно решали подремать, но Мария Кирилловна не давала им расслабиться. И вот уже они слушают поневоле, заражаясь энергией и магией ритма и образов. Сильнее всего обычно воздействует «Жираф».
На сей раз слушали хуже. После того как последние звуки растаяли в воздухе, с задней парты послышался голос Жени Малютина:
– А на озере Чад жирафы не водятся!
– Разве? – усомнилась Мария Кирилловна и взяла на заметку: посмотреть, действительно ли это так. – Ну, даже если и не водятся? Будем считать этот образ поэтическим допущением. Поэт создал свой мир, где изысканные жирафы бродят на озере Чад.
– Это же неправда! – возразил Женя.
– Нет, не неправда, а воображение, – вступила в спор Даша Тихомирова, умница и отличница.
– Ну-у, так все можно оправдать! – не согласился упрямый Женя.
Мальчишки любили провоцировать учителя на спор и пользовались любой возможностью, чтобы увести ход урока в сторону, поболтать, посмеяться. Очевидно, им не хватало общения такого вот, неформального, внеклассного. Да и развлечься, побузить кто откажется?
Колосова не поощряла такие виляния в сторону, потому что уходило бесценное время, но иногда вступала в диалог, если он казался ей интересным.
– Мы много уже говорили и еще поговорим о художественном мире поэта. Ведь вы, когда читаете фэнтези, принимаете ту реальность, которую вам предлагает писатель. Не кричите: "Такого не может быть! Это неправда!"
– Но это фэнтези! – опять возразил начитанный и умненький Женя. – А тут вы говорите, Гумилев был в Африке.
– Когда писал о жирафе, еще не был, только мечтал, – поправила Мария Кирилловна. – Но дело не в этом...
В классе закипал шум и хаос, и Колосова свернула дискуссию.
Во время перемены на кафедре пили чай с тортом по поводу дня рождения Ирины Николаевны. Она сама озаботилась, принесла угощение. "Как нехорошо, не поздравили!" – подумала Маша. Правда, более осведомленные коллеги преподнесли виновнице торжества какие-то символические пустяки. Колосова расстроилась еще больше: "Ну почему не скинулись на общий, серьезный подарок?" В ее кошельке, конечно, вошь на аркане, но наскребла бы...
– Я сейчас Достоевского даю и знаете что выяснила? – перекрыла общий гомон своим ораторским голосом Ирина Николаевна. – Имена святых покровителей актеров – оказывается, и у них есть святые покровители! – Порфирий и Родион!
– Интересно, знал ли об этом Достоевский? – сказала Маша.
– Думаю, что знал! – заговорила доцент Лариса Алексеевна. – Слишком уж очевидное совпадение. Да и человек был религиозный, в святцах разбирался.
– Согласитесь, это добавляет некоторые нюансы, – продолжила Ирина Николаевна. – Игра, актеры, – все их встречи, диалоги, их "дуэль" – это спектакль.
– А люди в нем актеры, – уныло добавила Колосова, доедая кусок торта. "Или пешки, игрушки, – закончила про себя. – Я игрушка в его руках. Хочет, играет, надоело – бросил".
Прозвенел звонок на урок и освободил ее от мрачных мыслей, по крайней мере еще на пару часов.
После уроков Маша сидела уставшая, обессиленная, опустошенная. На кафедре кроме нее и лаборантки оставалась Анна Викторовна, преподаватель обществоведения. Она беседовала с безнадежным прогульщиком из 11 "Г", не аттестованным за первый семестр. Юноша пришел сдавать зачет.
– Итак, Мещеряков Александр. Я вас что-то не припоминаю. Верно, не видела вас ни разу за семестр. Где вы изволили пребывать? – поинтересовалась Анна Викторовна.
– Я ездил на международный конгресс физиков.
Маша невольно прислушалась к их беседе. Анна Викторовна продолжала беседу:
– А где он проводился?
– В Атлантик-Сити, США, – ничуть не смущаясь, рассказывал прогульщик.
– И с чем вы туда поехали?
– У меня был стендовый доклад.
– Удачно выступили?
– Ну, места никакого не занял. У них там другая физика, – сообщил юный ученый.
– Что это значит? – не поняла Анна Викторовна.
Саша объяснил, что в Америке иные критерии оценки достижений. И нужна практическая, сиюминутная польза от любого открытия, а у нас привыкли работать на вечность.
– А чем вы занимаетесь? – спросила учительница обществоведения.
– Сжатием.
– Это разве не то же, что плотность?
– Нет.
Ученик стал рассказывать, что такое сжатие, но Маша мало поняла из его сложных объяснений. Анну Викторовну заинтересовали условия, в которых ребята жили в Америке. Как выяснилось, из школы ездило несколько человек.
– Надеюсь, вы путешествовали не за свой счет?
– Нет, поездку нам оплатили, но забыли предупредить, что в отеле все услуги платные и что кормить нас не будут. Вот мы попали! – рассказывал Саша Мещеряков. – Все накупили себе электроники разной, остались совсем без денег, а тут счет предъявляют!
– Ну и?.. – ужаснулась Анна Викторовна.
– Да организаторы как-то решили этот вопрос.
– А кто же занял первое место в итоге?
– Американская девочка. Она провела опыт на глазах у комиссии.
"Надо идти домой" – подумала Колосова и стала нехотя собирать книжки и конспекты. И тут раздался телефонный звонок, и она услышала в трубке:
– Ты долго еще? Я жду тебя у проходной.
Сердце подпрыгнуло, будто хотело выскочить.
– Зачем? – глупо спросила Маша, силясь унять волнение.
– Выходи поскорее, – велел Орлов и отключился.
"Я не буду плясать под его дудку! Сейчас выйду и скажу ему все, что о нем думаю!" Колосова покосилась на Анну Викторовну. Та была увлечена беседой и не обратила на коллегу никакого внимания. Но Маше казалось, что она видит, как старший преподаватель Колосова краснеет подобно девице на выданье.
– Сейчас спущусь, – сдержанно ответила она в трубку.
Часть 2
Глава 1
Проспали
Катя гнала машину, боясь опоздать на работу. Надо было еще заскочить к маме на проспект Вернадского и завезти к ней Петьку. В садик не пошли, показалось с утра, что у него горло красное. А если совсем честно, проспали. Теперь он сидел сзади в детском кресле и лукаво улыбался, довольный таким оборотом дела.
– Скажешь бабушке, что не завтракал, хорошо? – попросила Катя, глядя на ребенка в зеркало заднего вида. – Только обязательно поешь кашу, не вредничай!
– А какую кашу? – поинтересовался сын.
– Ну, не знаю. Какую бабушка сварит.
– Я хочу манную.
– Петь, ты же знаешь, что в манной каше ничего нет. Надо есть овсянку или гречку.
– Я манную люблю, – упрямо повторил мальчик.
– Ты забыл, что тебе папа рассказывал про гречку? В городе надо есть именно ее, она радиацию выводит и всякие вредные вещества. Очень полезная каша.
Петька помолчал, придавленный аргументом, потом просветлел:
– А папа тоже любит манную кашу! Он мне говорил.
– Это да... – сдалась Катя.
Любить и есть – разные вещи, хотела она добавить, но не стала портить сыну настроение. Надо же, проспали сегодня! Такого с Катей Воронцовой еще не случалось. Ее день всегда четко спланирован, дела все расписаны по пунктам, которые ни при какой погоде не нарушаются. Катя умела организовать свой день, умела рассчитывать все свои доходы-расходы. Ничего лишнего, никаких шараханий в сторону. Так ей спокойнее, будущее яснее. А вчера?
Решила устроить романтический вечер. Незапланированный, естественно. Еще раз убедилась, что нельзя отступать от привычного плана, иначе не избежать разочарования и бестолковой суеты. Но нужно было поговорить с Гариком, а он как-то ускользал, убегал все время. Катя знала, как он не любит выяснения отношений, и всегда старательно избегала их. Однако дальше тянуть уже нельзя, иначе летний отдых сорвется, как почти сорвались зимние каникулы...
Катя купила хорошего вина и фруктов в "Азбуке вкуса", заморочилась с ужином, приготовив мясо в духовке. Придумала изысканный салат, красиво разложила фрукты. Задумалась, надо ли зажигать свечи. Как-то уж совсем... пошло? Но все же сняла с полки два одинаковых металлических подсвечника и поставила их на стол. Достала из комода ароматическую палочку-благовоние и подожгла ее.
Гарик должен был приехать в девять вечера. Катя уложила Петьку, почитала ему перед сном "Питера Пэна".
– У них нет мамы? – спросил сын, имея в виду "потерянных мальчишек".
– Нет.
– И папы нет?
– И папы.
Огромные серые глаза мальчика смотрели вопрошающе и постепенно наполнялись страданием.
– А кто у них есть?
– Питер Пэн. Он их командир.
Петьке нужно было осмыслить это. Он помолчал, не требуя продолжения.
– Ну все, давай спать! – Катя убрала книжку на подоконник и поправила одеяло.
– Давай еще чуть-чуть почитаем! – попросил сын. – Я уже закрыл глазки.
Катя согласилась. Она снова прилегла возле ребенка и стала читать. Когда Петька уснул, она встала, посмотрела на часы. Девять двадцать, а Гарика все нет. Стол накрыт, все давно готово. Катя включила телевизор, чтобы отвлечься от ожидания, и занялась ногтями.
Хотелось есть, она даже не перекусила после работы. Да и днем только кофе пила. Однако решила дождаться Гарика. Просмотрела три серии "Секса в большом городе", а его все не было. Телефон почему-то был вне зоны действия.
Часы показывали половину первого, когда Катя разогрела в микроволновке кусочек мяса, положила в тарелку салата и, забравшись в кресло с ногами, взялась есть и смотреть следующую часть любимого сериала.
И только в два ночи, когда Катя помыла посуду, переоделась и готовилась идти в душ перед сном, пришла эсэмэска от Гарика: "Не жди, сегодня не приду". Катя положила телефон на туалетный столик и пошла в душ. Не сразу уснула после всего, вот и проспала.
Катя подъехала к дому, не нашла места для парковки и оставила машину прямо на дорожке. Она набрала мамин номер телефона.
– Мам, выйди, забери Петьку, а то мне негде здесь встать.
Людмила Алексеевна выскочила в домашнем платье, только платок сверху накинула. Катя уже вызволила сына из автомобильного кресла, достала его рюкзачок.
– Пойдем, дружочек, – поманила Людмила Алексеевна.
Петька замешкался, надевая рюкзак. Отвечая ни Катин поцелуй, он сказал:
– А папа обещал отвезти меня в Океанариум.
– Что ж, если обещал, значит отвезет. Ну все, маленький, беги. – И открывая дверцу машины, крикнула матери: – Мам, он не завтракал!
Катя проследила, как они вошли в подъезд, и нажала на педаль газа. Пока ехала до офиса студии, думала, как ей жить дальше.
Гарик всегда изменял, Катя это знала. Она и не требовала ничего, такой уговор был. Когда шесть лет назад она встретилась с бывшим однокурсником случайно на вечеринке, что-то произошло. То ли много выпили оба, то ли в этот момент оба переживали кризис одиночества, но вдруг оказались в одной постели.
Впрочем, еще в университете у них что-то намечалось, но Катя жила дома, а Гарик в общежитии. Там всегда находились девицы, которые для него были готовы на все. Они учились на биофаке. Гарик вечно что-то пересдавал, таскал у друзей конспекты. Поговаривали, что он лезет в политику, участвует в каких-то демонстрациях, но Кате тогда все это было абсолютно неинтересно, и она не запомнила ничего конкретного.
Окончив университет, все как-то потерялись. Катя поддерживала отношения только с Юлькой, они и теперь вместе работали в анимационной студии, создавая программу для телевидения. Катя училась в художественной школе, в тяжелые времена разрисовывала матрешки, деревянные доски, пасхальные яйца. Платили копейки, но и они были нужны. В НИИ, куда попала она после университета, почти ничего не платили, потом пришлось и вовсе оттуда уйти.
У Юли были выходы на телевидение, к тому же она освоила 3D-моделирование и другие компьютерные программы. Они устроились в анимационную студию, которая только начинала свое существование. Нашли деньги, придумали формат передачи и стали создавать в 3D анимационный сериал о гламурных фигурах и звездах шоу-бизнеса. В свое время были "Куклы", но это политическая сатира, а их программа подшучивала над медийными лицами.
О Гарике долго ничего не было слышно. Говорили, он стал участником гринпис, стоял в оцеплениях, дрался. Потом прошел слух, что он в Чечне. Слухи оставались слухами, доподлинно ничего не было известно. Катя узнала, что после Чечни Гарик служил в ОМОНе, потом охранником в частной структуре и, в конце концов, сам открыл охранное агентство, собрав своих бывших товарищей по Чечне и по ОМОНу.
Подробности стали известны Кате после их новой встречи. Увидев Гарика на вечеринке, устроенной их однокурсником Славкой Коршиковым, Катя его не сразу узнала. Она помнила худощавого парнишку с красивыми руками и длинными, как у пианиста, пальцами. Теперь перед ней стоял почти викинг: широкие плечи, мускулистая грудь, сильные руки.
– Ты ли это, Гарик? – пошутила тогда Катя.
Он только подмигнул в ответ.
Теперь он, конечно, не так брутален. Нет необходимости часами тягать железо в спортзале, работа относительно спокойная, передвигается он преимущественно на машине. Гарик не растолстел, так как продолжал заниматься собой, но мышечной массы заметно поубавилось.
Так вот тогда при встрече их почему-то бросило друг к другу. Катя давно жила одна, на свидания времени не было. Они с Юлькой много возились со студией, все только начиналось. Что было у Гарика, знал только он, но женат не был. Тоже все времени не было о семье подумать, да и жил слишком рискованно.
– Рисковать легче, когда за тобой никто не стоит, – говорил он тогда Кате, объясняя, почему до сих пор не женился.
Кате и раньше нравился Гарик, а теперь, возмужавший, уверенный в себе, много повидавший и переживший, он показался намного интереснее. Вот она и не стала особо сопротивляться, когда однокурсник без всякой куртуазности, недвусмысленно намекнул ей о своих ожиданиях. Конечно, к тому моменту он основательно набрался. А Катя подумала тогда, что хорошо бы родить от него ребенка. Когда еще представится такая возможность. А ее часы безжалостно тикают, и вот ей уже за тридцать, а перспектив никаких. Чего ждать?
На той вечеринке все разбились на группы, общались, пили, танцевали. Встречались на даче у Славки, почти все остались ночевать. Катя танцевала с Гариком, и в какой-то момент он потащил ее по лестнице наверх. Катя не сопротивлялась, смеясь и спотыкаясь, она шла за ним. Кто-то многозначительно присвистнул им вслед.
Потом они встречались еще пару раз в его холостяцкой берлоге. Оба раза Катя сама напрашивалась к нему в гости.
– Гарик, – говорила она по телефону, – у меня арбуз, давай съедим его вместе.
Хорошо, если Гарик оказывался дома. А в следующий раз, когда Катя проезжала мимо его дома на Спортивной, она увидела горящие окна и опять позвонила:
– Я тут проезжала мимо... Ты один?
– Да, один, – отвечал Гарик.
А ей необходимо было именно в эту ночь оказаться у него. Катя прихватила бутылку красного вина на всякий случай, но Гарик отказался пить. Ему наутро нужна была ясная голова. Однако он все же не гнал Катю и сам предложил ей остаться. Это было кстати. И ночь получилась даже нежной и долгой...
Катя забеременела. Она больше не напрашивалась на встречу с Гариком, а он не звонил. Когда тест подтвердил ее положение, Катя отправилась в Центр материнства и встала на учет.
