Текст книги "Те же и граф (СИ)"

Автор книги: Ольга Тартынская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Глава 8

На выставке

Дня через три позвонил Юра Татаринцев и пригласил на выставку.

– Кать, ты приходи восьмого на Кузнецкий, где ЦДХ, знаешь?

– Да, найду, – с готовностью отозвалась Катя. – А время?

– В семь открытие. Ну, фуршет там, выпивка.

– А ты там будешь? – поинтересовалась Катя, не заметив, что впервые назвала его на ты.

– Конечно. Увидимся.

Катя успела забыть о нем, так поглощена была впечатлением от появления Саши Федорова. Игорь увез его, и больше Катя не видела и не слышала ни того ни другого. Работа закрутила, голова была занята делами. Только полчаса обеденного перерыва, когда можно было немного поболтать с Юлькой, обменяться новостями.

Юлька тоже дважды съездила на свидания, познакомившись на сайте знакомств, и оба раза осталась довольна. Однако продолжения эти едва наметившиеся отношения не получили. Никто ей не позвонил больше и не предложил встретиться. Чем-то они отпугивали мужчин. Возможно, излишней самостоятельностью, независимостью, самостью. Что делать, в тридцать семь лет уже не переделаться...

– Нет, Кать, надо с этим что-то делать, – говорила Юлька, попивая кофе на кухне офиса.

– Ты можешь себя изменить так, чтобы забыть о своем деле, опыте, социальном статусе? – усмехнулась Катя. – Им нужны няньки, сиделки, мамочки...

Она вздохнула, мысленно добавив: "Только не Гарику и не Саше Федорову. Но и мы им тоже не нужны..."

– Не скажи, – возразила Юлька. – Я же не собираюсь выходить замуж. Мне нужен партнер, приятель, для досуга и постели, естественно. На флирт без обязательств готовы очень многие, надо только им дать понять. А у меня не получается, они все такие пугливые.

– Может, одеваться по-другому? – размышляла Катя. – Женственнее, что ли.

Она, конечно, сразу рассказала Юльке о Саше Федорове. Та, мало сказать удивлена, потрясена была:

– Федоров – монах?! Это все равно что я – институтка.

Что касается Гарика, Юлька всегда говорила одно и то же:

– Дохлый номер. Бросай его, пока еще не совсем поздно. Ты же понимаешь, что вы люди с разных планет.

Что-то такое она знала про него, чего не знала Катя. И наоборот.

Катя едва не забыла о выставке. Хорошо, Юра догадался все же напомнить ей в день открытия. Она успела договориться с мамой, что та заберет Петьку из сада и побудет с ним, покормит ужином, уложит спать, если Катя задержится. Она решила позвать с собой Юльку, и сразу после работы они, оставив машины у офиса, отправились на Кузнецкий.

Приехали почти вовремя. Народ уже толпился в залах с картинами, попивая из бокалов шампанское. Катя и Юля взяли с накрытых столов по бокалу и двинулись осматривать картины. Какой-то юркий фотограф подскочил к ним:

– Девушки, постойте вот здесь!

Они обернулись, чувствуя себя неловко, но фотограф крутился возле них, ища нужный ракурс, и щелкал фотоаппаратом со вспышкой. Почему-то, где бы они ни появлялись, их начинали снимать. Однажды шли вдвоем по улице: с одинаковыми короткими прическами, в белых блузках и черных штанах-галифе, к ним подошел молодой мужчина с камерой.

– Позвольте вас сфотографировать! Я снимаю для сайта об уличной моде.

Они засмеялись и позволили щелкнуть несколько кадров. Фотограф благодарил:

– Потом вы сможете посмотреть свои фото на сайте, вот по этому адресу. – Он подал Кате визитку.

И действительно, они потом нашли в интернете свои фотографии среди прочих в альбоме об уличной моде.

Подруги недолго искали виновника торжества. Он стоял в центре самого большого зала возле микрофона. На голове все та же бандана, а на плече сидел пестрый попугай. Юра читал стихи.

– Вот он, Юрий Татаринцев, – сказала Катя подруге.

– А он ничего! – оценила Юлька. – Симпатичный.

Кате хотелось подойти поздороваться, но Юра продолжал свой перформанс с попугаем.

– Ну, давай хоть посмотрим картины, потом подойдем к нему, – предложила она. – Мне они, кажется, нравятся.

Они отправились бродить по залам в созерцании. Кате творчество Татаринцева нравилось все больше. Ей было уютно среди его полотен, картины были ей понятны, хотя многие из них не имели сюжета и выглядели как нагромождение цветовых пятен. Юлька пожимала плечами, разглядывая их. Очевидно было, что она ничего не понимает, картины ее не трогают. Это удивительно, ведь они с Катей всегда читали одни и те же книги, любили одни и те же фильмы, одевались в одном стиле.

– Давай поедим, что ли, – шепнула Юлька, уже утомленная пестротой, обступавшей их со всех сторон.

Катя не возражала. Когда они вернулись к столам, там почти ничего не осталось. Успели схватить по бутерброду с семгой, взяли еще по бокалу шампанского. В центре зала у микрофона сменялись художники, искусствоведы, критики. Они говорили комплименты фигуранту, заводили умные рассуждения об искусстве, но в основном беззастенчиво льстили, как показалось Кате. Впрочем, она с легкостью соглашалась с выступающими, признавая талант и оригинальность художника.

Наконец появилась возможность подойти к Юре. Вокруг него толпился народ. Он выпивал с кем-то, кивал в разные стороны, указывал на отдельный стенд, где были выставлены на продажу его книги. Посетители выставки покупали его романы, а потом шли к Татаринцеву за подписью. Юра, придерживая попугая, который недовольно покрикивал, склонялся над книгой и ставил автограф.

– Купи себе книгу, подойдем к нему, – предложила Катя.

Юлька пожала плечами, но книгу купила. Они улучили момент, когда Юра освободился на секунду, и подошли.

– Юра, привет! – сказала Катя. – Я пришла с подругой. Это Юля.

Юра галантно поцеловал Юльке руку:

– Очень приятно.

Поцеловал и Катину руку, чего она не ожидала.

– Ну как? – спросил Юра неопределенно, подписывая книгу.

– Мне очень нравится! – опережая Юльку, ответила Катя.

Его опять окликнули, и Татаринцев отошел, бросив подругам:

– Девчонки, вы не уходите пока. Все разойдутся, посидим, выпьем!

Юлька решительно сунула книгу в сумку, спросила:

– Ты хочешь остаться?

Катя пожала плечами.

– Если хочешь, уйдем.

Они еще немного походили по выставке. Юра занимал гостей, острил, дурачился, дразнил попугая, на что тот недовольно ворчал. Юльке наскучило бродить по залам среди непонятных ей картин и незнакомых людей.

– Может, пойдем? – спросила она Катю.

– Ну, пойдем, – неуверенно ответила та.

Подруги направились к выходу, однако Юра окликнул их у дверей.

– Девчонки, вы куда?

– Вы извините, нам пора, – заявила Юлька.

Татаринцев взглянул вопросительно на Катю:

– Ты тоже спешишь? Я думал...

Катя вдруг решилась:

– Нет, я еще побуду здесь. Ничего?

Юлька неопределенно подняла брови.

– Тут, кажется, надолго, – сказала она, указывая на гостей, которые пили и общались, никуда не торопясь.

Юру уже тащили приятели, требуя разделить с ними тост.

– Остаешься? – еще раз спросила Юлька. – Я ничего, прекрасно сама доеду, а ты-то как? Наверное, все поздно закончится.

– Ничего, доберусь. Такси вызову.

Юлька пожала плечами и направилась к гардеробу.

– Завтра не опаздывай, мать! – напомнила она подруге.

Катя кивнула ее спине. Проводив Юльку взглядом, она вернулась в зал и стала разглядывать картины снова. Она не любила с кем-то ходить на выставки, потому что невольно смотрела через призму восприятия сопутствующего ей человека. Так получалось, непонятно почему. Может быть, потому, что она сама не очень устойчивая в своих суждениях и мнениях? На нее влияет то, как реагируют люди на фильм, книгу или картину. А сама Катя не всегда решается свои впечатления обнародовать. И не только потому, что бывает зависима во мнениях. Просто чужой взгляд, чужие эмоции ей мешают.

Присутствие Юльки, не понимающей живописи Татаринцева, не давало Кате погрузиться в этот причудливый, фантастический мир его картин. Теперь Катя, отрешившись от всего происходящего вокруг, стала снова бродить по залам с совершенно новым чувством.

Образ героя из книг Юры дополнял его живопись. В его разомкнутом, разъединенном мире было много чувства, страсти, муки, терзания. И много детского, обиженного, одинокого. "Он совсем юный, "потерянный мальчишка"", – думала Катя. Его живопись будоражила, потрясала чуткую Катю, появилось желание самой написать что-нибудь.

Она давно забросила свои живописные опыты. Еще тогда, когда занималась кустарщиной в виде матрешек и расписных досок. И Кате не хватало этого выплеска цвета, не хватало средства высказать какие-то образы, мучающие ее в снах, в мечтах... Катя забыла о времени, думая о том, что она могла бы сама написать эти картины, только Юра опередил ее. А ведь она сумела убедить себя, что живопись – не ее призвание, и даже не пыталась вспомнить о холстах и красках! Только изредка, когда попадала на художественную выставку, что-то просыпалось в ее душе, потом ныло так противно, нудно. Постепенно ноющее чувство проходило, снова все забывалось до нового напоминания.

Деятельность Кати была далека от творчества, хоть и касалась процесса создания анимации. По сути, Катя была офисным работником, возилась с бумажками, составляла отчеты на компьютере, осуществляла администрирование. Однако сказать, что она была недовольна работой, нельзя. Ей комфортно с Юлькой. Всегда можно договориться об отпуске, Юлька поймет, если возникнут трудности с Петькой. Ну и причастность к созданию анимационных фильмов тоже как-то грела. Пусть чужое творчество, но и ее труд, Кати, сюда вложен.

И вот Юра напомнил ей о ней самой, забытой, загнанной куда-то вглубь и придавленной бытовым, каждодневным...

– О, хорошо, что ты не ушла! – услышала она за спиной.

Очнувшись от глубокой задумчивости, Катя оглянулась вокруг и увидела, что залы опустели. Только возле столов еще топтались несколько человек в неутолимой жажде. Сам Татаринцев, без попугая, кажется, уже изрядно набрался, но вполне владел собой.

– А ты на машине? – бесцеремонно спросил он Катю. – Что-то я устал, забегался сегодня. Встал ни свет ни заря... Знаешь, сколько всяких хлопот связано с выставкой?

– Не знаю. К сожалению, – ответила Катя. – Я не на машине, но можно вызвать такси.

– Да, пожалуй, – кивнул Юра. Он с тоской посмотрел на столы. – Надо еще здесь все убрать, нельзя оставлять до завтра.

– Ну, давай уберем, – предложила Катя. – Есть мешки для мусора?

– Где-то были, – оживился Юра.

Катя видела, что он действительно устал и держался только на допинге. Она нашла на подоконнике рулон синих пакетов для мусора, размотала один и стала сбрасывать в него одноразовые тарелки, вилки, стаканчики, пустые бутылки. Дело шло споро.

Одна из посетительниц выставки, задержавшихся дольше других, взялась ей помогать, время от времени поглядывая на Юру. Катя отметила, что взгляды дамы были весьма заинтересованными. Женщине где-то лет сорок, выглядела ухоженной, успешной, с легким богемным налетом. Красивые волосы уложены на затылке в тяжелый узел, в ушах цыганские серьги-кольца, широкая юбка в этническом стиле, большие цветные бусы из неизвестного материала, похожего на пластилин. Все ей было к лицу и гармонировало с ее крупной фигурой.

– Юрчик, солнышко, – обратилась дама к художнику. – Что с книжками-то делать? Ты их заберешь с собой?

Татаринцев посмотрел с тоской на стопки непроданных книг, задумчиво ответил:

– Да, куда же еще? В мастерскую повезу. Тань, а ты на машине?

– Я бы не пила, Юр, если б на машине-то, – ответила дама. – За мной муж заедет. Хочешь, отвезем тебя?

– Я такси вызвала, – вмешалась Катя, хотя еще не звонила.

– Ну вот видишь, все как-то устраивается.

Катя посмотрела на Юру и поняла, что он быстро раскисает. Заторопилась. Они собрали мусор со столов, Катя поискала туалет. Нашла на другом этаже. Закрывшись в кабинке, набрала телефон службы такси, оформила вызов. Вернувшись в зал, она увидела, что почти все разошлись, а Юра слушал Татьяну, которая его в чем-то убеждала, доверительно держа за руку. Они поцеловались, и дама ушла.

Кате показалось, что Юра обрадовался ее возвращению. И тут же раздался звонок ее мобильного: явилось такси. Юра отправил охранника выносить мусорные пакеты, и они поспешили на улицу, где их ждала машина. За ними увязались припоздавшие гости, с которыми Юра не успел пообщаться. Они помогли донести стопки книг и оставшиеся бутылки до такси. Интересная супружеская пара, приехавшая из Питера, художники. Учились когда-то в Строгановке. Он график, она работает по стеклу. Ребята были ровесниками Юры, а то и постарше.

Все это выяснилось в мастерской Татаринцева, куда они скоро прибыли.

Глава 9

После веселой ночи

Катя прекрасно видела, что у Юры уже нет сил принимать гостей.

– Я поеду? – улучив момент, когда занесли книги, спросила она.

Юра огляделся растерянно и ответил:

– Я думал, ты поможешь мне тут немного: принять ребят, покормить.

Первой реакцией Кати было возмущение: уже одиннадцатый час, ей только доехать до дома и лечь спать, завтра рабочий день. Однако она почему-то ответила:

– Хорошо, скажи, что делать.

Наташа, гостья, оказалась подвижной и вполне компанейской особой. Она моментально включилась в хлопоты, сгоняла Юру с мужем в круглосуточный магазин за продуктами, накрыла столик. Легко ориентируясь в чужой мастерской, Наташа отыскала нужную посуду, быстро сварганила вкусное мясное блюдо в духовке. Что-то среднее между пиццей и пирогом. Когда все уселись за столик, чуть языки не проглотили, так бесподобны были эти сочные, ароматные кусочки теста с начинкой из мясного фарша, грибов, колбасы, соленых огурцов, зелени и еще чего-то. Катя ничего похожего не ела и не готовила.

Самой Кате досталась роль ассистента при шеф-поваре, однако это ее не смутило. Готовить она не рвалась: не любила и не очень умела. Раньше все делала мама, потом, когда они разъехались, чаще готовил Гарик. Сама Катя худо-бедно варила Петьке кашу, могла котлеты из готового фарша поджарить, макароны отварить или картофельное пюре приготовить, мясо потушить. Это максимум. У нее не хватало фантазии придумывать какие-то блюда, не интересовали сложные рецепты. Жалко было тратить время на еду, которую готовишь час, а то и два, а съедаешь за две минуты.

Они еще выпили. Катя с беспокойством смотрела на Юру, однако тот, кажется, оживился. То ли горячая еда прибавила ему сил, то ли открылось второе дыхание. Глаза его блестели, он весело шутил и удачно острил с серьезным выражением лица. Володя, муж Наташи, тоже оказался изрядным остряком, и за столом не смолкал хохот. Будто и не ночь уже. Володя привез с собой гитару и пел приятным низким голосом.

Катя чувствовала внутренний уют в их компании. Шутки были остроумны и действительно смешны. В обществе умных людей Катя всегда испытывала наслаждение от беседы. А так редко удавалось попасть в такую компанию! И лишней с ними Катя себя не чувствовала.

Незаметно они просидели до четырех часов утра. Надо было ехать домой, хоть чуть-чуть поспать перед работой. Наташа и Володя днем уезжали в Питер на своей машине, им тоже нужно было выспаться перед дорогой. Не говоря уж о хозяине, который был вторые сутки на ногах. Катя снова вызвала такси. Посидела еще пять минут, слушая песни Володи. Он пел что-то из студенческой юности, из репертуара "Наутилуса", бардовские песни, "Любэ", Трофимова. Голос у него был замечательный. "Надо же, вот на эстраде же нет таких голосов, – подумала Катя, – а тут, вроде бы и не нужно, но какой талант! Талантливый человек талантлив во всем". Это ведь и к Юре относилось. Художник и писатель, пожалуйста...

Все вышли ее провожать, и ей, малокомпанейскому человеку, это было приятно. Прощались, как старые задушевные друзья, перецеловались, наобещали друг другу с три короба. Юра махнул рукой. Когда она уже сидела в машине:

– Я позвоню тебе, спасибо!

Наташа крикнула:

– Ждем тебя в Питере!

Катя ехала домой и думала, что со студенческих времен не испытывала такого удовольствия от посиделок с гитарой и спиртным. Вот что значит хорошая компания. Ясно, что завтра очарование пройдет, но сейчас так приятно. И не хотелось вспоминать, что долг Юра так и не отдал...

Мама, конечно, устроила ей выволочку, почему так поздно приехала.

– Мама, мне почти тридцать восемь лет! – привычно огрызалась Катя, собирая Петьку в сад.

– Но у тебя ребенок, ты о чем думаешь? Я пожилой человек, мне нельзя так волноваться!

– Я же позвонила! – машинально отвечала Катя, у которой и без того трещала голова от недосыпа и выпитого накануне.

– Ты хоть скажешь, где была? – не отставала Людмила Алексеевна.

– У знакомого на выставке, а потом в мастерской.

– Ночью? – возмутилась мама.

Катя зверем посмотрела на нее:

– И что? Мы с компанией поехали в мастерскую, там посидели, заболтались. И что?

Петька не любил, когда они ссорились.

– Ба-а, – отвлек он бабушку, – а ты с нами поедешь?

– Нет, деточка, – переключилась Людмила Алексеевна. – Вы с мамой и так опаздываете. Я на метро доеду или на троллейбусе.

– Поезжай на метро, пробки сейчас по всему Вернадского, – буркнула Катя, выдвигая Петьку из квартиры. – Дверь захлопнешь.

Работать было тяжело. Голова плохо соображала, без конца приходилось переделывать документы. Катя пила много кофе, чтобы не уснуть, и к вечеру ей стало совсем плохо. "Нет, с моим образом жизни не совместимы ночные мероприятия. Как еще вечер прожить?" Конечно, Юлька могла отпустить, но Катя не решилась оставить ее одну. Ведь Юльке придется работать и за нее, за Катю. Нехорошо. Решила отсидеть до конца. Жаль, отдохнуть не удастся, пока Петька не уснет.

И тут вдруг позвонил Гарик. Игорь.

– Что-нибудь случилось? – спросила после приветствия Катя.

– Сашку сегодня проводил, – с грустью сообщил Орлов.

– Как, только сегодня? – удивилась Катя. – Он же на один день приезжал.

– Задержался, – как всегда, не объясняя ничего, ответил он.

Помолчали. Катю вдруг осенило:

– Может, ты сегодня Петьку заберешь, побудешь с ним? Мне надо немного поспать.

На удивление, Гарик согласился.

– Конечно. Я поеду за ним прямо сейчас.

С Игорем явно было что-то не так, Катя это чувствовала.

– Так что же случилось? – спросила она.

– Ничего не случилось, – ответил Орлов. – Не выдумывай. Пока. До вечера.

– Только приведи его не позже девяти! – напутствовала Катя, зная, что это бесполезно.

Каково же было ее изумление, когда вечером Игорь привез Петьку ровно в девять, да еще остался на ночь. Он давно не оставался, поэтому Катя так удивилась. Орлов был печален и просветлен. Они вполне по-семейному искупали Петьку и положили спать. Игорь почитал ему перед сном.

Катя успела подремать пару часиков после работы, поэтому была в состоянии высидеть вечер. Она заварила чай, налила себе в любимую чашку и сидела на кухне, раздумывая, что же все-таки случилось с Орловым. Когда ребенок уснул, Игорь пришел к ней.

– Чай будешь? – спросила Катя.

– Давай.

– Может, ты есть хочешь? – спохватилась она.

– Нет, мы с Петькой поужинали в кафе.

– То-то он отказался от гречневой каши.

Они посидели молча. Катя не знала, о чем говорить, с чего начать. Она так давно воспитывала себя в отказе от всяких надежд, связанных с Орловым, что теперь терялась. Игорь был необычайно тих, задумчив.

– Что же все-таки с тобой произошло? – наконец спросила она.

– Ты о чем? – не понял Игорь.

– Я просто тебя не узнаю.

Он пожал плечами и отвернулся. Чужой человек, с которым уже не о чем говорить.

Катя никогда не смотрела телевизор, но теперь включила. Если бы не Игорь, она бы занялась хозяйственными делами или почитала книжку. Давно ее дожидается роман К. Исигуро. Однако Орлов так давно не оставался у нее, что это драгоценное время с ним жалко было тратить на что-то другое.

Катя стала рассказывать о Петьке, показала его последние рисунки. "Неужели нас совсем ничто не связывает, кроме ребенка?" – думала она, глядя на мужчину. Впрочем, этот вопрос Катя задавала себе всякий раз при встречах с Игорем.

– Ты остаешься? – спросила она на всякий случай.

– Остаюсь, – кивнул Орлов. Сказано это было как-то значительно.

– Где тебе постелить? – Катя постаралась произнести вопрос как можно безразличней.

– Где хочешь, – дернул он плечом.

"Что ж, если где хочу, то будешь спать в гостиной на диване".

У Кати от родителей досталась трехкомнатная квартира на Ленинском проспекте. Неплохая квартира в "сталинке": все добротное, основательное. Кухня довольно просторная, раздельный санузел, высокие потолки. Когда мама съехала, Катя залезла в долги и сделала хороший ремонт. Обновила всю сантехнику, поставила фильтры для воды, водные счетчики. Комнаты оформила по своему вкусу. Полностью заменила всю мебель, текстиль, и теперь жилье ей нравилось, стало своим. Они с Петькой занимали по комнате, а просторная современная гостиная предназначалась для гостей. Если мама оставалась ночевать или Юлька. Вот и Игорь, в конце концов. Диван был удобный, угловой, знаменитой итальянской фирмы.

Орлов помог ей его разобрать.

– Тебе завтра на работу? – спросила Катя.

– Да, как всегда, – ответил Игорь.

Это значило, что сейчас он пойдет в душ, потом ляжет спать, немного посмотрев новости по телевизору. Вид Гарика был измученный, особенно ближе к ночи.

Все пошло по плану. Он вышел из душа завернутым в полотенце. Заглянул в комнату Кати, попросил:

– Развесь, когда достираются, мои шмотки, ладно?

У Кати дома почти не осталось его вещей. Он уже успел сунуть в машину всю одежду, чтобы освежить назавтра. Спать же Игорь предпочитал совершенно голым.

– Хорошо, – ответила Катя, оторвавшись от романа Исигуро.

Игорь давно затих на диване, когда она захлопнула книгу и вышла из комнаты. Развесив его вещи на сушилке, Катя заглянула в гостиную. Орлов спал, не выключив телевизора и торшера. Катя потянулась к выключателю и вдруг присела возле спящего мужчины. Она рассматривала до мелочей изученное, непривычно спокойное лицо и прислушивалась к себе. Он по-прежнему был притягателен и красив. Это смущало. Глубоко вздохнув, Катя поднялась с дивана.

Вернувшись в свою комнату, она выключила там свет и вернулась в гостиную. Щелкнув пультом и кнопкой торшера, она скинула халатик, оставшись в тонкой ночной рубашке, нырнула к Игорю под одеяло. Игорь во сне подвинулся, давая ей место, но не проснулся. Он даже не обнял ее, как раньше бывало. Может, он вовсе не спал? Полежав возле Гарика без движения, Катя поняла, что ей не уснуть. Она осторожно встала и ушла в свою комнату.

"Не понимаю, зачем он пришел? – думала бессонная Катя. – И зачем остался? Ну, пообщался с сыном, да и хватит. Почему он остался?" Ответа у нее не было.