Текст книги "Те же и граф (СИ)"

Автор книги: Ольга Тартынская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Глава 11.

В школе

С волнением она входила в класс, где сидел 11 "А". Не поверила своим ушам и глазам. Ребята встретили ее аплодисментами и радостными улыбками.

– Что это такое? – с напускной строгостью спросила Мария Кирилловна. – Здравствуйте, садитесь.

Так они выражали одобрение и удовольствие от встречи с ней, Машей. Других поводов вроде бы не было. Колосова не допускала фамильярности в общении с подопечными. По крайней мере, пока они учились. Потом уже, когда они приходили в школу повидаться, разрешались более теплые и доверительные отношения. Некоторые ученики удостаивались приглашения домой.

– Сегодня будем знакомиться еще с одной группой поэтов серебряного века. Запишите: "Акмеизм".

– Как? – тут же раздалось с разных мест.

Маша вывела на доске это слово и продолжила:

– По данной теме тоже будет устный зачет, поэтому старайтесь максимально записывать.

Послышались тяжкие вздохи, ребята полезли за тетрадками и ручками. И, конечно, Паша Овсеенко, дотошный во всем, не преминул спросить:

– А из чего будет состоять зачет?

– Как всегда по поэзии, – терпеливо разъяснила Маша. – Стихотворение наизусть, анализ, вопрос по теории. И, как всегда, возможны альтернативные формы зачета: инсценировки стихов или драматургических отрывков, исполнение песен на стихи изучаемых поэтов. В общем, что вам подскажет фантазия. Главное, текст стихотворения должен звучать наизусть.

– И тогда не надо будет анализировать его и отвечать на вопрос? – уточнил Паша.

– Да. И не забудьте: стихи не должны повторяться!

Протяжные вздохи сделались громче.

Маша смотрела на ребят и понимала, как соскучилась по ним. Они расценили ее долгий взгляд как обычный приказ в начале урока: закрыть ноутбуки, убрать со стола все планшеты и телефоны. Завозившись, они нехотя исполнили ритуал, подчинившись негласному приказу. По крайней мере, пока учитель не увлечется рассказом. Потом можно будет под шумок снова достать что-нибудь, воткнуть наушники в уши.

– Вам это не мешает? – обычно спрашивала Мария Кирилловна, указывая на наушники.

– Нет, – нагло отвечал какой-нибудь оболтус, глядя ей прямо в глаза. – Знаете, так хорошо сочетается с вашим голосом!

– А что вы слушаете? – интересовалась Мария Кирилловна.

– Музыку из "Властелина колец", – уже немного смущаясь, отвечал нарушитель порядка.

Класс посмеивался, и Маша улыбалась, не находя в себе достаточно твердости, чтобы осадить наглеца.

Ее единственное оружие – спокойствие и легкая ирония. Укротить табунок шестнадцатилетних интеллектуалов можно было только шуткой, обращенной лично к нарушителю, тогда класс смеется не над бессилием преподавателя, а над незадачливым товарищем.

С каждым годом все труднее держать внимание и сохранять порядок в классе. Воспитанием дети не блещут. Они уже из дома приезжают такие, а здесь некогда и некому им объяснять азы приличного поведения. Нынешняя воспитательная система переживает кризис. Заниматься на уроках литературы разъяснением недостойного поведения Маша не желала: жаль было времени. Да и не ее это дело: целый штат воспитателей подвизался в интернате.

В этом учебном году она впервые услышала вопрос, от которого уже устали все ее коллеги с кафедры гуманитарных дисциплин:

– Зачем нам литература? Мы же математики. Зачем делать из нас филологов?

В прошлом году, когда эти ребята только приступали к учебе в интернате, Колосова давала им ознакомительную анкету. И среди прочих в ней был вопрос: "Нужно ли, на ваш взгляд, изучать литературу и зачем?" Нашелся только один оригинал, который написал: "Нет, мне это не нужно". Остальные так мудро рассуждали о значении литературной классики и называли ряд причин, по которым образованному человеку необходимо знать родную литературу! И что мы видим теперь?

Однако лекция шла своим чередом. Маша увлеклась любимым материалом и с недовольством вынуждена была остановиться, когда по классу пробежался смешок. Искать причину веселья пришлось недолго. Артем Жуков, сидевший на первой парте у окна, развлекал товарищей, натянув на один глаз пиратскую повязку. Вид его и без того был весьма колоритен: огромные светлые глаза под черными сросшимися бровями, внушительный нос, яркие губы и лохматая голова.

Мошенники, они знают, что Мария Кирилловна не может на них сердиться!

– Да, впечатляет! – сказала она, сдерживая смех.

Немного помолчав, дожидаясь, когда шум стихнет, продолжила лекцию. Первая пара далась с трудом. Когда Маша вернулась на кафедру, Ирина Николаевна, как всегда, модно и со вкусом одетая, сообщила:

– Маша, тебя искала Вера Сергеевна. Сказала, срочно.

Колосова, мечтающая дать отдых ногам, вынуждена была плестись к заведующей учебной частью. Вера Сергеевна была, как всегда, занята разговором по телефону, но сделала знак ждать. Маша потопталась на своих каблуках, но стоять уже не было сил, и она уселась без приглашения на один из стульев. "Сейчас перемена закончится", – с тоской подумала она.

– Мария Кирилловна, – Вера Сергеевна наконец-то положила трубку и обратилась к ней. – Мне опять звонила мама Коли Бородина из 11 "Б". Вы уж как-нибудь разберитесь с ней, она не успокоится, вы же понимаете.

– Почему она не встретится со мной? – тотчас завелась Колосова и вскочила со стула. – Я бы, может, поняла суть ее претензий. А так ничего не понимаю.

Вера Сергеевна помолчала, роясь на столе, достала какой-то листочек, посмотрела в него.

– Так. Бородина уверяет, что вы не укладываетесь в программу, что дети многого не понимают на ваших уроках. Еще недовольна дисциплиной в классе и вашими отношениями с учениками.

– Какими это? – округлила Маша глаза.

– Вам лучше знать, – недовольно ответила завуч.

– Но я не понимаю, – пробормотала Колосова, – почему она не хочет приехать поговорить со мной?

– Не знаю. В школе она бывает постоянно.

Коля Бородин москвич, а это особая статья. В советские времена москвичей в интернат не принимали, справедливо полагая, что у них и без того масса возможностей элитного образования. Теперь правила изменились, брали много блатных, которые мучились, не тянули программу, но с горем пополам оканчивали школу и шли в университет мучиться дальше.

Москвичи, как правило, были слабее иногородних, но амбициозней. К тому же постоянно ощущали поддержку родителей, которые близко, а не за тридевять земель, как у ребят, скажем, откуда-нибудь из Уфы.

Коля же прекрасно справлялся с программой первого курса университета по физике и математике, был эрудирован и начитан, умел высказывать свое мнение, а оно у него было. Колю Бородина интересно было слушать, интересно с ним спорить. Сочинения Коля писал сам, в отличие от большинства ребят, которые без зазрения совести сдирали все подряд из интернета. В конце концов, он был прекрасно воспитан и в этом выгодно отличался от других учеников. "Вышколен маменькой!", – одобрительно думала Колосова. И одевался Коля строго, приходил на уроки непременно в пиджаке и галстуке, в отличие от общежитских ребят, которым не зазорно было появиться в классе в футболке и чуть ли не в спортивных штанах и тапочках.

А что, формы нет, в чем хотят, в том и ходят. Эх, нужна, нужна форма! В этом Маша не сомневалась. Провинциальные ребята, кто и когда привьет им хороший вкус и манеры? Девочки по большей части одеваются вызывающе. Не потому что они распущены или невежественны. Просто так привыкли, и все так делают. Коротенькие юбчонки, глубокие декольте, прозрачные кофточки, высоченные каблуки. Возможно, им никто не сказал, что такая одежда неуместна и нелепа в учебном заведении, моветон. Возможно, у них другой одежды и нет. А была бы форма обязательной, вопрос отпал бы сам собой.

– Вы меня поняли, Мария Кирилловна? – вывела ее из задумчивости Вера Сергеевна. – Я на вас надеюсь. Избавьте меня от новых звонков Бородиной.

Маша покивала согласно, хотя не слышала последних фраз завуча, и отправилась восвояси.

– Да, и не забывайте вовремя заполнять электронный журнал! – неслось ей вдогонку.

На кафедре собрались преподаватели, которые работают по вторникам. Почти все филологи. Шум, как всегда, невообразимый. Педагоги народ крикливый, громогласный. И говорливый не в меру.

Обсуждали премьеру в театре, авангардную постановку "Евгения Онегина". Маша теперь редко бывала в театрах, просто не могла себе позволить билеты по нынешним ценам. Бывало, кто-нибудь из коллег приглашал или Милка раздобывала контрамарки, тогда Колосова и приобщалась к театральному искусству. Другое дело, что редко попадалось что-нибудь стоящее. Даже классику нынче ставили следующим образом: актеры виртуозно попрыгали, поскакали, что-то пропели, легко, ненавязчиво – и все. Вышел из театра, и тут же все выветрилось, будто и не было. А как же катарсис, по Аристотелю?

– Мне понравилось, – говорила Ирина Николаевна. – Так свежо, неожиданно. И текст хорошо звучит. Я просто послушала с удовольствием пушкинские стихи.

– Ну, если текст звучит, это уже кое-что, – согласилась Елена Александровна, самый опытный и самый старший преподаватель.

За исключением завкафедрой, который почти не появлялся в школе, двух историков и двух русистов, гуманитарную кафедру представлял женский состав. Впрочем, как и везде. Филологический факультет испокон века называют факультетом невест.

Прозвенел звонок, и Маша, не успев глотнуть чая, схватила тетрадки, рванула на урок. Терпеть не могла опаздывать. В 11 "Б" ее встретили более сдержанно, но ребята бодро подскочили, когда Мария Кирилловна вошла в класс. Смотрели на нее и улыбались, ждали команды сесть. Маша пробежала взглядом по лицам, обращенным к ней, отвечая на их улыбки. Коля Бородин был серьезен, как всегда, но вполне доброжелателен.

– Здравствуйте, садитесь, – разрешила Мария Кирилловна.

Снова акмеизм, предупреждение о зачете и лекция. Удивительно, какие разные бывают классы! И вообще, мистика буквы существует. Вот "А", например. Исполнительные, все сдают вовремя, меньше списывают, но не хватает в них творческой искры, фантазии, авантюризма. "Б" – разгильдяи, конечно, но с ними интересно обсуждать произведения. Они с охотой выполняют творческие задания: пишут стилизации, поют песни на стихи заданных поэтов. И так каждые два года. Будто специально подбирают ребят: для "А" – таких вот старательных, педантичных, для "Б" – творческих, артистичных.

И по-разному им преподносится один и тот же материал. В одном классе можно пошутить, рассказать анекдот или пикантные подробности из жизни писателей, в другом – нет, не поймут. В одном можно поговорить о политике, о событиях сегодняшнего дня и увидеть заинтересованность, а в другом ребята останутся равнодушными к политике, но с удовольствием побеседуют о фэнтези и фантастике, о жанре антиутопии – любимой литературе обитателей интерната.

В общем, Маша постоянно корректировала материал и поэтому не совсем уж повторялась. И все-таки трудно было трижды за день произносить одно и то же, даже варьируя и разнообразя лекцию в зависимости от класса.

– Уберите, пожалуйста, компьютер, – прервала себя Колосова и подождала, пока Ваня Котов неохотно, очень медленно закроет крышку ноутбука и пристроит его на подоконнике. Маша продолжила: – Итак, правоверных акмеистов было шестеро. Запомните их имена...

В "Б" классе часто приходится так вот прерываться. Дети зависят от компьютера и не знают покоя, пока не увидят перед собой светящийся экран. Маша раз и навсегда наложила запрет на ноутбуки и прочие девайсы, если они не нужны для работы в данный момент. Всякий раз при знакомстве с новым классом она объясняла, почему прибегает к этой мере.

– С компьютером вы совершенно лишаетесь возможности фантазировать. Получается, что вы обделены. Преподнося все в готовом визуализированном виде, вас лишают внутреннего мира. Фильмы, игры, ролики... Вам нет необходимости воображать, представлять что-то, даже просто шевелить мозгами, запоминать. Все разжевано, подано в наилучшем виде, вы только кушайте!

Тут Маша приводила в пример рассказанный кем-то из коллег эпизод. Маленькая девочка, лет двух, не играет в игрушки, которых у нее, как у любого современного ребенка, в избытке. Они надоедают в первый же день и валяются забытые. Но вот на даче кто-то пошутил: поднес ей сорванный с грядки кабачок с нарисованной рожицей. И девочка стала его пеленать, укладывать спать, разговаривала с ним, баюкала, носила на руках, и ей не надоедала эта игра.

Ученики слушали, может, и соглашались, но уже ничего не могли с собой поделать: компьютер или его производные стали частью их самих. Из-за этого Маша стала впадать в крайность: исключила всякий иллюстративный материал и видео, чтобы в головах учеников рождались самостоятельные образы. Она понимала, что это не поможет, а только обеднит ее рассказ, но пока не могла преодолеть внутренний протест. А ведь разорилась, специально купила флэшку, чтобы готовить видеопрезентации.

Слава Богу, в интернате не бывает проверок на уроках! Никто не отслеживает, как и что дают учителя. За это отвечает завкафедрой, который знает своих преподавателей и доверяет им. Колосова работает по авторской программе, и, наверное, не потерпела бы вмешательства в свои отношения с учениками и в рабочий процесс. Ох, избаловалась! У Милки вон в школе все по-другому, не расслабишься. Одна отчетность чего стоит...

В класс вошел преподаватель математики и попросил разрешения сделать объявление об олимпиаде. Ну вот, началось! В одиннадцатых классах второй семестр можно сразу списывать со счетов. Ну не учатся ребята во втором семестре. Для них олимпиада – прямая дорога в университет. Все это понимают и мирятся с положением дел.

Марии Кирилловне понадобилось еще несколько минут, чтобы утихомирить растревоженный класс, однако скоро прозвенел звонок на перемену, и ребята понеслись на завтрак, сметая все на своем пути.

Эта перемена была большая, и Маша успела выпить чаю и пообщаться с коллегами. На этот раз обсуждался злободневный вопрос: зарплата и премия. Пока преподаватели не поставили это дело на контроль, их безбожно обкрадывали. Поднималась же рука на такие мизерные зарплаты! Маша вспомнила, что не получила премию, и побежала в бухгалтерию. Просматривая ведомость, очередной раз поразилась разнице: кому-то выписали семь тысяч, а кто-то удостоился и двухсот. И этот кто-то, конечно, не из преподавательского состава. Как такое возможно?

Все надеялись на нового директора: вот он сейчас разберется со всеми безобразиями! Не зря же приходил к ним на кафедру, знакомился, выслушивал жалобы, претензии и пожелания. Посмотрим, посмотрим, думала Колосова.

Последнюю пару она еле дотянула с непривычки. Хорошо еще, "окон" не было: отработала и домой. В прошлом семестре расписание было неудачным: Маша приезжала к первому уроку, а уезжала после восьмого. После четвертого урока два часа сидела, была пустая пара. С одной стороны, отдыхала, переводила дух, а с другой – расслаблялась и потом с трудом собиралась, чтобы отвести последние уроки. Отдых выбивал из колеи, из рабочего состояния. Однако и шесть часов подряд – тяжеловато, особенно после каникул.

Уходила Маша после большой обеденной перемены. Посидела, послушала разговоры коллег. Нужно было передохнуть. Удивительно! Она столько сил отдавала работе, столько энергии уходило из нее с каждым уроком, что иной раз не было мочи встать со стула. Однако при этом всякий раз после занятий Маша переживала сильный душевный подъем, лучше выглядела, была в хорошем тонусе. Выходит, она тоже подпитывалась от ребят юной энергией? Получалось взаимообразное общение: отдавая, она тоже получала. Что это, пресловутый вампиризм, о котором сейчас не пишет только ленивый? Но ведь сама Маша отдает свою энергию, не щадя себя...

Шальная премия поднимала настроение. Маша решила отдать часть долга Милке и купить что-нибудь вкусного на обед. А может, разориться и заказать по интернету фарфоровую куколку? Или зайти в книжный магазин, выбрать что-нибудь из того, о чем давно уже мечтала: книгу Д. Быкова о Пастернаке или "Онегинскую энциклопедию"? Впрочем, энциклопедии давно нет в продаже, если только в интернете поискать.

Уже на первом этаже у входа она столкнулась с Колей Бородиным. Тот остановился, намереваясь что-то сказать, но, видно, не решился. Только произнес:

– До свидания.

– До свидания, Коля, – улыбнулась Маша и покинула школу.

В самом радужном настроении она прошлась по двору, миновала проходную и направилась к автобусной остановке.

Глава 12

В Царицыно

– Марья Кирилловна! – вдруг услышала она за спиной и вздрогнула, сразу узнав голос.

Не веря себе, Маша обернулась и увидела на площадке перед проходной черную иномарку, а возле нее светловолосого вихрастого мужчину, который улыбался неотразимой улыбкой и распахивал перед ней дверцу машины.

– Прошу вас!

– Зачем? – глупо спросила Колосова, чувствуя, как сердце бухает куда-то вниз.

– Подброшу до дома! – Игорь потянул ее за руку и усадил в машину рядом с водительским местом.

Пока он устраивался за рулем, Маша подумала: "Как хорошо, что я после работы: одета более-менее и выгляжу неплохо!" Игорь протянул руку, достал с заднего сиденья букет каких-то очаровательных белых цветов из семейства лилейных и положил ей на колени. Автомобиль тронулся с места.

– Что это? – ошеломленно уставилась на букет Колосова.

– Цветы, кажется, – усмехнулся Орлов знакомой усмешкой, от которой в душе Марии Кирилловны все переворачивалось. – Не знаю, как называются.

Маша сунула нос в букет, чтобы скрыть смущение. Цветы пахли одурманивающе.

– Куда мы едем? – спросила она, посмотрев в окно.

– Куда скажешь. Ты после работы, заедем куда-нибудь поесть.

Его бесцеремонность задела Колосову.

– Еще чего! Никуда я с тобой не поеду. Не появлялся сто лет, а теперь вдруг вспомнил. Что-то случилось?

Игорь покосился на нее и снова усмехнулся. "Нет-нет! – пригрозила себе Колосова. – Не хватало еще растаять!"

– Я был за границей, а телефона твоего у меня нет. Ждало от тебя звонка, но...– он опять покосился на Машу, – не дождался.

– Я визитку потеряла, – виновато пролепетала Мария Кирилловна. Однако боевого духа не утратила: – И что же тебе нужно от меня?

Маша не помнила, когда они перешли на ты, но так было легче ругаться. Была в этом "ты" определенная доверительность.

– Ничего, – ответил Игорь без усмешки. – Есть хочешь?

– Хочу, – честно призналась Колосова. После работы она всегда испытывала волчий голод.

– Понятно, – коротко отреагировал Орлов. – Я тоже.

Они помолчали. Игорь включил радио, там пели Пугачева и Галкин.

– Как твой паж поживает? – насмешливо поинтересовался Орлов.

– Лежал в больнице, сейчас дома уже, – автоматически ответила Маша, думая о том, что будет дальше, после обеда.

– А что с ним? Подрался на дуэли?

– Какая дуэль? – опомнилась Колосова. – Я не знаю.

– Как это не знаешь? – деланно удивился ее собеседник. – Разве ты его не навещаешь? Ай, ай, как нехорошо.

– Навещала, когда он лежал в больнице, – мстительно ответила Маша. – Просто мне неловко было его расспрашивать, а сам Толя не сказал.

– Ну конечно, надо же поинтриговать, так интереснее, – ядовито ухмыльнулся Орлов.

– И ничего он не интригует, что ты выдумываешь? – возмутилась Мария Кирилловна. – Ну, болеет человек, что-то с лимфатической системой.

"Неужели он такой дурак?" – с сомнением посмотрела Колосова на водителя. Однако тот был так хорош, так неприлично желанен, что Маша, кажется, прощала ему все.

О нет, только не это! "Влюбилась, что ли?" – заподозрила она, все еще надеясь, что ничего серьезного не происходит. " Я же его совсем не знаю!"

– Можно здесь, – произнес Игорь и пристроил машину на свободный кусочек платной парковки возле небольшого ресторанчика. – Здесь итальянская кухня.

Он помог даме выбраться из авто и предложил руку. Маша послушно пошла рядом с Орловым, опершись на его руку. Их проводили до столика у окна, принесли меню.

– Заказывай сам, я в этом ничего не понимаю, – сказала Маша и захлопнула пластиковую книжечку, чтобы не видеть чудовищных, на ее взгляд, цен.

Игорь подозвал официанта, попросил его принести блюда с незнакомыми названиями.

– Пить что будешь? – спросил он у Маши.

–Чай. Если можно, зеленый.

Когда официант ушел, Колосова вспомнила:

– А как ты меня нашел?

– По навигатору, – серьезно ответил Игорь.

– Как это? – не поняла Маша.

– Ну как. Сделал запрос: "Мария Кирилловна" и оказался возле твоей школы.

Но Маша уже вспомнила детали их знакомства и переиначила вопрос:

– Ты что, меня караулил у школы?

– Нет, любовался хорошенькими ученицами.

"Все-таки дурак!" – удрученно подумала Маша и ничего не произнесла.

– А как я еще мог тебя найти? – вскинулся Игорь. – Дважды приезжал и не заставал тебя дома. Вот, решил выследить.

Действительно, Маша два дня перед работой провела у мамы. Надо было навестить, а то когда бы еще собралась.

– Ты приезжал? Когда?

– Позавчера, сразу как прилетел из Анталии.

Им принесли заказ, и диалог прервался. Колосова осторожно пробовала незнакомое ей блюдо, а Игорь набросился на еду так, словно не ел с Нового года.

– Не нравится? – удивленно спросил он, глядя на Машины манипуляции с вилкой.

– Почему, нравится, – неуверенно ответила она. – Непривычно, но вкусно.

Еда действительно была вкусной. Вкусно было ее есть и смотреть, как вкусно ест Орлов. Вспомнился Толя, который почти ничего не ел в ее присутствии, и как трудно было при нем. "А и нечего объедаться, – мысленно возразила себе Колосова. – Все правильно!" Однако съела все, что было на тарелке. Она никогда не завтракала перед работой и ничего не перехватывала между парами. Ей просто необходимо было восполнить силы, растраченные на занятиях.

С Орловым хорошо, комфортно, будто они знают друг друга сто лет. Как здорово, что можно быть собой и не стесняться своего аппетита.

Маша непроизвольно, не успев подумать, спросила:

– Скажи, ты женат?

– Нет, – через секундную паузу ответил Орлов.

Паузу можно было списать на то, что он жевал в этот момент, но Маша встревожилась. Они умолкли, не рискуя продолжать тему. Мария Кирилловна ковырялась в десерте, а Игорь пил безалкогольный коктейль.

– Едем к тебе? – спросил Орлов, не глядя на визави.

– Может, погуляем? Съездим куда-нибудь? – с фальшивым энтузиазмом отозвалась она.

Игорь кивнул и подозвал официанта. Вложив деньги в принесенный счет, он поднялся и направился к машине. Маша засеменила следом. "Что-то изменилось в его настроении, – думала она, пока усаживалась в машину и ждала отправления. – С того момента, как я спросила, женат ли он". Конечно, это наводило на размышления. Хотелось расспросить Орлова о его жизни подробнее, но он явно не был расположен к откровенности.

Когда приехали и вышли из машины, Маша узнала Царицыно. Конечно, она бывала здесь, но только не зимой.

– Ух ты, как красиво! – восхитилась Маша, когда они шли по расчищенным дорожкам к дворцу. И размечталась: – Представь, мы приехали на бал к екатерининскому вельможе. Сейчас нас встретят лакеи в напудренных париках, примут наши шубы и проводят к парадной лестнице, на которой радушный хозяин с супругой приветствует гостей.

Маша замолчала под прищуренным взглядом Орлова, но продолжила воображать, как она танцует с ним, скользя по навощенному паркету и стараясь не цепляться за шпоры кавалера широкой робой с фижмами из китового уса.

– И фамилия у тебя подходящая для этих декораций! – пробормотала она, отгоняя от себя видение: кавалер (Орлов) шепчет ей на ухо дерзости и сжимает ее ручку в своей горячей руке.

– Чем же она так подходит? – спросил Игорь, очевидно зная ответ.

– Ну как же, – поймалась Маша, – Екатерина, Григорий Орлов... Его брат...

Игорь смотрел на нее странно.

– Что? – спросила Колосова.

Вместо ответа он неожиданно привлек ее к себе и страстно поцеловал в губы.

– Вообразил себя любовником Екатерины? – пробормотала Маша, безбожно краснея.

– Тебе идет румянец, – будто оправдываясь, ответил Игорь.

– Какой румянец? – По инерции возмущалась Мария Кирилловна.

– От мороза, – улыбнулся Игорь ласково и убрал выбившуюся прядь ее волос под шапочку. Маша враз ослабела, сделалась беззащитной.

Они шли молча мимо сказочных строений, прошли под мостом-аркой, возвращаясь к машине. Казалось, оба думали об одном, хотели одного... Уже стемнело, зажглись фонари. Неведомо, чем бы этот вечер закончился, если бы телефон Игоря не зазвонил резко и неожиданно.

– Да! – рявкнул Орлов в трубку. – Говори.

Послушав некоторое время, он что-то буркнул и нажал на кнопку отбоя. Маша не стала ни о чем спрашивать. Когда они сели в машину, она почему-то знала, что он сейчас скажет.

– Мне нужно ехать. Я завезу тебя домой.

– Я могу на метро! – засуетилась Колосова. – Ты останови где-нибудь у ближайшей станции!

Орлов ничего не ответил, продолжая рулить. Помолчав, он спросил:

– Тебе когда в следующий раз на работу?

– Завтра. А потом пять дней отдыхаю, – похвасталась Колосова.

– Послезавтра заеду утром. Поедем в Суздаль. Будь готова к девяти.

– В Суздаль? – удивилась Маша. – Зачем?

– Увидишь. Зима там классная.

– А как одеваться? По-походному? – озадаченно поинтересовалась она.

– Да нет, обыкновенно, как сейчас.

Колосова удовлетворенно заключила, что для Игоря не осталось незамеченным, как она была одета. Все-таки дома это одно дело, а на людях – другое. Такой вот Орлов ее увидел впервые: с прической и макияжем, одетой к лицу. Он все замечает, как выяснилось, все слышит, запоминает. Это было приятно.

Незаметно они добрались до ее дома, несмотря на вечерние пробки. Игорь пристроил автомобиль на обочине проспекта, включил аварийку.

– Скажи мне номер твоего мобильника, – велел он, доставая свой телефон.

Маша продиктовала, Игорь записал и тотчас набрал его. Колосова смешно всполошилась, когда в ее сумочке зазвонил телефон, не сразу сообразив, что это Орлов.

– Теперь у тебя есть мой номер в мобильном. Если что, звони.

Орлов смотрел на нее с улыбкой.

– Спасибо за прогулку, – смущаясь от его взгляда, пробормотала Маша и полезла из машины наружу.