Текст книги "Те же и граф (СИ)"
Автор книги: Ольга Тартынская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)
Тартынская Ольга
Те же и граф
Те же и граф
Часть 1
Глава 1
Знаменательная встреча
Обед в бухгалтерии начинался в два, часы показывали без четверти час. Маша могла опоздать, надо было брать машину. Достав из копилки заначку, припрятанную на черный день, Колосова решила, что этот день настал. Наспех одевшись, понеслась на проспект ловить машину. Начиналась метель. Водители капризничали, запрашивали явно больше, чем следовало. Маша не располагала такими суммами. Наконец, остановилась какая-то черная машина гладких очертаний (Колосова мало что понимала в иномарках). Водитель распахнул дверь, приглашая внутрь. Он не спросил, куда и сколько. Маша на всякий случай сказала:
– У меня только двести рублей.
На самом деле было триста, но совсем без денег не хотелось оставаться. Водитель торопливо кивнул:
– Садитесь.
Машина ловко тронулась с места и полетела, мягко шурша шинами. Объяснив дорогу, пассажирка погрузилась в размышления. Хорошо, шампанское будет, салатик какой-нибудь сообразить несложно, конфеты будут. Что еще надо, чтобы спокойно встретить Новый год? Елку, конечно. Но можно нарядить ветку, возле елочного базара их полно. Если Толя не придет, вот тогда будет грустно. Мама приглашала за город, но так не хочется ехать на электричке, сидеть там в страшной скуке, выслушивая воспоминания Ильи Петровича о том, как хорошо жилось ему при советской власти, а потом, обожравшись, как удав, ехать назад. Ночевать в их доме Маша не могла: отопительная система жарила безбожно, а она привыкла спать с открытой форточкой. Нет уж, если суждено провести новогоднюю ночь у телевизора, то хотя бы с комфортом, как она его понимает.
– Ну, ты же едешь на быстрой машине! Ну, двигай! Давай! – занервничал вдруг водитель. – Подохли...
Маша с любопытством взглянула на него. Худощавое лицо с мужественным профилем и светлые волосы с мальчишеским вихром на макушке. Почувствовав взгляд, он слегка покосился и вдруг заорал так, что его спутница вздрогнула:
– Ну, ты уже разгоняйся! Ну, давай, рожденный ползать!
Тут зазвонил телефон. Нашарив трубку, водитель пригасил радио и, не сбавляя скорости, снова стал орать:
– Да! Да! Скоро! Ну да! Точно!
И чего так нервничать? Если торопится, то зачем тогда тормозил? Маша почувствовала себя виноватой. Она всегда и во всем чувствовала себя виноватой. Что вовремя замуж не вышла, что подруги все уже превратились в усталых, озабоченных матерей семейств, а она нет. В том, что у всех давно взрослые дети, и маленькие бедки сменились большими бедами, а она сама себе хозяйка. Нельзя сказать, что беззаботная, но, во всяком случае, только за себя и отвечает. Слава Богу, мама пристроена и обеспечена. Виновата и в том, что сохранила женскую привлекательность, юношескую легкость. Однако никого к себе близко не подпускает. Без любви она, видите ли, не может! А любви кругом – море, только приглядись. Это хобби у нее такое – влюбляться только в тех, кто недосягаем, недоступен. Однажды, на безрыбье, в артиста влюбилась. Теперь вот Толя. Впрочем, разве она влюблена? Не похоже.
Вот раньше, когда влюблялась, вся цвела и пахла. Хорошела невероятно, легкой становилась, слегка шальной. Мужчины покорялись ее чувству, но всегда между влюбленными было какое-нибудь непреодолимое препятствие, которое решало все. Может, Маша Колосова и не способна влюбиться, если нет препятствий? Если человек вполне обыкновенный, доступный?
– Где здесь? – прервал ее размышления водитель.
Он явно спешил и психовал. Зарулили на площадку перед школой. Пока пассажирка рылась в кармане в поисках денег, мужчина прочел табличку, висевшую у входа, и странно посмотрел на Машу. Когда же она, наконец, достала мятые купюры и протянула водителю, тот хмыкнул:
– Ладно, уберите.
– Как это? – изумилась Колосова, впервые столкнувшись с подобной щедростью. – Нет, возьмите.
Она выбралась наружу, а водитель потянул дверцу, чтобы поскорее ее захлопнуть.
– Пустяки. Все нормально. Я спешу, – сердито бросил он.
Однако Маша иногда бывала решительной:
– Я не могу так.
Водитель уже закипал. Он снова потянул дверцу, но упрямица ее не отпускала:
– Возьмите деньги, – попросила она. – Я спать не смогу.
Мужчина посмотрел на нее как-то брезгливо, как показалось Маше, и, взяв бумажки, изо всех сил хлопнул дверью перед ее носом. Машина, как застоявшийся конь, взметнула облачко снега, развернулась и резво понеслась в неизвестном направлении. Остался осадок на дне души, но Колосова встряхнула головой, чтобы отогнать неприятное чувство, и поспешила в проходную.
При интернате был довольно большой сад. В последнее время его облагообразили почти до английского шика. Здесь были ухоженные дорожки, клумбы, сад камней. Довольно старые деревья и кусты прорежены и пострижены, появились красивые скамейки. И корпуса интерната отремонтированы в последнее время на славу. Хотя это ненадолго, если учесть, что основной контингент в школе – мальчишки пятнадцати-шестнадцати лет ...
Маша торопливо шагала к кассе. В коридоре было пустынно: школьники, сдав сессию, уже разъехались по домам. Еще издали Колосова увидела, что желанное окошечко закрыто, а сверху прикреплена бумажка. С падающим сердцем бедняга прочла: "31 декабря касса работает с 11 до 13 ч.". Ну надо же! Опоздала. На всякий случай постучала в окошечко и, не получив ответа, тяжко вздохнула. Хорошо еще сто рублей не отдала, будет на что доехать до дома. Тут вдруг до Маши дошло, что в руках ничего нет. Какая-то непривычная пустота. Она еще не поняла, что случилось, но уже застонала:
– О, нет!
Метнулась к проходной, прошла весь путь до кассы заново и устало прислонилась к стене. Сумки не было, а значит и ста рублей, и паспорта, и мобильника, и пропуска, и ключей от дома. Скорее всего, все это забыто в машине. Что-то там еще было, в сумке. Кажется, карточка медицинского страхования, которую Маша забыла вынуть после поликлиники и таскала за собой уже два месяца. Оформляла медицинскую книжку в очередной раз...
Это было "последней каплей горя", и бедняжка не справилась с набежавшими слезами.
Глава 2.
Начало этого дня
Бывают же дни, когда неприятности валятся одна за другой, только голову подставляй! С Машей Колосовой это случалось чаще, чем с обыкновенным, среднестатистическим человеком. Вот и сегодня уже с утра началось. Даром, что тридцать первое декабря и завтра Новый год. Проснувшись утром, Маша раздвинула нежные бежевые занавески и увидела через стекло, что балконный коврик покрыт девственно-белым снегом, а на нем – две аккуратные темные кучки. Это проделки соседской кошки. Балконы разделены узенькой стенкой, а железные перила общие для двух квартир, так что этой злодейке ничего не стоит перебраться к соседям, то есть, к Маше.
Открывать балконную дверь – потом не закроешь. К тому же занудная старая дева проклеила все щели специальной бумажной полоской, для тепла. Теперь придется ждать до весны и жить с чувством, что за окном ... Не успела она это осознать, как в дверь позвонили. Не ожидая от этого звонка ничего хорошего (с утра и так бесцеремонно!), Маша открыла дверь. Конечно, соседка снизу. Прямо с порога она выдала тираду:
– Я сделала ремонт, что же вы, издеваетесь? Потолок в ванной, угол на кухне, весь потолок в прихожей! Можете пойти и посмотреть!
– Зачем? – искренне удивилась хозяйка.
– Нет уж, идите и посмотрите, если не верите!
– Я верю, только не понимаю, о чем вы?
Соседка на миг замолчала, потом продолжила еще более странно:
– Я – директор школы, депутат от Хамовников. Могу показать удостоверение. Прошу спуститься ко мне.
Наконец, Маша взмолилась:
– Объясните, что вы хотите от меня!
Соседка воззрилась на нее, как на юродивую.
– Деньги, конечно. Или ремонт.
Этот диалог двух глухих мог продолжаться бесконечно, но Колосова, прибегнув к наводящим вопросам, выяснила все же, что привело к ней эту даму. Протечка в потолке, дело житейское. Прекрасно зная, что не заливала соседей, она тем не менее вынесла даме все содержимое кошелька – полученную перед каникулами зарплату. Прощайте новые колготки к празднику и яблоко на ночь. Дама как-то испуганно посмотрела на Машу, потом на деньги и пробормотала:
– Спасибо, что пошли мне навстречу. Что поняли...
Она стала спускаться, озадаченно поглядывая на закрывающуюся дверь. Маша прошла в комнату и села на диван. Та-ак, ничего не говорить маме, иначе на целый год разговоров не оберешься. О том, как бестолкова ее дочь, как беззащитна перед жизнью. И когда же, наконец, найдется тот, кто защитит и поможет справиться с бытом? Никогда. Иначе давно бы уже нашелся. Ее дочери ведь не двадцать и даже не тридцать. Ископаемое чудовище.
А ведь и впрямь идиотка! Колосова переехала в этот дом недавно и залить точно никого не успела. Скорее всего, это дело рук предыдущих жильцов или кого-то сверху. Зачем же было отдавать жалованье, которого и так хватает, если с большой экономией, лишь на неделю? Но гнилая интеллигенция пугалась и органически не переносила всяких дрязг, а еще ей удавалось чудесным образом входить в положение страждущих и жалеть их. Ей-то что: детей нет, мать обеспечена. А у людей семьи, заботы, ремонты.... Стоит ли вступать в конфликт из-за каких-то жалких рублей?
Однако теперь не с чем будет встретить Новый год. Ей не привыкать, а вдруг кто-то придет? Толя, например. Хорошо еще она успела купить ему подарок: А. А. Блок в серии "Золотой том". Пустячок, а на целых пятьсот с лишним рублей книжечка потянула. Но Толя давно облизывался на этот том.
Да, придется звонить Милке и просить у нее взаймы. Не хочется, конечно, но не сидеть же в праздник за пустым столом. И без того все эти праздники – одна тоска... Обычно Маша в Новый год бежит из дома. Еще в день рождения и Восьмого марта. Под настроение припомнила, как в прошлом году ездила в санаторий накануне Нового года. В кои-то веки решила цивилизованно отдохнуть.
Подруга Милка, чтобы Маша не передумала, заказала путевку в подмосковный санаторий на три дня за полную стоимость. Всего-то нужно было три дня посидеть в тишине, вдали от города. Милка объяснила, как добраться до этой "Березовой рощи": Курский вокзал, электричка до Серпухова, потом автобус до Тарусы. Маша еще подумала: "Говорили, что близко, а тут езды не меньше чем на три часа!" Однако двинулась помолясь. Ехала чуть не целый день. Когда же дотащилась до места наконец (по лесу пришлось идти пешком, потому что опоздала на санаторный автобус), уже стемнело. Еще, как назло, был мороз градусов двадцать, а на незадачливой путешественнице демисезонное пальтишко с башлыком, рассчитанное на вечные городские оттепели.
И вот, задубевшая от холода, как в дебрях сибирской тайги, и наглотавшаяся свежего морозного воздуха, Маша ввалилась, наконец, в стеклянные двери административного корпуса санатория. Ей показалось, что она вернулась в восьмидесятые годы: исключительный советский дизайн присутственного места навеял ностальгические настроения. Однако администраторша за деревянной стойкой, женщина средних лет, быстро ее вернула к действительности. Подивясь на путевку и повертев ее в руках, Валя (так звали администратора) все же выдала ключи от номера. У Маши был вожделенный одноместный, но когда она поднялась на третий этаж и попыталась открыть комнату, дверь открылась сама. И это был не одноместный номер, к тому же уже обжитый какой-то грузной дамой с недовольным выражением лица. Пылая негодованием, Маша спустилась опять в фойе. Ее попросили подождать кого-то из начальства.
– Дело в том, – сказала Валя, – что в нашем санатории нет одноместных номеров. Не знаю, что эта ваша туристическая фирма придумала. К нам вообще-то приезжают по врачебным направлениям, это первый случай.
Прождала Маша часа два в креслах у телевизора, наблюдая за отдыхающими, которые больше походили на обитателей дома престарелых. "Что я здесь буду делать среди подобного контингента?" – недоумевала потенциальная отдыхающая. Ей обещали отдельный номер, тридцать три удовольствия, включая бассейн и бильярд. Маша целый год откладывала деньги на это приключение. И вот...
Ее окликнула Валя, которая долго совещалась с кем-то из коллег. Она протянула Маше каталог, открытый на странице, где фигурировало два санатория "Березовая роща".
– Понимаете, ваша фирма все перепутала. В Мытищах есть еще одна "Березовая роща", это то, что вам было нужно. Там как раз услуги для отдыхающих. А мы лечим тех, кого от профсоюза к нам направляют.
Маша тоскливо посмотрела за окно, где стояла темная морозная ночь.
– Что же мне делать теперь?
Валя энергично предложила:
– Не расстраивайтесь! Переночуйте у нас, а завтра отправляйтесь в Мытищи.
– Да у меня путевка-то всего на три дня. Один уже пропал. Пока доберусь, пропадет еще один. Нет, я уж домой. А сейчас нельзя никак уехать?
Валя сочувственно посмотрела на пострадавшую и стала накручивать диск допотопного телефона. Она долго обзванивала знакомых, но никто не ехал в город на ночь глядя, ни за какие деньги. Впрочем, у Маши и не было денег, все рассчитано до рубля. Только на автобус и электричку.
– Оставайтесь до завтра, – уговаривала Валя. – Поспите, утром в шесть я вас подниму, а наш шофер до Тарусы подбросит. А пока я вас отведу в столовую поужинать.
Видя замешательство Колосовой, она улыбнулась:
– Это бесплатно. Я уже заказала на вас ужин, так что прошу.
И эта замечательная Валя сначала покормила бедолагу в столовой, потом устроила на ночь в двухместном номере, а утром разбудила и посадила в машину, не взяв с нее ни копейки. Еще и адрес оставила:
– Приезжайте летом отдыхать, у меня спокойно, в квартире только я живу, да и то весь день на работе пропадаю.
Вот и говорите после этого, что хорошие люди перевелись! Сердечно поблагодарив администраторшу, Маша отбыла в Москву, так и не вкусив вожделенного цивилизованного отдыха. Это была ее первая попытка съездить в санаторий. И последняя по сей день.
И тогда, отчаянно замерзая в автобусе, который три часа трясся до Москвы, она размышляла о превратностях судьбы. Вот почему ей все время так не везет? Почему судьбе было угодно забросить ее в Тарусу? Вспоминая рассказы старожилки той комнаты, в которой провела ночь, Маша вздыхала. Там рядом Ока, заснеженные берега, лес, лед... Счастье было так возможно... "Ну, ничего, – встряхнула она головой, – зато познакомилась с Валей. И даже если никогда больше ее не увижу, все равно приятно". Колосова давно научилась из любой, самой гадостной ситуации вылавливать что-нибудь положительное.
А потом еще ей вернули деньги, извинившись за ошибку. Так что осталось только воспоминание о морозной ночи и немыслимо свежем, пьянящем воздухе. Подумаешь, не осуществился отдых! От чего отдыхать-то?
Вся жизнь ее была в работе. Перефразируя Бунина, она иронично называла себя интеллектуальной труженицей, для которой личная жизнь не имеет значения. Колосова трудилась на ниве просвещения. Она преподавала литературу в хорошей, специализированной школе-интернате для одаренных детей, физиков и математиков. Школа была государственная, и этим все сказано. Зарплату, которую получали преподаватели и воспитатели интерната, даже жалованьем не назовешь, еще жальче. По вузовской системе они получали твердый оклад, а не почасовую оплату, как в обычных школах. Конечно, с такой зарплатой выжить было нельзя: все репетиторствовали, писали пособия, работали где-нибудь еще и шутили, что в эту школу ходят не за деньги, а для души. И Маша тоже каждый год брала два-три ученика обязательно, иначе не прожить.
Возвращаясь к действительности, Колосова уже взялась за трубку городского телефона, чтобы звонить Милке и клянчить деньги, когда телефон в ее руках взорвался звонком. Маша вздрогнула и чуть не выронила трубку. Явно звонил кто-то недоброжелательный, так нагло и требовательно. Вздохнув, Маша сказала в трубку:
– Да?
Монотонный металлический голос без пауз сообщил ей, что на этом абонентном номере обнаружено незарегистрированное телефонное устройство. Если его не зарегистрировать, то телефон непременно будет отключен. Выслушав до конца и ни слова не поняв, Маша положила трубку и пожала плечами. Оглядев комнату в поисках того самого устройства, ничего не обнаружила. Привычная незамысловатая мебель, стеллажи с книгами, занимающие основное пространство, компьютер на специальном столике. Еще фарфоровые куклы, которые Маша собирала чуть ли не с детства, пялились отовсюду широко распахнутыми глазами. Была еще одна комната, будуар, как ее называла хозяйка. Там гнездилась девическая кушетка с тумбочкой да платяной шкаф. Для зеркала места не оставалось. Пришлось его на дверь повесить, а вторую тумбочку вытащить в прихожую, которая своими размерами напоминала кочку посреди болота.
Месяц назад Колосова еще жила в родной квартире в уютном переулке близ Остоженки. С детства знакомый двор, зеленый, закрытый, с бельем на веревках и столиком для домино, все как полагалось в старом московском дворике. Рядом шумная набережная и вид на чудовище под названием Петр Первый, а у них во дворике – будто девятнадцатый век, обожаемый Машей. Теперь ни камня не осталось от этих старых домов. Машин был последний, его уничтожили буквально на днях. Им с мамой еще крупно повезло: попали на Комсомольский проспект. В площади основательно проигрывали, про потолки можно и не говорить. Однако Маша так не хотела уезжать из родного района, что этот вариант сочла самым подходящим. Маме-то что: она давно уже живет за городом. У мамы муж, дача в Подмосковье. Вернее, вполне себе жилой дом, оставшийся от семьи отца, профессионального военного в седьмом колене.
Телефон зазвонил снова, но на этот раз как-то интеллигентно, ненавязчиво.
– Маш, – услышала Колосова голос Ирины Николаевны, коллеги, – нам дают премию новогоднюю, ты еще не получила?
– Да ты что? – возрадовалась Маша такому подарку судьбы. Значит, не все еще потеряно, и можно Милке пока не звонить!
– Но ты поспеши, – предупредила Ирина Николаевна, – они сегодня последний день выдают и то только до обеда. Да, там еще конфеты и шампанское возьми на кафедре. Вчера на банкете раздавали.
– Ой, Ир, какое тебе спасибо! Ведь не позвони ты, осталась бы я без денег на Новый год. И никто не предупреждает же...
Оказалось, что премия какая-то шальная, никто об этом не знал. Объявление повесили уже после того, как занятия прекратились. Обычно деньги на карточку переводят, но тут директор сменился, подпись никак не утвердят, вот и приходится мотаться в кассу.
– Маш, ты прямо сейчас поезжай, а то они могут раньше на обед уйти и тогда все, – еще раз предостерегла Ирина.
– Да-да, сейчас вылетаю! – крикнула в трубку Маша и заметалась по комнате в сборах.
Глава 3.
Прекрасный незнакомец
И вот, всхлипывая и утирая глаза, она поднялась на кафедру (по счастливой случайности там было открыто), нашла в шкафу подарок: шампанское и конфеты. Села к телефону, раздумывая и всхлипывая по инерции. Надо что-то делать, как-то добираться до дома. Догадалась вывернуть карманы. По рассеянности она часто совала туда мелочь, иногда и десятки, если деньги были. Еще одна счастливая случайность! Обыскав себя, Маша обнаружила ключи от квартиры и те злосчастные сто рублей, которые машинально сунула в карман, когда расплачивалась с водителем! Нет, рано она отчаялась, вполне еще можно жить. «До дома доберусь, дверь открою! А еще и подарки! Не так уж напрасно съездила». Утешив себя таким образом, она отправилась в обратный путь. Садясь в метро, подумала: «Где же все-таки моя сумка? В машине осталась?» Решила пока не думать на тему паспорта и пропуска, как-нибудь потом. Сумку жалко: итальянская кожа. Копила на нее полгода. Ну да ладно!
Дома она окончательно успокоилась. Подобрав возле елочного базара несколько приличных веток, соорудила новогоднюю икебану при помощи стеклянных шаров и мишуры. И вазочку для всего этого великолепия подобрала подходящую: под малахит, глубокого зеленого цвета. Рядом посадила свою любимицу – фарфоровую Аглаю в роскошном вечернем туалете. Подумав, присоединила к ней фарфорового мужичка в крылатке и цилиндре, с тоненькими усиками и бакенбардами.
В квартире было чисто и уютно, но Колосова придирчиво осмотрелась вокруг и взялась за уборку. Занавески были выстираны и выглажены еще вчера, скатерть, хрустящая, ослепительная, ждала своего часа. Книжные полки можно было пылесосить бесконечно: окна на проспект, пыль и грязь. Да, еще надо придумать, в чем встречать Новый год. Нового наряда у нее не было, да и перед кем красоваться? Толя может не прийти, а перед телевизором сидеть сойдет даже домашнее.
Потом Маша перекинулась на кухню, снова мыла все, терла. Осмотрев содержимое холодильника, достала овощи, поставила варить их для оливье. Стала готовить праздничный стол с жалкой закуской и единственной бутылкой шампанского. Для себя, если Толя не придет. Постояла у окна. Красота! Весь проспект сияет огнями, Дворец молодежи весь в лампочках, и деревья украшены гирляндами.
Уже стемнело, и снег летел, заметая грязь и лужи. Маша довольно долго стояла у окна, наблюдая за снежинками. Как пишут в сочинениях ее школьники: "Наташа любовалась ароматом ночи". Мария Кирилловна грешила тем, что выписывала для себя на память школярские "шедевры". Иногда зачитывала их в классе под гомерический хохот и любила про себя цитировать что-нибудь, подходящее к случаю, чтобы не впадать в излишнюю патетику. За пятнадцать лет преподавательской практики этой "мудрости" накопилось предостаточно.
Внизу под метелью люди спешили домой, к праздничным столам, к уюту елочных огней. Много людей, среди них много мужчин. И ни одного близкого, родного. Маша безнадежно вздохнула. С чего это люди решили, что именно в этой жизни им суждено обрести свою половинку? Из каких это легенд? Вполне вероятно, что можно и не совпасть. Например, один родился, а другой уже умер. Или один уже в возрасте, прожил большую часть жизни, а другой только начинает. Все равно разминулись и встретятся только там, в вечности...
Почему же Толя не звонит?
Тут в тишине квартиры прозвучал властный, но не наглый звонок в дверь. Колосова вздрогнула. Толя не так звонит, это явно не он. Маша осторожно посмотрела в глазок, но на площадке было темно, и она не смогла понять, кто за дверью. Нисколько не пугаясь, хотя то, что незнакомый человек прошел в подъезд, не позвонив в домофон, было весьма подозрительно, она распахнула дверь. С порога донеслось раздраженное:
– Мне что, делать нечего, кроме как таскаться по городу и искать чужие квартиры?!
Перед Машей стоял высокий худощавый человек со смутно-знакомыми чертами. Колосова узнала голос. Тут у гостя в кармане зазвонил телефон, и он заорал в трубку:
– Да, да! Скоро уже, не психуй! Да скоро же!
Из соседней квартиры выглянула недовольная старушечья физиономия. Маша втянула гостя в прихожую и закрыла за ним дверь. Он продолжал кричать в трубку и одновременно протягивал хозяйке ее сумку, забытую в машине. Та прижала руку к сердцу в знак благодарности. Мужчина отключил мобильник и наконец взглянул на Машу относительно спокойно и даже с некоторым любопытством.
– Часто теряете вещи? – докторским тоном спросил он.
– Да нет, что вы, не часто, – стала оправдываться Колосова, безосновательно и сразу почувствовав желание подчиниться мужской харизме нежданного пришельца.
– Одна живете? – оглядываясь вокруг, спросил тем же тоном странный гость.
– Одна, – покорно ответила Маша.
Не разуваясь и не спрашивая разрешения, он вошел в комнату, критически оглядел украшенную ветку, кукол, жалкий стол.
– Забавные у вас дед Мороз со Снегурочкой.
Затем, будто поставив диагноз, многозначительно произнес:
– Ясно.
И больше ни слова не говоря, не слушая благодарного бормотанья хозяйки и не прощаясь, направился к выходу, а, уходя, громко хлопнул дверью. Колосова ошалело стояла посреди комнаты и прижимала к себе злосчастную сумку. Потом очнулась и стала рыться в ней, проверяя, все ли на месте. Неожиданно обнаружила двести рублей. Водитель все-таки не взял с нее денег, вот упрямец!
Проходя мимо зеркала, Колосова нечаянно увидела себя. Ну и зрелище! Волосы выбились из-под косынки, поверх домашнего индийского платья повязан фартук не первой свежести. Да, видок незамысловат, гость, должно быть, совсем разжалобился от такого убожества. Наверное, поэтому и вылетел пулей из ее дома. Ну и скатертью дорога, подумаешь.
Однако надо привести себя в порядок. Полночь подкрадется незаметно, а Колосова так и останется Золушкой-перестарком. Лучше, конечно, принцессой-перестарком, хмыкнула она про себя. Для кого быть принцессой-то? Или королевой? Вот если бы для какого-нибудь, как этот стремительный мужчина, короля... Маша обнаружила в себе подозрительный интерес к недавнему гостю. Это что-то! Ничего, утешила она себя. Если поближе с ним познакомиться, то окажется, что он женат и на стороне имеет как минимум две тяжких, обременительных связи. А к тому же еще пьет и страдает от отвращения к жене и всему домашнему. Уйти не может, потому что порядочный. Такие, как он, не уходят из семьи. Под этим "такие" Колосова подразумевала свой любимый тип мужчины.
Выходит, что подсознательно она уже отнесла этого быстрого к любимому типу! Вот почему сразу захотелось подчиниться, и что-то внутри, в душе, завибрировало, когда он появился на пороге ее квартиры. Самое противное, что неважно, каков интеллектуальный уровень у подобного типа. Он может быть бывшим пэтэушником и технарем до мозга костей, ничего не смыслящим в искусстве и литературе. Ему все прощается за ясные серые глаза, вытянутое лицо, внушительный нос и низкий голос. Да, еще рост! Рост обязательно высокий, а телосложение совсем не атлетическое. Вот и говорите после о родстве душ!
Однако Маша давно заметила, что мужчины любимого типа оказываются и по духу очень родными, а главное – отвечают взаимностью. Правда, ко времени встречи с Колосовой они обычно уже несвободны, и это все решает.
