Текст книги "Те же и граф (СИ)"

Автор книги: Ольга Тартынская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Глава 10

Небесная девушка

Утром Игорь был бодр и деловит, как обычно. Но, к немалому Катиному удивлению, он вызвался отвезти Петьку в сад. Покормив их яичницей с помидорами, Катя оставалась спокойно собираться на работу. Но когда Игорь перед уходом предложил еще и забрать ребенка из сада, как вчера, она не обрадовалась, а встревожилась. Вновь ожил страх, что Игорь может отнять у нее сына.

– Что ты задумал? – в лоб спросила у него Катя.

С утра откуда-то взялись обида и раздражение. Обида за ночь, хотя, если принять версию, что Игорь не проснулся, когда она прилегла к нему, то на что тут обижаться?

Орлов избегал смотреть ей в глаза, усугубляя зарождающиеся подозрения. Он не ответил на вопрос, занятый одеванием Петьки в комбинезон.

– Нам нужно поговорить, Гар... Игорь, ты не находишь?

Он поморщился:

– Опять! – Однако тотчас переменился. – Хорошо, вечером поговорим.

Они ушли, а Катя стояла некоторое время в прихожей, раздумывая. Потом спохватилась и заторопилась на работу.

Когда она рассказала Юльке о странностях Орлова, та сделала вывод:

– Ему что-то от тебя нужно. Ох уж этот Гарик! Я была бы спокойнее, если б вы уж совсем расстались.

– Да что ему может быть от меня нужно? – возразила Катя. – Я почему-то за Петьку боюсь.

Они сидели на кухне, и Катя задумчиво отщипывала кусочки от булки.

– Есть повод? – насторожилась Юлька.

– Понимаешь, мне кажется, Гарик на что-то решился, и это касается именно Петьки. Петька и так к нему привязан больше чем надо.

Она встрепенулась.

– Слушай, он не может у меня сына отнять? Есть какие-нибудь законы касательно отцовства?

Юлька рассмеялась:

–Да ты что? Зачем ему это?

– Не надо было мне заставлять его усыновлять Петьку, – сокрушалась Катя. – Теперь он имеет на него такие же права, как и я. Лучше бы осталась матерью-одиночкой.

– Кать, ты в своем уме? – удивлялась Юлька. – С чего ты взяла, что он задумал отнять Петьку?

– Может, запретить ему видеться с ребенком? – не слушая ее, говорила Катя. – Совсем запретить? Как ты думаешь, Гарик будет судиться?

– Не сходи с ума! – рассердилась подруга. – Ты же сама жаловалась, что он мало времени проводит с сыном!

Катя вновь разволновалась:

– Ну вот, я же говорю: он подозрительно себя ведет. То его не допросишься забрать ребенка из сада или сводить куда-нибудь на выходных, а тут...

Они помолчали. Юлька не выдержала:

– Мне все-таки кажется, что ему от тебя что-то надо. Может, он решил за границу умотать? Натворил что-нибудь и бежит?

– А я тут причем?

– Или к тебе решил перебраться окончательно? Такое тоже можно от него ожидать, – продолжала фантазировать подруга.

– Нет, Юль, не думаю, – ответила Катя.

Она даже этой мысли не допускала, давно привыкнув, что они чужие друг другу и с рождением Петьки не стали ближе.

– Ну все, пора работать! – поднялась Юлька.

И они вернулись на свои рабочие места.

Катя сидела за очередным отчетом до вечера. За час до конца рабочего дня зазвонил мобильный. Пока доставала его из сумки, Катя успела подумать: "Это Гарик звонит предупредить, что не сможет забрать Петьку". Однако на дисплее высветилось "Юра".

– Кать, выручай еще раз, а? – сразу приступил тот к делу.

– Что я должна сделать? – с готовностью ответила Катя.

– Ко мне гости иностранные приезжают, надо принять, стол накрыть, пообщаться с ними.

– Но почему я? – оторопела Катя.

– Не знаю, – ответил непредсказуемый художник. – Мне больше некого попросить. Понимаешь, в хороший ресторан вести денег нет, да еще мыслишка такая проклюнулась: вдруг купят что-нибудь. Посмотрят, выпьют... Ну важно мне это, понимаешь, а сам я не умею как-то... Кстати, ты по-английски говоришь?

– Да.

– Тем более! – оживился Татаринцев. – Я-то так, через пень-колоду. Ну так что, Кать? Выручишь, а?

Прекрасно понимая, что на Гарика плохая надежда, он может не забрать Петьку и не остаться с ним, Катя почему-то согласилась.

– Хорошо. Когда мне приехать?

– Давай часам к семи, сможешь? Они будут не раньше девяти.

– Приеду, – ответила Катя.

Ей пришлось позвонить Игорю, хотя очень не хотелось.

– Так ты заберешь Петьку?

– Я же сказал, что заберу, – ответил Орлов, впрочем, без раздражения.

– А посидишь с ним до его сна?

– Посижу.

Его покладистость опять насторожила Катю, но теперь ее мысли были заняты предстоящей миссией. Катя, конечно, не понимала, почему именно она понадобилась Татаринцеву, но ей было интересно. И почему-то даже приятно.

После работы она поехала прямиком на Сретенку, в Юрину мастерскую. По дороге вспомнила, что собиралась вечером поговорить с Орловым. "Ничего, поговорю, когда вернусь!" – успокоила себя.

Когда она позвонила в дверь, Юра спал.

– Сколько там на часах? – сонно спросил он, открывая ей.

– Уже семь, – ответила Катя, входя в мастерскую. – Что мне нужно делать?

Юра сполоснул лицо над раковиной в кухне, налил что-то в рюмку.

– Будешь? – предложил Кате. – Коньяк.

– Нет, – отказалась она.

– Вот, смотри. Я тут купил кое-что, тебе надо только порезать да разложить.

Татаринцев открыл холодильник, показал, где что лежит. Были готовые блюда, что значительно облегчало Кате задачу. Самой готовить ей не хотелось. Катя обозрела поле деятельности. Порезать семгу, форель, разложить салаты в красивые салатницы, выложить икру в небольшие розетки. Разогреть перед приходом гостей горячее блюдо: мясо порционными кусками. Накрыть стол.

– Мог бы, кстати, официанта нанять, – сказала Катя. – Я же не профессионал.

Юра преданно смотрел на нее:

– Да ведь профессионализм и не требуется. Просто нужно, чтобы не по-холостяцки было, понимаешь?

– А как ты меня представишь? – вдруг поинтересовалась Катя, повязывая полотенце в качестве фартука.

– Скажу: "Знакомьтесь, Катя". А как еще? – лукаво улыбнулся Юра.

Катя пожала плечами и взялась за дело.

– Где у тебя красивые тарелки? Я помню, были такие.

Юра показал ей свое кухонное хозяйство. Катя удивилась тому, какая у него эстетская посуда, красивые салфетки, куча всяких хорошеньких мелочей. Украшать стол было одно удовольствие с такой-то посудой. Очевидно, кто-то здесь раньше хозяйничал, с любовью покупал все это, подбирал по цвету, по фактуре. Да не где попало, а в галереях, художественных салонах или у авторов. Посуда явно была штучная, изготовленная художником вручную.

Катя не решалась спросить у Юры, кто же обустраивал его быт. Он сам, видя с каким интересом Катя разглядывает посуду, сказал:

– Это все подарки любимой когда-то женщины...

– Красиво, – скупо оценила Катя. – И где теперь эта женщина?

– В Канаде. Давно уже. Мы расстались лет десять назад.

Он произнес это без всякой грусти или ностальгии.

– Она тоже была художницей?

– По керамике работала, – кивнул Татаринцев.

Катя смотрела на него нельзя прилежней, но никаких сильных чувств в его лице не обнаружила.

– Ты говори, чем помочь, я в подмастерьях буду, – предложил он, а сам ушел в мастерскую выбирать и расставлять картины, которые хотел показать своим иностранным гостям.

К девяти часам стол был накрыт, сиял свет, картины в нужном ракурсе и освещении размещены по всей огромной комнате мастерской. Гости прибыли. Это была семейная пара из Сан-Франциско, Майкл и Джейн Стоппарды. Оба занимались современным искусством, владели картинной галереей. Юра познакомился с ними давно, в начале девяностых, когда в развалившийся Союз хлынули охотники до дармовщинки. Он тогда продал Стоппардам половину своего запаса. Картины хорошо разошлись, и Стоппарды "наварили" на этой сделке немыслимые деньги. Однако скоро рынок наводнился произведениями искусства, которое переживало кризис, и картины уже не пользовались спросом. К тому же в новой России художники скоро узнали мировые цены, обмануть их теперь было непросто.

Юра и не рассчитывал на многое. Хоть что-нибудь продать... Рассказывая все это Кате перед приходом гостей, он добавил:

– Долг тебе отдам.

Катя подумала: не с этим ли связано предложение похозяйничать на приеме. Чтобы лишний раз не встречаться, заодно и долг отдаст.

Впрочем, супруги о картинах не заговаривали, с аппетитом поглощали деликатесы, со вкусом пили смирновку и коньяк. Рассказывали о значительных событиях в художественной жизни Сан-Франциско, о выставках и сенсациях. Самым ярким событием оказалась инсталляция, заключающаяся в показе человека на унитазе. Он сидел весь день, пока не закрылась выставка для посетителей. Возле человека на унитазе постоянно клубилась толпа. Они говорили о спущенных штанах, о задумчиво-напряженном выражении лица человека. А в печати потом мелькнула статья известного критика, где он говорил об абсолютной обнаженности искусства, о философской символике знаменитой инсталляции.

Кате не пришлось переводить. Речь Джейн была уснащена таким количеством жестов и мимических подсказок, что Юре все было понятно и так. Услышав о художественной сенсации, он вполголоса сказал Кате, озираясь на картины:

– Я пытаюсь им впарить живопись, а у них мужик на унитазе...

– Это еще ничего не значит, – одними губами ответила Катя.

– У вас есть дети? – вежливо поинтересовалась она у Стоппардов.

Выяснилось, что нет. Им некогда, не до детей. Галерея, бесконечные путешествия, поиски эксклюзива, сенсации. Они не очень охотно говорили о своей личной жизни.

И только когда уже все было съедено и выпито, время за полночь, супруги поднялись из-за стола и Катя заказывала им такси до гостиницы, Джейн как бы между прочим огляделась по сторонам и спросила:

– Есть что-нибудь новое? Я только посмотрю...

Юра небрежно махнул рукой:

– Да, кое-что вроде есть. Смотрите.

Катя заметила, как изменилось лицо Джейн, когда она, силясь скрыть хищнический интерес, впилась глазами в Юрины работы. Уже позвонил таксист, ожидающий их в переулке, Стоппарды все еще ходили возле картин, тихонько переговариваясь.

– Великолепно, как всегда, – заключила Джейн, улыбаясь во весь рот. – Но, увы, сейчас, к сожалению, живопись почти не продается.

Татаринцев пожал плечами: что ж. Однако американцы не спешили уходить. Джейн прилипла к картине, которая больше всех понравилась Кате. Женский силуэт, прозрачный, небесный, уходил во тьму, уже поглотившую другие силуэты, не только людей, но и животных, птиц, красивые здания... От картины исходила магия чуда, прелести и нежности и неизбывной печали, чего-то вечного, вневременного.

– Можно было бы подумать об этой картине, – небрежно бросила Джейн. – Но не знаю...

Кате хотелось закрыть от нее полотно с девушкой, будто взгляд американки мог проесть в холсте дырку или обесцветить краски. Она, видимо, невольно сделала выдавшее ее движение, потому что Юра улыбнулся и сказал:

– Нет, она не продается.

Стоппарды были разочарованы. Майкл ткнул в другую картину:

– А эта?

Юра пожал плечами и взглянул на Катю. Та глазами показала: соглашайся.

– Можно, – ответил он. – Если договоримся.

Майкл вынул из кармана пиджака записную книжку и написал на листочке сумму. Катя, конечно, не могла ее увидеть, но была уверена, что цена занижена раз в десять. Юра взял ручку у Майкла, зачеркнул цифры и написал другие. Джейн сунула нос в бумажку и разочарованно скривилась. Однако тотчас навесила улыбку на лицо. Пока они торговались, Катя наблюдала за участниками сцены.

В итоге американцы выбрали четыре картины. Обещали завтра заехать за ними и расплатиться. Наконец, они уехали. Юра ликовал, хотя благоразумная Катя пыталась его отрезвить:

– Рано радоваться. Когда получишь деньги, тогда и радуйся.

Она убрала со стола и перемыла посуду. Юра пытался помогать и только бестолково мешался под ногами.

– Сядь уж, – не выдержала Катя. – Я справлюсь.

Она прекрасно запомнила, где что лежало. С невольным сожалением Катя прятала прелестную посуду-произведение искусства в подвесные шкафчики. Когда все было убрано, она придирчиво огляделась и вымыла руки.

– Ну, все, – сказала, войдя к Юре в мастерскую. – Я поеду.

– Да ведь поздно, – удивился Татаринцев, глянув на часы, висевшие на стене.

– Я на машине и не пила ничего, если ты не заметил, – ответила Катя, снимая с вешалки пальто.

– Подожди, – остановил ее Юра.

Он подошел к картине с небесной девушкой, которую не продал Стоппардам, взял ее, обдул от пыли. Поискав глазами, достал из кучи всякого хлама на стеллажах бумагу, обернул в нее картину, перевязал бечевкой. Протянул картину Кате:

– Это тебе.

Катя неуверенно приняла ее.

– В счет долга? – спросила она.

– Да нет. Просто подарок. Долг я отдам, когда америкосы расплатятся.

– Спасибо. Не ожидала.

Юра не одеваясь вышел проводить ее к машине. Катя бережно устроила картину на заднем сиденье своей бээмвэшки. Она села за руль, махнула мерзнувшему художнику рукой:

– Пока!

– Катя, – позвал он. – Спасибо.

Она ничего не ответила и повернула ключ зажигания. В боковое зеркало увидела, как Юра, ежась, вошел в подъезд дома.

Катя не ожидала такого дорогого подарка. У нее и в мыслях не было попросить полюбившуюся картину. Она догадывалась, сколько мог получить за нее Татаринцев. В любом случае не пять несчастных тысяч. Что его сподвигло подарить эту чудесную картину ей, Кате? Она ведь не претендовала на благодарность, даже на возвращение долга не претендует особо. Катя не понимала порыва художника, но подарок грел ей душу.

Она уже думала, где повесить картину, думала, как будет видеть ее всякое утро и радоваться. И только подъезжая к дому, вспомнила, что ее ждет Игорь. И не просто ждет. Катя сама назначила ему этот вечер для объяснения.

Глава 11

Неожиданно

Как-то так получилось, что она ни разу за вечер не позвонила ему. Не предупредила, что опаздывает, не поинтересовалась, как там Петька. Катя достала из сумки телефон. Никаких пропущенных вызовов, никаких эсэмэсок... Что бы это значило? Теперь звонить не имело смысла, она была почти у дома.

Войдя в квартиру, Катя поставила картину к стене в прихожей, разделась, сняла сапоги и прошла. В доме царила тишина. Первым делом она заглянула в детскую. Петьки в кровати не было. Катя испугалась. Силясь не поддаваться панике, она метнулась в гостиную. На неразложенном диване в неудобной позе спал Орлов, а у него под мышкой свернулся в клубок Петька. Игорь согревал его своим телом, но мальчик явно замерз без одеяла.

Катя постояла над ними, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. Потом собрала с пола рассыпанные шахматы, сунула их на полку. Осторожно высвободила Петьку из объятий отца, понесла в детскую. Раздела, сводила в туалет и уложила в постель. Ребенок так и не проснулся. Катя посмотрела на него, уютно сопящего под одеялом, и вернулась в гостиную.

Игорь продолжал спать сном праведника, и Катя не стала его будить. Поздно уже выяснять отношения. В смысле времени. Она достала из шкафа шерстяной плед и накрыла спящего мужчину.

Перед сном, как всегда, Катя принимала душ, а когда вышла из ванной в халатике и с влажными волосами, прошла на кухню, чтобы налить себе стакан воды на ночь, вздрогнула от испуга. На кухне сидел заспанный Орлов. Он шарил по карманам в поисках сигарет.

– Кать, ты хотела о чем-то поговорить... – пробормотал он, вытаскивая сигарету из пачки. – Я заснул нечаянно...

Он, видимо, даже не понял, как поздно вернулась Катя.

– Стоит ли? – усомнилась она. – Кажется, уже спать пора.

– Не, я в норме, – прокашлялся Игорь. – Давай, я слушаю.

Катя смотрела на него в изумлении. Гарик терпеть не мог выяснять отношения, тем более никогда не был их инициатором. Чтобы он проснулся среди ночи и предложил поговорить...

Катя снова подумала, что с ним явно что-то произошло.

– Я тебя не узнаю в последнее время, – сказала она усмехнувшись. – Ну что ж...

Она включила чайник, достала чашки. Приготовила пакетики для заварки. Игорь следил за ней, задумчиво пуская колечки дыма.

– Скажи, что ты задумал, – попросила Катя, налив чай и усевшись напротив.

– Проясни, пожалуйста, – не понял Орлов.

Он взял в руки чашку и с наслаждением хлебнул.

– Слушай, ты же понимаешь о чем я. Ты задумал отнять у меня Петьку? Только честно! – Катя не заметила, что волнуется и начала говорить на повышенных тонах.

– Бред, – ответил Игорь вполне мирно. – Что ты придумала?

– Но ты изображаешь из себя образцового папашу.

Игорь слегка дернулся, но сдержался, еще раз глотнул чая и ответил:

– Ты ошибаешься, Катя. Ничего такого мне и в голову не приходило.

Катя внимательно смотрела на него, ловя каждое движение мускула на лице.

– Я не верю тебе, такому вот...– сказала она.

– Какому? – спокойно спросила Орлов.

– Да вот такому благостному. Вроде бы и не ты. Я поэтому спрашиваю: что с тобой случилось?

Игорь криво усмехнулся:

– А ты не допускаешь возможности совершенствования? Ты не веришь в работу над собой?

– Нет.

– Но ты же видела Сашку! – не выдержав роли, взволновался Орлов.

Катя усмехнулась:

– У Саши Федорова все органично, естественно, а у тебя ... Нет, не верю.

Игорь слегка побледнел, схватил пачку сигарет и смял ее. Потом допил чай и чужим голосом произнес:

– Кать, я ждал тебя сегодня, чтобы сказать... Я хочу сделать тебе предложение.

– Какое? – подняла брови Катя.

Игорь слегка кашлянул и, подняв на нее ясные глаза, с усилием проговорил:

– Выходи за меня замуж.

Часть 3

Глава 1

Капля в океане

Весенние каникулы Маша просидела дома, мечтая о Суздале и вспоминая зимнюю сказку. Алла, с которой она иногда созванивалась, звала в гости, в любое время, любым составом. Одной ехать не хотелось. Ну что ж, ей и с книжками недурственно. Вон сколько скопилось непрочитанных, но нужных и для работы и для души.

На тумбочке возле девичьей Машиной кроватки всегда лежали книги, ожидавшие своей очереди. С появлением интернета даже она, Маша Колосова, стала меньше читать. А что уж говорить о школьниках! И вот в каникулы она отвела душу. Глотала книги одну за другой. Поглощала их с непомерной скоростью, не успевая осмыслить и посмаковать. Будто боялась освободить голову, иначе ее тотчас наполнят ненужные размышления о незадачливой судьбе, об одиночестве и надвигающейся старости...

Почему-то в эти дни думалось именно о старости, хотя Маша всегда считала, что у нее все впереди. Вот уже тридцать восемь на носу, а она все девочкой прикидывается. Известно, что учителя – особая категория людей. Инфантилизм – это профессиональное. Пора бы посмотреть правде в глаза и признать, что Маша Колосова – полный банкрот во всех смыслах. К тридцати восьми годам не завела семьи, не родила ребенка и по-прежнему одинока, как и в юности. "Помру, и некому будет стакан воды подать и всплакнуть на могилке",– трагически думала она.

Конечно, она "идейная труженица", но ведь и в профессии ничего не достигла. Так старшим преподавателем и помрет. Дети приходят и уходят, а Маша не знает, остается ли в них хоть что-нибудь от ее уроков. Конечно, бывают среди учеников звездочки, которые впитывают все и хотят впитывать, а по окончании школы некоторое время звонят, даже появляются в альма-матер, но их так мало... Далеко не в каждом выпуске.

– Таким образом, что остается? – бормотала вслух старший преподаватель Колосова. – Старость не за горами, а я ноль, ноль... Не хочу так...

Очень хотелось плакать, но Маша сдерживалась из последних сил. Обычно она хваталась за книги, чтобы не утонуть в слезах. Какая жестокая судьба. Ведь как-то сжилась со своей участью, жила и даже бывала счастлива. А что теперь? Ворвался в ее жизнь он, потряс все основы, обманул надеждой, приручил к себе и вот...

– Стоп! Тихо, никаких истерик! Вот любимый Шмелев. Он всегда врачует душу...

И так все десять дней каникул. Она надеялась, что все забудет и станет жить, как раньше. Да, собственно, что забывать-то? Ну, появился нахал, не нравилось ему, как живет Маша. Попытался что-то изменить, хотя бы ее взгляд на саму себя. Не получилось, видимо, и он исчез. И все! Есть ли тут о чем страдать? Ведь ничего не было. Ни-че-го!

В их последнюю встречу Маше не могло и в голову прийти, что она последняя. Игорь ждал ее после работы. Завез в кафе пообедать. Маша как-то легко забыла свое серьезное намерение сказать все, что думает о нем. Она смотрела на мужчину и блаженствовала. Бог с ним, пусть появляется. Когда хочет, только пусть появляется! Она так исстрадалась за те несколько дней, пока его не было, что готова была простить ему все. Орлов на этот раз был хмур, неразговорчив.

– Что-нибудь случилось? – поинтересовалась Маша.

– Да нет, ничего! – буркнул Игорь.

– Но господин не в духе, – продолжила она.

Орлов досадливо поморщился. Он озирался по сторонам в поисках официанта. Тот подскочил и принял заказ. Маша даже и не пыталась вставиться со своими пожеланиями. Игорь, как обычно, заказал все по своему усмотрению.

– У меня к тебе предложение, – начал он, и сердце Маши дрогнуло. Однако Игорь тотчас поправился: – Вернее, информация. Ты подумай, сразу ничего не говори.

Он достал из визитницы какую-то карточку и подал ее Маше.

– Надо будет позвонить вот по этому телефону.

– Зачем? – удивилась Колосова.

Она прочитала: "Генеральный продюсер телеканала "Арт-ТV" Веденеев Константин Михайлович".

– Кто это?

– Костя Веденеев работает на телевидении. Я попросил его подыскать тебе что-нибудь в смысле работы, – сообщил Игорь.

– Зачем? – глупо повторила Маша.

Орлов рассердился:

– Тебе что, трудно позвонить и поговорить с человеком?

– Не трудно. Только зачем?

Игорь вскипел, но взял себя в руки.

– Поначалу, конечно, ничего интересного тебе не предложат. Ассистента режиссера, скорее всего. Потом редактора, это лучше всего с твоим образованием.

Им принесли мясо в горшочках, и Орлов набросился на еду. Маша пожала плечами и спрятала визитку в сумочку.

Теперь, вспоминая тот день, она думала: "Какая я дура была! Не поблагодарила его, спасибо не сказала! Еще и обиделась: ведь это предложение подтвердило, что он ни в грош не ставит мою профессию!" Теперь же ей подумалось: а не позвонить ли, действительно, по этому номеру? Вот где, наверное, некогда тосковать и думать о своей неудавшейся судьбе.

– Скажешь, от меня, – продолжил Игорь, доедая мясо.

Маша едва притронулась к еде, так он ее озадачил.

– Ты ешь, ешь, – подсказал Орлов. – Вкусно. Здесь по-домашнему готовят, мне нравится.

Маша ела через силу, хотя была голодная. Она чувствовала необъяснимую тревогу. У Игоря зазвонил телефон.

– Говори. Да. Сашка?– Лицо его просветлело. – А почему у тебя?

Помолчал, слушая ответ. Пообещал кому-то явиться не раньше десяти. Маша не решилась спрашивать, почему не раньше. Когда они доели вкусную еду, Орлов расплатился по счету и они вышли к машине, Колосова собралась ехать домой.

– Ты меня подвезешь или торопишься? – поинтересовалась она с деланным безразличием.

– Нет, – коротко ответил Орлов, подсаживая ее на переднее сиденье.

Когда он сел за руль, Маша спросила:

– Что нет? Не подвезешь или не торопишься?

Ох уж этот Джеймс Бонд! Все у него непросто, с вывертом.

– Ты не едешь сейчас домой. Я купил билеты в кино, будем смотреть "Облачный атлас". Говорят, хороший фильм.

– Давно купил? – удивилась Маша.

– Что?

– Билеты.

– Перед тем как ехать за тобой.

– И где будем кино смотреть?

– В "Октябре".

Больше они не переговаривались до самого кинотеатра. Когда они входили в холл "Октября", до сеанса оставалось несколько минут. Только и успели, что найти малый зал и занять свои места.

Маша давно не была в кино, даже забыла то особое ощущение, когда замираешь перед большим экраном, оставаясь наедине с героями. Когда-то, в далеком детстве, кино было праздником. Они ходили втроем: папа, мама и маленькая Маша. В холле кинотеатра "Художественный" играл живой оркестр и пела певица в синем бархатном платье.

Фильм длился три часа, но Колосова даже не заметила, как они пролетели, так увлеклась происходящим на экране. И почему-то было особенно приятно чувствовать рядом Игоря, касаться его плеча своим плечом, коситься на его запоминающийся профиль. Когда сеанс окончился, Маша словно очнулась от долгого сна.

Они оделись и вышли. Игорь был под впечатлением, Маша видела это.

– Видишь, – будто продолжал он начатый разговор, – как сказано там было в конце: из капель состоит океан...

Каплей в океане герой назвал добро, которое может внести в жизнь один человек. Фильм, собственно, об этом.

– А ведь есть, кажется, книга? – предположила Маша. – Я бы почитала...

– Да, книга есть, – ответил Игорь.

Они двинулись по новому Арбату к машине.

– Давай немного пройдемся, – предложил Орлов, посмотрев на часы.

На Новом Арбате всегда гуляет пронизывающий ветер, как по трубе, а зимой совсем это неприятно. Однако Маша на этот раз не ощутила дискомфорта: она опиралась на руку красивого, сильного мужчины.

– Зайдем, – Игорь затащил ее в Дом книги.

Когда они вошли в отдел современной прозы, Маша поняла его маневр. Орлов нашел солидный том Д. Митчелла, оплатил его и поднес даме:

– Читай.

Дама оторопела.

– Спасибо, но... – Она взглянула на цену и ахнула.

Конечно, она вряд ли купила бы себе эту книгу, а в электронном виде ничего не читала, только в самом крайнем случае, если что-то было нужно для работы и в бумажном виде нельзя было найти.

Игорь снова взглянул на часы.

– Все, мне пора. Я завезу тебя домой.

Они поспешили к машине. Маше не терпелось полистать книгу, а может, скрыть некоторое разочарование оттого, что Игорь так торопится. Полистать не удалось: в машине было темно.

Прощаясь у подъезда, Колосова не стала спрашивать, когда они снова встретятся. Игорь смотрел на нее, хмурясь и играя желваками, будто был чем-то очень недоволен. Не понимая его недовольства, Маша нервничала и заглядывала ему в глаза, как побитая собака. По крайней мере, ей так казалось.

– Ты не хочешь выпить чая? – спросила она, сердясь на себя.

– Хочу, но не могу, – ответил Игорь, но все не уходил, будто пытался вспомнить что-то.

– Ну что ж, – пробормотала Маша, вновь переживая разочарование. – Я пошла.

Орлов грубо дернул ее на себя и поцеловал отчаянно и зло. Потом оттолкнул от себя и направился к машине. Ничего не понимая, ослепшая собака побрела домой.

Вот, собственно, и все. Больше они не виделись. Только однажды Орлов позвонил и попросил принять у себя приятеля и однокурсника Сашу Федорова.