Текст книги "Подари мне жизнь (СИ)"
Автор книги: Ольга Шах
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)
Глава 45
Глава 45
Я решительно сказала:
–Хорошо, раз так необходимо, то я согласна. Когда надо выезжать?
Заведующая вздохнула ещё тяжелее.
–Понимаете, Маргарита Сергеевна, вертолетом до Иркутска не долететь, далеко. Поезд идёт почти сутки. Автобус, конечно, меньше по времени едет, но не в вашем состоянии.
Мама испуганно спросила:
–А если своим автомобилем? У нас комфортабельный, Риточке можно лежать удобно.
Завотделением покачала головой.
–К сожалению, нужно иметь необходимую аппаратуру и врача. Самый лучший выход – самолет санавиации. Но тут проблема. Финансирование за прошлый квартал мы уже выбрали все, а за этот нам ещё не перечислили. Что делать – просто не понимаю. Я и так уже звонила везде, куда могла. Но финансирование областное, а туда приходит трансфертом из Москвы. Минимум ещё неделю. А у вас, боюсь, этой недели нет.
Думала я недолго.
–Сколько стоит полет этого самолёта до Иркутска?
Заведующая удивлённо взглянула на меня.
–Миллион двести тысяч рублей.
Такие деньги у меня были, но это впритык пока. От компании я пока что ещё не получила гонорар за записанные песни. Конечно, они его перечислят, но позднее. А сейчас эти деньги у меня были отложены на прожитие, да и для малыша мы пока что ещё ничего не покупали. Но жизнь Тимки, да и моя тоже, важнее. И я твердо сказала:
–Доктор, вызывайте санавиацию! Я оплачу самолёт из своих средств! Надеюсь, это не запрещено?
Врач с облегчением выдохнула, вопрос решился положительно.
–Хорошо, Маргарита Сергеевна! Я закажу самолёт на утро. Ночь мы вас сможем поддержать. Я сейчас дам вам реквизиты для оплаты, можете переводить деньги.
И взялась за телефон, согласовывая и утрясая вызов санавиации. А мы с мамой принялись считать проклятые ноли в длинном счёте. В конце концов, нам этот математический трюк удался, деньги перевелись, заведующая все согласовала, самолёт в девять часов утра, значит, в восемь утра меня с мигалками скорая повезет в аэропорт. Мама обещала приехать к этому времени с папой, проводить меня.
Так и вышло. Погрузили меня в достаточно комфортабельную машину скорой, там даже каталка была не на полу. Со мной в салоне ехала и врач. Была ещё одна машина скорой. Пользуясь моментом, на этот борт ещё двоих пациенток погрузили – женщину с предполагаемой тройней и родившую вчера преждевременно с недоношенным малышом в специальном боксе-кювезе. Конечно, я не возражала против таких попутчиков, сама с такими проблемами… Зато в самолёте было аж трое врачей – реаниматолог, акушер и педиатр. Оборудованный всем необходимым Як-42 (специализированная модификация Як-40) доставил нас в областной аэропорт, там прямо к трапу подали две скорые, и опять со всей светомузыкой мы помчались по Иркутску.
И опять все по новой понеслось – только успела зайти в палату, как меня сгребли и поволокли по всем мыслимым кабинетам – от обычной клинической лаборатории до УЗИ и МРТ, и скриннинга. Едва потом приплелась назад, точнее, привезли на кресле-каталке. Кажется, ничего хорошего для меня и Тимки не светило, потому что каждый последующий врач хмурился все сильнее.
Соседкой по палате у меня оказалась, вы не поверите! самая настоящая попадья, матушка Ирина. Улыбчивая, спокойная, моложавая женщина. Я сразу не поверила, когда она сказала, что ей сорок лет! И у нее пятеро детей, сейчас они ожидают шестого ребенка, но поднялось давление, и ее положили в перинатальный центр под наблюдение.
Когда меня привезли в палату, всю в растрепанных чувствах и на измене с изжогой, именно матушка Ирина сумела привести меня в более-менее стабильное состояние. Она сказала:
–Успокойся, девочка! Ты сейчас вредишь не столько себе, сколько своему ребенку! Думай не о себе, а о нем! Ты здоровая дева, а он маленький и беспомощный. И полностью зависит от тебя, от твоего состояния. И ему тоже страшно. Только он ничего не может сделать, а ты можешь. Успокойся и уже этим поможешь ему! Господь никогда не посылает нам больше испытаний, чем мы можем выдержать. Значит, ты можешь это выдержать.
–Вы не понимаете, матушка! Мы, ребенок и я, мы просто убиваем друг друга! Я не даю ему развиваться, он забирает у меня все, что ему надо, и отравляет меня, заставляя отказывать мои почки. Оказывается, мы несовместимы по белковому комплексу. Мы оба не доживём до положенного срока!
Матушка Ирина пожала плечами.
–Значит, тебе сделают операцию раньше, чтобы сохранить вам обоим жизнь, вот и все! Тебя поэтому сюда и отправили, потому что здесь лучшие врачи-педиатры. Выходят твоего крошку. Я говорила, что у меня пятеро детей? Вот пятый мальчик у нас приемный, но я чувствую, что он самый родной мой. Девочка, совсем молоденькая, лет шестнадцать всего, призналась моему супругу, что беременная и в отчаянии, родители ее выгонят. Хотела уж руки на себя наложить. Грех это великий! Мы уговорили девочку оставить эти ужасные мысли и обещали забрать этого малыша себе. Но роды оказались преждевременными, как и у тебя, в семь месяцев. Мишенька родился совсем крошечным, сам сосать не мог. Выхаживали его здесь, и я тоже здесь с ним была. Но все хорошо закончилось. И теперь наше солнышко – радость для всей нашей большой семьи. Вот и ты верь, что все будет хорошо, даже если малыш родится раньше. Даже если ты атеистка, все равно верь! Для Господа нашего мы все его дети, невзирая на веру и национальность.
После такой решительной отповеди я и в самом деле притихла и отругала себя за панику, и поговорила с малышом. Я давно уже с ним вела разговоры, по мере своих слабых силенок Тимка отвечал мне своими шевелениями в нужных местах.
Ближе к вечеру пришел мой палатный врач и сказал, что на завтрашнее утро назначена мне операция кесарева сечения по жизненным показаниям, и требуется мое согласие. Помня о словах матушки Ирины, я спокойно подписала все необходимые документы.
Саму операцию и весь день после нее я совершенно не помню, только помню, что вечером очнулась в палате реанимации и, едва ворочая языком, спросила у медсестры, как там мой ребенок. Она успокаивающе погладила меня по руке и сказала, что жив ребёночек, сейчас он в детской реанимации. Вот разрешат мне через пару дней вставать, я смогу сама сходить туда и посмотреть на сыночка. И я опять уснула до утра.
На следующее утро меня коллегиально осмотрели целой толпой врачей, пришли к выводу, что мне необходимо переливать кровушку, иначе выход мой из состояния анемии затянется надолго. Поэтому вскоре после обхода пришла процедурная медсестра, сгрузила на тумбочку несколько разных флаконов с растворами и несколько пластиковых пакетов с консервированной кровью.
Капельницу подключили к подключичному катетеру. Я попросила поднять мне головной конец кровати, поставить поперек живота странное сооружение из пластика, нечто среднее между скамеечкой и низеньким восточным столиком. При помощи этой конструкции я сегодня завтракала. Ну, а сейчас я поставила сюда ноутбук. Судя по количеству флаконов, занятие это длительное, а потолок я уже изучила. Буду мировую сеть прочесывать. Я бездумно листала новостные порталы, когда прозвучал сигнал видеовызова. Я, не глядя, ткнула в кнопку "Принять звонок". Наверное, мама беспокоится, хотя я утром рано звонила, рассказывая свои новости. Но это была не мама.
***
Перерыв между хорео и записью новой песни был около часа, и все прошли в комнату отдыха. Только расселись по своим местам, вытянув ноги, как Чон с загадочным видом вытащил из своей сумки ноутбук, водрузил на стол и сказал:
–Парни, а помните, что сегодня у Марго день рождения? Давайте, я сейчас свяжусь с нею и мы все поздравим ее вместе! Думаю, ей приятно будет.
Все одобрительно загудели, только Тэ безразлично сидел на диване, полуприкрыв глаза. Чон вздохнул про себя: "Вот упрямец! Так и не хочет найти причину ухода Риты! А я вот уверен, что Рита не разлюбила и не забыла его! Дурак!" Но быстро защелкал кнопками, загружая данные. Наконец, сигнал соединения. Экран ноута посветлел, выдавая яркую картинку. И все вокруг, столпившиеся вокруг стола, непроизвольно вслух ахнули. Только Джун схватился болезненно за голову и выдохнул :"Айщщ!!"
И в самом деле, зрелище не для слабонервных. Экран отражал лежавшую в кровати девушку, по цвету кожи лица почти сливавшуюся с постельным бельем. На высокой стойке рядом с кроватью, были видны флаконы с чем-то темно-красным, тонкие шланги от них тянулись к плечу девушки. Рита и сама выглядела удивленной. Потом помахала им рукой и поздоровалась:
–Привет, ребята! Простите, думала, мама звонит. Рада вас всех видеть! Как у вас дела?
Парни не могли даже сразу собраться с мыслями, чтобы что-то ответить. Потом Лидер, (он и есть Лидер, что всегда найдет выход в любой ситуации), откашлялся и хрипловато сказал:
–Привет, Марго! Вот, хотели поздравить тебя с днём рождения! Ребята, поздравляем!
И правда, пока это был лучший выход. Пока пели для Марго «Хеппи бездей», каждый успел немного придти в себя от первого шока. После сразу Джун спросил:
–Марго, наша помощь нужна? Может, тебе лучше сюда, в Сеул? У нас хорошие клиники! Или лекарства нужны? Деньги?
– Ребята, я вас всех люблю! Спасибо за поздравление! Чон, солнце мое, это ты все придумал! Нет, ребята, не стоит волноваться! Все будет хорошо! Тем более сейчас, после операции я точно пойду на поправку, вот увидите! Через пару недель бегать буду! Я вам видео потом пришлю, чтобы вы удостоверились, что все хорошо!
Парни наперебой загалдели, желая всего наилучшего для Марго и, главное, здоровья! И просили не держать их в неведении, звонить или хотя бы видюшки с собой присылать. Экран погас, Марго отключилась. Чон осторожно глянул в сторону друга. Тот давно перестал изображать безразличие. Сейчас он выглядел потрясенным и бледным, почти как Рита на больничной кровати.
Все потянулись к выходу, перерыв закончился. Только менеджер группы Анна, сидевшая со своими бумагами, задержалась, задумчиво постукивая авторучкой по ладони. Юн остановился возле жены:
–Анна, в чем дело? О чем задумалась?
–Да, понимаешь, есть у меня кое-какие подозрения, но тогда… получается, что Тэхи больший гад, чем мы сейчас думаем. Хорошо, если я ошиблась бы!
И она тоже пошла со всеми. Юн двинулся за нею, недоумевая – этих женщин не понять! Если они сами этого не захотят.
*****
Через два дня, обвязавшись поперек живота старой простыней, я, шатаясь и хватаясь за стенки, упрямо ползла в детскую реанимацию. Внутрь бокса меня пока не пустили, сказали, рано, но кювез с моим сыночком стоял рядом со стеклянной стеной бокса, и я могла его увидеть. Медсестра принесла мне какую-то табуреточку и я сидела, разглядывая малыша. Боже, крошечный какой! Весь красный, сморщенный. Опутанный проводами, в носике крошечный зонд, в ротике – трубка для дыхания.
Глава 46
Глава 46
Подошедшая педиатр подтвердила, что пока ребенок не может сам дышать, плохо расправились лёгкие, не может сам сосать. Поэтому дышит за него аппарат искусственного дыхания, а кормят его через зонд, маленькими порциями, через каждый час. В кювезе поддерживается повышенная температура, и влажность необходимая, поэтому ребенку не холодно. Но памперсы все равно нужны. Как и специальная смесь для глубоко недоношенных детей. И все это я могу купить на первом этаже, в аптечном киоске. Я машинально кивнула, продолжая смотреть на Тимку. Слезы невольно наворачивались на глаза от страха за ребёнка, не за себя. Врач поняла все правильно и успокаивающе сказала:
–Не стоит отчаиваться раньше времени, нам сейчас самое главное – справиться с пневмонией. Справимся – всё остальное нормализуется со временем. Ну, будет он у вас худеньким, так и вы, смотрю, не богатырского телосложения. А остальное все приложится. Тем более, мальчишка у вас упорный, цепляется за жизнь всеми лапками. И мама пусть верит в лучшее! Приходить можете каждый день, в вашем распоряжении три часа. Пока, конечно, на руки его брать нельзя, но со временем. Могу сразу сказать, что ребенок будет в центре не менее двух месяцев, а вот вас выпишут через семь дней. Так что мой вам совет – ищите себе жилье в Иркутске на это время! Вы нужны малышу, когда переведем его в обычную педиатрии, вас госпитализируют вместе с ним. Да и.. вон, видите, дальше кювез стоит? Там ребенок чуть постарше вашего. Маму выписали, и она улетела к себе на север. Туда только самолётом добраться можно. Там у нее ещё есть ребенок. Вот и кормим малыша той смесью, что вы приносите своим деткам. И памперсы поочередно берём у остальных. Нам государство выдает и смесь, и памперсы, только в них наших крохотуль можно завернуть с головой, и смесь не слишком удачна. А эта импортная, специальная. Вот из милосердия остальных мамочек и выхаживаем этого малыша.
Я была в ужасе. Но ни за что не допущу, чтобы мой малыш содержался из "милосердия"! Хорошо, что в кошельке у меня оставалась социальная банковская карта, заводила я ее для пособия. Пособия пока не поступало, но какие-то копейки на ней были, тысяч пятнадцать-восемнадцать. Из последних сил, лифтом, доползла до первого этажа и аптечного киоска. Цены меня впечатлили. Банка смеси стоила две тысячи, а ее можно было использовать открытой только пять дней. И упаковка памперсов – полторы тысячи. А меняют их часто.
С первого этажа меня, ругаясь, забирала наша палатная акушерка. Оказывается, мне ещё нельзя было разгуливать так долго. Оказавшись в своей палате, улеглась в постель и принялась думу думать. Сейчас передо мной две задачи – жилье и деньги. Снимать здесь, в областном центре всегда было очень дорого, тем более, на короткий срок. И деньги… у родителей сейчас тоже лишних нет, но они, при необходимости, найдут. Но мне было стыдно. Почему они должны платить за мои проблемы? Деньги у меня будут, но позднее, а пока мне надо самой позаботиться об этом.
И я решительно взяла в руки телефон. Где-то у меня были номера моих однокурсниц, которые после универа остались здесь, в городе. Правда, они все педагоги, но мы всегда дружили с этими девочками – переводяги и педагоги. Откликнулись сразу несколько моих подруг, развили бурную деятельность. И к моей выписке нашли мне квартиру и даже работу с переводами подогнали. Квартиру одна из девочек предоставила своей бабушки. Старушка сейчас поправляет здоровье на курорте, а прямо оттуда намерена совершить вояж по родственникам – в Германии и Израиле. Ну да, наша Софа как раз из этой богоизбранной нации, но добрее ее я не встречала человека.
И встречала меня на выписке Софа с мужем на своем автомобиле. С цветами и коньяком. Все это я отправила в детскую реанимацию. Сегодня с утра три часа просидела возле Тимки, объясняя малышу, что мама никуда не пропадет, она обязательно каждый день будет приходить к нему. Он, казалось, понимал и отвечал мне по-своему, меланхолично наматывая на себя кучу разных проводов от аппаратуры.
В квартире было чисто и пахло свежей уборкой. Софа подтвердила, что они с Давидом с утра тут бегали с тряпками и пылесосом. Необходимая мебель и бытовая техника в квартире были, а больше мне ничего и не надо. В кухне Софа сгрузила на стол два здоровых пакета из супермаркета с продуктами, озабоченно сказала, что на первое время мне хватит, а потом она ещё привезет. Оставив мне ключи, они уехали, оставив меня одну в пустой чужой квартире.
Наверное, мне давно надо было остаться одной, чтобы выплеснуть все то, что накопилось внутри души за последние недели. Получалось, что я все время на людях и держу все эмоции в себе. Закрыв за подругой и ее мужем дверь, я вернулась в комнату. Постояла молча, но вдруг накатило такое состояние, до дурноты, до мешающего кома в гортани, не дающего дышать…
Упала на колени возле дивана, потом, в какой-то момент, сползла на пол. Я не просто плакала, я выла, засунув кулак в рот, чтобы приглушить крик, каталась по полу, как капризное дитя. В этих слезах я выплескивала наружу все, что копила в себе, что скопилось внутри. И то нелегкое решение, что пришлось принять, и страшное расставание, свое разбитое, кровоточащее сердце, рана в котором никак не хотела излечиваться временем, свою несбывшуюся любовь. Страх за жизнь малыша, которому предстоит расти без отцовской любви и защиты.
Не знаю, как люди умеют плакать красиво, хрустальными слезинками. Я ревела самым плебейских образом, до отекших глаз, распухшего носа, до икоты и полного изнеможения. Кажется, я так и уснула на полу. Потому что, когда более-менее пришла в себя, за окном уже синели ранние осенние сумерки и болел бок и рука, которые я отлежала в своем беспамятстве.
Я перевернулась на спину, чувствуя внутри себя опустошение и, как ни странно, лёгкость. Тупо глядя в потолок, подумала: «Вот и закончилась моя седьмая жизнь. А восьмую я, похоже, угробила на то, чтобы мы с Тимкой остались живы. Все, больше мне нечем рисковать. Поэтому хватит себя жалеть взахлёб. Пора принять действительность такой, какая она есть. Я не одна. У меня есть сын. Вот ради него я и буду жить. Назло судьбе и всем, кто встанет на моем пути. Так что, Рита, отбрасывай в сторону чувства, несбыточные мечты о счастье. Вон оно, твое оставшееся на всю жизнь счастье, лежит в кювезе в больнице! Живи только реальностью! А теперь вставай, приводи себя в порядок. Тимке нужна здоровая мама.
И я, кряхтя, поднялась с пола. Нашла свой телефон, включила музыку, надела наушники и начала танцевать. И так сколько дней пропустила. Не обращая внимания на слезы, текущие по лицу от боли в суставах и послеоперационном рубце, я, сцепив зубы, танцевала. Наказывала себя за слабость. Отработав положенное время, достала из сумки полотенце, сменную одежду и личную гигиену, прошла в ванную. Да, по одежде у меня скудно, два месяца я не выдержу. Да и вскоре похолодает конкретно. Сибирь, ничего не поделаешь. Надо звонить маме. Пусть отправит мне запас одежды. На кухне нашла, чем себя покормить. Поскольку молока у меня так и не появилось, на эту тему могу не заморачиваться, есть все, что захочу.
Все, теперь надо ложиться спать. Завтра напряжённый день предвидится. С утра в больницу к Тимке, потом садиться за переводы. Деньги сами с неба не упадут. Пахать надо. Немного поворочалась в незнакомой постели и в самом деле уснула. Сегодня первый день, то есть ночь, за долгие месяцы, без моего персонального кошмара – зала отлёта аэропорта Инчхона.
Так и потянулись мои дни в Иркутске – едедневный поход в больницу, небольшие пробежки до ближайшего супермаркета, и работа до изнеможения, до мельтешения в глазах. От текстов, даже самых разборчивых и внятных, уже тошнило. Но за это платили. И, к моему удивлению, неплохо. Хватало не только на нужды Тимки и мое скромное пропитание, но и на то, чтобы я понемногу покупала необходимые вещи для сына – одежду, теплый конверт для выписки и так далее. Мама звонила, сказала, что кроватку и коляску для прогулок они уже купили, чтобы я не волновалась.
Кстати, родители устроили нам с сыном сюрприз. Когда я сообщила им, что мне нужна одежда, чтобы мама прислала, они просто в выходной приехали сами на своем автомобиле. Привезли все, что было необходимо, уйму продуктов – чтобы я не тратила деньги и время на готовку. Навестили и Тимку в больнице. Малыш понемногу набирал вес и шел на поправку. Активно сосал смесь из бутылочки, дышал сам.
И не выглядел так пугающе, как в первые дни. Спал отек с лица, цвет кожи тела приближался к обычному, розовому. Хотя он явно будет смугловат по сравнению со мной. Да и черты лица явно носили корейский характер. Только глаза были почти европейские, со вторым веком и такого же отчаянно синего цвета, как у меня. Дед был в восторге – это от него я унаследовала этот цвет глаз, а теперь и внук. Бабушка и вовсе вся растеклась в счастье от вида внука.
Как и обещала парням, делала селфи, когда ходила по улицам Иркутска, делала фото и видео наиболее красивых мест города. Обязательно сняла видео с красавицей Ангарой. Не только Хан красивая и большая река. Софа с мужем ездили на Байкал на выходные, прислали много видео. Я и эти видео отправляла Чону, пусть убедятся, что у меня все хорошо, я выздоровела.
Так прошло два месяца. Мне, наконец, сообщили, что Тимку переводят в обычную педиатрию, и меня госпитализируют вместе с ним. Я была на седьмом небе от счастья! Нам предстояло ещё пару недель провести в стационаре, пройти обследование у узких специалистов – окулиста, сурдолога, гематолога, хирурга… а потом нас выпишут домой, под неусыпный надзор участкового педиатра.
В назначенный к выписке день за нами приехали счастливые бабушка с дедушкой. На улице уже стояли устойчивые морозы, как-никак катился ноябрь. Тимка весил уже аж два килограмма двести грамм. Нижняя граница допустимого к выписке веса. Но малыш был активный, и все функции у него работали исправно. Закутанного в теплый конверт младенца торжественно вручили деду, и он осторожно нёс его к автомобилю. Уже передавая мне Тимку, папа поинтересовался:
–Ритуля, а туда точно ребенка положили, не забыли? Что-то я никакого веса не почувствовал!
Я засмеялась:
–Точно, папа! Я сама укладывала его в конверт!
Бабушка, в теплом салоне открыв малышу личико, шутливо замахнулась на деда:
–Ишь, чего удумал! Нет ребенка! Да ты же мой сладкий, мой зайчик! Хорошенький какой! Это я не тебе, старый! Езжай давай, мы домой хотим!
Так и пошла наша последующая жизнь. Уход за ребенком, работа. Малыш рос, росли и его потребности. Конечно, мне и государство российское платило, и компания исправно переводила деньги за записанные треки, но денег много не бывает, решила я, и по-прежнему брала переводы и даже репетиторство у себя на дому. Тимка рос во всеобщей нашей любви и заботе. К удивлению нашего участкового педиатра, он ни разу ничем не болел. Да, был худеньким, вес не добирал по возрасту, но в остальном соответствовал сверстникам. В положенное время встал на четвереньки, потом на ножки, опираясь на спинку кроватки. Сейчас вот, в неполные семь месяцев осваивает ходунки, причем очень шустро. Мы называем этот девайс "Феррари". С такой скоростью носится Тимка в этих ходунках по квартире. И только по грохоту понимаем, куда сейчас понёсся малыш.
Но вместе с тем, с улыбчивостью и добродушием, мальчик был и капризен. Сказывалось это и в переборчивости в еде – если смесь, то только определенной марки, если каша-то только любимая. Перед сном обязательно выдувал полную бутылочку кефира. Причем не признавал кефир с молочной кухни, а только обычный, из магазина. Вот в него добавляли сахар (никакого диатеза и в помине не было!) разливали по бутылочкам, и в холодильник.
